Зов Халидона Ладлэм Роберт

— Пытаетесь подражать Бараку?

— Скажем, соблюдаю его интересы. И, мои собственные.

— Ваши я могу понять. Но при чем здесь он? По-моему, между вами ничего общего.

— Это верно. Нас ничто не связывает.

— Ну и какое же вам дело до его интересов? — Уайт-холл не отводил взгляда от черного ящика и тяжело дышал. Почувствовав, что не может скрыть волнения, он в очередной раз разозлился на себя. — Отдайте мне это, пожалуйста!

— Вы задали мне вопрос. И я хотел бы ответить на него, — парировал Маколиф. — Я вам не верю, Чарли. Вы готовы на все. Это естественно для таких, как вы. Вы способны заключать сделки и соглашения со всем, что шевелится. И это вам неплохо удается. Но вы способны отказаться от собственной тени, лишь бы не прервался ваш Sturm und Drang[23], а это мне очень не нравится.

— О, теперь все ясно. Вам больше по душе налетчики Барака из тростниковых зарослей. Хаос равноправия, когда капралы плюют на пол, жуют толстые сигары и насилуют генеральских дочек из соображений социальной справедливости. Трехлетние планы, пятилетние планы, выдвигаемые кучкой неотесанных болванов, взявшихся управлять государством. И привести его к катастрофе. Не прикидывайтесь дураком, Маколиф! Вам это не идет.

— Да бросьте, Чарли! — устало отмахнулся Алекс. — Вы же не на трибуне. Не надо раздувать из мухи слона. Лучше пораскиньте мозгами. Я ведь пока остаюсь руководителем экспедиции. И могу уволить вас в любой момент. Причем с шумом. Разумеется, этого мало для того, чтобы вас вышвырнули с острова, но на вашем положении скажется безусловно.

— А где гарантии того, что вы меня не выгоните позже?

— Только одно. Вам придется поверить мне на слово, что я хочу избавиться от этих мерзавцев не меньше вашего. Хотя и совсем по другим причинам.

— Иногда мне кажется, что вы лжете.

— Я бы на вашем месте особо не рисковал.

— А я и не буду. — Уайтхолл посмотрел Маколифу в глаза. — Я же говорил, что этот разговор — лишний.

Так оно и получилось. Ваши условия принимаются ввиду важности предстоящих событий... Ну а теперь могу я взять этот ящик?

* * *

Сэм Такер сидел на террасе, читая газету, и время от времени поглядывал в сторону пляжа, где у самой кромки воды на топчанах расположились Элисон и Джеймс Фергюсон. Когда карибское солнце становилось уж совсем нестерпимым, Элисон и юный ботаник ныряли в воду. Они даже не плескались, не плавали, а просто погружались в изнеможении. Казалось, что они просто доводят себя до такого состояния, чтобы потом отдохнуть в теплых водах океана.

В этом sur la plage[24] Сэм не находил никакой особой радости; на всякий случай он обозревал в бинокль акваторию близ купающейся Элисон, пристально вглядывался в каждого купальщика, приближающегося к ней. К счастью, их было не много, и все они были знакомыми постояльцами «Бенгал-Корт».

Никто из них не представлял угрозы для Элисон, а именно ради этого Сэм и смотрел в бинокль.

Фергюсон вернулся из Монтего-Бей незадолго до полудня, сразу после того, как Алекс уехал в Дракс-Холл. Они удивились его появлению, поскольку тот очень увлеченно рассказывал о своих планах относительно времяпрепровождения в Мо-Бей. Он бродил с террасы на террасу, бросая взгляды на Такера и печального Лоуренса, который рассказывал Сэму о Бараке Муре.

Фергюсон вернулся подавленным и в расстроенных чувствах. Могло показаться, что он опять перебрал и страдает с похмелья. Но на все шутки по этому поводу он совершенно не реагировал. Впрочем, Сэм Такер не разделял этого мнения. Его жизненный опыт подсказывал, что молодой человек не надрался прошедшим вечером, а просто не выспался и чем-то смертельно напуган. Фергюсон не хотел ни с кем делиться своими страхами; он вообще не стал рассказывать о ночи, проведенной в Монтего, коротко сообщив, что вечер прошел довольно скучно. Похоже было, что он просто ищет безопасности в знакомой компании. Особенно он рвался общаться и Элисон Бут, предлагая всяческие услуги... Увлеченность школьника или своего рода самопожертвование? Ни то, ни другое, поскольку оба объяснения явно не годились.

Он просто чего-то боялся.

И вел себя очень непоследовательно, как заметил Такер.

Внезапно Сэм услышал позади крадущиеся быстрые шаги и обернулся. Лоуренс, уже одетый, приближался к террасе с западной стороны поляны. Он подошел к Сэму и опустился на колени, вовсе не из почтения, а просто для того, чтобы скрыть свою долговязую фигуру за оградой террасы.

— Мне не нравится то, что я вижу и слышу, чел, — произнес он скороговоркой.

— В чем дело?

— Ворона прячется среди местных цыплят!

— Что, за нами следят? — Такер отложил газету.

— Да, чел. Уже несколько часов.

— Кто?

— С утра по пляжу шляется один оборванец. Он крутится на западной, стороне, прячась за туристами. Я хорошо его рассмотрел. Он закатал штаны, но они как новые. Я пошарил в кустах и нашел его ботинки. И я узнал его штаны — они от полицейской формы, чел. Он полицейский.

На лице Такера отразился ход его мыслей.

— Алекс говорил, что беседовал с фэдмаутсской полицией в половине десятого... В холле. Он сказал, что их было двое — начальник и индеец.

— Что, чел?

— Да нет, ничего... Хорошо. Это то, что ты видел. А что ты слышал?

— Это не все, что я видел. — Лоуренс бросил взгляд на центральную часть пляжа. Удовлетворенный, он обернулся к Такеру. — Я следил за этим оборванцем, когда он пошел к кухне. Там он подождал одного человека. Этот парень работает в баре. Он много раз мотал головой. Полицейский очень сердился, чел.

— Но что же ты слышал, парнишка?

— Тот из бара был рядом, он вытряхивал мусор. Когда, драный полицейский ушел, я хорошенько спросил его, о чем это они трепались. И он сказал мне, что оборванец интересовался, куда уехал американец, и кто ему звонил.

— А тот не знал, что ли?

— Правильно, чел. Вот полицейский и сердился.

— Где он сейчас?

— На восточном краю, сидит себе. — Лоуренс махнул в сторону дюн. — Видишь? Перед круглыми лодками, чел.

Такер поднял бинокль к глазам и навел его на фигуру человека, сидевшего на берегу около плоскодонок с мачтами. До них было не меньше четырех сотен ярдов. Человек был одет в поношенную зеленую майку и выгоревшую бейсбольную кепку; брюки явно выпадали из этого ансамбля. Они были закатаны поколено именно так, как это принято у местных, бродивших по пляжу, но Лоуренс оказался прав: брюки выглядели как новые. Человек разговаривал с продавцом кукуруру[25], темнокожим, очень худым ямайцем, возившим свою тележку взад и вперед по пляжу, ловко вскрывая огромным устрашающего вида мачете кокосы для желающих. Время от времени полицейский поглядывал на террасы западного крыла мотеля — прямо в бинокль Такера. Но Сэм знал, что человек даже не подозревает, что за ним наблюдают; в противном случае на его лице что-нибудь отразилось бы. А пока что на нем было написано только раздражение, и ничего больше.

— Пожалуй, нам следует подкинуть информацию, которая ему нужна, сынок, — произнес Сэм, откладывая бинокль.

— Что, чел?

— Сунуть ему в зубы что-нибудь попроще, пусть успокоится, что не зря торчит здесь. Лоуренс широко улыбнулся.

— Сочиним какую-нибудь историю, да, чел?

— Да, чел, — усмехнулся в ответ Такер. — Самую простенькую, очень правдоподобную историю.

— Может, скажем, что Маколиф уехал за покупками в Очо? Ведь Очо всего в шести-семи милях от Дракс-Холл, по той же дороге.

— А почему миссис Бут... Элисон не поехала с ним?

— А он поехал покупать подарок для леди. Почему бы и нет, чел?

Сэм посмотрел на пляж, потом на Лоуренса, затем нашел взглядом Элисон, которая в этот момент поднялась, собираясь пойти купаться.

— Что ж, вполне подходяще. Но мы ее еще немного раскрасим, чел. -Сэм встал и подошел к перилам. — Мне кажется, Элисон заслуживает того, чтобы мы отметили ее день рождения.

В комнате Маколифа зазвонил телефон. В помещении, плотно закрытом от жары, звук показался слишком громким. Такер и Лоуренс переглянулись, поймав себя на одной и той же мысли. Хотя Алекс и не афишировал свой отъезд из «Бенгал-Корт», но и не скрывал его. Он спросил у администратора дорожную карту, объяснив, что хочет покататься по окрестностям. Таким образом, администратор был в курсе, что Маколиф отсутствует.

Такер поднялся, прошел через двойные двери и взял трубку.

— Мистер Маколиф? — услышал он мягкий, характерный для ямайца голос, принадлежавший местному телефонисту.

— Нет, мистер Маколиф отсутствует. Могу ли я что-либо передать ему?

— Простите, сэр, звонят из Кингстона. Мистер Латэм. Вы ответите, сэр?

— Конечно. Скажите мистеру Латэму, что у телефона Сэм Такер. Вероятно, он захочет поговорить со мной.

Сэм прижал трубку подбородком и успел прикурить очередную тонкую сигару, пока в телефоне не раздался двойной щелчок, означающий соединение с абонентом. Теперь зазвучал голос Латэма — безупречного правительственного чиновника и одновременно тайного сторонника и последователя Движения Барака Мура. По ходу разговора Сэм решил не сообщать тому о смерти Мура.

— Мистер Такер?

— Да, мистер Латэм. Алекс в Очо-Риос.

— Ничего страшного. Уверен, что вы вполне его замените. Прежде всего, мы смогли выполнить просьбу мистера Маколифа. Он просил прислать проводников по внутренним территориям как можно раньше. Они уже в Дуануэйле и после обеда по шоссе номер одиннадцать отправятся в Куинхайт.

— Куинхайт недалеко отсюда, не так ли?

— В трех-четырех милях от вашего мотеля. Как только они туда доберутся, они вам позвонят.

— Как их зовут?

— Это два брата, Маркус и Джастис Хедрики. Разумеется, из марунов. Это лучшие «бегуны» на всей Ямайке. Они знают Кок-Пит как свои пять пальцев; им можно доверять.

— Рад это слышать. Александр будет доволен. Латэм выдержал паузу, но было понятно, что разговор еще не закончен.

— Мистер Такер!..

— Слушаю вас, мистер Латэм.

— Очевидно, мистер Маколиф изменил график работы экспедиции. Я не уверен, что хорошо понимаю...

— Никаких проблем, мистер Латэм. Просто Алекс решил вести дальнейшие изыскания из центра района, по радиальным маршрутам. Таким образом сокращается возможность ошибок. Я с ним согласен. — Такер глубоко затянулся сигарой; в молчании Латэма он прочитал некоторое замешательство, а потому продолжил: — Хотя это и увеличивает нагрузки на каждого из нас.

— Понимаю... То есть изменение графика вызвано, скажем так, сугубо профессиональными причинами?

— Безусловно. Исключительно профессиональными, мистер Латэм. — Сэм вдруг понял, что его собеседник либо не хочет, либо не может говорить открыто. — Если вы опасаетесь нареканий со стороны министерства, можете сообщить им, что таким образом мистер Маколиф экономит значительную сумму средств. И вы быстрее сможете получить большее количество информации.

Латэм ответил не сразу, как бы обдумывая услышанное.

— Естественно, мы всегда заинтересованы в экономии средств... Я уверен, вы всесогласны с идеей такого перемещения? Я имею в виду — в центр Кок-Пита?

Сэм легко уловил подоплеку вопроса: согласен ли с этим перемещением Барак Мур?

— Да, мы всесогласны, мистер Латэм. Мы же все-таки профессионалы.

— Да-да, конечно... Замечательно. И последнее, мистер Такер.

— Слушаю вас, мистер Латэм.

— Мы хотим, чтобы мистер Маколиф использовал все имеющиеся у него возможности и ресурсы. Он не должен жалеть денег; это исследование для нас слишком важно.

Такер снова без труда расшифровал намек собеседника: Алекс должен сохранять постоянные контакты с британской разведкой. В ином случае это может вызвать подозрения.

— Я обязательно передам ему ваши слова, мистер Латэм, но думаю, что он и сам это понимает. Прошедшие две недели мы занимались довольно рутинной работой — самой простой геодезической съемкой береговой линии; для этого не надо ни особого оборудования, ни каких-то дополнительных ресурсов.

— Не сомневаюсь. Я лишь хотел, чтобы он был в курсе наших пожеланий, — вдруг заторопился Латэм. — Всего доброго, мистер Такер.

— Всего доброго, мистер Латэм!

Сэм, не опуская трубки, прижал пальцем контакт и через секунду отпустил его. Когда телефонист ответил, Сэм попросил соединить его с администратором.

— "Бенгал-Корт", добрый день!

— Это мистер Такер из экспедиции Академии наук, западное крыло, шестой номер.

— Слушаю вас, мистер Такер!

— Мистер Маколиф попросил меня организовать кое-что на сегодняшний вечер. Он утром спешил, и ему было не слишком удобно, поскольку миссис Бут была рядом... — Сэм выдержал паузу, давая клерку возможность осмыслить услышанное. Тот отреагировал автоматически:

— Да, сэр. Чем я могу быть вам полезен?

— Сегодня день рождения миссис Бут. Как вы думаете, не могли бы на кухне приготовить по этому случаю Небольшой торт? Ничего экстравагантного, разумеется...

— Безусловно! Мы будем очень рады, сэр! — откликнулся клерк. — С удовольствием, мистер Такер!

— Замечательно. Вы очень любезны. Запишите это на счет мистера Маколифа.

— Нет-нет, мы сделаем это бесплатно!

— О, вы действительно очень любезны. Я полагаю, мы будем ужинать примерное половине девятого. За нашим обычным столиком.

— Мы обо всем позаботимся...

— Да, в восемь тридцать, — продолжил Сэм, — если, конечно, Маколиф не заплутает на обратном пути... — Он замолчал, давая возможность, клерку удовлетворить свое любопытство.

— Какие-нибудь проблемы, сэр?

— Понимаете, этот чудак поперся куда-то к югу от Очо-Риос, в сторону Ферн-Гулли, как я думаю, искать сталактитовую скульптуру. Он говорил мне, что там есть местные умельцы, которые занимаются этим...

— Совершенно верно, мистер Такер! В Гулли немало специалистов такого рода. Правда, правительство запрещает...

— Ради Бога, сынок! — прервал его Сэм. — Мистер Маколиф просто хочет сделать миссис Бут маленький подарок, вот и все.

Клерк подобострастно хохотнул.

— Поймите меня правильно, мистер Такер! Я всего лишь хотел сказать, что правительство слишком часто вмешивается совсем не туда, куда надо. И я очень хочу, чтобы у мистера Маколифа все прошло удачно. Когда он спрашивал у меня дорожную карту, он мог бы сказать мне, куда направляется, и я ему все бы подробно рассказал.

— Видите ли, — заговорщицки понизил голос Такер, — ему было не совсем удобно. Вы понимаете, что я имею в виду. Я не должен был этого никому говорить, и, если он узнает, мне не поздоровится.

— О чем речь! Я буду нем как рыба!

— И еще раз спасибо за торт. Это очень приятно, сынок.

— Не стоит благодарности, сэр.

Быстро попрощавшись, клерк первым положил трубку. Сэм вышел на террасу. Лоуренс теперь сидел на каменной плите, прислонившись спиной к стене, почти невидимый со стороны пляжа.

— Миссис Бут и Джимбо-чел вышли из воды, — сообщил он. — Они опять сели в кресла.

— Звонил Латэм. Проводники будут к вечеру... А я разговаривал с дежурным клерком: Давай посмотрим, как будет передана наша информация. — Такер не спеша устроился на стуле и протянул руку за биноклем. Прикрывшись газетой, он навел окуляры на плавательный бассейн в центре пляжа.

Секунд через десять он увидел фигуру мужчины в пиджаке и при галстуке, который вышел из задней двери мотеля. Это был тот самый дежурный клерк. Он обошел бассейн, миновал группу отдыхающих в шезлонгах, кому-то кивая, с кем-то обмениваясь парой фраз. На каменной лестнице, ведущей на пляж, он задержался на несколько мгновений, оглядываясь. Потом спустился и двинулся наискосок по песку направо, где лежали прогулочные лодки.

Сэм следил, как он приближался к сыщику-полицейскому в заношенной бейсбольной кепке. Тот беседовал с продавцом кокосовых орехов. Заметив направляющегося к ним клерка, продавец подхватил свою тележку и покатил прочь. Сыщик, не сходя с места, кивнул подошедшему.

В свой сильный бинокль Сэм Такер мог разглядеть все подробности встречи. Полицейский находился в крайнем раздражении; ему явно осточертело все это бестолковое ожидание под палящим солнцем.

Потом клерк развернулся и пошел назад, к мотелю, а сыщик — к западной части пляжа, по самому краю прибоя. Походка и вся его фигура преобразились; он шел весело, как человек, не зря потративший время и возвращающийся после трудной работы с сознанием выполненного долга.

Не очень-то он привык вести слежку, подумал Такер, наблюдая, как полицейский шагал, не оглядываясь, к леску у границы владений «Бенгал-Корт», где он оставил свои ботинки. Он совершенно забыл о своей роли туриста.

* * *

Маколиф наблюдал через левое плечо Чарлза Уайтхолла, как тот вел узкое пламя ацетиленовой горелки по краю архивного ящика. Огненная точка диаметром не более одной восьмой дюйма уверенно ползла по периметру.

Наконец боковина была взрезана. Чарлз закрутил газ и перенес ящик в раковину. Струя воды, соприкасаясь с раскаленным металлом, шипела, превращаясь в пар. Уайтхолл снял защитные очки и миниатюрным молотком обстучал надрез.

Крышка, шипя, со звоном упала в металлическую раковину. В образовавшееся отверстие стал виден завернутый в клеенку пакет. Не в силах справиться с дрожанием рук, Уайтхолл вытащил его, встал со стула и перенес на свободное место. Он распустил нейлоновые шнуры, размотал упаковку, расстегнул «молнию» находящегося внутри пакета и вынул два листка машинописного текста, напечатанного убористым шрифтом. Потянувшись включить настольную лампу, он взглянул на Маколифа.

Алекс как завороженный следил за происходящим. Глаза Уайтхолла горели странным огнем. Это было похоже на лихорадку. Лихорадку мессии.

Одержавшего победу, ведущую к бессмертию.

Победа фанатика, подумал Алекс.

Не говоря ни слова, Уайтхолл погрузился в чтение. Дочитав первую страницу, он передал ее Алексу.

Слово «Халидон» на самом деле состояло из трех слов, или звукосочетаний, восходящих к языку африканского племени ашанти и искаженных последующими фонетическими наслоениями почти до неузнаваемости (здесь Пирселл приводил соответствующие иероглифы, абсолютно непонятные Алексу). Корневым словом, также изображенным иероглифом, было звукосочетание лидоу,которому соответствовало изображение полого куска дерева. Лидсу назывался примитивный музыкальный инструмент, посредством которого люди племени могли передавать информацию на значительное расстояние в горах или джунглях. Высота тона и громкость звука зависели от усилий владельца и от положения его пальцев на отверстиях, проделанных в этой трубке. Одним словом, прообраз деревянной флейты.

Пирселл без труда проследил исторические параллели. В то время как маруны, ведущие оседлый образ жизни, использовали абенг -тип горна, выделанного из рогов крупных животных — для сбора воинов или для передачи сигнала тревоги о приближении белокожих врагов, люди Аквабы, будучи кочевниками, не могли с большой уверенностью полагаться на постоянное наличие под руками подобного материала. Они вернулись к африканским традициям и использовали для своих нужд наиболее распространенный материал — дерево.

Определив таким образом корневой символ как сигнальный горн, Пирселл соответственно реконструировал и оставшиеся звукосочетания. Он снова обратился к языку ашанти — короманти, чтобы в нем выделить подходящие звуки, совпадающие с корнями существительных. Сначала он нашел окончание. Ему соответствовал иероглиф, изображавший глубоководное течение или омут, затягивающий человека или животное под воду. Его звуковым эквивалентом был низкий басовый звук, фонетически передаваемый как нва.

Разгадка древней головоломки была почти найдена.

Начальные звуки соответствовали символу хайе,означавшему на языке короманти совет богов их племени.

Хайе-лидоу-нва.

Низкий звук флейты джунглей, оповещающей об опасности и созывающей на совет богов.

Код Аквабы. Тайный ключ, позволяющий постороннему проникнуть в тайны примитивного племени.

Примитивного, но далеко не простого.

Халидон. Халлидаун.Звук инструмента, чей зов разносится ветром и достигает слуха богов.

Это открытие оказалось последним подарком доктора Пирселла святыням острова, который он считал своим. Благодаря которому он надеялся обратиться к могущественным силам, чтобы направить их во благо Ямайки; Убедить эти силы взять на себя ответственность за судьбу острова.

Оставалось только определить, какое из многочисленных племен, обитающих в горах Кок-Пита, и есть Халидон. Кто отзовется на код Аквабы?

И все-таки доля критицизма, присущая каждому настоящему ученому, не миновала записи Пирселла. Нет, он не сомневался в существовании Халидона; единственное, что вызывало сомнение — слухи о его неимоверном богатстве и могуществе. Чего здесь больше — легенды или реальности? Не могут ли они быть простым мифологическим преувеличением, не имеющим отношения к действительности?

Ответ можно найти только в горах Кок-Пита.

Маколиф дочитал страницу и взглянул на Уайтхолла. Чернокожий фашист поднялся со скамьи и подошел к маленькому окошку, выходящему на поля Дракс-Холл. Не оборачиваясь, он медленно заговорил, словно почувствовав, что Алекс смотрит на него и ждет, что он скажет.

— Теперь мы знаем, что нужно делать. Но действовать необходимо очень осторожно, соизмеряя и просчитывая каждый шаг. Один неверный ход — и зов Халидона унесет ветром навсегда.