Дом Люцифера Ладлэм Роберт
— Нам пришлось покидать Вашингтон в большой спешке. Дай мне минуту. Потом все расскажу.
Хауэлл, не говоря ни слова, вернулся в гостиную. Смит подошел к Марти, сидевшему за компьютером. Марти с упреком взглянул на него.
— Почему ты сразу не сказал мне, что у него здесь имеется генератор?
— Просто из-за этого льва все напрочь вылетело из головы.
Марти понимающе кивнул.
— Эта киска Стэн — горный лев. А известно ли тебе, что китайцы дрессировали сибирских тигров, и те...
— Поговорим об этом позже. — Смит вовсе не был уверен в безопасности этого места, несмотря на все утешительные слова, которые сам успел наговорить Марти. — Можешь еще раз попробовать выяснить, с кем говорила Софи в те последние дни? И разыскать Билла Гриффина?
— Именно этим и намеревался заняться. Сейчас увидим, на что способна эта штуковина. Если, конечно, она не столь же примитивна, как место и образ жизни, избранные твоим приятелем.
— Никто не сделает это лучше тебя. — Смит похлопал друга по плечу и отошел чуть в сторону, наблюдая за тем, как пальцы Марти все быстрей и быстрей бегают по клавиатуре, а сам он погружается в столь знакомый и милый его сердцу компьютерный мир.
Марти проворчал себе под нос:
— Просто поразительно мощная штуковина!.. Впрочем, неважно. Вещи действительно не являются таковыми, какими кажутся на вид.
Смит вернулся в гостиную и увидел, что Питер Хауэлл сидит у камина и чистит ствол черного охотничьего карабина. В камине ревел огонь, отбрасывая длинные языки оранжевого пламени. Картина была преисполнена уюта и умиротворения, если бы не грозное оружие в руках англичанина.
Хауэлл заговорил, не поднимая глаз:
— Садись. Вон то кожаное кресло очень удобное. Привез сюда из своего клуба, когда показалось, что в прежнем доме не так надежно. И надо бы отсидеться там, где меня почти никто не знает. И где всегда можно прикрыть задницу.
Рост Хауэла составлял почти шесть футов, и гибкая стройная фигура заставляла казаться еще выше. На нем была темно-синяя фланелевая рубашка и толстые, британского армейского образца брюки цвета хаки, заправленные в черные солдатские ботинки на шнуровке. Кожа на узком лице потемнела и задубела от ветра и солнца. Глубоко посаженные глаза казались почти черными. Взгляд их был острым и настороженным. Густые, некогда черные волосы поседели, а сильные коричневые от загара руки напоминали кору дерева.
— Расскажи об этом твоем дружке Марти.
Джон Смит опустился в кресло и вкратце поведал Питеру историю их знакомства и отношений с Марти. Рассказал о трудностях, которые тот испытывал в детстве и юности, объяснил, что такое синдром Асперджера.
— Для него все изменилось. Лекарства позволяли чувствовать себя независимым. Принимая их, он был способен усидеть на лекциях и осилить совершенно неподъемный для других объем работы, получить сразу две докторские степени. Когда он находится под воздействием таблеток, то может проделывать все те скучные заурядные вещи, необходимые для простого выживания. Сменить, к примеру, перегоревшую лампочку, постирать и приготовить себе поесть. Нет, вообще-то у него полно денег, и он вполне мог бы позволить себе нанять повариху или уборщицу, но он страшно нервничает и раздражается в присутствии незнакомых людей. Да и потом, раз уж он все равно должен принимать лекарство, то вполне способен обслужить себя.
— Рука бы не поднялась винить его в чем-то. Так ты говорил, лекарство у него кончилось?
— Да. Об этом свидетельствуют и манера поведения, и все эти разговоры на повышенных возбужденных тонах. Он готов рассказывать байки ночи напролет, сам при этом почти не спит, любого может свести с ума. И если это продолжится и дальше, то он окончательно выйдет из-под контроля. Станет опасен для себя и, возможно, для окружающих тоже.
Хауэлл удрученно покачал головой.
— Страшно жаль парня. Ведь он еще такой молодой.
Смит усмехнулся.
— Знаешь, а сам он при этом вовсе не чувствует себя несчастным. Марти жалеет тебя.И меня тоже. Нет, он действительно жалеет нас. Потому что нам не суждено узнать то, что он знает. Мы никогда не поймем и не воспримем того фантастического мира, в котором он существует. И это огромная потеря для человечества — то, что он абсолютно изолировался от общества, целиком сосредоточил все свои интересы на манипуляциях с компьютером. Хотя, насколько я понимаю, так преуспел в этом своем занятии, что с ним консультируются многие эксперты-компьютерщики со всего мира. Но никогда лично. Исключительно через электронную почту.
Хауэлл продолжал чистить оружие. На сей раз то был «хеклер и кох МП5» — совершенно убойная на вид штука. Помолчав, он заметил:
— Но если он заторможен, когда сидит на таблетках, и совершенный псих, когда с них соскакивает, как же ему вообще хоть что-нибудь удается, а?
— В том-то и вся штука. Он научился отпускать вожжи, приводить себя в такое состояние, когда таблетки еще работают, не позволяют, что называется, сойти с орбиты, но действие их не подавляет мысль. Несколько часов в сутки он пребывает в таком вот промежуточном состоянии и наслаждается своими придумками и играми. Новые оригинальнейшие идеи посещают его с непостижимой быстротой. В такие моменты он умен, решителен, быстр, как молния. Он непобедим.
Хауэлл поднял голову. В бледно-голубых глазах сверкнул огонек.
— Непобедим в компьютерных сражениях, ты хочешь сказать? Что ж, это интересно... И он снова занялся штурмовой винтовкой марки «хеклер и кох». Этим оружием несколько лет тому назад пользовались британские спецслужбы. Возможно, и сейчас оно находилось у них на вооружении.
— Ты всегда чистишь оружие, когда у тебя в доме гости? — Смит прикрыл глаза. Давала знать о себе усталость после долгого переезда из Сан-Франциско.
Хауэлл насмешливо фыркнул.
— Читал когда-нибудь «Белый отряд» Конан Дойла? Хорошая, доложу тебе, вещь. Куда как интересней, чем все эти байки о Шерлоке Холмсе. Там все вверх ногами. Мальчишка оказывается отцом взрослого мужчины и все такое прочее. — Какое-то время он размышлял о превратностях судьбы всех этих мальчишек и мужчин, затем продолжил: — Короче, был в той книге такой персонаж. Гребец по прозвищу Черный Саймон. И вот как-то утром главный герой спрашивает его, зачем это он затачивает свою саблю до остроты бритвы, ведь никаких боевых действий вроде бы не предполагается. И в ответ Черный Саймон говорит, что вот уже несколько ночей кряду снится ему красная корова, в точности такая же, что появлялась в снах за несколько дней до сражения у Креси[3]. И этой ночью опять приснилась, проклятая. Вот он и готовится. Ну и, разумеется, чуть позже тем же днем предсказания Саймона оправдались, их атаковали испанцы.
Смит усмехнулся и открыл один глаз.
— Что означает примерно следующее: раз я у тебя появился, жди неприятностей, так?
Морщинистое лицо Хауэлла расплылось в улыбке.
— Примерно так.
— Знаешь, ты, как всегда, прав. Мне нужна помощь. И дело, судя по всему, весьма опасное.
— Неужто я снова пригодился? Старый отшельник, пустынная крыса?
Смит познакомился с Хауэллом от скуки, во время подготовки операции «Щит в пустыне», когда в госпитале каждый день ждали и готовились к приему раненых, а военные действия так и не начались. Зато они начались для Питера Хауэлла. Вернее, если уж быть до конца точным, Питер сам ввязался в них вместе со своими ребятами из Специальных аэромобильных сил. Питер так никогда и не сказал, где «это» произошло, но однажды ночью его привезли в госпиталь, и выглядел он, как призрак, восставший из могилы. Страшно высокая температура, пульс нитевидный, слаб, как новорожденный котенок. Кое-кто из врачей клялся и божился, будто бы слышал, как ночью где-то поблизости приземлился вертолет.
Но толком никто ничего не знал. Как раненый попал сюда, кто его привез — так и осталось тайной.
Смит сразу же заметил, что на раненом британская камуфляжная форма, без каких-либо знаков отличий и эмблем полка, и что вся она искусана ядовитой рептилией. Жизнь Питеру удалось спасти, приняв безотлагательные меры. Прошло несколько дней. Питер поправлялся, и постепенно они со Смитом сблизились и стали уважать друг друга. Тогда же Смит и узнал его имя и звание — майор Питер Хауэлл из САС. И что побывал он где-то в самой глубине иракской территории, выполняя сверхсекретное задание. Ничего больше Питер по этому поводу не сказал. Он был слишком стар для обычного бойца САС, а потому напрашивался вывод, что задание действительно было каким-то очень уж специальным. Но даже долгие годы спустя Питер выдавал лишь отдельные крупицы сведений, и в целом вся эта история так и осталась туманной.
Проще говоря, Питер принадлежал к числу тех отчаянных неугомонных англичан, что вечно ввязывались в разного рода конфликты и заварушки, малые или большие, на протяжении вот уже двух последних столетий. Причем порой им было все равно, на чьей стороне воевать. Он получил два образования, закончил Кембридж и Сандхерст[4], был лингвистом и искателем приключений, а в САС вступил во время войны во Вьетнаме. Когда стало ясно, что той войне конец, он поступил в МI-6. И с тех пор работал на разведку, то одну, то другую, в зависимости от того, какая шла война — с активными боевыми действиями или «холодная», — а иногда и на две сразу. Пока, наконец, не стал слишком стар для всех этих игр.
Теперь он находился на заслуженном отдыхе и решил поселиться в тихом и малонаселенном уголке Сьерра-Невады. Во всяком случае, внешне все выглядело именно так. Смит подозревал, что его «отставка» столь же загадочна и туманна, как и вся остальная жизнь.
Объявленному в федеральный розыск Смиту могли бы помочь только такие службы, как МI-6 или САС.
— Мне необходимо попасть в Ирак, Питер. Тайно, но иметь там надежные контакты.
Хауэлл начал собирать винтовку.
— Это не просто опасно, мой мальчик. Это самоубийство. Не выйдет. Ни янки, ни британцу туда лучше не соваться. Особенно сейчас, когда там такая обстановка. Ничего не получится.
— Но они убили Софи. И мне надо туда попасть!
Хауэлл издал странный звук, подобный тому, что издавал залегший на тропинке его ручной лев.
— Стало быть, вон оно как. Может, все же объяснишь, как и за что ты попал в розыск?
— Откуда ты знаешь, что я нахожусь в розыске?
— Слухами земля полнится. Стараюсь держаться в курсе событий. Сам находился в розыске несколько раз. И всякий раз этому предшествовала весьма любопытная история.
Смит рассказал ему обо всем, что произошло после смерти майора Андерсона в Форт-Ирвине.
— Они обладают невиданной силой и властью, Питер, кем бы они там ни были, они могут манипулировать армией, ФБР, полицией, возможно даже — правительством. И то, что они замыслили, направлено на уничтожение людей. Мне надо выяснить, в чем именно заключается их план и почему они убили Софи.
Почистив, смазав и заново собрав грозное оружие, Хауэлл выпустил его из когтистой коричневой лапы и потянулся за трубкой. Набил ее душистым табаком. Из глубины помещения доносились странные звуки — это Марти бушевал за компьютером, что-то возбужденно бормоча себе под нос.
Раскурив трубку и неспешно посасывая ее, Хауэлл заметил:
— Имея на руках этот вирус и зная, что на свете не существует ни излечения от него, ни вакцины, они становятся властителями мира. Людьми вроде Саддама или Каддафи. Вертеть и управлять, как им вздумается. Как в Китае.
— Пакистане, Индии, — подхватил Смит. — Но любая из этих стран слабее Запада. Нет, наверное, все же это из-за денег.
Густой сладковатый аромат табака заполнил помещение. А Питер продолжал размышлять вслух:
— Забросить тебя в Ирак... Это может стоить мне жизни, Джон. Даже больше, чем просто жизни. Придется уйти в подполье. Оппозиция режиму Саддама в Ираке слаба, но она все же существует. И когда настанет время и она дозреет, мои и твои люди придут им на помощь. Они примут тебя, если я попрошу. Но не захотят компрометировать свою сеть. Если вляпаешься в крупные неприятности, придется выпутываться самому. Эмбарго, наложенное США, отражается на жизни всего народа, кроме, разумеется, Саддама и его банды. Это эмбарго убивает иракских ребятишек. Так что особой помощи от подполья и так называемого простого иракского народа тебе ждать нечего.
Сердце Смита болезненно сжалось. Но он небрежно пожал плечами.
— Это риск, на который я должен пойти.
Хауэлл выпустил длинную струю дыма.
— Тогда принимаюсь за дело. Сперва прощупаю, как там. Попробую организовать максимальную поддержку и защиту. Я бы с удовольствием пошел с тобой сам, но это может вызвать осложнения. Слишком уж хорошо они меня знают, там, в Ираке.
— Нет, уж лучше я один. Для тебя и здесь найдется работа.
Хауэлл так и расцвел.
— Без шуток? Что ж, обрадовал старика. А то уж я совсем закисать стал от скуки. Самое интригующее занятие — это кормежка Стэнли.
— Да, и вот еще что, — добавил Смит. — Надо раздобыть лекарство для Марти, иначе скоро пользы от него не будет никакой. Могу дать тебе пустые пузырьки, обращаться к его врачу в Вашингтоне нельзя, он уже на крючке.
Хауэлл взял пузырьки из-под таблеток и вышел из гостиной. Марти продолжал сидеть за компьютером. Смит остался один. За окнами в кронах величественных сосен гудел ветер. Этот звук навевал покой — казалось, дышала сама земля. Смит устроился в кресле поудобнее и только сейчас почувствовал, как страшно устал. Запретил себе думать о Софи, постарался отмести все тревожные мысли о том, как все сложится в Ираке и удастся ли ему довести дело до конца и уцелеть. Если кто-то и мог пойти с ним в эту жестокую страну, так только Питер. Но ему туда нельзя. Смит знал, что ответ находится там — если не среди тех, кто скончался от вируса в прошлом году, так среди выживших.
5.05 вечера
Вашингтон, округ Колумбия
Сидевший в захламленном бунгало Марти Зеллербаха, что неподалеку от Дюпон-серкл, компьютерный эксперт Хавьер Бекер точно завороженный следил за тем, как работавший где-то вдалеке на обычном персональном компьютере Марти получил доступ к своему огромному стационарному компьютеру и теперь с мастерством и неумолимостью хирурга прощупывал через него базы данных различных телефонных компаний.
Хавьеру никогда не доводилось видеть подобной поисковой и взламывающей системы, хотя бы отдаленно напоминавшей ту, что создал Зеллербах. Красота человеческой мысли, элегантность и неожиданность решений настолько поразили Хавьера, что он на время позабыл о цели своего визита.
Он всего-то и мог, что держаться на шаг впереди от Зеллербаха, ведя поступавший издалека сигнал через целое море позитивных, но ложных результатов, чтобы выявить хотя бы примерное местоположение персонального компьютера. А стало быть — и самого Марти Зеллербаха. Одновременно полиция в деревне Лонг Лейк искала его через спутниковые передатчики по всему миру. Хавьер весь вспотел при мысли о том, что Зеллербах может изменить последовательность линий связи — в этом случае он непременно потерял бы его. Но Марти этого не сделал. Хавьер недоумевал — как мог этот гений допустить такую промашку? Похоже, его вовсе не тревожил тот факт, что он может таким образом обнаружить свое местоположение, напрочь забыл, почему и зачем его преследуют, и был целиком сосредоточен на выполнении своей задачи. В наушниках раздался нервный голос:
— Подержи его еще несколько минут, Хавьер. Не отпускай!
Джек Макграу, говоривший из Лонг Лейк, тоже весь взмок от напряжения. Дважды они уже почти выходили на след этого Зеллербаха, но всякий раз тот умудрялся опередить Хавьера, ускользал от него. Но на сей раз не получится! Возможно, фальшивые данные, которыми приманивал его Хавьер, стали выглядеть достовернее, а может, Зеллербах просто устал и уже не мог работать с той же сосредоточенностью. Как бы там ни было, но еще две-три минуты и...
— Есть! Попался! — воскликнул Джек Макграу. — Он в Калифорнии, неподалеку от маленького городка под названием Ли Вайнинг. Аль-Хасан уже почти добрался до Йосемита. Сейчас мы направим его на верный путь.
Хавьер отключил связь. Он не разделял восторгов своего шефа службы безопасности, следя на мониторе за тем, как Зеллербах все еще идет по ложному следу. Который, как он предполагал, может вывести его на телефонный звонок этой женщины Рассел Тремонту. Гений и безрассудство всегда идут рука об руку. И при мысли об этом Хавьеру стало грустно и как-то не по себе. Все выглядело так, словно этот Зеллербах в приливе вдохновения парил над миром, точно на крыльях, и ему не было ни малейшего дела до существования и Хавьера Бекера, и Виктора Тремонта.
2.42 ночи
Близ Ли Вайнинга
Горный хребет Сьерра, Калифорния
Смит зашел в комнату, где сидел за компьютером Марти, и тот встретил его криком отчаяния:
— Пусто, пусто, везде ноль! Где ты, химера, отзовись? Никому еще не удавалось переиграть Марти Зеллербаха, ты слышишь? О, я знаю, ты где-то здесь, совсем рядом. Мать твою за ногу, черт бы тебя...
— Марти? — Смит удивился. Прежде он никогда не слышал от Марти бранных слов. Еще один признак того, что тот подошел к самому краю. — Марти, прекрати сейчас же! Что происходит?
Марти продолжал чертыхаться. И даже стукнул кулаком по компьютеру. Похоже, он не замечал присутствия Смита.
— Марти! — Смит ухватил его за плечо.
Тот резко развернулся в кресле и уставился на Смита. В этот момент тишайший и смиреннейший Марти походил на разъяренного дикого зверя — лицо искажено в злобной гримасе, зубы оскалены. И тут, наконец, он увидел Смита. И весь так и обмяк в кресле. А потом заговорил, и в голосе его звучало отчаяние:
— Ничего! Ровным счетом ничего! Я ничего не нашел. Ничего!
— Нестрашно, Марти, все в порядке, — принялся утешать его Смит. — Чего именно ты не нашел? Адреса Билла Гриффина?
— Ни следа. Но я был так близок, Джон. А потом вдруг ничего, пустота. И с телефонными звонками та же история. Я искал через свой домашний компьютер, оставался всего какой-то шаг... Я был совсем близок, точно знаю! Настолько близок, что...
— Мы же все понимали, как это трудно. Ну а что насчет вируса? Есть новости в Форт-Детрике?
— О, эту информацию удалось получить буквально через несколько минут. Согласно официальным данным, только в Америке от него умерли пятнадцать человек. И есть трое выживших.
Смит насторожился.
— Новые смерти? Но где? И что с выжившими? Как их удалось вылечить?
— Подробности не сообщаются. Для того чтобы узнать хотя бы это, пришлось взломать новейшую систему защиты. Пентагон закрыл эти данные для всех и вся. Кроме меня, разумеется.
— Ах, так вот почему мы ничего не слышали о выживших. Скажи, а ты можешь найти этих людей, Марти?
— Ни малейшего намека на то, кто они такие и где находятся. Извини, Джон.
— Ни в Детрике, ни в Пентагоне?
— Нет, нет. Ни в одном из этих мест. Ужасно! Вот уж не думал, что эти бандиты из Пентагона станут закрывать эту информацию!
Смит пытался судорожно сообразить, что же делать дальше. Сперва подумал, что неплохо было бы найти выживших, как-нибудь незаметно подобраться к ним и задать хотя бы несколько вопросов. Казалось бы, это было самое простое и логичное из решений.
Причина, по которой правительство распорядилось закрыть всю информацию, заключалась, по-видимому, в том, что они не хотели паники среди населения. То была вполне стандартная и объяснимая процедура, а ситуация наверняка куда хуже, и погибших не пятнадцать человек, а гораздо больше. И ученые наверняка сутками напролет исследуют этих выживших, чтобы найти ответы на вопросы, а уж потом опубликовать. А это, в свою очередь, означает, что задействованы все технологические и людские ресурсы спецслужб.
Он разочарованно вздохнул. Нет, ни ему, ни даже Питеру Хауэллу эту стену не преодолеть.
Кроме того, и армейская разведка, и ФБР, и сами убийцы прекрасно понимают: первое место, где надо искать его, Смита, это именно выжившие после ужасного заболевания. Они расставят сети и будут ждать. Он кивнул, словно в знак подтверждения собственным мыслям. Выбора не было. Единственный шанс увидеть выживших — это оправиться в Ирак. Его, разумеется, не ждут в этой дикой закрытой стране. Зато у них нет технологических средств, доступных американскому правительству. И лучший и быстрейший способ понять, что стоит за всем этим, — оправиться в Ирак.
Внезапно раздался возбужденный возглас Марти:
— Вот оно! Почти поймал! Еще минутка, и дело сделано!
Смит подошел к сидевшему за компьютером Марти.
Тот весь напрягся и подался вперед — в точности хищник, завидевший добычу всего в нескольких футах.
И вдруг Смит почувствовал, что весь так и окаменел от ужаса. Только сейчас до него дошло, в какой опасной игре участвует Марти. Он рявкнул:
— Сколько времени ты был подсоединен к своему компьютеру в Вашингтоне?
В дверях возник Хауэлл. Он тоже весь напрягся, точно перед прыжком.
— Считаешь, его могли выследить через тот компьютер?
— Сколько, Марти, сколько? — настойчиво вопрошал Смит.
Марти медленно вышел из транса. Заморгал и уставился на часы.
— Ну, час, может, два. Но ничего страшного. Я использовал для связи спутниковые передатчики, разбросанные над всем миром. Как это обычно делается. Кроме того, это мой собственный компьютер. И я...
Смит чертыхнулся.
— Но они же знают, где он находится, твой компьютер!Может, сидят сейчас у тебя в бунгало, влезли в твой драгоценный компьютер и водят тебя за нос! Скажи, чью базу данных ты вскрыл первой? Телефонной компании, да?
— Да нет, черт побери! Я проложил новую тропинку. И для Билла Гриффина — тоже, только она все равно никуда не привела. Ну а что касается телефонной компании, так там совсем другая история. Я думал, что смогу...
— У них есть свои люди в Калифорнии? — резко перебил его Питер Хауэлл.
— Могу побиться об заклад, что есть, — ответил Смит.
— Лекарства ему уже везут, — Хауэлл резко развернулся на каблуках. — Ваши убийцы могли проследить всю телефонную линию и выйти на Вайнинг и меня. Нет, конечно, я здесь под другим именем. Им всего-то и осталось, что найти хижину, дорогу к ней и приехать сюда. Должен вам сказать, они будут здесь в худшем случае уже через час. Если повезет, через два. Так что надо сматываться, и чтобы через час здесь никого не было!
Глава 23
6.51 вечера
Нью-Йорк
Стоя перед зеркалом в роскошном номере «Уолдорф-Астория», Виктор Тремонт надел смокинг и поправил черный галстук-бабочку. За спиной у него лежала на широкой постели со смятыми простынями все еще совершенно обнаженная Мерседес О'Хара. Она была прекрасна, соблазнительна, все эти формы, изгибы, нежная кожа с золотистым загаром.
Ее черные глаза смотрели на него в зеркале.
— Знаешь, Виктор, мне не слишком нравится торчать запертой в гардеробе среди твоих костюмов, пока ты решаешь, не употребить ли меня еще раз.
Тремонт нахмурился. Эта женщина с гривой падающих на грудь рыжих волос никогда не отличалась терпением и сдержанностью. Тремонт в ней ошибся, что случалось с ним довольно редко. Вообще-то, он подумывал, не трахнуть ли ее еще разок. Да эта сумасшедшая, еще чего доброго, убьет себя, если он скажет, что вовсе не собирается на ней жениться.
— У меня деловая встреча, Мерседес. И мы с тобой пойдем обедать, как только я освобожусь. В твоем любимом «Ле Шеваль» уже заказан столик. Если это тебя не устраивает, можешь идти.
Нет, Мерседес не станет себя убивать. Этой чилийке принадлежали огромные по площади виноградники и винодельческий завод в долине Майпо. Мало того, она являлась членом Совета директоров двух горнодобывающих компаний, а также депутатомом чилийского парламента. А до этого была членом кабинета министров и намеревалась занять эту должность снова. Но, как и все женщины, она отнимала у него слишком много времени, была страшно требовательна и капризна и рано или поздно обязательно начнет настаивать на браке. Нет, ни одна из женщин просто не способна понять, что никакая спутница жизни ему не нужна.
— Так что? — спросила она, продолжая смотреть на него в зеркало. — Никаких обещаний, да? Все женщины одинаковы? Все мы лишь помеха, вечно путаемся под ногами. Виктор может любить только Виктора.
Тремонт почувствовал, как в нем закипает раздражение.
— Я бы не стал делать столь...
— Нет, — перебила она его. — Ведь для этого требуется понимание. — И она села на край постели, свесив длинные стройные ноги, а потом встала. — Кажется, вы мне надоели, доктор Тремонт.
Он оставил галстук и с недоумением наблюдал за тем, как Мерседес подошла к креслу, на котором была свалена одежда, и стала одеваться, даже не глядя в его сторону. И его вдруг охватил гнев. Да что она о себе воображает? Какая все-таки хамка! Совершенно неадекватное, непристойное поведение!.. Но, сделав над собой колоссальное усилие, он подавил гнев. Снова занялся галстуком и улыбнулся ее отражению в зеркале.
— Не смеши меня, дорогая. Будь умницей, пойди и выпей коктейль. И обязательно надень то зеленое платье, в котором ты выглядишь просто сногсшибательно. Буду ждать тебя в «Ле Шеваль» ровно через час. Ну, самое большее, через два.
Она уже оделась в черный костюм от Армани, на его фоне рыжие волосы так и пылали. И, по-прежнему глядя ему прямо в глаза, грубо и громко расхохоталась.
— Какой же ты все-таки скучный человек, Виктор! Мало того, еще и круглый дурак!
И не успел он ответить, как Мерседес, продолжая смеяться, вышла из спальни.
А через секунду он услышал, как громко захлопнулась за ней входная дверь.
Тут уж он дал полную волю своему гневу, накатившему, словно снежная лавина, и Виктор Тремонт с удивлением заметил, что весь дрожит. Быстро вышел из спальни, бросился к двери. Потом вдруг остановился. Никто и никогда еще не смел смеяться над Виктором Тремонтом! Никто и никогда! А уж тем более — женщина. Да он... он...
Лицо его горело, словно в лихорадке. Кулаки крепко сжались, костяшки пальцев побелели.
А потом вдруг он и сам рассмеялся. Да что это с ним? С чего это он так распалился? Из-за какой-то глупой бабы?..
Зато она избавила его от необходимости исправлять собственную ошибку. Он-то сперва подумал: вот, наконец, попалась умная интеллигентная женщина. Так нет же, ничего подобного! Все они одинаковы. И какое облегчение распрощаться вот так, без драматических и слезливых сцен. Ему даже не придется тратиться на дорогие прощальные подарки. Она ушла от него ни с чем. Ну и скажите теперь, кто из них двоих дурак, а?
Широко улыбаясь, он вернулся к зеркалу, закончил прилаживать галстук, разгладил лацканы смокинга, бросил на свое отражение последний одобрительный взгляд и уже собрался выйти из номера, как зазвонил сотовый телефон. Он очень надеялся; что это звонит аль-Хасан, чтобы сообщить ему новости о Джоне Смите и Мартине Зеллербахе.
— Да?
Голос араба звучал бодро.
— Зеллербах подсоединялся к своему домашнему компьютеру, все пытался напасть на след звонка этой женщины, Рассел, к вам. Ну и Хавьеру удалось достаточно долго продержать его, чтобы Макграу мог проследить. Он находится в Ли Вайнинге, Калифорния. — Настала пауза. Видимо, араб ждал поздравлений. — Я сейчас там.
— Где это, черт побери, Ли Вайнинг?
— На востоке Сьерра-Невады, неподалеку от Йосемитского национального парка.
— Как вы определили, что они именно там?
— Люди из ФБР нашли мотель, где они переночевали вчера, потом нашли место, где они брали напрокат машину. И еще Смит попросил там карту северной Калифорнии и спросил, открыта ли одна высокогорная дорога на Йосемит. Мы поехали в этот парк. А потом уже с нами связался Макграу и сообщил, что находятся они где-то возле Ли Вайнинга. Они используют телефон, зарегистрированный на имя некоего Николаса Романова — голову даю на отсечение, что имя это вымышленное. И мы направляемся туда.
Тремонт радостно хмыкнул.
— Прекрасно! Еще новости есть? — Наконец-то этому назойливому подполковнику Смиту настанет конец.
Араб понизил голос и заговорил совсем тихо, конфиденциально. В каждом слове звучала гордость:
— Да, имеются и кое-какие другие новости. Одновременно хорошие и плохие. Моим людям удалось выяснить, что Джон Смит знал этого Марти Зеллербаха с самого детства. И Билл Гриффин тоже является его давнишним другом.
Тремонт нахмурился.
— Так значит, это все-таки Билл Гриффин предупредил тогда Смита в парке Рок Крик!
— И уж определенно не имеет намерения убивать его, — подхватил аль-Хасан. — Что, впрочем, не означает, что он заложил всех нас.
— Считаешь, он все еще хочет получить свою долю?
— Нет никаких оснований утверждать обратное.
Тремонт задумался, затем после паузы заметил:
— Что ж, в таком случае можно использовать его в наших интересах. Ладно. Ты пока займись Джоном Смитом и теми типами, с которыми он сейчас находится, — в голове у него начал зарождаться план. Да, именно! Теперь он точно знает, что надо делать. — А Гриффином я займусь сам.
7.52 вечера
Турмонт, Мэриленд
Билл Гриффин улыбнулся краешками губ. За последние два часа мимо трехэтажного дома Джона Смита, притулившегося у подножия горы, трижды проезжал белый фургон, развозящий пиццу. Сам Гриффин сидел в доме, не включая света, с шести часов вечера и весь этот день старался держаться подальше от Форт-Детрика. Первый раз он заметил белый фургон, когда тот медленно проехал мимо дома. Может, это Джон проверяет, все ли там спокойно? Во второй раз он уже вооружился биноклем ночного видения и разглядел, что на месте водителя никакой не Джон. На третий раз Билл уже точно знал — это человек аль-Хасана. И ищет он Джона, а также, возможно, и его тоже.
Гриффин знал, что араб заподозрил его еще со времени той встречи в парке Рок Крик. Но представить, что Гриффин будет отсиживаться в доме Смита — нет, на такое ему вряд ли хватило бы воображения. Гриффин был очень осторожен и не оставил никаких следов своего пребывания здесь. Машина его была спрятана в гараже пустующего дома, в трех кварталах отсюда. И входил он в дом Джона, подобрав ключ к замку на задней двери. И поскольку сам Джон так и не появился ни в Детрике, ни в Турмонте, Гриффин уже начал подумывать, что он вряд ли появится вообще. Может, аль-Хасан уже убил его? Нет. Иначе не стал бы он посылать человека дежурить здесь, возле дома, в попытке обнаружить или его самого, или Джона.
Он быстро пересек погруженную во тьму гостиную и оказался в кабинете. Включил компьютер, ввел пароль, а затем и код доступа к секретному веб-сайту. И тут же увидел на экране монитора послание от своего старого друга и напарника из ФБР Лона Форбса.
«Тебя разыскивает подполковник Джонатан Смит. С той же целью заходил к Марджори. Смит объявлен в федеральный розыск, за ним охотятся полиция, ФБР и армейская разведка. Его подозревают в убийстве двух человек. Дай знать, если захочешь поговорить с ним».
Гриффин призадумался, затем решил провести еще кое-какую проверку. На сей раз ему удалось обнаружить следы еще какого-то хакера, пытавшегося войти в его сайт. Это означало, что его, Гриффина, разыскивает еще и некое третье лицо. Где он и кто — определить было невозможно. Но Гриффин занервничал.
Он выключил компьютер и направился на кухню, где находился черный ход. И, убедившись, что с этой стороны за домом никто не наблюдает, вышел и растворился во тьме.
8.06 вечера
Нью-Йорк
Четыре человека, собравшиеся в клубе «Гарвард», что на 42-й, явно нервничали. Они знали друг друга много лет, иногда находились по разные стороны баррикад, иногда их интересы и цели расходились. Но объединяло их одно общее свойство — ненасытная страсть к деньгам, власти, а также схожие взгляды на будущее, которое они на публике непременно называли чистым и светлым.
Самый молодой из четверых, генерал-майор Нельсон Каспар, занимал пост помощника председателя Объединенного комитета начальников штабов. В данный момент он тихонько переговаривался о чем-то с конгрессменом Беном Слоатом, периодически навещавшим Виктора Тремонта в его глуши, в поместье в Адирондаке. Каждые несколько секунд генерал Каспар нетерпеливо поглядывал на дверь. Нэнси Петрелли, секретарь Комитета по здравоохранению в кремовом вязаном костюме от Сент-Джона, нервно расхаживала перед наглухо занавешенными окнами. Генерал-лейтенант в отставке Эйнар Сейлонен, лоббировавший интересы американского военно-промышленного комплекса, сидел в кресле с книгой, но лишь притворялся, что читает ее. Оба генерала, и Каспар, и Сейлонен, явились на встречу в штатском, предпочтя военной форме строгие, но дорогие деловые костюмы.
Дверь отворилась — и все дружно повернули головы.
В комнату торопливой походкой вошел Виктор Тремонт.
— Прошу прощения за опоздание, леди и джентльмены, — легкий кивок в сторону Нэнси Петрелли. — Но меня задержали по делу, связанному с проблемой подполковника Смита. Которая, имею удовольствие доложить всем вам, близка к разрешению.
По комнате пронесся вздох облегчения.
— Как прошла встреча Совета директоров «Блэнчард»? — осведомился генерал Каспар. Этот вопрос особенно интересовал всех присутствующих.
Тремонт присел на ручку кожаного дивана — сама элегантность в этом черном смокинге и галстуке-бабочка. Он так и излучал уверенность и оптимизм, притягивая к себе собравшихся важных персон, словно магнитом. Затем вскинул изящно очерченный патрицианский подбородок и рассмеялся.
— Отныне весь контроль над компанией сосредоточен исключительно в моих руках!
— Наши поздравления! — громче всех заорал генерал Каспар.
— Прекрасные новости, Виктор, — удовлетворенно кивнул конгрессмен Слоат. — Таким образом, власть целиком переходит в наши руки.
— Я не была уверена, что вам это удастся, — призналась Нэнси Петрелли.
— А я ни на секунду не сомневался, — улыбнулся Каспар. — Наш Виктор всегда выходит победителем.
Тремонт снова рассмеялся.
— Спасибо. Огромное вам спасибо за доверие. Впрочем, должен заметить, я полностью согласен с генералом Каспаром.
Все снова дружно и весело расхохотались. Все, кроме Нэнси Петрелли. Ее смех был каким-то не слишком веселым. Зато она перешла прямо к делу:
— Так ты все рассказал Совету? Во всех подробностях и деталях?
— Терпение, друзья мои, терпение, — Виктор Тремонт скрестил руки на груди, улыбнулся и выдержал долгую паузу. Он их поддразнивал.
Напряжение в комнате достигло своего пика. Все взгляды были устремлены на него.
— Ну и?.. — первой не выдержала Нэнси Петрелли.
— Что сказал этот гребаный Совет директоров? — подхватил генерал Сейлонен.
Улыбка на лице Тремонта стала еще шире.
— Да они набросились на этот наш проект, как собаки на кость! — Он оглядел комнату, во взглядах присутствующих читалось облегчение. — А перед глазами прямо так и плясали долларовые купюры высшего достоинства! И знаете, мне на секунду показалось, что я в Лас Вегасе, а все они — эдакие автоматы с щелью для заглатывания монет.
— И никаких угрызений совести? — спросил конгрессмен Слоат. — На попятную, случайно, не пойдут? Что, если вдруг взыграет совесть, а?
Тремонт отрицательно покачал головой.
— Помните, мы сами подбирали всех этих людей. Присматривались к каждому. Оценивали все — и их происхождение, и интересы. И толерантность к риску. — В ту пору главной его проблемой было провести кандидатов через Холдейна, с тем чтобы за них проголосовали и выбрали в члены Совета директоров, а старые кадры постепенно вытеснялись или же полномочия их урезались. — Да, разумеется, главная проблема — не ошиблись ли мы в свое время в оценках.
— Не ошиблись, уверяю, — удовлетворенно заметил конгрессмен Слоат.
— Именно, — кивнул Тремонт. — Да, они немного позеленели, стоило мне упомянуть о возможных смертях без нашей сыворотки. А также о неизбежных случаях смерти, когда эта сыворотка, как, впрочем, и все остальные медикаментозные средства, проходила апробацию. Но в конечном счете все это делается на благо человечества, разве не так? И мне пришлось объяснить, что вирус не на сто процентов летален, даже если не проводить курс лечения. И до них вроде бы дошло, что все эти смерти просто ничто в сравнении с гибелью миллионов людей по всему миру, если, конечно, правительство не даст нашей сыворотке зеленый свет, причем быстро.