Братья по крови Скэрроу Саймон

– Давай жми! – перекрывая шум боя, звонко крикнул он. – Вперед!

Макрон его призыв расслышал и подхватил. Как центурион, он уже обосновался в переднем ряду, плечом к плечу со своими людьми, лицом к врагу. Слегка согнувшись для устойчивости, ветеран на ходу зловеще поглядывал поверх бронзовой кромки щита, безошибочно и молниеносно разя своим коротким мечом любого, кто по неосмотрительности или из спеси оказывался в пределах досягаемости. Сдержать римлян на входе не удалось, и теперь враг пятился, оставляя зазор для размаха оружием. Бриганты сражались с присущей им отчаянной храбростью, подчас безрассудно бросаясь на стену из римских щитов. Более сноровистые и расчетливые целились ниже, норовя покалечить ступни и голени, или же, наоборот, выше, по головам и плечам. Однако в любом случае они сильно рисковали, подставляя себя под быстрые выпады римских гладиусов.

Вот из общей давки прямо на Макрона выпростался здоровенный воин в кольчуге, с тяжелым топором. Его бритую голову украшала витиеватая татуировка, рыжие усы топорщились над ощеренными зубами. С яростным криком он обеими руками замахнулся. Центурион едва успел выставить перед собою щит, как головка топора, грянув, расколола его чуть ли не до медного шишака.

– Дерьмо, – прошипел Макрон, слегка ошеломленный силищей удара.

Головка топора яростно задергалась: бригант пытался ее высвободить, но та застряла. В эту секунду Макрон дернул щит на себя, рассчитывая выдернуть топор у воина из рук. Но не тут-то было: силач удержал топор со щитом, который они какое-то время перетягивали друг на друга, пока бригант с ревом не кинулся вперед, пихнув Макрона его же щитом, отчего центурион потерял было равновесие. Однако его выручил щит стоявшего сзади легионера, на который он наткнулся спиной. Могучим усилием бригант все-таки выдернул топор и замахнулся для очередного удара. Обратный замах зацепил одного из соплеменников, размозжив ему нос. Затем топор мелькнул сокрушительной дугой, поперечно рубанув по щиту человека, стоящего справа от Макрона, чуть не задев его самого. Мгновение, и смертоносной неудержимой дугой топор хрястнул по легионеру слева, угодив в сустав нащечника. Металлический клапан под ударом отлетел, а лезвие топора смахнуло полчерепа по линии глазниц и переносицы.

– Гви-ин[36]! – с победной раскатистостью возопил бригант. Оружие он выдернул, глумливо пнув щит поверженного, который рухнул, обдав кровью панцири соседних легионеров.

Макрон скакнул вперед, саданув противника своим треснутым щитом, и отрадно ощутил, что удар пришелся куда надо, а враг утробно зарычал от боли, получив изрубленной поверхностью по своему лицу. Он двинул еще раз, оттесняя топорщика назад, после чего убрал щит, тут же изготовив к удару меч. По покореженному лицу бриганта струилась кровь от острой щепки, вспоровшей ему щеку. Тут Макрон сделал выпад, вонзая острие. Топорщик согнулся пополам, но, к замешательству Макрона, от смертельной раны его защитила прочнейшая кольчуга, которую не получилось проткнуть. Впрочем, бригант на этом лишился сил и убрался в скопище воинов, где канул из виду.

Поняв, что на открытом пространстве он оказался один, Макрон с медвежьим ревом стал бешено размахивать перед собой мечом. Этого хватило на то, чтобы хотя бы ненадолго отбить у врагов желание к нему соваться, а заодно бегло оценить положение. Половина уцелевших из Первой центурии уже прорвалась через брешь и сейчас проталкивалась по бастиону. Позади виднелся гребень шлема Катона. Улучив момент, Макрон, выставив меч и притиснув к себе расколотый щит, сделал шаг назад и снова влился в успевший подступить и выровняться ряд легионеров. Впереди на земле корчились в муках раненые бриганты. Римляне безжалостно приканчивали их и продолжали двигаться дальше.

Тут послышался окрик, и враг поспешно расступился. Макрон остановился и увидел, что в каком-нибудь десятке шагов впереди стоит рослый воин Белмат, а за ним – ряд лучников со стрелами на тетивах. Вот он отступил за их ряд и поднял меч.

– Передний ряд – садись! – выкрикнул Макрон. – Второй – поднять щиты!

Сам он рухнул на одно колено, поставив щит перед собой. Человек из второго ряда поднял свой щит и под углом поставил на щит Макрона. То же самое с быстрым стуком проделали во всех рядах, так что когда Белмат гаркнул приказ и по римскому строю последовал первый залп, его встретила непроницаемая стена щитов. Стрелы сухим трескучим градом стучали, втыкаясь наконечниками и отлетая плашмя; некоторые ломались, некоторые просвистывали мимо. За ними последовал еще один, менее дружный залп, а с каждым новым туканье становилось все более неровным: менее опытные стрелки не угонялись за бывалыми.

– Макрон!

Центурион обернулся: сзади к нему незаметно успел подобраться Катон, который сейчас сидел позади него на корточках. Раненая рука болталась на засаленной перевязи возле пояса. Другой рукой он для равновесия опирался на воткнутый в землю меч.

– Жаркая работенка! – осклабился Макрон, смахивая каплю пота, капнувшую со лба на щетинистую челюсть. – Во всех смыслах. Ну, как у нас дела, господин префект?

– Брешь мы держим. Восьмая когорта двинулась на откос. Время выпускать людей на жатву. Судя по темпу стрельбы, запас стрел у лучников кончится с минуты на минуту.

– Пускай отстреляются, душу напоследок отведут. А мы пока дадим нашим отдышаться, а то потом опять не до отдыха будет.

Катон кивнул:

– Ладно. Но по моему сигналу будь готов. И чтобы жестко. Бастион нужно очистить как можно быстрее. Ты, кстати, видел, кто отдал приказ лучникам?

– Тот самый бугай с косами? Да, видел.

– Это не просто бугай. Он брат Венуция. Белмат. Будет возможность – уложи его. Скорее всего, он и командует бастионом. Если он продолжит…

– Понял. Займусь.

Град стрел начал ощутимо редеть. Катон пробрался в тыл центурии и оттуда поглядел вниз вдоль земляного откоса. Оттуда наверх уже выбирался Лебауск, почти не запыхавшийся. Наверху он приостановился кивнуть Катону, а затем обернулся поторопить своих людей:

– Эй, публика! Вы чего там так вяло: срать, что ли, присели? А ну бегом! Шмелями! Последнего накажу!

Наверх взобрался самый шустрый, а за ним – тяжко отдувающийся сигнифер, который упер свой сигнум в землю и выдохнул, утирая пот со лба.

– О… Что это с вами, господин префект? – удивленно оглядел Лебауск Катона, все еще припорошенного землей. – Вид у вас, извините, как у крота. Если какая беда, то на землю следует падать, а не лезть под нее.

– Очень смешно, центурион. За Макроном идете сразу, как только он придет в движение. Как я и сказал: ломим жестко. О пленных тревожиться будем потом.

– Понял, господин префект, – свирепо оскалился Лебауск.

Вновь прибывшие отдыхали за своими щитами, под жужжание пролетающих поверху редких стрел. Катон дождался, когда Восьмая заполнит пространство за Первой центурией Макрона, после чего, набрав полную грудь воздуха, выкрикнул:

– Макрон, давай!

Центурион приподнялся, цепко вглядываясь через щель в своем щите. Большинство лучников уже истощило свой запас стрел и отошло к скопищу вокруг Белмата, побросав свои луки и вынув мечи. Макрон сделал вдох:

– Первая центурия, приготовиться к броску! Да чтоб погромче!

Люди по бокам изготовились, напрягшись в ожидании приказа.

Макрон, наполнив легкие до отказа, проорал:

– Пошли!!

Многоголосый вопль исторгся над центурией, тяжело рванувшейся вперед, выставив щиты и готовые разить мечи. Резкая вспышка боевой ярости несколько ошеломила неприятеля, и первые из легионеров ударили по толпе, встречая лишь вялое сопротивление. Макрон шибанул щитом одного из лучников, который пятился и под ударом отлетел, врезавшись в двух своих ближних товарищей. Центурион жал вглубь, повторно наддав щитом и нанося всем резкие и точные колющие удары. Одному из них досталось в бок, но он сумел отскочить и метнул топор Макрону в голову. Центурион успел дернуть шеей, и над ухом лишь фыркнуло, а оружие на лету всадилось в щит легионера, что находился сзади. Управившись с этими, Макрон попер дальше. По обе стороны дружно, не теряя строя, поспешали красные туники, шлемы и щиты.

– Гемина-а-а!! – орали римляне имя своего легиона.

Бойцы рвались вперед, разя неприятеля метко и безжалостно. Но бриганты достаточно быстро оправились и ринулись римлянам навстречу – мечи и топоры против щитов и доспехов. Лишь немногие из варваров носили поверх рубах кольчуги.

Остальные дрались в стеганых туниках, а то и вовсе по пояс голые, уповая лишь на лихость, бешеную отвагу и презрение к защищенному врагу. Что и говорить, состязание не на равных, и защитники убывали один за одним, нанося вспахивающим их толпу римлянам лишь незначительные потери.

Все это время Макрон искал глазами Белмата. Наконец он увидел его, стоящим близ татуированного воина, колышущего из стороны в сторону стяг так, чтобы все могли видеть золотистого быка на зеленом фоне, неохотно шевелящегося в затаившем дыхание воздухе под послеполуденным солнцем. Да, иной стяг сегодня реет над столицей бригантов. Но Макрон решил, что к концу дня они его повалят.

Центурион двинулся на Белмата, лишь по необходимости поднимая щит и отражая удары встречных. Так, проталкиваясь сквозь дикую сумятицу боя, он постепенно вышел на предводителя врагов. Белмат тоже разглядел плывущий в его сторону красный гребень центуриона и пошел встречно на перехват, соблазненный честью убить римского офицера. Сбоку прорвался какой-то воин, но Белмат сердито на него рявкнул, и тот отвернулся искать себе другого поединщика.

– Никак, меня себе присмотрел? – рыкнул Макрон, очерчивая в воздухе мечом небольшой эллипс. – Ну, давай, попробуй заполучить.

Мгновение оба приценивались друг к другу. При этом Белмат, хищно пригнувшись, держал свой щит приподнятым, а длинным мечом чутко поводил из стороны в сторону. И что-то вполголоса бормотал – то ли проклятия, то ли свой боевой клич. Макрон подумал, что сейчас они больше походили на гладиаторов на арене, нежели на солдат, сражающихся в безумной битве за бастион. Ветеран решил сделать ложный выпад, чтобы проверить реакцию своего противника, целясь ему прямо в середину груди.

Не успел он ударить, как какой-то невесть откуда взявшийся легионер с лету ткнул Белмата мечом – под мышку, глубоко уходя в грудь. Бригант ахнул и, булькнув кровью, привстал на цыпочки, сделал один неверный шаг и бездыханно рухнул наземь.

– Ты что, озверел? – возмутился Макрон. – Я ж его себе наметил! Нет, ну надо же…

Легионер, уперев калигу в грудь павшему, выдернул клинок и с виноватым пожатием плеч скрылся в гуще сражающихся, оставляя огорченного центуриона рядом с истекающим кровью телом.

Невдалеке на поверженного предводителя с нескрываемым ужасом взирал знаменосец – сначала на него, а затем на потрясающего мечом Макрона, который сейчас к нему грозно близился:

– Ну что, дружок, давай хоть с тобой схлестнемся.

– Э-а! – мотнул тот головой и попятился, а затем повернулся и вместе со стягом припустил к тыльной стороне бастиона.

Завидя над головами уходящее знамя, бриганты заголосили в отчаянии, а кое-кто, развернувшись, вышел из схватки и устремился следом за знаменосцем.

В эту минуту Макрон разглядел, куда именно он направляется: к небольшим воротам в палисаде напротив главной крепости, явственно различимым из-за своей небольшой приподнятости над бастионом. Паника распространялась быстро, и вот уже бриганты обратились вначале в отступление, а затем – в повальное бегство. Легионеры шли следом, слегка отставая из-за веса своих доспехов. Но в узкой горловине ворот варвары застряли, а римляне настигли их и стали хладнокровно засекать. Стиснутые в толчее, где невозможно было взмахнуть и рукой, бриганты целиком зависели от милости римлян. Но милости не было – только жажда убивать. И легионеры с мрачной жестокостью рубили беспомощного врага. Мертвые валились грудами, а иные из-за тесноты не могли даже упасть.

Надо всей этой бойней через ворота проплыл и скрылся из виду стяг: знаменосец спустился по ступеням с той стороны земляного укрепления. За ним в давке протискивались другие, силясь уйти от багровых клинков римлян. Небольшая группа легионеров подобралась к палисаду и двинулась к воротам повдоль, в итоге сомкнувшись и отрезав отступающим путь. Уцелевших они стали оттеснять обратно к центру бастиона.

Этой менее чем полусотне деваться теперь было некуда; помимо римлян, их окружали лишь безмолвные груды тел. Макрона внезапно охватила усталость – глубокая, изнурительная, от которой ноют конечности, а бремя доспеха кажется несносным. Давила и жара. Он облизнул сухие губы и, веля себе стоять прямо, прокричал приказ:

– Всё, хватит! Отойти! – Голос осип настолько, что его даже не расслышали. Сплюнув без слюны, Макрон прокашлялся и крикнул снова: – Отойти!

Приказ не сразу дошел до умов, охваченных огненным безумием заклания, но постепенно солдаты стали отодвигаться от защитников, по-прежнему стоящих тесной кучей, и между ними и римлянами образовался небольшой зазор. В него ступил Макрон, на ходу засовывая меч в ножны. Свой треснутый щит ветеран поставил наземь и пальцем ткнул в ближайшего из бригантов, а затем в землю.

– Бросай оружие! – прорычал он, сопровождая свои слова жестом.

Бригант нервно повиновался и отбросил меч в сторону. За ним то же самое торопливо проделали остальные. Макрон, оглянувшись, подозвал к себе опциона центурии:

– Отвести их и усадить на стороне. Одно отделение поставить к ним охраной.

– Слушаю, – опцион с поклоном головы повернулся и приступил к назначению исполнителей.

На внутренней части бастиона борьбы считай что не было. Буча кипела в основном на том краю, где образовалась брешь – там трупы были навалены десятками. Дальше они лежали вразброс – в основном те, кто пробовал уйти, но пал под натиском ворвавшейся Восьмой когорты. Макрон оглядывал эту картину, и тут его взгляд случайно упал на того бритоголового, с которым он сегодня рубился. Воин расстилался на спине, возлежа головой на окровавленном торсе другого воина. Макрон подошел и присел на корточки, придирчиво пробуя рукой качество выделки его кольчуги. Затем снял с мертвеца пояс, ухватил кольчугу за рукава и снял с недвижного тела. Свернув ее тючком, подал одному из солдат, что сторожил пленных.

– На-ка, приглядывай. Отдашь, когда здесь все закончится. Только не вздумай умыкнуть, – погрозил он пальцем, – понятно?

Вместо ответа солдат отсалютовал. Катон в это время о чем-то переговаривался с центурионом Лебауском, который затем кивнул и скрылся через пролом куда-то вниз.

Катон подошел к другу.

– Я там видел Белмата. Это ты его?

– Эх, если бы… Хотел было, да какой-то деятель взял и увалил его. Ну да ладно: убил, и на том спасибо.

Катон неторопливо оглядел завалы тел возле задних ворот и тихонько присвистнул.

– Юпитер всеблагой. Вот это резня…

Он прошел к палисаду и посмотрел вниз как раз в тот момент, когда последние из спасшихся, мелькнув через свободный перешеек, вбежали в ворота главной крепости. Спустя секунду створки ворот тяжело сомкнулись, а за ними, ложась в пазы, скрипнуло запорное бревно.

– Будем надеяться, они дадут подробный отчет о том, что здесь произошло. Достаточный, чтобы убедить Венуция и его друзей отказаться от затеи повторить их участь.

На воротной башне и палисаде крепости маячили воины, некоторые из них с луками. Катон обернулся и посмотрел на пленных, которых опцион со своими людьми уводили сейчас от побоища.

– Лучше держать их на этой части бастиона. Может, это как-то отвадит их друзей от стрельбы напропалую.

– Неплохая мысль, – одобрил Макрон.

Префект поглядел вниз на тропу, которую в качестве направления первого удара выбрал Гораций. На последнем повороте там сиротливо валялся брошенный таран, а вокруг – тела легионеров Седьмой когорты. Макрон при виде их сокрушенно покачал головой:

– Глянь-ка, они даже не приблизились. Столько людей положить зазря…

– Действительно, – вздохнул Катон. – Да и мы подошли только наполовину. – Он указал на массивные земляные укрепления и воротную башню напротив них. – Бастион за нами. Теперь предстоит самое сложное.

Глава 33

К тому времени, как Седьмая когорта притащила на бастион разобранные баллисты, люди Лебауска начали сооружать вдоль задней, выходящей на крепость стены защитные загородки. Для этой цели легионеры пускали в ход вражеские щиты и небольшие бревна с фасада укрепления. Наспех скрепленные между собой, они обеспечивали прикрытие от обстрела с главной крепости. Вскоре позиции заняли ауксиларии, расположившись вдоль палисада напротив ворот.

Замысел Катона использовать для препятствования обстрелу пленных какое-то время себя оправдывал, но едва воздвиглись первые заслоны, как враг, пусть и с неохотой, но все же пренебрег сбережением своих пленных сородичей и стал пускать стрелы. После первоначальных залпов, грозящих жизням скорее их собратьев, чем римлян, бриганты удовольствовались редким обстреливанием для острастки, приберегая основной боезапас.

– Эй, там! – окликнул Катон центуриона Ацера и указал на бойницы, сооруженные напротив воротной башни крепости. – Орудия расположить вдоль палисада.

Распаренные легионеры безропотно перетаскивали тяжести по окровавленной траве и устанавливали за прикрытием деревянной стены. С прибытием людей, груженных корзинами с толстенными, длиной в три локтя стрелами и округлыми камнями, началась сборка метательных орудий. Самый крупный компонент представляли тяжелые деревянные рамы с торсионными вервями из крученых жил, как раз и дающими баллистам их необычайную мощь. Эти рамы водружались на массивные деревянные станины и с помощью киянок крепились штырями и клиньями. Затем на место вгонялись снабженная ползунами зарядная ложа с барабаном и метательные рычаги, а к торсионным храповикам крепились специальные лапы натяжки.

– Орудия готовы, господин префект, – доложился Ацер Катону, который в это время совещался с Лебауском, Макроном и Веллокатом. Последний, с рукой на перевязи, взобрался на бастион вместе с Восьмой когортой.

– Изволите приказать начать стрельбу? – спросил Ацер.

– Пока не надо, – решил Катон. – Когда ударим, надо будет пустить на них всю нашу мощь. Если удастся нанести им серьезный урон с дистанции, то дело считай что наполовину сделано. Из борьбы с этими британцами я уяснил, что если напускаться на них со скоростью и свирепостью, то они имеют свойство впадать в растерянность. Надо впечатлить их, а еще лучше потрясти. В этом вся соль.

– Хорошие слова, господин префект, – одобрил Лебауск. – Но не машины выигрывают битвы. Это делают люди и холодная сталь.

– А их, в свою очередь, направляет разум, центурион, – уточнил Катон.

Он умолк и быстро оглядел свой личный состав и площадку перед ними. Для того, чтобы одержать верх с минимальными потерями, жизненно необходимо, чтобы офицеры в ходе предстоящего боя четко представляли себе свои задачи, а также важность координации своих действий. Терять людей понапрасну, особенно сейчас, – непозволительная роскошь. Последствия поражения, если таковое произойдет, Катон для себя уже уяснил. Колонну придется со всей поспешностью уводить через границу. Как только Венуций с Каратаком соберут достаточно сил, они пустятся за римлянами вдогонку и будут изнурять их набегами всю обратную дорогу. Для того чтобы сдерживать врага, в истощенной поредевшей колонне каждый человек будет на вес золота. Но мысли об отступлении Катон отогнал и сосредоточился на предстоящей задаче.

– Префект Гораций был прав в одном: единственный способ взять крепость – это пробить ворота тараном. Только методика у него была излишне прямолинейна.

– Не то слово, – мрачно согласился Макрон.

– Тот таран нам по-прежнему нужен, – рассудил Катон, – без него не обойтись. Но враг за его возвращение попытается взять с нас максимальную плату. Он лежит перед их укреплениями как на ладони, и отряд, который мы за ним вышлем, будет открыт всем их стрелам, дротикам, камням и что они там еще для нас приготовили. Но и они, в свою очередь, когда будут обкидывать и обстреливать наших людей, вынужденно перед нами раскроются. Вот тут-то, Ацер, вы ими и займетесь. Нужно, чтобы баллисты работали в полную мощь. Чтобы действия защитников оказались скованы. Командовать пращниками будете тоже вы. По моей команде лупить врага так, чтобы он головы не смел поднять. Во всю силу. Любой ценой сбивать их с цели и дать нашим ребятам возможность завладеть тараном без излишних потерь.

– Слушаю, господин префект.

– Остается самая мелочь: вызволить его оттуда, – устало улыбнулся Катон, поворачиваясь к Макрону. – Сколько людей осталось в Первой центурии?

Сведения о своих потерях Макрон собрал во время короткой передышки, пока ставились баллисты.

– Сорок восемь по-прежнему на ногах. Более чем достаточно.

– Хорошо. Выведете их через брешь и обогнете бастион спереди. По сигналу бросаетесь к тарану, хватаете и несете к воротам. И крушите их, пока не рухнут, чтоб им пусто было.

– С удовольствием, – осклабился Макрон.

– Прошу прощения, господин префект, – вставил слово Лебауск. – Но зачем посылать людей Макрона? Они свое дело сделали. Лучше отрядить на это моих людей. Они свежи и полны сил.

Катон покачал головой.

– Потому я их и оставляю для нанесения главного удара. Восьмая когорта будет дожидаться здесь, в ожидании штурма крепости через ворота – с того самого момента, как свое дело сделает таран. Кроме того, вам не так-то просто будет отговорить Макрона от его работы. Верно я говорю, центурион Макрон?

– В самом деле, – Макрон шутливо погрозил Лебауску пальцем. – Попробуй-ка меня останови, друг мой.

– Твои похороны, Макрон, тебе на них и играть, – грубовато пошутил германец. – Я лишь выручить пытаюсь.

– Ничего, – успокоил Катон, – у вас тоже будет шанс поиграть, когда Макрон со своим делом управится. – Как только ворота падут, атакуете быстро и жестко. Убивать всех, кто сопротивляется, но тех, кто бросит оружие, щадить. Необходимо разъяснить этот момент вашим людям. Не нужно убивать бригантов больше, чем необходимо. В нашем понимании, те, кто взял сторону Венуция и Каратака, просто заблудшие люди, совершившие ошибку. Поэтому оставим их жить, и пусть они будут нам за это благодарны.

В синих глазах Лебауска обозначилось сомнение:

– Не так-то легко будет втолковать это людям, господин префект. Вы же знаете, какие они становятся, когда кровь кипит.

– Знаю. Потому, центурион, вам и необходимо будет их, если что, обуздать. Когда вся эта заваруха кончится, бриганты должны снова стать нам союзниками. И не следует причинять им страданий больше, чем необходимо. Не стоит оставлять за собой наследие из горечи и негодования. Это ясно?

– Ясно, господин префект. А как быть с пленными?

– Пленных не будет. Всех, кто схвачен, передадим королеве Картимандуе, которая и решит их участь.

– Во как? – Лебауск не мог скрыть разочарования. – Совсем без пленных? Людям ведь это не понравится. Я тут уже кое от кого слышу, как они распорядятся своей долей добычи.

– Мне нет дела, кому что нравится или не нравится, – жестко ответил Катон. – Таковы мои указания. Не будет ни пленных, подлежащих продаже в рабство, ни поживы в виде награбленного. Любой, пойманный за грабежом или изнасилованием, подвергнется жесточайшему дисциплинарному взысканию. Так и доведите это до своих людей, центурион Лебауск. Вы же несете за них ответственность. Понятно?

– Понятно, господин префект.

Катон оглядел свой мелкий кружок офицерства:

– Всем ясно, кому и чем предстоит заняться?

Люди кивнули. Лебауск спросил:

– А чем займетесь вы, господин префект?

– Я? Войду в крепость с вашей когортой. Я и Веллокат.

Германец поднял бровь.

– При всем уважении, господин префект: вы же оба ранены. От вас, извините, не помощь, а скорее обуза.

– Спасибо за заботу, – едко отозвался Катон. – Но Веллокат нам понадобится, чтобы призвать бригантов сдаться. А я там буду, поскольку командую.

– Как пожелаете, господин префект.

Командир намеренно сделал паузу, но больше вопросов не последовало.

– Что ж, замечательно. Сигнал центуриону Макрону пускаться за тараном, а Ацеру начинать стрельбу – одиночный звук буцины с повторениями, пока все не приступят к делу. Дальнейший сигнал – двойной звук, с которым начинается основной штурм и прекращается стрельба Ацера. Центурион Макрон, проведите своих людей вокруг бастиона. Держитесь вне поля зрения и приготовьтесь действовать сразу же, как только услышите сигнал.

Офицеры отсалютовали и разошлись по своим людям, а Катон повернулся к Веллокату:

– Время для последнего воззвания к рассудку. Ты готов?

– Вы думаете, Венуций в самом деле сдастся? – спросил тот.

– Ты сам щитоносец Венуция, – глядя на него, напомнил Катон. – И знаешь его гораздо лучше, чем я. Что думаешь ты?

– Он будет драться, – не раздумывая, ответил молодой человек. – Он воин до мозга костей и воевал всю свою жизнь. Иного он не ведает, да и не желает.

– Этих твоих слов я и боялся… Но нам нужно дать ему шанс. Кто знает, может, указания ему на ухо нашептывает Каратак, – печально улыбнулся Катон. – Ты же представляешь, как такое может происходить.

– Тогда зачем вообще делать им предложение?

Катон понуро вздохнул.

– Если есть шанс покончить со всем этим до того, как умрет еще кто-нибудь из людей, то его нельзя избегать.

Он первым прошел мимо ауксилариев, сгорбившихся за палисадом, и осторожно выглянул между наспех возведенными загородками. Воротная башня крепости находилась отсюда не больше чем в сорока шагах. Внизу невдалеке виднелась огибающая бастион тропа, а за ней открытая площадка перед рвом и поднятый мост. Из врагов многие стояли и сидели на виду, некоторые держали при себе луки. Прятаться им не было необходимости. «Во всяком случае, пока», – с мрачной язвительностью подумал Катон. Он повернулся к Веллокату:

– Ну, давай. Скажи им, что командир римлян хочет говорить с Венуцием.

– Только с одним Венуцием?

Катон кивнул.

– Если это поможет хоть чуть-чуть принизить Каратака, то оно уже того стоит.

Веллокат улыбнулся:

– Вы недурно знаете мой народ.

Затем молодой бригант поднес ко рту ладони, сделал глубокий вдох и прокричал что-то своим соплеменникам. Расслышали его не сразу, пришлось повторить; на этот раз крепость ненадолго смолкла, а затем в ответ понеслись гневные возгласы и глумливый свист. Веллокат повернулся к Катону, который покачал головой:

– Переводить не надо. Смысл понятен.

Неожиданно голоса из крепости стихли, за исключением одного. Веллокат, рискнув выглянуть над палисадом, нырнул обратно с растерянным лицом:

– Там Каратак.

– Да чтоб его, – сорвалось у Катона. Впечатление такое, будто король катувеллаунов уже подмял под себя все племя бригантов. – Скажи, что разговаривать я хочу с Венуцием.

Веллокат едва начал, как его тут же с властной зычностью перебил голос, говорящий на латыни:

– С римским командиром говорю я! Но говорю я с ним, а не с его кусачей трусливой дворнягой! Даю тебе слово, римлянин, что никто не посмеет всадить в тебя стрелу. И того же я ожидаю взамен. Встань и покажись, чтобы я видел тебя при разговоре.

Катон быстро прикинул. Пытаться принижать Каратака, как видно, уже поздно. Если уклониться от разговора, то он сможет сказать своим сторонникам, что римский командир струсил. Если же разговор состоится на латыни, то из бригантов его ухватят лишь считаные единицы, у которых есть навыки языка.

– Нужно, чтобы ты продолжал переводить, – обратился он к Веллокату. – И делай это громко, чтобы нас слышало как можно больше народа.

Веллокат кивнул.

Катон с глубоким вдохом, плавно выпрямился, по грудь высунувшись над палисадом. Веллокату он жестом указал стоять, но при этом держаться за загородкой. Однако молодой придворный горделиво тряхнул головой и, придвинувшись к Катону, сердито прошептал:

– Перед этими изменниками я страха не покажу.

– Молодец, – тихо похвалил Катон. – Но при первой же опасности скрывайся. А то ты еще понадобишься. Не хватало, чтобы…

– Кто там стоит, под тем шлемом? – окликнул Каратак. – Уж не давний ли мой противник префект Катон?

– Скажи Венуцию, что я хочу говорить с ним.

Каратак это выслушал и качнул головой.

– Я говорю за патриотов Бригантии. Венуций почтил меня тем, что вверил мне командование своими людьми. А говорить я буду с префектом Катоном, но никак не с его прислужником.

Катон возвысил голос:

– Я требую, чтобы бунтовщики в крепости освободили королеву Картимандую, а также всех прочих заложников, и сдались. Даю слово, что все, кто сложат оружие, не будут порабощены или как-либо унижены. Гарантирую также, что буду настойчиво просить нашу союзницу королеву, чтобы по отношению к ним не было допущено репрессий. Единственным моим требованием будет выдача нам нашего беглого пленника Каратака.

Он повернулся и кивнул Веллокату, который начал было переводить, но был прерван Каратаком, прокричавшим поверх его голоса:

– А вот мои условия, римлянин! Прекратите свой штурм и оставьте Изуриум – в таком случае я гарантирую, что вам всем будет дан беспрепятственный проход до самой границы. Я и мои новые воины, коих великое множество, пощадят ваши жизни, если вы до исхода дня уйдете отсюда восвояси. Если же вас здесь застанет рассвет, то, клянусь нашим богом войны, что вы все умрете, а головы ваши украсят хижины воинов Бригантии. Что скажешь на это?

Катон покосился на Веллоката:

– Повтори мои слова во всеуслышание.

Тот попробовал, но по взмаху Каратака был дружно потоплен в негодующем многоголосом реве. Разговор Каратак на этом прервал и, повернувшись к бригантам, выкрикнул теперь уже приказ.

– Прячься! – Катон за здоровую руку дернул Веллоката вниз, в укрытие, и вовремя: секунду спустя сверху в закраину стукнула, упруго дрожа, первая стрела, а за ней еще несколько. Одна даже пробила бригантский щит, пустив струйку древесной трухи.

Катон приподнял руку и невозмутимо отряхнул себе левое плечо:

– Ну вот, теперь попытку договориться о мире считаю честно завершенной. Настало время для чего-то более действенного. Быть посему!

Пригнувшись, префект пробрался вдоль палисада до края, что ближе всего к тарану. Ухватив для защиты бригантский щит, он вынырнул за палисад и глянул наружу. Макрон со своими людьми в ожидании сигнала к атаке заняли позицию внизу на травянистом склоне. На другом краю бастиона расположилась Восьмая когорта, которой Лебауск приказал встать на колено и прикрыться щитами. Люди Ацера припали возле баллист, а пращники горками насыпали возле себя боезапас и уже заложили в ремни своих пращей первые заряды. Можно сказать, все готово. Пора опробовать план. О боги, будьте благосклонны!..

Рядом с сигнифером Восьмой когорты стоял легионер с буциной, бронзовые изгибы и раструб которой на солнце задорно блестели. Именно ее боевому реву надлежало пробудить к действию готовно притихшую силу шести римских центурий. Идущему следом Веллокату Катон жестом велел стоять на месте, а сам стал пробираться к Лебауску. Один из людей предупредил центуриона о приближении начальства, и на подходе Катона германец, обернувшись, кратко отсалютовал.

– Пора, – тихо сообщил префект.

Лебауск молча кивнул.

Было видно, как спереди, вглядываясь во вражескую твердыню и нервно сжимая-разжимая кулак, дожидается сигнала Ацер.

Катон махнул рукой буцинисту:

– Труби.

Легионер, поднимая инструмент, предварительно сплюнул, прочищая рот и массируя себе губы. А затем, набрав полную грудь воздуха, налег губами на отросток и неимоверно надул щеки, багровея лицом. Глухой рев огласил все вокруг одной долгой, утробно-зловещей нотой. Погодя буцинист отвел лицо и сделал паузу от одного до пяти, заодно переводя дух, после чего снова припал. Но повторно трубить не потребовалось: жужжание пращей и стук баллист уже нарушили затишье, наступившее было со взятием бастиона. А снизу из-за палисада донесся многоголосый крик: это Макрон с остатком Первой центурии мчался к тарану, лежащему у последнего отрезка дороги, ведущей к крепостным воротам.

Глава 34

– За мной, ребята! – орал Макрон, взбегая вверх по тропе.

Справа над бастионом виднелись шлемы и лица ауксилариев в вихре крутящихся пращей, мечущих свои заряды. Слева вздымалось земляное укрепление, защищающее вражеские ворота. Внезапный град камней, тяжелых кованых стрел и глыб величиной с два кулачища, пущенных из баллист, застал врага врасплох, так что бриганты укрыли головы за палисадом, который сейчас трещал под обмолотом обстрела. Продвигаться к тарану у римлян получалось почти беспрепятственно, но длиться долго такое не могло: напор начнет ослабевать, а враг неизбежно опомнится и сделает все, чтобы помешать таранщикам.

День был в разгаре, а с ним и жара. В прокаленной расселине между бастионом и крепостью скопился удушающий зной. Мчась к тарану, Макрон истекал потом: напряжение с самого утра, да еще вес доспеха. Впереди лежали тела тех, кто пал в ходе злополучной атаки Горация. Умерли из них не все, кое-кто все еще шевелился и стонал. Некоторые, завидев бегущих по тропе товарищей, в надежде приподнимали головы.

– Воды-ы… Именем богов заклинаю, воды-ы… – страдальчески тянулись с обочины чьи-то руки. Макрон лишь резко вильнул и побежал дальше.

Над палисадом крепости вынырнула голова, черная на фоне яркой синевы неба, и что-то тревожно прокричала. Впереди лежал таран в окружении тел, утыканных стрелами и дротиками, а вокруг валялись камни всевозможной величины. Макрон ухватил неподъемный конец – тупоглавый, для наибольшего эффекта при битье. В нескольких местах бревно было обвязано толстыми вервями, служащими прихватом для тех, кто им орудует. Макрон бросил свой треснутый щит и оттащил в сторону тело, навзничь лежащее на грубо отесанном дереве. Затем он ухватил один из прихватов, что спереди, и оглянулся в ожидании, когда подбегут остальные. Несколько легионеров, скинув щиты, заняли места по бокам.

– По моей команде – взяли!

На последнем слоге Макрон надсадно крякнул. Под натужное сопение таран поднялся над землей.

– Вперед!

Они затопали вверх по тропе со всей быстротой, какая только была возможна при несении такой тяжеленной ноши. Не более чем в шаге от ноги Макрона в землю впилась стрела.

– А ну, прикрыть нас сверху! – рявкнул он через плечо.

С бока, открытого со стороны крепости, их поспешили обставить нагнавшие легионеры Первой центурии и подняли щиты, укрывая себя и своих товарищей, что несли таран. Вниз летели стрелы и камни, но под немолчным градом обстрела с бастиона защитники могли лишь выскакивать, стрелять не целясь и тут же прятаться, а потому их стрельба почти не сказывалась на продвижении центурии к воротам. В противовес бригантам римляне на бастионе стояли в полный рост, и палисад крепости содрогался под их камнями и стрелами. Вот одна из них, отчего-то развернувшись на лету плашмя, грянулась о верх палисада так, что с кольев вверх взметнулось золотистое облако стружек.

Какой-то вражеский воин в порыве безрассудной отваги встал в полный рост и ткнул мечом в сторону римского центуриона, очевидно призывая соплеменников стрелять во врага. В следующую секунду его самого, как соринку, смело попадание глыбы – словно незримая длань какого-то бога вышибла его из этой жизни.

За спиной у Макрона раздался крик, а прихват в руках стал вдруг неимоверно тяжелым. Прошипев проклятие, он вынужденно остановился и глянул назад со свирепым лицом. Одному из его людей по шлему грянул камень, отчего тот опрокинулся, сбив и идущего сзади товарища; прихваты оба, разумеется, выпустили.

Макрон нетерпеливо кивнул ближайшему солдату со щитом:

– Берись!

Легионер спешно повиновался, откинув щит и сменив павшего. Как только он принял груз на себя, Макрон скомандовал идти дальше. Медленно, но верно они одолевали последний отрезок тропы. Впереди перед воротами их ждал ров – в ширину локтей шесть, не меньше. Мост над ним был поднят и висел вблизи воротной башни. Центурион велел опустить таран и указал ближайшим троим идти следом. Помогая друг другу, они спустились в ров и взобрались по его заднему скату, где немного отдышались. Макрон указал на тугие канаты, прикрепленные к концу подъемного моста.

– Их надо будет обрезать. По двое на каждую: пошли!

Вторая пара поспешила к другому краю моста, а ветеран кивнул своему напарнику:

– Становись у стены, ступенькой будешь.

Тот прочно встал и выставил вперед сведенные ладони. На них Макрон поставил одну ступню и, ухватив солдата за плечи, подался вверх:

– Поднимай!

Тот хрюкнул от натуги, а центурион в эту секунду сумел ухватиться за тес деревянной воротной башни, другой ступней нащупывая плечо напарника. Когда обе ноги встали на место, легионер для прочности ухватил центуриона за лодыжки, а Макрон принялся за работу. В этом положении канат находился у него над головой. Вынув кинжал, он ухватился за закраину моста левой рукой, а правой взялся распиливать волокнистое плетение, которое под хорошо наточенным лезвием поддавалось, в общем-то, неплохо. Все это время люди Ацера на бастионе всеми силами старались, чтобы враг сидел не высовываясь.

В эту минуту за воротами послышался окрик, и, глянув вниз, Макрон заметил темноватый силуэт человека, смотрящего на него из тени в низу воротной башни.

– Сейчас за нас возьмутся! – остерег Макрон солдат, режущих канат с другой стороны моста. – Шевелись!

Центурион продолжал отчаянно пилить канат. От жестокого усилия и неудобной позы затекшие мышцы саднило и жгло, и он проклинал эту веревку, желая, чтобы она скорее разлезлась. Через зазор было видно, как с внутренней стороны к воротам спешат несколько человек, а затем мелькнул тусклый блеск наконечника копья. Вскоре он блеснул на солнце, пролетев в его сторону. Макрон с трудом сместился вбок, при этом удерживаясь на плечах стоящего внизу напарника, который лавировал, пытаясь приноровиться. В смещении позы оказалась нежданная польза: пилить стало легче. Оставалось уже всего ничего – какая-то прядка, тугим своим натяжением под весом только облегчающая занятие. Басовито тенькнув, последняя прядь порвалась, и угол моста дал крен, сбив Макрона с опоры в виде чужих плеч. Он завалился вбок, тщетно силясь зацепиться за нетесаный столб возле ворот. Земля как будто вздыбилась, и центурион свалился на дно рва. При ударе о землю у него зашлось дыхание. Точно так же, оступившись, вниз сорвался и его напарник, и весьма кстати: в следующую секунду в зазор змеиным жалом сунулось острие копья. Легионеры с другой стороны ворот все еще пилили канат.

Макрон пытался их предостеречь, но дыхание перехватило так, что он не мог вымолвить ни слова. Легионер с ножом крупно вздрогнул и ахнул – кто-то из воинов ударил его копьем, – но удержался и продолжил допиливать веревку. Спустя секунду она лопнула, и мост, перекрывая ров, грохнулся вниз в клубах пыли. Раненный копьем легионер соскользнул со своего напарника и упал на дно рва, из паха у него лилась кровь. Но заниматься солдатом у Макрона не было времени. Все еще с занявшимся дыханием он тяжело поднялся, видя, как вражеские воины отступают в затенение. Прежде чем римляне с той стороны успели отреагировать, створки ворот сомкнулись, а изнутри на них легла балка засова. По подъемному мосту Макрон побежал обратно к тарану, а за ним поспешили двое уцелевших легионеров, вместе с ним тут же взявшись за веревочные прихваты.

По приказу Макрона таран был поднят. Отряд прошел через мост и остановился вблизи крепкого вида ворот. Вновь с обеих сторон над таранщиками поднялись щиты, прикрывая их от врагов на воротной башне и на земляных укреплениях по флангам. Наведя голову тарана на узкий зазор между створками, Макрон через плечо прокричал:

– Качаем трижды, затем бьем! Р-раз!

Люди, упершись ногами в доски моста, качнули тяжеленное, черно-смолистое дерево назад, а затем вперед, с каждым раскачиванием придавая колебанию все большую мощь.

Страницы: «« ... 1415161718192021 »»

Читать бесплатно другие книги:

Я не экстрасенс. Я не мессия. Не мудрец. Не предсказательница. Не пророк.Я лишь все то, что бы вы хо...
Собранные в этой книге притчи помогут вам ощутить вкус жизни, почувствовать течение времени по венам...
Роман рассказывает о событиях, происходивших в Византии в первой половине IX века. На фоне войн Импе...
Как лучше всего преодолеть пенсионный рубеж, который рано или поздно встречают работающие женщины? З...
Первое, после 1909 г., системное и открытое исследование криминальных проблем сферы религии, созданн...
Роман, победивший в номинации «Нонконформизм» литературной национальной премии «Рукопись года».Гроте...