Любовь бессмертна Смолл Бертрис

Глава 1

Серебристо-голубой туман клочьями стелился над широким лугом, поросшим густой травой, которую лениво щипали косматые большерогие коровы. Солнце еще не встало, и в это раннее утро повсюду царили мир и покой.

Члены клана, спрятавшись в небольшой рощице, молча следили за гибкой фигуркой, мелькавшей в самой гуще стада. Наконец неизвестный ловко отделил несколько коров и погнал их прочь.

– Ну и хитрый же дьяволенок, – с некоторым восхищением прошептал Джейми Гордон старшему брату, лэрду Лох-Бре.

Глаза Энгуса Гордона превратились в узкие щелочки – верный признак крайнего раздражения.

– Клянусь, что еще до полудня он окажется в аду вместе со своим хозяином-сатаной! – холодно бросил он. – Спустить собак!

Псы, давно рвавшиеся с поводков, покорные приказу, метнулись вперед с громким лаем и визгом, одержимые желанием услужить господину и изловить вора, пробравшегося на пастбище. Свора была смешанной. Английские гончие, поджарые, серые, как небо над головой, не бежали, а словно летели над землей. Шотландские борзые, темнее мастью, славились злым нравом и способностью догнать и повалить неосторожного беглеца.

– За ним, ребята! – велел лэрд своим людям. – Приведите ко мне наглого ублюдка, и я повешу его на ближайшем дереве!

Шотландцы ринулись за скотокрадом, который, почуяв неминуемую гибель, помчался к лесу, темневшему в дальнем конце луга. Члены клана, прекрасно понимавшие, что, если они не успеют вовремя перехватить вора, тот в два счета скроется в густой чаще, старались отсечь неизвестного от его цели. Но отчаяние прибавило ему сил, и он перебирал ногами с такой скоростью, будто на них выросли крылья.

– Адово пламя! – выругался лэрд, когда воришка исчез среди деревьев, преследуемый собаками. – Кажется, мы его упустили!

– Ничего, борзые его догонят и схватят, Энгус, – утешил брат. – Бежим следом!

Лэрд безнадежно покачал головой, но все же послушался. Беда в том, что прямо на опушке протекал ручей, и если вору знакомы здешние места – а это наверняка так и есть, – он побежит по воде и собаки тотчас потеряют след. Тем не менее Энгус повел своих людей в погоню. Лай неожиданно прекратился, но тут же возобновился с неистовой силой, сопровождаемый жалобным визгом.

– Они его потеряли, – хмуро буркнул лэрд. – Догадался, шельмец, прыгнуть в воду.

Свора сбилась на берегу ручья. Джейми Гордон последовал примеру скотокрада, пытаясь найти место, где тот выбрался на противоположный берег, но ничего не обнаружил. Сокрушенно разводя руками, он направился к брату. Тот медленно шел вдоль самой кромки воды, внимательно вглядываясь в землю. Похоже, негодяй просто растаял в воздухе!

– Вижу, наш вор привык уходить от погони, – сухо улыбнулся Энгус, признавая свое поражение. – Интересно! Эй, парни, пройдитесь-ка по берегам и проверьте, не оставил ли где ублюдок чего заметного. Не призрак же он в конце концов!

Мужчины беспрекословно выполнили приказ, но, увы, поиски не принесли никаких результатов. Добыча перехитрила охотника.

– Да куда же он делся?! – не выдержал наконец Джейми. Лэрд философски пожал плечами:

– Мы уберегли скот, и, хотя я с удовольствием повесил бы прохвоста, придется довольствоваться этим слабым утешением. Пойдем домой, Джейми.

Окликнув своих людей, он направился к лугу. Однако когда они вновь очутились на пастбище, Энгус Гордон разразился проклятиями.

– Иисус! Мария! Посмотрите только! – взорвался он.

– Да что с тобой, Энгус? – удивился брат.

– Ты что, Джейми, ослеп? Паршивец ухитрился угнать восемь голов! Кровь Христова! Этот сукин сын имел наглость вернуться!

Наконец-то Энгус понял, каким образом вору удалось его обхитрить. Понял и едва не задохнулся от негодования.

– Неудивительно, что мы его не поймали! Он взобрался на дерево! По той толстой ветке, что нависает над водой. Ну конечно! Он полез в ручей, сбил со следа собак и взобрался наверх! До чего же умен, прах его побери! Обвел нас вокруг пальца. А я-то, дубина! Даже головы не поднял! Позволил себя обштопать, как последнего олуха! – И, повернувшись к старшему пастуху, спросил: – Сколько всего мы недосчитались за год, Донал?

– Ровно дюжины, милорд, – вздохнул пастух. – Четыре коровы прошлой осенью и восемь сегодня. Ну и мастак этот воришка!

– Да уж, ничего не скажешь, – угрюмо проворчал лэрд. – Наглец каких мало, и палец ему в рот не клади, да только старого воробья на мякине не проведешь! Земля еще не просохла после вчерашнего дождя. И хотя наш воришка легок как перышко, но коровы будут немного тяжелее, так что непременно оставят отпечатки копыт. Бьюсь об заклад, теперь нам удастся разыскать пропажу. Дадим поганцу время успокоиться. Пусть воображает, что перехитрил нас. Ну а мы тем временем подкрадемся к самому его логову. Не стоит спешить: не хочу, чтобы коровы разбежались по лесу. Еще покалечатся, возись потом с ними!

Мужчины расселись кружком прямо на земле. Из дорожных сумок появились на свет Божий овсяные лепешки и фляги с сидром. Завязалась неспешная беседа. Наконец Энгус поднялся и лениво потянулся.

– Пора! – объявил он остальным, и те мгновенно вскочили, пряча опустевшие фляги. – Ну что же, парни, на охоту! Серебряная монета тому, кто первым отыщет след!

Шотландцы растянулись в длинную цепочку и вскоре обнаружили глубокие вмятины, оставленные копытами похищенных коров. Они вели назад в лес, через брод. Едва различимая в траве тропинка поднималась в гору, однако отпечатки по-прежнему были достаточно отчетливыми. С неба сеяла мелкая морось, но преследователи, не обращая внимания на капризы погоды, упорно продвигались вперед.

– Донал, – обратился к пастуху лэрд, – ты знаешь, куда ведет эта дорога?

– Здесь начинаются земли Хеев из Бена, милорд, только старый черт Дугал Хей и его жена – упокой Господи ее добрую душу – давно уже на том свете. Правда, я слышал, что у них вроде были детишки, но наверняка сказать не могу. Понятия не имею, остался ли кто в живых из этого семейства.

– Разумеется, иначе кто же утащил моих коров? – мрачно отозвался лэрд. – Будь уверен, я изловлю негодника и повешу в назидание тем, кто впредь вздумает воровать скот у Гордонов.

Тропинка неожиданно оборвалась почти у самой вершины холма. Впереди возвышалась каменная башня, чуть пониже находился хлев, кое-как сложенный из булыжника.

А на небольшом лужке спокойно паслись восемь коров!

Лэрд Лох-Бре довольно улыбнулся. Пропажа нашлась, ибо не было никакого сомнения в том, что скот принадлежит ему. Остается только отыскать похитителя и примерно наказать.

Уверенно шагнув к прочной дубовой двери, Энгус принялся колотить в потемневшие от времени доски. Дверь почти мгновенно распахнулась. На пороге стояла маленькая старушка с проницательными карими глазами, в безупречно чистом, хотя и поношенном, платье. Несмотря на небольшой рост, она, казалось, заполнила собой дверной проем и загородила дорогу Энгусу.

– Что угодно милорду?

– Я лэрд Лох-Бре, – надменно объявил Энгус. – И хочу видеть вашего господина.

– Для этого вам придется отправиться за ним в ад. Правда, судя по вашему виду, дьявол вряд ли согласится расстаться с вами, – пренебрежительно бросила старуха. – Дугал Хей вот уже пять лет как в могиле, милорд. Соблаговолите объяснить, что привело вас сюда.

– Кто вы? – спросил вместо ответа лэрд, ошеломленный такой дерзостью. Он никому не позволит унизить себя, да еще перед собственными людьми! Но такая кого хочешь усмирит!

– Я Флора Хей, экономка в Хей-Тауэр, и смею заверить, вам здесь делать нечего!

– Откуда вам известно, зачем я пришел? – осведомился лэрд с легкой улыбкой. Интересно, что или кого защищает так отважно старая дракониха?

– Не знаю, что вам нужно, но, боюсь, ничем не сумею помочь, милорд. Как видите, мы живем совсем просто и не можем принять такого важного господина.

Она вежливо присела и попыталась захлопнуть дверь перед самым носом Энгуса. Но тот успел ловко сунуть ногу в проем, вовремя помешав старушке отделаться от него.

– Неплохое стадо пасется у вас на лужайке, – заметил он.

– Верно изволили сказать, милорд, – кивнула Флора.

– И откуда же вы раздобыли таких чудесных коров? – продолжал допытываться Энгус.

– Раздобыли? Вовсе нет, милорд. Мы сами растили коровок! Это все, что у нас есть. Приданое молодых хозяек, – не моргнув глазом солгала экономка.

– Дочерей Дугала Хея?

– Да, милорд.

– И сколько детей произвело на свет это отродье дьявола? – взорвался лэрд.

– Флора! Флора! Какой позор! Держать на пороге самого лэрда Лох-Бре! Попроси его зайти в зал, выпить кружку сидра, – прозвенел нежный голосок.

За спиной экономки появилась молодая девушка, слишком высокого роста для женщины и, пожалуй, чересчур худая. Поверх простого темного платья из домотканой шерсти был накинут красный, с зеленым, плед клана Хеев, заколотый на плече серебряной брошью тонкой работы.

– Я Фиона Хей, милорд, старшая дочь Дугала Хея и его жены Майры, – спокойно сообщила она.

Энгус ошеломленно уставился на девушку, на миг забыв обо всем. Такой красавицы ему еще не доводилось встречать. Необыкновенной. Обольстительной. Прелестной. Волосы цвета воронова крыла с синеватым отливом. Белоснежная кожа. Овальное личико, белые мелкие зубки, изящный прямой носик, полные розовые губки и огромные, светящиеся изумрудным светом глаза, обрамленные темными густыми ресницами. И эти самые глаза прямо, чуть вызывающе смотрят на него. Словно проникают в душу.

– Э-Э-Энгус Гордон, мистрис, – наконец ухитрился выдавить лэрд, с трудом отводя взгляд от девушки.

– Что привело вас сюда, милорд? – невозмутимо осведомилась она, провожая его в зал.

– Немедленно верните скот, леди, – без обиняков заявил он.

Девушка недоуменно пожала плечами.

– О каком скоте идет речь? С чего вы взяли, что ваш скот у меня? – с деланной наивностью вопросила она. – Флора, подай милорду сидр!

– На вашем лугу пасутся восемь коров, мистрис, – невозмутимо пояснил Энгус Гордон, кивком приказав брату и остальным членам клана подойти ближе. – Этим утром из моего стада было похищено восемь голов. След привел на вершину горы к вашему дому. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, в чем дело.

– Скот на лугу принадлежит мне, милорд, – возразила Фиона. – Это приданое моих младших сестер. Сочувствую вашей потере, но ничего не могу поделать.

Как можно выглядеть столь невинной и скромной и при этом беззастенчиво врать? Нет никакого сомнения в том, кто хозяин стада. И девушка не хуже его знает это, однако не моргнув глазом все отрицает. Настоящая дочь своего отца! Недаром говорят, что яблоко от яблони недалеко падает! Но он ей покажет!

– Мы метим свой скот. Если мой брат обнаружит, что у коров наша метка, значит, вы сказали неправду, леди, – сурово произнес Энгус.

– Не вы одни, – учтиво улыбнулась Фиона. – Мы надрезаем коровам левое ухо.

От возмущения Энгус не находил слов. Да такой нахальной девчонки свет не видывал!

– Какое странное совпадение, – процедил он сквозь зубы. – У моего скота те же метки.

– Значит, Господь нас рассудит, – протянула девушка.

– Вам не хуже меня известно, что скот мой, мистрис, – рассерженно обронил Энгус, – и я намереваюсь отогнать его на наше пастбище!

– Коровы мои! – запальчиво вскричала Фиона, но тут же, смягчившись, объяснила: – Мои младшие сестры Элсбет и Марджери завтра выходят замуж. Каждая приносит в приданое по четыре коровы, милорд. Неужели вы отнимете у бедняжек единственную возможность войти венчанными супругами в почтенные семьи?!

Энгус вовремя вспомнил, что так и не получил сидра, в котором столь нуждался. Его люди столпились вокруг, жадно ловя каждое слово перепалки между вождем и зеленоглазой красавицей. По сочувственным лицам закаленных в боях воинов можно было без труда понять, на чьей они стороне. И все потому, что Фиона Хей красива, рано осиротела и, очевидно, готова на все ради семьи. Или по крайней мере так кажется.

Энгус пробормотал себе под нос грязное ругательство.

– Ваш сидр, милорд, – провозгласила Флора, сунув ему в руку потемневший от времени серебряный кубок и пронзив при этом грозным неодобрительным взглядом.

– Как насчет скота, Джейми-малыш? – осведомился Энгус у брата.

Тот утвердительно кивнул.

– Левые уши надсечены, – бодро сообщил он. – Возможно, что коровы и наши, Энгус.

– Возможно?! – завопил лэрд. – Возможно?!

– Но, Энгус, – ничуть не смущаясь, ответствовал Джейми, – если мистрис Хей метит коров точно так же, как мы, откуда мне знать, чей это скот? Разве что научиться коровьему языку да справиться у скотины, а это, сам знаешь, нам не под силу.

Присутствующие расхохотались, но свирепый взор вождя мигом заставил их замолчать. В зале воцарилась мертвая тишина.

– Энгус, – едва слышно обратился Джейми к брату, – не будь таким жестоким. Если стадо в самом деле наше, значит, девчонке в уме не откажешь. Подумать только, стянуть целых восемь голов у нас из-под носа! У тебя скота больше, чем сможешь сосчитать. А без этих коровенок дочери Хея останутся старыми девами. Не настолько же ты жесток! Кроме того, если скот действительно принадлежит семейству Хей, ты совершишь чудовищную несправедливость.

– Это мои коровы, – прошипел Энгус. – Ради Бога, Джейми, да разуй же глаза! Разве подобает вождю клана жить в такой развалюхе? Взгляни на девушку! Прелестна, но худа как щепка, да и старуха тоже едва на ногах держится! Бьюсь об заклад, грабителю здесь поживиться нечем. Ты заглянул в конюшню?

– Да. Старая кобыла и пони. Оба не толще хозяйки. Кожа да кости.

– В таком случае подумай хорошенько: откуда у них взялись восемь упитанных коров? – рассудительно осведомился лэрд. – Если я оставлю скот и не накажу девчонку, каждый вор в округе решит, что и ему все сойдет с рук. Не пройдет и месяца, как у меня не останется даже паршивой овцы! Так и быть, я не повешу ее, ведь она еще ребенок, но поскольку не в силах заплатить мне за коров, придется гнать их обратно.

– По крайней мере дай ей возможность заплатить! – умоляюще пробормотал мягкосердечный Джеймс.

– Ах, Джейми-малыш, ты слишком добр, – вздохнул старший брат и, обратившись к Фионе, твердо сказал: – Это мой скот, мистрис Хей. Мы оба знаем, на чьей стороне правда. Я не собираюсь и дальше спорить с вами, но если хотите купить животинку, с радостью продам по сходной цене.

Они взглянули в глаза друг другу.

Какой он высокий! И волосы такие же черные, как у нее. А глаза… глаза тоже зеленые, только цвета темного лесного мха. Он не может, не может отобрать у нее коров! Ведь завтра Уолтер Иннз и Колин Форбс приедут, чтобы отпраздновать двойную свадьбу! Почему она так промешкала с кражей проклятых коров?! Если бы в течение последних месяцев она отбивала от стада по две коровы, никто бы ничего не заметил! Но, откровенно говоря, Фионе просто нечем было кормить чертову скотину! Коровы бы вконец отощали и выглядели далеко не столь привлекательными, как сейчас. Она не посмела бы предложить будущим зятьям такое жалкое приданое! Правда, Фиона пыталась угнать скот на прошлой неделе, но пастуший пес заметил ее и залился лаем. Возможно, именно этот случай побудил лэрда приглядывать за стадом. Что же теперь делать?

– Ну, мистрис Хей? Вы собираетесь купить мое стадо или я отгоню коров на пастбище? – не унимался Энгус.

И в этот миг Фиону осенило. Она предложит свою цену. Невероятную, немыслимую… и в то же время достаточно высокую. Как благородный человек, он не сможет согласиться на подобное, но устыдится и оставит ее в покое.

– У меня есть единственная ценность, и я могу отдать ее в обмен на скотину, милорд, – ответила она, даже в эту минуту отказываясь признать, что скот принадлежит Гордонам. – Это мое самое дорогое владение. Вы примете его?

– Соглашайся, – прошипел Джейми. – Честь будет удовлетворена, и никто не посмеет назвать тебя слабым, Энгус.

– Сначала я узнаю, что это за клад такой, – отозвался лэрд. – Мистрис Фиона, объясните-ка, что вы имеете в виду? Дюжина коров недешево стоит, девушка.

– Восемь, милорд, – мягко поправила Фиона.

– Двенадцать, включая тех, что ты украла прошлой осенью, – так же негромко заметил Энгус.

– Ошибаетесь, двадцать! Мне нужно еще восемь голов, чтобы выдать замуж самых младшеньких. Им всего семь и десять, поэтому мне не понадобятся коровы до тех пор, пока Джин и Мораг не подрастут и не найдут женихов. Все равно нечем кормить скот.

Нет, такая дерзость поистине неслыханна!

Энгус Гордон невольно усмехнулся. Подумать только, нагло стянула его коров и, припертая к стенке, пойманная с поличным, еще пытается торговаться! Конечно, он не так жесток, как считает Джейми, но если позволить девчонке выйти сухой из воды, неприятностей не оберешься.

Только усилием воли ему удалось сохранить неумолимо-строгое выражение лица. Его брат прав: Фиона Хей очень умна и хитра, но и он не дурак.

– Двадцать голов дорого вам обойдутся, мистрис Хей. Я должен увериться, что не продешевлю и вещь, которую вы предлагаете в обмен, равноценна моему товару. Итак, что вы даете за скотинку?

– Свою девственность, – спокойно объявила Фиона, не опуская глаз. Она стояла прямо, высокая, стройная, гордая, словно бросая вызов могущественному лэрду Лох-Бре.

– Иисусе!

Лишь чуть округлившиеся глаза свидетельствовали о величайшем изумлении Энгуса. Кто бы мог подумать, что девчонка отважится на такое! Однако он сразу же сообразил, что от него и не ждали согласия. Очевидно, она рассчитывала застигнуть Энгуса врасплох, пристыдить, заставить отказаться и с позором покинуть Хей-Тауэр. Но тут она промахнулась! Посмотрим, чья возьмет!

Энгус растянул губы в хищной волчьей ухмылке, обнажившей острые белоснежные зубы:

– Я принимаю ваше предложение, мистрис. Невинность в обмен на двадцать голов скота. Похоже, сделка достаточно справедлива, хотя, по правде говоря, мне следовало бы еще поторговаться. Думаю, я продешевил.

Он согласился!

Фиона побелела как полотно – потрясение оказалось слишком велико. Да что же он за человек?! Ни чести, ни совести! А она-то, она! Только безмозглой дурехе придет на ум предложить такое!

Лэрд Лох-Бре поплевал на ладонь и протянул ей руку. У Фионы подкосились ноги. Она попалась в собственную западню! Но мама всегда говаривала, что члены семьи Хей хоть и бедны, но благородны, так что делать нечего: оставалось либо согласиться, либо покрыть позором фамильное имя.

Последовав примеру Энгуса, Фиона тоже плюнула в ладонь и пожала его руку.

– Уговор есть уговор, милорд, – кивнула она, не подавая виду, что умирает со стыда и отчаяния.

– О нет, Фио! Ты не пойдешь на такое!

Две молоденькие девушки, отважно пробравшись сквозь толпу мужчин, подбежали к старшей сестре. Обе были похожи как две капли воды – рыжевато-каштановые волосы, янтарного цвета глаза и круглые личики. Видно было, что они вне себя от горя.

– Поздно, сестрички. Мы ударили по рукам, – вздохнула Фиона.

– Но если ты отдашь ему свою непорочность, кто возьмет тебя в жены? – со слезами спросила Элсбет.

– А если не отдам? Кто женится на тебе, Элсбет? Или на Марджери? Форбсы и Иннзы вряд ли захотят принять в свои дома бесприданниц. Кроме того, когда Джинни и Мораг подрастут и благополучно выйдут замуж, я уже буду считаться старой девой. Но это меня не пугает. Главное – ваше будущее, а за меня не беспокойтесь. Мне и тут хорошо.

Она обняла сестер, стараясь утешить бедняжек.

– А если он наградит тебя ребенком? – прошептала Марджери.

– За это не волнуйтесь – Гордоны своих детей не бросают! Будет кому о нем позаботиться, мистрис Хей, – заверил лэрд. – Если ваша сестра выносит мое дитя, я их не оставлю.

Близнецы в голос зарыдали.

– Флора, – велела Фиона, – отведи их в спальню и останься там, пока я не позову.

Старушка погнала девушек перед собой, как пастух – овечек, попеременно журя и воркуя над ними.

– Ну тише, тише, голубки. Побыстрее наверх, да перестаньте ныть. Кто вас просил сюда являться? Только конфузите сестру! Лучше подумали бы, до чего она храбрая и как старается ради вашего счастья!

– Тэм, где ты? – позвала Фиона мужа Флоры.

– Здесь, хозяйка, – откликнулся старик, бесцеремонно расталкивая собравшихся.

– Найдется у нас достаточно сидра, чтобы утолить жажду этих людей?

– Пожалуй, – хмуро буркнул он.

– Парни, ступайте во двор, – скомандовал лэрд. – Тэм принесет вам сидр. Освежитесь немного, пока мы с мистрис Хей окончательно обо всем договоримся. И ты тоже, Джейми-малыш.

Не хватало еще, чтобы младший брат принялся стыдить его, взывая к совести и милосердию!

Когда зал опустел, Фиона пригласила лэрда посидеть у огня.

– Я не могу предложить вам вина, – откровенно призналась она. – В погребе осталось всего два бочонка, а Форбсы и Иннзы – известные выпивохи.

Кивнув, Энгус поднял кубок.

– Сойдет и сидр. Свадьбы назначены на завтра?

Хотя он уселся поближе к очагу, мерцающий огонек почти не давал тепла.

– Да. Колин Форбс женится на Марджери, а Уолтер Иннз – на Элсбет. Они прибудут сюда вместе со своими сородичами и волынщиками завтра на рассвете. Венчать будет святой отец из Гленкиркского аббатства. У нас нет своего священника. Отец был не в ладах с церковью, невзирая на то что ма каждый раз звала монаха или проповедника, когда рожала, чтобы тот крестил или отпел младенца. Но она умерла, дав жизнь Мораг, а отец и не подумал крестить малышку. И над ма никто не прочитал заупокойную молитву. Так и похоронили, как бродяжку! Зато уж сам отец плакал и молил позвать священника перед смертью, да только я и слушать не стала! – со свирепым удовлетворением заключила девушка. – Попрошу покрестить нашу Мораг завтра, после свадебной церемонии! Не оставаться же ей язычницей!

– Когда все будет закончено, переберешься ко мне в Бре-Касл вместе со своими сестрами и слугами, – велел лэрд. – Здесь больше нельзя оставаться, Фиона. Удивительно, как эта ветхая башня еще не обрушилась на ваши головы! У меня вы будете в безопасности.

Господи, во что он впутался? И к чему все это приведет? Но нельзя же бросить на верную погибель двух престарелых слуг и маленьких девочек? Еще одной зимы крыша башни не выдержит!

– Это мой дом, милорд! – гордо объявила Фиона. – Конечно, он не так хорош, как ваш, но я его не покину. И вы не имеете права тащить меня в свой замок. Я предложила вам всего лишь свою девственность, и хотя плохо разбираюсь в таких вещах, все же знаю, что невинность можно взять только раз.

Энгус Гордон не смог сдержать смеха. Ну до чего же нахальная девчонка! Хотя он мог поклясться, что она смертельно напугана: просто виду не подает.

– Не подумай, девушка, что я намерен спустить тебе все обиды и оскорбления; а кроме того, поверь, девственность, даже принадлежи она самой принцессе, вряд ли стоит двадцати упитанных коров. Ты поедешь в Лох-Бре со мной и станешь моей любовницей, пока не отработаешь весь долг сполна. Я человек справедливый, Фиона Хей, и стану хорошо обращаться с тобой и твоими домочадцами, позабочусь обо всех, как о собственных родственниках. Хорошая еда и теплые постели не помешают – уж больно вы все тощие.

– Не нужны нам твои подачки! – запальчиво вскричала Фиона.

– Подачки? Нет, девушка, ошибаешься! Обещаю, ты сторицей воздашь мне за каждое пенни.

Он порывисто сжал тонкие пальчики и слегка улыбнулся при виде испуганного лица Фионы.

– Сколько тебе лет, Фиона Хей?

– Пятнадцать, – пробормотала она, стараясь унять дрожь.

– Когда умерла твоя ма? Я еще помню ее. Она должна была стать второй женой моего отца. Близнецы – ее точная копия.

– Мне было тогда восемь, но пришлось стать хозяйкой дома. Отец отправился в ад через два года.

Энгус потрясенно замер. Если не считать двух стариков, девочка вот уже пять лет одна растит сестер!

– Как тебе удалось найти женихов для Элсбет и Марджери?

– Прошлым летом мы были на празднике. Энн встретила Дункана Кейта и осенью вышла замуж. Элсбет и Марджери были еще слишком молоды, и мы решили подождать. Тринадцать лет – самый подходящий возраст для замужества. Энн не приедет – ребенок вот-вот появится на свет, хотя еще и года не прошло со дня свадьбы. Дункан очень доволен, что жена оказалась такой плодовитой.

– Совсем как ее мама, – усмехнулся Энгус.

– Да, но живы только дочери. Трое сыновей родились мертвыми или умерли почти сразу после рождения. Недаром бабушка прокляла моего отца, вот все и сбылось, – мрачно пояснила Фиона. – Поэтому вы получили те земли в горной долине, что принадлежали моему дедушке Хею. Вы его знали?

– Да. А ты?

– Отец не позволял нам спускаться в долину. И маме тоже, после того как похитил ее из родительского дома. Все твердил, что деду, этому старому упрямцу, ничего не вдолбишь. Мол, готов скорее отдать фамильные земли, чем признаться в собственной неправоте. Он так и не простил деда и на смертном одре продолжал осыпать его ругательствами.

– А Юан Хей так и не смог забыть, что твой отец украл его дочь. Но он был честным и благородным человеком, гордым и порядочным. И полюбил бы тебя, девушка, всем сердцем, хотя не думаю, что одобрил бы твой дерзкий нрав.

– Как по-вашему, ему понравился бы наш договор, милорд? – лукаво осведомилась Фиона. – Конечно, вы правы, но что же мне делать? Надо заботиться о будущем сестер. Больше за ними некому приглядеть.

– Не воображай, что способна пристыдить меня, Фиона, – поддразнил Энгус. – Заруби себе на носу, что за воровство полагается наказание. Если я прощу тебя, значит, остальные грабители и наглецы вообразят, что им все позволено. Посчитают, что я слабый, ни на что не способный осел, которому можно сесть на шею. А я должен сохранять мир и покой в этой местности, особенно теперь, когда час возвращения короля близок. Но кто меня будет слушаться, если я дам повод ущемить себя? Так что, девушка, придется заплатить сполна.

– А разве у нас есть король? – удивилась Фиона. – Я думала, наш государь – герцог Олбани.

– Нет, он был регентом и правил от имени короля, поскольку еще до твоего рождения Якова увезли в Англию и держали там в плену. Два года назад герцог умер, и его место занял сын Мердок. Но он ничтожный глупец. Сейчас ведутся переговоры с целью привезти наконец короля домой. Я часто бываю в Англии и провожу много времени с Яковом. Он мой родич. Наши бабки были из семьи Драммондов.

Фионе удалось освободить руку из нежного, но крепкого пожатия. Оказывается, очень трудно сосредоточиться, когда чувствуешь жар мужского тела! Однако любопытство пересилило смущение.

– Почему же король не вернулся в Шотландию раньше, милорд?

– В раннем детстве он был захвачен англичанами. Видишь ли, его отец, король Роберт, был никудышным монархом. Он получил трон в зрелом возрасте, едва ли не в шестьдесят лет. Здоровье Роберта к тому времени было окончательно подорвано. Он был слаб духом и телом и подвержен меланхолии. И хотя все видели, что Роберт не способен править страной, все же он считался добрым и благородным человеком, и поэтому было решено короновать его. Однако вскоре брат Роберта, граф Файф, был назначен соправителем королевства. Началась смута, кругом царили беззаконие и хаос. Но король, следуя советам и наставлениям королевы, Аннабеллы Драммонд, сестры моего деда, все же пытался управлять Шотландией. Это было не так-то легко – ведь знатные бароны и лорды привыкли поступать как заблагорассудится и не признавали ничьей власти. За два года до смерти королева попробовала упрочить положение старшего из своих сыновей. Она хотела удостовериться, что именно принц Дэвид станет наследником своего отца. Ему даровали титул герцога Ротси и назначили наместником севера страны. Однако граф Файф так яростно противился этому, что Роберт, стараясь успокоить его, титуловал герцогом Олбани. Королева скончалась, а потом Дэвид Стюарт скоропостижно умер, обедая в обществе своего дяди. Король испугался, что единственного оставшегося в живых сына, принца Якова, постигнет та же участь, и решил отослать его во Францию. К несчастью, торговое судно, на котором плыл принц, было захвачено англичанами, и мальчика отправили к королю Генриху. Потрясение, пережитое несчастным Робертом при этом известии, свело его в могилу. Его дядя, став регентом, не слишком усердствовал в стараниях вернуть малолетнего короля, что, возможно, было к лучшему, ибо Якова непременно убили бы. Англичане, однако, все же заботились о парнишке.

– И теперь он возвращается домой?

– Совершенно верно. Поверь, девушка, наша страна от этого только выиграет. Король Яков – человек сильный и храбрый. Он сумеет держать в узде непокорных лордов.

– А по-моему, ты ошибаешься, – задумчиво протянула Фиона. – Вожди кланов не любят, когда им указывают, как поступить. Отец всегда говорил, что те, кто живет на юге, ни за что не поймут нас, обитателей гор. Боюсь, милорд, ни одному королю не покорить Шотландию.

– Яков постарается сделать все возможное, – уверил Энгус, слегка улыбнувшись при столь верной оценке политической обстановки в стране. Похоже, с каждым годом южане и северяне все больше отдаляются друг от друга.

В зал приковылял старый Тэм с кувшином сидра. Наполнив кубок лэрда и налив кружку хозяйке, слуга снова исчез.

– Подумать только, ты знаешь короля! – восхитилась девушка.

– Англичане не держат его взаперти, поскольку очень боятся всяческих смут и восстаний шотландцев. Мы приезжали, чтобы составить компанию нашему сюзерену и убедиться, что он не забыл свою страну. – Внезапно сменив тему, Энгус осведомился: – Где я буду сегодня спать?

– Надеюсь, ты не вообразил… – Фиона осеклась и побледнела: – Только не этой ночью!

– Иисусе, конечно, нет, девушка, – заверил Энгус и, пристально глядя на нее, заметил: – Да ты хитрое создание, Фиона Хей! И если я обнаружу, что ты вовсе не столь невинна, какой кажешься, то попросту прикончу! Клянешься, что еще не была ни с одним мужчиной?

– Я девственна, милорд, и уверяю вас, никогда не лгу и не притворяюсь. Видите ли, дом слишком мал. Мы с сестрами спим в комнате над залом, а Флора и Тэм – на чердаке. Вы можете лечь здесь, у очага. Другого места нет. Вашим людям придется разместиться в конюшне.

– Когда я уложу тебя в свою постель, Фиона, – тихо пообещал Энгус, – ты испытаешь неземное блаженство. Клянусь, тебе нечего бояться.

Он чуть приподнял ее подбородок и, еще раз всмотревшись в лицо, покачал головой:

– Хороша, честное слово, но в тебе нет ничего от матушки.

– Говорят, я похожа на отца, и неудивительно. Если верить матери, я была зачата в день свадьбы. Родители не любили друг друга. Отец всего лишь хотел получить земли в долине, но так ничего и не добился. Он часто уверял, что любит меня, поскольку я его первенец, но, когда на свет начали одна за другой появляться девочки, а мальчики продолжали умирать, он стал невыносимо жестоким и злобным. В ту ночь, когда родилась Мораг, он взглянул на девочку и взвыл от бешенства. Умирающая мама, однако, каким-то образом нашла в себе силы посмеяться над ним. Отец отнял ее у единственного человека, которого она любила, и все ради какой-то долины, но в конце концов она вышла победительницей, и отец понимал это. Знаете, милорд, я уверена, что ма умерла счастливой.

– Мой батюшка до последнего вздоха любил ее, – шепнул Энгус, отпуская Фиону.

– Подумать только, я могла быть твоей сестрой, – вымолвила девушка.

– Но ты не моя сестра, Фиона Хей. Ты коварная маленькая воровка, которой предстоит стать моей любовницей, хотя, по чести говоря, никак не пойму, что заставило меня согласиться на твое предложение. Подозреваю, что с тобой хлопот не оберешься. Все же, – хмыкнул Энгус, – думаю, ты не скоро мне наскучишь.

– Верно, милорд, не скоро.

Энгус так и не понял, что звучало в ее словах, угроза или обещание, и одно это заинтриговало его. Встав, он расправил плечи и потянулся.

– Я должен проверить, как устроились мои люди, Фиона Хей. Можно будет поужинать с тобой?

– Разумеется, милорд, и брата зовите.

Энгус отыскал Джейми и передал приглашение, но тот отказался:

– Я должен вернуться в Бре-Касл и привезти нашего волынщика, – объяснил он.

– И не забудь захватить два бочонка моего лучшего вина и двух овец на жаркое, Джейми-малыш. Пусть мистрис Хей достойно встретит гостей. Если я объявлю себя опекуном девушки и ее сестер, бедный прием опозорит имя Гордонов. Поезжай. Жду тебя на рассвете, поскольку женихи прибудут рано.

Ужин был совсем простой и состоял из кроличьего жаркого, хлеба и сыра, зато гостя усадили за полированный стол и еда подавалась на оловянных тарелках, к которым полагались серебряные ложки. Манеры Фионы оказались выше всех похвал. Девушка церемонно представила Энгуса Элсбет и Марджери, а также десятилетней Джин и семилетней Мораг. Джин, подобно близнецам, гордилась густой копной каштаново-рыжеватых волос и янтарными глазами. На переносице золотилась веселая россыпь веснушек.

– Ты вправду собираешься сделать мою сестру своей любовницей? – без обиняков выпалила она.

– Представь себе, – развеселившись, протянул Энгус и, повернувшись к Фионе, осведомился: – А что, все женщины в семействе Хей столь смелы, как ты, девушка?

К своему огромному изумлению, он увидел, как вспыхнули щеки Фионы.

– Джинни, придержи язык, – строго приказала она.

– Это Марджери так сказала, – не успокаивалась Джин. – По-твоему, нам и знать ничего не полагается, Фио?

Фиона, сокрушенно покачав головой, подвела к Энгусу свою уменьшенную копию: