Сила Трех Робертс Нора

— И последнее. — Майя крепко стиснула ладонь Рипли и взяла за руку Нелл. Они образовали круг внутри круга. — Мы есть Трое. Мы взываем к Воде.

— В ее бездонной глубине зародилась жизнь, — продолжила Нелл.

— Пролей благодатный дождь, но не причиняй ни вреда, ни боли. — Рипли подняла голову и дочитала заклинание вместе с сестрами.

— Мы есть Вода, а она есть мы. Воля твердая сильна, пусть исполнится она.

Дождь был мягким, как шелк, и ярким, как серебро.

— Мы есть Трое, — снова сказала Майя. На этот раз так тихо, что ее услышали только Нелл и Рипли.

Мак дождался окончания ритуала и закрытия круга. В ту же секунду он схватил Рипли за руки, ощутил сильный удар тока, но не обратил на это внимания.

— Ты в порядке?

— Да. Мне нужно…

— Не вырывайся. — В голосе Мака послышалась стальная нотка.

— А ты не держи.

— Прошу прощения. — Он отпустил Рипли.

— Проклятие… Постой! — Когда Мак отвернулся, Рипли схватила его за руку. — Сейчас я немного не в себе. Мне нужно несколько минут, чтобы опомниться.

— Можешь не торопиться. У меня здесь куча дел.

Он подобрал брошенный блокнот и стал проверять приборы.

— Это было невежливо, — проворчала Майя.

— Отстань от меня! — огрызнулась Рипли.

— Как хочешь. Мы идем домой. Добро пожаловать. А если не желаешь, иди ко всем чертям, там тебе самое место.

Майя вздернула подбородок и пошла к Маку.

— Эй… — Зак подошел к Рипли, погладил по голове и взял в ладони ее лицо. — Ты меня напугала.

— Я сама напугалась.

— Тем более подумай о Маке. Я уже видел, на что вы способны. А он нет. Рип… — Он прижал сестру к себе. — Ты прорвалась через огонь. Другой на его месте рехнулся бы.

— Ладно. — На свете нет никого надежнее брата, подумала Рипли. — Я поговорю с ним. Проводи Майю и Нелл, ладно? Мы скоро придем.

— Молодец.

Она собралась с силами, подняла валявшийся на земле карандаш и подошла к Маку.

— Я нагрубила тебе. Извини.

— Нет проблем.

— Послушай, не сердись на меня, ладно? Ты не знаешь, что это такое…

— Да, не знаю! — огрызнулся он. — А ты не знаешь, что значит стоять сложа руки и не знать, что с тобой! А вдруг ты умираешь?

— Извини. Я не могла… — К ужасу Рипли, ее голос сорвался, а глаза застлало слезами. — Черт побери, я уже сказала, что не в себе.

— Ладно, ладно. — Мак обнял ее и погладил по голове. — Постарайся успокоиться.

— Терпеть не могу плакать!

— Не сомневаюсь. Обними меня. Она, сдаваясь, обвила его руками.

— Постоим так минутку, хорошо?

— Хорошо. Мне тоже не хочется уходить. Я думал, что ты… — Он вспомнил, каким белым было ее лицо перед прыжком в золотое пламя. — Не знаю, что я думал. Я был готов ко всему. Видел колдовство. Верю в него. Но то, что я знал и мог себе представить, не идет ни в какое сравнение с тем, что сегодня делали вы.

— Я не хотела приходить.

— Но все же пришла. Что заставило тебя войти в круг? Чего ты испугалась?

Она покачала головой:

— Когда-нибудь расскажу… Пойдем к Майе. Он надел на плечо сумку с приборами.

— Тебе было больно. Я видел это.

— Круг не был готов принять меня, а я не была готова вступить в него.

— Нет, еще до того. До того, как ты совершала свой смертельный прыжок.

— Ты слишком много видишь для человека, который вечно теряет очки.

— Я плохо вижу только вблизи. — Маку хотелось обнять и приласкать ее. Но он боялся, что это плохо кончится. — У тебя что-нибудь болит?

— Нет. — Она вздохнула. — Я обрела силу, вызвала свою стихию, создала круг Трех. Теперь боли места нет.

— Но ты этому не рада.

Рипли знала дорогу не хуже Нелл и отлично ориентировалась в темноте. Вдалеке показались освещенные окна дома Майи.

— Это доставляет радость Нелл и Майе тоже. Для Нелл создание круга — волнующая новость. Для Майи — жизненная необходимость.

— А для тебя?

— Проклятие, для меня это паническое бегство!

— Значит, ты предпочитала строить забор и отгораживаться от происходившего?

— Но сооружение оказалось недостаточно крепким, — с горечью закончила она и покачала головой, показывая, что на сегодня вопросов хватит.

Мак догадывался, что еда и вино — это еще один ритуал, служащий мостом между фантастикой и реальностью. Он знал, что не забудет ничего из случившегося в этот вечер, но все же строчил в блокноте, пока Майя играла роль радушной хозяйки.

— Не будете возражать, если я задам вам несколько вопросов?

Майя улыбнулась.

— Не буду, — ответила она, уютно свернувшись в кресле. — Но ответов на все не гарантирую.

— То, что вы делали сегодня… ваши приготовления, инвентарь и ритуалы были слишком просты для таких ошеломляющих результатов.

— Слишком сложный инвентарь и всяческие церемонии применяются для того, чтобы завуалировать отсутствие настоящей силы, потешить собственное тщеславие или произвести впечатление на публику.

— А вам они нужны?

— Интересный вопрос… Вы сами-то как думаете?

— Думаю, что нет. — Еще несколько часов назад такая мысль просто не пришла бы ему в голову. — Думаю, что дару, которым обладает каждая из вас, это не требуется. Думаю, что вы можете разжечь огонь в собственном камине, не вставая с этого кресла. Без всякого круга и ритуалов.

Майя откинулась на спинку кресла и посмотрела Маку в глаза. «Почему меня так тянет к этому человеку? — подумала она. — Почему я хочу поделиться с ним тем, о чем не знает никто из посторонних?»

— В традициях, церемониях и даже суевериях есть свой смысл. Они помогают сосредоточиться и выразить уважение к источнику силы. Но, конечно… — В камине за ее спиной вспыхнуло пламя. — В главном вы правы.

— Показушница… — пробормотала Рипли. Майя засмеялась, и пламя тут же утихло.

— Ты тоже права. — Она пригубила бокал и посмотрела на Рипли. — Ты привыкла относиться к этому с насмешкой.

— А ты привыкла читать мне нотации, что к таким вещам следует относиться серьезнее.

— Наверно. Такая уж я зануда.

— Перестаньте задирать друг друга! — велела Нелл. — Вы меня утомляете.

— Если бы Нелл жила здесь с рождения, все пошло бы по-другому, — вздохнула Майя. — Мы — Трое. Это судьба, а от судьбы не уйдешь. Вы знаете легенду, — сказала она Маку.

— Прекрасно знаю. Та, которую звали Воздух, оставила остров и вышла замуж за человека, который не мог смириться с ее даром, разлюбил и в конце концов уничтожил.

— Она сама уничтожила себя, — возразила Нелл. — Неверием в собственную сущность и недостатком нужной для этого смелости.

— Может быть, — кивнул Мак. — Та, которую звали Земля, отказалась смириться с этим. Она не находила себе места и, в конце концов, воспользовалась своей силой, чтобы отомстить за сестру.

— Она хотела справедливости, — вмешалась Рипли. — И не могла без этого жить.

— Это желание заставило ее нарушить клятву. — Ладонь Майи слегка поднялась, а потом снова опустилась на ручку кресла. Протягивать руку было еще рано. — Заставило изменить своей сущности, отвернуться от собственного дара и использовать свою силу во вред.

— Это было сильнее ее. — Рипли изменил голос. — Она не смогла остановиться.

— Не смогла остановиться и погубила себя и всех, кого любила.

— А третья, — подхватила Рипли, — которую звали Огонь, полюбила морского котика в человеческом образе, который спал в гроте у бухты. Она забрала его шкуру, спрятала ее и тем приворожила к себе.

— Законы магии этого не запрещают. — Майя с деланой небрежностью откинулась на спинку кресла и взяла с подноса кубик сыра. — Он стал ее любовником, а потом мужем. У них были дети, которых они растили вместе с детьми покойных сестер.

Вкусом сыр напоминал мел, но Майя продолжала жевать.

— Она отдала ему свое сердце. Но однажды она утратила бдительность, и этот человек нашел спрятанное. Он любил жену, но когда котик находит свою шкуру, его начинает звать море. Он забыл про свою любовь, про жену и детей, как будто их не было на свете, и уплыл.

Майя пожала плечами.

— Лишившись сестер и мужа, она затосковала, а потом впала в отчаяние. Прокляла свою магию, которая принесла ей любовь, а потом отобрала ее. Она отреклась от собственной силы и прыгнула со скал в море, которое отняло у нее любимого.

— Но смерть не выход, — добавила Нелл. — Я знаю.

— Тогда это казалось ей выходом, — покачала головой Майя. — Поэтому триста лет спустя потомки Трех Сестер должны искупить грех каждой, в тройном размере. Иначе созданный ими остров утонет в пучине моря.

— Если ты веришь в это, то зачем живешь здесь? — сердито спросила Рипли. — Зачем тебе этот дом, магазин и все прочее?

— Это мое место и мое время, и твое, и Нелл. Если ты не веришь в это, то зачем пришла сюда? И именно сегодня?

Майя почувствовала гнев, но не дала ему воли — она тоже видела несчастное лицо Рипли. Сдержаться было трудно, но Майя встала и протянула руку.

— Рассказывай. Я постараюсь помочь.

— Я видела… Это было больно. Казалось, с меня живьем сдирали шкуру. Все произошло так быстро, что я и пикнуть не успела. Трижды. — По щеке Рипли поползла непослушная слеза. — Сила, которую ты посылаешь, воздастся тебе трижды. Она уничтожила их.

— Она была не одна. Виновна каждая сестра. Говори. — Майя стерла слезу со щеки Рипли. — Что ты видела?

— Я видела… — Рипли восстановила картину в памяти; теперь ее голос звучал почти спокойно. — Не знаю, кем он был раньше или кого представляет сейчас, но он придет. Никто из вас не мог остановить меня. Остановиться сама я не могла тоже. Это был мой меч, Майя. Мой ритуальный меч. Я убила его мечом… а вместе с ним и нас всех.

— Ты никого не убьешь. Никого, — повторила Майя, не дав Рипли возразить. — Ты сильнее этого.

— Я хотела убить его. Мой гнев победил меня. Когда дело доходит до эмоций, я не могу управлять собственной силой. Как по-твоему, почему я даже говорить об этом не хочу?

— Потому что боишься? — В Майе снова закипела злобная ярость, копившаяся десять лет. — Ты отказалась от меня и своей сущности, потому что боялась собственных поступков? Тогда ты просто дура!

Майя стремительно отвернулась и вскрикнула, когда Рипли схватила ее за волосы и дернула.

— Ты кого называешь дурой, худосочная зазнайка? — Увидев поднятый кулак Майи, она прищурилась, а потом рассмеялась. — Как же, напугала! Если так складывать кулак, самой больнее будет. Майя, ты просто девчонка.

— От девчонки слышу. Кто кого дергает за волосы? — огрызнулась Майя.

Рипли пожала плечами и отпустила ее.

— Ладно, мы квиты. — Она шумно выдохнула и заморгала, увидев, что все остальные вскочили. Рипли напрочь забыла об их присутствии. — Прошу прощения.

Майя пригладила волосы и снова села в кресло.

— Разозлилась, что тебя назвали дурой? — ехидно поинтересовалась Майя.

— Еще бы, черт побери. Так что последи за собой.

— Но ты не воспользовалась силой, когда я повернулась к тебе спиной. — Майя подняла бокал. — И даже не подумала об этом.

«Хитрая ведьма, — с невольным восхищением подумала Рипли. — Всегда была хитрой…»

— Просто я не дошла до белого каления, — сказала она вслух.

— Еще как дошла, — возразил Зак, возвращаясь на свое место. — Ты ненавидишь, когда тебя называют дурой или трусихой. Она сделала и то и другое. А ты всего лишь дернула ее за волосы.

— Это разные вещи.

— Ну не такие уж и разные. — Зак взял Нелл за руку и пристально посмотрел на сестру. — Рип, ты кто угодно, но не дура и не трусиха. Каждый присутствующий здесь может справиться с собой. Я разбираюсь в таких вещах хуже остальных, но зато знаю тебя. Перестань считать, что все на свете зависит только от тебя. Теперь ты не одинока.

— Я не вынесла бы, если бы причинила тебе боль, не смогла бы жить с такой тяжестью на душе. Мама, папа, Нелл… Ответь мне, — потребовала Рипли, повернувшись к Майе. — Но только честно. Что будет, если я уеду с острова, соберу вещи, сяду на паром и не вернусь? Цепь порвется?

— Ты сама знаешь ответ. Но давай спросим Мака. Это его хлеб. Он ученый, наблюдатель и разбирается в таких вещах. Каково ваше беспристрастное мнение, доктор Бук?

— Остров сам по себе обладает энергией. И сохраняет ее до тех пор, пока что-нибудь не повысит или не понизит напряжение.

— Значит, если меня не будет, эта сила уменьшится? Так могу я уехать или нет?

— В принципе да. Потенциально это может слегка уменьшить твои способности, но в целом мало что изменится. Так что прости. Где ты находишься, не имеет значения. Имеют значение только твои поступки.

Видя, что Рипли это не убедило, Мак развел руками и попытался объяснить свою теорию.

— Для наглядности примем, что легенда является фактом. Тебе предстоит сделать выбор. Что делать или чего не делать. Ты находишься здесь. — Он расстелил салфетку, изображавшую остров, разместил на ней три оливки, затем поднял одну из них и положил на поднос. — Ты уезжаешь. При этом меняется только место, способ действия и уровень помех. Куда бы ты ни уехала, там будут четыре стихии. Ты не можешь опровергнуть основной закон природы. Твоя сущность остается неизменной, а твои поступки возвращаются через землю, воздух, огонь и воду. — Он постучал по салфетке пальцем. — Возвращаются к источнику. Неизбежно. Следовательно, самое логичное — это оставаться на месте. Здесь ты сильнее всего, а если вас будет трое, вы сможете очень многое.

— Он прав, — сказала Нелл, заставив Рипли обернуться. — Однажды мы уже изменили сценарий. Мы сделали это втроем, а те, кто был до нас, остались вдвоем. К тому моменту их круг был разорван. А наш цел.

— Но твой дар заржавел, — промолвила Майя, обращаясь к Рипли, и взяла еще один кубик сыра. — Помощник шерифа, вам следует восстановить форму.

Рипли схватила оливку и сунула ее в рот.

— Заржавел? Черта с два!

— Ну что, может быть, сегодня ты выключишь свои штуковины?

Рипли остановилась на пороге желтого коттеджа. После событий сегодняшнего вечера она не желала, чтобы ее изучали.

— Конечно. — Мак протиснулся мимо нее, поставил сумку и начал выключать оборудование.

Он не ожидал, что Рипли пойдет с ним. Рипли не показывала виду, но Маку казалось, что она устала и сыта людьми по горло, особенно им.

Однако было ясно, что она пришла в себя. Пришла в себя настолько, чтобы обмениваться колкостями с Майей и вести себя так, словно в том, что произошло на поляне, не было ничего особенного.

«Она носит с собой незримый щит, — подумал Мак. — Почти такой же мощный, как тот, который не позволил мне войти в круг. Какой же уязвимой она должна была себя почувствовать, когда ее хватка ослабела…»

— Посидим? — спросил Мак, когда Рипли вошла в дом и закрыла за собой дверь. — Или сразу ляжешь в постель?

— Берешь быка за рога? Мак покраснел.

— Я не про секс. Я подумал, что ты хочешь поспать.

Рипли тут же поняла, что он говорит правду. «Какой же он все-таки милый», — подумала она.

— Спать еще рановато. Кажется, ты хотел мне что-то рассказать.

— Да, хотел, — подтвердил Мак. — Но не думал, что сегодня у тебя хватит для этого сил.

— Я не устала. Это действует по-другому.

— Как… Позволь снять с тебя пальто. Рипли отпрянула и разделась сама.

— Можешь не договаривать, я уже догадалась. «Как это действует» — ты хочешь знать? Я чувствую себя так, словно в меня загрузили целый танкер кофеина. Энергичной. — Она подошла к Маку и чувствительно ткнула его в грудь. — Не находящей себе места. — Последовал еще один толчок. — И сгорающей от желания лечь в постель. Тут ты прав. — После следующего толчка Мак очутился в спальне. — Но не для того, чтобы спать.

— Раз так, отлично. Но почему бы нам… Рипли толкнула его еще раз и включила свет.

— Я не хочу разговоров и не хочу темноты.

— Ладно. — Почему-то Мак почувствовал себя так, словно влез в нору голодной волчицы. Ее глаза изменились, став еще более зелеными и колючими. Глаза хищника. В висках беспомощного Мака зашумела кровь. — Я только… задерну шторы.

— Оставь их в покое. — Рипли одним движением стащила с себя свитер. — Если ты любишь эту рубашку, то сними ее, да поскорее. Иначе она изжарится.

— Знаешь… — Мак перевел дух и попытался | улыбнуться. — Ты пугаешь меня.

— Вот и отлично. Бойся.

Она прыгнула на Мака, опрокинула его на кровать и выгнула спину, как дикая кошка. Потом зарычала, оскалила зубы и вонзила их в шею Мака.

— О боже! — У Мака тут же окаменело в паху.

— Я хочу, чтобы это произошло быстро, — тяжело дыша, сказала Рипли и рванула полы его рубашки. — Грубо. И немедленно.

Мак потянулся к ней, но Рипли вцепилась в его волосы, дернула к себе и впилась в губы. Острый жар ее тела прожигал Мака насквозь, опалял нервы, мешал дышать и заставлял кипеть кровь.

Он стремительно падал в темноту, где боль и наслаждение становились близнецами, пугающими и желанными одновременно. Его животное начало встало на дыбы и оборвало узду сознания.

Тело Мака выгнулось дугой, жадные руки принялись хватать и рвать. Он дернул Рипли за волосы, заставил закинуть голову и прикусил зубами кожу на обнажившейся шее.

В нем говорило не отчаяние, а голод.

Они катались по кровати, стараясь поскорее ощутить горячую плоть друг друга.

Рипли сгорала от лютого желания. Бушевавшая в ней энергия требовала выхода. Ее ногти впивались в его спину, зубы прикусывали. А когда в нее вошли его пальцы, Рипли испустила крик, полный яростного ликования.

Она могла думать только об одном: быстрее. Еще быстрее. Ей хотелось, чтобы оргазм следовал за оргазмом. В глазах плясал свет слепящего серебряного дождя, питавший ее нестерпимое желание.

Она выпрямилась, как атакующая змея, села на Мака верхом и сама овладела им.

Маку казалось, что его едят. Проглатывают заживо. Мышцы Рипли сжали его, как кулак, заключили в горячее, влажное лоно и удерживали там, пока не наступил оргазм. Ошеломленный Мак следил за тем, как ее тело, покрытое жемчужными капельками пота, выгнулось дугой и затрепетало.

А потом она начала двигаться. С быстротой молнии Рипли наклонилась вперед, накрыв Мака длинными темными волосами, и впилась зубами в его нижнюю губу.

Мак обхватил ее бедра и вонзился в нее мощными и быстрыми рывками.

Рипли откинулась назад.

— Нет. Еще нет, — тяжело дыша, шептала она.

Когда у Мака потемнело в глазах и все внутренности напряглись перед желанным взрывом наслаждения, она подняла руки над головой, как сделала в тот момент, когда призывала силу. Он почувствовал удар. Казалось, пелену наслаждения пробила стрела с раскаленным наконечником. Этот широкий, острый наконечник пронзил Рипли насквозь и вошел в него.

Он лежал, как мертвый, но это было неважно. За такую ночь можно было отдать жизнь. Маку казалось, что его выпотрошили. Все тревоги, сомнения и мысли исчезли, сменившись ощущениями необыкновенной остроты. Он мог навсегда потерять способность ходить, говорить или думать, но это его ничуть не заботило. Какие мелочи… Зато он покинет этот мир очень счастливым человеком.

Рипли что-то негромко промурлыкала. «Ага, — лениво подумал он, — значит, я еще что-то слышу. Это большой плюс».

А потом ее губы прижались к его рту. Что ж, и осязание никуда не делось. Еще лучше.

— Мак…

Он издал какой-то звук. Это были не слова, но на свете существует множество способов вербальной связи. Он как-нибудь справится.

— Мак, — снова сказала Рипли, провела рукой по его телу сверху вниз и сомкнула пальцы.

О да, осязания он явно не лишился.

— Угу… — Мак откашлялся и с трудом приоткрыл глаз. Нет, он не ослеп. Еще один плюс. — Да. Я не сплю. — Голос был хриплым, но все-таки он был. И тут он понял, что просто погибает от жажды. — Я чуть не умер. Это было неплохо.

— Ну, если ты уже вернулся с того света… — Рипли снова скользнула по его телу, и Мак снова лишился только что обретенного дара речи, увидев, что в ее глазах горит прежний блеск. — Еще.

— Эй, послушай… — Ощутив прикосновение губ Рипли к своей груди, Мак понял, что дышит с трудом. — Знаешь, тебе придется дать мне немного времени, чтобы оправиться. Может быть, месяц.

Она засмеялась, и от этого порочного смеха по спине Мака побежали мурашки.

— Если так, то все это время тебе придется пролежать на спине.

Губы Рипли продолжали блуждать по его телу. Мак вжался в матрас.

— Чему быть, того не миновать…

Рипли знала, что ей грозит опасность. До сих пор она ни разу не делилась силой с мужчиной. Не чувствовала в этом потребности. Но с Маком все было по-другому. В ней говорило инстинктивное желание усилить близость, поделиться с ним этой частью самой себя.

Сомнений больше не оставалось: она влюбилась в него. И надеяться на то, что со временем это пройдет, не приходилось.

Все в семье Тодд долго ждали любви, но, когда дожидались, это происходило быстро и оставалось навсегда. Похоже, Рипли недаром носила свою фамилию.

Правда, она понятия не имела, что с этим делать. Но в данный момент это ее ничуть не заботило.

Что же касается Мака, то он чувствовал себя слегка пьяным и не видел причины бороться с этим ощущением. Поднимался ветер. Он стучал в окна, но от этого в коттедже становилось еще уютнее. Казалось, что они на острове одни, лично он был бы только рад этому.

— Так о чем ты хотел мне рассказать? — спросила Рипли.

— Гм-м… — Он играл ее волосами и думал, что был бы счастлив провести под их темным покрывалом всю жизнь. — Это может подождать.

— Почему? Я здесь, ты тоже. Я умираю от жажды. — Она села и откинула волосы. — Ты ничего не говорил о вине?

— Может, и говорил. Ты уверена, что готова к беседе за бокалом вина?

Она наклонила голову.

— Если ты не встанешь сейчас, то пеняй на себя, — угрожающе заявила она.

Мак был уверен в том, что, если он не встанет, Рипли снова оседлает его, а этого он уже не переживет.

— Пойду за вином.

Когда он сполз с кровати, Рипли засмеялась.

— Держи. — Он открыл тумбочку и сунул ей тренировочный костюм. — Так тебе будет удобнее.

— Спасибо. А какая-нибудь еда у тебя есть?

— Смотря что ты называешь едой.

— Все, что можно жевать. Я зверски хочу есть.

— Все ясно. У меня есть картофельные чипсы.

— Годится. — Рипли надела тренировочные брюки и подтянула резинку, надеясь, что они с нее не свалятся.

— Надо только найти пакет…

Когда Мак ушел, она натянула куртку и понюхала рукава, пытаясь понять, какие чувства испытывает, надевая его одежду. Рипли понимала, что это глупо и очень по-женски. Но какая разница, если об этом будет знать только она одна?

Когда она вошла на кухню, Мак уже открыл бутылку вина, достал два бокала и положил на стол пакет с чипсами. Она схватила чипсы и плюхнулась на стул.

— Давай поговорим… в другом месте, — начал Мак.

Он заметно нервничал. От чувства глубокого удовлетворения не осталось и следа. Что скажет и сделает Рипли, когда услышит его рассказ? Она была очаровательно непредсказуема.

— Почему?

«Еще одна очаровательная черта», — подумал он. Рипли спрашивала «почему?» почти так же часто, как и он сам.

— Потому что в другой комнате нам будет удобнее.

— В гостиной? Мы будем сидеть на твоих приборах?