Пусть умрут наши враги Шакилов Александр

Кротовина

Снаружи пахло гарью.

Шелестя и скребя «корнями» по присыпанной пеплом земле, Родд двинул прочь от высотки, поросшей цветами, радующей взор нежной зеленью мха, и служащей прибежищем для мириадов насекомых. Его вела альтернативная система управления, которая решила, что эмиссара необходимо вывести из опасной зоны. Родд был не против, пусть «корни» шевелят его ногами и руками, при необходимости он без труда деактивирует систему. Научился уже.

Его ученики молча двигались следом.

Позади загрохотало. Земля дрогнула под «корнями». Ее ударили обрушившиеся бетонные блоки. Взметнулись клубы пыли, скрыв от солнца руины, только что бывшие высоткой-цветником. Не жалко, Родд сюда не вернется. Он возьмет свое, а потом откажется от исчерпавшего себя биомусора. Родд обернулся к своим ученикам, своим верным соратникам. Отсечь. Выбросить. Или просто уничтожить. Но это потом – преданные рабы еще послужат ему, не зря же он столько времени на них потратил. Прижимая к себе немногочисленные пожитки, ученики выстроились за спиной Родда. Они больше не скулили, и не тряслись от страха их зеленоватые тела, украшенные яркими цветами. Да, они по-прежнему были низкорослыми и юными, у них узкие плечи и жидкие волосы, но глаза их перестали быть водянистыми, в них больше не было тупой покорности. Братья и сестры по тонжерру знали, что впереди их ждет ответственная миссия, и это знание придало им уверенности и даже возвеличило.

Наступив на ниспадающую до земли зеленую бороду, Родд замкнул коммуникатор на почву и отправил Создателю на одобрение пакет информации о ближайших планах.

Подчинить себе целый рыбацкий поселок? Это была даже не разминка, это так, баловство от скуки. Долгие годы Родд копил силы и совершенствовал свое тело, данное ему Создателем и наполовину состоящее из «корней». В кровеносных сосудах у него жидкий тонжерр, а сердца нет вовсе. Множеством его периферийных органов-устройств управляют биоконтроллеры. Такие технологии – сращивание человека с каким-либо иным живым существом – на Разведанных Территориях неизвестны.

Мос – вот, что в ближайших планах Родда.

Мос. Там он поймет, для чего создан.

И тогда связь с Создателем и такими же, как Родд, эмиссарами прервется. Родд верит в это. Только ради этого он живет.

Борода завибрировала, Создатель благословил своего верного эмиссара в путь-дорожку и на великие дела.

С писком и тоскливым гулом всегда и везде Родда сопровождали полчища комаров и слепней, готовых в любой момент атаковать врага, впрыснуть ему в кровь смертельный яд. Но сейчас они почли за благо покинуть Родда и отлететь в сторону. Ученики за его спиной попятились, а затем и побежали.

«Корни» Родда воткнулись в засыпанную пеплом землю. Он замер, вслушиваясь в то, как маршируют легионеры Моса, как в такт им топает воинство Тарны, и лютые берсерки Кия, впадающие в неистовство на поле боя, запасаются грибами, дарующими неимоверную силу и нечувствительность даже к опасным ранам. Это значит, что грядет страшная битва, вот-вот начнется последняя война между истинными людьми и полукровками. А кто в ней победит, о том не знает даже Создатель, слишком уж сильны противники.

Одно Родд знал и без чужих подсказок: скоро он вернет себе утраченное много лет назад. Не зря же он так долго копил пыльцу, используя ее лишь в малых дозах и по необходимости. Теперь у него достаточно злого семени, чтобы засеять им Мос!

Родд развернулся лицом к своему логову, в недрах которого была сокрыта невиданная мощь. Цветник разрушен, но он всего лишь декорация, скрывающая от посторонних глаз хранилище. А уж оно-то устояло бы и при прямом попадании атомной бомбы. Не вынимая кончиков «корней» из недр, Родд в два рывка приподнялся высоко над поверхностью земли – и увидел реку, пепелище на месте рыбацкого поселка и обугленные трупы.

Да, задержался он здесь.

Раскинув руки в стороны, Родд резко дернулся, винтом провернув свое тело в пространстве. Со скрипом при этом «корни», вросшие в его ноги, соприкоснулись, сплелись вместе. Родд дернулся вновь. И вновь. И опять. С каждым разом «корни» сильнее прижимались один к другому, туже скручивались, превращаясь в звенящую от напряжения гигантскую пружину. Тело Родда при этом опускалось с каждым новым витком. Пружина трещала уже, грозя лопнуть в любой момент. Родд наклонился, чтобы собственной головой направить свернутую им пружину на хранилище.

Пора!

Он позволил пружине развернуться. С треском «корни» стремились вернуться в исходное положение, с устрашающей скоростью вращая тело Родда. От его раскинутых в стороны рук возник поток воздуха. Этот ветер ворвался в хранилище и выдул из него всю пыльцу. Зеленым смерчем она поднялась в небо; ее было так много, что она заслонила собой солнце. Смерч с воем завращался вокруг замершего уже Родда и поднялся над его головой.

– Жди меня, Мос. Скоро буду! – выдрав из земли «корни», Родд отправился в путь.

Его сопровождал зеленый смерч.

Послушники спешили следом.

А уж за ними вились полчища комаров и слепней.

– Зил, не позволяй им. Не троньте толстого, сволочи! – прикрыв своим телом рыжего и не сводя глаз с полукровок, Ларисса зашарила по сухой земле в поисках камней, чтобы раскроить ими черепа мерзких убийц, которые решили избавиться от Траста.

– Носилки придется бросить, – огромные глаза Шершня встретились с глазами лешего. – До Древа Жизни вы его не донесете. Силенок не хватит.

– Ушастый, я перережу ему горло так, что он ничего не почувствует, – в голубой лапе Хэби блеснул нож. – Ради его же блага не мешай. Зачем ему мучиться?

– Нет! Не троньте! – Ларисса вскочила, ноги ее неправильно, не по-человечески согнулись в коленях в обратную сторону, девчонка изготовилась для прыжка, она готова была атаковать полукровок, сделай они еще хоть шаг.

Подмигнув ей, Зил сжал кулаки и чуть наклонился.

Хорошо, что он не сорвался с места – между полукровками и Трастом, оберегаемым блондинкой и лешим, шумно разверзлась земля. Это случилось так неожиданно, что все замерли.

Успей хоть кто-то двинуться, он бы угодил в провал. Образовавшаяся дыра шириной была около трех мер, глубиной чуть менее роста Зила, а далее – по обе стороны от насыпи – уходила в темноту, откуда в лицо ему пахнуло сыростью и гниющей древесной плотью.

– Что это? – он отшатнулся от провала, края которого продолжали осыпаться.

Ему ответила Ларисса:

– Там, откуда я родом, такие дыры в земле называли кротовинами.

Тайгер с той стороны провала подтвердил ее слова:

– Чем ближе к Древу Жизни, тем больше кротовин. В них обитают кротоиды, которые обожают лакомиться червями, живущими в корнях Древа и в его окрестностях.

Зилу кротоиды еще не встречались, но он слышал, что те постоянно голодны и сжирают за день столько, сколько весят сами. Кротоиды кровожадны и не упустят случая напасть на любую тварь или же подраться между собой, и частенько, выбравшись на поверхность, нападают на людей.

– Зил, нужно спустить толстого в кротовину, – Ларисса дернула его за рукав куртки. – Там прохладно. Там мы найдем воду.

Фелис покачал косматой головой:

– Кротоиды – твари свирепые.

Раздумав устраивать расправу над рыжим увальнем, он дал знак своим подручным расслабиться. Нож исчез в телесном кармане Хэби. Шершень сложил крылья за спиной.

Ларисса опять дернула за рукав куртки Зила:

– На жаре толстый долго не протянет. Ему нужна вода. А в кротовинах, говорят, воду можно найти, там бьют родники.

Обратив лицо к небу, Зил прищурился. Солнце жарило немилосердно, ни облачка.

– Фелис, пусть твои ублюдки помогут нам опустить Траста в кротовину и отнести подальше от входа. И будем считать, что на этом ваш долг перед ним искуплен: он спас вам жизнь, защитив от ходячих мертвецов, а вы отплатите сполна, оставив в покое его глотку.

Все – и люди, и полукровки – уставились на тайгера. Помахивая хвостом, тот не спешил с ответом.

Наконец, Фелис кивнул.

Тотчас полукровки пришли в движение. Они понимали один другого с полуслова, а то и вообще не говоря ни слова. Стоило пиросу поднять руку, рептилус тут же протягивал свою, помогая опереться и не поскользнуться, как это, к примеру, было на леднике. И это никакой не дар. Лишь малая часть истинных людей обладает особыми способностями-дарами, а среди полукровок так вообще нет менталов. Понимать своих для полукровок естественно, как и действовать, исходя из этого понимания. Ведь можно знать, что товарищу нужен нож, но сделать вид, что не сообразил, потому что лень тянуться. Так вот у полукровок такого попросту быть не может.

С помощью Хэби и Шершня леший и блондинка спустили носилки и Траста в кротовину. Нора оказалась достаточно просторной, чтобы идти вдвоем плечом к плечу, не опасаясь зацепить макушкой потолок. К ним присоединился Фелис. Не хотел, наверное, оставаться один или решил побыть немного в холодке – в нескольких мерах под землей и подальше от входа, где видимость значительно ухудшилась, было заметно прохладней.

– Побудьте пока здесь. Я сейчас. – Зил поднялся на поверхность и вскоре вернулся с охапками плотных жгутов, скрученных из сухой травы.

Единственный жгут, сделанный исключительно для розжига, леший всего-то потер в ладонях – и он вспыхнул. От рассыпающихся в пыль травинок Зил зажег остальные жгуты и раздал Лариссе и полукровкам, не забыв себе один оставить, и еще пару десятков сунул в дорожную сумку Траста.

– Как ты это сделал? Разве можно руками? – Ларисса удивленно вскинула брови в тусклом, сыплющем мелкими искорками пламени своего жгута.

– Я же леший, у меня дар, – Зил наклонился, чтобы ухватиться за свой край носилок, на которых постанывал Траст. – Я заговорил траву, вот она сразу и вспыхнула.

Не рассказывать же девчонке, что он просто подобрал нужные растения, которые никогда не растут рядом и соприкосновение которых вызывает огонь. Про дар – интересней и круче.

Трава, из которой Зил сделал осветительные жгуты, как и требовалось, горела неохотно, больше дымила, но и того было достаточно, чтобы видеть, куда ставить ноги и что впереди тебя. Под ботинками то и дело хрустели панцири жучар, которых в кротовине обитало великое множество. Со свода поодиночке и целыми гроздьями свисали белесые черви длиной до полумеры и толщиной с палец. Сорвавшись с потолка, они бесшумно шлепались на пол кротовины. Один упал на голову Лариссы, заставив ее вскрикнуть от омерзения. Хорошо хоть, не бросила носилки и не попыталась рукой, в которой держала горящий жгут, сшибить с себя червя, иначе Траста уронили бы, а косицы блондинки превратились бы в пылающие факела. Похожие на червей – такие же белесые – корни растений, от вершков которых на поверхности мало что осталось, причудливыми узорами оплетали округлый свод, переходящий в стены.

С каждым шагом становилось все прохладнее. Из-за уклона кротовины союзники спускались все глубже под землю.

– Далеко еще? – не выдержал Хэби.

– Пришли, – успокоила его Ларисса, когда процессия вошла в подобие зала значительно шире и выше, чем коридор. Тут запросто можно было разместить сотню человек. Из зала можно было выбраться по дюжине таких же ходов, как тот, по которому союзники сюда пришли. – Здесь достаточно прохладно и влажно.

Носилки с Трастом опустили на пол.

Вместе с рептилусом леший вырыл в полу выемку, как того потребовала Ларисса, после чего рыжего уложили в эту выемку и по самый подбородок присыпали влажной прохладной землей.

– Так собьем жар у толстого, – заявила блондинка.

У Зила мелькнула было мыслишка, что надо бы на прощание пожать полукровкам руки, как это принято у истинных людей, но он тут же ее откинул. Ручкаться с врагами рода человеческого? Только этого еще не хватало!

– Спасибо за помощь. Теперь мы в расчете.

У Фелиса и его команды больше не было ни единой причины, чтобы оставаться и дальше с чистяками, но тайгер почему-то колебался, не спешил возвращаться на поверхность. Будто искал повод побыть еще здесь и никак не находил. Или раздумывал, не напасть ли на чистяков?.. Все смотрели на него выжидающе.

– Мы еще встретимся. Верно, дорогой мой ученик? – Фелис улыбнулся лешему, обнажив желтые клыки.

– Обязательно встретимся, – пообещал ему Зил. – На поле боя.

После этого Фелис нервно огладил вибриссы, и полукровки ушли.

Проводив их злым взглядом, Ларисса попросила у Зила еще один травяной жгут:

– Не знаю, сколько я проплутаю в кротовине в поисках воды. А запас руку не тянет.

– Ты уверена, что здесь вообще есть вода? – у лешего нестерпимо зачесалось родимое пятно на руке, а еще он продрог, и в подземелье ему не нравилось. Низкий свод давил. Казалось, земля вот-вот обрушится, просядет под своим весом и похоронит под собой тех, кто без спросу вторгся в ее недра.

– Зил, кротоиды обязательно прорывают ход к воде. Это все знают.

Горящий жгут Лариссы исчез в темноте.

Леший остался один на один с Трастом.

Сидеть в полумраке и слушать стоны товарища? Лучше уж самому с ним поговорить, даже если он не услышит ни слова:

– Дружище, мы тебя столько тащили, что сдохнуть будет очень неблагородно с твоей стороны.

Рыжий ответил протяжным стоном.

– Назад! Все назад! Хэби! Шершень!

– Сгинь, тварь! Уползай обратно!

Услышав крики, Зил вскочил.

Надрывали глотки тайгер со своими парнями и Ларисса, хотя разошлись они в разные стороны. Полукровки, похоже, выбрались на поверхность, но решили вернуться.

Бежать на помощь к Лариссе? Но как оставить беззащитного Траста одного?..

Однако мчаться со всех ног оказалось без надобности, потому что в зал одновременно ворвались троица полукровок и блондинка, потерявшая где-то оба своих осветительных жгута.

– Следопыт! – крикнул Фелис, одним словом объяснив причину волнения.

– Кротоид! – выдохнула Ларисса.

Там, откуда вернулись полукровки, – со стороны выхода на поверхность – послышался лай волчарок. А там, где недавно бродила Ларисса, в темноте зарычало и заклацало клыками что-то большое и отвратительно пахнущее.

Зил бросил взгляд на боковые норы. Вот где можно спрятаться, чтобы выбраться из ловушки. Увы, он ошибся. Из нор, недовольно скаля клыки, – раздражал свет факелов – один за другим выбрались в зал кротоиды.

Леший никогда раньше не встречался с этими животными, о чем ничуть не жалел, да и сейчас не обрадовался возможности внимательно их рассмотреть. Взгляд остановился на ближайшем звере, который был раза в полтора крупнее чистокровного. Внушительно выглядели мощные шестипалые лапы с ладонями, вывернутыми наружу, и с толстенными когтями. Острые клыки выпирали из пасти. Короткий толстый хвост заканчивался шипом. В густом черно-буром меху кишели клещи размером с кулак Зила. Нос-хоботок нервно подергивался, втягивая воздух, – кротоиду явно не нравились запахи истинных людей и полукровок. Ни глаз, ни ушей видно не было: то ли зверь вовсе без них обходился, то ли их прикрывали складки кожи, чтоб землей не засыпало.

В лапе Хэби блеснул нож.

Тайгер зарычал.

Пирос угрожающе взмахнул крылом, на котором уцелела рубящая кромка.

Зил и Ларисса сжали кулаки, Траст поддержал их стоном.

Захлебываясь лаем и брызжа слюной, в подземный зал вбежали волчарки.

Это послужило сигналом для всех: кротоиды кинулись на союзников и на волчарок, союзники плечом к плечу встали против подземных монстров и против шавок следопыта, а уж волчарки оскалились на всех сразу.

Рыча, на Зила набросилась здоровенная псина. Для защиты от нее он воспользовался своим даром: подчинившись зову, с низкого свода змеей соскользнул корень и обвил переднюю лапу волчарки, вроде как подсек ее, поставил подножку. Зверюгу на бегу перевернуло, она шмякнулась на спину. Тотчас к ней кинулся кротоид, явно собираясь пощупать ее брюхо клыками, но он не добежал пару мер до упавшей – на спину ему вскочил рептилус и одним движением рассек горло ножом. Кротоид рухнул, рептилус упал с него и, кувыркнувшись, оказался прямо перед ощеренной пастью подруги той псины, что уже поднялась на лапы и оторвала от себя корень, заговоренный Зилом.

Следующий кротоид, выбравшийся из боковой норы, устремился в кучу-малу, и путь его должен был пройти по Трасту, закопанному в землю. Рыжий как раз открыл глаза и зашевелился, – очнулся, значит, пришел в себя! – чем, похоже, и привлек внимание кротоида. На пути подземного монстра встала Ларисса. Она вскинула перед собой руку – и кротоид, ошалевший от странного поведения человеческой самки, свернул в сторону и врезался в волчарку, которая атаковала тайгера, вставшего на четыре лапы, чтобы дать достойный отпор зверюге. Хрустнули кости, из пасти раненой волчарки плеснула кровь, но она все еще была опасна. Потеряв интерес к тайгеру, волчарка – клацнули челюсти – легко перекусила обидевшему ее кротоиду лапу – мощную лапу, отнюдь не соломинку. Охромевшего кротоида ударом ноги в голову опрокинуло на земляной пол. Это Фелис постарался, еще и ткнул горящим жгутом-факелом в бурую морду. Шерсть кротоида вспыхнула, запахло паленой плотью.

И тут же пирос крылом снес башку кротоиду, пожелавшему закусить мясцом лешего, по багровому лицу которого струился пот. Вспухшие на висках вены пульсировали – еще один корень вырвался из почвы, на этот раз из пола, и обвил шею волчарке, что зашла в тыл Шершню. Волчарка дернулась всем телом, вырвала корень из земли, но он повис на ней удавкой, до которой она не могла достасть ни когтями, ни клыками. Повалившись на бок, псина засучила лапами.

И все же, несмотря на потери, свора напирала. Прежде всего волчарки убивали кротоидов, решив, что те в подземелье самые опасные противники, и потому от них нужно избавиться в первую очередь. Один за другим монстры падали. Вскоре рухнул последний. В зале остались только союзники и псины.

В ожидании атаки волчарок сердце тревожно забухало в груди Зила.

Угрожающе взмахнув ножом, Хэби со свистом рассек перед собой воздух. Вставший на четыре лапы тайгер хлопнул хвостом по полосатому боку. Опустившись на колени, Ларисса помогла очнувшемуся Трасту выкопаться. Скрестив худощавые лапки на груди, пирос с полнейшим равнодушием посмотрел огромными своими глазами на волчарок, которые, рыча, выстроились полукругом так, чтобы отсечь союзников от боковых нор. С крыла пироса капнула кровь. И все это в свете горящих, еще не затоптанных травяных жгутов, уроненных в запале схватки на земляной пол.

Внезапно замолчав, волчарки двинули на союзников.

Лучше бы они лаяли или визжали, пищали или издавали хоть какие-то звуки, было бы не так жутко, потому что в наступившей тишине убитые только что кротоиды одновременно поднялись с залитой кровью земли позади своры. Сосредоточенные на союзниках волчарки их не видели. Зачем псинам смотреть на трупы? Не могли их звериные мозги сообразить, что рыжий увалень не просто человечишка, каких много на Разведанных Территориях, а целый некромант, обладатель очень редкого дара.

Волоча за собой кишки, припадая на обрубки конечностей, кротоиды ударили в тыл своры.

Что тут началось!

От страха у псин отказывали задние лапы, они обделывались, они полностью потеряли способность не то что безжалостно убивать, но и просто сопротивляться. Жаль, длилось это недолго, и вот уже волчарки принялись рвать в клочья мертвечину, доводя ее до неопасного состояния, ведь даже самый сильный некромант не сможет натравить на свору кучку фарша.

– Мне нужна помощь… – приподнявшись над краем своей охладительной ямы и встав в полный рост, простонал Траст.

Тотчас сбросив с себя куртку и тем самым продемонстрировав всем верхнюю часть тела, Ларисса взяла рыжего за обнаженное правое плечо, а он положил свою ладонь ей на левое, замкнув цепь в кольцо.

За плечо, цепь… Лешего осенило: Ларисса и Траст – оба ведь менталы – объединили свои дары в дуос!

– Братец, чего ждешь? Помоги нам! – подтвердил его догадку Траст.

Спешно сняв куртку, – ладони на плечи друг дружке – леший присоединился к друзьям, и вместе они образовали триос, куда более мощную, чем дуос, систему трех даров. Все мышцы Зила напряглись, глаза едва не лопнули, кожу от пяток до темени будто ошпарили кипятком. Он дернулся, чтобы убрать руки, но не смог оторвать пальцы от враз окаменевших мышц товарищей, пальцы будто прибили к ним гвоздями!..

– Не сопротивляйся, братец, не надо, – Траст неодобрительно посмотрел на Зила. – Расслабься.

И Зил расслабился.

Сразу стало легче. Из ладони Траста в тело лешего перетекла, что ли, какая-то особенная легкость. Зил почувствовал себя эдаким полым рыбьим пузырем, который, держа над костром, надули горячим воздухом. И пузырь этот прямо-таки вырывался из рук, чтобы умчаться в поднебесье. Не будь над головой низкого земляного потолка, Зил улетел бы к солнцу, а то и дальше, выше. И эта легкость помогала лешему: корни растений теперь мгновенно подчинялись ему, они хватали волчарок за лапы, связывали им собой лодыжки и пасти, и псины никак не могли разорвать эти путы! А уж плененных волчарок убивали мертвые кротоиды, и тайгер мощными ударами в череп лишал их сознания, а рептилус и пирос отсекали им головы ножом и кромкой крыла.

Вскоре все твари, ворвавшиеся в «зал», были повержены.

Можно было – и нужно! – разорвать триос, потому что у Зила звенело в голове, за все ведь надо платить, за мгновения страшной силы тоже.

– Дружище, а не пора ли нам…

– Нет, братец, рано, – Траст покачал рыжей головой. – Наверху еще полно врагов. Следопыт не всех волчарок на нас спустил. Да и ратники с ним. Надо отбить у них охоту соваться под землю.

И вновь кожу Зила будто бы ошпарило. Он вскрикнул, но тут же крепко сжал челюсти, потому что друзьям было не легче, но они терпели. Возглавляемый Трастом триос поднял на лапы всех обезглавленных волчарок и вместе со способными двигаться кротоидами отправил их в темноту норы, чтобы они выбрались на поверхность. О том, что мертвецы покинули кротовину, возвестил испуганный вой волчарок, которых Сыч благоразумно оставил наверху. Они оплакивали погибших подруг.

– Хватит, – разорвав цепь, Ларисса убрала руку с плеча Траста и наклонилась за курткой.

Траста сразу повело в сторону, но все-таки он устоял и затряс рыжей головой, будто так можно было избавиться от неприятных ощущений, которые настигают всякого ментала после использования дара. Выражение его веснушчатого лица при этом перестало быть осмысленным.

А вот Зил все же успел насладиться видом напряженных розовых сосков Лариссы, прежде чем свалился на земляной пол. Ноги его больше не держали, коленные суставы будто превратились в студень.

– Я сейчас, – прошептал он, – полежу немного и встану.

– Дорогой мой ученик, здесь нельзя оставаться, – Тайгер поднял его и помог ему надеть многострадальную куртку, которая давно уже не жаловалась на плохое обращение, привыкла. Затем полосатый вручил лешему осветительный жгут, роняющий искры. – Вот-вот сюда спустятся ратники. А может, и следопыт пожалует. Ты, может, хочешь сразиться с ним, а я – нет. И я не позволю тебе умереть так.

Надо было возразить тайгеру и брезгливо его оттолкнуть, но у Зила не было на это сил. Поэтому он оперся на полосатое плечо.

– Обратно нам нельзя, там враг. Выйдем на поверхность в другом месте. Шершень выведет. Зил, ты ведь травяных факелов много заготовил? Достаточно, чтобы пару дней идти по кротовинам?

– Достаточно, – буркнул Зил.

По глазам Траста и Лариссы он понял, что те тайгеру нисколечко не верят. Он тоже не доверял старому коту. Слишком уж просто заблудиться в подземелье. Да и второй схватки со стаей кротоидов, если те опять нагрянут, союзникам не пережить.

Фелис будто прочел его мысли.

– Дорогой мой ученик, думаешь, мы заблудимся? Уйдем глубже под землю вместо того, чтобы подняться?

– Да, – вместо Зила ответила Ларисса.

– У Шершня есть встроенный датчик высоты. Тому, кто летает, никак без такого прибора. Любой пирос может определить высоту над уровнем моря с точностью до сотой доли меры. Верно, Шершень?

– Да, босс, – пирос, не моргая, уставился на рыжего и блондинку. – А еще я отлично чувствую малейший ток воздуха, я знаю, где расположены все выходы на поверхность из этого подземного лабиринта. Даже без факелов мы не заблудимся.

Подтверждая его слова, тайгер кивнул.

– К тому же, наверху очень жарко, воздух раскален, а Трасту все еще нужна подземная прохлада. А всем нам – вода. Так лучше нам оставаться под землей – и спасемся от жары, и воды добудем, и есть надежда, что погоня за нами не сунется.

– В кротовинах будет проще отбиться, – Хэби помахал перед собой ножом.

Зил хмыкнул.

– Фелис, ты предлагаешь нам здесь пересидеть жару?

– Зачем сидеть? Мы пойдем к Древу Жизни под землей. Почти всех кротоидов, обитающих в округе, мы не без помощи волчарок перебили, а остальных напугали шумом и запахом крови, так что я обещаю всем нам легкую безопасную прогулку.

В то, что прогулка будет легкой и уж тем более безопасной, верилось с трудом, но все-таки немного верилось. И потому Зил вместе со всеми отправился в путь по лабиринту.

От поверхности его отделял слой земли толщиной в пару десятков мер.

– Вам доверена очень важная, очень ответственная миссия!

Заткнуть бы уши, но нельзя, ведь заметят и обязательно донесут князю, поэтому Даль ограничился лишь тем, что почесал шрам на лице.

Когда в одном месте собираются много птеров, да еще их наездники волнуются, зверюги волей-неволей принимаются угрожающе щелкать мандибулами, чем быстро доводят себя до плохо сдерживаемой ярости, вон как уже дрыгают суставчатыми лапами, нервно перетаптываясь на месте. Если князь еще чуть помедлит, война закончится, не успев начаться, потому что птеры устроят бойню прямо на площади у дворца – перебьют друг дружку, а заодно и всех вербовщиков.

Словно почуяв неладное, Мор замолчал и вяло махнул рукой – мол, летите, разрешаю. Тотчас расправились прозрачные, сплошь в прожилках, крылья, из дыхательных отверстий вырвались брызги голубоватой слизи, и блестящие хитиновые тела проворно метнулись к облакам. Личный ментал-говорец повелителя Моса проводил их взглядом. Вот, считайте, и началась последняя война, которая раз и навсегда решит все споры между истинными людьми и полукровками.

Далее настал черед вербовщиков на самых быстрых и выносливых скакунах из княжеских конюшен. Все вербовщики – маленького роста, худые, чтобы скакуны меньше уставали, таская их на себе. Скакуны по грудь Далю, шесть тоненьких лапок с коготками на концах, сегментированные усы длиной как все тело, за них наездники держатся, ведь на гладком панцире, черном, с бурыми пятнами-разводами, не так-то просто удержаться, и ими же поворачивают зверя куда надо. Голова у скакуна маленькая, мандибулы тоже, зато фасеточные глаза здоровенные. Главное, скакуны по полям, лесовникам и даже болотам мчат с завидной скоростью и едят мало. Что на бегу поднимут, травку какую, то и сожрут. У князя Мора лучшие породистые скакуны на всех Разведанных Территориях. Он так думает и своим гостям и придворным любит об этом напоминать.

Пока Мор распинался о священной войне, о долге каждого чистокровного встать в строй и зубами рвать котят, руками душить ястребков и забивать ногами проклятых жаб, скакуны недовольно скрежетали. Наездники – вербовщики! – окорачивали их, чтобы услышать князя. Но как только была дана команда выступать, и Мор наконец заткнулся, наездники дернули враз затихших скакунов за усы, направив прочь с площади. Даль проводил их взглядом.

Вербовщикам вменялось обскакать все поселения чистокровных и сообщить подданным Мора о мобилизации. Каждый мужчина, прошедший испытание, не моложе шестнадцати и не старше шестидесяти, должен был взять личное оружие, хотя бы серп или кухонный нож, и отправиться в ближайший пункт сбора народной дружины, чтобы оттуда организованно в составе своего подразделения выдвинуться к границе.

Только-только взошло солнце. Со скрипом отворились главные ворота Моса – не надо путать их с той жалкой калиткой, через которую в город проникают купцы и крестьяне. Вербовщики на скакунах быстро просочились в широкий зев главных ворот и умчались в разные стороны. Следом должно было выступить княжеское войско: легион менталов, ратники и батальоны механиков со всеми их угрожающе громоздкими штуковинами. Провожая мужчин на войну, кричали женщины. Плакали ничего не понимающие сонные дети. Старцы, которые по возрасту уже не годились для ратных дел, тайком смахивали слезу. Наряженные в лучшие свои платья девушки целовали на прощание суженых, ломая при этом строй и нарываясь на проклятья сержантов, недовольных нарушающими дисциплину нежностями…

Мор взял с собой на войну лучших своих женщин – и вовсе не для того, чтобы с ними разрабатывать планы сражений, но чтобы в перерыве между бездарно проигранными битвами предаваться пиршествам и блуду, ведь он, великий полководец, этого заслужил, да и просто ему так хочется.

Воины на альков Мора посматривали исподлобья, хмурясь и кривясь, но не рискуя открытым взглядом выразить недовольство. Никто и представить не мог, чтобы прежний князь столь нагло себя повел бы. Может, Мор прежнему князю вовсе не сын? Может, подкидыш какой? Уж больно далеко яблочко укатилось от яблоньки…

Альков располагался на большой колесной платформе, сконструированной так, чтобы князя и его приближенных – в том числе и Даля – не растрясло в пути. Платформа была обшита стальными листами для защиты от врагов. В листах прорезали бойницы, и один лист сейчас был открыт – князь желал с платформы лицезреть своих подданных и даровал им милость насладиться видом своего обожаемого правителя.

Мор поднялся из кресла. В руке его была глиняная бутылка. Он сорвал восковую пробку, поднес горлышко ко рту и хорошенько, чрезмерно даже, отхлебнул неразбавленной настойки спор Древа Жизни. Чрезмерно – потому что облился, зеленая жидкость потекла по подбородку и по черным одеждам на груди. Лицо Мора исказила судорога. Хорошо, хоть он не снял солнцеочки, не показал своему народу черных-пречерных глаз, одно лишь воспоминание о которых до сих пор пугало Даля.

Мор шагнул к краю платформы и остановился там, покачиваясь с пятки на носок.

Возможно, настойка придавала князю мужских сил (не испив ее, к любовным утехам он никогда не приступал, если верить рассказам его фавориток и жен), но насчет ее способности приумножать ум сомневались чуть ли не все в княжестве, а многие так еще и надеялись, что благодаря зелью правление Мора не продлится слишком уж долго.

После глотка-другого настойки князь развивал бурную деятельность и совершал безумные поступки. Вот и сейчас он зачем-то вытащил кнут из-за пояса ратника, поспешившего встать рядом с хозяином, чтобы подхватить его, если тот надумает свалиться с платформы.

– Мы, князь Мор, владыка Моса, приказываем нашему войску, нашему народу… – из-за воздействия настойки говорил князь негромко и невнятно, будто во рту у него был непрожеванный кусок, но все же его услышали, на площади враз стало тихо. – Мы приказываем тебе, наш народ… В бой! Уничтожим! Ублюдки! Враги! Избавим от них нашу землю! Уничтожим захватчиков!

Каким-то немыслимым для Даля образом Мор умудрился сказать то, что нашло отклик в сердцах воинов и провожающих. Толпа разразилась криками, мгновенно полюбив своего князя, которого только что ненавидела. Он надавил на ту мозоль, что раздражала всех многие годы, чуть ли не с рождения, будто почесал то самое зудящее место, до которого никак не дотянуться. Мору готовы были целовать ноги, мечтали носить его на руках!.. Альбинос-говорец с удивлением почувствовал, что и его проняло это всеобщее безумие. Да он же в полном восторге от Мора!.. Даль тайком ущипнул себя за руку, и сразу чуть отпустило.

Владыка Моса взмахнул кнутом. Стальной шарик на конце ремня со свистом рассек воздух – и народ прямо-таки взвыл от радости и счастья, народ жаждал уничтожить вражин по ту сторону границы.

Второй щелчок кнутом послужил сигналом – сотни горнов, труб и прочего железа, по случаю войны извлеченных из княжеских закромов, задрали начищенные до блеска рыла и издали такой жуткий рев, что даже видавшие виды воины чуть присели, а уж женщины и детишки так и вовсе попадали. Сотни палочек ударили по натянутой коже сотен барабанов.

Третий щелчок – и войско Моса сдвинулось с места.

…Полдня колонна протискивалась в отнюдь не узкий створ ворот. Когда все воины ушли, город опустел почти на половину.

Стравливая черный дым, паровые повозки тащили за собой пушки, баллисты и катапульты. Отдельно ползли по дороге повозки, запряженные зогами. Под пологами в них лежали снаряды огромной разрушительной силы, созданные по приказу Мора. Мор обожал мертвое оружие прошлого и сделал все, чтобы оно могло убивать в настоящем. Лучшие механики Разведанных Территорий были специально приглашены князем в Мос, где они воссоздали это оружие по старинным технологиям. Лучших из лучших воинов Мор вооружил древним огнестрельным оружием.

Менталы шли налегке, вообще без оружия, – ножи на поясах не в счет – они будут воевать своими дарами.

Но все же большинство воинов было облачено в доспехи из железного дерева. И вооружены они были живым оружием: ручными змеями, плюющими отравленной слюной, сапрофитами, стреляющими отравленными шипами, плодами-хлопками, которые, взрываясь, разбрасывают вокруг не только осколки, но и ядовитые споры, и копьями, которые на привале втыкают в землю и поливают водой, а в бою – кровью врагов. Многие вели на поводках волчарок, с которых перед боем снимут ошейники и которых тогда же оденут в деревянные доспехи. Кстати, челюсти зогов – ящеры нервничали, им не нравились шум и суета – были связаны веревками, чтобы они не покусали друг друга и чистокровных.

Слышались крики, воняло потом и дерьмом, которое то и дело вываливалось из-под хвостов ящеров. Над колонной вились полчища слепней, мух и комаров. Волчарки мочились на колеса повозок, то ли помечая их, то ли так выказывая свое презрение. Троим псинам уже отдавило колесами лапы – визгу было, вою…

Княжескую платформу то и дело обгоняли телеги с провиантом: солониной, мешками с мукой, картофелем и прочими корнеплодами. В хвосте колонны пастухи-дружинники гнали стада коз, овец и свиней. И все же запасов еды не хватит на весь поход. Два отряда охотников верхом на ящерах отделились от колонны, чтобы добыть диких птеров, зайчеров и медвежар. Огромные стальные казаны ждали добычу. Клепаные цистерны готовы были поделиться водой, чтобы та, вскипев в казанах, сварила мясо.

…Который уже день колонна в пути. У границы она соединится с войсками Кия и Тарны.

Повозка впереди со скрежетом просела, сломалась ось, колесо откатилось, едва не задавив пару человек.

Из-за жары постоянно хотелось пить. А тут еще Даль не отошел от двух подряд сеансов связи. Первый – с Сычом, миссия которого была для князя не менее важной, чем грядущая война. Но Сыч не обрадовал Мора хорошими новостями. А во втором сеансе уже Далю было не до приятных вестей. Как же ему было плохо… Перед глазами мерцало призрачное марево. Или это облако, далеко, на краю горизонта? И даже не облако, а смерч… Даль прищурился, ладонями хлопнул себя по щекам, но видение не исчезло, наоборот – стало четче. Большая, судя по расстоянию до нее, зеленая воронка, заостренная книзу. В ней то и дело вспыхивали молнии. Грозовое облако? Нет. И еще – воронка двигалась к Мосу.

Увиденное Далю не понравилось настолько, что он посмел нарушить покой князя, на коленях которого радостно хохотала, скаля ровные белые зубки, новая, не пресытившая его пока что фаворитка.

– Хозяин, я вижу странной формы облако, и оно…

– Что?! – взревел Мор из-за полуобнаженных прелестей девицы. – Как смеешь ты, бледная поганка, прерывать нашу негу с самой прекрасной придворной дамой?!

Сообщение о «самой прекрасной» вызвало сдержанное негодование у прочих особ женского пола, лежащих на подушках алькова, и уже это привело Мора в ярость. «Самая прекрасная» – хороша в постели, Даль недавно покувыркался с ней – с визгом слетела с коленей князя. А в следующий миг кулак Мора врезался в челюсть Даля, подняв его над бортом платформы и швырнув в дорожную пыль.

Чудом говорец не свернул себе шею. Как только не треснул хребет?..

Но дух из него вышибло. Он лежал в пыли с открытым ртом, безнадежно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Перед глазами у него валялся крупный ржавый болт. Его вырвало из телеги, когда колесо отвалилось. Поддавшись порыву, не понимая зачем, но веря, что так надо, Даль схватил болт – нагретый солнцем, тяжелый – и спрятал в карман куртки. «Эта мертвая вещь, – решил он, – отныне будет напоминанием мне. Напоминанием о последнем унижении. Если выживу, не потерплю больше такого обращения со мной!..»

Сильные руки, больно вцепившись в плечи, подняли его на ноги. Что-то сместилось в теле, щелкнуло, и Даль опять задышал. Промычав непонятное, ратник – это он поднял Даля – толкнул его, княжьего раба, верную бледную поганку, к остановившейся в ожидании платформе. Говорец еще нужен был Мору. Мору никак без ментала-альбиноса. Даль недобро ухмыльнулся.

Погода стремительно портилась.

С неба посыпались первые робкие снежинки, предвестницы грядущей вьюги.

Долго-долго шли в полумраке.

Зил потерял счет времени и шагам. Его уже не пугал скрежет лап в боковых коридорах. А потом, когда сгорели все травяные жгуты-факелы, они еще дольше шли во тьме, в непроглядной тьме, полной хриплого дыхания, ударов сердец и все того же хищного скрежета лап. И вот, выбравшись на поверхность из бесконечного лабиринта нор, Зил никак не мог вновь привыкнуть к яркому свету и открытому пространству. Чуть ли не пальцами поднимая тяжелые веки, он заставлял себя хотя бы щуриться. Так и хотелось развести руки и вскинуть их, чтобы коснуться стен и свода.

Слишком много пустоты! Слишком много света!..

И слишком уж большой, просто огромный гриб горой нависал над союзниками.

Да-да, именно гриб.

Белую с желтыми вкраплениями ножку гриба-гиганта не смогли бы обхватить все жители Моса, вместе взятые. Поверх ножки выросла трубчатая шляпка, – редкий птер на нее взлетит – в тени которой укрылся бы от дождя целый город. Снизу шляпка была желтоватой, а сверху – Зилу об этом рассказывала мама – ее покрывала блестящая коричневая пленка, предохраняющая гриб от воздействия солнечных лучей и осадков.

Все обитатели Разведанных Территорий, включая полукровок, с детства знали: в незапамятные времена необъятный гриб был посажен спасителями тут, посреди бескрайней пустоши. Плоть небесного гриба не только накормила жалкие остатки человечества, вымирающего от голода, но и очистила воздух от боевых вирусов, химической дряни и радиоактивного пепла. С тех пор весь мусор Третьей мировой сокрыт внутри гриба. Сама смерть в нем сокрыта. Именно поэтому гриб спасителей и называют Древом Жизни.

– Древо Жизни, дружище, если ты не знаешь, место чистое, – леший намеренно озвучил истину, известную даже грудным младенцам и не забытую ни одним впавшим в маразм стариком. – У тебя как с чистотой? Уши давно мыл?

Каждый входящий в Древо, – оно служит пристанищем тысяч людей – должен совершить обряд очищения, который включает в себя такие церемонии, как омовение рук, ног, интимных частей тела, расчесывание и укладку волос, тщательную чистку ушей, – о чем, кстати, и намекнул Зил Трасту – а еще обрезку ногтей, выщипку бровей и ведерную клизму. Не так-то просто попасть в Древо, не все способны выдержать обряд. Зато войти разрешено любому очищенному, будь он хоть вором, хоть убийцей и насильником. Даже полукровку после обряда пустят в Древо. Говорят, полукровки частенько посещали Древо в прежние времена, когда перемирия длились долго и вражда забывалась. Но – главное! – никто извне не может насильно вывести гостя из Древа. Потому-то сюда спешат не только паломники, но и те, кто нуждается в защите от опасностей мира. Только слуги Древа берут на себя смелость вершить зло в его пределах. Но никому – даже слугам! – не позволено проливать в Древе кровь и тем осквернять пречистое место.

– Ну и как насчет ушей, а, дружище?

Траст не удосужился ответить. Даже взглядом не повел в сторону лешего.

После того, как раскрылся его дар некроманта и он едва не погиб, рыжий шутник-увалень превратился в задумчивого парня, разучившегося улыбаться и отвечать на подначки сомнительным юмором и внушительными кулаками. Похоже, вместе с даром Траст приобрел знание, сокрытое от прочих, и оно теперь давило на него, стирая улыбки и делая лицо таким же подвижным, как у его подопечных трупов. Зил раз, другой, третий заговаривал с товарищем об этом, но тот откровенничать не желал.

Однако не это сейчас беспокоило лешего.

Он ожидал увидеть у Древа если не тысячи, то уж сотни людей-паломников, да еще повозки, зогов и скакунов, и птеров на цепях, лотки со снедью и большие кувшины с водой на телегах, и вездесущих торговцев, предлагающих сувениры на память, – в общем, все то, о чем ему рассказывал батя Лих, посетивший Древо в молодости. Но у подножья гриба и вокруг было безлюдно. Никаких тебе товаров, никакой скотины.

Это насторожило не только лешего, но и всех союзников.

– А ведь, верно, тут должно быть много чистяков… – Фелис повел подвижными кошачьими ушами, надеясь услышать объяснение странному отсутствию народа в месте, где всегда людно вот уже много веков.

Пирос крутил головой, но даже его большие глаза не увидели, куда все подевались. Хэби достал нож. С покрытой сетью трещин земли Ларисса подняла увесистый камень.

И только Траст оставался таким же спокойным, как и прежде.

– Нет смерти. Или она надежно спрятана, – сказал он и первым двинул к Древу Жизни, до которого оставалось всего ничего. – Иначе я почувствовал бы.

Ларисса поспешила за ним. Не колеблясь, и Зил доверился рыжему.

Тайгер чуть помедлил, прежде чем последовал примеру чистокровных. Зилу показалось, что старый кот – с чего бы это? – едва заметно хромал. Рептилус что-то недовольно прошипел, прежде чем двинул за командиром. Пристроившись за рептилусом, Шершень взмахнул крыльями – как-то вечером на привале дыры в них Зил залатал-заплёл крепким плющом.

– Дорогой мой ученик, ты правильно сказал: Древо – место чистое. Тем, кто кровит, туда нельзя. У тебя как насчет этого, Ларисса?

Блондинка даже не посмотрела на тайгера.

Мер за двести от подножия гриба земля под ногами стала… неправильной, что ли. Ее будто облили жидким стеклом, после затвердевшим и ставшим гладким, но не скользким, кое-где поцарапанным песком и ветром. В редких трещинах на стекле закрепились отдельные стебельки блеклой желтоватой травы. Стеклянная корка под ногами трескалась и хрустела, как первый тонкий лед после нежданной оттепели, внезапно сменившейся морозцем.