Пусть умрут наши враги Шакилов Александр
И его схватили за уши.
Как только не оторвали?!
Зил взмыл над полом. Ударив плечом в косяк, его втащило в помещение, слабо освещенное узенькой полоской на потолке. Что-то острое укололо в горло. Вцепившись в лапищи, которые грозили раздавить его череп, как скорлупу ореха, он лягнул двумя ногами сразу, попал во что-то упругое и услышал знакомое:
– Братец, ты?!
– Да, Траст, я. И отпусти уже.
Лапищи разжались после того, как острие перестало давить в глотку лешего.
– Живой, раздуй мне кишки! Ну ты даешь! А мы-то с Лариссой думали: все, осиротели мы без тебя.
– Долго будешь жить, Зил. Мы ж тебя чуть не убили. От радости нежданной встречи. – У Лариссы в руке была стальная вилка. Заметив его интерес к столовому прибору, блондинка пояснила: – С ужина осталась. Наши тюремщики, видать, нечасто под замок чистяков сажают, опыта у них маловато. Так что мы решили тут не задерживаться, домой хочется, к истинным людям.
– Ага, мы побег затеяли. Детка вон уже приловчилась тихонько вилкой этой – украла, представляешь? – замок открыть. А тут – шум за дверью, а потом – ты. Ну вот я чуть тебя и…
Зил покачал головой, шея отозвалась болью.
– Ладно, дверь открыли бы. А с охраной – с четырьмя тайгерами! – как бы справились?
– Обижаешь! – взревел Траст.
Леший не стал спорить с рыжим, хотя был уверен, что тот не совладал бы и с одним тайгером. Но даже если бы толстому и повезло одолеть одного, то уж с двумя, а тем более с четырьмя опытными противниками он ну никак не справился бы.
– Извини, – выставив перед собой ладони, Зил заставил себя улыбнуться. – Я просто пошутил, дружище. Конечно, одной левой ты перебил бы всю армию полукровок. Ну а дальше? Ты знаешь, как отсюда выбраться? Ты вообще знаешь, где находишься?
– Главное – ввязаться в драку. Остальное – ерунда, – Траст гордо задрал подбородок, на котором дрогнули редкие рыжие волоски.
Скрестив руки на груди, Ларисса прищурилась:
– Ладно, мы ничего не знаем. А ты?
– А вот я все-все знаю, – леший выглянул в коридор и не обнаружил ничего подозрительного. Однако он чувствовал, что действовать надо быстро, и так столько уже времени на треп извели. – Потом объясню. Вы со мной?
Траст посмотрел на блондинку, и уж та выдала – хорошо, негромко – все, что думала:
– Ты ведешь себя подозрительно. И мы вот так должны взять и довериться тебе?
– Да.
– Конечно, кролик, мы с тобой.
– Да, братец, с тобой.
Перед лешим – а на самом деле лишь в его сознании – сама собой возникла карта полусферы со всеми ее коммуникациями. Вот – неосвещенные заброшенные коридоры и коридоры рабочие, узкие проходы для мелких сошек, вроде адъютантов и посыльных. А там – парадные проспекты, по которым разрешено прогуливаться лишь генералам да советниками. Будто наяву Зил видел норы технических шахт, прикрытых от посторонних глаз люками и лючками. Он уверенно знал, где расположены пожарные лестницы, стальными скобами впившиеся в бетон. Но главное – он с закрытыми глазами смог бы пройти к выходам из полусферы, в том числе – к тайным, проложенным на случай экстренной эвакуации.
Кому, как не генералу Баресу быть в курсе, где расположены посты и когда сменяются караулы? Так что теперь, спасибо «птице», Зил мог сполна воспользоваться чужим опытом.
– Сюда, – троица свернула в неприметный проход, в котором Трасту было так тесно, что ему пришлось двигаться боком.
Две с половиной сотни мер, тяжело дыша, в полной темноте они терлись плечами, животами и спинами о стены, протискиваясь все дальше и дальше, пока не выскочили к едва освещенному провалу шахты.
– За мной, – Зил первым шагнул в пустоту и схватился за шест, по которому скользнул вниз. Приземлившись, он отпрыгнул в сторону, чтобы не быть раздавленным Трастом, ухнувшим следом. Только Траст отпустил шест, тот завибрировал.
– Ларисса, ты чего там? Спускайся! – задрав веснушчатое лицо, рыжий постучал кулаком по шесту, показывая тем самым, что крепление надежное, раз его выдержало. Так что перед натиском блондинки уже тем более устоит, не обрушится.
– Нет, толстый, не спущусь. Мне до смерти надоела твоя рожа. И уродливые оттопыренные уши кролика – надоели!
Парни переглянулись.
– Чего это она? – Траст моргнул, потом еще раз, и еще.
В отличие от друга Зил сразу понял, почему Ларисса отказалась присоединиться к ним, да еще и ответила на призыв столь дерзко и до обидного оскорбительно. А ведь эта досадная задержка из-за девичьей слабости может стоить всем троим жизни. Сбивчиво, торопливо, но все же разборчиво Зил прошептал рыжему на ухо, что и как нужно сказать Лариссе.
– Тебе просто нужно сделать ей предложение, от которого она не сможет отказаться. И поверь мне, дружище, у тебя это получится лучше, чем у меня.
Почесав затылок, Траст кивнул, мол, все понял, сделаю в лучшем виде.
И сделал:
– Эй, детка, ты там что, штанишки намочила? Так высоты боишься? Ну умора, ну насмешила!
Тотчас сверху на него рухнуло разъяренное тело с торчащими косичками, вцепилось ему в горло и, утробно рыча, потребовало:
– Не смей называть меня «деткой»!
И пообещало:
– Еще раз так назовешь – и я выцарапаю тебе глаза!
И заверило:
– И ничего я не намочила, и ничего я не боюсь!
– Хватит любезничать, голубки, – Зил не знал, что такое «голубки», просто так называют всех влюбленных с незапамятных времен.
– Никакие мы не голубки, – Траст оторвал от себя Лариссу, поставил ее на ноги и встал сам. – С чего ты взял?
Ларисса фыркнула:
– Вот еще!
Поправила растрепавшиеся волосы и зачем-то проверила пуговицы-узлы куртки на груди.
– Как дети. Ну, точно дети, – леший по полной поизмывался бы над ними, но это удовольствие придется оставить на потом, если это «потом» вообще когда-нибудь случится. – Ларисса, Траст, ответьте честно – вы хотите жить? Да? Ну так бегом! Бегом!..
Кишки коридоров – изгиб вправо, изгиб с закруглением влево. Внезапные обрывы шахт, которые так и норовят кинуться под ноги, проглотить тебя. Промежутки открытого, просматриваемого с постов пространства, которое надо преодолеть так же быстро, как бегом, но ползком!.. Выбраться из обитаемой зоны и углубиться в техническую, туда, куда ремонтные бригады не забредают уже полтыщи лет. И бежать по мелкому ручейку, уровень которого быстро – слишком быстро! – поднимается. Сначала по колено. Потом – брести по грудь в воде. И отчаянно грести в быстром, холодном и при этом очень грязном течении, пребольно – до звездочек в глазах – то и дело тычаясь затылками в приблизившийся потолок.
– Это древний сливной канал, – Зил не ознакомил друзей с планом побега из Минаполиса. Зачем им знать, что из города можно выбраться только одним путем – через выгребную яму, в которую опорожнялись кишки полукровок почти что тысячу лет подряд?.. – Вдохните глубже и ныряйте.
В соединительном туннеле уровень нечистот поднялся и выдавил весь воздух. И Зил вместе с друзьями утонул бы, как новорожденный зайчер, настигнутый весенним половодьем, если бы раньше не отравился миазмами, но в туннеле зажурчало, захрипело, заклюкало, и бурным потоком троицу вынесло далеко за пределы Минаполиса. Как то самое, что не тонет и пахнет, их с громким бульком швырнуло в невыносимо смердящее зелено-желто-коричневое озеро.
С большим трудом, противясь желанию сдохнуть тут же и сейчас же, только бы не терпеть такого унижения, чудом не потеряв сознание от зловония, они выбрались на топкий берег. Неприступная стена Минаполиса возвышалась над ними, давила своей мощью. Молча, потому что сил говорить уже не было, на четвереньках они проползли через редкий камыш туда, где было сухо, но трава не росла, где можно было встать в полный рост, не рискуя уйти с головой в смердящую жижу, кишащую червями и пиявками, и где можно было лечь, просто лечь, не шевеля ни руками, ни ногами, и не рискуя при этом утонуть, и просто так лежать, глядя в небо, и дышать, дышать, дышать, понемногу отдирая от себя извивающуюся живность озера!..
И радоваться тому, что жив.
Рассветало. Кричали цапли, над озером порхали зимородки, вылавливая из миазмов самых неприхотливых рыб планеты, способных выжить даже в такой неимоверной грязище. Вдалеке рокотало. Если б Зил не знал, что это звуки войны – взрывы, то решил бы, что собирается гроза, ведь небо затянуло облаками.
– Гроза будет. Хорошо, смоет с нас эту дрянь, – на Лариссу невозможно было смотреть без смеха, на Траста тоже. Наверняка леший выглядел ничуть не лучше. Купание в озере никому из них не пошло на пользу.
– Будет, дружище, обязательно будет, – кивнул Зил. – Но не такая, как ты думаешь.
Крякнув, первым поднялся рыжий. Он помог встать лешему, а уж вдвоем они протянули руки Лариссе, которая немного еще покочевряжилась, прежде чем позволила парням поставить ее на ноги.
– И куда теперь? – спросила она.
– Туда, откуда грохочет, – ответил леший. – Там объединенная армия Моса, Кия и Тарны. Это война, друзья мои, князь Мор начал войну против полукровок.
Его сообщение ошарашило Лариссу и Траста.
– Братец, ты уверен? Ничего не путаешь? Мы же сами никогда не нападаем. Все войны начинали полукровки, мы миролюбивые, мы только защищаемся.
Взглянув на рыжего увальня, Ларисса скривилась. У нее было иное мнение насчет «миролюбивости» истинных людей. И девчонку можно понять, ведь она рассказала как-то парням, что кое-кто из могущественных чистокровных предлагал причислить к полукровкам и уничтожить клан Стальной Саранчи, из которого она была родом.
– Зил, откуда ты знаешь про войну?
– Знаю, и все.
Расскажи он им про отца по крови, одного из управителей наследников, они не обрадовались бы. Нет, с кулаками на него не накинулись бы, убивать и калечить не стали, но никогда не простили бы его и до конца дней стыдились знакомства с Зилом и тех дней, что вынужденно провели с ним рядом.
– Ну вот и все. Будем прощаться. Через пару сотен мер будет дорога. По ней и потопаете – и выйдете прямо к объединенному войску.
– Как это – прощаться? – не поняла Ларисса.
Рассветное солнце уже ощутимо припекало, высушивая дрянь, налипшую на ее лицо, превращая ее в ломкую корку.
Траст хлопнул глазами и шмыгнул носом.
– Я не пойду с вами, – Зил подмигнул блондинке и потрепал рыжего за плечо. – Я остаюсь.
– Что значит – остаюсь? – Ларисса нахмурилась, и тонкая корка грязи у нее на лбу покрылась трещинами. – Где ты остаешься, здесь, что ли? И зачем это?
– Я вернусь в Минаполис.
– Зил, ты это несерьезно.
– Еще и как серьезно.
– У тебя чего, братец, совсем кишки раздуло? На кой тебе в Минаполис? Нет, я понимаю, мать спасти, сестру, но сам ты не справишься, и ждут тебя там наверняка. Фелис со своими выкормышами в Инкубаторе точно засаду устроил.
Треснула ветка в густом кустарнике неподалеку, что-то там зашуршало. Обеспокоенные решением Зила Траст и Ларисса не обратили на это внимания, а вот он насторожился. Как бы намекая, что волноваться не нужно, из куста выпорхнула разноцветная пичуга и рывками, то опускаясь к самой глади озера, то поднимаясь на пару мер, полетела по своим делам.
– Так что нельзя тебе, братец, в Минаполис идти. Войско наше встретим, вместе со всеми нагрянем в Инкубатор и женщин освободим. Вообще всех-всех освободим, не только твоих!
Зил покачал головой.
– Моих точно не освободим. Их нет в Минаполисе. Они в Мосе.
– Кролик, что-то ты темнишь, – Ларисса шагнула к Зилу и легонько, так что он хекнул, ткнула его кулаком в живот. – Раз матери и сестры нет в Минаполисе, зачем тогда возвращаться в город?
Тут бы Зилу честно рассказать обо всем, что с ним случилось, о настоящем отце-тайгере, о «птице» на предплечье, но он не смог.
– Если кто забыл, напомню: меня князь Мор ищет, убить хочет. Неужели вы думаете, я к нему сам приду и голову под алебарды ратников суну?! Тебя-то, Ларисса, он не казнит, тебе-то в его койке самое место!
Траст перехватил кулак блондинки у самого лица лешего.
– Так ведь война все списывает, братец. Обиды прошлые и преступления – долой! И детка со мной согласна, так что про койку ты зря, конечно… Забыть надо про дрязги. Забыть! И всем вместе, став плечом к плечу, сразить наконец полукровок, извести их под корень, чтоб ни одного не осталось на Разведанных Территориях!
Леший почувствовал, что его вот-вот накроет: глаза его провалятся в багровую бесконечность, в глотке заклокочет.
– А если я не хочу?
– Чего не хочешь, братец?
– Не хочу под корень. Не хочу воевать с полукровками. И не хочу забывать! – снизу вверх на растерянное, испуганное даже лицо Траста, Зил сорвался на крик, но остановиться или хотя бы утихнуть не захотел, да он и не смог бы. – Не хочу! Не нужна эта война! Не надо ее! Понял?! Не надо!!!
– Все-таки, кролик, ты предатель, – Ларисса испепелила его фиалковым взглядом. – Предатель. Я всегда это знала.
– Предатель? Нет, – справившись с собой, Зил ответил ей тихо, спокойно. Оттопыренные уши пылали, его всего трясло. – Нет, не предатель. Разве можно предать то, чему не служишь? Или того, кому не клялся в верности? Разве обещал я вам быть другом до самой смерти?
Траст отпустил запястье Лариссы – и сам замахнулся на Зила кулаком.
Но не ударил.
Рука его повисла, будто ее перебили, кость сломали, а мышцы перерезали.
Зил шумно вдохнул, выдохнул – и решился:
– Траст, Ларисса, я… Не перебивайте только, послушайте! Я не предатель. Я – полукровка. Ясно вам? Мой отец – генерал Барес, и он – тайгер, а я сын ему, ясно вам?! Я – полукровка.
– Кто?! Ты?! Да ты просто сошел с ума и кишки тебе раздуло! Просто ты… Так бывает, Зил, бывает, братец… – рыжий увалень чуть отступил от лешего. Губы его посерели, на виске запульсировала синяя жилка.
– Нет, бурая гниль, не сошел! И сегодня, когда князь Мор поведет свое войско на тех, кого надо извести под корень, я буду сражаться плечом к плечу с ними, с полукровками этими. Понял, Траст? Я – я! – буду сражаться против захватчиков-чистяков. Против тебя, Траст, потому что ты будешь убивать мой народ. Да-да, не смотри на меня так! И против тебя, Ларисса, потому что ты всегда ненавидела таких, как я!
– Ты болен, братец, ты просто болен… – рыжий здоровяк еще что-то говорил о том, как вредно для здоровья попадать в плен, а потом купаться в холодной воде и дышать ядовитыми испарениями отстойника, от которых голова становится чумная, вот как у него, у Траста, сейчас, ему, Трасту, даже показалось, что братец Зил назвал себя полукровкой, а чего вы не смеетесь, ведь смешно же показалось, ха-ха, ну смейтесь же, смейтесь, чего вы.
– Ты, правда, полукровка? – поправив волосы, Ларисса спросила просто, до обидного безразлично, как бы только из вежливости губы разжала.
– Да, правда, – слова крючками цеплялись за горло лешего, но он сумел-таки их выдрать из себя.
– А почему на них не похож?
– Так получилось. Долго объяснять.
В кустах опять хрустнула ветка.
– Или ты просто не хочешь объяснять.
– Или просто не хочу.
– Братец! Зил!..
– Никакой он тебе не братец! – блондинка безжалостно оборвала причитания Траста. – Все, толстый, мы уходим, – она дернула его за рукав куртки, и Траст, клюнув подбородком грудь, послушно поплелся за ней туда, где серела приподнятая над кустарниками и зловонной жижей бетонная лента дороги. Пройдя с десяток мер, Ларисса обернулась к Зилу: – Знай, если мы встретимся в бою, я с удовольствием выпущу тебе кишки. А толстый намотает их на руку и протащит твое тело до самого Моса, чтобы твои мать и сестра смогли вдосталь налюбоваться предателем!
Сорваться бы следом, остановить их, сказать, что напрасно о нем так плохо подумали. И вообще – они же просто не осознают всего, что происходит сейчас. А ведь уже сегодня навсегда изменится весь мир, все-все-все изменится!..
Не побежал. Не вцепился на прощание в лапищу Траста, не коснулся его грубых крестьянских мозолей своими. Не расцеловал в обе щеки и в обветренные губы Лариссу, которую давно – с первой встречи в Мосе, у Арены, – тайно обожал, но только сейчас признался в этом самому себе. Все, чего Зил сильно-сильно хотел, он не сделал.
Так и стоял, глядя, как две фигурки шагают по дороге…
Солнце пекло в затылок, стрекотали кузнечики, опять хрустнула ветка в кустарнике. Подчинившись инстинкту, Зил метнулся в сторону – и полосатая когтистая лапа мазнула воздух там, где он только что был.
– Совсем ты, Фелис, старый стал, форму потерял, – из кустов выбрался закутанный в свое одеяло генерал Барес. Его сопровождал верный адъютант Шацу. Отпрыск адъютанта, ястребок Шершень, пронзив облако, приземлился и сложил крылья за спиной. Из озера вынырнул Хэби и, змеей скользнув по прибрежной хляби, встал рядом с Фелисом.
– Как вы здесь?.. Следили?! Точно – следили! Или вообще все подстроили? Весь побег?
Оскалив истершиеся клыки, генерал подошел к Зилу.
– Да, сынок, мы с твоим учителем, конечно, догадались, что ты сделаешь все, чтобы освободить соратников. И мы дали тебе для этого все знания и навыки. Но ты сам – без нашего участия! – должен был решить, воспользоваться знаниями или нет, рискнуть своим будущим или оставить дорогих тебе людей в заточении.
Фелис потрепал-таки Зила за плечо. В кошачьих глазах блеснула влага.
– Ты все верно сделал. Мы с твоим отцом гордимся тобой. Траст и Ларисса – хорошие чистяки, лучшие из тех, кого я знал. Жаль, что все так получилось. Впрочем, это неважно. Главное – ты с нами, а не с ними. Пойдем, самоходка ждет нас. Скоро мы обретем Главный Активатор. Но для этого нам нужно добраться до Поля Отцов, не угодив под огонь чистяков.
Телега, обшитая клепаными листами металла, то есть самоходка, была спрятана за высоким кустарником. Отворив дверцы, генерал Барес и учитель Фелис уселись на деревянные скамьи. Хэби и Шершень занялись разведением огня в печи, что располагалась в передней части самоходки, а Шацу присоединил кожаную кишку к кранику котла рядом с печью. Стоило рептилусу отвернуть краник – из кишки полилась теплая вода, чтобы Зил мог смыть с себя миазмы городской канализации.
– Обязательно надо было искупаться в дерьме, чтобы понять, кто ты и с кем ты? – спросил Шацу, наблюдая за тем, как с лешего стекают грязные струи.
– Да.
Из трубы над печью потянулись к небу черные клубы дыма.
Глава 14
Поле отцов
Дрожа от напряжения, двумя руками со вздувшимися венами Сыч обхватил мощные челюсти ящера, залегшего в густом колючем кустарнике рядом с ним. Бока зверюги резко вздымались и опадали. Бешеный галоп по выжженной солнцем пустоши и прогулка по минному полю изрядно измотали зога. Он был едва жив: его брюхо и хвост посекло осколками хлопков, оторвало оба пальца на левой передней лапе, один глаз заплыл и почти не видел, а загноившаяся рана на груди не зарастала – в прорехе кожи и мяса белело ребро.
Сычу даже жалко стало зверюгу. Жалость… Это чувство было новым для него, доселе неизведанным, и оно жутко не понравилось следопыту. Ну да все равно нельзя позволить зогу всхрапнуть или застонать. Ни за что нельзя!..
Живот файера раздуло так, что руке было уже больно: пережало кровеносные сосуды, сдавило мышцы. Но стравливать лишнее Сыч огнедышащему запретил.
Потому что тогда их присутствие будет раскрыто.
Нет, Сыч вовсе не опасался выдать себя. Схватка с теми, кто, разводя пары в котле, суетился у самоходки, закончилась бы, не успев начаться, потому что у него же есть Кара, его верная подруга, его прекрасная боевая секира. Пока она с ним заодно – Сыч непобедим. Но тот, кто рыскал за ним все это время, чье смрадное дыхание, забивающее вонь озера-отстойника, он постоянно ощущал затылком… Это существо звало себя Мстителем, и Сычу очень не хотелось встречаться с ним, и пока что Сычу удавалось «заметать» свои следы в пространстве и не только, но силы его были на исходе, долго так продолжаться не может.
Скрываясь за ветвями и листьями кустарника, Сыч с тоской следил за тем, как клейменый мальчишка умывается. Если бы не Мститель, который был рядом, где-то очень близко, все уже решилось бы, Сыч выполнил бы свою миссию.
Глаза зога налились кровью.
Все равно нельзя позволить ему всхрапнуть!..
По ту сторону дребезжащих, раскаленных солнцем до ожогов – если притронуться – стальных листов рокотало все отчетливей, все громче. Особенно, если поднимались на возвышенность, а когда ныряли в долину – становилось совсем тихо, будто ничего не происходит, будто все спокойно и мирно. В самоходке хрипло и вязко дышалось из-за духоты и нестерпимого угара, хотя никто, кроме Зила, не чувствовал запаха дыма, зато все воротили свои чувствительные носы от него, будто Хэби вместе с ним в отстойнике не искупался и вообще был ходячей поляной цветущих поутру роз.
Только Зил влез в самоходку, которая без дров и воды никуда, как оказалось, с места не сдвинется, с него сразу потекло солеными ручьями и чуть ли не гейзерами брызнуло. А покрытые мехом котяры да оба лягушонка и ястребок чувствовали себя вполне прилично. Внешне духота на них никак не отразилась, что было странно, ведь Зил вместе с полукровками пересек самую жаркую пустошь на планете, и сам видел, как полукровкам приходилось несладко безоблачным летним зноем.
Так почему же сейчас иначе?..
Разговоры в десантном отделении – кроме механика-водителя и стрелка, все расположились в десантном отделении, а не в каком-то другом, за это знание спасибо «птице» – слышались приглушенно, будто говорили далеко-далеко и о чем-то совсем неважном.
– …мины?
– …нет, минные поля они давно прошли. Потери у них страшные, но все равно прошли. Чистяки уже у самого Поля Отцов разворачиваются в боевые порядки под грохот барабанов. Принято у них так – под грохот.
– …неужели все так плохо? А мы успеем? Они успеют?
– …на все воля спасителей…
– …на все…
– …воля…
Из размытой бесконечности оттенков и пятен к Зилу прорвалось полосатое лицо Фелиса:
– Тебе нехорошо?
– Нет, все нормально. Я в порядке. Все отлично…
Полосатое лицо плыло, двоилось и троилось, его становилось в десять раз больше, оно занимало все окружающее Зила пространство, а вот собственный голос едва слышался.
– Ну и кого ты хочешь обмануть?
– Себя и только себя, конечно. Остальным же прекрасно видно, что мне совсем худо. Или не видно? Или… – слова путались, цеплялись друг за дружку, их смысл терялся или наоборот – открывался с иной, неведомой раньше Зилу стороны. – Что со мной?
– С тобой все прекрасно, сынок! – полосатое пятно оказалось вовсе не Фелисом. – И со всеми нами все будет прекрасно. Благодаря тебе. Ты – наша надежда!
– С тобой все в порядке, дорогой мой ученик. Помнишь, в Мосе у тебя случилась активация базовых боевых инстинктов? Ты попал в зону действия моего активатора, когда вышел на Арену. Активатор мгновенно определил в тебе своего и установил соединение с тобой. Пакет знаний загрузился в твой мозг и начал срастаться с нервной системой. Процесс этот сам по себе не болезненный, но частенько вызывает временную дезориентацию в пространстве. Потому ты и свалился в бассейн.
Бассейн… вода… Пот тек по лбу Зила, капал на лицо, продолжал свой путь по щекам и срывался на грудь, на стальной пол под ногами.
– А дальше ты за себя не отвечал – базовые инстинкты-знания велели тебе спасти соплеменника, то есть меня, распятого на кресте. В этом – в спасении – нет ничего особенного, был бы кто-то другой на твоем месте, Зил, он поступил бы точно так же, проявив несвойственные обычному парню боевые навыки…
В голове ли щелкнуло, или же на ухабе сорвало заклепку, но Зил вспомнил, как он, не осознавая кто он и где он, отдавшись во власть инстинктов, сумел покинуть Мос и добраться домой. Тело брело себе и брело, а потом забралось на топчан и заснуло. А потом – ратники, горящий хутор, разрубленные секирой шейные позвонки…
– Сынок, после активации нарушается терморегуляция организма. Тебя бросает в жар, ты жутко потеешь. Вот как сейчас… Но иногда, – довольно часто – такое бывает перед активацией.
Губы Зила и язык стали свинцовыми. Он с трудом, но все же смог произнести одно-единственное слово:
– Что?
– Получив запрос от активатора, организм перенастраивается, чтобы закачка и активация прошли наименее болезненно.
– Так значит… – два слова. Целых два слова.
– Судя по твоему, сынок, состоянию, твое тело получило запрос на закачку и активацию. Запрос от Главного Активатора.
Теперь Зила мутило, зато зрение вернулось. Он подвинулся к бойнице, сквозь которую шел хоть небольшой поток воздуха. Самоходка как раз проезжала через поселок неподалеку от Минаполиса. Бетонные стены домов пестрели рисунками, узорами из геометрических фигур и какими-то надписями. Краски были яркие, вызывающе яркие, они резали взгляд, заставляли прищуриться. В оконных проемах блестело стекло, прямо из бетона торчали прутья арматуры. Много прутьев. Везде прутья. Сначала Зила это удивило, а потом он понял, что туда садятся пиросы, чтобы отдохнуть после полета или просто перекинуться парой слов с соседями. Наверняка и молодые тайгеры с рептилусами не прочь порезвиться, карабкаясь по прутьям снизу и аж до крыши. Полукровки ведь все ловкие!..
Самоходка то и дело обгоняла группы полукровок, топавших к Полю Отцов. Колонны самоходок без пушек и без стальной обшивки полные пассажиров, рассевшихся на деревянных лавках, ехали туда же. Это было какое-то всеобщее очень торжественное движение, но при этом движение деловитое, собранное – без заторов и без скандалов. Все полукровки – от мала до велика – были вооружены, ведь к Полю Отцов подошло объединенное войско трех княжеств, к которому наверняка уже примкнули Траст и Ларисса.
– Дайте мне тоже оружие, – попросил леший, заметив, что все в десантном отделении дружно принялись осматривать свои шипометы.
– Сынок, твое оружие – «птица». Что бы со всеми нами не случилось, ты должен запустить Главный Активатор! Должен!
– Да, отец.
Нестерпимым стало ощущение того, что сегодня случится нечто значимое, самое важное в жизни Зила. Из глубин привнесенной извне памяти – уже ставшей своей, родной, как и жил-то раньше без нее?! – всплыла легенда о Главном Активаторе. Теперь-то Зил знал, что вся жизнь полукровок подчинялась и подчиняется вере в эту легенду. Да голубокожие, полосатые и крылатые потомки спасителей только ради нее и дышали, существовали ради нее. Суть же легенды заключалась в том, что однажды спасители вернутся на Землю и спустят с небес Главный Активатор, который умножит в разы куцые тридцать три года, отведенные каждому до смерти. Главный Активатор научит тела полукровок сохранять себя как можно дольше, очень-очень долго. Полукровки – и Зил тоже – искренне верили в это. Они – и Зил тоже! – с нетерпением ждали того прекрасного момента, когда спасители вновь посетят нашу планету, чтобы осчастливить своих потомков, тех, кого они создали!..
– И это случится сегодня! – вдруг понял Зил. – Сегодня!
Левый глаз Хэби затянула на миг перепонка – рептилус вроде как подмигнул Зилу ободряюще.
Вот оно! Наконец-то леший осознал причину своего отличного, несмотря на тошноту, настроения. Вот почему все-все-все были на взводе. И даже то, что скоро начнется самое кровопролитное со времен Третьей мировой сражение, в котором погибнут многие тысячи чистяков и полукровок, нисколько его – как и Фелиса с Баресом – не смущало. Уж такова цена, которую придется заплатить за грядущее истинное величие!..
Дребезжа, пыхая дымом и булькая кипятком в котле, самоходка въехала на Поле Отцов, чтобы остановиться в длинном ряду таких же и, щелкнув замками дверей, выпустить из своего нутра Зила и остальных – кроме механика-водителя и стрелка.
По коротким волосам скользнул ветер, не смог зацепиться, помчался дальше. Да только и там было не во что упереться, не за что схватиться – Поле Отцов действительно было полем, огромным бетонным полем, на котором ничего не росло. Ни единого дерева, ни завалящего, пусть даже сухого, без листьев, кустика. И тут совсем не было травы: ни весенне-зеленой, ни желто-серой осенней, хотя трава всегда находит хоть какую-нибудь малейшую щелочку, чтобы закрепиться в ней корешками, вырасти даже там, где ну никак нельзя. Но не здесь. Поле Отцов не жаловало растения. И Зилу это не понравилось. Новая часть его сущности воспринимала это место с благоговением, но для обладающего даром лешего было противоестественно восхищаться видом унылых окрестностей.
Вдалеке протянулись к небу черные хвосты-дымы пожаров, пожирающих поселки и городки, оказавшиеся на пути у армии чистяков. Кроме того, паровые повозки, перевезшие через границу тяжелое вооружение, – вроде местных самоходок – тоже не стеснялись коптить воздух.
Оккупанты приближалась. Скоро – очень скоро – князь Мор поведет в битву истинных людей, каковыми они себя считают, – тех, кто презирает и ненавидит полукровок просто потому, что они иные, внешне отличаются от чистяков. Но прежде войска в бой пошли полчища насекомых, сопровождавших объединенную армию. Оставив уже искусанных и обескровленных донельзя воинов трех княжеств, устремились они к тысячам полукровок, собравшимся на Поле Отцов со всех Разведанных Территорий по эту сторону границы. Все-все-все полукровки были здесь, кроме тех, кто до последнего защищал границу, задержав наступление чистяков, и погиб в неравной схватке с превосходящими силами противника. Гудя и жужжа, комары, мелкая мошка и слепни раз за разом тучами опускались на стройные ряды полукровок, но тут же откатывались – видно, не по вкусу им пришлась кровь, испорченная генами спасителей.
Как и все вокруг, Зил испытывал радостное возбуждение.
Он с трудом удерживался от того, чтобы расчесать до крови «птицу» на предплечье.
Скоро крови и без того прольется много.
Объединенная армия трех княжеств остановилась на краю Поля Отцов, так местные называли это место, если верить признаниям пленных. На другом краю виднелись боевые порядки и техника полукровок.
Со всех сторон послышались приказы, выкрики, злой смех. Бегали туда-сюда облаченные в живое дерево и вооруженные живым оружием солдаты. Из запряженных зогами повозок выгружали снаряды для метательных орудий, а сами орудия, кряхтя и обливаясь потом, дружинники выдвигали вперед. Казалось бы, после долгого изнурительного перехода все должны были валиться с ног от усталости, от голода и от жажды, потому что явились уже налегке, с пустыми бурдюками и желудками, но нет, даже зоги порывались атаковать полукровок, им для этого развязали морды, а то как же они будут кусать врага, если веревка мешает?.. Наряженные в деревянные доспехи волчарки оглушительно лаяли и обрывали поводки.
Перед тем, как атаковать полукровок в лоб и тем самым бессмысленно угробить массу чистяков, князь Мор, очевидно, решил все-таки провести небольшой, но победоносный артобстрел.
Сунув руку в карман, говорец Даль нащупал ржавый болт, свой талисман – нет князю прощения!.. – и, спрыгнув с платформы, присоединился к легионерам. Он заранее подобрал двоих толковых парней, с которыми у него сразу наладилось полное взаимопонимание, вместе они не раз уже образовывали идеальный триос.
Прямо вот как сейчас.
Пустая глиняная бутылка упала, разбилась на сотни осколков.
– Вот наш враг! – заорал Мор, воздев над головой руки. Лицо его при этом перекосило. – И мы пришли, чтобы отнять у него то, что по праву принадлежит нам!
Загрохотали барабаны, взревели медные трубы. Им вторили боевые ящеры, возбужденные видом врага, и завизжали то ли от страха, то ли от радости фаворитки князя.
– Герои, вперед! Дружина, вперед!
И серая, покорная приказам масса мужчин разного возраста, шагнула вперед в едином порыве. Грохнули по бетону тысячи подошв, брызнули капли пота с тысяч наморщенных лбов. И тысячи глоток одновременно исторгли яростный рев.
На том краю Поля орали, выли, свистели, будто все разом сошли с ума, но Зила больше беспокоило то, что легионеры чистяков быстро и слаженно объединялись в дуосы, триосы и квадросы. Он не видел сцепок, потому что было слишком далеко, да и менталы прятались за спинами дружинников, но он прекрасно чувствовал это.
«Сдавайтесь! Мы все равно победим! Сдавайтесь! Мы все равно…» – зазвучало в голове у него, а заодно и в головах всех-всех-всех полукровок на Поле Отцов. Значит, одна из сцепок усилила дар умелого говорца-альбиноса, и теперь он призывал наследников спасителей покориться без боя. Вторжение в голову, в самый мозг, было довольно безобидным, но раздражало жутко.
А потом, из-за спин атакующих чистяков, ударила «артиллерия».
Звонко щелкали стальными канатами баллисты, отправляя в полет снаряды, начиненные хлопками. Те падали на Поле Отцов и громко взрывались, разбрасывая вокруг собственные раскаленные ошметки, покрывая все пространство вокруг удушающими облаками спор. Но никакого вреда полукровкам они не причиняли, потому что пару сотен мер не долетали до рядов защитников Минаполиса, зато запросто могли накрыть самых ретивых чистяков, заметно вырвавшихся вперед. Так и случилось. Снаряд упал прямо перед группой самых быстрых молодых людей, обогнавших основную массу атакующих. От двоих вообще ничего не осталось – ошметками разметало. Одному дружиннику оторвало голову. Другому разворотило живот, кишки разбросало. А третий, лишившись обеих ног, молча пополз обратно, оставляя за собой кровавый след.
От боевых порядков чистяков отделились особые воины, вооруженные древним оружием предков – автоматами и винтовками. Оно затрещало-застряслось в их руках, исторгая пули, маленькие кусочки металла. Пули попадали в полукровок, пробивали их плотную серую шерсть, их голубую кожу, пронзали кошачьи глаза и вырывали куски кости из затылков, но не только погибшие, раненые тоже безропотно падали на бетон, и никто из тех, кого атаковали, не выстрелил в ответ. Ни один тайгер не зарычал, не встал на четыре лапы. Рептилусы дружно задрали головы вверх. И все пиросы не посчитали возможным взвиться в небо, чтобы засыпать убийц шипами и посечь острыми кромками крыльев.
Потому что сейчас это было бы кощунством!
И потому что настал тот момент, которого ждали многие поколения полукровок.
Зажмурившись от удовольствия, Мститель облизнулся раздвоенным языком.
Ноздри его затрепетали, он почуял первую кровь. Яркую, сочную, теплую!..
А еще Мститель не только отчетливо видел клейменого мальчишку, но и отлично слышал каждый удар его крохотного слабенького сердечка, хотя до мальчишки от лежбища Мстителя – он нашел себе теплое местечко под котлом самоходки – было немало мер, и вообще происходящее на бетонном поле даже от рождения глухой не назвал бы тихой мышиной возней.
Но сколько бы Мститель ни вслушивался, никак не мог засечь следопыта.
И все же следопыт рядом. Точно-точно, он рядом!.. Ведь если этот ублюдок здесь и сейчас не поквитается с мальчишкой, другого шанса у него уже не будет никогда. Так что – ждать, пока следопыт выдаст свое присутствие. Сдерживая нестерпимое желание убивать всех и вся, ждать!..
Чтобы хоть немного расслабиться, Мститель вогнал когти в стальное брюхо котла и легким движением, без скрипа, вспорол его. Из дыры морду окатило кипятком. Кого другого вмиг бы обварило, но Мститель лишь подставил язык под горячую струю и принялся жадно лакать. Вода была с привкусом железа.
Краем глаза он заметил, как в небе над бетонкой вспыхнули две звезды.
И две фигурки – высокая и ниже, самец и самка, оба чистяки – крадучись, скользнули между самоходками.
Читать бесплатно другие книги:
