Пусть умрут наши враги Шакилов Александр
– Даль, надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, – неуверенный дрожащий голос.
– Мы верим в тебя, Даль.
Руки на плечи, замкнуть сцепку. Дрожь в теле. Есть триос!
Есть зов.
Сотни менталов, в ужасе мечущихся по Полю Отцов, замерли, прислушались к голосу, звучащему в голове. И потянулись к своим, от рождения и до самой смерти наделенным дарами. Еще сцепка. Еще. И еще!..
– Не могу. Не могу!
– Можешь. – Дар Лариссы был особенно важен, потому что это она, а не Зил или Траст, умела управлять живыми существами.
– У тебя получится, детка!
И ведь получилось.
Леший вздрогнул от неожиданности. Нет, тянуть за тонкую нить, связывающую его с Рогачом, не стало легче. Ни на чуть-чуть не стало легче, и проклятая нить не стала толще. Тянуть было все так же больно, все так же опасно для жизни и так же бессмысленно и бесполезно, потому что надежды на победу не было и быть не могло. Но Зил увидел, как к Рогачу протянулась еще одна нить связи, и еще одна, и еще… Нитей становилось все больше и больше!
– Дорогой мой ученик, кажется мне, вам нужна помощь.
Тяжелая когтистая лапа учителя Фелиса легла на затылок Зила.
Голубая ладонь – на косицы Лариссы.
Детская лапка пироса – на поясницу Траста, выше Шершень просто не мог дотянуться.
– Сделайте это! Сделайте! – Шацу пританцовывал от возбуждения рядом.
На лешего будто в летний зной вылили ведро родниковой воды. Взбодрило. Ух! Аж передернуло всего. И кожа покраснела, особенно уши. Во рту пересохло, а потом стало слишком влажно, сплюнуть бы, да только в друга попадешь, нехорошо. Сила вливалась в менталов, силу им давали полукровки, помогали чем могли, ничего не утаивая, отдавая себя без остатка.
И Рогач дернул лапой, как того хотел леший.
И удивленно уставился на непослушную конечность.
А потом, выдрав из корпуса звездолета яйцеклад и расправив крылья, взлетел. И нити разом натянулись, – Зила аж дернуло, он шагнул следом, чуть было сцепка не нарушилась – много тонких-претонких нитей, очень много, десятки-сотни, в общем, как раз достаточно для того, чтобы не дать Рогачу скрыться, чтобы рывком, не опасаясь уже, что связь прервется, швырнуть его на бетон.
– Ыыыф-а!!! – вырвалось из глотки Зила.
И Рогач рухнул.
Панцирь его с оглушительным хрустом треснул, и подломились лапы, и счесало до основания наросты, что залили ядом чуть ли не все Поле Отцов. Рогач забился в агонии. Всего Зила наполнила его боль, его страх и ненависть, его жажда убивать била через край, выдавливала мозг. Изогнувшись, закольцевавшись, Рогач вогнал свой яйцеклад себе же в голову, прямо между фасеточных глаз.
– Нет! – за миг до того, как голову Рогача разорвало, Зил успел оттолкнуть о себя Траста, разрушив сцепку так, чтобы случайно не получился даже дуос. Никто из них не принял последний подарок Рогача – ощущение смерти, все то, что испытал монстр, убивая себя и умирая. После такого ментал если и выживет, то уж точно будет не в себе.
– Чего дерешься, братец?
– Целы? – леший надеялся, что все менталы, участвовавшие в незримой для простых людей битве, успели вовремя отключиться. Хотя вряд ли, конечно, как ни жаль…
– Издеваешься, кролик? – секира Сыча все еще торчала в спине Лариссы, никуда не делась, чудесным образом не исчезла. Сплюнув кровь, Ларисса со стоном опустилась на бетон и легла на бок. – Прощайте все.
И умерла.
Так просто – умерла. Слишком просто. Без долгих проводов, слез на прощание, без жарких крепких объятий и поцелуев, наказов и торжественных клятв, обязательных к исполнению. Умерла – и все. Зил зажмурился крепко-крепко, до белых пятен, но когда он открыл глаза, легче не стало. Тогда он ущипнул себя за руку. Нет, Ларисса не задышала, не рассмеялась, не сказала, что пошутила над тупым кроликом, что просто хотела напугать глупого толстого.
– Детка, ты что?.. – Траст хлопнулся на колени перед телом блондинки.
Хэби и Шершень опустились рядом. Не потому что скорбели, – хотя, конечно же, их задела за живое гибель чистокровной самки-подруги – а потому что все силы отдали ментальному бою с Рогачом и просто не могли больше стоять, ноги не держали. Шацу попытался было оттащить Траста от трупа, но схлопотал веснушчатым кулаком по голубой физиономии и передумал успокаивать рыжего. Траст же выдернул наконец лезвие секиры из спины Лариссы. Из открывшейся раны хлынула кровь. И он принялся собирать с бетона горстями кровь и поливать ею труп, будто кровь могла впитаться в покинутое тело, оживить… Траст обезумел от горя, он не ведал, что творил.
– Дружище, ну что ты? Не надо, хватит, оставь уже ее в покое… – Зил не рискнул касаться Траста, но уж уговорить его не измываться над трупом, успокоить его хоть немного леший был просто обязан.
Рыжий увалень ударил кулаком в бетон рядом с ногой Зила.
– Уходи. И уведи с собой… своих этих. Они не должны видеть. Никто не должен видеть.
– Что ты задумал?
– Уходи. У тебя же еще есть дела, верно? Ты должен еще кого-то спасти. Или что-то спасти. Спасать ведь – твоя судьба, верно? Такой уж ты. И потому – уходи. Я не с тобой больше. Мы не с тобой!
– Траст, что ты задумал?! Скажи мне!
– Я воскрешу ее. Я же некромант, я смогу.
– Ты спятил! Так нельзя! Она не игрушка, не мертвая волчарка и не дохлый кротоид, она же человек!
– Братец, ты думаешь, что управлять человеком тяжелее, чем волчаркой?
– Одумайся, Траст, это неправильно! Так нельзя!
Зил вдохнул, выдохнул, чтобы хоть немного успокоиться. Не получилось, его всего трясло. Как бы то ни было, в разговоре с Трастом нужно использовать иные доводы. Голос разума Траст попросту не услышит. Ведь сумасшедшие иначе воспринимают мир, а рыжий здоровяк, похоже, не выдержал выдворения из Моса, пророчества колдуна, полета на скальнике и многого другого. Смерть Лариссы стала для него последней каплей, вот он и рехнулся. И только его сумасшествие спасло Зила от такой же участи, ведь он тоже был вне себя от горя, Ларисса и ему была небезразлична.
– Дружище, она не сможет принять такой подарок. Новая жизнь – это, согласись, слишком щедро. Ты ж ее знаешь, нашу вздорную девчонку, – Леший попытался улыбнуться. Увы, не получилось. – Ее надо отпустить, дать ее телу покой, как того велят наши традиции, пока наноботы не заставили ее после грозы превратиться в ходячего мертвеца.
– Я не допущу этого, – глаза Траста налились кровью. – Она никогда не будет кидаться на людей, чтобы утолить голод. Я всегда буду рядом, я помогу ей справиться с дурными желаниями.
Фелис тронул Зила за локоть, намекая, что дальше говорить с безумцем, оплакивающим смерть подруги, бесполезно и небезопасно, ведь все трупы в радиусе полусотни мер от некроманта зашевелились, задергали руками и ногами.
Все – кроме Лариссы.
Краем глаза леший заметил, как к их сплоченной группе, держась за окровавленный бок, приблизился мужчина-альбинос. Говорец. Ведь все альбиносы… Зил видел его в ложе князя Мора на Празднике в Мосе. Впрочем, сейчас это неважно. Навстречу альбиносу, угрожающе разведя крылья, двинул Шершень.
– Не допустишь, да, – Зил согласился с Трастом, чтобы его не злить. – Но даже если… даже когда у тебя все получится, если… когда ты сумеешь воскресить ее разум…
– У меня получится. Наноботы не позволят ее телу разложиться.
Зил вспомнил мертвых кротоидов, поднятых некромантом, волчарок, козу, на которую отвлекся скальный дракон, ходячих мертвецов… И ему стало не по себе. Не хотел бы он обладать таким даром! Нет, не хотел бы.
– Дружище, допустим, ты воскресишь ее, и она станет как прежде, но что будет дальше, ты подумал? Она же вскоре возненавидит тебя, потому что не сможет существовать без тебя. Это же Ларисса из клана Стальной Саранчи, а не какая-то там сельская дурнушка. Уверен, у нее тут же появится навязчивая мечта – обрести свободу. И однажды она…
– Это все будет потом. А пока – прошу, братец, не мешай мне.
Шершень позвал лешего:
– Зил, подойди. Тебе надо это услышать. Плохие новости, Зил.
Альбинос, который стоял рядом с ним, кивнул:
– Соболезную вашей утрате.
– Да, она была нашей подругой…
– Подругой? Вы о девушке? Нет, я вовсе не о ней.
– Останься здесь. Тебе туда нельзя.
Вблизи звездолет спасителей был похож на огромную муху, угодившую в паутину. И мухе этой злой паук ободрал лапки – на всякий случай, чтоб не жужжала: из четырех труб, назначение которых явно было в том, чтобы поддерживать равновесие в пространстве и просто не падать, уцелели лишь две, да и те были сплошь облеплены толстыми – толщиной со ствол векового дерева – канатами, исторгнутыми из наростов на лапах Рогача. Тот, кстати, не подавал больше признаков жизни, если смотреть на него обычным человеческим взглядом. С помощью дара жизнь в нем еще различалась, хоть и едва теплилась, стремительно угасая.
– Знаю, что нельзя, – Фелис, который вызвался сопровождать Зила и который всю дорогу по Полю Отцов честно защищал его от обезумевших и ослепших воинов обеих армий, обиженно засопел. Будто он не опытный тайгер-диверсант, а крохотный ручной котенок, которого лишили игрушки на ниточке. – Я дождусь тебя, дорогой мой ученик, обязательно дождусь. Только ты поспеши, ладно? У меня осталось очень мало времени. И передай им привет от меня. Я так долго их ждал.
– Ага, – Зил не очень-то прислушивался к словам старика.
Мыслями он уже был внутри звездолета, пробрался в главный шлюз, миновав приветливо распахнутые при его приближении створки, потом в шлюз тонкой очистки, оттуда – в шлюз омовения, а дальше неспешно, правильно дыша, чтобы не сбить ритм, побежал по широким коридорам, в сечении представлявшим собой правильный треугольник и освещенным точно так же, как Полусфера. Коридоры, бросавшиеся ему навстречу, петляли, кренились вниз и вдруг уходили под углом вверх, заворачиваясь в спирали. Пол гулко пружинил под ногами Зила. И почему-то удушающе пахло листьями полыни, растертыми между пальцами. От этого запаха у Зила кружилась голова… Меж тем, просторные коридоры сменились коридорами узкими, в сечении почему-то овальными. И вот тут-то Зил понял, что все это происходит вовсе не у него в голове, а на самом деле! И что Фелиса рядом нет! Рядом вообще никого нет, ни единого живого существа, только вот Зил – и все!..
Это означало, что спасители не прилетели.
Спасителей вообще не было в звездолете. Хотя Зил то и дело натыкался на свидетельства того, что они тут когда-то были: ведь не просто так тут и там располагались спальные капсулы, – Зил точно знал, что это именно спальные капсулы – места для отдыха, давно опустевшие бассейны, блоки для принятия пищи…
Знания открывались Зилу постепенно. Он просто смотрел на предмет и понимал его предназначение, узнавал как он называется, и если в земном языке существовало слово, которым можно было хотя бы приблизительно назвать предмет, Зил сразу же давал этому предмету название, а если нет… Вот с этим было сложнее, потому что термины – не термины даже, а скорее образы – спасителей были уж слишком отличными от земных, куда более сложными и наполненными многими значениями, смысл которых еще не открылся Зилу.
И все-таки, почему спасители не решились посетить Землю еще раз?
Не сочли нужным? Или – возможным? Если возможным – плохо. Потому что в таком случае им что-то помешало…
Зил искал ответы на эти важные, очень-очень важные вопросы – и, к великому его сожалению, не находил. Пусто между висками, совсем пусто. То ли ответов не было вообще, то ли в принятом им пакете информации они не содержались, то ли пока что не впитались в его мозг, потому что очередь не настала, прежде – знания, которые важнее. Или от Зила что-то скрывали.
Одно для себя леший уяснил точно – спасители по сути своей были точно такими же людьми, как чистокровные и полукровки: две руки с пальцами, две ноги с пятками, одна глазастая голова и между ног те же самые причиндалы, что у земных мальчиков и девочек. Вывод он такой сделал, разглядывая в спальных капсулах всякие рубашки, куртки и штаны. Вряд ли их разбросали только для того, чтобы обмануть Зила… Звездолет, кстати, хоть и не был живым, мог действовать по собственному усмотрению, принимая решения и выполняя свои же приказы – даже без спасителей на борту. Вот звездолет, наверное, и решил, что пора ему побывать на Земле…
Сердце его екнуло и застучало сильнее, когда он наткнулся на первый канат паутины (отросток – всплыло в голове), перегородивший коридор. Как-то эта дрянь проникла внутрь звездолета, хотя Рогач вроде как только снаружи старательно оплел свою звездную жертву.
Плохо. Очень плохо.
Началось заражение, – какое еще заражение?! – поэтому действовать надо быстро, предельно быстро, используя по максимуму возможности организма, не жалея тело, пусть оно даже потом придет в полную негодность. Боевая задача должна быть выполнена!..
Насчет Рогача возник уж совсем невнятный образ – из тех, которые сразу не поддавались пониманию, и от него осталось лишь ощущение жгучей неприязни. Если, конечно, Зил правильно расшифровал чужое чувство. Оно показалось ему сродни той ненависти, которую взаимно испытывают чистяки и полукровки…
Впрочем, вникать в такие тонкости ему было недосуг.
Да просто некогда было вникать!
Он метнулся дальше по коридору. Вжался спиной в стену и выдохнул, чтобы стать тоньше, чтобы проскользнуть мимо отростка, не зацепив его, потому что малейшее прикосновение станет смертельным для лешего. Он попросту прилипнет к отростку – сразу и намертво, отросток отреагирует на прикосновение, мгновенно спеленает жертву, как сетчатка спеленала Зила на диване в кабинете генерала Бареса, и если в тот же миг не убьет, то… То будет увеличиваться в размерах, пока пролом, через который отросток проник в корпус звездолета, не окажется для него слишком тесным. Тогда корпус хрустнет, и отросток даст побеги, которые заполнят собой коридоры. Так что ломать звездолет он будет изнутри. А заодно и Зила поломает – леший прямо-таки услышал хруст собственных костей! – расплющит и размажет его по стенам. Разве что пятно от него останется, если вообще хоть что-то останется…
Проскользнул.
И дальше, дальше, быстрее!
Не жалея себя, не оставляя себе здоровья и сил на потом, потому что, если опоздать, никакого «потом» уже не будет!..
Следующий зазор между стеной и отростком был столь узок, что проскользнуть в него смог бы кто-нибудь меньше размером, чем Зил. К примеру, Ларисса. Воспоминания о погибшей подруге не улучшили настроения, не добавили решимости, но надо было попытаться. Пути назад все равно не было, там все уже перекрыто и по самый потолок заполнено отростками. А тут с каждым мигом, с каждым ударом сердца шансов прорваться вперед становилось все меньше и меньше. Помедли Зил еще немного – и не будет смысла даже пытаться, можно будет сесть на пол и спокойно дожидаться смерти.
– Ыххх!.. – выдохнув весь воздух, что был в легких, втянув и так впалый живот, аж пупок прилип к позвоночнику, так втянул, Зил вжался спиной в стену – и лопатками почувствовал ее шершавость, каждую ее неровность, и растекся по ней, своим телом заполнив все ее поры.
Проскочил.
Дыхание со свистом вырывалось изо рта, мышцы жгло. Леший никогда еще так быстро не бегал, он и не думал, что на такое способен.
Вот только отростков на пути попадалось все больше и больше. Некоторые были совсем тонкие, почти что прозрачные. Они, точно кишки из раны в животе, свисали с потолка, проникнув через небольшие щели-разломы с более высоких уровней звездолета. Мимо этих Зил пробегал без проблем. Другие же были толстыми, лежащими на полу коридоров, где-то вдоль, где-то поперек, и уж тут приходилось сворачивать, отклоняться от первоначального маршрута, а потом опять отклоняться, потому что в обводных коридорах тоже оказывалось не все в порядке.
Если так и дальше пойдет, то это никогда не кончится!..
Впору было впасть в отчаяние и заламывать себе руки, но действия лешего координировал сам Главный Активатор, который установил с ним незримую связь еще из космоса на подлете к планете. Так что сдаться Зил не смог бы, даже если бы этого сильно захотел. Он уже не принадлежал себе. Он стал частью Великого Плана и должен был выложиться по полной, раз уж именно от него зависело все-все-все и даже больше!..
Но все когда-нибудь заканчивается. Зил добрался до бокса с Главным Активатором.
Это был отсек, отгороженный от прочих помещений звездолета тремя контурами защиты. Первый контур самый простой, и потому его створки бесшумно откатились, стоило Зилу приблизиться. Не теряя времени, – некогда ему было осматриваться, восхищаться и радоваться, что цель достигнута, – он сразу прошел дальше.
Второй контур оказался завесой из мельчайших частиц дезинфицирующей – какой-какой?! – жидкости, которая совсем уж яростно пахла полынью. Зила чуть не вывернуло, такой сильный был аромат. А попытался бы через этот контур прорваться кто другой, у кого не было бы «птицы», тут бы и остался…
Третий контур – вроде невидимой стены, о которую Зил ударился лбом, а потом как бы просочился через эту стену, оказавшись посреди бесконечного сияния, переливавшегося всеми цветами, которые только есть. И тут же на Зила снизошло полное спокойстие, тело его расслабилось, дыхание нормализовалось, ведь третий контур самый надежный. Никаким оружием его не возьмешь. Солнце взорвется, планету разнесет на куски, а внутри третьего контура будет тишь да гладь. И леший как раз внутри, ему тут самое место. А вот что здесь казалось неприличным и чуть ли не лишним, так это прибор в самом центре разноцветья. Здесь, казалось, вообще никакая вещь не должна была находиться, но прибор сам по себе был неправильным, инородным для этого звездолета. Потому что он был живым. Весь звездолет был мертвым, хотя и способным на поступки, а прибор в третьем контуре – почему-то живым. Точно такое же существо, состоящее из тускло-коричневых сегментов и похожее на раздавленного жучару, Зил видел в воспоминаниях генерала Бареса, вероломно убитого сегодня на Поле Отцов по приказу князя Мора. Но тот прибор располагался в самом сердце Минаполиса, в подземельях Инкубатора…
Ноги Зила сами подвели его к живому прибору, на сегментном брюхе которого покоился Главный Активатор. Зил сразу узнал его – с виду это было небольшое, размером с две пригоршни гнездо скопы: вроде как беспорядочное переплетение прутиков, которые были вовсе не прутиками, не древесиной, а в центре – площадка, небольшое углубление. Зила ничуть не удивил внешний вид Главного Активатора. Сейчас его «птица» вернется в гнездо, которое, кстати, не было ни живым, ни мертвым.
Закатив рукав куртки, леший поднес свое меченое предплечье к Активатору.
Но за миг до того, как «птица» соприкоснулась бы с прутиками, в голове Зила возникло желание пощупать их, эти прутики. Какие они, а? Желание это было спонтанным, чисто его желанием, не привнесенным извне, он поддался ему, и кончики пальцев коснулись гнезда.
Бесконечность цветов померкла.
Остались лишь два цвета: черный и белый.
И белый был черным, а черный – неотличим от белого.
А потом сгинули и они.
И тогда пришло понимание.
Как выбрался из звездолета, Зил не помнил. Или не хотел помнить.
Только вот просочился через третий контур, вот перед ним обнаружился живой прибор, потом все стало черно-белым – и хлоп! – он очнулся, услышав учителя Фелиса, который ждал его возле оплетенного отростками межзвездного скитальца:
– Это что еща за… а?
Моргнув раз, другой, и третий раз моргнув, Зил уставился на штуковину, которую держал в руках – и едва подавил желание отшвырнуть ее подальше и забыть обо всем, потому что разом вспомнилось и пришедшее внезапно тайное знание, и то, каким шоком оно стало для него, и то, каким был путь обратно, когда руки и ноги уже не слушались, когда свободных коридоров почти не осталось и приходилось постоянно возвращаться, чтобы пробовать пройти иначе, а потом наступило безразличие и…
– Это? Это Главный Активатор, – с трудом, но Зил разлепил-таки губы.
– Да ты что? А похож на…
– На гнездо скопы на верхушке прибрежной ивы, – следующие слова дались уже легче. – Так и должно быть, ведь моя «птица» должна же была найти себе подходящее местечко, – Зил взглядом указал на пятно у себя на предплечье.
Солнце не успело подняться высоко, и на Поле Отцов было полно полукровок и чистяков. Значит, Зил не так уж долго пробыл в звездолете, хотя ему показалось, что он провел внутри пару суток точно…
Ветерок холодил бритые виски. На горизонте темнели облака. Скоро начнется зима, бетонную площадку заметет снегом, до весенних паводков спрячутся в сугробах трупы, и один из них – труп отца, великого генерала Бареса… От одежды омерзительно смердело полынью. Прости, дорогая куртка, пережившая столько всего вместе с хозяином, но от тебя он избавится сразу, как только предоставится случай.
Но главное – никто больше ни в кого не стрелял. Остатки войск возвращались в Кий, в Тарну и в Мос, а кому далеко пятками стучать не надо, до Минаполиса ведь рукой подать. Нет, оружие ни один воин не бросил, ни один не побратался с извечным врагом. Но уже то, что полукровки ходили меж чистяков, разыскивая раненых, и при этом не вспыхивали драки, никто никого не оскорблял, уже много значило.
Быть может, когда-нибудь…
– И как, нашла? Ну, «птица»? – Фелис, похоже, сомневался, что Зил сделал то, что ему было предназначено с рождения.
Через все Поле к ним ковыляли, поддерживая друг дружку, альбинос Даль и рептилус Хэби. Отец и сын, Шацу и Шершень чуть отстали от них. На изрядном отдалении от них брел боевой зог Сыча. В зубах он нес обугленное тело хозяина. Траста нигде не было видно.
– Нет. Пока – нет. Потому что я понял, в чем состоит Великий План.
Фелис молчал, ожидая продолжения.
Зил сел прямо на бетон и положил Главный Активатор себе между коленями.
– Я же по сути чистокровный. Укомплектатор мне, новорожденному, не дал ничего, кроме этого проклятого пятна, – леший потряс рукой перед мордой Фелиса. Тот как раз опустился рядом с учеником. – Наверное, поэтому все получилось так. Из-за ошибки. Полукровка не понял бы, не почувствовал. Какие-то блоки в вас есть, а во мне – нет. Поэтому я узнал то, что можно узнать, только запустив Главный Активатор, когда последствия будут уже необратимыми. Мне было дано понимание. Это нельзя описать словами… Ну, то есть что-то можно, но далеко не все.
– Так расскажи то, что можно, – Фелис протянул было лапу к Главному Активатору, но Зил ударил его по ней легонько, но достаточно сильно, чтобы старый котяра сообразил: ему не стоит трогать эту штуку.
– Хорошо. Главное: на самом деле, давным-давно, сразу после Третьей мировой, спасители прилетели на нашу планету вовсе не для того, чтобы помочь нашим предкам выжить. Ведь в космосе идет война между двумя могущественными народами. Вроде как между полукровками и чистяками. Оба народа обладают такими знаниями, каких на Земле не было даже в самые лучшие времена. Но, как и у нас тут, там, в космосе, всю силу знаний тратят на то, чтобы создавать мощное оружие. Оружие живое и вроде как не живое, но в то же время способное самостоятельно воевать, без участия людей…
Ветерок становился все прохладнее и прохладнее, но бетон под ягодицами Зила еще не успел остыть после летнего зноя. Глядя то на опутанную отростками тушу звездолета, то на мертвого Рогача, леший продолжал излагать то, что пришло к нему, как только он дотронулся до Главного Активатора. Он говорил о том, что самостоятельное оружие спасителям и их врагам нужно, чтобы самим не участвовать в боях. Но все равно обе враждующие стороны несут потери среди населения. И у тех, и у других множество планет. Так вот, если кому удается захватить планету врага, жители уничтожаются.
– Инкубаторы, вроде того, что под Полусферой, только размером с целую планету, постоянно рожают… или делают… не знаю, как по-нашему это… В общем, с помощью Инкубаторов получаются новые спасители и новые враги. Много спасителей и много врагов. Хорошо? Ну, неплохо. Вот только инкубаторы эти тяжело спрятать. Чересчур большие они, чересчур заметные. Так что их разыскивают и уничтожают раньше, чем они успевают восполнить потери в живой силе. Ясно, да? И спасителей, и врагов становится все меньше и меньше. И поэтому… Мысль не заработала, нет? Ладно, не буду тянуть тайгера за хвост… – слушая Зила, тайгер сохранял невозмутимость: ровно дышал и не поводил вибриссами, не рычал и даже не показывал клыки. Но его выдавал хвост, который ядовитым кончиком то и дело тыкался в бетон, оставляя на нем маленькие мокрые пятнышки. – Так вот, в отдаленные уголки космоса отправляются звездолеты с разведчиками на борту. Они находят планеты с подходящими условиями. Если надо, меняют погоду, высаживают свои растения и запускают своих животных, как те, что обитали на исходной планете. Они могут это делать, они очень крутые ребята. И они оставляют на планете тех, кто будет плодиться и размножаться. Тихо плодиться и незаметно разножаться. Пусть немного народу при этом получится, зато враг не найдет. А на случай если найдет, надо просто много-много планет населить особями своего вида. И так сохраниться. А насчет активаторов…
– Это как раз понятно. С помощью активаторов наши предки передают нам базовые знания и навыки. И как раз сегодня ты, Зил, должен был активировать полный пакет предназначенной нам информации! – Фелис выразительно посмотрел на Главный Активатор. – И вот, внимательно выслушав тебя, я, прости, не понял, почему ты этого до сих пор не сделал! Ты ж нас всех лишаешь знаний и, главное, продолжительной жизни! – Фелис повел лапой, указав на Шацу, Хэби и Шершня, которые как раз приблизились настолько, что уже могли слышать разговор. Ну и, конечно же, альбиноса Даля, который притопал вместе с полукровками, сказанное им не касалось. – Ты можешь что-то сказать в свое оправдание? Ты можешь объяснить, почему не выполнил завет отца?!
Зил поднялся.
– Могу.
Обвел взглядом лица тех, кто совсем недавно стали ему друзьями, причем друзьями настоящими, не раз проверенными в деле. Голубая кожа, полосатый мех, огромные глаза…
И заговорил:
– Обнаружив Землю, разрушенную недавней войной, те, кого мы зовем спасителями, уже собирались покинуть ее – задача по воссозданию уничтоженного показалась им затратной и долгой. Но перед самым отлетом у них вдруг состоялся контакт с представителями местного разумного вида, едва сводящими концы с концами в укрытиях под землей. Этот вид был настолько родственным для спасителей, – а речь идет о людях, если кто не понял, наших предках, – что совместно с этим видом можно было плодиться и размножаться. Спасители задержались. Надо объяснять, для чего?
Лешего едва не разорвали. Тайгер рычал и клацал клыками. Хэби тыкал чуть ли не в глаза ножом. Пирос поднялся в воздух и, зависнув над Зилом, угрожающе размахивал у него над головой крыльями. Альбинос – молодец, разумный парень – предусмотрительно отошел в сторонку, чтобы не попасть кому под горячую лапу. Один только Шацу сохранил спокойствие.
– Мне кажется, Зил еще не закончил, – сказал он.
Леший подмигнул ему – мол, благодарю, дружище, за поддержку. Не обращая внимания на возмущенные крики, он продолжил. Он должен рассказать полукровкам все, что узнал, тогда они смогут принять верное решение.
Но лишь тогда и только тогда Зил поступит так, как они хотят.
– Разведчики сами решили выполнить свой долг перед народом… Ну, вы уже поняли, как они этот долг выполняли с помощью чистокровных самок, – новый взрыв недовольства Зил проигнорировал. – Они придумали для местных сказочку о мире и процветании, царящих между звезд, и о том, что они явились на Землю, чтобы помочь страждущим. В сказочку радостно поверили. Предки ведь были странным народом, склонным к самоубийству, судя по тому, с какой тщательностью и как самозабвенно они разрушили собственную планету. И не надо на меня орать, Хэби! – Зил оттолкнул от себя слишком уж назойливого рептилуса. – Я ведь, как ты говоришь, оскверняю память и о своих предках тоже, ты разве забыл?!
Ветер дул все сильней и сильней. Скоро с неба посыплет снег.
– Заодно разведчики высадили Древо Жизни и провели прочие обычные работы по преобразованию местной природы в то, что им было привычней и – главное – что умело быстро приспосабливаться к изменениям вокруг. Трава, деревья, животные – да почти все живое, что нас окружает, если вообще не все, привнесено на Землю извне. Ну а сделав дело, спасители отбыли дальше, без сожаления оставив тут жить-поживать своих отпрысков и земных самок, которые им доверились. Вряд ли они собирались вернуться, хоть и обещали. Земля же была одной из многих планеток про запас. Но кое-что все же заставило их выполнить обещанное.
Когда Зил замолчал, молчали все.
– А причина в том, что все планеты спасителей захвачены и уничтожены.
Полукровки перестали дышать.
– И все инкубаторы уничтожены. Да во всем космосе больше не осталось ни одного спасителя. И этот звездолет, – Зил указал на обездвиженную небесную самоходку, – был последним их транспортом. И он добрался сюда пустой. Там нет никого.
– Все планеты?.. – голос Фелиса треснул.
– Кроме Земли пока что, – подтвердил его опасения Зил, – Земля – последняя надежда погибшего народа на возрождение. Ведь тут живут последние носители крови спасителей, их знаний.
– Получается, полукровки – единственные наследники уничтоженного звездного княжества? – эта мысль так понравилась Хэби, что он спрятал нож.
Зил рассмеялся в голубое лицо.
– Не обольщайся, жаба. Полукровки – всего лишь жалкие людишки. И пусть мы все важно бормочем, делая вид, что от нас, потомков народа, уничтожившего себя просто так, по дурости, из-за надуманных проблем и разногласий, хоть что-то зависит, мы все – ничто в сравнении с теми, кто отправил сюда звездолет. И в сравнении с теми, кто наслал на звездолет Рогача… Поэтому я могу хоть сейчас задействовать Главный Активатор – и вы, наследники уничтоженного звездного княжества, наконец-то узнаете о своем предназначении и получите возможность жить не тридцать три года, а в десять раз дольше, служа Великому Плану…
– Так сделай уже это!
– Сколько можно говорить? Сделай!
– Дорогой мой ученик, я вынужден согласиться с моими…
– Погодите. Мне кажется, Зил еще не закончил.
Зил кивнул Шацу, вновь поблагодарив его за поддержку.
– Но за долгую жизнь, за наследство придется заплатить.
– И какова же цена?
– Вы перестанете быть собой. Вот будет Хэби, никуда он не денется, жить триста лет. Но не этот Хэби… – Зил шагнул к рептилусу и постучал его пальцем по лбу. – Этот Хэби исчезнет. Его место займет кто-то, чья жизнь, чьи воспоминания и знания записаны в Главном Активаторе. Хэби со всеми его дурацкими привычками – вроде хвататься за нос – исчезнет, останется только тело. Ясно? И то же самое будет со всеми вами. И со всеми вообще полукровками. Вы обретете жизнь и станете настоящими спасителями. Но вы – такие как есть сейчас – исчезнете навсегда.
С неба посыпал снег. Завыл ветер. От холода уши Зила покраснели.
Первым наступившее молчание нарушил Фелис:
– Ты действительно так считаешь? Ты не ошибся?
Зил приложил ладони к ушам и хорошенько, чтобы хоть немного отогреть, потер.
– Не знаю, я или кто другой. Во мне столько всего теперь: знания учителя, знания отца, и то, чему учили меня в детстве мама Селена и батя Лих, и то, что загрузил Главный Активатор… – Леший пожал плечами. – Осталось ли хоть чуть-чуть меня в гуще всех этих знаний? Среди чужого опыта, среди прожитых кем-то другим жизней?
Все молчали.
– Если осталось, то да, учитель, я так считаю. И да, я не ошибся.
Ветер настолько усилился, что снег уже больно сек лицо.
– Так что же нам делать, Зил? – Шершень закутался в свои крылья, но все равно дрожал. – И что будешь делать ты?
Леший наклонился и поднял Главный Активатор, совсем невзрачную с виду вещицу, которую легко можно принять за птичье гнездо и которой так же легко можно было уничтожить одних, чтобы воскресить других, сделать слабые тела сильными, но убить души. Да-да, души, те самые души, одно упоминание о которых грозит смертной казнью на главной площади Моса.
Мимо всего в какой-то полусотне мер прошел зог. Клыками он за ногу держал обугленное тело Сыча. Небось сожрать собирается, только почувствует голод. Самое достойное, ради чего следопыт вообще существовал, – это стать чьей-то пищей.
– Что буду делать я? – Зил куснул себя за губу, глядя на гнездо для «птицы». – Что-то. Я не знаю что. А вот что решите вы? Ведь это ваши жизни и жизни всех тех, кого вы знаете. Не мне отмерено ровно тридцать три и ни днем больше. Как я могу решать за вас?
В мех и вибриссы тайгера набился снег.
– То, что случится здесь сейчас… Это всех касается, дорогой мой ученик. Всей планеты. Всех людей – и чистяков тоже – на Разведанных Территориях…
– Не только, – подал голос альбинос. – Вы забыли о спасителях, которых совсем не осталось. И про их врагов, которые, возможно, еще здравствуют. Их это тоже касается. Только решайте быстрее. В Мосе творится странное.
– Что?! – сердце в груди лешего тревожно застучало. Он так не волновался, даже узнав о гибели генерала Бареса. То, что генерал ему отец, он принял разумом, но не сердцем. А вот Даринка и Селена… Они же в Мосе, и Зил обещал бате Лиху найти их и защитить. Что-то заигрался Зил в вершителя судеб народов, планет и звезд, пора опуститься на землю и сделать то, что должен, и что хочется сделать всем сердцем, а не то, что обязан по рождению. – Даль, что там в Мосе?
Альбиноса всего затрясло.
– Есть дорогой мне человек, который остался в городе. Я связался с ним… с ней. Хотя связь получилась странная, я все же увидел это… Это страшно, это какое-то зло.
Сняв с себя куртку, Зил замотал в нее Главный Активатор. Хорошенько замотал. Так, чтобы ни один прутик не торчал наружу, потому что прикосновение к нему смертельно опасно для любого живого существа на Земле, кроме Зила.
– Вам нужен был Главный Активатор? Ну так получите его! – Зил вручил прибор Фелису. – Учитель, ты будешь его хранителем.
– Но я не могу, я никак не могу… – выставив перед собой лапы, тайгер попятился.
– Иначе я заберу его с собой и утоплю в первой же выгребной яме.
Угроза была столь страшной, что подействовала безукоризненно. Полукровки буквально подтащили Фелиса к Зилу и заставили его принять столь щедрый дар, выдернутый из нутра звездолета. Еще бы, почитание Главного Активатора у них в крови. И даже сейчас, когда они знают, что этот прибор представляет собой на самом деле, они не могут себя перебороть. Просто не могут!
Не сейчас, да, но когда-нибудь у них получится. Ну, по крайней мере, Зилу хотелось в это верить. Очень-очень хотелось.
Шагнув к Далю, он потребовал:
– Покажи мне.
Кивнув, Даль тихо, с придыханием запел. Внимая ему, Зил принялся покачивать в такт головой, хотя не понимал ни слова, да в странных горловых звуках, исторгаемых глоткой говорца, было не больше смысла, чем в последовавших шипении и всхлипах. Чуть согнув ноги, Даль закрыл глаза и широко развел руки. Затем его ладони легли на затылок лешего. Он притянул к себе голову Зила так, что они соприкоснулись лбами и носами. Зил почувствовал, как их ресницы переплелись. Показалось, наверное.
– Смотри мне в глаза. Не моргая.
И Зил посмотрел.
И увидел там главную площадь Моса. Увидел из окна княжеского замка.
Вся площадь была покрыта зеленой пылью. На площади было много людей, и все они тоже были зелеными. Они просто стояли. Застыли. Не шевелились. Кажется, не дышали даже. Но ведь так не бывает, чтобы люди стояли и ничего не делали!..
И все-таки кое-какое движение Зил засек: по стенам домов, по брусчатке со скоростью сытой змеи ползли то ли корни, то ли побеги какой-то странной, неизвестной лешему лозы. А потом Зил увидел свою сестру Даринку. Она – с головы до ног вся зеленая – стояла в той застывшей толпе на площади. И лоза оплела ей ноги и обхватила кольцом-удавкой тонкую девичью шею.
– Нет! – крикнул Зил.
И моргнул при этом.
Видение исчезло.
Он отшатнулся от говорца.
Эпилог
Скальный дракон – или просто скальник – кровожадно разевал пасть на того, кто сидел в роскошном кресле. Клыки у скальника – камни грызть. Рогами он кого угодно пронзит насквозь. Костяные пластины вдоль морды туго обтянуты матово-черной кожей, от которой рикошетят не только стрелы, но и пули. Пожирая сучья, трещал в камине огонь. От него волнами исходило тепло. Пахло золой.
По-старчески огладив пучки вибриссов над глазами, тот, кто сидел в кресле, подмигнул драконьей башке. Она до сих пор слегка фонила, ведь там, где обитают скальники, уровень радиации еще о-го-го. Об этом свойстве чучела над камином знали все в Минаполисе, и потому в кабинет этот захаживали исключительно по делу и старались не задерживаться, что более чем устраивало того, кто сидел в кресле.
– Хороший день для смерти, – под Фелисом скрипнуло кресло.
– Пусть умрут наши враги, – тихо ответили Шацу, Шершень и Хэби, стоявшие возле камина.
– Вы знаете, что сегодня это не просто приветствие. Сегодня настал мой хороший день. Только мой. Я позвал вас для того, чтобы вы оказали мне последнюю честь – были со мной до самого ухода.
Тишина в ответ. Глаза опущены, взгляды в пол.
– Но не только для этого я позвал вас, дорогие мои. Я хочу, чтобы вы все поклялись никогда не жалеть о принятом нами решении. Только один из вас знает, куда я спрятал Главный Активатор. И двое из вас не знают, о ком я говорю. Но легче им от этого не будет. Если хотите выжить, покиньте Минаполис, вообще покиньте Разведанные Территории. Потому что скоро, очень скоро Совету станет известно все, что с нами произошло. Вас будут искать. А когда найдут, будут жестоко пытать…
Шацу, Шершень и Хэби пробыли с Фелисом до самого его ухода.
А потом покинули Минаполис.
Каждый отправился в направлении, известном только ему.
Едва не наступив на полосатый труп Непобедимого-И-Неустрашимого, основательно уже засыпанный снегом, зог осторожно опустил обугленное тело хозяина поверх трупа князя Мора, с черных глаз которого ветер безжалостно сметал снежинки. Исполнив последний свой долг, боевой ящер лег рядом бездыханной кучей плоти – чтобы, пока смерть не явится за ним, охранять покой Сыча.
Однако стоило обнаженному по пояс Зилу приблизиться, зог бодро вскочил, угрожающе зарычал и засучил передними лапками, намекая, что если человек сделает еще хоть шаг, когти разрубят его пополам.
– Ну-ну, тише-тише, – Зил двинул к ящеру.
Под ногами у него хрустел снег. Мороз все крепчал, и кожа лешего посинела, но сейчас это было неважно, совсем неважно.