Сезон любви Хильдебранд Элин

– Ага. Лоб челочкой прикрывает – думает, никто не заметит.

– А эта его… помощница? Она кто ему?

– По моему дамскому соображению, она для него – форменный ПМС.

– Как это? – удивилась Кузя, снимая передник. – Откуда у мужика-то?! Или это?… Не понимаю.

Кузя была явно обескуражена.

– ПМС в данном случае, дорогая подруга, – это «Памятью Моей Стала». У Покойницкого объем памяти на жестом диске по нулям, так что она у него как бы за флешку. А еще – он даже самых простеньких моих каламбуров не понимал, так она ему меня переводила. Типа «блю туса» для сопряжения с внешним миром. Представляешь? Он мне как-то предложил написать – полностью, одной, – «Энциклопедию очищения организма».

– А ты что? Отказалась?

– Да нет… Тема мне близкая. Я как-то для «Качества жизни и профилактики» такую оду клизме наваяла – вся редакция выла, сучила ногами и по полу каталась! Ага – «Крепкий запор нужен только воротам» называлась. Публика благодарственными письмами редакцию завалила…

– Ну да, я чё-то помню… Бабули на скамеечке обсуждали.

– Да… Но я ему сказала – таких книг сейчас в продаже миллион. Имена раскрученные. Можем попасть в затоваривание. А он как заведенный: «Мне Юра Рыгало…»

– Кто что делал?! – ужаснулась Кузя оборачиваясь от столика, на котором свежевала торт.

– Юра Рыгало… Фамилие такой – Ры-га-ло, Юрий Владимирович. Гендиректор того издательства, для которого они книжки стряпают. Так вот, этот Юра Рыгало якобы сказал, что сразу берет у него эту клизму критицизма и сразу издает тиражом в пятьдесят тысяч экземпляров. Ну, это еще до кризиса было. Может, отказался сейчас от этих планов… А тогда я ему даже концепцию изготовила – так он рот закрыть не мог.

– А потом? Это он за эту… клизму тоже не заплатил?

– Не, я к ней даже не приступала… Кузя, зачем ты столько нарезала? Гостей ждем?

– Ну, папа еще поест.

– Ага, кота еще пригласи крему полизать… Так вот, сделала я эту концепцию, он повосторгался и замолчал. А потом, через месяц, опять – ах, Рыгало, ах, пятьдесят тысяч, ах, срочно!.. Я ему – так говорили уже, а он – как! Мне эта идея недавно в голову пришла! В конце концов, я сама нашла тот файл на его компьютере, а он смотрит на него как баран на новые ворота и бормочет: «Когда это было, когда это было… я не помню… я этого не заказывал… когда это было?…» Я говорю – одиннадцатого февраля… Ну ладно, опять поговорили и опять забыли, а через месяц он снова-здорово – Рыгало хочет пятьдесят тысяч клизм оптом!

– Что, так плохо с головой у него? – Кузя сидела напротив, подперев рыжую голову и с сочувствием рассматривала Липу.

– Да уж, неважно. Надо было мне тогда насторожиться! А я со своей неизбывной верой в человеческую порядочность и ум…

– Ага, знакомая ситуация. И чего на тот раз?

– Ну, нашли тот файл… А Покойницкий опять тупо гоняет его по экрану «мышкой» и бубнит как заведенный: «Я не помню, не помню… когда это было… не помню, я этого вам не говорил…» А эта его пешка-флешка рядом сидит и ласково так – говорил, говорил… Я тогда поняла, зачем он ее каждый раз зовет – он без нее просто ничего потом не вспомнит.

– А эта книжка про клизму?

– Идея так и осталась нереализованной.

– Жаль… Идея хорошая.

– Но у него же этот файл остался, а? Так что в любой удобный момент он может им воспользоваться. И за-бес-плат-но!

– Разве так можно? – огорчилась Кузя.

– Нельзя. Но кто это проверять станет? Да знаешь – я к плагиату спокойно отношусь, особенно когда мои идеи воруют. Человеку кажется, что моя блестящая идея его обогатит. Но блестящей идее нужно блестящее воплощение. А с этим закономерно могут возникнуть проблемы… С моей идеей полноценно справлюсь только я сама… Ладно об этом, а? Когда покатит – я тебе скажу.

Они еще долго пили чай с шоколадным тортом – Кузя знала, что Липа неравнодушна к шоколаду.

Домой Липа возвратилась поздно – только-только отследить, как работает РДГ. Но отважный джигит явно не ловил мышей и репортажей в столицу не присылал.

Утро было такое серо-сизо-темное, что Липа, проснувшись, подумала, что, должно быть, совсем рано. Но зеленый глазок видюшника показывал десятый час.

«Да, хмурое январское утро – то время, когда работающие завидуют безработным, а молодые – пенсионерам».

Календарик, видимо тоже еще дремлющий, лежал там же, на видюшнике. На секунду выскочив из-под одеяла, Липа по-тигриному, в изящном прыжке, сцапала его и юркнула назад в постель.

– Ну, дорогой друг, что у нас на сегодня? – лениво произнесла она, отрывая вчерашний листок, содержавший рецепт маски для выравнивания кожи лица – один яичный белок и чайная ложка сахару без верха – смешать и хранить в холодильнике. – Хорошая штука. Попробую обязательно. Спасибо, родной!

Далее шла статейка «Стресс-интервью: будьте готовы!».

– Всегда готовы! – отдала Липа салют календарю. – Вы меня только на интервью пригласите, а уж я-то… Еще неизвестно, кто кого стрессанет.

А статеечка оказалась весьма и весьма занятная.

«Вообразите ситуацию: вы мирно беседуете с кадровиком, а он вдруг ни с того ни с сего обливает вас холодной водой из ковшика. Или вдруг спрашивает вас с неизвестно откуда появившимся кавказским акцентом: «Эй, дэшка, ты гыде такой кривой чулки купыль?» Не надо пугаться и бежать вызывать «скорую» – кадровик не сошел с ума. Просто вы попали на стресс-интервью. Это модная фишка, позаимствованная у западных эйчаров. Подобные методы позволяют проверить человека на психологическую устойчивость и умение реагировать на нестандартную ситуацию. Такая «атака» не грозит людям, устраивающимся на рабочие и инженерно-технические специальности, потенциальным сотрудникам образовательных и медицинских учреждений. А вот если вы хотите стать рекламистом, менеджером по продажам, журналистом, специалистом отдела претензий или оператором колл-центра, такое вполне может с вами случиться».

– А, это ко мне, – пробормотала Липа, устраиваясь поудобнее. – Это хорошая информация, нужная.

«Однако всем кадровикам, практикующим подобные встряски, следует помнить о принципе неизменного уважения к человеку».

– Ага – а водой обливать? Ковшиком?! Это уважительно? Чтоб потом человек шел домой с мокрой головой по морозу? Это чёт-та автор загну-ул…

«Узнать заранее, практикует ли данная фирма стресс-методы, трудно – если вы только не поговорите с уже прошедшим через это претендентом».

– Да я б из принципа другого предупреждать бы не стала! Эко благородство! – фыркнула Липа и перевернула листок. – Пусть его тоже искупают. Хоть не обидно будет.

«Среди методов проверки на стрессоустойчивость есть и такой, как игнорирование. Вы можете просидеть в приемной час, вокруг вас будут ходить люди, кипеть работа, но никто не будет обращать на вас внимания. Способов поведения соискателя тут много: кто-то посидит-посидит да и пойдет, громко хлопнув дверью, кто-то начнет теребить секретаря, а кто-то терпеливо дождется аудиенции и тем самым заработает себе первые баллы».

– Не думаю, что последний способ мой, – сказала Липа и глянула на часы – новости с возможным присутствием РДГ начинались через пятнадцать минут. – Вот дверкой хлобыстнуть как следует – это по-нашему!

«Это своего рода естественный отбор, например, для рекламных агентов, которые много времени проводят в ожидании приема у руководства фирм – потенциальных заказчиков.

Как поступить, если вас игнорируют? Ведь наверняка за вами наблюдают – так изобразите невероятную занятость – откройте ноутбук, рьяно на нем что-то печатайте, полистайте с умным видом собственный ежедневник. А когда вас все-таки вызовут, озаритесь ясной улыбкой и скажите что-нибудь вроде: «Как, уже? А я даже не успел набросать материал к моему завтрашнему выступ лению на телевидении!»

– Ну да – я в такой ситуации возьму и буду вязать шарф – гори все ясным пламенем… Или, криво усмехаясь, стану рисовать карикатуры на окружающих – а вот пусть дергаются! Раздам всем на прощание! Пусть полюбуются.

«Потом, когда с вами начнут беседовать, вас могут огорошить вопросами типа «Попадались ли вы на кражах в супермаркетах?» или «Вы еще не били вашу жену в этом году?». Здесь от соискателя требуется недюжинная выдержка. Иного человека такая бестактность возмутит. Но этого-то от вас и ждут! А ваша задача – обмануть ожидания. И главное ваше орудие – это чувство юмора. Относитесь к происходящему как к игре. Не убивают же вас по-настоящему в компьютерной стрелялке?! Здесь то же самое. Сейчас рекрутер оценивает нестандартность вашего мышления, остроумие, выдержку и умение выкручиваться из неудобной ситуации. Если вы претендуете на роль сотрудника сервисного центра или продавца, без этих качеств вам не заработать. Принимайте условия игры, играйте по предложенным правилам и… выигрывайте!»

– Ой, а время-то?! – взвизгнула Липа.

Было одна минута одиннадцатого. Уже начались новости! Она выскочила из-под одеяла и включила телевизор. Но ее герой и любимчик не появился и на этот раз.

«Может, его сократили?! – с легким ужасом подумала Липа, завтракая. – Или вывели за штат?!»

Это было бы ужасно… Мужчины переживают профессиональные неудачи куда тяжелее женщин. А рядом с ним может и не оказаться кого-то, кто его любит, понимает…

На дворе все-таки рассвело. Через серенькую пленку облаков даже виднелось желтое пятнышко солнца, и Липа отправилась гулять по магазинам. Ей пришлось вспомнить старинную российскую забаву, правила которой были разработаны народными массами еще в эпоху дефолта, – массовое игрище под названием «обмани инфляцию». Состояла она в том, чтобы, обойдя несколько магазинов, выяснить, в каком из них какие цены, и, держа эти сведения в уме, на втором витке по этим же торговым точкам закупить нужный товар по самой гнусной дешевке. Нет, не то чтобы Липа сейчас так уж бедствовала – этого следовало ожидать через месяц-полтора, но раз календарик советует готовиться и тренироваться, она так и делает. Кроме того, эти коловращения напоминали Липе покер, в который она очень хотела научиться играть.

Радостная оттого, что сегодня сэкономила руб лей тридцать, что означало примерно тысячу в месяц, Липа отловила в самом последнем магазине бесплатную рекламную газетку и довольная поскакала домой.

Блюдо неизвестной породы – тушеная капуста с комочками соевого мяса и кетчупом – вселило в нее… Ну, что-то да вселило. Ощущение капусты в желудке. И это хорошо! Быть сытой и худеть одновременно – вот где подлинная мудрость.

Моя посуду, Липа вдруг вспомнила, как однажды Покойницкий и его блютусиха пригласили ее – вероятно, в виде особого благоволения, – откушать вместе с ними на крошечной офисной кухоньке.

Когда этот ходячий интерфейс загрузил в микроволновку три пластмассовых лотка, доставленные нарочным из соседнего супермаркета, Липа почувствовала острое разочарование и насторожилась. В то время она работала еще на одну фирму, и там еду для штата готовила специальная женщина. Харч был хороший и обильный – жаль, Липа бывала там от случая к случаю и далеко не всегда попадала к обеду.

Вкушая эту невнятного происхождения «картофельную размазню в пластике, по-редак ци онному», подгоревшую по краям и с мерзлым комком посередине, Липа впервые в жизни ощутила себя незаурядной, рукастой кулинаркой. Уж она-то себе такого холостяцкого примитива не позволяла!

Проведя ночь в туалете и наутро увидев свой втянувшийся живот, полуживая от слабости Липа, мысленно и с удовольствием, сравнила свое аккуратное пузцо с неопрятным брюхом Покойницкого, однозначно нависавшим над поясом растянувшихся вельветовых штанов.

«Умной женщине все на пользу!.. Но как давно это было…»

Рекламная газетка страстно призывала вставлять новые окна – прямо сейчас, в январе! Намекала слесарям, шоферам и бухгалтерам, что кризис – не для них и работенкой-то их обеспечат всегда. Рубрика «Офис» призывала секретарей и распространителей косметики. Но нашлось и что-то занятное – та же газетка приглашала к себе менеджера по рекламе.

«Может, звякнуть? – лениво подумала сытая Липа. – Для тренировки. Советует же мой дружок».

Вообще-то Липа знала, что рекламный агент – это не для нее. Если она что-то умела продавать, то только себя и свою писанину. Устроившись в постдефолтные времена в редакцию, издававшую деловую литературу, она ходила по заданиям и предлагала бизнесменам разного толка за деньги напечататься в некоем замечательном имиджевом бизнес-журнале. Называлась Липа корреспондентом, хотя, если судить здраво, была рекламным агентом с обязанностью литературно обрабатывать ту ахинею, что несли клиенты. Но чаще такой клиент, выслушав Липину тарабарщину о деловом имидже и мрачно поглядев на проспекты и журналы, которые Липа приносила в качестве дежурного фетиша, задумывался на минуту, а потом говорил нечто вроде «Уберите эту гадость отсюда немедленно и послушайте, что я вам скажу». В сухом остатке их беседы оказывалось резкое нежелание бизнесмена тратиться на раскрутку собственного имиджа, а в качестве альтернативы деятель предлагал Липе плотно заняться его делами – в частности, поиском денег на воплощение его грандиозных планов, организацией производства, реализацией выпущенной продукции и все в таком духе. Зарплату, как правило, Липе сулили большую, не важно сколько, но большую. Проблема состояла в том, что эта большая зарплата светила Липе только после получения чистой прибыли от реализации идей – не раньше.

– Когда вы вошли, я сразу понял, что вы именно то, что мне нужно! – радостно заключал деятель, ожидая, похоже, что Липа бросится к нему на шею с радостным визгом и словами горячей благодарности.

– А на что я буду жить все это время, позвольте поинтересоваться? – привычно спрашивала Липа у очередного соискателя ее ума и эрудиции. – У меня, знаете ли, дурная привычка кушать каждый день. А при таком раскладе… Мм?

Спрашивала она это единственно от любопытства – а вдруг, хоть на сотый раз, кто-то из этих мужиков выдаст оригинальный вариант ответа. Но тщетно – каждый следующий бизнесмен очень удивленно, чуть жалко и слегка наивно спрашивал:

– А ваш муж разве не может вас содержать?

«Он чё – вовсе тупой, если думает, что я на это соглашусь? Или всерьез полагает, что на свете найдется идиот, который захочет содержать жену, чтобы та бесплатно пахала на другого мужика?!»

Мужа у Липы отродясь не было – во всяком случае, такого, чтобы ее содержал, но говорить об этом бизнесменам было опасно – сразу начинали приставать, думая, очевидно, сэкономить на платных сексуальных услугах. Поэтому она разработала одну информационно емкую фразу и отрепетировала ее произнесение холодно-надменным тоном:

«Если мой муж мог бы меня содержать, я бы так вот по офисам не моталась, а сидела бы дома и занималась хозяйством, – заявляла Липа очередному несостоявшемуся клиенту. – Так вы заинтересованы в сотрудничестве с нашим изданием? У нас очень приличный тираж, расходящийся только по крупным фирмам Москвы и ближайшего Подмосковья».

Как правило, бизнесмен начинал бормотать про временные материальные затруднения, советовал Липе все-таки подумать над его предложением и демонстративно брался за телефонную трубку. В редакции ее упрекали за то, что она заключает мало договоров, «сминает базу данных», но держали – потому что она писала тексты за других, более финансово удачливых и менее литературно одаренных «корреспондентов». Постепенно все привыкли, что Липа пишет за всех… А потом ей это все надоело и она пошла работать чистым журналистом – благо материала за эти свои походы было собрано та еще куча… Пиши не хочу.

«Нешто попробовать снова? Кто знает, может, я уже достаточно стара и безобразна, чтобы меня перестали принимать за идиотку, которая будет пахать бесплатно?» – подумала Липа и набрала номер газетки.

Девица, ответившая с другого конца провода, судя по голосу, была совсем молодая и слегка иногородняя.

– Я по поводу вакансии менеджера по рекламе.

– Сколько вам полных лет?

– Тридцать пять, – привычно соврала Липа, зная, что, если она скажет правду, с ней вряд ли станут разговаривать.

– Опыт работы по данной специальности у вас есть?

– Да, – легко ответила Липа, радуясь, что не надо врать. – Даже очень солидный и удачный.

«Хотя не очень свежий. Но и это тоже чего-то стоит».

– Минуту обождите, – сказала девица и включила регтайм.

«Ага, точно иногородняя… По дешевке наняли. Дела у газетенки не фонтан. Ну да ладно… Может, хоть с Интернетом буду. Совещаются… Это уже хорошо».

– Так, вы сможете к нам сегодня подъехать?

На часах было около трех.

«Проверяют, насколько я загружена? Есть ли у меня альтернатива? Готова броситься на первое предложение? Или я переоцениваю их коварство?»

– Да, я на сегодня уже свободна, – солидно произнесла Липа.

«Подтекст – освободилась, потому и звоню».

Девица дала ей адрес и положила трубку.

«Главное – неустанно будоражить энергоинформационный океан!.. Тогда он рано или поздно выкинет на берег золотую монетку с какого-нибудь затонувшего галеона!» – подумала Липа и пошла краситься.

Редакция находилась в дальней шаговой доступности, и, хотя секретарша назвала ей номер троллейбуса, Липа пошла пешком – в целях экономии и сброса веса.

Аквариум офисного центра среднего возраста располагался в двадцати минутах бодрой ходьбы, на третьем этаже, причем подниматься Липе пришлось по ржавой пожарной лестнице, прилепившейся к внешней, глухой стене здания.

«Вот случись сейчас кто-то на этой лесенке – пришлось бы мне броситься в пропасть, как нарушившему график движения на узкой горной тропе», – подумала Липа.

Но все обошлось, и она толкнула замурзаную пластиковую дверь.

– Добрый день, – сказала Липа, оглядывая помещение. – Я Зимина. Я вам сегодня звонила. Кто у вас тут главный?

По-видимому, вся редакция располагалась в одной комнате.

– Это ко мне, – поманил ее рукой парень лет тридцати.

Он мазнул глазами по Липиной фигуре и стал суетливо освобождать от каких-то папок стул рядом со своим столом. Кроме него в комнате находилась та самая секретарша, и еще одна девушка работала за компьютером.

– Раздеваться не приглашаю – у нас прохладно.

«А я и ненадолго», – подумала Липа, прикидывая финансовое положение газетки.

– Так. – Липа наконец села, а парень зачем-то хлопнул по столу ладонями. – Я – главный редактор. Нам нужен менеджер по рекламе, а вам нужна работа.

– Ну да, – сказала Липа возможно нейтральнее, чтобы приободрить парня.

Серо-голубые глаза главреда были пустыми и безразличными и очень не вязались с его бодреньким тоном. Вряд ли он когда-то мечтал стать главным редактором районного рекламного листка.

– Времена нелегкие, и нам нужен настоящий профессионал. Вы ведь нам что-то принесли?

Липа, конечно, принесла пару-тройку журналов из тех еще времен. Ее статьи были предусмотрительно отмечены клейкими закладками. Главный парень на редакции полистал их, чуть скривившись. Похоже, он не доходил даже до этого уровня.

– Это платные публикации, – объяснила Липа.

– Я понял… Это не совсем то, что нам нужно…

– Да это я тоже поняла. Реклама – она разная бывает.

– Ну да… Нам нужен человек, который будет искать рекламодателей в нашем административном округе, – он покрутил пальцами в воздухе, – обзванивать организации, заключать договора на информационное обслуживание. Округ у нас большой, довольно богатый, работы много. Вы как?

– Да нормально, – выпятила губу Липа. – И такое делали, бывало. Вопрос – как эта бурная деятельность вознаграждается материально.

– Ну, двадцать пять процентов от суммы договора.

«Ага, типа развели меня… На транспорте все и проездишь».

– А оклад, простите, каков?

– А оклада нет, – изображая глазами очаровательный полудетский наив, сказал главред. – Только процент. Да вы не думайте, это неплохо получится.

Он ободряюще улыбнулся Липе, мол, давай, начинай прямо сейчас. Бери низкий старт и рыжей белкой скок-скок по объектам!

– Но у вас ведь в объявлении сказано – «оклад плюс процент», – настойчиво повторила Липа.

– Где?! – подскочил парень. – Где вы такое прочли?

– Да вот. – Липа протянула руку к расковырянной пачке газеток, лежавших тут же, на коробке из-под принтерной бумаги. – Вот, сейчас… «Оклад плюс процент». Не вы разве писали?

– Ох, ну это!.. – Парень, досадливо скривившись, вырвал из Липиных рук газетку и кинул ее назад в кучу. – Это устаревший вариант… Что, вы сами не понимаете? Откуда сейчас твердый оклад взять?

– Ну вы же получаете, – пожала плечами Липа.

– Я, девушка, тоже на проценте, хоть и главный редактор.

«Точно! Лузер! И похоже, я не первая, кто его так… Зарплату вы все получаете из того, что добывает рекламщик. Ясненько».

Липе опять предложили почетную роль спасительницы слабых и обездоленных. А она опять от нее откажется.

– Хорошо, – сказала Липа, решительно поднимаясь. – Я всесторонне обдумаю ваше предложение и сообщу вам результаты своего обдумывания.

Парень кривовато усмехнулся, ничего не сказал, а Липа запихала свои журналы в пакет и вышла, буркнув: «Всем всех благ». Снаружи, на скольз кой площадке перед входной дверью, она столкнулась с молодой, лет двадцати двух, девушкой.

– Вы, случайно, не рекламистом пришли устраиваться? – спросила Липа.

– Да… А что – уже занято? – огорчилась девушка явственно.

– Да нет! – радостно махнула рукой Липа. – С такими условиями-то!.. Не скоро они себе найдут.

– А… что? – Девушка недоверчиво и как-то обиженно смотрела на Липу, которая невольно перегораживала ей дорогу.

– Да ничего. Сходите, побеседуйте… Но если вас не устраивает роль матери Терезы, вам там делать нечего. Удачи!

«Ну, молоденькой-то он, лузер этот, оклад какой-никакой да положит. Ага, с последующей отработкой прямо там, в холодном офисе, в нерабочее время. Незавидно-с!»

Назавтра была суббота. А в понедельник выйдет – если еще не погиб от дистрофии – большой фолиант с надеждой. Можно будет сделать какие-то телодвижения.

Было половина пятого, а небо над горизонтом все еще оставалось голубым.

«День прибавился, – с удовольствием подумала Липа. – Может, скоро и жизнь наладится?»

Решив, что в субботу она не будет воплощать каких-то антикризисных программ, Липа вымыла голову, намазалась дешевой хной и навертела утепляющую чалму. Чуть только чалма была закреплена бельевой прищепкой, зазвонил городской телефон. Липа, на ходу высвобождая ухо, пошла отвечать.

– Олимпиада Иннокентьевна? – спросил в трубке приятный мужской голос.

– Да, – чуть растерявшись, ответила Липа. – Я.

– С вами говорят из отдела по борьбе с экономическими преступлениями УВД округа. Следователь…

Голос, переставший вдруг быть приятным, назвал фамилию, имя и отчество, которых напуганная Липа просто не восприняла.

– Мы получили ваше заявление… Вы не можете к нам подъехать сегодня?

«Да это ж мой пламенный привет г-ну Покойницкому до цели долетел! – сообразила Липа. – Во класс, а? Поперло-о!.. Ох, мне надо ж еще отмыться и высохнуть!.. Вот тут не свезло».

– Могу… А когда?

– Да в любое время, – почему-то весело откликнулся голос.

– Ча-часа в три вас устроит?

– В лю-бо-е, – повторил голос. – Когда вам удобно. Адрес и телефон запишите. Да, и привезите ваше объяснение.

«Вот это да! – подумала Липа, положив трубку. – Все-таки состоялось! Да уж я привезу!»

В конце своего краткого послания о злодеяниях Покойницкого и его подручных Липа написала, что у нее заготовлено развернутое описание мошеннических схем, применяемых его шайкой, и она готова – прямо жуть, как готова! – предоставить его в распоряжение компетентных органов. Сыграло!

«Это я хорошо придумала, да. А может, Аленка права и я действительно гениальная?»

Ни Кузе, ни Алене Липа решила пока ничего не сообщать, но рассказать обо всем потом и по совокупности. В радостном возбуждении оттого, что над бесталанной, лысой головой г-на Покойницкого уже занесена карающая длань Правосудия, Липа три раза проверила, что дискета с повествованием лежит во внутреннем кармане сумки, отполоскала волосы от хны и тщательно уложилась феном, которым не пользовалась уже три недели.

«Надо выглядеть получше – пусть компетентные органы впечатлятся моим обаянием и решительно примут мою сторону! Тем более что я на самом деле права, – подумала Липа, выключая фен. – Если компетентные органы получили мое заявление и так торопятся отреагировать, что даже вышли на работу в выходной, то чем занята эта распиаренная комиссия по труду?! Молчат?! Ну, погодите у меня… Я тем же органам на вас и нажалуюсь!»

Таинственное заведение, которому районная прокуратура перепоручила защитить несчастную Липу от жуликов, располагалось в получасе езды на автобусе. Все время, проведенное в транспорте, Липа сладострастно воображала, как это все будет выглядеть… Как будет возмущаться злодеяниями Покойницкого и его приспешников этот благородный защитник, как пообещает жестоко покарать мошенников…

На первом этаже двухэтажного здания было совершенно тихо и абсолютно безлюдно. Только при входе, в закуточке за стеклом, обнаружился молодой толстый милиционер, который равнодушно посмотрел на Липу и сказал, что ей на второй этаж и направо.

Пустынность второго этажа неприятно напомнила ей визит в комиссию по труду… Неужели здесь ее ждет такой же облом? Но Липа быстро нашла нужный кабинет, вежливо поскреблась в дверь и вошла.

В кабинетике, где с трудом размещалось два сопритюкнутых стола и тумбочка с принтером, сидел сравнительно молодой – примерно возраста РДГ – мужчина в милицейской форме. Волосы у него были русые, лоб выпуклый. Плечи довольно широкие, а что дальше, Липе было не видно. Каково его звание, было для Липы тайной за семью печатями, но количество звездочек и полос на погонах ее впечатлило.

– Здрасте, – сказала Липа радостно. – Я – Олимпиада Зимина!

– Прекрасно, – улыбнулся милиционер. – Спасибо, что пришли. Присаживайтесь.

Вообще Липе страшно не нравилось это выражение, и иногда, если ситуация была соответствующая, она из вредности спрашивала: «Сколько раз присесть прикажете?» Но тут она, конечно, промолчала.

– Паспорт ваш давайте, – еще раз улыбнулся борец за справедливость.

– Ох, господи! – притворно охнула Липа. – Только пришла – и сразу паспорт?!

– Такой порядок, – легко пожал погонами милиционер и стал заносить Липины данные в компьютер.

Кажется, борцу с экономическими преступлениями ее общество импонировало.

«Ох, не свезло – сейчас и возраст мой губительный увидит… Но в конце концов, женщине столько лет, на сколько она выглядит. А выгляжу я на двадцать девять с небольшим… Да и какая вообще разница? Лишь бы этого жулика прижали побольнее!»

– А что это за организация такая, к которой у вас претензии? Я что-то в первый раз встречаю. – Милиционер протянул ей паспорт.

– Они в центре офис снимали, но дорого им стало. Вот и свалились к нам на окраину, где аренда подешевле.

– Понятно… Вы тут писали, что у вас есть какая-то объяснительная?

– Да, – ответила Липа, чуть смутившись. – Есть.

«Будто я провинилась и должна объяснительную писать».

Тем не менее она порылась в заветном пакете, где лежал до времени весь собранный на Покойницкого компромат, и протянула благородному Ланселоту оранжевую дискетку.

– Ага. – Милиционер взял ее, но тоже несколько озадачился.

«Ох, опять та же история!»

– У меня дома принтера нет. Но вы не беспокойтесь, Интернета у меня тоже нет, так что если вы насчет вирусов… – торопливо начала Липа.

– …То их тоже нет, – опять развеселился рыцарь и все-таки вставил дискушку в процессор.

Минут пять он катал текст по экрану, и Липа, не стесняясь, разглядывала его лицо – с чуть впалыми щеками и решительным подбородком.

– Да вы ведь за меня всю работу сделали, – вдруг просиял борец с прохиндеями, поднимая на Липу глаза – они оказались темно-карие, даже какие-то бархатные. – Так хорошо все описали… Мне и добавить тут нечего.

– Ну, дело мастера боится, – кокетливо потупилась Липа и подумала: «Еще пара очков в мою пользу!»

– М-да, – сказал Ланселот будто в подтверждение и принялся что-то быстро печатать.

«Он что – мой текст правит?!! – ужаснулась Липа. – Мой безупречный в литературном и стилевом отношении текст?! Это по какому такому уголовному праву?!»

Она неделю корпела над этими разоблачениями, стараясь быть понятной и краткой одновременно – вряд ли эти люди часто сталкивались с издательскими аферами… Но все равно список преступлений г-на Покойницкого занял четыре полных листа… И каких!

Спросить, что там ваяет милиционер, Липа не решилась, но все выяснилось тут же. Навоевавшись вдосталь, рыцарь облегченно откинулся на спинку стула, а принтер-оруженосец, натужно крякнув, стал выплевывать листки.

– Вот, подпишите тут и тут, потом каждую страницу…

«А! Ну хитрец! Просто вставил мой текст в какую-то их форму… Ну, действительно я ему подмогла! Шоколадку мне!»

Липа расписалась за то, что не давала заведомо ложных показаний, и подписала все страницы с собственным текстом.

– А в конце напишите – с моих слов записано верно… – Липа хихикнула, он тоже слегка улыбнулся, – подпись и число.

Липа, воображая себя героиней криминального сериала, с удовольствием выполнила указания и отдала листки милиционеру. Тот казался весьма довольным.

– Все? – спросила Липа, и ее собеседник, хрумкнув степлером, кивнул. – А когда у этого прохиндея начнутся неприятности?

– Это трудно сказать… Кое-что тут просматривается в отношении нарушений трудового законодательства. Надо проверить, как у них там зарплата выплачивается, бухгалтерия ведется… Вы не удивляйтесь – я сначала пришлю вам постановление о возбуждении уголовного дела, – Липа внутренне захлопала в ладошки, – а потом сразу мы это дело закроем, поскольку не успеваем его доследовать. Я проболел две недели, и сегодня последний день, когда мы должны были вам ответить.

«Ах, так вот чего он так мне радовался – сроки поджимали!» – догадалась Липа. – Еще монетки мне в копилочку!»

– А потом мы сразу это дело опять возбудим. Вы вообще собираетесь в суд подавать?

– Конечно собираюсь, – дернула плечиком Липа. – Я что – за двадцать тысяч на него полгода работала? Я еще и статью напишу по итогам. Кусачую!

– Да, это можно…

– И изображу вас в виде отважного защитника бедных и обездоленных!

Идея Ланселоту, видимо, понравилась, но соглашаться вслух он не стал.

– И вообще, – решила развить успех Липа, – я классный журналист, и если у вас будет необходимость осветить в СМИ деятельность вашего предприятия – мой телефон у вас имеется.

– Еще раз спасибо, что пришли, – сказал милиционер на прощание.

На улице был приятный, светлый и чуть морозный денек.

«Ох, хорошо-то как, а? – восхитилась Липа, решив пройти пару остановок пешком. – Во-от, сейчас как завертится!.. А он-то сидит там – все редактирует да редактирует… Думает, я просто ушла и все материалы ему оставила – пользуйся не хочу! Нет, не тут-то было!..

Липа вдруг вспомнила один из редакционных анекдотов, который ей на ушко пересказали девчонки-верстальщицы – про то, как Покойницкий потерял в бумажных завалах у себя на столе материал, поданный ему на согласование. Его долго и нудно искали, потом материал пропустили на печать еще раз, он «отредактировал», девчонки сверстали… Но через две недели Покойницкий спровоцировал у них легкий шок с последующими комментариями за собственной спиной тем, что, найдя все-таки свою потерю, отредактировал ее еще раз и снова торжественно принес на верстку…

«Да, жаль, до него эти разговорчики не доходят… Хотя кто знает? Редко найдется коллектив, где бы хоть кто-нибудь да не стучал начальству… Или еще кому-то».

Липа самодовольно улыбнулась – ведь у нее в редакции осталось сколько угодно приятельниц, и о ситуации у Покойницкого в хозяйстве ей все известно. Денег за декабрь работникам не выплачено – даже не обещано… Вот и пусть Ланселот со своими верными соратниками повоюет за справедливость. Липа же не только свои права отстаивает, но и превентивно защищает тех, кого эти мошенники могут обмануть в дальнейшем.

Чувствуя здоровый голод, Липа ввалилась в собственную прихожую, когда там надрывался городской телефон.

– Ты чего ни по одному номеру не отвечаешь? – недовольно спросила Кузя. – Я тебе с самого утра набираю.

– Ой, Кузик, прости!.. Сначала я волосы хнила, а потом мне позвонили из компетентных органов, и я помчалась закладывать этих прохиндеев. Представляешь?! Заработало! Вот и забыла мобильный включить, извини.

– Ну и чего? На сколько его посадят?