Криминальная армалогия Корецкий Данил

Глава 2. ПРАВОВОЙ РЕЖИМ СМЕРТОНОСНОГО ОРУЖИЯ

До недавнего времени правовое понятие оружия отсутствовало. В самом общем понимании оружие рассматривалось, как орудие нападения и защиты, в военно-техническом смысле под оружием понималось общее название устройств и средств, применяемых для уничтожения живой силы противника, его техники и сооружений.

Для восполнения пробела в законодательстве органы предварительного следствия в каждом случае изъятия как стандартного, заводского, так и самодельного средства поражения, назначали криминалистическую экспертизу, на разрешение которой ставили вопрос об относимости данного предмета к категории оружия. При этом экспертная, техническая оценка предопределяла правовую оценку, ибо автоматически ложилась в основу принимаемого по делу решения. Таким образом, решение о виновности подсудимого перемещалось из правовой сферы в техническую, что противоречит всем принципам судопроизводства.

Поэтому за последние десятилетия было предпринято множество попыток определить оружие, как предмет и средство совершения преступлений, либо как объект криминалистического исследования. При этом, поскольку экспертному изучению подвергается не оружие вообще, а конкретные его виды, предусмотренные уголовным законом, речь шла наиболее часто о холодном либо огнестрельном оружии, и реже – об оружии, как родовой категории.

Вполне естественно, что обилие доктринальных толкований рассматриваемого понятия, несовпадение позиций их авторов не позволяли выработать единообразного подхода к оружию, как средству и предмету совершения преступлений, да и не обладали обязательностью для органов следствия и судов. Поэтому восполнить пробел в праве пытались высшие судебные инстанции как в решениях по конкретным делам, так и в руководящих постановлениях.

Так, в определении судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 29 мая 1946 года по делу М. и других оружием называются «предметы, предназначенные исключительно для поражения живой цели и не имеющие иного, хозяйственного назначения». (Кстати, эта формулировка вошла практически во все даваемые впоследствии определения оружия.) Впоследствии к рассматриваемой проблеме дважды обращался Пленум Верховного Суда СССР и дважды – Пленум Верховного Суда Российской Федерации,3 разъясняя судам, как следует понимать понятия оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и т. п.

Перечисленные обстоятельства убедительно свидетельствуют о том, что понятие оружия требовало нормативного определения. В литературе отмечалось: «Анализ уголовного законодательства, руководящих разъяснений верховных судов, судебно-следственной практики и научной литературы показывает, что нормативное определение терминов и понятий требуется в следующих случаях:

а) если термины без дополнительного пояснения представляются недостаточно ясными;

б) если термин имеет два и более значения;

в) если термин является техническим или носит специально- юридический характер;

1 г) если термин употребляется в законе в более узком или существенно ином значении по сравнению с общеизвестным;

д) если по поводу того или иного термина, понятия в научной литературе существуют много мнений, позиций;

е) если данный термин не определен в другом… законе иной отрасли права…

ж) если уголовного законодателя не удовлетворяет дефиниция термина в другом законе…»

Почти все перечисленные основания, кроме названных в п.п. «г» и «ж», применимы к терминологической сущности понятия «оружие» и говорят о необходимости его законодательного определения.

Такое определение последовало: Закон Российской Федерации «Об оружии» от 20 мая 1993 года дал общее понятие оружия и перечислил отдельные его виды, казалось бы заполнив правовой вакуум в рассматриваемой сфере.

Так, под оружием названный Закон понимает устройства и предметы, конструктивно предназначенные для поражения живой или иной цели, а также основные части оружия, определяющие его функциональное назначение (ст. 1 часть 1).

Как и всякое родовое определение, приведенная дефиниция носит достаточно общий характер. Однако, следует иметь в виду, что следователи, дознаватели и судьи производят оценку не оружия вообще, а конкретных вещественных доказательств – пистолетов, револьверов, ножей, кастетов и т. п. При этом, каждый из перечисленных предметов относится к конкретной разновидности оружия (огнестрельному, холодному, метательному и т. п.), принадлежность к которой и имеет определяющее значение для разрешения дела.

Закон «Об оружии» от 20 мая 1993 года, конкретизируя общее, родовое понятие, определяет и конкретные виды оружия, ответственность за незаконное владение которыми определялась действующим в то время Уголовным кодексом РСФСР 1960 года:

«Огнестрельное оружие – это оружие, предназначенное для механического поражения цели на расстоянии снарядом, получающим направленное движение за счет энергии порохового или иного заряда» (статья 1 часть 2).

Тем не менее Постановление Пленума N2 5 от 25 июня 1996 года вновь предусматривает, что «в тех случаях, когда для решения вопроса о том, являются ли оружием, боевыми припасами или взрывчатыми веществами предметы, которые виновный незаконно носил, хранил, приобрел, изготовил, сбыл или похитил, требуются специальные познания, по делу необходимо проведение экспертизы». Поскольку специальные познания необходимы всегда, когда сталкиваешься со средствами поражения – для того, чтобы определить их относимость к родовой категории оружия и его конкретной разновидности, то получается, что правовая регламентация понятия оружия не отменила его криминалистической оценки.

Стремление законодателя максимально усовершенствовать нормы, устанавливающие правовой режим оружия, привело к принятию 13 ноября 1996 года нового Федерального Закона «Об оружии» который определил понятие оружия следующим образом: «Оружие – устройства и предметы, конструктивно предназначенные для поражения живой или иной цели, подачи сигналов» (статья 1 часть 2).

Необходимо отметить, что отнесение к категории оружия сигнальных устройств и введение нового вида оружия – сигнального оружия (статья 3 часть 2 пункт 4) не имеет уголовно-правового значения, так как статьи 222-226 УК Российской Федерации не предусматривают ответственности за незаконные действия с сигнальным оружием, так же, как с пневматическим и электрошоковым, если они не подвергались переделке, изменившей их поражающие способности.

Федеральный Закон «Об оружии» 1996 года определяет огнестрельное оружие как «оружие, предназначенное для механического поражения цели на расстоянии снарядом, получающим направленное движение за счет энергии порохового или иного заряда» (ст. 1 ч. 3).

Деление Федеральным законом оружия в зависимости от целей его использования на гражданское, служебное и боевое, уголовно- правового значения не имеет, так как определяет только его административно-правовой режим и степень гражданской обороноспособности.

Применительно к ст.ст. 222-226 УК определяющее значение имеет принцип действия оружия и способ нанесения им поражающего воздействия, ибо предметом преступлений, предусмотренных настоящими статьями, могут являться лишь огнестрельное, холодное, газовое и метательное оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества и взрывные устройства. Кроме принципа действия, обязательными критериями для классификации огнестрельного оружия являются такие технико-конструктивные признаки, как длина ствола (короткоствольное и длинноствольное), устройство его внутренней поверхности (гладкоствольное и нарезное), его диаметр (калибр).

Например, к гражданскому оружию относится и огнестрельное гладкоствольное длинноствольное оружие (в обыденном понимании это гладкоствольные охотничьи ружья), и газовые пистолеты (револьверы), обладающие признаком огнестрельности, и электрошоковые устройства и аэрозольные устройства, снаряженные слезоточивыми (раздражающими) веществами. Уголовно-правовое значение будет иметь лишь сбыт газового гражданского оружия, поскольку после зигзагообразных изменений законодательства, ружья вновь исключены из числа предметов преступления, предусмотренного ст. 222 УК РФ, электрошоковые устройства не включены в диспозицию этой статьи, а аэрозольные устройства, снаряженные слезоточивыми или раздражающими веществами не требуют разрешений на приобретение, хранение, ношение и сбыт, находятся в свободном обороте и, хотя и относятся к категории газового оружия, в отличие от газовых пистолетов и револьверов, не могут являться предметами незаконного оборота.

К огнестрельному оружию относятся: пистолеты (ПМ, ТТ, АПС, Вальтер, Кольт, Глок и др.), револьверы (Наган, Смит-Вессон, Таурус и т. д.), автоматы и пистолеты-пулеметы (ПП111, АК, Узи, Скорпион, Кипарис и т. д.), винтовки и карабины (Мосина, Драгунова, СКС, Манлихера и т. п.), ружья (МЦ 21-12, ТОЗ – 106, ИЖ-18, Моссберг и т. п.) Кроме перечисленных видов ручного стрелкового оружия к огнестрельному относятся пулеметы любых систем и калибров, гранатометы, минометы и пушки.

Ранее действовавший УК РСФСР исключал из числа предметов преступления, предусмотренного ст. 218 (аналог ст. 222 действующего ныне УК РФ) гладкоствольное охотничье огнестрельное оружие (охотничьи ружья), с вступлением в силу УК РФ положение коренным образом изменилось: гладкоствольные охотничьи ружья и боеприпасы к ним были признаны предметом преступлений, предусмотренных ст. 222 ч.ч. 1, 2 и 3, а так же ст.ст. 223-226. Однако ФЗ от 8.12.2003 года вновь исключил этот вид оружия из диспозиции статей уголовного закона.

В Москве в 84% вооруженных преступлений использовано нарезное огнестрельное оружие, в том числе: пистолеты ТТ – 24%, пистолеты ПМ – 15%, пистолеты иностранного производства – 12%, автоматы Калашникова – 8%. В 25% случаев марка оружия не определена. В 16% случаев использовалось охотничье гладкоствольное оружие.

В криминальной практике встречается множество самодельных пистолетов и револьверов, изготавливаемых обычно под малокалиберный либо штатный пистолетный патрон. Наиболее распространены однозарядные пистолеты в виде ручки под патрон калибра 5,6 мм, а также самопалы, заряжаемые порохом или спичечными головками и самодельной или стандартной пулей (картечью, дробью, порубленными гвоздями, шариками от подшипника и т. д.) В последнее время все чаще встречаются огнестрельные пистолеты и револьверы, кустарно переделанные из газовых.

Огнестрельное оружие является самостоятельным видом оружия. Его конструктивные и тактико-технические характеристики во многом определяют экспертную, а следовательно и правовую оценку каждого образца. Известный специалист в области оружия А.Б. Жук, в частности, отмечал, что в ряду распространенных пистолетных калибров: 11,43 мм, 9 мм, 7,65 мм, 7,62 мм, 6,35 мм калибр 7,62 (револьвер «Наган», пистолет ТТ) для обеспечения надежной самозащиты является едва ли не минимальным, поэтому огромное множество гражданских пистолетов калибра 6,35 (Браунинг, Байярд, Вальтер, Маузер и др.) вряд ли можно отнести к оружию в полном смысле этого слова.

Однако, при производстве экспертиз, относимость изделия к категории огнестрельного оружия определяется по его минимальной удельной энергии: если она превышает 0,5 джоуля, то изделие признается огнестрельным оружием. Исходя из этого критерия, все пистолеты калибром 6,35 мм безусловно относятся к огнестрельному оружию.

В нашей стране развитие правовых норм, регламентирующих порядок владения как холодным, так и огнестрельным оружием, традиционно имело запретно-ограничивающую направленность и тенденцию к увеличению санкций за незаконный оборот. Единственным исключением из этого правила являлись гладкоствольные охотничьи ружья, которые на протяжении нескольких десятилетий практически свободно продавались в спортивных и промтоварных (!) магазинах по предъявлению членского билета общества охотников и рыболовов. Они считались безобидным средством проведения досуга, как спиннинги и садово-огородный инвентарь. Лишь в середине семидесятых годов прошлого века на этот вид оружия был распространен режим разрешительной системы органов внутренних дел. (Жук А. Б. Револьверы и пистолеты. М., 1983. С. 14. г СП СССР. 1975. № 18. Ст. 110; СП РСФСР. 1976. № 8. Ст. 57.)

Но и после этого либеральное отношение к ним не изменилось. Так, хотя до 20-30% убийств совершалось с помощью охотничьих ружей уголовная ответственность за их незаконный оборот отсутствовала: в статье 218 УК РСФСР 1960 года специально делалось изъятие для гладкоствольного охотничьего оружия. Это было тем более необъяснимо, если учесть, что охотничьи ножи – оружие того же целевого назначения, но гораздо менее эффективное, признавались предметом преступления.

Между тем, развитие оружейного дела привело к появлению многозарядных моделей полуавтоматического действия и высокой скорострельности – таких, как крупнокалиберный охотничий полуавтомат МЦ 21-12, многочисленные образцы так называемых «помповых» ружей.

В оружейные магазины России стали поступать высокоэффективные полицейские ружья «SPAS-12», «SPAS-15», «Страйкер», которые за рубежом используются при проведении специальных операций и борьбы с терроризмом. В связи с обострением криминальной обстановки, все чаще ружья стали применяться при совершении преступлений. Поэтому вполне логичным и обоснованным выглядело решение законодателя при подготовке Уголовного кодекса РФ 1996 года: распространить уголовную ответственность и на незаконное владение гладкоствольными охотничьими ружьями.

Это опасные средства поражения, которые составляют до 20% вооружения изученных нами бандформирований, они используются в 39% вооруженных преступлений и еще в 10% применяются изготовленные из них обрезы. Дробовики занимают после снайперских винтовок второе место по эффективности при совершении «заказных» убийств – в 89,5% случаев жертвы были убиты.

При изучении 188 суточных сводок о происшествиях и преступлениях, совершенных в Ростовской области в период с августа 2000 по февраль 2001 года установлено, что в массиве изъятого из незаконного оборота оружия охотничьи ружья составили 41,2%, а еще 7,2% – обрезы из них.

Тем неожиданнее выглядит изменение ст. 222 Уголовного кодекса РФ, внесенное Федеральным Законом от 8.12.2004 года, которым гладкоствольное огнестрельное оружие вновь исключено из предметов незаконного оборота. Причем произошло не просто возвращение к прежнему формату уголовно-правовой нормы, а его безграничное расширение. В УК РСФСР такое исключение касалось гладкоствольного охотничьего оружия, то есть дробовых ружей заводского изготовления, включенных в Государственный кадастр гражданского, служебного оружия и патронов к нему.

Но теперь вместо двух признаков (конструктивного и целевого) определяющих «льготный» режим оружия использован один – конструктивный. А следовательно, любое огнестрельное оружие с гладким стволом было выведено из сферы уголовно-правового запрета!

Иными словами, исключалась ответственность за незаконный оборот не только охотничьих ружей, но любого гладкоствольного оружия. В эту категорию попадали все криминальные самоделки: «стреляющие ручки», атипичные пистолеты, револьверы, автоматы. Сюда же относятся газовые и сигнальные пистолеты, переделанные для стрельбы боевыми патронами. Автору известен случай самодельного изготовления гранатомета, широко используются преступниками стандартные армейские гранатометы, которые являются гладкоствольным оружием. Даже если злоумышленники завладели бы гладкоствольной противотанковой пушкой «Рапира» или минометом, то в свете внесенного изменения в их действиях не оказалось бы состава преступления!

Тем же Федеральным Законом от 8 декабря 2003 года декриминализировано незаконное приобретение и ношение газового, холодного и метательного оружия, то есть те действия, которые предшествуют совершению вооруженных преступлений.

Таким образом, возможности «двойной превенции» статьи 222 УК РФ практически сведены к нулю. В условиях обострения проблем вооруженной преступности, роста тяжких посягательств на личность и все возрастающей дерзости криминальных элементов, подобные новации закона просто необъяснимы и недопустимы!

Анализ возможных причин исключения гладкоствольного огнестрельного оружия из предметов незаконного оборота наводит на мысль, что это может быть результатом лоббирования производителей и продавцов оружия. Штурмовые и полицейские ружья импортного производства хотя и продавались в отечественных магазинах под видом охотничьих, но на самом деле к таковым не относились. Поэтому исключение слова «охотничье» из признаков оружия с «льготным» режимом снимает ряд проблем, связанных с их реализацией.

Кроме того, с февраля 2004 года Ижевский механический завод начал производство нового средства самообороны – пистолета «ИЖ 79-9Т» «Макарыч», который презентируется как газово-травматическое оружие, стреляющее резиновыми шариками на дистанцию 10 метров. Выпуск аналогичной продукции: пистолета «Эскорт» и револьвера «Викинг» наладил Вятскополянский мехзавод «Молот». Эти средства самообороны находятся вне правового поля, ибо не относятся ни к газовому, ни к огнестрельному бесствольному оружию, разрешенным Федеральным законом РФ «Об оружии». И «Макарыч», и «Эскорт», и «Викинг» являются короткоствольным огнестрельным оружием нелетального действия, не предусмотренным для использования в качестве гражданского оружия самообороны. Тем не менее, они прошли сертификацию, а с исключением из «льготных» признаков слова «охотничьего», оказались выведенными из сферы действия уголовного закона.

Но если целью законодательных новаций является только продвижение на российский рынок новых средств самообороны и импортного гладкоствольного оружия, не относящегося к охотничьему, то в числе «льготных» признаков следовало обязательно указать критерий, отграничивающий сертифицированное оружие заводского изготовления от самодельного, заведомо криминального и боевого оружия. Для этого предметы незаконного оборота, изъятые из сферы действия ст. 222 УК следовало обозначить как гладкоствольное гражданское оружие (Данное предложение было высказано автором в статье «Уголовное законодательство об оружии: тенденции необъяснимы» // Закон и право. 2004. №5.)

Именно такая поправка и была внесена Федеральным Законом от 27 июля 2004 года № 73-Ф3, то есть более чем через семь месяцев!

Однако, дело не только в терминологических ошибках, допускаемых законодателями. Должна существовать четкая идеология борьбы с преступностью. Если криминальная обстановка обостряется, незаконный оборот оружия и вооруженная преступность имеют тенденцию к росту, то ослабление возможностей двойной превенции статьи 222 УК РФ является недопустимым. Легализация новых видов оружия, находящихся под контролем лицензионно-разрешительной системы органов внутренних дел должна осуществляться дополнениями и изменениями Федерального Закона «Об оружии», но не путем сужения сферы действия статьи 222 УК РФ. Таким образом, на наш взгляд, и действующие до настоящего времени изменения, внесенные 8 декабря 2003 года в эту норму, должны быть аннулированы.

2. Правовой режим холодного оружия

В антикварном магазине курортного города автор этих строк за 3800 рублей купил два кортика – морской и армейский. Продавец выписал чек по всей форме – фамилия покупателя, полученная сумма, в графе «товар» записал черным по белому: «Кортик». Таким образом, незаконный сбыт и приобретение холодного оружия получили документальное закрепление. Правда, открыто покупая товар в легальной торговой точке, не имеющий специальных познаний гражданин не предполагает, что нарушает закон и не может нести уголовную ответственность в связи с отсутствием умысла на совершение преступления. Но правоприменители далеко не всегда вникают в такие «тонкости», поэтому спокойно рассказывать об этом факте мне позволяет только истечение сроков давности, предусмотренных статьей 78 УК РФ.

В семидесятые-восьмидесятые годы, когда ассортимент производящихся на государственных предприятиях, в соответствии с государственными стандартами и реализуемых в государственной торговой сети ножей был весьма ограничен, в спортивных, промтоварных и охотничьих магазинах продавались складные шарнирные с разводной рукояткой ножи типа «лиса», складные ножи с фиксатором клинка в раскрытом положении и складные шарнирно-рамочные ножи. Они находились в свободном гражданском обороте (который ограничивался только малым объемом их производства), не имели номеров для регистрации, на рукоятках была выштампована государственная цена, но тем не менее криминалистической экспертизой они признавались холодным оружием, относящимся к категории складных охотничьих ножей, а их владельцы привлекались к уголовной ответственности за незаконное ношение (факту приобретения и сбыта правовая оценка не давалась). Жалобы добросовестных владельцев, не имевших умысла на правонарушение, отклонялись судами на основании тезиса «незнание закона не освобождает от ответственности», хотя в данном случае судьбу осужденных определял не столько закон, сколько экспертное заключение, вынесенное на основе ведомственных методик, носивших в то время гриф ограниченного распространения и неизвестных не только «простым» гражданам, но и многим следователям, прокурорам и судьям.

В начале девяностых годов с развитием частного предпринимательства в коммерческих ларьках появились складные автоматически и вручную раскрывающиеся ножи с фиксатором клинка, ножи с двойной рукояткой типа «бабочка», которые по экспертным методикам того времени относились к категории холодного оружия. Тем не менее, по причинам, о которых можно только догадываться (впрочем, с высокой долей вероятности), они беспрепятственно производились в многочисленных кооперативах, привозились из- за границы, не встречая препятствий на таможне, и свободно выставлялись на магазинные прилавки. Одна из таких моделей – нож «Австралийский крокодил» широко рекламировался в прессе, в частности, в газете «Совершенно секретно»: «Нож на все случаи жизни. Он пригодится Вам в походе и на охоте, на рыбалке и в быту. Острое, как бритва, лезвие из нержавеющей стали. Стопор для безопасности лезвия. Индивидуальный номер на каждом ноже. Удобный футляр, который крепится на поясе. Всего за 7999 рублей (неденоминированных – Д. К.). Можно заказать по почте наложенным платежом».

В 1994 году ростовчанин К., находясь в командировке в Москве, поддался на рекламу и купил такой нож, который использовал для нарезки хлеба и колбасы. Но при проверке документов и досмотре личных вещей милицией нож был обнаружен, изъят, а в отношении К. возбудили уголовное дело. Его доводы о том, что «крокодилы» и «бабочки» свободно продаются повсюду, в том числе и прямо напротив отделения милиции результатов не возымели, так же, как и многочисленные жалобы во все инстанции, вплоть до Генерального прокурора. Следствие принимало в расчет только факт изъятия «крокодила» и заключение эксперта о признании его холодным оружием по типу охотничьих ножей.

К. предъявили обвинение, он несколько раз был вынужден приезжать в Москву в связи с чем понес материальные расходы и уже готовился к неотвратимо приближающемуся суду. Получив отвращение к любому оружию, он как-то рассказал сведущему лицу, что раздумал приобретать гладкоствольное ружье, хотя лицензию на его приобретение получил еще до печального инцидента с «крокодилом». Это изменило дело коренным образом, поскольку ст. 13 действовавшего в то время Закона «Об оружии» от 20.05.93 предусматривала, что холодное охотничье оружие может приобретаться гражданами, имеющими право на приобретение, хранение и ношение огнестрельного оружия, причем регистрации оно не подлежит. Очередная жалоба с дополнительной аргументацией привела к прекращению уголовного дела.

К. повезло. Но такого спасительного документа у основной массы добросовестных приобретателей «бабочек» и «крокодилов» не было, поэтому они безвинно оказывались подсудимыми, а затем и осужденными.

Еще в начале восьмидесятых автор настоящей статьи отмечал, что несмотря на отсутствие научно обоснованных методик, технико-криминалистическая оценка экспертом предмета преступления предопределяет правовую оценку следствия и суда, что является недопустимым. Тем более, что ни один технико-криминалистический критерий относимости предмета к оружию (ни размер, ни прочность, ни удобство удержания) не определяет его истинной опасности. В криминалистической литературе прошлых лет А. Н. Самончик считал необходимой для оружия минимальную длину клинка в 9 или даже 8 сантиметров, а М. А. Летуховский и А. Г. Самарин, исходя из расстояния от поверхности грудной клетки до сердца взрослого человека, определяли ее в 6,5 см.1 Впоследствии Федеральный закон «Об оружии» от 13 ноября 1996 года запретил оборот на территории России автоматических и инерционных ножей с длиной клинка и лезвия более 90 мм, а Приложение 2 к «Методике экспертного решения вопроса о принадлежности предмета к холодному оружию» установило 90 мм и качестве предельного минимального размера для клинков охотничьих ножей общего назначения, то есть относящихся к категории холодного оружия. Однако автору известен случай убийства, совершенного ударом в сердце «безобидным» перочинным ножом с длиной клинка менее пяти сантиметров. В другом случае самодельный стилет, которым были нанесены проникающие ранения грудной клетки потерпевшего был не признан оружием вследствие… недостаточной прочности клинка. Традиционное оружие зоны, которым совершается большинство убийств в местах лишения свободы – заточка, представляет из себя заостренный металлический штырь или косой отрезок железного листа, обмотанный с тупого конца тряпкой, и удобством удержания не отличается.

Иными словами, экспертное признание предмета оружием и его реальная способность выполнять функции оружия отнюдь не всегда совпадают. Дело в том, что хотя в многочисленных классификациях холодного оружия имеется разделение его на военное, охотничье и криминальное, криминалистическая экспертиза не делает различий между первой-второй и третьей категориями, а исходит из требований к военному и охотничьему оружию – которое должно, не утрачивая боевых качеств, применяться многократно, поражать в рукопашном бою боеспособного, облаченного в армейскую амуницию, а возможно и средства защиты, солдата противника либо добивать крупных, нередко опасных животных, имеющих естественную защиту в виде плотной шерсти и прочной шкуры.

Криминальное же оружие может обладать совершенно другими характеристиками. В криминологическом смысле под оружием можно понимать любые предметы и вещества, которые позволяют однократно поразить незащищенную и неподготовленную к эффективной самообороне живую цель. Молоток, топор, серп, пестик от ступы, кухонный нож, шило, кипяток, кислота способны причинить серьезный ущерб здоровью человека или даже лишить его жизни. 63,5% спонтанно-ситуативных убийств и причинений тяжкого вреда здоровью совершаются с помощью кухонных ножей, еще 16,5% – с помощью топоров.

Бутылками и отрезками арматурных прутьев длиной 30- 40 сантиметров была вооружена толпа погромщиков, разгромивших московский рыночный комплекс «Царицыно», при этом убившая двух и искалечившая десятки человек.

Следует отметить, что далеко не всегда поражающие свойства и эффективность оружия адекватны тяжести совершенного преступления. Так, при захвате авиалайнеров в небе Америки преступники использовали безобидные офисные резаки для бумаги и картона, которые, тем не менее, позволили нейтрализовать и экипажи, и пассажиров. Это дает основание предположить, что субъективные свойства личности преступника (навыки, умения, твердость характера, воля, решительность) не только материализуются в выбранном оружии, но могут и восполнять его недостаточную эффективность. Очевидно, признание этого факта привело к тому, что в последнее время в Шереметьево-2 изымают у пассажиров даже маникюрные ножницы (Что, впрочем, не мешает террористкам- смертницам проникать на борт воздушных судов).

Практически всегда изымаемые колюще-режущие предметы подвергаются экспертному исследованию. При этом «конструктивное сходство с известными аналогами – образцами оружия» являлось, на наш взгляд определяющим в экспертной оценке до недавнего времени. Аналогами разрешенных моделей служили охотничьи ножи, образцами неразрешенных – штыки, кинжалы, иное боевое и криминальное оружие. При этом различие форм и конструкций «легального» и «противоправного» оружия было настолько очевидным, что отличить их мог не только профессиональный криминалист, но и обычный любитель оружия.

С 1998 года, когда была принята упомянутая выше «Методика…» положение изменилось. Складные ножи (в том числе и автоматически раскрывающиеся под действием пружины) с фиксатором клинка в раскрытом положении, которые на протяжении многих лет безоговорочно признавались холодным оружием по типу охотничьих ножей перестали признаваться таковым, так же, как и ножи- «бабочки».

Разрешенное и запрещенное перемешалось настолько, что разобраться в проблеме не сразу сможет даже профессионал. В оружейном магазине продаются иностранные боевые ножи «Combat”, «Commando» и другие, которые вписываются почему-то в охотничий билет, при этом «Сommando» – оружие британских десантников не имеет номера и регистрируется обезличенно.

Исследователи данной проблемы (С. А. Вахрушев и С. А. Гонтарь) совершенно правильно и своевременно поставили вопрос о кризисе криминалистической сертификации ножей в качестве холодного оружия либо изделий хозяйственно-бытового назначения. Вследствие отсутствия четких критериев и использования искусственных, не отражающих существо предмета параметров («степень прогиба обуха клинка», «достаточность поражающих свойств», «угол острия» и т. п.) оказались полностью размытыми границы между ножами признанными оружием и непризнанными таковым.

Произошло это вследствие того, что экспертная оценка по конкретным уголовным делам заменена централизованной экспертной оценкой, осуществляемой Экспертно-криминалистическим центром МВД России при сертификации конкретных образцов. В соответствии с примечанием к п. 6.12. «Методики…»: «При формулировании резюмирующей части заключения и выводов исследований и экспертиз холодного оружия по конкретным уголовным делам в обязательном порядке учитываются результаты сертификационных криминалистических испытаний соответствующих образцов. При несовпадении выводов по исследованию конкретного предмета с результатами сертификационных испытаний соответствующего образца, специалист или эксперт должен изложить в своей справке или заключении мотивированные причины такого расхождения, как это делается при проведении повторной экспертизы».

Иными словами, решение ЭКЦ, по существу предопределяет выводы экспертиз по всем уголовным делам, связанным с ранее сертифицированным предметом, то есть подмена экспертной оценкой оценки правовой приняла общероссийский масштаб. Больше того, ЭКЦ фактически превратился в орган, определяющий правовой режим холодного оружия, а иногда и создающий новые правовые категории! Именно такой прецедент вытекает из следующего экспертного вывода: «представленный на экспертизу (исследование) нож зарубежного производства (арт. РК-934, страна изготовления и фирма-производитель неизвестны) является складным ножом инерционного действия хозяйственно-бытового назначения. Указанная модель ножа прошла обязательную сертификацию (информационный листок к протоколу сертификационных криминалистических испытаний ЭКЦ МВД России № 3835-20 С-816 от 05.09.1997 г.) и ее оборот на территории России в соответствии ст. б Закона „Об оружии" запрещен».

Термин «запрещенное к обороту изделие хозяйственно-бытового назначения» – революция в логико-семантическом создании понятий и наглядный пример выхода экспертного учреждения за пределы своей компетенции: корректировки закона в сторону его либерализации, а точнее, искажения его смысла. Ведь если законодатель запрещает оборот автоматических и инерционных ножей с длиной клинка и лезвия свыше 90 мм, то следовательно, правовым последствием нарушения этого запрета должно быть привлечение виновного к уголовной ответственности по статье 222 ч. 4 УК РФ. А это возможно только в том случае, если эти ножи относятся к категории оружия!

Размывание технико-криминалистических и правовых понятий ведет к деформации общественного сознания в рассматриваемой сфере и фактическому пренебрежению юридическими запретами, подтверждением чего является пример, приведенный в начале настоящей статьи. Причем пример этот не единичен.

Комитет народных художественных промыслов, мастерские декоративно-прикладного искусства «ЛиК» в Златоусте производят высокохудожественные, отделанные золотом, серебром, дорогим деревом ножи, украшенные гравировкой кортики, мечи, палаши, кинжалы, сабли. Но эти произведения ювелирного искусства имеют твердость клинка от 47 до 56 НКС что значительно превышает минимальный для экспертной оценки оружия предел (42,45 НКС). Бутик-Златоуст-мастерская-«Практика» предлагает к продаже через интернет столь же богато изукрашенные кортики. Для этого достаточно послать заявку, подписать присланный по почте договор, оплатить в любой форме 50% стоимости и ждать курьера с заказом. О каких-либо разрешительных формальностях речи не идет. Получается, что редкое и дорогое оружие, в отличие от обычного, находится в свободном обороте!

На столь ненормальное положение обратили внимание уже не только специалисты, но даже журналисты.

«Во-первых, стремительно прогрессирует тенденция к сближению элитного художественного оружия и оружия для реального использования; во-вторых, абсолютно размылась граница между дозволенным и недозволенным клинковым оружием»,- пишет интернетовская газета «Вести». Далее автор говорит о том, что если ввезти в Россию любое подобие холодного оружия – сувенирную финку из Хельсинки или копию рыцарского кинжала из Праги практически невозможно, то внутри страны свободно реализуются выполненные из превосходных сталей вполне убойные ножи.

Изложенное выше убедительно свидетельствует о необходимости ликвидации многочисленных противоречий в правовой и криминалистической оценке оружия. Радикальное решение состоит в переносе центра тяжести данной оценки из экспертной сферы в юридическую.

При криминологическом подходе к данной проблеме окажется, что интерес представляет не столько формальное отнесение (или неотнесение) предмета к категории оружия, сколько возможность предотвращения преступлений, совершаемых с применением как оружия в криминалистическом смысле, так и предметов, используемых в качестве оружия и повышающих общественную опасность совершаемых посягательств. Наиболее эффективно добиться этого можно, используя то обстоятельство, что совершению преступления предшествует изготовление, приобретение, сбыт и ношение орудия посягательства. Привлечение виновного к уголовной ответственности за эти действия позволяет предотвратить преступление уже на стадии приготовления.

Широкое использование в криминальных целях инструментов, хозяйственного инвентаря, кислот, горючих жидкостей и тому подобных «безобидных» вещей требует новых возможностей для предотвращения посягательств, совершаемых и с предметами, не относящимися к категории оружия.

Так, по материалам Волгоградской лаборатории судебной экспертизы Министерства юстиции РФ за 1996 – 2000 годы 79% исследованного холодного оружия выполнено самодельным способом. Среди самоделок лидируют ножи типа охотничьих – 53,2%, затем следуют автоматически раскрывающиеся ножи с фиксатором клинка – 34%, и нунчаки – 12,8%.

Нами при изучении уголовных дел, связанных с незаконным оборотом оружия в 1998 – 2001 годах в Ростовской области установлено: холодное оружие являлось предметом преступления в 32,8% случаев. По структуре это самодельные ножи – 32%, самодельные нунчаки – 32%, охотничьи ножи заводского изготовления – 14%, самодельные кастеты – 14%, штык-ножи – 9%, самодельные дубинки, кистени и шашка по 4,5%.1

«Крокодилы», «бабочки», пружинные и инерционные ножи, многие самоделки в соответствии с новой «Методикой…» как по мановению волшебной палочки перестали считаться оружием, однако не потеряли удобства ношения, возможностей для нанесения телесных повреждений и не перестали быть излюбленным оружием хулиганов и дебоширов. Опытные преступники-рецидивисты вообще избегают носить запрещенное оружие, пользуясь опасными бритвами, велосипедными цепями, шилами, заточенными спицами и отвертками. Члены организованных преступных группировок «новой волны» возят в машинах бейсбольные биты и заряженные охотничьи ружья, приобретенные на законном основании, причем преследуют цели вовсе не спорта и охоты.

В то же время телевизионный канал РТР рассказал о художнике, изготавливающем и продающем на Арбате копии оружия первобытного человека: булавы, палицы, каменные топоры, каменные ножи. Все его изделия имели явно декоративный вид и даже внешне не годились для охоты не только на саблезубого тигра, но даже на зайца. Тем не менее экспертиза признала предметы холодным оружием, а суд, согласившись с таким выводом, осудил художника к трем годам лишения свободы условно. К слову сказать, аналогичные меры наказания нередко назначаются за ношение боевых гранат или пистолета с патронами!

Поэтому автор давно предлагал отказаться от криминалистического деления средств поражения на собственно оружие и предметы, используемые в качестве оружия, но к категории такового не относящихся, перейдя к криминологическому пониманию оружия. Для этого следует:

1. Признавать предмет оружием по факту его применения с установлением повышенной санкции за вооруженное преступление.

2. Ввести в уголовное законодательство понятие «опасные предметы», охватывающее изделия хозяйственно-бытового, спортивного или технического назначения, которые по своим конструктивным и физико-химическим свойствам могут быть использованы для эффективного нанесения телесных повреждений.

Ношение опасных предметов в местах и при обстоятельствах явно не соответствующих их целевому назначению должно влечь административную ответственность в виде ареста до 15 суток. Те же действия с целью совершения преступления, или совершенные лицами, судимыми за насильственные преступления и хулиганство, а также совершавшими административные правонарушения насильственного характера либо связанные со злоупотреблением алкоголем или употреблением наркотиков, а также состоящими на учете в органах внутренних дел как члены ОПГ, должны наказываться в уголовном порядке и влечь санкции в виде 3-5 лет лишения свободы.

Такой подход позволяет отказаться от экспертной оценки факта «запрещенности» или «разрешенности» оружия. Определение вида оружия и его правовая классификация может осуществляться должностными лицами органов внутренних дел, следователями и судьями на основе общекриминалистических познаний с помощью стандартизированных классификационных справочников и альбомов оружия. Криминалистическая экспертиза может назначаться лишь для определения исправности оружия.

Следует помнить, что оружие и опасные предметы представляют угрозу обществу не сами по себе, а лишь в соединении с личностью криминальной направленности. Поэтому ответственность за их оборот должна быть дифференцирована, в зависимости от характеристики личности владельца.

Однако законодатель пошел по иному, совершенно неприемлемому и вредному пути. ФЗ от 8.12.2003 года декриминализировал незаконное изготовление и ношение холодного оружия, по существу ликвидировав возможности двойной превенции статьи 222 УК РФ.

Декриминализированным мог быть лишь оборот сюрикенов (известные по азиатским кинобоевикам «звезды ниндзя») и бумерангов (ст. 6 п. 4 Федерального закона «Об оружии»). Столь экзотическое метательное оружие для совершения преступлений на территории России не используется, да и вряд ли может быть использовано вследствие необходимости предварительных многолетних тренировок и меньшей эффективности, чем гораздо более доступные предметы и инструменты. Это же касается духовых трубок, томагавков и дротиков (в тысячах изученных автором за 30 лет уголовных дел и приговоров ни один подобный предмет не встречался).

3. Правовой режим метательного оружия

Метательное оружие – это оружие, предназначенное для поражения цели на расстоянии снарядом, получающим направленное движение при помощи мускульной силы человека или механического устройства (луки, арбалеты, духовые трубки, метательные ножи, сюрикены, бумеранги, томагавки и т. п.). Обращение с метательным оружием требует серьезной, часто многолетней (духовые трубки, сюрикены, томагавки) подготовки. В руках неподготовленного человека они не более опасны, чем обычные хозяйственные предметы. Метанию ножа обучают военнослужащих специальных подразделений, высказывались предложения выделить эту прикладную разновидность рукопашного боя в отдельный вид спорта. Владению другими видами перечисленного метательного оружия в России и на прилегающих территориях не обучают. Поэтому для криминальных целей метательные ножи, томагавки, бумеранги и т. п. практически не используются.

Очень опасным метательным оружием являются луки и арбалеты, позволяющие бесшумно поразить человека на дистанции до 150 и более метров. Случаи использования луков и арбалетов в криминальных целях в настоящее время носят единичный характер, но они имеются, и игнорировать это обстоятельство нельзя.

Так, в Новосибирске было совершено покушение на коммерческого директора фирмы «Россиб-фармация» С. Когда бизнесмен, выйдя из супермаркета, подошел к своему автомобилю, ему в спину попала стрела из арбалета, которая пробила тело навылет, по счастью не затронув жизненно важных органов. В Японии неизвестный обстрелял из арбалета дом главы секретариата министерства юстиции. Заключенные тулунской тюрьмы при побеге применили самодельный лук со стрелой из заточенного электрода, тяжело ранив охранника.

Мало кому, кроме экспертов-криминалистов, известно, что спортивные луки используются для стрельбы на 165 метров и по силе натяжения тетивы подразделяются на три группы: 22,7 кг, 29,5 кг и 36,3 кг. Все они относятся к категории метательного оружия. Луки для отдыха и развлечений не являются метательным оружием, если имеют усилие натяжения от 5 до 14 килограммов и конструкцию стрелы, исключающую ее проникновение в сухую сосновую доску более, чем на 8 миллиметров. Арбалеты по силе натяжения тетивы разделяются на две группы: с усилием натяжения до 20 килограммов и свыше 20 килограммов. Первые относятся к категории предметов, конструктивно сходных с метательным оружием и предназначенных для активного отдыха, они находятся в свободном гражданском обороте и не являлись предметами преступления, предусмотренного частью 4 статьи 222 УК.

Луки и арбалеты с усилием натяжения тетивы свыше 20 килограммов относятся к метательному оружию. Их продажа в Москве осуществляется только членам спортивного клуба арбалетчиков, в городах, где такие клубы отсутствуют,- по письмам руководителей спортивных организаций. Луки с усилием натяжения свыше 14 кг и арбалеты с усилием натяжения тетивы свыше 20 кг могут храниться и использоваться лишь на спортивных объектах (в тирах, на стрельбищах, в спортклубах и т. п.), за исключением хранения и использования для проведения научно-исследовательских и профилактических работ, связанных с обездвиживанием и инъецированием животных (ст. 6 Федерального Закона «Об оружии»).

Разграничение луков и арбалетов по силе натяжения тетивы может осуществляться на основе паспортных данных, либо на основе экспертного заключения.

Ношение метательного оружия с нарушением установленных правил обоснованно влекло уголовную ответственность по ч. 4 ст. 222 УК РФ. Но Федеральным законом от 8.12.2003 года эти действия были декриминализированы.

4. Правовой режим боеприпасов

Огнестрельное оружие не может использоваться по прямому назначению без средств ведения огня. Пистолет, винтовка, автомат способны раскрывать заложенные в них конструктивные особенности и проявлять свои тактико-технические характеристики только при стрельбе. Стрельба же есть взаимодействие оружия и патронов.

Это взаимодействие имеет и историко-технический характер. Благодаря открытию пороха стал возможен сам факт появления огнестрельного оружия. Его совершенствование связано с заменой фитильного способа воспламенения заряда искровым, который впоследствии оказался вытесненным более совершенным капсюльным воспламенением; с появлением унитарного патрона; с изобретением бездымного пороха и т. д.

Оружие и боеприпасы связаны между собой очень тесно. Используя разные боеприпасы в одном и том же оружии, можно изменять его поражающие возможности. В частности, отмечалось, что «с развитием оружейной техники границы разных типов охотничьих нарезных ружей отчасти сглаживаются. Например, современный охотничий карабин при подборе соответствующего заряда и пули может служить то малопульной винтовкой, то карабином и даже нитроэкспрессом».

Часто новый тип оружия создается под хорошо зарекомендовавший себя патрон. Известны и обратные примеры, когда специфика поставленных перед конструкторами задач обуславливает одновременную разработку принципиально нового патрона одновременно с новой моделью оружия, при этом оружие и патрон в совокупности называют комплексом. Так, малогабаритный специальный пистолет МСП был сконструирован под специальный бесшумный патрон «СП-3»,1 в совокупности они получили название комплекс «Гроза».

Термин «комплекс», применительно к системе «оружие-боеприпасы» удачно отражает суть того обстоятельства, что по отдельности элементы этой системы не могут использоваться ни в боевых, ни в спортивных, ни в охотничьих, ни в криминальных целях. Несмотря на это, значимость составляющих комплекса неодинакова.

Оружие, как правило, рассчитано на многократное применение и многолетнюю эксплуатацию, оно обладает большей стоимостью, может служить предметом коллекционирования, использоваться для психологического воздействия, тренировок, т. е. имеет самостоятельную значимость. Боеприпасы же представляют собой расходный материал – они одноразовы, несоизмеримо дешевле и самостоятельной (без оружия) значимости не имеют.

В гражданском законодательстве существует понятие главной вещи и принадлежности, предназначенной для ее обслуживания и связанной с ней общим назначением. Абстрагируясь от гражданско-правового содержания данных терминов, можно отметить, что в комплексе «оружие-боеприпасы» оружие выступает в качестве главного предмета, а боеприпасы в качестве принадлежностей, обеспечивающих его функционирование.

Поскольку принадлежности всегда сопутствуют главной вещи, незаконное владение оружием сопряжено с незаконным владением боеприпасами. В свою очередь, факт незаконного хранения и – ношения боеприпасов, как правило, свидетельствует о наличии у виновного незаконно хранимого оружия. Поскольку оружие, как правило, скрывается более тщательно, в практике нередки случаи, когда органам дознания удается обнаружить только боеприпасы.

С учетом изложенного представляется вполне обоснованным уголовно-правовой запрет на незаконный оборот не только орудия, но и боеприпасов. До недавнего времени вопрос о разграничении терминов «боеприпасы» и «патроны» не вставал, в силу достаточной разработанности вопроса. Очень часто их употребляют, как синонимы. Патрон – это боеприпас, в котором имеются все элементы, необходимые для производства выстрела: пуля, пороховой заряд и капсюль-воспламенитель. Хотя патрон есть только одна из разновидностей боеприпасов, наряду со снарядами, торпедами, минами, авиабомбами и т. п., но когда речь идет о ручном стрелковом оружии, то совершенно очевидно, что боеприпасами к нему являются именно патроны. Можно с уверенностью говорить, что хотя далеко не всякий боеприпас является патроном, почти любой патрон (кроме специальных неубойных) является боеприпасом.

Применение правовых норм по делам, связанным с оружием и боеприпасами, практически всегда преломляется через экспертную оценку вещественных доказательств. Долгое время судебно-следственная и экспертная практика были согласованы и не противоречили друг другу, поскольку находились в едином правовом пространстве.

С 1961 по 1996 год, в период действия Уголовного кодекса РСФСР, по правовому режиму оружие и боеприпасы подразделялись на две категории: гладкоствольное оружие и боеприпасы к нему; нарезное оружие и боеприпасы. Поскольку диспозиция статьи 218 УК РСФСР исключала гладкоствольное охотничье оружие из числа предметов предусматриваемого данной нормой преступления, под действие уголовного закона подпадало только последнее.

В рассматриваемый период совершение вооруженных преступлений было редкостью (0,01-0,02% в структуре преступности), при этом наиболее часто в незаконном обороте встречались обрезы гладкоствольных охотничьих ружей, малокалиберные (5,6 мм) винтовки и карабины спортивного и охотничьего назначения, ре же – боевое оружие: винтовки и карабины калибра 7,62 мм или обрезы из них, пистолеты и револьверы.

Соответственно, наиболее часто объектами экспертных исследований и предметами преступления становились спортивно-охо1 ничьи патроны калибра 5,6 мм, которые однозначно признавались боеприпасами. За ними следовали револьверно-пистолетные патроны отечественного производства калибров 7,62,9, реже 5,45 мм, Достаточно редко (по крайней мере на территории Северо-Кавказского региона) вещественными доказательствами становились патроны к нарезному охотничьему оружию – калибров 7,61 («Лось-4»), 8,2 («К0-8,2»), 9 мм («Медведь»). Все они также признавались боеприпасами.

Широко распространенные патроны к гладкоствольным охотничьим ружьям (заводского и самодельного производства), являясь принадлежностью к главному предмету, выпадающему из сферы уголовно-правового запрета, напротив, боеприпасами не признавались. Такая практика сохранялась даже тогда, когда эти патроны являлись принадлежностью обрезов охотничьих ружей, которые оружием признавались.

В единичных случаях приходилось встречаться с фактами самодельного изготовления иных видов патронов и взрывных устройств. Так, члены действовавшей в семидесятые годы в Ростове-на-Дону и получившей широкую известность банды братьев Толстопятовых («Фантомасов»), изготовили самодельные патроны к самодельным же автоматам калибров 5,6 и 7,98 мм, а так же 8 самодельных ручных гранат. И патроны, и гранаты, как экспертами, так и судом признаны боеприпасами.

С введением в действие с 1 января 1997 года Уголовного кодекса Российской Федерации, уголовно-правовая оценка гладкоствольных охотничьих ружей изменилась – статья 222 включила их в число предметов незаконного оборота, соответственно, преступным стало и незаконное обладание патронами к этому виду оружия. Такое решение законодателя вполне адекватно отвечало изменению криминальной обстановки в стране, в частности резкому росту вооруженной преступности и широкому использованию гладкоствольных ружей для совершения тяжких преступлений. Шаг в обратном направлении, предпринятый ФЗ от 8.12.2003 года, напротив – противоречит современной криминальной обстановке и тому месту, которое занимают гладкоствольные ружья в структуре орудий вооруженных преступлений.

За последние годы изменилась и номенклатура боеприпасов, находящихся в незаконном обороте.

Так, в ходе изучения уголовных дел о незаконном обороте оружия и совершении вооруженных преступлений, рассмотренным районными и городскими судами Ростовской области в 1997-2001 гг. установлено, что в качестве вещественных доказательств проходили 116 патронов. Основную массу составили боевые патроны – 259 шт. (48,3%). По номенклатуре это патроны 5,45 мм к автомату «АК-74» – 104 шт.(78,8%),9-мм пистолетные к «ПМ»,- 48 шт. (18,5%) и единичные экземпляры других: два 7,62 мм пистолетных патрона к «ТТ», два автоматных 7,62 к «АК», один винтовочный 7,62 к «СВД».

На втором месте спортивно-охотничьи патроны калибра 5,6 мм – 210 шт. (39,2%), затем следуют охотничьи патроны к гладкоствольным ружьям – 67 шт. (12,5%). Сходные закономерности отмечаются и при изучении гораздо большего массива изъятых патронов.

Так, при изучении 189 суточных сводок о преступлениях, совершенных в Ростовской области за период с августа 2000 года по февраль 2001 года установлено, что за это время органами милиции изъято из незаконного оборота 15048 патронов.

Основную массу (63,3%) составляют патроны к автоматам калибров 5,45 и 7,62 мм, находящимся на вооружении Российской армии и являющимся основным стрелковым оружием, используемым в боевых действиях в «горячих точках».

На втором месте (23,9%) – спортивно-охотничьи малокалиберные патроны 5,6 мм.

На третьем (11,4%) – патроны к гладкоствольному охотничьему оружию, среди них лидирует 16-й калибр – 603 шт. (3,89%), затем следует 12-й – 564 шт. (3,64%), лишь 41 шт.(0,26%) относится к 20 калибру.

Патронов к нарезному охотничьему карабину «Сайга» изъято 89 шт. (0,5%).

Патроны к пистолетам и револьверам изымались в единичных случаях, причем боеприпасы к давно снятому с вооружения пистолету «ТТ», получившему распространение в криминальной среде; значительно преобладают в незаконном обороте над штатными патронами к боевому оружию Российской армии и силовых структур – пистолету «ПМ». Минимальное число патронов к гражданскому оружию – пистолету «ИЖ-71» объясняется их относительно малой распространенностью и свидетельствует о более строгом режиме сохранности. Патроны к давно устаревшему «Нагану» в настоящее время являются достаточно редкими и в обороте представлены, как правило, спортивными вариантами.

В числе «иных» – 13 патронов к газовым пистолетам, 7 пистолетных редкого в России калибра 6,35 мм, 3 имитационных, 3 крупнокалиберных пулеметных, 17 не идентифицированных. На фоне отмеченной выше неблагоприятной динамики вооруженной преступности и незаконного оборота оружия и боеприпасов, тем неожиданнее выглядит новая концепция экспертной оценки боеприпасов. Ее теоретическое обоснование было произведено А. Устиновым, который пришел к заключению, что «слово „боеприпасы" принадлежит военной лексике… Поэтому из числа всех патронов к боеприпасам принадлежат только военные патроны, т. е. патроны, предназначенные для стрельбы из военного оружия. Остальные патроны к боеприпасам не принадлежат». Развивая данную мысль, и исходя из посылки, что боеприпасы – промышленные изделия военного назначения, автор делает второй, столь же спорный вывод о том, что самодельных боеприпасов не бывает.

Приведенные умозаключения противоречат устоявшейся экспертной и судебной практике, относившей к боеприпасам все виды патронов, независимо от способа изготовления. Устойчивым валяется словосочетание «охотничьи боеприпасы», которым обозначаются патроны для охотничьего оружия и элементы для их снаряжения. Однако, оставаясь в теоретическом поле, спорное мнение А. Устинова играло позитивную роль, ибо давало поводы к дискуссии, без которой наука не может развиваться.

Но выработанная на его основе концепция Федерального центра судебной экспертизы при Министерстве юстиции России, определяющая результаты экспертных исследований в подчиненных экспертных учреждениях, формирует неправильную и вредную экспертную практику, так как противоречит закону, руководящим разъяснениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации, а также современному состоянию и тенденциям развития вооруженной преступности и способствует освобождению от уголовной ответственности лиц, представляющих значительную опасность для общества и государства.

Так, в рецензии РФЦСЭ при МЮ РФ от 10.04.2002 г. № 68/9-7 на экспертные заключения экспертов Южного регионального центра судебной экспертизы которыми самодельно изготовленные и охотничьи патроны обоснованно, в соответствии с Законом «Об оружии» отнесены к категории боеприпасов, такое решение признается неправильным. В основу подобной позиции положена принятая Научно-методическим Советом РФЦСЭ методика, в соответствие с которой критерием отнесения (или неотнесения) патронов к боеприпасам, служит их целевое назначение.

Вполне понятно, что никакая ведомственная методика не может противоречить закону, а тем более «поправлять» его. Одного этого факта достаточно для того, чтобы дезавуировать, как незаконные, и упомянутую выше рецензию и методику в целом. Но устойчивость неверной позиции РФЦСЭ и ее исключительный вред для дела борьбы с преступностью заставляет проанализировать все ошибки и несуразности упомянутой концепции.

Она базируется на ГОСТе В 20313-74 «Боеприпасы. Основные понятия термины и определения» принятом Государственным комитетом стандартов Совета Министров СССР от 28 ноября 1974 г. № 2625 с установленным сроком действия с 01.07.1976 г. до 01.07.1981 года и последующим продлением в 1982 году.

Это документ другой исторической эпохи, когда не существовало понятий ни служебного, ни гражданского оружия и соответствующих боеприпасов, а рынок охотничьего оружия был крайне ограничен.

Характерно, что правовое определение боеприпасов в тот период отсутствовало, в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 20 сентября 1974 года № 7 «О судебной практике по делам о хищении огнестрельного оружия, боевых припасов или взрывчатых веществ, незаконном ношении, хранении, приобретении, изготовлении или сбыте оружия, боевых припасов или взрывчатых веществ и небрежном хранении огнестрельного оружия» оно тоже не конкретизировалось, разъяснялось только, что боевые припасы могут быть как заводского производства, так и самодельные (п. 2). Тем не менее, с ограничительными подходами к экспертной оценке боеприпасов сталкиваться не приходилось, несмотря на существование упомянутого выше ГОСТа, из чего следует, что канонизируемый нынче ГОСТ не имел отношения к уголовно-правовой и экспертной оценке боеприпасов в том контексте, который придается ему РФЦСЭ много лет спустя.

Упомянутый ГОСТ действительно регламентировал понятие боеприпасов в военном смысле и не регламентировал понятие боеприпасов в иных смыслах – охотничьих, служебных, гражданских, что говорит только о том, что он имел узкую и строго определенную целевую направленность, но отнюдь не о том, что не охватываемые им патроны не могут считаться боеприпасами. (Так же, как отсутствие в Федеральном законе «Об оружии» правовой регламентации обо рота станкового стрелкового оружия, гранатометов, гранат, минометов, артиллерийских систем свидетельствует лишь, что данный закон не регламентирует их оборота, а не об изъятии перечисленных средств поражения из категории оружия как предмета уголовно-правового регулирования, хотя и такая явно ошибочная точка зрения была высказана в юридической литературе.

К тому же сфера действия ГОСТа достаточно четко определена им самим: «Настоящий стандарт устанавливает применяемые в науке, технике и производстве термины и определения основных понятий боеприпасов», которые «…обязательны для применения в документации всех видов, учебниках, учебных пособиях, наставлениях, руководствах, в технической и справочной литературе». На руководящую роль в экспертной и правоприменительной практике данный документ не претендует и претендовать не может. Потому что общественная жизнь и деятельность правоохранительных органов регламентируется не ГОСТами, ОСТами, ТУ и другими техническими регламентами, а Конституцией России, федеральными законами, уголовным и уголовно-процессуальными кодексами, постановлениями Правительства, другими подзаконными правовыми актами, в том числе Постановлениями Пленума Верховного Суда РФ.

В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 июня 1996 года № 5 «О судебной практике по делам о хищении и незаконном обороте оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ» конкретизируется понятие боевых припасов. Под ними предлагается понимать предметы вооружения и метаемое снаряжение, предназначенные для поражения цели и содержащие разрывной, метательный или вышибной заряды либо их сочетание…все виды патронов заводского и самодельного изготовления к различному стрелковому огнестрельному оружию, независимо от калибра, за исключением патронов к длинноствольному гладкоствольному охотничьему оружию и патронов, не имеющих поражающего элемента (снаряда-пули, картечи, дроби и т. п.) и не предназначенных для поражения цели (п. 3).

В подтверждение ограничительного толкования понятия боеприпасов подведомственные РФЦСЭ эксперты иногда приводят доводы, основанные на филологическом толковании рассматриваемых терминов: «Боеприпас состоит из двух слов (терминов) – боевой припас. У военных (см. ВЭС, словарь или ВЭ, энциклопедию) боевой припас – это средство выведения из строя живой силы противника и техники. Поэтому, если подходить строго к данному понятию, охотничьи патроны – это охотничьи припасы. А спортивные патроны – это спортивные припасы».

Привнесение филологического толкования в сферу правовых оценок вряд ли допустимо, ибо даже устоявшиеся термины порой содержат разную смысловую нагрузку. Скажем, тот, кто однозначно толкует «бой» как военный термин, означающий «организованное вооруженное столкновение подразделений, частей (кораблей), соединений» рискует оказаться в тупике при встрече с не менее устоявшимся словосочетанием «бой быков», не имеющим никакого отношения к военной лексике2.

Если же абстрагироваться от запоздалой абсолютизации технических стандартов и ограничительных филологических толкований терминов, а обратиться к Федеральному закону «Об оружии», то боеприпасами следует считать «предметы вооружения и метаемое снаряжение, предназначенные для поражения цели и содержащие разрывной, метательный, пиротехнический или вышибной заряды либо их сочетание» (ст. 1). Данное положение конкретизируется в Постановлении пленума Верховного Суда Российской Федерации № 5 от 12 марта 2002 года «0 судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств: „К категории боеприпасов относятся… все виды патронов к огнестрельному оружию, независимо от калибра, изготовленные промышленным или самодельным способом"» (п. 4).

Соразмеряя запоздалую на 28 лет абсолютизацию ГОСТА 1974 года с происшедшими в оружейно-технической и криминальной сферах изменениями, приходится констатировать, что они входят в вопиющее противоречие. Насыщение рынка конверсионным нарезным оружием привело к практическому стиранию граней между охотничьими и боевыми образцами. Охотничьи карабины «Сайга», «Тигр», «Вепрь» являются ничем иным, как незначительно переделанными автоматом Калашникова («АК»), снайперской винтовкой Драгунова («СВД»), ручным пулеметом Калашникова («РПК»). А карабин «СКС» поступает в продажу в качестве охотничьей модели «Архар» и вовсе без какой-либо переделки.

Патроны к охотничьим вариантам боевого оружия отличаются от боевых патронов крайне незначительно, или вообще не отличаются. Если исходить из целевой предназначенности, то тогда патрон 7,62 х 39 мм без стального сердечника должен быть признан боеприпасом, если входит в боезапас карабина «СКС», находящегося на вооружении военизированных формирований. И не признан таковым, если прилагается к тому же карабину, имеющему статус охотничьего оружия. Вполне понятно, что это абсурд.

Кроме того, за последние годы в России получили распространение нарезные охотничьи штуцера зарубежного производства, предназначенные для охоты на крупных африканских животных (слонов, носорогов, буйволов) – экспрессы и нитроэкспрессы. Патроны к ним отличаются исключительной мощностью, в несколько раз превышающей мощность боеприпасов к автоматам и даже винтовкам военных образцов.

Незаконный оборот таких патронов представляет значительную общественную опасность. Закрывать глаза на это обстоятельство и не признавать их боеприпасами – значит игнорировать криминальные реалии сегодняшнего дня и подменять оценку реальной вредоносности действий виновного формально-схоластическими умозаключениями, имеющими непонятную цель (Фактическое потворствование уголовно-преступным элементам автор не расценивает как умышленную цель критикуемой концепции).

Аналогичная картина наблюдается с оценкой служебных боеприпасов. Патрон 9х17 мм к служебному пистолету «ИЖ-71» на 1 мм короче стандартного патрона к пистолету Макарова и не имеет практически значимых отличий по убойности. Но если исходить из целевой предназначенности, то незаконные действия с ними (приобретение, хранение, ношение, сбыт) должны влечь разную экспертную и соответственно правовую оценку, что тоже не соответствует ни задачам борьбы с преступностью, ни логике, ни здравому смыслу.

Абсолютизация целевой предназначенности холодного оружия уже привела к разной экспертной и, соответственно правовой оценке ножей, не имеющих принципиальных различий в конструкции и равно пригодных для причинения телесных повреждений и смерти. В силу ряда причин с таким положением до изменения правовых норм приходится мириться, тем более что при непосредственном контакте причинить увечье и смерть можно любым предметом.

Но поражение живой цели на расстоянии возможно исключительно с помощью оружия. А огнестрельное оружие выполняет функции поражения исключительно с помощью боеприпасов. Разрывать экспертную и правовую оценку главных вещей и принадлежностей нет никаких – ни законных, ни логических оснований. Поэтому экспертные учреждения МВД России обоснованно признают боеприпасами и спортивные, и охотничьи, и служебные патроны, что позволяет привлекать к уголовной ответственности лиц, совершивших преступления, предусмотренные статьей 222 УК РФ.

5. Правовой режим взрывчатых веществ и взрывных устройств

Уголовный кодекс РСФСР 1960 года устанавливал ответственность за незаконное владение только боевыми припасами или взрывчатыми веществами. Взрывные устройства, которые представляют собой большую опасность, чем входящие в их состав взрывчатые вещества, не являлись предметами преступления, предусмотренного статьей 218 УК РСФСР. Во многом это объяснялось тем обстоятельством, что в криминальной практике 60-х – 70-х годов из взрывчатых веществ фигурировали только пороха и изредка – промышленная взрывчатка, а взрывные устройства встречались крайне редко, и то самодельного изготовления

Взрывчатые вещества сами по себе являются своеобразными «полуфабрикатами», ибо реализовать свои боевые возможности (взрывные свойства) они могут, лишь входя составной частью в конструкцию боеприпасов или взрывных устройств. Причем, это главная часть, без которой боеприпасы и взрывные устройства действовать не могут.

Но поскольку взрывчатые вещества являются главным составным элементом как боеприпасов, так и взрывных устройств, то в случае изъятия любого устройства, предназначенного для производства выстрела или осуществления взрыва, его относили к категории боеприпасов.

Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 29 марта 1991 года № 2 «О выполнении судами постановления Пленума Верховного Суда СССР № 7 от 20 Сентября 1974 года „О судебной практике по делам о хищении огнестрельного оружия, боевых припасов или взрывчатых веществ, незаконном ношении, хранении, приобретении, изготовлении или сбыте оружия, боевых припасов или взрывчатых веществ и небрежном хранении огнестрельного оружия"»1 предложил понимать под боеприпасами кроме патронов «артиллерийские снаряды, бомбы, мины, гранаты, боевые части ракет, а также изделия и взрывные устройства, снаряженные взрывчатым веществом и предназначенные для стрельбы из огнестрельного оружия или производства взрыва».

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 25 июня 1996 г. № 5 «0 судебной практике по делам о хищении и незаконном обороте оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ» относило к категории боевых припасов «артиллерийские снаряды и мины, военно-инженерные подрывные заряды и мины, ручные и реактивные противотанковые гранаты, боевые ракеты, авиабомбы и т. п.».

Аналогично решались эти вопросы в уголовно-правовой и криминалистической литературе. Теория уголовного права относила к боевым припасам патроны, снаряды, мины, бомбы, ручные гранаты, артиллерийские снаряды и мины, военно-инженерные подрывные заряды и мины, ручные, реактивные противотанковые гранаты, боевые ракеты, авиабомбы и т. п., артиллерийские снаряды, мины, бомбы и др.

Уголовный кодекс Российской Федерации 1996 г. расширил число предметов незаконного оборота оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ, добавив к этому ряду взрывные устройства. Соответственно встал вопрос о разграничении боеприпасов и взрывных устройств.

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 5 от 12 марта 2002 года «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ» разъясняется, что под взрывными устройствами следует понимать «промышленные или самодельные изделия, функционально объединяющие взрывчатое вещество и приспособление для инициирования (запал, взрыватель, детонатор и т. п.)», но при этом не называются критерии, отграничивающие их от боеприпасов.

На наш взгляд при выборе такого критерия следует исходить из неразрывной связи комплекса «оружие – боеприпасы». Боеприпасы используются только при помощи оружия и не могут применяться по назначению без него. Именно этот критерий использовался в Законе РФ «Об оружии» от 20 мая 1993 года: «Боеприпасы – это устройства или предметы, конструктивно предназначенные для выстрела из оружия соответствующего вида» (ст. 1 ч. 7).

Оружие и боеприпасы образуют взаимосвязанную систему, комплекс, отдельные элементы которого не могут использоваться ни в боевых, ни в спортивных, ни в охотничьих, ни в криминальных целях.

Хотя Федеральный Закон РФ «Об оружии» от 13 ноября 1996 года отказался от названного выше признака, сути дела это не изменило. Отличительной особенностью боеприпасов является то, что они всегда выстреливаются из оружия: пуля патрона – из пистолета, револьвера, винтовки, автомата, торпеда – из торпедного аппарата, снаряд – из артиллерийского орудия, противотанковая граната – из гранатомета и т. п. Именно такое понимание высказано и в некоторых учебниках уголовного права: «боевыми припасами служат устройства или предметы (снаряды, патроны, гранаты, мины и т. п.) конструктивно предназначенные для выстрела из оружия соответствующего вида».

При таком подходе артиллерийская мина, выстреливаемая из миномета, относится к боеприпасам, а противопехотная или противотанковая мина, устанавливаемая на местности – к взрывным устройствам. Граната к подствольному гранатомету является боеприпасом, а ручная граната – взрывным устройством. Авиабомбы и боевые части ракет суть взрывные устройства, доставляемые к цели с помощью транспортного средства – самолета или несущей части ракеты.

Проблема дифференциации боеприпасов и взрывных устройств в восьмидесятых годах перешла из теоретической в сугубо практическую плоскость, поскольку число криминальных взрывов террористической и общеуголовной направленности стало стремительно расти.

Так, в 1977 году в Москве было произведено три криминальных взрыва: в магазине, на улице и в вагоне метро, в результате которых убито семь и ранено около сорока человек.1 Это было исключительное событие, взбудоражившее, несмотря на отсутствие в то время гласности, всю страну. Преступники-террористы из «Армянской национальной армии» были установлены и расстреляны. Взрывные устройства того времени были крайне примитивными и собирались из подручных материалов. Так, самодельное ВУ, взорванное в метро, было изготовлено из чугунной кастрюли-гусятницы, набитой порохом «Сокол».

В девяностые годы прошлого века число криминальных взрывов в России стало измеряться сотнями: в 1992 г.- 350; в 1996 г.- 708; в 1997 – более 800. Направленность взрывов носила как адресный характер, так и характер общего террора.

В Москве с помощью самодельного радиоуправляемого взрывного устройства мощностью 400 граммов тротила было совершено покушение на префекта Южного округа и кандидата в вице-мэры Москвы Шанцева, который получил тяжелые ранения. Впоследствии прогремели взрывы в подземных переходах, на улицах и в других общественных местах, беспрецедентными по масштабам стали взрывы жилых домов в Каспийске, Буйнакске, Волгодонске, Москве. Основной ущерб при чудовищном теракте в Беслане так же принесли взрывы бомб и фугасов.

Следует иметь в виду, что статистика криминальных взрывов часто противоречива. Это объясняется тем, что в зависимости от квалификации взрыва (терроризм, заказное убийство, хулиганство, самоубийство и т. д.), он включается в отчетность того ведомства, в компетенцию которого входит его расследование (ФСБ, МВД), то есть каждое ведомство учитывает только «свои» взрывы. Так, по данным ФСБ России, за 2003 год совершено 635 взрывов, из них 210 – «с признаками терроризма». А вот по статистике МВД

России в том же 2003 году совершено 1370 взрывов, то есть более чем в два раза больше! В 2005 году совершено 710 криминальных взрывов, как терроризм квалифицировано 203 из них.

Переквалификация деяния, связанного со взрывом (например, со статьи 205 на статью 213 УК РФ), особенно если она связана с передачей дела из органа расследования одного ведомства в другое, также влечет изменения в статистике, при этом возможен двойной учет одного и того же преступления.

Единых – точных и выверенных статистических учетов не существует, не учитывается в статистике и конкретный характер криминального взрыва. Сущность каждого из них нивелируется общим обозначением: «Совершено преступлений с использованием взрывчатых веществ и взрывных устройств».

Анализируя даже столь несовершенную статистику, можно сделать вывод, что число криминальных взрывов в последние годы имеет тенденцию к росту, которую пока не может переломить наметившееся в 2005 году их снижение.

Динамика криминальных взрывов в России

Как видно из приведенных данных, в 2003 году число преступлений, совершенных с ВУ и ВВ выросло на 59,9%. При этом 713 (52%) преступлений совершены в Чечне. В этом же году в России совершено «рекордное» количество терактов – 561, из них 307 (54,7%) – в Чеченской республике. Уже в 2004 году в Чечне количество преступлений, совершенных с использованием всех видов оружия, взрывчатых веществ и взрывных устройств, снизилось на 56,3%. Аналогичное снижение произошло и в России.

Характерными чертами взрывного террора являются:

1) Взрывы многоквартирных жилых домов (Москва, Буйнакск, Каспийск, Волгодонск); 2) Взрывы во время проведения массовых мероприятий (Каспийск); 3) Взрывы с использованием автотранспорта, управляемого террористами-смертниками (Чеченская республика, Ингушетия, Северная Осетия, Дагестан); 4) Акты само подрыва в местах большого скопления народа (Москва: «Тушино», Манежная площадь, ул. Тверская); 5) Взрывы пассажирских самолетов (рейсы из Домодедово); 6) Подрывы железнодорожного полотна при прохождении поездов («Невский экспресс» Москва – Санкт-Петербург, район Кавминвод); 7) Взрыв в метрополитене Москвы; 8) Взрывы правительственных зданий или мест нахождения государственных деятелей (Дом правительства ЧР в Грозном, убийство на стадионе в Грозном 9 мая 2004 года Президента ЧР Ахмада Кадырова); 9) Минирование и взрывы помещений с заложниками (Концертный комплекс Норд-Ост в Москве, школа № 1 в Беслане).