Криминальная армалогия Корецкий Данил

Часть 3. ВООРУЖЕННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ И ЛИЧНОСТЬ ВООРУЖЕННОГО ПРЕСТУПНИКА. БОРЬБА С ВООРУЖЕННЫМИ ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ

1. Вооруженная преступность в системе криминального насилия

Под насилием принято понимать применение физической сил или принудительное воздействие на кого-то. Как правило, это слово несет негативную нагрузку, ассоциируясь с неправомерны ми действиями, агрессией и жестокостью.2

Между тем, к насилию прибегает гражданин для отражения нападения преступника, судебный пристав при исполнении судебного решения, военнослужащий при выполнении служебного долг сотрудники правоохранительных органов реализующие меры уголовно-процессуального, административного, уголовно-исполнительного принуждения и т. д. Принудительное воздействие (насилие) применяется государством или его органами для поддержания общественного порядка и общественной безопасности, защит прав и свобод граждан, обеспечения территориальной целостно и суверенитета страны.

Следует отметить, что во всех перечисленных случаях соответствующие действия не именуются насилием – для них находят более мягкие синонимы: осуществление права на необходимую оборону, выселение из незаконно занятого помещения, применение оружия, осуществление режима содержания в исправительном учреждении и т. д.

Даже среди специалистов мнения разделяются: И. Я. Козаченко и Р. Д. Сабиров считают, что понятие насилия должно охватывать и общественно-полезные, правомерные действия, а В. Г. Бужор, Л. Д. Гаухман и Р. А. Базаров полагают, что насилие не может быть законным, законным может быть лишь применение силы, потому насилие в уголовно-правовом смысле должно обязательно характеризоваться общественной опасностью.

Не вдаваясь глубоко в сущность данного спора, отметим, что в слове «насилие» априори заложен некий негативный оттенок, очевидно поэтому правомерное насилие, как правило, обозначается другими терминами, что однако, не меняет сути охватываемых ими явлений.

Дело осложняется тем, что понятие правомерности и неправомерности насилия нередко носит оценочный характер и определяется столь субъективными моментами, как политическая конъюнктура. Атаки захвативших пассажирские авиалайнеры арабских террористов на нью-йоркские небоскребы однозначно расценены мировым сообществом и официальным выразителем его мнения – Организацией объединенных наций, как противоправное насилие. Атаки военно-воздушных сил США на дворцы Саддама Хусейна в Багдаде, как и последующая военная операция «Шок и трепет», столь же единодушной оценки не получили, более того – оцениваются разными странами диаметрально противоположно.

Понятие насилия является многоплановым как по направленности, характеру, так и по содержанию. Наиболее привычным словосочетанием является термин «военное насилие», нередко говорят о политическом насилии, под которым понимают угрозу войны или военных действий, возможность применения экономических санкций и т. д. Отдельно употребляются такие обороты, как «силовое решение экономических проблем» или «давление на экономику», что по существу является ничем иным, как эвфемизмом словосочетания «экономическое насилие».

Субъектами применения перечисленных видов насилия являются государства, их блоки, межгосударственные союзы, это насилие макроуровня, которое является продолжением политики и опирается на собственные вооруженные силы, военную технику, военно-промышленные технологии и прочие составляющие военной мощи государства.

Существующая в мире система сдержек и противовесов долгие годы приводила к экономии насилия на макроуровне, позволить его себе могли только ядерные сверхдержавы. СССР и США прибегали к насильственному воздействию на другие государства в считанных случаях, хотя существование самой возможности такого воздействия помогало им решать ряд стратегических задач как внешнего, так и внутреннего характера.

Осуществление внутренней политики также трудно себе представить без использования властью насилия по отношению к тем, кто посягает на основы государственного строя, правопорядок, интересы общества и граждан. Сама возможность быстрого применения ответного адекватного насилия играет весьма существенную (если не основную) роль в превенции подобных посягательств.

Новое мышление, взявшее верх среди руководства СССР в середине восьмидесятых годов, при всей своей прогрессивности и ориентации на общечеловеческие ценности оказалось достаточно однобоким и по существу исключило эффективное насилие1 из политического арсенала государства. Отсутствие адекватного реагирования повлекло кровавые вспышки этнических и межреспубликанских конфликтов в Фергане, Нагорном Карабахе, Абхазии, резкий рост сепаратистских тенденций и в значительной степени способствовало распаду Советского Союза.

Однако дальнейшее развитие социально-политической жизни показало, что чем ниже готовность к применению эффективного насилия в Центре, тем выше она на низовом уровне. Пример криминально-анархического рабовладельческого анклава с крайне реакционной идеологией исламского толка, созданного при полном попустительстве и бездеятельности властей на территории Чеченской автономной республики стал хрестоматийным на многие десятилетия.

Формы и методы насилия, которые были распространены в этом очаге бандитизма и терроризма, отличались особой бесчеловечностью, цинизмом и жестокостью. Тесные ямы, в которых рабы содержатся в непереносимо-скотских условиях, запредельные и совершенно нереальные суммы требуемого выкупа, демонстративное, запечатлеваемое на видеопленку членовредительство, которым родственники побуждаются к выплате этих нереальных сумм, образуют особый историко-социальный феномен, который войдет в историю наравне с крематориями и фашистскими концлагерями смерти.

Бессилие Центра в «лихие девяностые» породило и менее наглядные, но не менее опасные для государственности последствия: фактическую свободу от общероссийских законов и государственного контроля в субъектах Федерации, что практически привело к разрушению управленческой вертикали и зарождению «ползучего сепаратизма», ставящего под угрозу единство Российской федерации. Неслучайно попытки президента восстановить эффективность системы управления с помощью института полномочных представителей первоначально натолкнулись на откровенное и решительное противодействие губернаторов – ситуация совершенно немыслимая в прошлые десятилетия.

Причем это совсем не значит, что отказ Центра от применения эффективного насилия способствовал избавлению граждан от гнета насильственных проявлений. Напротив, последние стали лавинообразно нарастать, реализуясь в самых разнообразных и неизвестных ранее формах.

Следует отметить, что вся история развития нашего государства сопровождалась массированным применением насилия к своим гражданам. Ю. М. Антонян аргументировано обосновывает мнение о том, что «Ленин и большевики после захвата власти развернули кровожадный террор против населения».1 Тот же автор справедливо замечает, что «Широкое распространение насилия в нашей стране связано с нравственным нездоровьем отдельных, но значительных групп людей, огрублением нравов. Оно говорит о болезненных процессах, затронувших различные сферы нашей жизни, о великом множестве конфликтов, больших и малых, которые разрешаются только варварскими способами, о душевных недугах, поразивших стольких людей, о грубейших просчетах в этическом воспитании, а во многих случаях и об отсутствии такого воспитания».2

«Воспитание» населения грубым ущемлением его прав и свобод сопровождало весь советский период российской истории. Печально известны и давно осуждены обществом массовые насильственные акции 20-х – 40-х годов: «раскулачивание», «расказачивание», принудительное объединение в колхозы, судебные и внесудебные репрессии.

Однако сейчас речь пойдет о менее известном замаскированном насилии последующих вполне благополучных лет, которое идеологически подавленное население и не воспринимало в качестве такового.

Так, демографы отмечают, что высокий процент смертности среди мужчин трудоспособного возраста наряду с неуемным пьянством объясняется тем, что мужское население с середины 60-х до начала 80-х «попросту надорвалось на «оборонке», «освоении Севера» и «стройках века».

Массовое привлечение городских жителей, в первую очередь инженерно-технических работников, студентов, других категорий интеллигенции, учащихся школ и техникумов против их воли к неквалифицированным и практически неоплачиваемым сельскохозяйственным работам, благоустройству территории, уборке улиц и т. д. под угрозой суровых дисциплинарных взысканий есть не что иное, как принудительное использование труда, в том числе и детского.

Призыв молодежи в отдаленные местности для службы в рядах Советской армии и Военно-морского флота на длительные сроки (три и четыре года, а впоследствии два и три года соответственно) при полном отсутствии социальных гарантий, правовой защищенности и в условиях воздействия факторов, стыдливо именуемых «тяготами службы» очень напоминает такую меру уголовного наказания, как ссылка.

Многолетнее ограничение населения в продовольственном, промтоварном, медицинском и лекарственном обеспечении, хорошо известное старшему поколению и обозначаемое нейтральным словом «дефицит» – затрудняло нормальную жизнедеятельность, уродовало человеческие отношения, подменяло истинные ценности мнимыми, искажало систему приоритетов в глазах подрастающего поколения.

Москвичам, а в последние годы и жителям других городов, хорошо известны перекрытия транспортных магистралей для проезда правительственных кортежей, из-за чего десятки тысяч людей нервничают, простаивая в «пробках» и опаздывая на работу, на поезда и самолеты. Население многих краев и областей привыкло к неудобствам, связанным с отключением в летний период горячей воды.

Перечисленные формы противоправного социального насилия против ни в чем не провинившихся граждан, по крайней мере не угрожали их жизни, здоровью, материальному благосостоянию и социальному статусу. Впоследствии интенсивность такого насилия возросла именно до уровня посягательств на эти основные жизненные ценности.

Обыденным явлением стали массовые невыплаты зарплат и пенсий, обрекающие людей на жалкое существование, деградацию, потерю здоровья, а то и на голодную смерть. Население целых регионов в зимнее время лишают тепловой энергии, что прямо ставит под угрозу их физическое существование.

Широко вошли в практику так называемые веерные отключения электроэнергии, влекущие нервные стрессы и сердечные приступы у застрявших в лифтах людей и еще более трагические последствия для больных, находящихся в этот момент на операционном столе.

Фактическое уничтожение денежных накоплений на сберегательных книжках, поставило на грань нищеты широкие слои престарелых и нетрудоспособных. «Обрушивание» рубля в 1998 году разорило десятки тысяч мелких и средних предпринимателей, разрушив формирующийся «средний класс» – становой хребет любого благополучного государства; повлекло волну самоубийств, убийств, вынужденную продажу жилья и другого имущества, заключение кабальных обязательств и тому подобные катастрофические последствия. Исследования показали, что последствием дефолта 1998 года стало снижение продолжительности жизни мужчин до 58 лет, вследствие чего Россия по этому показателю находится на одной ступени с Зимбабве.

Постоянное подорожание коммунальных услуг (которые фактически не оказываются вообще, или оказываются в ненадлежащем объеме и неудовлетворительного качества) множит ряды лиц,

неспособных их оплачивать и стоящих на грани потери жилья. Н пример, в Ростове-на-Дону пресса широко освещала ряд судебных процессов в результате которых «злостные неплательщики» выселялись из своих квартир в так называемый переселенческий фонд – неблагоустроенное ветхое жилье коммунального типа без удобств. Рост цен на авиационные и железнодорожные пер возки ограничивает права граждан на свободу передвижения разъединяет семьи, ослабляет родственные и дружеские узы.

Все происходящее полностью охватывается идеологизированным определением насилия советских времен: «применение определенным классом (социальной группой) различных форм принуждения в отношении других классов (групп) с целью приобретения или сохранения экономического и политического господства, завоевания тех или иных привилегий».

При этом страдающее и подвергающееся маргинализации население не разбирает, кто в данном конкретном случае осуществляет тот или иной вид насилия – правительство, Центробанк, топливно-энергетические консорциумы, местная администрация или кто-нибудь еще. Исходящее со стороны государственных структур принудительное воздействие граждане воспринимают, как хотя и беззаконное, но распространенное и остающееся безнаказанным широкомасштабное насилие со стороны государства в отношении своих членов.

С одной стороны, это вызывает у них чувство безысходности от своей уязвимости и незащищенности, с другой – подается пример допустимости применения насилия на индивидуальном уровне для разрешения житейских проблем. Растет агрессивность населения, лежащая в основе насильственных преступлений против личности.2 Вполне положительный житель поселка Юргамыш Курганской области застрелил монтера и контролера местных электросетей, отключивших у него счетчик, после чего топором расчленил трупы.

В городе Михайловке Волгоградской области, доведенный до отчаяния невыплатой заработной платы водитель ЖКХ Фролов ранил из обреза своего начальника Лапина. Незадолго до этого грузчик «Сельхозтехники» Шамаев по той же причине тяжело ранил своего директора и убил его заместительницу, неизвестные сожгли дом начальника местной милиции и обстреляли офис владельца шиферного завода Сиракозова. Таким образом, в ответ на противоправное насилие властей население все чаще отвечает противоправным вооруженным насилием. При этом правовой способ разрешения конфликтов, очевидно, по причине своей неэффективности, вытесняется из системы взаимоотношений между гражданами и властью.

Приоритет физических препятствий над правовыми запретами наглядно проявляется в том, что автомобилисты зачастую не обращают внимания на ограничивающие проезд или стоянку дорожные знаки, в связи с чем жители отдельных домов или кварталов охраняют свой покой, «подкрепляя» запреты ГИБДД вбитыми поперек дороги трубами, бетонными порогами и другими непреодолимыми для транспорта препятствиями. Нередко проезд закрывается самовольно, без каких-либо решений местных властей. Характерно, что что самоуправные действия не пресекаются уполномоченными органами и не получают правовой оценки, тем самым закрепляя в общественном сознании отмеченный выше «перекос»: самовольное физическое препятствие действенней правовых запретов.

Исследователи отмечали высокий уровень повседневного на- ‹ илия, не обязательно принимающего криминальные формы: толчки в общественном транспорте, словесные оскорбления, ненависть но взглядах случайных прохожих, необязательность вежливых форм обращения, широкое распространение грубых и нецензурных слов. Данное наблюдение очень метко характеризует атмосферу в Российском обществе, точнее тот ее аспект, который обычно игнорируется социологами, криминологами, политиками и журналистами. Красноречивейшим обстоятельством является то, что «трое из четырех россиян и каждая третья россиянка имеют опыт участия в драках, а…простой российский человек дерется в среднем один раз в год».

Следствием осознания и фактического признания господства насилия в современном российском обществе явилась новая система приоритетов, в частности резкое увеличение значимости физической силы. Неслучайно подростковые компании оборудуй подвалы и пустые помещения под так называемые «качалки», г; развивают мускулатуру и отрабатывают приемы рукопашного боя Сила и умение ее применять превратились в главное достоинств оттеснив на второй план такие традиционные ценностные категории, как идеология, законность, справедливость.

Все чаще конфликтные жизненные ситуации – спор в очереди, автомобильная авария, невозвращение долга разрешаются силовым путем. Декларативно стремящаяся к статусу правового государства Россия фактически превратилась в криминальное государство, где торжествуют сила денег, грубая физическая сила и сила оружия.

Неслучайно привычные термины «правоохранительные органы», «органы борьбы с преступностью», оказались вытесненными новыми – «силовые министерства», «силовые структуры». Симптоматично и создание в рамках «силовых структур» особо подготовленных (особо силовых?) спецподразделений (ОМОНов, СОБРов, ОССов, отделов физической защиты). Бурно множатся частные службы безопасности и охраны, которые по своим оперативно-техническим возможностям зачастую дают сто очков вперед государственным службам правопорядка. Состоятельные граждане, не рассчитывая на защиту со стороны государства, обзаводятся личной охраной.

Характерно, что ситуацию в сфере обеспечения безопасности совершенно одинаково оценивают и политики различного уровня, и бизнесмены, и криминальные элементы, которые зачастую привлекают телохранителей из числа сотрудников милиции, использующих государственное оружие, радиосвязь, автотранспорт со специальной символикой, форму, авторитет государственной власти, но вместо скудной зарплаты из госбюджета получающих приличное денежное содержание от охраняемого лица.

Для увеличения эффективности применяемого насилия (как и для повышения возможностей защиты от него) все чаще применяется специальный «инструментарий». В литературе отмечалось, что «По средствам, используемым в ходе насильственных действий, можно различать вооруженное (предполагает использование каких-то орудий, инструментов) и невооруженное насилие». Все чаще инструментом насилия становится оружие, даже простейшие виды которого позволяют резко повысить эффективность «принудительного воздействия». В прессе сообщалось о нападении нескольких хулиганов на ожидающих общественный транспорт жителей города Колпино Ленинградской области. Ножевые ранения были нанесены одновременно десяти гражданам.

Экстремистские молодежные группировки широко используют заточенные напильники, арматурные прутья, цепи с набалдашниками, нунчаку, всевозможные ножи.3

Даже насилие в школах как правило сопровождается угрозой применения ножа (19% случаев), кастета (5%), огнестрельного оружия (4,5%), газового пистолета или баллончика, нунчак, металлических палок, цепей, бутылок, кирпичей.

В последнее время в криминальный оборот вовлекаются гранаты, взрывчатка и взрывные устройства, в том числе изощренно замаскированные. 27 мая 2002 года под Москвой, пытаясь снять заминированный антисемитский плакат подорвалась Т. Сапунова, 1 июня 2002 года от взрыва найденного на улице столицы сотового телефона-мины погибла 0. Тришина, в Ростовской области взрывом самодельной бомбы, вмонтированной в коробку от шоколадок «Сникерс» убит ребенок.

Ответной реакцией на распространенность насилия, в том числе и вооруженного, явилось многократное увеличение количества лиц приобретающих оружие самообороны. Причем если раньше граждане преимущественно приобретали гладкоствольные охотничьи ружья, то в последнее время появилась тенденция обзаводиться более точными и дальнобойными нарезными карабинами: с 1993 по 1998 годы количество приобретенных гладкоствольных ружей увеличилось всего на 7%, а нарезного – в 1,5 раза, причем общее число владельцев гражданского огнестрельного оружия приближается к 4,5 миллиона. Между тем, по мнению западных криминологов сам факт ношения при себе оружия уже может восприниматься как угроза или как скрытое насилие. То есть процесс развивается лавинообразно и способствует эскалации насилия в обществе.

Значительное распространение получили собаки бойцовых пород, которые традиционно не разводились в России. Поголовное зарешечивание окон первых этажей, установка железных дверей на подъездах и квартирах, широкое внедрение в жизнь домофонов, систем охранно-тревожной сигнализации – из того же ряда. Данная тенденция продолжает развиваться, переходя на качественно новый уровень: в региональных телевизионных передачах даются рекомендации гражданам, как вести себя в случае, если их захватят в заложники; по сообщению Главного управления по гражданской обороне и чрезвычайным ситуациям Москвы, на окна всех крупных зданий в столице будет наклеена специальная пленка, рассчитанная на взрывные нагрузки.

Анкетирование различных социальных групп населения в 1998-1999 гг. выявило высокий уровень криминологически значимой «тревожности» населения: только 12% не боятся стать жертвой преступления. Предприниматели опасаются стать жертвой убийств, похищения людей, уничтожения имущества, вымогательства, иные граждане боятся краж (59%), хулиганства (47%), мошенничества (38%), терроризма (13%). По данным других исследований у 76% опрошенных наибольшую тревогу вызывает перспектива роста цен, 42% боятся коррупции, 49% указали, что опасаются преступности в целом.

Противоправные посягательства затрагивают даже тех, кто призван осуществлять борьбу с преступностью. Так, в 1999 году в России, в отношении сотрудников органов внутренних дел было зарегистрировано 199 140 неправомерных действий, что на 4,8% больше, чем в предыдущем году. В их числе 183 тысячи злостных неповиновений, более 6,9 тысяч оскорблений представителя власти, около 4,1 тысяч фактов применения насилия в отношении представителя власти, а также более 2,6 тыс. вместе взятых случаев уголовно наказуемых хулиганств, умышленного причинения вреда здоровью, убийств. При этом только около половины лиц, вступивших в конфликт с органами правопорядка, привлечены к уголовной ответственности по направленным в суд делам о посягательствах на жизнь сотрудников правоохранительных органов и применении насилия в отношении представителей власти. Посягательства на жизнь, здоровье, честь и достоинство представителей власти имеют выраженную тенденцию роста. Так, с 1996 по 2002 год в 1,7 раза возросло число посягательств на жизнь сотрудников правоохранительных органов, в 1,3 раза – фактов применения насилия в отношении представителей власти, в 6,2 раза – количество оскорблений представителей власти.

Опрос сотрудников ОВД показал, что эффективность официальной защиты оценивается ими неудовлетворительно, в то время, как неофициальная защита собственными силами с использованием профессиональных возможностей, оценивается ими гораздо выше – до 10 раз.

Таким образом, наряду с социальным насилием, некоторые формы которого перечислены выше, все большее распространение получает насилие криминальное. Как совершенно правильно отмечает В.В.Лунеев: «Сфера насилия в современном мире остается чрезвычайно широкой и многоликой. Она распространяется от банального бытового насилия в семье до изощренного научно и технически обеспеченного вооруженного насилия в межгосударственных отношениях. Названные крайности, как правило, не являются преступными».

И действительно, если в теоретическом плане криминологически значимым является любое насилие, криминализированное или некриминализированное, то в практическом – лишь то, которое квалифицируется, как уголовно-наказуемое деяние.

В науке уголовного права к числу насильственных преступлений относят такие, в которых насилие является обязательным, альтернативным или факультативным признаком. Криминологи же традиционно относят к ним те, которые в уголовных кодексах объединены в главе о преступлениях против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности.

Однако тяжким насильственным преступлениям очень часто предшествуют (или сопутствуют) менее опасные насильственные действия, как преступного, так и административно-деликатного характера. Поэтому, на наш взгляд, совершенно обоснованны попытки объединенно рассматривать все формы насильственных проявлений, образующих единую систему с определенной внутренней структурой.

«Система криминального насилия включает в себя всю совокупность насильственных посягательств и даже насильственные административные правонарушения, она подразделяется на отдельные виды и группы преступлений, объединенных общими элементами генезиса, направленностью, мотивацией и другими общими чертами».

Эта совокупность насильственных посягательств неоднородна.

Ю. М. Антонян справедливо отмечал, что «Проявления насилия, в том числе уголовно наказуемого весьма многообразны. Поэтому возникает необходимость классификации насильственных преступлений. Они могут быть разделены на отдельные группы по разным признакам: по наступившим последствиям, особенностям личности преступника и потерпевшего и т. д. Но наиболее продуктивным для классификации представляется такой критерий, как способ насилия, поскольку он весьма информативен».

Одним из способов, многократно усиливающим степень преступного насилия, является использование преступником оружия. Последствия таких преступлений носят особо тяжкий характер и вызывают большой общественный резонанс, как правило, они доводятся до конца несмотря на неблагоприятные обстоятельства: дневное время, наличие охраны и свидетелей. Очень часто преступники действуют чрезвычайно дерзко: спокойно добивают жертву, не торопясь покидают место происшествия, не прячут лиц. Тем самым они демонстрируют уверенность в безнаказанности и оказывают шокирующее воздействие на общественное сознание, парализуя у граждан всякое желание противостоять криминалу.

Личность вооруженного преступника отличается целым рядом специфических особенностей – интересом к оружию, навыками и умениями в обращении с ним (полученными нередко на государственной службе), дерзостью, повышенной агрессивностью, настойчивостью в доведении посягательства до конца обусловленной уверенностью в своем преимуществе над невооруженными гражданами.

Особенности личности потерпевшего также имеют значение: если в бытовой сфере посягательства на личность носят импульсивный характер и осуществляются с помощью подручных предметов, «уличные» разбои как правило, имеют самую примитивную подготовку и совершаются с помощью холодного оружия, обрезов, переделанных для боевой стрельбы (или не переделанных) газовых пистолетов, то убийства охраняемых фигурантов экономической сферы требуют тщательного планирования, подготовки и использования сложных и дорогих видов вооружений (взрывных устройств, снайперских винтовок, приборов глушения звука выстрела и т. д.) обращаться с которыми могут только высококвалифицированные специалисты.

Еще одна особенность вооруженных преступлений имеет большое значение для предупредительно-профилактической работы. В подавляющем большинстве случаев они являются предумышленными, так как обдумываются заранее. Более того, в подготовительный период виновный приобретает, хранит и носит оружие, т. е. совершает действия, предусмотренные статьей 222 УК РФ.

На наш взгляд, перечисленные криминологически значимые обстоятельства могут служить классификационными признаками, позволяющим выделить в системе криминального насилия группу преступлений, совершаемых с применением оружия. Такой шаг представляется назревшим и актуальным в силу следующих причин.

На протяжении длительного времени криминологическая классификация преступлений являлась производной от их уголовно-правовой классификации и, по существу, базировалась на последней. В свое время И. И. Карпец объяснял такое положение недопустимостью отрыва уголовно-правовых понятий от криминологических, хотя и отмечал, что интересы криминологии и уголовного права в этой проблеме несколько различны. Наряду с этим И.И.Карпец отмечал, что «решение проблемы классификации преступлений затрудняется отсутствием самого определения понятия классификации преступлений, которое должно занять место в Общей части уголовного права и законодательства. В то же время, хотя в действующем законодательстве классификация преступлений имеется, из-за отсутствия такого определения ее проблемы решаются по-разному, т. е. классификация не имеет единой основы». Действительно, в действующем в тот период УК РСФСР 1960 года составы преступлений были сгруппированы в соответствующих главах в соответствии с родовым объектом посягательства: преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности, против социалистической или личной собственности граждан, против правосудия, против порядка управления и т. п. Иногда группировка осуществлялась по субъекту – должностные, воинские, либо по сфере совершения – хозяйственные. Общая часть этого же кодекса различала умышленные и неосторожные (ст.ст. 8 и 9), а также тяжкие преступления (ст. 7)

Общая часть УК РФ 1996 года стала дополнительно различать преступления по степени тяжести: небольшой, средней тяжести, тяжкие, особо тяжкие (ст. 15), оконченные и неоконченные (ст. 29), а особенная пополнилась рядом новых глав и разделов: преступления в сфере экономики, экологические преступления и т. д.

Между тем, криминологическая классификация преступлений стала все дальше и дальше отклоняться от уголовно-правовой, подтверждая высказывание И. И. Карпеца о различии интересов каждой науки. Характерно, что и сам автор в более поздней работе выделяет группы преступлений, объединенные по чисто криминологическим признакам: организованная, профессиональная, рецидивная, женская, неосторожная, «отраслевая» преступность… Наконец, Г. Ф. Хохряков прямо указал, что «криминологическая типология преступности не совпадает с уголовно-правовой классификацией преступлений, в основе которой лежит объект преступного посягательства, ибо деяния, находящиеся в одной главе УК, нередко оказываются разнородными с точки зрения их „причинной" социальной основы. Более того, типологическая граница может проходить даже „внутри" одного и того же состава преступления».

Это утверждение представляется гораздо более справедливым, чем его дальнейшее развитие. Г. Ф. Хохряков приходит к выводу, что разделение криминологии на Общую и Особенную части сегодня выглядит анахронизмом, также как и рассмотрение криминологических характеристик различных видов (или типов) преступлений- насильственных, неосторожных, экономических и проч. Довод о том, что классифицируется (или типологизируется) преступность как следствие социальных условий, а криминологов интересует причина, представляется недостаточно убедительным для отказа от исследований с помощью классификации как имеющих ограниченные познавательные возможности.

Предпочтительней представляется совершенствование классификационных групп, их разделение по тем самым типологическим границам о которых шла речь выше с целью выделения «деяний, однородных с точки зрения их „причинной" социальной основы».

Рассматривая отдельные блоки однородных преступлений, криминология исходит из того, что если преступность – общее, то корыстная, насильственная, корыстно-насильственная преступность – это те уровни, которые являются выражением системы, а виды преступности – организованная, профессиональная, рецидивная, несовершеннолетних, должностных лиц и другие – есть элементы системы науки, изучающей данное явление в целом и ее составляющие.

Вооруженная преступность как особый криминологический феномен должна, по нашему убеждению, входить самостоятельным элементом в систему криминального насилия на подуровне насильственной и корыстно-насильственной преступности.

С учетом того, что в литературе уже неоднократно отмечалась вооруженность, как современная качественная характеристика отдельных видов преступлений, например, убийств либо группы вооруженных преступлений в целом, такой шаг станет логически обоснованным и закономерным закреплением обособления вооруженной преступности как самостоятельного криминологического феномена.

Актуальность и практическая необходимость такого шага несомненна, ибо в насильственной преступности быстрыми темпами идут процессы вооружения и качественного перевооружения преступников. В 70-80-е гг. преступники были вооружены в основном охотничьими ружьями и предметами хозяйственно-бытового назначения (топорами, молотками и т. п.).

Сколь-либо масштабное применение оружия наблюдалось в единичных случаях, в основном в ходе конфликтов между преступными группировками. Так, в 1977 году в Тамбове, при противостоянии «воров» и «шпаны» были убиты шесть представителей враждующих сторон, в конце 70-х – начале 80-х годов вооруженные инциденты при «разборах» преступников зафиксированы в московском парке Сокольники, подмосковном ресторане «Русь», Ставропольском крае и других местах.

Бурный рост вооруженной преступности начался в конце 80-х годов. Именно тогда в прессе стали появляться сообщения о непривычных для российских граждан чрезвычайных происшествиях: взрывах в городах, изъятии десятков патронов, гранат, детонаторов, выстрелах на улицах Москвы, перестрелках милиции с вооруженными преступниками, массовых изъятиях в аэропортах ножей, стартовых пистолетов отечественного и иностранного производства, предметов для восточных единоборств, сотен СТВОЛОЕ; огнестрельного и десятков тысяч единиц холодного оружия. Красноречивой реакцией на осложнение криминальной ситуации стало изготовление одним из московских кооперативов пулезащитных жилетов.

Начало девяностых годов ознаменовалось проникновением организованной преступности в кредитно-банковскую сферу и предпринимательство. Только с января по май 1993 года в Москве зарегистрировано более 40 взрывов и терактов в отношении коммерсантов, причем преступники применили ранее неизвестное в криминальном обороте оружие: реактивный гранатомет «Муха», выстрелом из которого был уничтожен «Мерседес», принадлежащий одному из кооперативов. Широко применяются пистолеты, автоматы, снайперские винтовки, жертвы расстреливаются средь бела дня, причем вместе с телохранителями. Всего в 1993 году были убиты 22 руководителя банков и 94 работника коммерческих структур.

Вооруженное насилие в России за 1987 – 1993 гг. возросло более, чем в 10 раз – с 2164 до 22 166 проявлений. За 1995 год в России произошло около 500 «разборок» в которых погибли 372 и ранены более 180 боевиков, более 40 «преступных авторитетов» стали объектами заказных убийств. За январь-сентябрь 1995 г. только в Москве было зарегистрировано 1000 преступлений с применением оружия и взрывчатых веществ.

Справедливости ради следует отметить, что данная тенденция характерна не только для России. Во всех странах продолжается тревожная эскалация числа преступлений, совершенных с применением огнестрельного оружия. Такие правонарушения являются прямым следствием повышающейся доступности оружия на легальных и нелегальных рынках. В финансовом выражении международная торговля оружием оценивается в сумму примерно 500 млрд. долларов. Причем 30% европейских стран не могли сообщить Интерполу точное число краж огнестрельного оружия.

Однако в нашей стране произошло резкое качественное изменение вооруженности преступников. Если в 1985 году Всесоюзный НИИ МВД СССР с тревогой сообщал в Управление уголовного розыска страны: о том, что треть групп из числа изученных имела оружие – обрезы, пистолеты и «даже баллончики со слезоточивым газом „СИ-ЭС"», то десять лет спустя эти характеристики казались почти смешными так как в целом ряде групп появилась бронетехника, крупнокалиберные пулеметы и гранатометы.5

Рост незаконного оборота оружия в России отмечается с 1992 года и связан с распадом СССР, снижением государственного и ведомственного контроля, нарушением вертикали власти, ростом местнических и националистических тенденций.

На 1 января 2000 года на централизованном учете ГИЦ МВД значилось более 51 тыс. похищенных и утраченных нарезных стволов и боевой техники, в их числе 1337 пулеметов, 18 528 автоматов, 1501 гранатомет, более 23 тысяч пистолетов и револьверов Такое же количество единиц оружия находилось в федеральном розыске по состоянию и на 1 августа 2001 года2, на 1 сентября 2002 года в федеральном розыске находилось ужо свыше 134 тысяч единиц оружия, в том числе более 57 тыс. единиц нарезного. На 1 января 2005 года на централизованном учете АИПС «Оружие» состояло 66734 утраченного огнестрельного оружия, что на 4,1% больше чем в 2004 году.

В 1999 и 2000 годах удельный вес незаконного оборота оружия в структуре криминального рынка составлял соответственно 19,8% и 18,1%.

По некоторым экспертным оценкам, в «теневом» обороте находится 1,5-2 миллиона единиц огнестрельного оружия. По нашему мнению, высказанному в качестве экспертной оценки в журнале «Коммерсант – Деньги», эта цифра существенно занижена, а на самом деле она приближается к 10 миллионам.

В настоящее время преступники все чаще используют стандартное и самодельное боевое огнестрельное оружие, боеприпасы и взрывчатые вещества.

По данным МВД, в 1991 году с применением оружия совершено 4591 преступление, в 2001 году 24 779, в 2003 году 26 629, а в 2004 году 22 690, в 2005 году 21 576 (снижение по сравнению с предыдущим годом на 4,9%).

Число фактов хищения и вымогательства оружия, деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств в 2003 году составляло 2856, в 2004 году 2392, а в 2005 году – 2500 (увеличение по сравнению с предыдущим годом на 4,6%).

Бурный рост фактов применения оружия отмечен в начале 90-х годов. Так, количество преступлений, совершенных с 1991 по 1994 гг. с применением оружия, увеличилось в четыре с лишним раза. В 1995 году было зарегистрировано 3 тыс. убийств, около 10 тыс. разбойных нападений и 4 тыс. хулиганских действий, совершенных с применением оружия. В 2003 году совершено 26629 преступлений с использованием оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, взрывных или имитирующих их устройств, что на 1,9% превышает показатели 2002 года, в 2004 году 22 690. Почти в 80% случаев применялось боевое армейское оружие, в 35% случаев – автоматы, в 45% – пистолеты.

Динамика зарегистрированных преступлений, совершенных с применением оружия и взрывных устройств, на протяжении 1991-1993 гг. имела устойчивую тенденцию роста (с 4481 до 19 154 фактов). Затем наметилось снижение, и в 1996 г. их было зарегистрировано 10 229. Пик рассматриваемых преступлений пришелся на 1998 год, что можно объяснить, с одной стороны, такими факторами, как продолжающиеся военные действия в Чеченской Республике, массовые хищения из армейских складов, усиление общей криминализации населения, рост организованной преступности, а с другой – налаживанием практики исполнения вступившего в силу с 1997 года нового Уголовного кодекса Российской Федерации, который расширил круг предметов, относящихся к оружию в уголовно-правовом смысле за счет гладкоствольных охотничьих ружей и газовых пистолетов (револьверов).

Пик вооруженной преступности приходится на 1997 год, когда в стране было совершено 39 343 вооруженных преступления, в том числе 18 584 с применением огнестрельного, газового оружия, боеприпасов и взрывчатых материалов, 59 825 случаев незаконного владения оружием, 2008 фактов хищений оружия и боеприпасов. В 1999 году число вооруженных преступлений составило 30 368, причем с применением огнестрельного, газового оружия, боеприпасов и взрывчатых материалов совершено 15,6 тыс. преступных посягательств, или на 16,1% меньше, чем в 1998 году. Вместе с тем почти на треть (29,7%) возросло число фактов хищения либо вымогательства оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств. Такое положение наблюдается и в отдельных регионах: «динамика преступлений, связанных с применением оружия, боеприпасов и взрывчатых материалов, имеет тенденцию к снижению, а незаконный их оборот, наоборот – к увеличению». Аналогичная картина повторилась и в 2005 году: вооруженная преступность по сравнению с предыдущим годом сократилась на 4,9%, а число фактов хищения оружия возросло на 4,6%!

Динамика преступлений, совершенных с применением огнестрельного оружия и взрывных устройств

Такая диспропорция выглядит довольно странно, ибо даже на уровне обыденного понимания проблемы ясно, что увеличение количества единиц оружия в криминальном обороте должно влечь и рост совершаемых с его использованием преступлений. Объяснить столь неожиданную разницу между должным и сущим можно только крайним несовершенством статистического учета вооруженной преступности и возрастанием ее латентности. Думаю, что латентность во многом определяет и снижение уровня вооруженной преступности в последние годы, ибо никаких объективных предпосылок к столь благоприятной динамике не имеется.

Большая часть преступлений (около 30%) совершенных с применением оружия приходится на Москву, Санкт-Петербург, Краснодарский, Ставропольский края, Московскую, Иркутскую, Свердловскую, Тюменскую, Пермскую области. В силу общеизвестных причин огромное количество оружия находится в обороте на Северном Кавказе и активно используется преступниками. В частности, в Ставропольском крае в 1992-1999 гг. в 3,5 раза возросло число преступлений с применением огнестрельного оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ, в 2,8 раза больше стало выявленных фактов незаконного оборота оружия.

Характерным штрихом, характеризующим современную вооруженную преступность, может служить обыденное газетное сообщение о привлечении к уголовной ответственности организованной преступной группировки под руководством некоего Александра Анисимова по кличке Акула, действовавшей в Петербурге на протяжении пяти лет и совершившей 56 преступлений. На вооружении группы находились пистолет-пулемет «Агран», пистолеты «ТТ», «ПМ», «Беретта» с глушителями, большое количество патронов, дубинки-электрошоки. Вполне понятно, что воздействие, оказываемое данной бандой на криминальную обстановку в городе (ее влияние в преступной среде, «хозяйское» – демонстративно-вызывающее поведение ее членов во всех сферах социальной жизни, слухи, окружающие ее деятельность и способствующие деформации общественного сознания и деморализации сотрудников властных и правоохранительных органов, многочисленные правонарушения и преступления, оставшиеся в сфере латентности и т. д.) существенно превосходит последствия от собственно вмененных группировке преступлений.

7 ноября 2001 года в программе ОРТ «Время» сообщили об обнаружении в одной из квартир Москвы крупнейшего оружейного склада: 2 гранатомета «Муха», 21 автомат Калашникова, 10 пистолетов-пулеметов «Агран», 40 пистолетов, 12 карабинов, 40 тысяч патронов. Весь этот арсенал принадлежал одной из организованных преступных группировок и совершенно очевидно, какими боевыми возможностями она обладала.

Этот случай неуникален и не единичен: 10 апреля 2002 года в московском гаражном кооперативе обнаружены 24 автомата различных модификаций, 22 пистолета «ТТ», 7 револьверов, пять пистолетов-пулеметов «Браунинг», 2 ручных гранатомета, 3 килограмма тротила, 17 ручных гранат, два ружья, глушители, оптические прицелы, большое количество боеприпасов. С тех пор такие сообщения регулярно появляются в телевизионных новостях и сообщениях печатных средств массовой информации.

О масштабах данного явления говорят объемы изымаемого в последние годы из криминального оборота оружия и других средств поражения.

Так, только сотрудниками одного из подразделений МВД РФ по ЮФО изъято:

В 2000-2001 гг.: огнестрельного оружия – 182 ед., мин – 191 ед., гранатометов различной модификации – 29 ед., зенитно-ракетных комплексов «СТРЕЛА» – 5 ед., ракет ПВО «Воздух-Земля» – 1 ед., НУРС – 3 ед., гранат – 796 ед., артиллерийских снарядов – 19 ед., взрывчатых веществ – 492,5 кг, боеприпасов – 56 953 ед., огнеметов различной модификации – 19 ед.

В 2002 году: Автоматов – 114 ед.; Пистолетов – 37 ед.; Пулеметов – 9 ед.; Минометная установка – 1 ед.; Гранатометов – 27 ед.; НУРС – 2 ед.; Винтовок – 6 ед.; Патронов разного калибра – 44 052 шт.; Мин – 52 ед.; Запалов – 56 шт.; взрывчатых веществ – 57,4 кг; взрывных устройств – 29 шт.; гранат – 144 шт.; Выстрелов к РПГ – 88 шт.; Снарядов разного калибра – 32 шт.; Прибор ночного видения – 1 ед.; огнепроводных шнуров – 170 м; Магазинов от АК – 142 шт; штык ножи – 3 шт.; радиостанций – 2 шт.; камуфлированных костюмов с разгрузками – 3 комп.; бронежилетов – 3 шт.

В 2003 году: Переносных зенитно-ракетных комплексов – 3 ед.; Огнестрельного оружия (АК, РПК, ПМ) – 155 ед.; Холодное оружие – 4 ед.; Взрывных устройств – 23 ед; Взрывчатые вещества – 40 кг; Гранатометы разной модификации – 43 шт.; Стартовые заряды к гранатомету – 31 шт.; Снаряды разного калибра – 26 ед.; Выстрелы разной модификации – 476 шт. Боеприпасы (патроны, гранаты) разного калибра – 57192 шт; другого вооружения более – 891 шт.

За 9 месяцев 2004 года: Автоматы АК – 114 ед.; Пистолеты ПМ – 39 ед.; Винтовки – 8 ед.; Пулеметы (РПК, ПК, ПКТ) – 14 ед.; Гранаты – 106 шт.; Гранатометы – 41 шт.; Снаряды, выстрелы разной модификации – 465 шт.; Мин – 14 шт.; Взрывных устройств – 30 ед.; Взрывчатые вещества – 64,5 кг; детонаторы – 101; Патроны разного калибра – 52 532 шт.; другого вооружения и снаряжения – более 826 шт.

Наряду с впечатляющими количественными характеристиками изъятых средств поражения, особую тревогу вызывают и качественные изменения незаконного оборота оружия. Нахождение в незаконном обороте пулеметов, гранатометов, огнеметов, переносных зенитно-ракетных комплексов, снарядов и гранат свидетельствует о переходе данного вида преступлений на качественно иную по степени общественной опасности ступень.

Данные факты убедительно свидетельствуют о том, что масштабы вовлечения оружия в незаконный оборот приняли беспрецедентный характер.

В 2005 году в России совершено 21576 вооруженных преступлений.

Несмотря на то, что этот массив составляют различные преступления: убийства, причинение тяжкого вреда здоровью, разбойные нападения, бандитизм, терроризм и т. д., их объединяет целый ряд общих признаков и стержневым из них является использование особых предметов материального мира – оружия, с помощью которого виновный воздействует на окружающую действительность для изменения ее в соответствии со своим преступным замыслом. При этом оружие является обязательным элементом взаимодействия личности преступника и конкретной жизненной ситуации. Оно играет важную роль в генезисе преступного поведения и зачастую определяет способ преступных действий, нередко обуславливает квалификацию деяния и требует особых предупредительно-профилактических мер, в частности более эффективного использования уголовно-правовых норм «двойной превенции», включения возможностей контркриминального использования законно хранимого оружия и т. п.

Вышеизложенное дает основания считать вооруженную преступность самостоятельным криминологическим феноменом, особой группой насильственных посягательств, входящих в подсистему криминального насилия, в свою очередь входящую в систему социального насилия. Это позволяет определить целенаправленный подход к изучению вооруженной преступности и разработки столь же целевой, адресной программы борьбы с этой опаснейшей разновидностью криминального насилия.

2. Классификационные признаки и виды вооруженных преступлений

Преступность в целом, ее причины и условия, личность преступника в научно-познавательном плане – это родовые понятия, из которых каждое охватывает множество реальных фактов и лиц, различающихся по многим основаниям и признакам. Углубленное изучение этих реальностей, а главное – дифференциация мер предупреждения преступлений требуют обращения к видовым признакам, характеризующим части целого (преступности, ее причинного комплекса, совокупности лиц, совершивших преступления). При этом, в основу криминологической классификации могут закладываться различные основания и признаки, по которым целое – преступность, расчленяется на части (виды, группы): особенности личности преступника, повторность совершения преступлений, групповой или организованный характер преступности, особенности объектов посягательств и сфер криминальной деятельности и т. п.

Совершенствование криминологической классификации преступлений приводит к выделению новых блоков однородных криминальных деяний, определяющих «лицо» современной преступности и объединенных общими признаками, закономерностями существования, свойствами личности преступника, детерминационными корнями и, соответственно, предупредительно-профилактическими возможностями.

Одновременно происходит ассимиляция как самостоятельных объектов тех групп преступлений, которые утратили свою актуальность (реально или по соображениям политико-идеологической конъюнктуры): они объединяются, растворяются в других группах «ибо вообще выводятся из числа объектов криминологического и «учения. Это наглядно проявляется в структуре особенной части учебников по криминологии, увидевших свет в разное время. Так, и одном из первых изданий различаются рецидивная преступность, преступность связанная с алкоголизмом, преступления несовершеннолетних и молодежи, особо опасные государственные преступления, хищения государственного и общественного имущества, преступления против личности, кражи, грабежи и разбои, хулиганство, преступления, составляющие пережитки местных обычаев и преступления, связанные с нарушением правил безопасности движения на автотранспорте.

В учебнике для юридических вузов, увидевшем свет в 1997 году, рассматриваются совсем другие блоки преступных посягательств: насильственная, общеуголовная корыстная, экономическая, коррупционная, экологическая, налоговая, государственная, воинская, организованная, профессиональная, преступность в экстремальных ситуациях, пенитенциарная, женская, несовершеннолетних, рецидивная.

В учебнике, выпущенном Санкт-Петербургским университетом МВД России в 1999 году, дается несколько иная классификация, включающая: насильственную преступность, преступность в сфере семьи, преступления против собственности, преступность в сфере экономической деятельности, экологическую, неосторожную, коррупционную преступность, пенитенциарную, рецидивную, профессиональную, организованную преступность, преступность несовершеннолетних, социальные отклонения и преступность.

Подобный феномен объясняется, с одной стороны, изменениями в количественных и качественных характеристиках преступности происшедших за три десятилетия, а с другой – обусловленными этими изменениями новыми классификационными признаками, более отвечающими интересам современной криминологической науки.

Так, профессор В. Е. Эминов совершенно справедливо считает, что в основе классификации сходных видов (групп) преступлений лежит криминологическая характеристика, а цель такой классификации – разработка рекомендаций для их углубленного познания и для поиска наиболее эффективных мер их профилактики.

Вместе с тем он обращает внимание на то, что до настоящего времени в криминологии не разработано какой-либо единой классификационной модели видов преступлений, и сделать это довольно затруднительно, если учесть разноструктурный и многоцелевой аспект подобных классификаций. Анализируя структуру Особенной части учебников по криминологии с 1966 по 1997 г., В. Е. Эминов дает характеристику достигнутым ими уровням классификации и приходит к выводу, что в качестве классификационных признаков следует признать объединение преступных деяний по основной их криминальной направленности с учетом нового уголовного законодательства. В результате образуются крупные блоки по следующим видам преступности: политической, коррупционной, корыстной, организованной, насильственной, экологической, неосторожной, несовершеннолетних, женщин, военнослужащих, причем для перечисленных совокупностей преступлений, объединенных в блоки, приоритет имеют следующие классификационные основания: объект преступления, социальная сфера деятельности; причины; мотивации; особенности личности преступника и т. д.

Представляет несомненный интерес развивающая данный подход попытка криминологической классификации преступлений на преступления против человека, хищения, преступления, характеризующие криминальный рынок, преступления в сфере функционирования криминальной среды, коррупционную и связанную с лишением государства и общества доходов субъектами экономической деятельности.

Большое значение в последние годы приобрела совокупность насильственных преступлений, совершаемых с применением оружия – вооруженная преступность. Высокая эффективность данных посягательств, большое число жертв, успешное сопротивление сотрудникам милиции – выделяют вооруженную преступность из массы остальных насильственных деликтов. Несмотря на относительно небольшой удельный вес в общей структуре преступности- по разным источникам он составляет от 0,5-1,6%1 до 2,5%, в некоторых регионах эта цифра значительно повышается. Так, в районе Кавказских Минеральных вод удельный вес преступлений с применением огнестрельного оружия достигает 30,2%, в Ставрополе – 18,3%.

К тому же по своим качественным характеристикам вооруженная преступность оказывает определяющее влияние на состояние правопорядка в стране, моральный климат в обществе, настроение граждан и их готовность противостоять нарушениям закона.

Вооруженная преступность имеет как наглядные, так и скрытые, но не менее опасные последствия. К наглядным относятся демонстративные и дерзкие убийства, совершаемые в дневное время, открыто, при большом количестве очевидцев, взрывы, влекущие гибель десятков и сотен людей, массовые перестрелки бандитских группировок и иные проявления, которые деморализуют население, государственных служащих, сотрудников правоохранительных органов.

К скрытым относится то обстоятельство, что вооруженная преступность является силовым фундаментом организованной преступности, а следовательно во многом определяет и ее производные – коррупционную и экономическую преступность.

Хорошо вооруженные и технически оснащенные банды являются последним аргументом при проникновении организованных преступных группировок в банковскую систему, акционировании предприятий и целых промышленных отраслей, завоевании рынков сбыта и т. п. Конкретные чиновники, предприниматели, должностные лица вынуждены принимать сомнительные или откровенно невыгодные «деловые» предложения, если они исходят от лиц, связанных с ОПГ. Потому что печальный опыт сотен убитых за последние годы бизнесменов предписывает только один вариант поведения. Можно с уверенностью сказать, что вооруженная преступность является одним из основных факторов, способствующих экспансии криминалитета в финансовую, экономическую, производственную сферы, в органы государственной власти и управ ния, именно она, в конечном счете во многом определяет проц криминализации страны.

Признание особой криминологической значимости воору ной преступности привело к тому, что в криминологической литературе она стала целенаправленно рассматриваться как разновидность преступности насильственной.

Группой сотрудников НИИ Генеральной прокуратуры РФ разрботана и реализована компьютерная уголовно-правовая информационная система, обеспечивающая применение норм действующего законодательства по делам о преступлениях, совершенных огнестрельным оружием, боеприпасами и взрывчатыми веществ ми. «Объединение упомянутых норм в систему обусловлено следующими факторами: предметы вооружения – источники повыше ной опасности для окружающих; совершение с ними преступление влечет необходимость установления, каким образом они оказались у обвиняемого (подсудимого), имело ли место незаконно хранение оружия, допущено ли небрежное хранение оружия предыдущим владельцем и т. д.».

Автором настоящей работы последовательно отстаиваете мысль о необходимости предметного изучения вооруженных преступлений и выделении вооруженной преступности как особого криминологического феномена, входящего самостоятельным элементом в систему криминального насилия на подуровне насильственной и корыстно-насильственной преступности.

Предпосылками для такого решения является ряд классификационных признаков в основе которых лежат криминологически значимые обстоятельства.

По мнению Ю. М. Антоняна, насильственные преступления могут быть разделены на отдельные группы по разным признакам: по наступившим последствиям, особенностям личности преступника корпевшего и т. д. Но наиболее продуктивным для классификации представляется такой весьма информативный критерий, как рж об насилия.

Вооруженный способ насилия является определяющим для Усматриваемого вида преступлений. Их стержневым признаком являются использование виновным особых предметов материального мира – оружия, в качестве орудия преступления для причинении вреда (или угрозы причинить вред) потерпевшему и иным лицам и обеспечения таким образом преимущества над ними, позволяющего достигнуть поставленной цели. Использование оружия для достижения преступного результата закладывается преступником в план совершения преступления с самого начала подготовки к нему, т. е. преимущество над жертвой является авансированным и позволяет планировать посягательство на лиц, имеющих физическое или численное превосходство, на охраняемые объекты, не останавливаться перед совершением преступления в общественных местах и т. п. Вооруженный способ совершения наступления достаточно громоздок и затратен, так как требует предварительного приискания оружия, которое изъято из гражданского оборота (или существенно ограничено в обороте), имеет высокую стоимость, некоторые разновидности являются сложными в использовании и требуют специальных навыков обращения с ними.

Таким образом, вооруженные преступления являются всегда предумышленными, т. е. заранее обдуманными и подготовленными (за исключением импульсивных бытовых преступлений против личности, совершаемых с использованием законно хранимого и оказавшегося «под рукой» оружия, как правило, охотничьих ружей). Нельзя относить к рассматриваемой категории неосторожные преступления, связанные с небрежным обращением с оружием: в этих случаях сознательно-волевое отношение субъекта к использованию оружия отсутствует, использование оружия не включается в план преступных действий, да и сам план, характерный для вооруженных преступлений, тоже отсутствует.

Еще одна особенность вооруженных преступлений имеет большое значение для предупредительно-профилактической работы. Являясь предумышленными, они обдумываются заранее и требуют подготовительного периода, в который виновный приобретает.

хранит и носит оружие, т. е. совершает действия, предусмотренные статьей 222 УК РФ. (Количество случаев использования совершения преступлений легально хранимого оружия невелико – так, например, из числа лиц, совершивших убийство с применением огнестрельного оружия всего 0,8% имели разрешение на его хранение и ношение. В Московской области из законно хранимого оружия совершается 0,3% преступлений.)

Личность вооруженного преступника отличается целы рядом специфических особенностей. Так, лица совершающие вооруженные преступления, обладают множеством общ свойств и признаков, среди которых выделяются такие, как интерес к оружию, умения и навыки в обращении с ним, обуславливающие выбор способа совершения преступления, связанного с использованием оружия, как своеобразного инструмента дл воздействия на окружающую действительность с целью изменения последней в ту или иную сторону в соответствии с преступными планами. Как правило, это лица зрелого возраста (30- 49 лет): по некоторым данным именно эта возрастная групп составляет 50,1% среди лиц, чья преступная деятельность связана с оружием.

Включение в план совершения преступления оружия свидетельствует о повышенной общественной опасности личности преступника, так как гражданское оружие, находящееся в легальном владении у лица, замышляющего преступление, практически никогда не используется в преступных целях, а боевое оружие изъято из гражданского оборота и имеет хождение только в криминальной сфере. Сам факт и способ приискания оружия уже являются уголовно наказуемыми и требуют хорошего знания криминальной среды, правил уголовной конспирации и т. д.

Вполне понятно, что из-за сложностей и затратности приискания оружия, включение его в план преступных действий оправдано только тогда, когда виновный ставит перед собой достижение достаточно значимой цели, относящейся к категории особо важных и охраняемых социальных ценностей. При достижении такой цели вооруженный преступник демонстрирует высокую степень преступной решимости, жестокость и дерзость, что отличает его от большинства других насильственных преступников.

В вооруженных преступлениях наглядно проявляются и особенности личности потерпевшего. Если в бытовой сфере посягательства на личность носят импульсивный характер и осуществляются с помощью подручных предметов, «уличные» разбои, как правило, имеют самую примитивную подготовку и совершаются с помощью холодного оружия, обрезов, самодельного огнестрельного оружия, переделанных для боевой стрельбы (или не переделанных) газовых пистолетов, то убийства охраняемых фигурантов экономической сферы требуют тщательного планирования, подготовки и использования сложных и дорогих видов вооружений (взрывных устройств, снайперских винтовок, приборов глушения тука выстрела и т. д.) обращаться с которыми могут только высококвалифицированные специалисты.

Имеют особенности и последствия вооруженных преступлений: предмет посягательства в них всегда терпит материальный ущерб или подвергается угрозе причинения ущерба. Это обстоятельство вытекает из целевой предназначенности оружия для поражения живой цели.

Перечисленные классификационные признаки вооруженных преступлений позволяют выделить их в отдельную группу для криминологического изучения. Однако, вооруженные преступления не являются криминологической абстракцией: это вполне конкретные деяния, имеющие определенные составы и предусмотренные уголовно-правовыми нормами. Поэтому без уголовно-правовой характеристики данной разновидности преступлений, их классификация завершена быть не может.

Применение оружия играет немаловажную роль в уголовно- правовой характеристике деяния. «О характере общественной опасности деяния можно судить не только по последствию, но прежде всего по способу, ибо последствие может не наступить, а способ деяния проявляется уже в стадиях предварительной преступной деятельности».1 взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст. 225 ч. 1 и 2), хищение либо вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (а. 226 ч.ч. 1, 2, 3, 4), умышленное уничтожение или повреждение военного имущества (ст. 346 ч.ч. 1 и 2), уничтожение или повреждение военного имущества по неосторожности (ст. 347), утрата военного имущества (ст. 348), нарушение правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих (ст. 349 ч.ч. 1, 2,3), производство или распространение оружия массового поражения (ст. 355), применение запрещенных средств и методов ведения войны (ст. 356 ч. 2)

Данные посягательства так же являются преступлениями, связанными с оружием.

4. Особый интерес представляет статья 222 ч.ч. 1, 2, 3, 4 УК РФ «Незаконное приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств».

В ней тоже идет речь о преступлениях, связанных с оружием, но значимость этой статьи далеко выходит за пределы собственно предусматриваемых ею составов. Ее можно считать стержневой нормой, определяющей ответственность за вооруженные преступления.

Во-первых, являясь нормой двойной превенции, она имеет исключительно большое значение для предупреждения вооруженных преступлений, которым практически всегда предшествует незаконное владение оружием.

Во-вторых, она является единственной правовой нормой, устанавливающей уголовно-правовой режим оружия. Несмотря на распространенное заблуждение типа: «Для уяснения содержания преступлений, описанных в ст.ст. 222-226 УК РФ, необходимо обратиться к положениям Федерального закона от 13 декабря 1996 г. „Об оружии"…», на самом деле названный закон регламентирует административно-правовой режим оружия, обслуживая, в первую очередь и главным образом, потребности лицензионно-разрешительной системы органов внутренних дел. При этом попытки применения его норм применительно к задачам уголовного права выявляют значительные противоречия и «нестыковки», вызванные как несогласованностью понятийного аппарата Федерального закона и норм УК, так и различием стоящих перед данными нормативными актами задач.

Именно статья 222 УК РФ устанавливает виды оружия (как предусмотренные, так и не предусмотренные законом «Об оружии») и формы обладания им, которые при отсутствии легитимации влекут уголовную ответственность.

Так, под угрозой уголовной ответственности запрещено незаконное приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка и ношение ручного огнестрельного оружия и боеприпасов, а также незаконное приобретение, сбыт или ношение газового, холодного и метательного оружия.

Перечисленные виды оружия предусмотрены Федеральным законом. Вместе с тем статья 222 УК запрещает незаконное владение взрывчатыми веществами, взрывными устройствами, станковым огнестрельным оружием, артиллерийскими системами и иным оружием, которое не входит в число гражданского, служебного и боевого ручного стрелкового, оборот которого регулирует закон «Об оружии».

С другой стороны, статья 222 не вводит уголовно-правовых санкций за оборот некоторых видов запрещенного статьей 6 Федерального закона оружия: газового, снаряженного нервно-паралитическими, отравляющими и другими веществами, не разрешенными к применению Министерством здравоохранения Российской Федерации, электрошоковых устройств и искровых разрядников, имеющих выходные параметры, превышающие величины, установленные госстандартами Российской Федерации либо произведенного за пределами территории Российской Федерации, спортивного пневматического оружия с дульной энергией 7,5 Дж и калибра более 4,5 мм и некоторых других видов.

Изложенные обстоятельства убедительно свидетельствуют о приоритете статьи 222 УК РФ перед нормами Федерального закона в регламентации уголовно-правового режима оружия. Особенно наглядно подобный приоритет проявлялся в период одновременного действия первого Закона РФ «Об оружии» от 20 мая 1993 года и Уголовного кодекса РСФСР 1960 года. Закон относил охотничье огнестрельное гладкоствольное оружие к категории гражданского оружия (ст. 5) и устанавливал порядок его приобретения, регистрации и получения разрешения на хранение и ношение (ст. 13). А статья 218 УК РСФСР (являвшаяся аналогом статьи 222 УК РФ), выводила данную разновидность оружия за пределы своего действия. Таким образом, нарушение правового режима гладкоствольного охотничьего оружия не влекло уголовной ответственности, подобные действия могли влечь лишь административные санкции, предусмотренные ст.ст. 26, 27 Закона «Об оружии».

С принятием Федерального Закона «Об оружии» от 13 декабря 1996 года и Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 года указанная коллизия норм исчезла, но после изменений УК 8 декабря 2003 года появилась вновь.

Имеются и другие коллизии правовых норм. В частности, статья 222 УК РФ не предусматривает ответственности за незаконное владение принципиально новой разновидностью оружия, понятие которого введено статьей 1 Федерального закона – сигнальным оружием. На практике это привело к многочисленным случаям необоснованного изъятия ракетниц и иных сигнальных устройств сотрудниками милиции при досмотре автотранспортных средств либо граждан, документированию этих фактов и производству предварительных проверок (а иногда и возбуждению уголовных дел). В конечном счете все это выливается в нарушение прав и законных интересов граждан.

5. Составы умышленных посягательств, не содержащие упоминания об оружии, как об орудии преступления, но фактически часто исполняемые с применением оружия.

Мы согласны с позицией авторов, считающих, что даже если применение оружия не является признаком состава преступления, но оно фактически использовалось субъектом, то входит в структуру элементов преступления и будет влиять на степень его общественной опасности. «Поскольку место, время, обстановка, средства и способ совершения преступления являются фактическими обстоятельствами любого преступления, постольку их учет необходим для полноты и всестороннего расследования и рассмотрения дела. Если названные обстоятельства не будут точно установлены, может быть дана неправильная оценка совершенному преступлению и личности виновного, могут потерять значение отдельные нужные для дела доказательства».

К этой группе вооруженных преступлений относятся умышленные убийства (ст.ст. 105, 107, 108 УК РФ), умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111), умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (ст. 112), причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ст. 114), угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119), изнасилование (ст. 131), вымогательство (ст. 163), умышленное уничтожение или повреждение имущества (ст. 167), незаконная охота (ст. 258), посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317), дезорганизация нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (ст. 321).

Как степень распространенности перечисленных деяний, так и удельный вес применения оружия при их совершении различны. Так, например, в Ростовской области на момент проведения криминологического исследования в 1999 году лидировали по количеству случаев использования оружия и их удельному весу убийства при отягчающих обстоятельствах (16,6%) и умышленные причинения тяжкого вреда здоровью (5,7%). Еще несколько видов преступлений суммарно составили 4,5%: угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (1,7%), изнасилования (1,6%), умышленные причинения средней тяжести вреда здоровью (1%) и умышленное уничтожение или повреждение имущества (0,24%).

Остальные преступления данной группы либо представлены единичными фактами (убийство при превышении пределов необходимой обороны), либо вообще не зарегистрированы.

6.Преступления, орудиями в которых выступают предметы, используемые в качестве оружия. Обычно это всевозможные инструменты – стамески, отвертки, шила, молотки, кухонные ножи, легковоспламеняющиеся жидкости, иные предметы хозяйственно-бытового обихода, которые по своим физическим свойствам позволяют эффективно причинять телесные повреждения и смерть.

УК РФ знает семь таких составов: похищение человека (ст. 12 ч. 2 п. «г»), незаконное лишение свободы (ст. 127 ч. 2 п. «г»), ра бой (ст. 162 ч. 2 п. «г»), захват заложника (ст. 206 ч. 2 п. «г»), угон воздушного судна… (ст. 211 ч. 1 п. «г»), хулиганство (ст. 213 ч. 3), пиратство (ст. 227 ч. 2).

Кроме того, подобные предметы часто применяются при совершении убийств, причинении тяжкого и средней тяжести вреда здоровью, изнасилований. Использование подручных предметов характерно для спонтанно-ситуативных преступлений. Они, как правило, не подготавливаются заранее, совершающие их лица не обладают специфическими навыками и умениями в обращении с оружием. Тем не менее целенаправленное использование обладающих поражающими свойствами орудий для воздействия на окружающую действительность включается этими лицами в план достижения преступного результата и помогает добиваться поставленной цели. Объективно эти преступления опаснее тех, которые совершаются без использования каких-либо орудий, однако они менее опасны, чем вооруженные преступления.

Необходимость дифференцировать перечисленные выше разновидности преступлений по степени опасности заставляет нас прибегнуть к термину псевдовооруженные преступления, под которыми мы понимаем деяния, для совершения которых виновный включает в план замышляемого преступления такие орудия, использование которых не требует специфических навыков и умений, необходимых доя обращения с оружием в криминалистическом смысле.

Таким образом, в широком криминологическом смысле к вооруженным преступлениям относятся все умышленные насильственные и корыстно-насильственные посягательства, в качестве орудия которых выступают различные разновидности оружия или предметы, используемые в качестве оружия, как включенные, так и не включенные в состав конкретного преступления. Они подразделяются на собственно вооруженные преступления и псевдовооруженные.

Отдельную группу составляют посягательства, в которых оружие является предметом преступления или средством его совершения. Они не могут считаться вооруженными, а являются преступлениями, связанными с оружием.

Место вооруженных преступлений в криминологической классификации и их виды отражены в приведенной ниже схеме.

Некоторые исследователи расширительно толкуют термин «преступления, связанные с оружием» и используют его в качестве родового для обозначения всех трех перечисленных выше видов преступлений – собственно вооруженных, псевдовооруженых и связанных с оружием. Так, В. И. Шульга пишет: «В структуре преступлений, связанных с оружием, около 60% приходится на преступления, связанные с применением оружия, в том числе огнестрельного и газового оружия, боеприпасов и взрывчатых материалов, а 40% – на их незаконный оборот».

Представляется, что предложенные выше классификационные признаки оправдывают вытекающую из них градацию рассматриваемого вида преступлений, как более точную и в большей степени отвечающую потребностям криминологической науки и правоприменительной практики.

3. Качественные и количественные характеристики вооруженной преступности

В блок насильственных вооруженных преступлений, являющихся системообразующими, определяющими «лицо» вооруженной преступности, мы включаем бандитизм, разбой, вымогательство, убийство, похищение человека, незаконное лишение свободы. убийство по найму, которые объединяются вооруженным способом совершения. Этот ключевой признак заключается в использовании виновными особых предметов материального мира – оружия в качестве орудия преступления для причинения вреда (или угрозы причинения вреда) потерпевшему и иным лицам и обеспечения таким образом преимущества над ними, позволяющего достигнуть поставленной цели. Вооруженный способ совершения названных преступлений отмечался рядом исследователей. Например, С. Д. Белоцерковский отмечает, что огнестрельное либо холодное оружие используется преступниками при совершении подавляющего большинства вымогательств. Авторы работы «Расследование похищения человека» указывают, что почти в 80% случаев похищения совершаются с применением оружия.

О возрастании доли вооруженных преступлений в структуре преступности ученые-криминологи писали давно. Так, анализируя тенденции насильственной преступности начала 90-х г.г. доктор юридических наук, профессор Э. Ф. Побегайло отмечал, что широкое распространение получили факты использования преступниками боевого оружия – пистолетов, автоматов, гранат и т. п. Только в 1992 году по сравнению с 1991 годом количество преступлений с применением огнестрельного оружия в России возросло в два раза. В последующие годы темпы роста вооруженной преступности значительно росли.

Динамический ряд вооруженной преступности за период с 1990 по 2001 год отражен в таблице на с. 347.

Большей наглядностью обладает график, составленный на основе этих табличных данных, поскольку графическое изображение даже самых сложных статистических показателей делает их доходчивыми и понятными с первого взгляда.

Количество преступлений, совершенных с применением оружия Количество преступлений, совершенных с применением оружия

Несмотря на то, что периоды роста (1992 г.,1997 г.) сменяются периодами снижения (1994-1996 г.г., 1998-2001 г.г.), выстроенный линейный тренд (графически выраженная основная тенденция) демонстрирует явную тенденцию усиленного роста вооруженной преступности.

Резкий скачок вооруженной преступности в 1997 году объясняется, в первую очередь, изменением уголовного законодательства. С 1 января 1997 года вступил в силу новый Уголовный код России, который, в отличие от ранее действовавшего, стал призвать оружием в уголовно-правовом смысле гладкоствольные охотничьи ружья, газовое и метательное оружие. К тому же активность правоохранительных органов (в первую очередь милиции) обычно возрастает при смене законодательства, что приводит к демонстрации его эффективности, отвечающей интересам уголовной поли тики государства.

Снижение рассматриваемого вида преступлений в 1994- 1996 годах, на наш взгляд, связано с проведением контртеррористической операции на территории Чеченской республики в 1994 году. Такой вывод подтверждается и тем фактом, что возобновление контртеррористической операции и повторный ввод в ЧР Федеральных сил в 1999 году вновь сопровождался снижением числа вооруженных преступлений.

Однако даже если отнести крайние колебания вооруженной преступности на воздействие конъюнктурных обстоятельств, мы увидим четкую тенденцию почти шестикратного роста вооруженной преступности за последнее десятилетие XX века.

Обозначенная выше тенденция роста характерна и для динамического ряда бандитизма – преступления, «вооруженность» которого заложена в конструкцию нормы, а следовательно, «вооруженного» на все сто процентов. Проведенный нами анализ данных статистики свидетельствует, что бандитизм в 90-е г.г. характеризуется в сравнении с общими показателями вооруженной преступности значительно более интенсивным ростом: число фактов бандитизма увеличилось в 51,6 раза, в то время как общее количество вооруженных преступлений – в 5,6 раза.

Представляет интерес процентное содержание бандитизма в общей массе вооруженных преступных проявлений. Доля бандитизма в общей вооруженной преступности в 2005 году составила 2,2% (см. таблицу), хотя в отдельные периоды этот показатель достигал 2,5% (1995 г.), 3,09% (1996 г.), 2,3% (2004 г.). Учитывая, что в начале 90-х гг. удельный вес не превышал 0,3% (0,1% – в 1992 г., 0,23% – в 1993 г.), то налицо 8-12-кратный рост удельного веса бандитизма в структуре вооруженной преступности. Таким образом, есть основания констатировать следующее: рост количества бандитских проявлений происходит на фоне роста числа вооруженных преступлений опережающими темпами.

Доля бандитизма в общем числе зарегистрированных вооруженных преступлений в России в 1992-2005 гг.

Обращает на себя внимание еще одно обстоятельство, вытекающее из современного состояния вооруженной преступности. Ее бурный рост объясняется значительным притоком свежих сил и быстрой регенерацией организованных преступных группировок, в юм числе и бандитских групп. По нашему мнению, в России наблюдается устойчивое воспроизводство организованных преступных групп. Так, в 1996 году в стране было выявлено чуть более 12,5 тыс. преступных формирований, из которых деятельность почти 9 тыс. с общим числом участников 59,4 тыс. удалось пресечь. Однако на конец года на учете уже состояли все те же 12,5 тыс. формирований с количеством 60 тыс. участников. В 1997 г. пресечена деятельность уже более 9 тыс. группировок, но на начало 1998 г. снова было зарегистрировано 12,5 тыс. группировок с численностью уже более 75 тыс. человек. Конечно, объясняться такое положение может и «причудами» уголовной статистики, но экспансия бандитизма, как системообразующего элемента вооруженной преступности, на наш взгляд, не вызывает сомнений. Достаточно отметить, что в 2004 году оргпреступными группами или преступными сообществами совершено уже 28161, а в 2005 году – 28611 преступлений. Фактов бандитских проявлений совершено, соответственно в 2004 году – 522, а в 2005 – 473. (См. табл. на с. 350.)

Анализ статистических данных о количестве зарегистрированных в постсоветской России преступлений, отличающихся высокой степенью общественной опасности и характерных для вооруженной преступности и организованной преступной деятельности, свидетельствует, что их число прогрессирует (см. таблицу). Так, в сравнении с началом 90-х гг. количество фактов похищения людей увеличилось в 13,9 раза, заказных убийств и незаконного лишения свободы – соответственно в 4,7 и 4 раза. В 2001 г. зарегистрировано количество разбоев, совершенных с применением оружия, в 3 раза больше, чем в 1992 году.

Сопоставление динамики бандитизма с динамикой других обозначенных нами видов вооруженной преступности показывает, что изменение кривой динамики бандитизма носит более резкий и опережающий характер. Число фактов бандитизма увеличивалось наиболее высокими темпами, что значительно выделяет его среди деяний, отнесенных к вооруженной преступности. В этой связи можно констатировать, что современный бандитизм в первую очередь определяет «лицо» российской вооруженной преступности.

В свою очередь представляет интерес и процентное содержание вооруженной преступности в общей массе преступных проявлений (см. табл.)

Количественная характеристика видов вооруженной преступности

* – нет данных

Доля вооруженных преступлений в общей преступности составила 0,6% в 2005 году, хотя в отдельные периоды эта цифра достигала 1% (1993), 0,9% (1994,1997), 0,96% (2003). Незначительный удельный вес вооруженной преступности не снимает остроты проблемы: это наиболее тяжкие преступления, именно они влекут значительное количество жертв, вызывают большой общественный резонанс и формируют мнение граждан о преступности в стране, именно они на слуху, именно по раскрытию этих преступлений судят о работе правоохранительных органов.

Представляет интерес вопрос о связи общей и вооруженной преступности. Влияет ли современный рост вооруженной преступности на динамику общей преступности и в какой мере? Развиваются ли они согласно одним и тем же законам или же имеют собственные?

Для решения сформулированной задачи мы прибегли к математическому моделированию. Наиболее подходящим инструментом построения соответствующей модели зависимости в данном случае мы сочли аппарат корреляционного анализа. Корреляция – вид зависимости между случайными величинами, характеризующими массовые явления, при которой изменение одной из величин приводит с определенной степенью вероятности к изменению другой.

Именно эта вероятность и называется коэффициентом корреляции.

Как известно из математической статистики, важным свойством коэффициента корреляции (К) является его стандартизированный характер: величина К колеблется в строго ограниченных пределах от -1, т. е. полной отрицательной корреляции (возрастанию значений одной из сопоставляемых переменных соответствует снижение значения другой), до +1, т. е. полной положительной корреляции или функциональной зависимости. Чем ближе значение коэффициента корреляции к нулю, тем более слабую зависимость между переменными он отражает. При К = 0 предполагается полное отсутствие взаимосвязи переменных; иначе говоря, если К =0 или незначительно отличается от нуля, то каждому значению переменной X с примерно одинаковой вероятностью может соответствовать любое значение переменной У. Принято считать, что если К меньше 0,33, то это соответствует слабой связи; если К больше 0,33 и меньше 0,66, то это соответствует средней связи; если К больше 0,66 то это соответствует сильной связи.

С целью установления взаимозависимостей между данными явлениями, ними, мы воспользовались функцией подсчета коэффициента корреляции, имеющейся в программе Еxcel (версия 97).

Коэффициент корреляции между динамическими рядами общей преступности и вооруженной равен 0,43, что соответствует средней корреляционной связи. Нужно сразу же оговориться, что труднейшей задачей корреляционного анализа является не вычисление коэффициента корреляции, представляющее собой чисто техническую процедуру, а именно интерпретация найденного коэффициента. Правильную интерпретацию Ю. Д. Блувштейн называет задачей творческой. При ее решении приходится учитывать не только величину коэффициента и иные математические тонкости, но и всю совокупность имеющихся у нас знаний о природе сопоставляемых переменных.

В данном конкретном случае, на наш взгляд, вычисленный коэффициент корреляции означает: законы развития вооруженной преступности в известной мере отличаются от общих законов развития преступности, что подтверждает высказанное в литературе мнение о том, что вооруженная преступность является самостоятельным криминологическим феноменом

В силу своего геополитического положения Ростовская область, как и весь юг России, таит громадную криминогенную угрозу. Социально-политический крах республик Закавказья, военные действия в Чечне самым отрицательным образом сказались на состоянии правопорядка. Область постоянно насыщается оружием – от пистолетов до реактивных гранатометов. Увеличивается удельный вес предумышленных, т. е. тщательно продуманных и хорошо подготовленных вооруженных преступлений. Преступники становятся более жестокими и квалифицированными, хорошо вооруженными, более подготовленными в профессиональном отношении (контрольный выстрел в голову становиться распространенным атрибутом насилия). Многие вооруженные преступники прошли специальную подготовку и приобрели боевой опыт в вооруженных силах и милиции.

Неблагоприятной качественной тенденцией вооруженной преступности является тот факт, что все чаще вооруженные преступления совершаются группами лиц. (См. таблицу)

Приведенные данные в определенной степени подтверждают высказанное в литературе мнение о том, что с увеличением числа вооруженных убийств в том или ином регионе повышается интенсивность тяжких и особо тяжких насильственных преступлений против личности, в основном это касается групповых и рецидивных вооруженных убийств.

В целом по области в 1990 году было совершено группами 15 преступлений с применением оружия, к 1999 году их число возросло до 54, т. е. почти в четыре раза. Тогда как общее число групповых преступлений возросло в 2,3 раза. Если в 1990 году при совершении преступлений в группе оружие применялось в 4 случаях из 1000, то в 1999 году – в 6 случаях.

Вооруженные преступления, совершаемые группами лиц

Если в 1990 году по Ростовской области было зарегистрировано одно убийство, совершенное в группе с применением оружия, то в 1999 году таких преступлений было четыре. Разбоев с применением оружия, совершенных в группе, в 1990 году зарегистрировано 7, а в 1999 году уже 33. Из приведенной ниже таблицы видно, что первое место среди вооруженных преступлений, совершаемых м группах, занимают разбои (61%), прирост которых за 10 лет составил 371%. Взаимозависимости между вооруженными групповыми преступлениями, установленные за последние 5 лет (1995- 1999 гг.), в этом случаи выглядят так:

Совершенные в группе преступления объединяют исполнителей, создавая предпосылки для перехода их на более высокую степень организованности.

Происходят изменения и в вооруженной преступности среди несовершеннолетних. Так, В. Ф. Пирожков отмечает: «В качестве оружия обороны и нападения криминальные группы используют не только ножи, цепи, палки, бритвы, но все чаще и огнестрельное оружие, гранаты и взрывные устройства».(Пирожков В. Ф. Законы преступного мира молодежи. Тверь, 1994. С. 28)