Morpho menelaus Мамонова Виктория

© В. Мамонова, 2014

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2014

«По ту сторону доксы – парадоксы …»

По ту сторону доксы – парадоксы:

Эйнштейн – реинкарнация Зенона —

Признал движение стрелы в покое,

Когда ее пронзает яблоко Ньютона.

Хоть всякое движение и невольно

Имеет тяготения довольно, чтоб

В со-творение трение претворить,

Но в скорости лидируют фотоны.

Есть в световом продлении тона

Потенция быть не-волною: квантом.

А Парменид, понятно, зорче прочих

В запрете нет, небытия и многоточий.

Постапокалиптический город

По расстроенным струнам электропроводов,

продвигаясь к первым всходам

свернутых в трубочку облаков,

взглянула на червяков,

перемещающихся ползком,

сосущих молоко

мертвой матери, —

давно

нуждается в новых формах

непогрешимость основ,

составляющих трехликое единство,

что, раскачиваясь в воздухе

под действием ветров,

грозит рухнуть вовсе;

но я как все:

спешу, ползу – никто,

прогуливаюсь изредка,

меняя ракурсы и взгляды,

по струнам электропроводов:

наш город сверху удивительно похож

на микросхемы, чипы, платы – их чертеж.

А я мечтала с Маяковским все-таки о саде.

Или-или

И когда однажды приходит время поступка

неотвратимо, как время второго рождения,

ты смотришь на мир в недоумении: вестимо,

Мировое сознание отражает посыл адресата,

надсадно разносясь по зеркальным нейронам:

и вскоре ты восклицаешь надрывно, радостно,

неопределенно: «О, Боже, второе рождение!»

Да, его не отсрочить, перенеся на мгновение,

на день, месяц, год, десятилетие вперед, жизнь,

следующую в вирт-среде, на Земле или Марсе.

На всякий случай можно приготовить снасти

для рыбки золотой, а если угодит акула? Тогда?

Оставить зомби-двойников жить на автопилоте;

самой, не будучи пилотом, уйти, залечь на дно,

что шевелится изредка, неровно шкурой океана

и заразительно смеется алым, если смеется, зная:

уступка смыслам не стирает топоса поступка,

а только оголяет тщетность говорения и страх…

Итак, усилий взмах – и совершенность вешная,

Миров аллеи, настраивающие мозг-приемник

на тета-ритм, вещающий свободно и спокойно:

«И это хорошо!», ныряя во вселенский сонник,

или, напротив, усилий крах: закрытие, забвение

желаний, мечт, потенций и любых интенций?

Прыжок без четких перспектив – поступок или

соскальзывание без перспективы как уступка?

«С тобой хочется говорить …»

С тобой хочется говорить

На всех возможных языках,

И на всевозможных языках

Хочется с тобой молчать

– понимание размыкает слух

и снимает с уст печать —

С тобой хочется мечтать

Рядом, взглядом не касаясь,

Трепетным теплом ласкаясь

Хочется с тобою бытовать.

«Есть обращение образа в пространстве …»

Есть обращение образа в пространстве,

                                                      чуть загруженного веб-информацией —

образа-ранца с леденцами и стансами,

                                                      удаляющегося от скудных вариаций и

композиций с конусом, кубом, шаром,

                                                      где фоном становилась фигура в алом,

а фигурой – залитый ровным и плотным

                                                      ахроматическим цветом отсутствия

– фон, оттеняющий скрытый объем

                                                      в иноприсутствии других плоскостей,

измерений и размерностей,

                                                      сопрягающих образы, знаки,

                                                                                 а не свойства вещей.

Есть движение образа с пространством

                                                      лицом к лицу в мистерии лета и танца,

образа-края – в мифологии ада и рая,

                                                      сворачивающего стаи страниц в птиц

скверов, улиц и площадей, в главы

                                                      взаимопереходящих систем-вещей

хронологически заостренного тона,

                                                      ровно следующего в море времен

по краю, который граница и рана

                                                      искривленного пространства-теста,

выползающего за свои пределы,

                                                      когда становится тесно и мало

                                                                                 лишь ада и рая.

«чем раньше тем быстрее чем старше тем дальше …»

чем раньше тем быстрее чем старше тем дальше

проникает взгляд да и со всей сини спешит назад

                                                      к сетчатке

                                                      век краток

                                                      но никто и

                                                      не спорит

                                                      лишь вторит

слабой улыбкой которая тонко и зыбко кружится

в теплых зрачках в уголках губ и просится с рук

«Последняя Книга пульсирует …»

Последняя Книга пульсирует

Точкой,

Кровоточит соком, червоточит

Почвой,

Ветвится через своих чад,

Зеркалит

Полночь черноты и сад

Сознания;

Почти авторская отдушина,

Отчасти

Цель и плод предыдущих

Двоичных кодов.

Последняя Книга читает себя

Взахлеб:

Сразу с начала и сразу с конца,

Не доходя,

Точно в немощи, до корешка.

Берегоморе

Знаешь, у этих берегов нет твердости:

Условность, аморфность в них выдает

Налет чьей-то фантазии, фантомность.

Может, глазами незнакомца эти берега —

Лишь блики солнца, проекция или сон:

Проекция сна на реальную странность,

Которая обстоятельнее, чем проспект;

Вот сейчас заглянуть бы в кафе на обед.

Но плывем вдвоем, солипсизм на двоих:

Каждый – образ Другого в сердце своем.

Значит, не солипсизм, а иной уже «-изм».

Хотя даже работая всеми конечностями,

До заката нам не успеть, но к вечности —

Наверняка. Ты забыл все про те берега:

Скоро солнце начнет садиться – нам бы

Поторопиться, чтобы с ночью не слиться.

Но смотри: берега сочетаются с морем, и

Берегоморе нам вторит, в нас переходит.

Различение вскрывает личины и – sorry —

То, что «между», – невольно в сравнение,

Как и предсказуемость акта мышления

По подобию, – а ведь с этого все началось.

«и что ты всё зовешь сирен, инкубов, ангелов и сов …»

и что ты всё зовешь сирен, инкубов, ангелов и сов

в гости? а встретишь – убегаешь или лжешь

о шершавой и колющей, как еж, коросте;

скрываешься под лестницей вещей в плотном

пропахшем потом предметном росте;

стоишь бледнея – теменем ища солнце,

а найдешь только – колосишься и зреешь,

благоухаешь, цветешь – сорняк и рожь —

и, тыкая в сирен, инкубов, ангелов и сов,

твердишь который раз одно – о невозможности

жить полноценно и легко коротковолновым

в удушливо красивом жарком красном,

а мы, значит, напрасно на другом режиме?!

так что ж ты звал нас яростно и хрипло,

липко, знаешь, – большей частью – липко:

чтоб ветер наш учуять, чтоб крикнуть на аллюре

– свершениям всем – всем поцелуям:

я – здесь, я – томный дикий непролазный лес,

я разрастаюсь медленно; темнея, задыхаюсь:

мне нужен ваш приход и – понимание в идеале,

ты нас сзывал подряд, как стаю; мы – не стая.

где, кстати, руки можно здесь помыть?

а полотенце? рассказывай, коль хватит сердца.

«С какого-то момента мы подобны сообщающимся сосудам …»

С какого-то момента мы подобны сообщающимся сосудам,

Ведаем друг о друге без объемных строений бытовых сред,

Что больше похоже на чудо, но верующих в него почти нет.

Значит, и есть Чудо – сопряжение и чреслами, и судьбами,

Течениями и обращениями в золотом сечении лет.

На свет нас зовут синие птицы, новые лица, старые карты.

Уплотненность дней разжижает металлы, перебирая гаммы

Оконной рамы; я барахтаюсь слабо в околоплодных водах,

Истекаю семенной пеной, застывающей сгустками смальты.

Какие еще смешения входят в состав амальгамы?..

Синецветики

иногда нас совсем мало —

                                                      в предельных числах;

а порой мы воплощаем

                                                      феномены чьего-то сознания:

назовем это чистой

                                                      любовью и пониманием;

однако, о сознании,

                                                      в основном, расплывчато, кисло,

хотя оно фрактально

                                                      нас связывает всех развитием,