Пламенная нежность Маккуистон Дженнифер

– У нас есть лишь признание сбежавшей свидетельницы. Если будет возбуждено дело о преднамеренном убийстве, ты уверена, что в нем не обвинят меня? А если я стану упорствовать, утверждая, что Эрик был сражен случайным выстрелом, меня могут осудить за убийство по неосторожности. – Он помолчал, мысленно перебирая варианты, тотчас отбрасывая одни и выдумывая другие. – Полагаю, нам следует дождаться возвращения Маккензи.

– Кто-то застрелил твоего брата, Патрик. И убийца был здесь, в Соммерсби, на том самом ноябрьском празднестве! И он присутствовал на похоронах твоего отца! Ведь он может снова кого-нибудь убить… – Голос ее сорвался. – Он может убить тебя!

– Если кто-то на самом деле убил Эрика, это вовсе не значит, что он станет покушаться на меня. У Эрика в Лондоне было великое множество друзей и просто знакомых. Наверняка он нажил себе и врагов, особенно в последние месяцы своей жизни. Брат погряз в долгах и приехал тогда домой, чтобы попросить отца ссудить его деньгами. Возможно, кто-то из кредиторов просто-напросто устал ждать…

– Это лишь одно из возможных объяснений, – упрямо мотнула рыжей растрепанной головой Джулиана. – Но лишь одно! И далеко не единственное.

Патрик колебался. Он не просто хотел поверить Джулиане. Ему во что бы то ни стало было нужно ей верить, и это его пугало.

– Ты на самом деле боишься за меня? – спросил он уже куда нежней.

– Как я могу не бояться? Пусть мне порой хочется треснуть тебя по голове за твой идиотизм, но я вовсе не хочу, чтобы с тобой что-то случилось…

Совершенно позабыв о прискорбном состоянии ее наряда, Патрик нежно привлек к себе жену.

– Ты имеешь в виду что-то посерьезней синяков на голени, да?

Джулиана тяжело дышала, уткнувшись лицом ему в грудь, и Патрик чувствовал тепло ее дыхания сквозь тонкую ткань рубашки.

– В следующий раз я прицелюсь существенно повыше, – глухо проговорила она.

– Что-то не припоминаю, чтобы в брачной клятве упоминалось членовредительство. – Патрик погладил Джулиану по голове, лихорадочно обдумывая план возможных действий.

В любом случае необходимо переговорить с мисс Смит, где бы она ни была. Патрик силился, но не мог припомнить ее лица, хотя наверняка видел Пруденс в имении. Или не видел. В конце концов, он почти все время проводил тогда на конюшне.

– Ох, не нужно, Патрик! – Джулиана передернула плечами и отстранилась. – Как ты можешь обнимать меня сейчас? Я… я плохо пахну!

– Ага. Ты воняешь.

Джулиана словно окаменела. Ее близость помогала Патрику взять себя в руки, хотя запах, исходящий сейчас от жены, был поистине ужасен. Но ему было не привыкать: в Мореге он не раз приходил домой приблизительно в таком же виде. Патрик лишь крепче обнял жену.

– Ты разве забыла? Кузнец заставил меня пообещать, что я буду почитать тебя, как бы ты ни смердела…

– Ничего подобного он не говорил! – запротестовала Джулиана.

– Тебе повезло, что я по натуре не брезглив.

Теперь, когда он с облегчением уверился, что жена не предавала его, Патрик начал понимать, во что она ввязалась. И все это ради него… Не будет ничего удивительного, если выяснится, что испытания этого дня оставили неизгладимый отпечаток на психике его чистюли жены. Одно то, что Джулиана явилась поговорить с ним, отложив принятие ванны, говорило о ее душевном состоянии больше, чем любые клятвы и признания.

Чтобы не смущать Джулиану, Патрик удержался от того, чтобы поцеловать ее в макушку: волосы жены отчаянно нуждались в доброй порции горячей воды и мыла. Вместо этого он шепнул ей на ушко:

– Наверное, ты не ожидаешь услышать этого от меня, однако… тебе необходимо срочно вымыться.

Плечи Джулианы вдруг затряслись, словно от сдерживаемого смеха, и она отстранилась от мужа. На Патрика устремились покрасневшие глаза:

– Полагаю, дожидаться возвращения Маккензи – отменная глупость. Надо поговорить с судьей! Человек, облеченный такой властью, сможет нам помочь. В конце концов, сопоставлять факты и делать выводы – это его работа!

С минуту Патрик размышлял. Можно ли поручиться, что Джулиана бестрепетно выдержит разговор с мистером Фармингтоном, заслуженным мировым судьей Чиппингтона? А главное – сможет ли Патрик простить жену, если она не найдет в себе на это сил?

Мистер Чаннинг уже успел прекрасно изучить ее тело, знал, как она умна и сколь остер бывает ее язычок… Но речи Джулианы чересчур походили на ее же непослушные рыжие кудри. Патрик не мог даже предположить, что она может наговорить, оказавшись на заседании суда, как не мог представить, в какую сторону в следующее мгновение завьется ее рыжий локон. Маккензи был непоколебим: жену нельзя принудить свидетельствовать против супруга, но теперь, когда Джулиана взяла дело в свои руки, пусть даже это произошло случайно, положение существенно осложнялось…

– Еще слишком рано, Джулиана, – отрицательно покачал он головой. – Но прошу, не сочти мое нежелание спешить за бездействие. У нас есть как минимум два дела, которые мы должны закончить до приезда Маккензи.

– У нас? – настороженно переспросила Джулиана.

Он медленно кивнул. Словно это могло ее удержать…

Разве она в очередной раз не доказала с блеском, что ее ни на минуту нельзя оставить одну? Мысль о том, что Джулиана все еще способна погубить его на заседании суда, по-прежнему гнездилась где-то в глубине его сознания. И это заставляло Патрика чувствовать себя негодяем. Злая ирония судьбы! Ведь когда она стремглав ворвалась в кабинет и объявила, что виделась с Пруденс, он тотчас же подумал о самом худшем и мысленно оговорил жену… Вот так держать ее в объятиях, зная, о чем она думает, что делает, было куда спокойней. К тому же это помогало ему вернуть потерянное самообладание. И невзирая на горячее желание посадить Джулиану под замок в их супружеской спальне, ради ее же безопасности, Патрик решил, что они будут действовать вместе.

– Перво-наперво мы должны отыскать эту Пруденс, выяснить, что на самом деле ей известно, и убедить ее добровольно явиться к судье. Тогда это будет выглядеть как чистосердечное признание бедной горничной.

Джулиана кивнула.

– А какое еще у нас есть дело?

– Нам предстоит понять, кто мог желать смерти моего брата.

Глава 20

Джулиана глядела на толпу гостей, собравшихся к обеду, и гадала – кто из них может быть тем самым убийцей?

Гости были молчаливы, что вполне приличествовало семейным обстоятельствам, однако это вовсе не означало, что собравшиеся скучали. Гостиная была полна народу – и родственники, и друзья семьи в ожидании приглашения к столу приносили семейству дежурные соболезнования. Невзирая на преобладание черных одежд – за исключением, увы, наряда Джулианы, – в помещении царил дух предвкушения удовольствия, а над головами собравшихся ярко горели восковые свечи, отчего впечатление всеобщей печали несколько сглаживалось…

Джулиана сожалела, что рядом с нею нет Патрика. Супруг весь день провел на конюшне, и когда появился, она поглядела на него столь красноречиво, что бедняга тотчас отправился наверх, к себе в комнату. И немудрено – он отчаянно нуждался в услугах камердинера и цирюльника. Джулиана дожидалась Патрика, от души надеясь, что он появится перед гостями в более презентабельном виде. А покуда прохаживалась среди приглашенных, кому-то улыбаясь, а к чьим-то разговорам внимательно прислушиваясь.

Мистер Фармингтон, почтенный седовласый судья, который с пристрастием допрашивал ее тотчас после гибели Эрика, безотлучно находился возле ее отца. А рядом с ними отиралась тетя Маргарет, кивая речам судьи. Пожилая леди так и не пожелала покинуть Соммерсби, всеми силами цепляясь за свою привилегию, но по крайней мере нынче вечером выражение ее лица было не столь кислым, как обыкновенно, – ведь в имение пожаловал ее обожаемый сын.

Колючие глаза Фармингтона неотрывно следили за Джулианой. Тогда, в том страшном ноябре, он показался ей сердечным человеком – судья даже предложил мисс Бакстер свой носовой платок, чтобы утереть градом катившиеся по ее лицу слезы. Однако сегодня он выглядел суровым. Поэтому Джулиана, произнеся дежурные слова приветствия, отправилась дальше.

Патрик ей доверился, сделал своей единомышленницей и даже обсудил с нею как с равной план действий – словно уверовал в разумность ее намерений. От этого восхитительного ощущения в груди Джулианы будто распустился яркий цветок счастья. Нет, она не обманет этого драгоценного доверия человека, у которого к ней явно больше вопросов, нежели ответов!

Вокруг Джулианы фланировало по крайней мере две дюжины гостей, и она придирчиво оценивала каждого. Группу местных дворян, окруживших вдовствующую графиню, Джулиана отмела сразу же. Она помнила их на похоронах графа, но была уверена – никого из них не было в имении во время того злосчастного ноябрьского праздника.

И она всецело сосредоточилась на тех из гостей, кто присутствовал и на празднике, и на похоронах. Одной из подходящих на роль убийцы кандидатур был темноволосый симпатичный доктор Меррилл – сейчас он стоял у окошка и вежливо слушал Джорджа Уиллоуби. Джулиана подумала было, что не следует исключать из списка подозреваемых и самого мистера Уиллоуби, но, вспомнив его искреннее к ней отношение, тотчас устыдилась…

А вот о докторе Меррилле, домашнем враче графской семьи, она почти ничего не знала… и все же склонялась к мысли о его непричастности к убийству. И дело тут было не в том, что мистер Меррилл молод и обладает тем типом внешности, что завораживает женщин. Именно доктор Меррилл находился при покойном графе в течение последних часов его жизни и делал все возможное для спасения. Об этом Джулиана прослышала от своей горничной, которая завершила повествование тяжелым и мечтательным вздохом. Впрочем, Джулиана ничуть не осуждала служанку. Прежде она сама бы вот так же вздохнула при виде красивого молодого врача…

Мистер Блайт, который также был участником обоих памятных событий, стоял в одиночестве у камина и, подобно самой Джулиане, задумчиво озирал толпу. Это обстоятельство заставило Джулиану внимательней к нему приглядеться. Кто он? Не слишком желанный гость? Или хладнокровный убийца, выискивающий новую жертву?

Словом, все ее усилия обнаружить преступника оказались тщетны. Из гостей лишь один мистер Блайт казался способным на что-то большее, нежели распространение гнусных сплетен. И Джулиана направилась прямиком к нему, лихорадочно обдумывая на ходу план действий.

Блайт, завидев ее, отвесил насмешливый полупоклон:

– Ах, неукротимая леди Хавершем, вы соблаговолили сойти со своего новообретенного пьедестала? Понимаю, именно вам я обязан пусть запоздалым, но приглашением на обед. Признаюсь честно, получив его, я несказанно изумился…

Усилием воли Джулиана заставила свои непослушные губы сложиться в улыбку. Она слишком хорошо помнила его гневные речи, призванные унизить Патрика в день их прибытия в Чиппингтон. Именно эти речи и делали Блайта в глазах Джулианы наипервейшей кандидатурой в подозреваемые, а единственным способом подтвердить свои подозрения она полагала наблюдение за тем, как станет кузен Патрика общаться с членами семьи.

– Считайте это оливковой ветвью мира, – сказала Джулиана. – Патрик полагает, что почтить память его покойного отца можно, принимая в имении тех, кому покойный граф бывал рад при жизни. Посему, невзирая на наше… м-м-м… скомканное знакомство, смею заверить вас – в Соммерсби вам всегда рады, мистер Блайт.

Лицо кузена потемнело, однако прежде чем он успел вымолвить хоть слово, по толпе гостей пронесся шепоток. Отвернувшись от разгневанного Блайта, Джулиана попыталась разглядеть источник всеобщего внимания. Привычно сощурившись, она скользнула взглядом по ошеломленным лицам, одновременно прислушиваясь к репликам гостей и силясь понять, что именно вывело толпу из состояния вежливой скуки. От звука низкого баритона Патрика по спине Джулианы побежали мурашки – впрочем, такая реакция ее тела стала для нее уже почти привычной. Тут она заметила наконец своего супруга – и решила, что ее слабое зрение сыграло с нею очередную шутку.

Сельский ветеринар, чьи щеки просили бритвы, а руки – горячей воды и мыла, исчез неведомо куда. Патрик был облачен в безупречный черный сюртук, правда, слегка свободный в груди, – видимо, из-за долгой аскетичной жизни в Мореге… Именно в таком сюртуке ему надлежало быть год назад, во время их столь памятного вальса… Боже, а Джулиана уже стала сомневаться, что у него есть приличная одежда! Нет, он не подстриг волосы, на чем она настаивала, однако его шевелюра была аккуратнейшим образом вымыта и расчесана. Джулиане вдруг до дрожи в пальцах захотелось коснуться этих лихо закрученных прядей на его шее, и в душе она возликовала, что эти волосы не были острижены…

Глаза Патрика устремились на нее с теплотой и откровенным одобрением. Хоть этикет и требовал, чтобы новый хозяин имения приветствовал сперва гостей, что расступались перед ним, Патрик направился прямиком к супруге. Шепот толпы мгновенно стих. Джулиана понимала, что сейчас взгляды всех присутствующих устремлены лишь на них, но ей было решительно все равно. Время словно остановилось. Сейчас она испытывала то, что тщетно искала в течение трех сезонов в высшем свете, а нашла лишь с ним, с Патриком.

Влечение. Желание. Страсть.

Всегда ли это будет? Всегда ли ее будет тянуть к этому человеку так, словно она Богом создана именно для него? Джулиана вспомнила вдруг, как в этом же доме, давным-давно – боже, когда? – этот человек пригласил ее на вальс, который завершился поцелуем…

Джулиана помнила их безупречный план: ей надлежало вежливо улыбнуться мужу, взять его за руку и вместе с ним начать хитроумную игру. Однако все задуманное в одночасье оказалось под угрозой срыва – Джулиане мучительно захотелось оказаться вместе с ним в их комнате наверху, чтобы понять, что сулит ей это преображение мужа.

Патрик остановился прямо напротив нее:

– Ну что, теперь я выгляжу сносно?

Джулиана внимательно глядела на мужа, мысленно перечисляя произошедшие в нем за последние полчаса перемены. Теперь она ясно видела небольшой порез на его подбородке. Невыносимый человек! Он брился самостоятельно. Ей сразу следовало бы догадаться, что он откажется от услуг камердинера, как, впрочем, и цирюльника. Но, несмотря ни на что, обновленный супруг нравился ей все больше и больше. Даже его запах неуловимо переменился: к уже привычному ей аромату кожи примешивался запах мыла…

Но самым потрясающим было то, что под этой новой оболочкой скрывался все тот же Патрик. Тот Патрик, что хорош собой без всяческих прикрас. Тот Патрик, что в любой момент готов сбросить с плеч великолепный сюртук и покинуть лощеных гостей ради спасения жизни какого-нибудь животного…

– Ты великолепен, – сказала мужу Джулиана и, помолчав, прибавила: – Ты всегда был таким…

Губы его медленно сложились в улыбку, странно застенчивую:

– Да что вы говорите, леди Хавершем? Вы хотите сказать, что вам по сердцу и неприукрашенная ипостась вашего мужа?

– Мне по сердцу обе его ипостаси, – рассмеялась Джулиана.

Впрочем, этих ипостасей было куда больше. И как бы Джулиане ни нравился тот образ, который он предъявил гостям, куда ближе и дороже ей был тот человек, которого она обнимала за запертыми дверями их спальни. При мысли о том, что он сотворит с нею ночью, когда разъедутся все гости, щеки Джулианы обдало жаром…

И тут мистер Блайт кашлянул.

Патрик, отвернувшись от жены, устремил взор на кузена, и улыбка на его лице сменилась гримасой суровости и неприязни.

– Я начал уже сомневаться, что вы соблаговолите заметить ваших гостей, Хавершем, – издевательски протянул Блайт.

Патрик коротко кивнул:

– Примите мои извинения, Блайт. Разумеется, вы правы, как всегда. Я обязан поприветствовать собравшихся. – Он одними губами улыбнулся Джулиане: – Я вернусь, чтобы сопровождать тебя на обед.

Джулиана глядела в спину уходящему мужу и всем существом стремилась вслед за ним, однако гордость и здравый смысл не позволили ей этого сделать. Она повернулась к мистеру Блайту – этому омерзительному человеку, который теперь в сравнении с ее супругом выглядел вовсе уж бледным, и продолжила беседу. В конце концов, именно ради этого она и пригласила его сюда!

– Сдается, ваш супруг и на минуту боится оставить вас без присмотра, – холодно заметил Блайт.

То, что он обратил внимание, с какой нежностью она глядит на мужа, ни в малейшей степени не смутило Джулиану – однако в отношении Патрика к ней кузен оказался прав. Мелкая, завистливая душонка!..

– У него есть долг перед приглашенными, – ледяным тоном ответствовала она.

Подозрительный взгляд Блайта скользнул по ней с головы до ног.

– Возможно, дело отчасти в том, что вы отказываетесь должным образом скорбеть о смерти графа?

Кровь кинулась Джулиане в лицо. После того как ее серое шелковое платье безвозвратно погибло в куче отбросов возле мясной лавки, она встала перед безнадежным выбором подходящего для встречи гостей наряда. То платье, что было сейчас на ней, надежно скрывало грудь, но все же куда более подходило для лондонского бального зала, нежели для скромного семейного обеда.

– У меня не было времени заказать наряд, приличествующий трауру, мистер Блайт, – сухо ответила она.

– Что ж, полагаю, это весьма естественно, особенно учитывая столь… скоропалительный брак.

Брови Джулианы изумленно взлетели:

– На что вы намекаете, в толк не возьму… потому что, честно говоря, не понимаю, каким боком вас касается мое замужество!

– И тем не менее это меня касается. Честно сознаюсь вам: не понимаю, кто вы, леди Хавершем, – первостатейная идиотка или же гениальная актриса.

Каким-то чудом Джулиане удалось сдержаться. В конце концов, основной целью пресловутого обеда было собрать как можно больше информации, а Блайт, похоже, был ее бесценным источником.

– Уверяю вас: ни то и ни другое. – Джулиана намеренно подалась к молодому человеку всем телом, провоцируя его на дальнейшие откровения. – Так что не ломайте голову, мистер Блайт. Почему вы считаете меня идиоткой? Потому что я вышла замуж по велению моей совести?

– Ваша совесть? – Взгляд Блайта устремился на ее декольте, затем скользнул ниже. – Или ваши обстоятельства? Видите ли, я знаю своего кузена как облупленного – за то долгое время, что провел в Соммерсби, я успел его изучить! Патрик всегда отличался тем, что тщательно взвешивал все «за» и «против», прежде чем что-то сделать, а порой бывал даже робким и нерешительным. Лишь нечто весьма существенное могло вынудить такого человека столь стремительно жениться! – Джонатан подался к ней, и теперь Джулиана отчетливо видела неровный край его слегка оскаленных зубов. – На такое всегда забавно смотреть… ну, на такие «браки по необходимости». Неужели оно и впрямь принадлежит Хавершему?

Разумеется, Джулиана ожидала чего-то в этом роде. Других объяснений их скоропалительному браку не было, и мистер Блайт с присущей ему бестактностью выражал сейчас мнение большинства. И все же, услыхав эти отвратительные слова, Джулиана ахнула:

– Что? Что именно принадлежит Хавершему?

– Да полно вам! – издевательски сощурился Блайт. – Читая скандальные газетенки в течение последних лет, легко составить ваш портрет! Разумеется, вы стали знамениты благодаря вашей красоте и уму, однако отнюдь не вашей добродетели!

От дерзости молодого человека у Джулианы захватило дух.

– Смею уверить вас, мистер Блайт, единственное, о чем вам следует беспокоиться, это о том, чтобы не лезть не в свое дело!

– Возможно, я и перегнул палку, – глаза Джонатана оставались по-прежнему злобно сощуренными, – но все же имею полное право желать, чтобы графский титул перешел к кровному наследнику! Я слишком уважаю эту семью и не могу позволить, чтобы в отношении этих людей была допущена столь вопиющая несправедливость!

Джулиана силилась сдержаться – тем более что в дерзких словах Блайта присутствовала некоторая логика.

– Патрик – часть семьи, которую вы, по вашему собственному утверждению, любите. Отчего же вы так его ненавидите?

– Я не питаю к нему ненависти, – сверкнул глазами Блайт. – Просто испытываю своего рода… недоверие, если вам угодно. Он всегда смотрел свысока на тех из нас, кто всячески готовил себя к возможности унаследовать титул.

– Однако у него таких шансов было много больше, нежели у вас, – не сдержалась Джулиана.

– Как бы там ни было, у него есть все основания, чтобы отнестись к этому серьезно! Его отец всегда пытался воспитывать сына как возможного наследника, однако Патрик наотрез отказывался ему повиноваться! Уехав в Европу на целых четыре года, он едва не разбил отцовское сердце. Если бы моя мать относилась ко мне хоть вполовину так, как старый лорд к своим сыновьям – с такой гордостью, с такой любовью, – о, я не принимал бы это просто как должное! Однако ваш супруг в итоге обнаружил всю свою несостоятельность, чтобы не сказать хуже! Он всегда был таким!

– Вашим доводам недостает логики, мистер Блайт! – Джулиана понимала, что Джонатан потенциально опасен, а такого человека нельзя сердить, но все же дала волю гневу. – Если мой супруг, как вы утверждаете, не желал готовить себя к роли наследника, то не говорит ли это о его нежелании становиться графом? А следовательно, и о том, что у него не было никаких причин убивать брата?

Темные брови Блайта сурово насупились. Какое-то время он пристально глядел ей прямо в глаза, и Джулиана могла поклясться – в глубине этих глаз рождались сомнение и нерешительность. Наконец Джонатан взял себя в руки:

– Возможно, он передумал…

– Тогда лучше и вам передумать, мистер Блайт. Ведь совершенно очевидно, что к известным выводам вы пришли, вспоминая старые обиды, которые помешали вам разглядеть истинное положение вещей!

Джулиана подхватила юбки и готова была уже уйти, однако вспомнила бесстыдные слова Блайта и не удержалась от каверзного вопроса:

– Пожалуй, рискну-ка я прослыть идиоткой и спрошу напрямик – отчего вы вдруг предположили, будто я актриса?

Блайт пристально глядел на нее, и Джулиана вдруг отметила несомненное сходство его с Патриком: та же линия подбородка, та же небольшая горбинка на носу.

– Могу побиться об заклад – вы затеяли грандиозный спектакль! Кое-кто из гостей уже заключает пари – состоится ли известное событие… Точнее – когда именно оно произойдет. Впрочем, даже если нам не доведется вскорости пить за здоровье молодой матери и ее первенца – прошу заметить, рожденного чересчур быстро после свадьбы, – это мало что значит. Одно совершенно ясно: кузен женился на вас еще и затем, чтобы вы не смогли свидетельствовать против него в суде!

Джулиана отшатнулась от Блайта, едва не теряя сознание:

– Нет…

Да, она понимала, сколь опасен этот разговор, и все же Джонатан зашел чересчур далеко. Блайт ошибается! Патрик ни разу не просил ее молчать в суде… Впрочем, она сама была счастлива отказаться от дачи показаний!

– Нет, – повторила Джулиана более твердо.

– А вы у него об этом спрашивали? – едко спросил молодой человек.

– Мне нет нужды задавать ему такие вопросы, мистер Блайт. – У Джулианы едва не подкашивались ноги. – Вы сражаетесь с ветряными мельницами. Я вполне счастлива в браке и…

Улыбка Блайта окончательно превратилась в звериный оскал, и Джулиана почувствовала, как волоски на ее теле вдруг встали дыбом.

– Именно поэтому легко верится в то, что вы полная идиотка, леди Хавершем…

Патрик терпеть не мог званые обеды. Все эти напыщенные физиономии, пустые вежливые разговоры безумно раздражали его. Угощения, разумеется, были выше всяких похвал, однако с тем же успехом яства могли быть приготовлены и из опилок – вкуса он все равно не ощущал. И даже близость Джулианы не приносила облегчения. Глаза всех без исключения присутствующих были устремлены прямиком на него.

По крайней мере, с Блайтом и Уиллоуби все было понятно. Но вот судья Фармингтон явно что-то замышлял. И пусть он не единожды сиживал за этим столом в компании его отца, нынче выражения его лица никто не смог бы прочесть…

Когда обед закончился и леди удалились в гостиную, а джентльмены налили по стаканчику портвейна, легче не стало. Откуда-то из-за дверей были слышны переливы смеха Джулианы. Патрик хотел сейчас только одного: быть рядом с нею, и плевать на весь высший свет! – однако его новое положение настоятельно требовало продолжать разыгрывать роль гостеприимного хозяина.

Невоздержанный на язык Уиллоуби, еще не допив портвейн, задал весьма опасный и неуместный вопрос:

– Как продвигается расследование, мистер Фармингтон?

Все разом смолкли и посмотрели на судью, который, похоже, почувствовал неловкость от столь пристального внимания.

– Вскоре мы ожидаем рапорта коронера, – нехотя ответил он.

– Ну, теперь, когда замолчал единственный свидетель, мы можем всласть рассуждать о том, как продвигается следствие! – Блайт поднес к губам стакан и отхлебнул. – Нет, положительно, это удобно! Блестящий способ избавиться от обвинения в убийстве!

Пальцы Патрика до боли стиснули хрустальный бокал:

– Я не убивал брата, Блайт!

– Думаю, ты простишь мне… э-э-э… некоторые сомнения. Все знали, как ты ненавидел Эрика. Вы с ним все время вздорили.

На виске у Патрика бешено забилась жилка. Похоже, Блайту приспичило сегодня услышать признание, но этой радости он ему не доставит.

– Я не питал к Эрику ненависти. – Патрик понимал, что всем без исключения было известно, как обострились в последние месяцы их отношения. – Если угодно, я ненавидел его не сильней, чем ненавижу тебя, а ты все еще жив!

– Возможно, у тебя просто кончились патроны, – ухмыльнулся Блайт. – Или смелости поубавилось.

– Довольно, джентльмены! – Судья Фармингтон со стуком поставил на стол свой почти полный стакан. – Бессмысленно рассуждать и глупо спорить. Единственное, что имеет сейчас значение, – удастся ли коронеру собрать достаточно доказательств, чтобы привлечь Хавершема к суду, а на это никто из нас повлиять не в состоянии. Давайте сменим тему.

Патрик кипел от негодования: кажется, этот кошмар никогда не кончится… С каждым глотком портвейна его хваленая рассудительность таяла словно дым.

– Я не убивал брата. Но кто-то сделал это. И чем преследовать меня, мистер Фармингтон, вам лучше было бы поискать истинного виновника!

За столом воцарилась неловкая тишина.

– Так вы решили изменить ваши показания? – Серые глаза судьи Фармингтона сощурились.

На плечо Патрика вдруг опустилась крепкая рука.

– Вы уже сознались в том, что виной всему стал ваш случайный выстрел, Хавершем, – тихо произнес лорд Эйвери и прибавил, уже куда тише: – Будь осторожней со словами, сынок.

Сидящие за столом вполголоса о чем-то переговаривались, но Патрик не различал ни единого слова. Ему мучительно хотелось упомянуть второго свидетеля, но он не был ни настолько наивен, ни настолько пьян, чтобы надеяться, что эти люди ему поверят. Особенно учитывая то, что этот свидетель неведомо где находится. Черт дернул его за язык! Он проговорился, даже не успев посоветоваться с Маккензи! Ведь сейчас он прилюдно изменил свои первоначальные показания… Или ему все же удалось заронить в душу сурового судьи Фармингтона зерно сомнения и тот предпримет поиски истинного убийцы его брата?

– Ранее вы утверждали, что в тот день ваш брат тоже сделал выстрел, – произнес Фармингтон.

Патрик скрипнул зубами.

– Да. Я отчетливо это помню.

– Последующее исследование ружья вашего брата доказывает, что из него не стреляли в тот день, – покачал головой судья. – Уж будьте уверены, в рапорте коронера отражены эти несоответствия. Хочу предостеречь вас – не усугубляйте положение. Дальнейшие несостыковки в ваших показаниях не помогут делу. Скорее напротив, Хавершем.

Хоть воспоминания о последних минутах брата и были необычайно тяжелы, но Патрик помнил все до мельчайших подробностей.

– Но… был и второй выстрел! – Голос его прозвучал хрипло, в голове мутилось. – Неужели вы не подумали о том, чтобы расспросить остальных? Может быть, и они его слышали?

– Уж не намерены ли вы поучить суд вести расследование? – оскалился Блайт. – Боже, какой же вы высокомерный субъект! Всегда считаете себя умней остальных. Если вы помните, я тоже там был. И никакого второго выстрела не слыхал.

– В тот день вы были на западном берегу озера, а не на восточном, где охотились мы с Эриком, – отмахнулся Патрик от кузена, всецело сосредоточившись на лице судьи, медленно наливающемся пурпуром. – Я слышал два выстрела, один за другим! Их было два! Джулиана также слышала это. Спросите ее, мистер Фармингтон! Она скажет вам правду.

Увидев, как резко обозначились морщинки вокруг глаз судьи, Патрик вспомнил, что события годичной давности были болезненны и для самого Фармингтона. Тогда он был не менее прочих потрясен гибелью Эрика, но по долгу службы вынужден методично собирать улики…

И об этих уликах Патрик до сих пор ничего не знал.

– Однако ваша молодая жена автоматически исключается из числа свидетелей, разве не так? – Судья Фармингтон сокрушенно покачал головой. – Усидеть на двух стульях ей не удастся, Хавершем. Как, впрочем, и вам.

Глава 21

Октябрь в Йоркшире частенько бывает непредсказуем – и, словно в насмешку мрачному настроению Джулианы, утро выдалось солнечным и не по сезону теплым, что сподвигло гостей предпринять экскурсию на озеро.

И теперь Джулиана сидела на одеяле, поджав под себя ноги, а вокруг были разбросаны остатки лакомств от пикника. С запада дул легкий ветерок, шелестя уцелевшими листьями на деревьях и бередя ее и без того истерзанную душу. Патрик склонился над удилищем Элинор и терпеливо пытался распутать леску, одновременно объясняя Мэри, как правильно забрасывать удочку.

Откуда-то справа донеслось приглушенное ругательство, и Джулиана, повернув голову, увидела Уиллоуби, пытающегося вызволить крючок из кроны дерева. Он уныло улыбнулся, разведя руками:

– Никогда не был силен в рыбалке. Может, мне лучше присесть рядом с вами, покуда я все деревья на лужайке не ободрал?

Улыбнувшись, Джулиана похлопала ладонью по одеялу:

– Присаживайтесь, мистер Уиллоуби. Оставьте рыбалку специалистам. Возможно, если мы будем наблюдать за Патриком и Элинор, нам удастся извлечь хоть какие-то полезные уроки.

Устроившись рядом с нею, Уиллоуби вытянул длинные ноги.

– Полагаю, в этом уже нет ровным счетом никакого смысла. Увы, теперь вы знаете, сколь ничтожный я рыболов…

Джулиане вдруг стало очень жаль молодого человека. Тем более что он член семьи.

– Не стоит преувеличивать, Джордж.

– Увы, это так. Да и стрелок из меня отвратительный. Меня и на охоту-то приглашают с единственной целью – поучить стрелять. Впрочем, я не сомневаюсь, что ваше общество на охоте было бы всем куда любезней моего… – Он подвинулся ближе к Джулиане. – Но, думаю, сегодня моя несостоятельность в области рыбной ловли в кои-то веки обернулась для меня удовольствием.

– Э-э-э… благодарю вас.

Когда-то Джулиане мечталось именно о таком внимании со стороны джентльмена – ей хотелось, чтобы он откровенно пренебрег всеми развлечениями ради нее, однако сегодня в этом было нечто… не совсем правильное. Джордж сидел так близко, что Джулиана чувствовала запах бриолина, исходящий от его волос. От этого гвоздичного аромата ее даже замутило, и она слегка – совсем чуть-чуть – отодвинулась от Уиллоуби.

Патрик оглянулся на них через плечо, и в выражении его насупленных бровей ясно читалось неодобрение. Джулиана бестрепетно и даже с неким вызовом взглянула на супруга. Впрочем, провоцировать ревность Патрика сейчас было совершенно невыгодно – и менее всего это было нужно бедняге Уиллоуби. Но Джордж был совершенно безобиден, поэтому мимолетное недовольство Патрика ровным счетом ничего не значило…

– Вы нынче необычайно тихи. – Джордж оперся на локоть. – Помню, как я волочился за вами в прошлом ноябре, вынося все ваши колкости. Это было удивительно забавно. Никогда нельзя предположить, что вы скажете в следующую секунду…

Джулиана нахмурилась – признание молодого человека привело ее в некоторое замешательство.

– Просто я… полагаю, я просто задумалась. Мистер Блайт вчера вечером был несносен. – Она и в самом деле постоянно думала о том малоприятном разговоре, хотя верить этому гадкому Блайту было глупо. – Я надеялась, что прогулка поможет мне развеяться, но вместо этого… словом, только об этом и думаю.

Уиллоуби сочувственно зацокал языком:

– Я бы спас вас вчера от него, если бы знал… Неужели кузен обсуждал с вами свои версии касательно виновности Хавершема? После обеда он громче всех распространялся на эту тему.

Джулиана лишь вздохнула. Она не желала обсуждать это с Джорджем Уиллоуби и уже сожалела, что заговорила с ним на столь щекотливую тему. Однако услышанное вчера от Блайта угнетало ее настолько, что она не сдержалась.

– Просто… он обсуждал причины моего брака.

Уиллоуби утешающе потрепал ее по руке ли дружески посоветовал: – Не обращайте внимания на моего кузена. Он порой сам не знает, что говорит.

– Меня не волнует, что именно говорит сам мистер Блайт, – куда важней, что говорят остальные. А он утверждает, что между гостями эта тема живо обсуждается. – Джулиана сглотнула. По крайней мере, есть надежда, что Джордж Уиллоуби скажет ей правду. – Что они бьются об заклад по поводу… ну… моего положения. Неужели и вправду ходят такие слухи?

Джордж уныло помолчал, затем кивнул:

– Да, кое-кто об этом говорит. Разумеется, я всеми силами вас защищал и предупредил, что те, кто будет повторять подобные глупости, вольны оставить поместье. – Он взглянул на Патрика и еще более помрачнел. – Как бы там ни было, вас в этом никто не винит, Джулиана.

Она вырвала руку у Уиллоуби:

– Я вышла замуж вовсе не по необходимости, Джордж! Я… Патрик мне необычайно нравится! Вот что следует говорить в ответ на все нападки.

И это было сущей правдой, как бы глупо ни звучало. В сердце Джулианы каким-то непостижимым образом поселилась нежность к Патрику. Поселилась – и день ото дня росла. А теперь… теперь расцвела пышным цветом, словно в насмешку всей этой дикой ситуации.

Уиллоуби одернул слегка задравшийся сюртук, но Джулиана успела заметить его талию – верней, то самое место, где вскоре намеревался отрасти животик. Джордж улыбнулся ей с надеждой:

– Что ж, если все эти сплетни… ну… не вполне лживы, надеюсь, мне вы расскажете всю правду. Полагаю, судьба пари решится в течение месяца.

И тут, впервые за все двадцать лет своей жизни, Джулиана напрочь лишилась дара речи. Всеблагие небеса! Так он не просто верит слухам… Он еще и нажиться на них намерен!

Воцарилась неловкая тишина, прерываемая лишь шелестом листвы над их головами да ободряющими возгласами Патрика, обращенными к сестричкам. Уиллоуби прикрыл глаза и вскоре, хвала небу, начал похрапывать. Но, несмотря на пригревающее солнышко, Джулиана была чересчур возбуждена, чтобы предаваться отдохновению. При каких-нибудь иных обстоятельствах она сполна насладилась бы, наблюдая, как Патрик возится с сестренками, как солнечные зайчики играют в их каштановых волосах… Но сейчас смотреть на это было больно. Джулиана невольно задумалась о том, что не получает от мужа публично знаков внимания лишь потому, что их не заслуживает. Правда, Патрик вовсе не склонен к прилюдным проявлением нежности, однако… однако однажды он поцеловал ее, почти у всех на глазах, в холле имения Соммерсби…

Так почему он не желает делать этого теперь – когда может так поступать на вполне законном основании?

Все утро – а вчера весь день вплоть до ужина – его не было рядом с нею. И Джулиане уже казалось, что тот момент, когда он появился перед нею и гостями, сияющий, словно начищенный золотой, просто привиделся ей во сне.

Она вспоминала каждое его прикосновение – и оказалось, что за две с половиной недели их брака не забыла ни единого. Однако он прикасался к ней лишь тогда, когда никто этого не видел. В таком случае что странного в том, что мистер Блайт и Джордж Уиллоуби обсуждают причины, вынудившие их к браку? Ведь всем остальным супруги Хавершем кажутся холодными и отстраненными друг от друга… Джулиана усилием воли поборола воспоминание о тягостном разговоре с Блайтом.

Она наблюдала, как Патрик умело закинул в озеро тонкую шелковую леску и теперь вытягивал ее отточенными движениями опытного рыбака… И вдруг ей пришла мысль: а что, если ее супруг, вот так же умело закинув удочку, поймал и ее, Джулиану, словно глупую рыбку? Потому что если мистер Блайт не соврал относительно разговоров, происходящих между гостями, то, возможно, и все остальное вовсе не ложь!

«Неужели Патрик на самом деле женился на мне лишь затем, чтобы я молчала в суде?…»

Эта ужасная мысль, угнездившись в мозгу Джулианы, терзала все сильнее. Вчера она наотрез отказалась верить злобным наветам мистера Блайта, и не желала верить им сегодня. Но отчего так остро отреагировала на оскорбления? Что двигало ею? Преданность супругу? Или… или трусость? Джулиана всегда гордилась тем, что умеет видеть людей насквозь, понимать мотивы их поступков. Но она ни секунды не верила в то, что Патрик женился на ней с целью спасти ее репутацию!

Впрочем, порой ей казалось, что она знает причину… Джулиана полагала, что Патрик, подобно ей самой, одержим некоей силой, что вырывается на волю, стоит им увидеть друг друга, стоит поцеловаться…

Неужели все это время она заблуждалась?… Неужели все намного проще… и печальней?…

«Глупо, глупо… ах как же глупо!»

Она еще раз взглянула на Патрика, тянувшего из воды леску, и в душе у нее все словно перевернулось. Что ж, возможно, она и дура, однако никто не посмеет назвать ее трусихой! Впрочем, разве это не трусость с ее стороны – в упор не видеть очевидного? А вдруг она отмахивается от оскорблений Джонатана Блайта и объяснений Джорджа Уиллоуби лишь потому, что втайне боится обнаружить страшную правду?…

Девочки долго не могли смириться с тем, что нынче утром им не удастся поймать ни одной рыбки. Потом они целую вечность собирали одеяла и корзинки из-под провизии. По пути в имение Элинор и Мэри щебетали словно птички, то и дело тянули за руку Джорджа Уиллоуби и прыгали по дороге словно воробушки.

И лишь когда троица скрылась за поворотом дороги, Джулиана почувствовала, как рука Патрика касается ее руки. Когда он увлек ее на узенькую тропинку, она не стала противиться, хотя колючки шиповника тотчас вцепились ей в юбку, а туфельки зачавкали по грязи. Всего несколько часов назад она с восторгом поцеловалась бы с ним украдкой. Боже, еще несколько часов назад она первая поцеловала бы его!

Но теперь Джулиана толковала его страсть к уединению совсем иначе…

Затащив супругу за ствол дуба, Патрик приник губами к ее рту. Джулиана с наслаждением пробовала на вкус его поцелуй – в нем был и солнечный свет, и смех, и восхитительно-пряные пироги с начинкой, которыми они лакомились на пикнике… ей хотелось, чтобы он целовал ее целую вечность. Но какая уж тут вечность, если столько вопросов вертятся у нее буквально на языке, мешая целоваться!..

Патрик, похоже, почувствовал ее настроение и отстранился:

– Что-то не так, милая?

Джулиана, чуть прищурившись, смотрела вдаль, на дорогу. В голосе Патрика слышалось неподдельное волнение. В иное время это согрело бы ее сердце, как и уже почти привычное «милая» из его уст. Но кому, как не ей, знать, что забота может быть искусно разыграна, а слова выбраны с единственной целью – подчинить ее своей воле?

– Почему ты на мне женился? – спросила Джулиана. Вопрос вырвался сам собой из глубины ее души. – Неужели лишь для того, чтобы я молчала в суде?

Уголки губ Патрика опустились вниз.

– Это сказал Джордж Уиллоуби, когда подсел к тебе под бочок?

«О Боже праведный!..»

– Твой кузен тут решительно ни при чем, Патрик. Почему ты женился на мне? – повторила Джулиана, на сей раз громче и куда требовательней.

Страницы: «« ... 7891011121314 »»

Читать бесплатно другие книги:

В пособии по духовной безопасности и духовному здоровью человека, семьи, общества рассмотрены вероуч...
Книга протоиерея Всеволода Чаплина написана для людей, которые хотят понять глубинный смысл христиан...
Второй год обучения в Академии. И вместо внушающего ужас дона Фердинанда-Энрике теперь другой препод...
Отгремели Некромантские войны, и уцелевшие чародеи удалились от дел, сделав своим пристанищем неболь...
Проникнув сквозь туннель в полузатопленную подземную бухту, команда единомышленников находит корабль...
Кто сказал, будто под Новый Год не случаются чудеса? Когда красивейшая из женщин именно тебе предлаг...