Братство Конца Малинин Евгений

– И ты туда же! – буквально завопила Эльнорда, а Фродо укоризненно посмотрел на тролля и покачал головой. Но Душегуба было трудно смутить:

– Надо его выслушать и… обмануть.

Эта мысль, по-видимому, показалась обоим экстремистам вполне здравой, но Эльнорда была слишком упряма, чтобы вот так сразу отказаться от своей непримиримой позиции.

– Нечего его слушать! Он тут будет языком чесать, а мы уши развесим!

– Но мы же еще не слышали его предложений! – снова возразил я. – Может быть, они и тебе покажутся вполне приемлемыми!

– Конечно, они покажутся вашей прекрасной спутнице приемлемыми! – прекратил наше препирательство ясный, звучный голос.

Мы мгновенно повернулись в сторону говорившего, но там никого не было, голос доносился из пустоты.

– Более того, я уверен, что она первой проголосует за принятие моих предложений, – продолжал уверенно вещать бестелесный голос. – Или я совершенно не разбираюсь в жен… прошу прощения, в девушках…

– Знаток нашелся… – процедила сквозь зубы Эльнорда, но я не дал ей возможности продолжать:

– Может быть, Епископ, ты присоединишься к нашей компании?

– С удовольствием! – тут же откликнулся он. – Тем более что, как я вижу, правитель Качей также почтил ее своим присутствием.

«Правитель Качей» задергался в лапах Душегуба, пытаясь принять более приличное его положению положение. Правда, получилось это у него не слишком убедительно.

Между тем в дальнем от нас углу спальни за постелью королевы возникло мерно вращающееся, похожее на водяную воронку, мерцание, которое постепенно усиливалось, разгоняя сгустившийся мрак и переходя из темно-синего цвета в зеленовато-желтый. Когда же оно стало походить на отблеск сусального золота, из него на пол комнаты шагнула затянутая в черный с серебром костюм фигура Епископа. Мерцание тут же погасло.

Появившийся молодой человек с легкой усмешкой оглядел нашу компанию:

– Прошу прощения, я, кажется, вмешался в разгоревшийся диспут…

– Выкладывай, с чем явился, Варвар! – перебил его прямолинейный тролль. Епископ слегка поморщился, как от грубой, непристойной шутки какого-то деревенщины, и повернулся в сторону Эльнорды:

– Ну разве я похож на варвара, милая леди? – с обаятельной улыбкой спросил он у эльфийки.

– Похож! – отрезала та. – Выкладывай свои предложения, раз уж ты здесь!

Епископ огорченно вздохнул и покачал головой:

– Хорошо… Слушайте… – И он повернулся ко мне.

– Помнишь, Серый Конец, какое предложение я делал тебе в Храме?

Я молча кивнул.

– Теперь я понимаю, почему ты его не принял… В чем была моя, можно сказать, тактическая ошибка!

Я молчал, и все остальные члены Братства тоже не спешили задавать наводящие вопросы. Поэтому Епископу после недолгой паузы пришлось продолжить свои рассуждения.

– Я ведь соблазнял тебя теми преимуществами, которые ты получил бы, согласясь на мое предложение, и при этом не учитывал, что ты, несмотря на свой солидный возраст, романтик! В тебе бушует благородство, жертвенность, ты готов броситься на помощь страждущим! А я предлагал тебе отказаться как раз от этих самых качеств! Вот в чем моя ошибка! Теперь я предлагаю тебе проявить свое благородство, великодушие и жертвенность во всем их блеске!

Епископ снова замолчал, ожидая, видимо, от меня вопроса, но я по-прежнему молчал. Он слегка нахмурился, но постарался придерживаться взятого энергично-дружелюбного тона:

– Сегодня я снова предлагаю тебе передать свою душу в мое распоряжение. А взамен я не только возвращу душу Кины в ее тело, но и верну твоих друзей, твое Братство в ваш родной Мир! Ведь вы из другого Мира?!

Эльнорда, Душегуб и Фродо замерли, уставившись на Епископа. У Качея вырвалось изумленное: «Как же так?!» Изом быстро перебегал прищуренным взглядом по лицам присутствующих.

Вот теперь сделанная Епископом пауза была вполне своевременна и эффектна!

Но весь ее шарм грубо разрушил писклявый голосок Фродо:

– Куда ты Братство денешь?! Вернешь?! – Он набычился и повернулся ко мне: – Не слушай его, Гэндальф! Этот гнусный тип в черном хочет тебя обездушить, а нас заслать, куда Макар телят не гонял! Это чтобы мы тебе помочь не могли!

Но я не слушал Фродо, я повторял про себя слова, подтверждавшие мою догадку: в этот Мир наше Братство явно попало при активном содействии Епископа. Вот только я сильно сомневался, что сделал он это сознательно. Скорее, это было «побочным результатом» его опытов с выработанной им формулой. Поэтому я осторожно поинтересовался:

– Значит, ты точно знаешь, каким образом мы сюда попали и как нас вернуть назад?

Несмотря на то что Епископ должен был ожидать подобный вопрос, он его почему-то смутил:

– Ну, может быть, не совсем точно, но в каком направлении работать, я знаю определенно и решить эту задачу смогу в течение недели.

Голос его звучал достаточно уверенно, и я мгновенно принял решение. Но не высказал его сразу же, а снова задал вопрос:

– Значит, если я дам обещание передать тебе свою душу, ты немедленно вернешь душу королевы в ее тело и в течение недели перекинешь моих друзей обратно в наш Мир?

– Совершенно верно! – самодовольно подтвердил Епископ, и в его глазах сверкнул огонек удовлетворения. «Ну что ж, – как-то устало подумал я, – он может собой гордиться, ему действительно удалось сформулировать приемлемое для меня предложение…»

– Но ведь я соглашусь передать тебе душу только после того, как ты выполнишь свою часть уговора… – с горьковатой усмешкой уточнил я.

– Нет, – тут же возразил он. – Ты дашь обещание передать мне свою душу сразу после того, как я выполню свою часть уговора… Ты чувствуешь разницу?

Его улыбка ясно показывала, что свое предложение он обдумал весьма тщательно. Предлагаемая им формулировка повторяла мое требование, но имела колоссальное значение для Епископа. Мое обещание произносилось первым и должно было быть выполнено!

Я даже не могу сказать, что испытывал какую-то внутреннюю борьбу, когда онемелыми губами произносил:

– Чувствую…

– Ну что ж, мое предложение ясно изложено и правильно понято! – воскликнул вполне довольный собой Епископ. – Подумай и скажи, согласен ли ты, маг по имени Гэндальф Серый Конец, принять его?

– Не соглашайся! – воскликнула Эльнорда. Тролль что-то глухо проворчал, а хоббит судорожно вздохнул.

Вопль Эльнорды колыхнул что-то в моей груди, какое-то чувство опасности. Словно я неожиданно почувствовал скрытый в предложении Епископа и не разгаданный мной подвох.

Но Епископ все рассчитал точно! Именно в этот момент в комнату сквозь ближнюю стену просочилось едва видимое белесоватое облачко и послышался еле различимый шепот:

– Покажите, где мое тело? Может, мне удастся его увидеть…

Почти растворившийся призрак, почти распавшаяся душа моей Кины искала свое тело! Искала тело, обещанное мной!

И я сразу сказал:

– Согласен!

Епископ мгновенно выудил из кармана камзола горевший багровым светом кристалл:

– Тогда ты должен повторить перед этим кристаллом: «Я, маг по имени Гэндальф Серый Конец, согласен передать свою душу в распоряжение мага по имени Седой Варвар сразу после того, как он вернет душу королевы Кины в ее тело, находящееся в этой комнате, а моих друзей – сумеречного эльфа по имени Эльнорда, тролля по имени Душегуб и хоббита по имени Фродо в их родной Мир. Клянусь!»

– А почему перед кристаллом? – немного испуганно поинтересовался я, удивляясь самому себе: «Душу отдать решился, а какого-то кристалла испугался!»

– Этот кристалл, – ухмыльнулся Епископ, – принудит тебя выполнить клятву, если ты вдруг передумаешь…

– А кровью ничего подписать не надо? – язвительно поинтересовался Фродо. Но я уже начал:

– Я, маг по имени Гэндальф Серый Конец, согласен…

– Не спеши, друг мой… – неожиданно прервал меня голос, в котором звучала знакомая хитринка. – Не надо торопиться давать клятвы…

– Отшельник Там? – изумленно прошептал я.

– Он самый…

И рядом со мной, лицом к окаменевшему Варвару, словно изображение на фотобумаге, проявилась маленькая фигурка старого чародея.

Придушенно захрипел и задергался в руках Душегуба Качей. Епископ долгую секунду, вытаращив глаза, рассматривал Отшельника, а потом его лицо перекосила мерзкая гримаса, словно невидимая жесткая рука сдернула с него маску благожелательности и дружелюбия и показала его истинное выражение.

– Не егози! – бросил Отшельник Там в сторону Качея. Тот мгновенно замер.

– И ты не егози! – тут же повернулся к дернувшемуся было Епископу чародей.

– А что ты мне можешь сделать?! – язвительно ощерился тот.

– Вот это… – негромко ответил Там и сделал плавный неуловимый жест.

Все осталось по-прежнему, вот только движения Епископа стали практически незаметными, как будто он преодолевал своей мускульной силой огромное необоримое сопротивление.

«Временной кокон! – мгновенно сообразил я. – Точно такой, в котором был я, находясь в Вересковой Пустоши. Ну, теперь Епископ долго шевелиться будет!»

– Что это ты решил души лишаться, – повернулся ко мне Отшельник Там. – Их у тебя что, немерено? Все ж делается очень просто…

И он подкинул в воздух, как мне показалось, горсть серого невесомого праха. Эта едва видимая пыль повисла бледным облаком, а затем это облако с тихим шорохом развернулось в прозрачную пелену, которая растянулась между лежавшим на постели телом и висевшим в воздухе белесым призраком. В то же мгновение по комнате пронесся тихий ликующий вскрик, и призрак увидел или почувствовал недвижно распростертое тело и метнулся к нему сквозь разделяющую их завесу!

Тело королевы Кины резко дернулось, по комнате пронесся долгий облегченный вздох, тонкая, матово светящаяся в полумраке рука поднялась и опустилась в некоем плавном жесте, и королева одним движением перевернулась под покрывалом на правый бок.

Внезапно правителя Качея буквально вырвала из лап растерявшегося Душегуба неведомая сила и швырнула на пол. Ковер вокруг правителя вспучился странными буграми, которые тут же треснули, пропуская толстые, явно металлические прутья, рванувшиеся к потолку и на наших глазах вросшие в него. В мгновение ока потерявший свой парик и властность правитель оказался в тесной цилиндрической клетке.

Но мы уже не смотрели в его сторону. Комнату огласил жуткий вибрирующий вопль! Молодцеватого, затянутого в черный с серебром шелк Епископа ломала все та же неведомая и невидимая сила, выкручивая ему руки и ноги, прижимая его голову к груди, закатывая его в черный с серебряными разводами шар. Когда этот шар принял почти идеальную форму, раздался мелодичный звон, и оконное стекло осыпалось на пол мелкими осколками. То, что осталось от Седого Варвара, подпрыгнуло на полу комнаты и лихо вылетело сквозь пустую раму, словно после пушечного удара некоего центрфорварда. Но что самое удивительное, следом за этим валявшиеся на ковре осколки медленно поднялись над полом и прыгнули на свое место в раме. Невредимое оконное стекло снова засияло, как будто пропускать сквозь себя различные отбросы было ему не в диковину!

– Вот это и есть фамильная магия Кинов, – почему-то шепотом произнес Отшельник Там. – Значит, теперь с королевой все будет в порядке, а мне, пожалуй, тоже надо сматываться. Пока…

И его маленькая фигурка начала стремительно таять.

– Нам, наверное, тоже стоит покинуть королевскую опочивальню, – негромко предложил граф Бертран, и мы невольно посмотрели на бьющегося в своей клетке, широко разевающего рот Качея. Но ни звука не проникало за пределы окружавшей его стальной ограды.

– Может быть, мне можно остаться? – неуверенно поинтересовалась Эльнорда. Ответом ей было напряженное молчание. Тогда она медленно подошла к постели королевы и опустилась на ковер у ее изголовья, положив руку на край кровати. Из-под покрывала вынырнула узкая ладонь Кины и, как мне показалось, ласково накрыла пальцы Эльнорды.

Мы на цыпочках выскользнули в прихожую.

– Ну что, двинули в гостевые апартаменты? – буднично буркнул тролль. Возражений не последовало. Мы двинулись вслед за шустрым Фродо и скоро оказались в знакомом коридорчике, перед знакомой стеной. Привычно пройдя сквозь шпалеру, мы вошли в общий холл и сразу же разошлись по комнатам.

Спали мы совсем недолго – ведь когда мы добрались до своих кроватей, ночь уже заканчивалась. Утром у нас был хмурый и довольно помятый вид, словно мы накануне не выиграли решающую схватку, а потерпели сокрушительное поражение. Даже Фродо выглядел непривычно понурым и притихшим. Когда же мы притопали к королевской опочивальне… нас не пустили к королеве. В дверях рядом с черными рыцарями Изома стоял знакомый нам величественный старец, сообщивший нам с напыщенным видом, что «…ее королевское величество недостаточно бодро себя чувствует и по этой причине королевский выход и прием сегодня отменяются!».

Правда, из королевской спальни сразу же вышла наша эльфийка. Она была энергична и деловита, словно всю предыдущую ночь отдыхала в своей постели. Посмотрев на старика-придворного из-под вопросительно изогнутой брови, от чего он мгновенно смешался и потерял всю свою важность, она быстро подошла к нам и сообщила последние новости.

Через несколько минут после нашего ухода в спальню королевы примчался Крак с сообщением о том, что воевода пришел в себя и требует немедленно сообщить, как себя чувствует королева. Выслушав рассказ Эльнорды, гвардеец рванул назад к своему командиру, и тот, несмотря на то что не мог подняться с постели, развил бурную деятельность. Он принял на себя командование вооруженными силами королевства и отдал распоряжение о возвращении в замок двух гвардейских полков личной охраны королевы. Затем он собрал у себя всех бывших в Замке черных рыцарей Изома и расставил их на ключевых постах, сменив гвардию правителя. Он вызвал к себе канцлера, казначея и начальника арсенала правителя Качея, а когда они явились, арестовал их и посадил под замок.

Надо сказать, что со стороны правителевой гвардии никаких возражений действиям Шалая не последовало. Видимо, люди хорошо понимали, что Качеево рыльце в пушку, и в очень грязном пушку.

Когда наступило утро, в королевскую спальню явились посланные Шалаем лекари и устроили самый настоящий консилиум. В результате этого высокоученого совещания было объявлено, что королева совершенно здорова, только очень ослаблена. Местные эскулапы попробовали удалить из спальни Эльнорду, чтобы, как они сказали, никто не мешал королеве набираться сил, но эльфийка тут же сообщила им, где именно она их видела и в каком виде. К тому же сама королева пригрозила своим врачам, что вышвырнет их из королевства, если они не оставят в покое ее лучшую подругу.

Когда Эльнорда дошла до этого момента своего сверхэмоционального рассказа, я не выдержал и перебил ее:

– Так Кина пришла в себя?!

Эльнорда на секунду запнулась, словно не поняла моего вопроса, а затем удивленно ответила:

– Да сразу же, как только ее душа вернулась в тело… Ты что, не видел, как она взяла меня за руку?

– И что она говорит?! – не унимался я.

– Да почти что ничего, – улыбнувшись, ответила Эльнорда. – Она в основном спит, а в перерывах сна – ест.

– А… ну да… конечно… – пробормотал я, изображая из себя недоумка.

– Так что вы, ребята, спите, отдыхайте, набирайтесь сил… – закончила свой рассказ Эльнорда. – Дней через пять состоится большой королевский прием в нашу честь, и вы должны быть в форме.

И она снова упорхнула в спальню королевы.

А мы пошли «спать, отдыхать и набираться сил».

Граф Бертран в тот же вечер отправился в свой город, как он сказал, осуществлять там генеральную уборку, и, проводив его, мы оказались полностью предоставленными своему безделью. Даже с Шалаем мы не могли встретиться, поскольку у него не было на это времени.

Через два дня стены и башни Замка заняли королевские гвардейцы подошедшего полка Барса. Полк Беркута разбил свой лагерь в нескольких сотнях метров от замковой стены и организовал патрулирование окрестностей. Именно беркуты приволокли на следующий день черноризца, именовавшего себя парламентером. К его допросу мы были допущены и узнали, что в Храме осталось девять монахов и три рыцаря Храма, которые совершенно не знают, чем заняться, поскольку Епископ пропал, и постоянная связь, которая существовала между ним и старшими монахами, исчезла.

Шалай направил в Храм две роты королевских гвардейцев и очистил эту «цитадель зла» от епископских прихвостней.

А утром шестого дня состоялся и обещанный большой королевский прием. Он, как водится, сопровождался раздачей праздничных слонов. Каждый член Братства Конца получил почетное звание «Опора трона» с вручением нагрудного знака – золотой броши в виде странной лихой загогулины со здоровенным бриллиантом в середине. И когда только их успели наделать! Кроме того, Крак был произведен в капралы полка Беркутов, Душегубу было присвоено звание капитана полка Барса, Фродо получил чин камер-советника с правом решающего голоса (убейте меня – не знаю, что это такое), Шалай – пост набольшего воеводы, а ваш покорный слуга стал именоваться придворным чародеем с правом беспрепятственного пользования королевской библиотекой. Эльнорда отныне именовалась «единственной подругой королевы», и Кина лично подарила ей полный гарнитур из бирюзы в черненом серебре. Девчонка тут же напялила все эти цацки на себя и, по-моему, даже спать ложилась не снимая королевского подарка.

Не был обойден и Твист. Королевский шут получил три шлепка королевской тапкой по заднице, королевское прощение, личную неповторимую погремушку и разрешение… жениться. Причем придворные по углам шептались, что последнее – это уж совершенно из ряда вон выходящая милость.

Правда, получая все эти знаки внимания от королевы, карлик со значением поглядывал в мою сторону, словно напоминая, что я тоже кое-что ему обещал.

Затем последовал шестидневный марафон балов, обедов, ужинов, катаний верхом, в экипажах, на лодках, карнавалов и фейерверков. А завершалось все Большой королевской охотой.

Вначале я лелеял надежду остаться с Киной хоть пару минут наедине и высказать ей свое почтительное восхищение, но на второй или третий день торжеств услышал ее милую беседу с моей подружкой – Эльнордой.

– Как тебе, Киночка, нравится глава нашего Братства? – мило поинтересовалась эльфийка, уплетая крошечный пирожок за очередным праздничным застольем и не подозревая, что я стою буквально за королевской спиной.

– Ничего себе старичок… – индифферентно ответствовала ее величество. – Только вот бородища у него!

Было непонятно, восторгается она моей бородой или осуждает это мужское украшение.

– Да она же приклеенная! – прыснула в кулачок смешливая эльфийка.

– Да?! – удивилась ее величество. – А выглядит так натурально, так холено!

– И вообще Серый еще достаточно молод… – открыла мой секрет осыпанная бирюзой девчонка.

– Ага, я слышала, чародеи долго живут… – несколько невпопад ответила ей Кина, и тут ее отвлекли.

Я понял, что моя персона Кине Золотой до лампочки. Именно после этого ко мне привязалась грустная песенка, которую я привел в качестве эпиграфа к этой главе.

На охоту королева выезжала в сопровождении огромной свиты, в которой наше Братство просто затерялось. Правда, Шалай выбрал минутку и скоренько сообщил нам, что нас ждет сюрприз.

Мы мчались галопом, разделенные толпой придворных, по какой-то дороге, а я, не замечая окружающих красот, вспоминал, как наш маленький отряд бежал из Храма, увозя с собой тело королевы, как мы прорывались сквозь заслон рыцарей Храма в горах и уходили от погони лесом и болотом. Как мы шли через Тефлоновую Пустыню, терзаемые жарой, жаждой и призрачными видениями. Как прорывались к пристани, благословляя Твистовых козлов.

И мне было смешно и грустно. Какая героическая сказка, и как прозаично она кончилась!

Вывел меня из моих грез напряженный шепот Фродо. Поравнявшись с моей лошадью, он дернул меня за полу плаща и спросил:

– Серый, тебе этот пейзаж ничего не напоминает?..

Я поднял голову и увидел, что солнце склонилось к вечернему горизонту, а наша блестящая кавалькада проезжает через небольшую аккуратную деревеньку.

«Декорация…» – мелькнуло у меня в голове, и тут я увидел за невысоким плетнем… Портяту, красовавшегося в своей кольчуге и простом шлеме.

– Да мы, кажется, проезжаем владения Мала двенадцатого, – догадался я.

– И направляемся в тот самый лесок, из которого притопали к этому владению… – продолжил мою догадку Фродо. – Вот тебе и Шалаев сюрприз!

Мы действительно продвигались по лесной дороге, уводившей в сторону знакомого… Подмосковья.

Охотники с веселыми криками и гамом рассеялись по лесу, собираясь, не знаю уж как, кого-то там «заполевать». А наше Братство спешилось и несколько испуганно сгрудилось вокруг меня. Мы словно вспомнили нечто существенное… Вот знакомое болотце, в котором Фродо окончательно промочил свои унты и которое не одолело моих ботфорт, вон приметная корявая рябина, а вот и заросли елок, из которых Эльнорда осыпала нас с Фродо стрелами.

Мы медленно шагали вперед, лихорадочно напрягая свою память, и в этот момент я второй раз в своей жизни увидел «небо в алмазах»!

Оранжевая безоблачная глубина над нами полыхнула блиц-вспышками, на секунду ослепив нас, и вниз ухнула оглушающая тишина…

А затем солнце прыгнуло назад в зенит небосклона, на ходу теряя свой изумрудный блеск и превращаясь в косматый оранжевый шар, а небо пробежало вперед по гамме спектра три ступени и стало ярко-голубым!

– А я думала, что этот блеск в небе мне привиделся! – изумленно ахнула Эльнорда.

– Так ты его тоже видела?.. – в один голос воскликнули мы с Фродо и следом за этим уставились друг на друга. С секунду мы стояли неподвижно, а затем, словно очнувшись, бросились бегом сквозь Эльнордины кусты к вспомнившейся поляне.

Не прошло и пятнадцати минут, как мы, запыхавшись, ворвались на место лагеря… и застыли на месте… Наши друзья – гномы, эльфы, чародеи, быстро и целеустремленно сворачивали лагерь. Снимались палатки, затаптывался костер, собирался в пакеты лагерный мусор. Нас сразу заметили, и мы услышали довольно противный голос Душегубовой подружки, Изольды:

– А вот и Элик явился! Наконец-то! Я же тебя просила далеко от лагеря не отходить! Давай бросай свою дубину и складывай палатку, мы уезжаем! Машеус, а ты кончай прижиматься к чужим троллям!

Элик метнул затравленный взгляд на заросли высокой травы в центре лагерной поляны и тут же повернулся ко мне. Я выразительно покачал головой. Мы оба мгновенно сообразили, кого можем обнаружить в этих зарослях, и оба мгновенно поняли, что соваться туда не стоит!

Лагерь был стремительно ликвидирован, и меньше чем через час мы уже покачивались в вагоне электрички, направлявшейся к Курскому вокзалу нашей дорогой столицы. Уже в вагоне мы выяснили, что «небо в алмазах» видели все наши товарищи по игре, и все разом решили, что от такого атмосферного явления надо держаться подальше.

Через два часа мы были в мастерской одного из наших верховных эльфов, в быту бывшего тривиальным художником. Начиналась традиционная послеигровая гулянка. Ну и что из того, что игра не слишком удалась? Не пропадать же заготовленному пиву!