Жена алхимика. Тайна русского Нострадамуса Голицына Полина
– Тогда еще вопрос, вы говорите, что кое-что новое узнали из того текста, что мы переводили. Это может повлиять на безопасность?
– Процесс остаётся тем же, который я проверял. Меняются некоторые детали, но детали очень важные, без учёта которых успеха не видать. – сказал Василий.
– Честно говоря, с одной стороны я не слишком удивилась, а вот с другой – всё же это так неожиданно. Вы не против, если я немного подумаю? Например – до завтрашнего утра. Так вот сразу ответить на подобный вопрос я не могу. Хорошо?
– Как скажете. Помните только, что работу свою я держу в строгом секрете, и вы – один из немногих людей, которому я доверился. Я не сомневаюсь в вашей честности и порядочности, но сразу хочу попросить: что бы вы ни решили, пусть это останется между нами.
– Не сомневайтесь, всё это в любом случае останется между нами.
София помолчала, прошлась по кухне, поправила салфетку на столе, плотнее прикрыла кран, из которого капала вода.
– Послушайте, Василий. У меня сейчас голова разрывается от мыслей, хочу принять верное решение. Давайте сегодня не будем уже ничем заниматься. Поедемте все вместе, погуляем где-нибудь в парке. Подышим воздухом, я в Интернете посижу, почитаю. В общем, мне надо собраться с мыслями. И так это будет лучше всего. Что думаете?
Василий на минуту задумался: «Давно же я никуда не ездил. Да хоть бы и в парк. Проветриться и мне не помешает».
– А поехали. Тут неподалёку есть хороший парк, рядом речка. И сеть там, кстати, ловит, в Интернете посидите.
– Отлично, тогда сейчас мы с Николь наведем порядок и отправляемся.
– Вот и хорошо. Я пока соберусь.
Василий поднялся в их с Дианой спальню, решил переодеться во что-нибудь, подходящее для поездки в парк. Открыл шкаф. Там, вперемежку с его вещами, всё еще лежали вещи Дианы. Там всё еще витал запах её духов. После похорон он никого не подпустил к её одежде, хотя прекрасно знал о традиции раздавать вещи покойного. Для него она была живой, а сейчас – живой как никогда.
«А может зря я с ними еду на природу? Стоит ли сближаться? Если мне придётся принести Софию в жертву и избавиться от Николь как от свидетеля, смогу ли я? Хотя, мы уже и так с ними… кто со стороны посмотрит – счастливое семейство. Если придётся – всё равно это будет тяжело. Мне уже жаль их. Но Диана… Ради неё я готов на всё. Главное, чтобы София всё спокойно взвесила и приняла единственно верное решение», – подумал Василий.
Глава 25. Золотая клетка для философского камня
Приверженец. Последователь, который еще не получил всего, что он от вас ожидает.
Амброз Бирс, «Словарь Сатаны»
Семён набрал номер Вениамина Петровича. Тот долго не брал трубку.
– Вениамин Петрович, здравствуйте. – начал Семён, когда из трубки раздалось: «Слушаю».
Трубка помолчала, потом знакомый голос, в котором сквозило крайнее недовольство, ответил.
– Послушай, не помню, говорил я тебе или нет, но по телефону – никаких имён, никаких адресов, ничего. Ясно?
– Простите, ясно. Я думал, что эти новые защищенные аппараты…
– Да какие, к дьяволу, аппараты. Ну ладно, что у тебя, – голос Вениамина Петровича вернулся в свои обычные рамки.
– А то, что нам надо срочно встретиться. Вот хорошо бы прямо сейчас. – ответил Семён.
– Да вы сговорились, что ли? Сначала этот, потом ты. Видно, и правда надо. Через три часа. Место знаешь. – сказал Вениамин Петрович.
– Хорошо, буду. – ответил Семён и на том конце тут же разорвали связь.
Семён и Вениамин Петрович прибыли в поместье почти одновременно. Дмитрий Михайлович еще не приехал, хотя охрана уже установила наблюдение за местностью.
– Вениамин Петрович, давайте пока в двух словах обсудим… – сказал Семён.
– Давай, только отойдём в сторону.
Они пошли по аллее в глубь поместья.
– Скажите, о чём можно говорить при Дмитрии Михайловиче? О тех документах, например?
– Он их тоже видел, там для него ничего нового нет. Главное – не дай ему понять, что ты в курсе его возможных проблем. И, естественно, полное молчание о том, что связано с «Чёрной книгой». В общем-то, он пока полностью наш человек, а действительно ли он что-то против Ордена задумал, об этом точно пока говорить нельзя. – ответил Вениамин Петрович.
– Спасибо, а то я часто делаю глупости… – Семён выглядел виноватым.
– Хорошо хоть понимаешь это и советуешься. – успокоил его Вениамин Петрович.
Приехал Дмитрий Михайлович, они снова собрались в той же комнате, в которой разговаривали еще вчера вечером.
– Так, господа, судя по всему, за эту ночь у нас набралось новостей. – открыл заседание Вениамин Петрович.
– Да, и похоже, что мы очень близки к цели. – ответил Дмитрий Михайлович.
– А ты, Семён, что скажешь? – обратился к нему Вениамин Петрович.
– Да я, в основном, о некоторых вещах из тех записок, что вы мне дали. Я ведь их прочёл, не спал всю ночь. Думаю, там есть несколько здравых мыслей. – ответил Семён.
– Ладно, ты потом. Говорите, Дмитрий Михайлович. – сказал Вениамин Петрович.
– Самое главное, наблюдается необычное движение вокруг нашего подопечного. Появилась около него некая София Канселье. Из агентства ему направили. Мы её уже пробили – ничего необычного, лингвист, жила во Франции, теперь перебралась в Москву, квартиру снимает. Вроде бы раньше она с нашим другом не контактировала, но судя по всему, где-то они всё же встречались. Причём, то, что она появилась именно сейчас – это не случайно. Главное то, что с собой она привезла девчонку, Николь её зовут. Дом-то прослушивается, она её называет сестрой. Легенда, в общем-то, совпадает, София осталась без родителей, но вот никакой сестры у неё никогда не было. Само по себе это странно, но всему можно найти объяснение. Скажем, приглядывает за девочкой пока родители сидят, ну мало ли что в жизни бывает.
– И что еще не так с этой Николь? – спросил Вениамин Петрович.
– Вот я к этому и веду. Мы ведь за ним наблюдаем. Кстати, надо бы маскировку лучше, а то торчат в машине. Ну, может дом поблизости снимем. Но это неважно. Важно то, что наблюдение ведется еще и с использованием тепловизора. Хорошая штука. Так вот, когда эта Николь попадает в поле зрения прибора, тот как будто с ума сходит. Её фигура постоянно меняет форму и размеры. То гаснет, то разгорается, то переливается такими цветами, что криминалисты, когда я им запись с тепловизора показал, решили, что либо аппарат сломался, либо я над ними подшутить решил. В общем, девчонка непростая, надо бы к ней присмотреться.
– Еще что-нибудь? – продолжал спрашивать Вениамин Петрович.
– Да, еще много всего. Вот чем мы заняты? Ждём, когда кто-то добудет камень, потом откроем Его завещание. Так?
– Да, так, сам же знаешь. – подтвердил Вениамин Петрович.
– По видимому, он хочет с помощью этого камня новую жизнь обрести. – продолжил Дмитрий Михайлович.
– Это наша, так сказать, рабочая версия. Вот когда завещание откроем – тогда точно узнаем. – снова подтвердил председатель.
– Знаете, что наш Василий учудил? – Дмитрий Михайлович подогревал общество.
– Ну откуда нам знать, говори уже, не тяни. – поторопил его Вениамин Петрович.
– Вчера ночью он гроб своей жены с кладбища привёз, вот что! – сказав это, Дмитрий Михайлович с удовольствием наблюдал, как другие отреагировали на эту новость.
Семён сделал круглые глаза и приоткрыл рот. Вениамин Петрович ударил кончиками пальцев по столу.
– Как же он выкопал её, там же должна быть охрана. – спросил Семён.
– Да как. Сама охрана всё и сделала. Не знаешь, что ли, как у нас вопросы решаются? Допросили мы одного гробовщика, который Василию помог всё обстряпать. Я так думаю, наш товарищ отвалил ему столько, что тот бы ему всё кладбище в дом перевёз. Ну, мы его сильно не трясли, незачем было. Он на катафалке от Василия ехал, остановили, стали спрашивать, тот сразу всё и выложил. Я сам не видел. Трясся он, говорят. Сначала я думал пришить его, от греха подальше, а потом решил – пусть идёт своей дорогой. Его даже обыскивать не стали. Рыльце-то у гробовщика в пушку. Уж он-то точно молчать будет, не хуже покойников. Насколько мне известно, его уже в городе нет. Вы, Вениамин Петрович, понимаете, к чему это всё?
– Уж меня-то за дурака не держи. Либо он уже камень сделал, и пора его брать, либо сделает. Это ж и ежу понятно, что он её оживить хочет. Некрофилии за ним замечено не было, так что вариант один. Наблюдение за ним нужно усилить, если камень ему получить удастся, надо тут же его брать. Если у него это получится, истратит он его весь на жену. Я даже допускаю, что она воскреснет. А нам что? Он как любой нормальный человек после этого попытается скрыться с ней вместе. Денег у него достаточно, да и после такого успеха вряд ли снова начнёт камни делать.
«А может и мне камень поможет, эх, как бы кстати было», – подумал Вениамин Петрович. Врачи отвели ему до нелепого мало времен, и он готов был схватиться за любую надежду на спасение.
Семён какое-то время слушал их разговор, потом начал рыться в папке с бумагами Вениамина Петровича, которые он читал всю ночь.
– Послушайте. Я всё это прочёл и думаю, что нам уже надо его брать. – начал Семён.
– Там же сказания, легенды, до конца неясно, кто их писал, я бы не стал принимать такие решения, основываясь на них. Для общего развития это полезно знать, но не более. – сказал Вениамин Петрович.
До этого Семён чувствовал себя на собрании как школьник первого класса, который заблудился, попал в учительскую и его оттуда каким-то чудом не выгнали. Он сидит в углу и тихо слушает разговоры о высоких, не очень ему понятных, материях. Теперь же Семён почувствовал абсолютную уверенность в собственной правоте. Он встал, расправил плечи, положил правую руку на край стола, поднял голову и прямо посмотрел на Вениамина Петровича. Тот, при всей своей выдержке, не смог скрыть удивления.
– Позвольте мне договорить, уважаемые господа. – даже голос Семёна изменился, говорил он твёрдо и чётко, не как ученик, а как равный.
Вениамин Петрович и Дмитрий Михайлович молча смотрели на него.
– То, чем мы здесь занимаемся, уже само по себе на грани фантастики. Однако мы в это верим, а значит – допускаем существование сил и явлений, которые обычно принято считать несуществующими. Так? – начал Семён.
Собеседники кивнули.
– Эти документы, называйте их как хотите, хоть сказками, хоть легендами, содержат в себе ценнейшую информацию. Я уверен, что их либо Он написал и постарался, чтобы они до нас дошли, либо только часть их принадлежит его перу. Важно то, что он нам их оставил, и то, что мы их получили.
Убедившись, что его слушают, Семён продолжил.
– Есть тут одна заметка, можно предположить, что писал её наш первый председатель. Речь здесь о том, что Он повстречал, по пути в Англию, некоего человека, который предлагал ему секрет философского камня. Помните такую?
Вениамин Петрович уверенно кивнул. «Вроде помню», – сказал Дмитрий Михайлович.
– Там, в разговоре, упоминается о том, что камень этот живой, что удержит его золото, какие-то розовые кусты. В общем, если не видеть общей картины – ничего существенного. Однако, давайте сложим всё это с тем, о чём только что было сказано. Улавливаете. – продолжил Семён.
Вениамин Петрович прищурил левый глаз и слегка улыбнулся. Дмитрий Михайлович пожал плечами.
– Если нет, объясню. Странная девочка, возможно не человек, появляется около алхимика, который вот вот должен создать философский камень. Алхимик тянет с кладбища гроб с женой, что само по себе, если станет известным общественности, бросит на него огромную тень, уже не говоря о проблемах с законом. Зачем он это делает? А затем, что девочка эта и есть камень. Зрение видит обычного ребёнка, а приборы не лгут. Наш товарищ хочет оживить жену с помощью этого существа, или вещества, или уж не знаю, как его назвать. Если его захватить, то удержать можно только в золоте. Думаю, тут редкий случай, когда туманные слова всех этих алхимиков и чернокнижников надо понимать буквально. Нужна клетка из чистого золота с прутьями как стебли розы, достаточно большая, чтобы вместить человека.
В комнате воцарилось молчание.
– Ах ты, сукин сын, а ведь возможно так и есть. – начал Вениамин Петрович. Семён и Дмитрий Михайлович посмотрели друг на друга: из уст председателя ругательства, пусть и не из самых сильных, вырывались только в особых случаях.
– Семён, если даже предположить, что прибор ошибся, что мы теряем? Да ничего. Вернём девчонку, если окажется, что она – простой ребёнок, да и дело с концом. Дмитрий Михайлович, думаю, разрулит. Так?
Вениамин Петрович почувствовал, что их дело близко к завершению, а главное, перед ним, пока слабый, забрезжил огонёк надежды на исцеление.
– Не проблема, Вениамин Петрович, дорогой наш председатель. – сказал Дмитрий Михайлович.
«Дорогой председатель» снова обратился к нему:
– Скажи, за ними следят, насколько я знаю. Что они сейчас делают?
Дмитрий Михайлович молча вышел и почти сразу же вернулся.
– Сейчас они в парке, решили устроить пикник. – принёс он свежую сводку.
– Ты уж сам решай, когда девчонку брать. Я так думаю, что чем скорее – тем лучше. Какое-то время, думаю, она и так где-нибудь посидит, но чтобы Его волю исполнить, наверняка клетка нужна. Как поступим? – озадачился Вениамин Петрович.
– Да закажем в ювелирке какой-нибудь. – нашёлся Дмитрий Михайлович, помолчал и продолжил:
– Она конечно стоить будет непомерно, и веса в ней – одному не поднять, но это всё детали. Вениамин Петрович, как дела у нашего фонда?
– Дмитрий, я так думаю, там хватит тонны на две золота. Деньги-то уже триста лет крутятся. Он, думаю, предполагал, что могут понадобиться немаленькие расходы, поэтому всё организовал по высшему классу. А ордену лишь сообразно с текущими условиями капитал этот перекладывать оставалось, да проценты копить. Ну и жить на них. Бывали и тяжёлые времена, но сберегли и приумножили. – улыбнулся председатель.
– Тогда действуем так. – Дмитрий Михайлович решил, что от разговоров пора переходить к делу.
– Я даю команду на захват девчонки. Её по-тихому сюда доставят, посидит пока в подвале. Заказываем клетку, не скупимся, за хорошие деньги они её нам вмиг сделают. Сутки им срока дать, но я так думаю, что раньше управятся. Что еще? – он посмотрел на Вениамина Петровича.
– Тогда ты этим займись. Клетку закажи, скажешь мне, куда платить, дам команду в банк, они сделают. А теперь – в Москву, открою завещание, разберусь с ним. Если всё пройдёт как запланировано, то уже завтра днём можем начинать. Не знаю пока что, вот прочту завещание, тогда будет ясно. – сказал Вениамин Петрович.
Они начали собираться, но тут Семён вспомнил, что не выяснил еще одну деталь:
– Дмитрий Михайлович, скажите, а что с тем бойцом, которого в прошлый наш приезд что-то чуть не до смерти напугало?
– С бойцом… с каким? – Дмитрий Михайлович был так поглощён происходящим, что начисто забыл о вчерашнем происшествии.
– А, вспомнил! Оклемался он малость. Говорит, девушка в летнем платье неизвестно откуда вышла и на него бросилась. Он в неё всю обойму разрядил. И, говорит, видел как пули в платье дыры оставляют, а ей хоть бы что, только слышно, будто об металл звякают. – ответил Дмитрий Михайлович.
– И что вы думаете? – поинтересовался Семён.
– Да ну его, может кто из местных чудит, может боец мой дряни какой наглотался, а может и то и другое. Забудь, сейчас дела поважнее есть.
Когда они были уже на площадке перед домом, Семён подошёл к Вениамину Петровичу:
– Пойдёмте ко мне в машину. Есть разговор.
Глава 26. Дикие утки и похитители
Вежливость. Самая приемлемая форма лицемерия.
Амброз Бирс, «Словарь Сатаны»
День выдался на удивление тёплый. Василий расстелил на земле покрывало, лежал и смотрел в небо. Рядом, на лавочке у деревянного стола, сидела София и с ноутбука бороздила просторы Интернета. Решала, стоит ли ей принять участие в эксперименте, в безопасности которого она была не вполне уверена. Николь взяла батон, который они купили по пути, и ходила вдоль реки, кормила уток. Те привыкли к людям и выхватывали хлеб из рук.
– Хорошо как. – сказал Василий.
– Да, замечательный день. И думается тут прекрасно. А еще я рада, что Николь по свежему воздуху погуляет. Ох уж эти дети, не оторвёшь их от компьютера. – ответила София.
Василию иногда казалось, что всё уже позади. Он почти задремал и в его сознании образы Дианы и Софии сливались. Все его прежние планы казались ему чем-то вроде грозовой тучи, уходящей вдаль по ясному синему небу. «Почему я раньше сюда не приезжал? Казалось бы – простые деревья, трава появляется из земли, утки эти плавают, а так спокойно на душе делается», – думал он.
– Скажите, а вы кого-нибудь еще знаете, кто проводил бы такие опыты в наше время? – обратилась к Василию София.
Он очнулся от дрёмы, сел.
– Нет, к сожалению не знаю. Уверен, кто-то экспериментирует, но алхимики – народ скрытный. Раньше в их сторону пристально смотрели правители и инквизиция. По крайней мере – в Европе. А в наши дни открыто признать себя алхимиком может только тот, кому нечего терять. Учёный, да хоть я, например, себе такого позволить не может. Это примерно как заявить во всеуслышание: «Я – сумасшедший». Вот если получить результаты, тогда можно смело сказать о себе: «Я – алхимик, посвящённый, адепт». – ответил Василий.
– Предположим, у вас получится. Мы уже этой темы касались, но всё же… Вы не боитесь, что обнародовав секрет изготовления философского камня, который веками, а то и тысячелетиями, ревностно хранили алхимики, вы поставите мир на грань катастрофы? – спросила София.
– Мир ко всему может приспособиться. Эволюция идёт только вперед, и мы с вами – часть этой системы. Обесценится золото – найдут другой измеритель ценности, будет у людей универсальное лекарство – исчезнут больницы, вместо них будут, скажем, кинотеатры и университеты. Удастся победить смерть – пару поколений будет неразбериха, а потом всё устоится. Меня это не беспокоит. Вы только представьте, ведь даже мы с вами, говоря о философском камне, крутимся вокруг золота да вечной жизни. А ведь этому веществу, уверен, можно найти уйму других применений. Это будет настоящий прорыв во всех областях жизни. Скажите, кстати, вы еще не решили?
– Еще нет. В безопасности эксперимента я уже уверена, а вот над тем, что случится, если он удастся, мне еще надо подумать. Вы видите возможное будущее прямо как рай на земле. А не думали вы о том, что «философский порошок», как его иногда называют, запретят правительства всех стран, как запрещают сейчас наркотики? Ведь он – прямая угроза для тех, кто находится у власти.
– Поначалу, конечно, могут быть с этим проблемы. Но методика изготовления «порошка», как вы говорите, до смешного проста. На самом деле, я уверен в том, что его, после того, как я отработаю технологию и опубликую работу, его сможет сделать любой грамотный человек. Если все люди на планете узнают, например, что есть прекрасное лекарство от любых недугов, которое можно сварить на кухне, никакие правительства это не сдержат. Ну будут волнения в первое время, но, уверен, всё успокоится. – ответил Василий.
– Мне кажется, вы немного анархист. Готовы поставить под угрозу мировой порядок и ничуть этим не обеспокоены.
– Я об этом особо не думал, честно говоря. Если в этом разобраться, мной движет желание, которое всегда было свойственно учёным. Только в былые времена они пытались доказать, что земля круглая и вертится вокруг солнца. И ведь доказали же! А мне хочется показать всему миру, что… он не договорил. София вскочила с лавочки. Она напряжённо всматривалась в то место, где минуту назад Николь кормила уток.
– Василий, вы не видели, куда Николь подевалась? – наконец спросила она.
– Да бегает наверное вдоль реки. – ответил он.
– Не вижу я её, давайте посмотрим. Она ведь плавать не умеет… – ответила София и они пошли к воде.
Николь нигде не было. Чуть в стороне от них, ближе к берегу, расположилась еще одна группа отдыхающих, молодая семья – мужчина и женщина сидели за столом, рядом стояла коляска со спящим младенцем. София и Василий подошли к ним: «Я извиняюсь, вы не видели тут девочку. Не можем найти её. Ей на вид десять-одиннадцать лет, в джинсах и яркой жёлтой куртке, уток кормила…», – обратилась к ним София. Мужчина сказал, что девочку видели, но куда она пошла – нет.
София готова была заплакать. «Ну надо же, не уследила. А если она и правда в воду упала? Берег скользкий, вон и утки чего-то на середину реки уплыли, хотя всё время у берега вертелись», – говорила она Василию. Тот успокаивал её, а сам не переставал озираться.
– Послушайте, София. Кстати, перейдём уже на ты? – сказал Василий.
– Хорошо, так что послушать? – ответила София.
– Вот смотри, конечно тебя разговор об этом может напугать, но у Николь яркая куртка. Если бы она упала в реку, она вряд ли пошла бы камнем на дно. Тут глубина-то – меньше человеческого роста, да и течение слабое. Если бы она утонула, мы бы её уже увидели. Да и сама подумай, ни всплеска не было, ни шума – ничего. Это значит, что она не в реке.
– Мне и думать страшно о том, чтобы её в речке утонувшей увидеть. Я тогда, наверное, и сама тут же умру. Никого ближе неё у меня во всём мире нет. Может она, я не знаю, в магазин решила сходить? Помнишь, у въезда в парк есть небольшой магазинчик? Отсюда, конечно, пешком не меньше получаса идти, но что если решила прогуляться? Хлеб закончился или захотела чего, а нас решила не тревожить?
– Слушай, а телефон у неё есть? Что ж я сразу не подумал! – сказал Василий.
– Есть, только она его на столе оставила, боялась, что утопит. Я бы ей уже десять раз позвонила, будь он с ней. – ответила София.
– Ладно, тогда давай так. Главное не паникуй. Ты пройдись по парку, может она устала и уснула где-нибудь под деревом, а я смотаюсь в этот магазин и по дороге посмотрю. Вот увидишь, она точно там. – сказал Василий и пошёл к машине.
К Софии подошёл мужчина, у которого они спрашивали о Николь, предложил помочь. Она с радостью согласилась и они, обменявшись номерами телефонов и разделившись, начали осматривать парк.
Василий ехал не спеша, хотя ему хотелось поддать газу, и внимательно осматривал придорожные кусты. Жёлтой куртки нигде видно не было. «Жаль девочку, может и правда утонула. И куда мы смотрели? Если она плавать не умеет, тогда не надо было её и к речке одну пускать. Уток захотела покормить. Ну все вместе бы покормили. Эх», – думал Василий.
Он доехал до магазина, описал продавцу Николь, тот ответил, что такая сюда не заглядывала, да и мимо не проходила. Продавец указал на стену магазина, та целиком состояла из зеркального стекла. «Снаружи ничего не видно, а отсюда я вижу всё. Не было тут вашей девочки», – ответил продавец. Василий пустился в обратный путь. «А может они уже её нашли, вот бы было хорошо. Иначе, если Николь и правда пропала, София так изведется, что ни о каком эксперименте и речи не будет», – думал Василий.
Он вернулся туда, где они отдыхали, на берегу не было никого кроме женщины с коляской. «Ну что, нашли?», – обратился к ней Василий. Та в ответ развела руками: «Нет». Тогда Василий позвонил Софии. Она тут же схватила трубку. Вестей у неё не было. Василий пошёл в глубину парка, заглядывал под каждый куст и вышел, в итоге, на грунтовую дорогу, которой давно не пользовались: она поросла травой, но трава была слегка примята – как раз в тех местах, где совсем недавно мог проезжать автомобиль. Василий пошёл по этой дороге – сначала в одну сторону, потом – в другую, звал Николь, но так её и не нашёл.
Когда он вернулся к тому месту, где всё это началось, София уже сидела за столиком. Плечи её дрожали. «София, ну что?», – обратился к ней Василий и сел рядом. Она подняла глаза. «Не плачет. Держится», – отметил Василий. «Ничего», – ответила София.
– Послушай, я тут набрёл на заброшенную дорогу, похоже, по ней недавно ездили. Скажи, не мог кто-то из знакомых или родственников неожиданно приехать и её забрать? – сказал Василий.
– Да нету у нас никаких родственников, а здесь и знакомых кроме тебя нет. – ответила София.
– Тогда надо обращаться в полицию. Мы уже тут всё осмотрели, если бы она была где-то рядом, уже объявилась бы. – сказал Василий.
– Надо, да только когда они её начнут искать? Насколько я знаю, хоть что-то начинают делать только дня через три? – ответила София.
– Есть у меня один знакомый в полиции, бывший студент, я попрошу его ускорить дело. Заявление они обязаны принять, в любое время, а вот о скорости работы… тут надо постараться их уговорить.
– Знаешь, я об этом думать не хочу, но вдруг… Может вызовем службу спасения, пусть реку прочешут… – тихо сказала София.
– А вот и не будем мы никакую службу вызывать. Я верю в то, что она жива, что всё это – нелепая случайность. Мы её найдём, слышишь. – Василий непроизвольно придвинулся к Софии и обнял её за плечи. Она его не оттолкнула, перестала дрожать.
– Значит, делаем заявление и продолжаем искать. Я тоже верю в то, что мы её найдём. – сказала она.
Пару минут они посидели в тишине, Василий обнимал Софию и продумывал разговор с бывшим студентом
– Ты говорил о дороге, что по ней проезжали. Откуда ты это узнал? – сказала София.
– Там всё травой заросло, но она примята. Причём не так, как если бы там постоянно ездили. Тогда бы колею накатали, а так – будто одна машина проехала, или может две, не знаю. А что? – ответил Василий.
– А то, что я сейчас кое-что обдумала и поняла, что Николь могли похитить. – ответила София.
Глава 27. Сети предательства
Обвинять. Утверждать вину или порочность другого человека, как правило – с целью оправдать зло, которое мы ему причинили.
Амброз Бирс, «Словарь Сатаны»
Семён и Вениамин Петрович доехали до того места в лесу, где они уже разговаривали наедине. Отошли от машины.
– Вениамин Петрович, всё идёт к тому, что Дмитрий Михайлович нас предал.
– Откуда такая уверенность?
– Смотрите. Помните в тех документах история про Джейн, механическую куклу, которая якобы живёт в подвале под озером и наблюдает за членами Ордена?
– Да, есть там такая история. И что?
– Простите, но я не представляю, как вы можете этого не видеть. Только что Дмитрий Михайлович рассказал о том, что на его человека напала какая-то странная девушка. Он стрелял в неё, а пули звякали о металл.
– Ты хочешь сказать, что это кукла на него напала?
– Вениамин Петрович, учитывая всё, что тут происходит, я уже ничему не удивляюсь. Всё ведь сходится. Вы, насколько я понимаю, ничего против воли Брюса не делали. Я – тоже, хотя бы потому, что только вчера обо всём узнал. Значит – Дмитрий Михайлович. К тому же, не случайно ведь у вас подозрения появились. И она пришла за ним.
– Почему же тогда на простого бойца бросилась, а не на него?
– Этого я не знаю, может за триста лет, всё таки, проржавела малость. Но метила она явно в военного человека, а самый военный из нас – Дмитрий Михайлович.
– А знаешь, Семён, похоже ты уже во второй раз за сегодня прав. Видно это я заржавел, если не замечаю очевидного. И случаи, о которых я тебе говорил, что таинственным образом погибли те, кто повёл себя неправильно… Вот уж действительно, как много всего скрыто на видном месте. Я ведь особенного значения тем запискам не придавал…
– Я, Вениамин Петрович, думаю так. Дело сейчас идёт к завершению. Это значит, что если Дмитрий Михайлович всё-таки решил наши секреты продать, он дождётся, когда камень и завещание будут готовы, потом нас в сторону отодвинет, заберет это всё и исчезнет. Если эта кукла и вправду такая, какой она нарисована в записках, то она знает о чём он думает. То есть, он скоро умрёт. А если останется жив – значит мы напрасно его подозревали.
– Не могу с тобой не согласиться. Значит – посмотрим. Погоди-ка, телефон. О, как раз Дмитрий Михайлович.
Разговор по телефону состоял из нескольких слов: «Да. Да. Хорошо. Принимаю». Вениамин Петрович нажал на кнопку сброса вызова, почитал что-то на экране, потом нажал еще несколько кнопок.
– А наш Дмитрий Михайлович молодец. Пока мы тут с тобой лясы точим, он уже в одном месте клетку заказал, в другом о доставке договорился. Вот реквизиты мне сбросил, я их в банк отправил, сейчас оплатят. Неплохая сумма, однако. Шестьсот миллионов рублей. Больше того, девчонку уже взяли, везут в поместье. Есть у нас, в друзьях, так сказать, отряд особого назначения, видно, они сработали. Не хочется мне верить в то, что он предатель. – сказал Вениамин Петрович.
– И мне не хочется. Гадать тут нечего, скоро всё узнаем. Кстати, помню, вы мне говорили, что одно из указаний – прах Его беречь. С этим как? Подозреваю, нам это понадобятся. – сказал Семен.
– А с этим, полный порядок. Когда ломали ту церковь, в которой он был похоронен, нашли могилы под каменными плитами. Видят, не простые люди тут лежат, тут же комиссию вызвали. Было это в тридцатые годы. В комиссии – один из наших, конечно же. Плиты подняли и нашли там тело самого Брюса, его супруги, дочерей. В итоге их тела теперь в подвале того дома, в котором мы только что разговаривали. В специальных саркофагах, чтобы не испортились.
– Ясно. Ну что, расходимся?
– Да, кстати, Семён, предлагаю вместе заняться завещанием. Сейчас заедем в хранилище за документами, потом в музей, где экземпляр «Брюсова Календаря» имеется, там и поработаем. Если девочку уже сюда везут, то чем скорее управимся – тем лучше. Правда, клетку еще только завтра сделают, ну да лучше нам раньше успеть, чем тянуть.
В это время Дмитрий Михайлович, весьма довольный собой, уже ехал по улицам Москвы. Он всё организовал, всё подготовил для того, чтобы Орден наконец достиг своей цели. Хотя цели ордена были ему давно безразличны. Поэтому, сделал он и еще кое-что. Заказчик уже готов был принять от него философский камень, чем бы он ни оказался, и завещание Якова Вилимовича Брюса, которое скоро должны открыть.
Дмитрий Михайлович отдал охране поместья необходимые указания. Девчонку доставят, запрут в подвале и будут охранять, периметр контролируется. «Когда все соберутся, тогда сделаю ход конём», – подумал он. «Лишь бы глава нашего отряда чего не выкинул. Он-то знает, кто в нашей структуре отвечает за платежи. Ну да если что – разберемся».
Если бы он знал, что его мысли известны не только ему, он бы как следует задумался о том, стоит ли ради мифической пока свободы предавать Орден Красного Льва. Но он этого не знал, не придавал внимания «сказаниям старины». Дмитрий Михайлович, чувствуя себя победителем, решил как следует выспаться. Вся эта беготня, слежка, двойная игра, утомили его. Ему сейчас хотелось только одного: добраться до своей квартиры, выпить чего-нибудь, отключить телефон и забыться.
Он вошёл в квартиру. Жена была в командировке, детей у них не было. Выпил банку пива, решил принять душ, уже открыл воду, когда услышал звонок в дверь. Посмотрел в глазок. Девушка в синей выцветшей форме и в такой же кепке, из-под которой выбивались светлые жёсткие волосы. В руках свёрток. «Кого еще принесло? Курьер, что ли?», – подумал Дмитрий Михайлович, но дверь открыл. «Что вам?», – спросил он незнакомку.
Та, не говоря ни слова, сделала шаг навстречу и протянула ему свёрток. «Почта?», – спросил он. Она молчала. Он протянул руку за свёртком и ощутил, как его запястье будто зажали в мягкие тиски. Инстинктивно дёрнулся и почувствовал, будто его рука привязана бинтом к батарее, вмурованной в бетонную стену. «За мной пришла. Так это была правда…», – пронеслось в голове. Тогда он, что было силы, рванулся за пистолетом. Кобура висела в шаге от него на вешалке для пальто и курток.
Вениамин Петрович и Семён справились с завещанием. До гениальности простой шифр быстро открыл им несколько заветных строк. Они прочли эти строки, переглянулись и минут пять сидели молча в пыльном архиве. Каждый из них подумал, что лучше бы ему это не читать.
– Вы понимаете, что всё это значит. – начал Семён.
– К сожалению, понимаю. И мне это ох как не нравится. – ответил Вениамин Петрович.
– Может мы что не так расшифровали… Хотя всё это идёт по тому руслу, которое уже сложилось и особых вариантов я не вижу. Но может, можно как-то иначе? – Семён всё еще думал, что завещание, которое однозначно указывало на их действия после того, как камень будет найден, можно прочесть по-другому.
– Нет, нельзя. Подозреваю, что если мы прямо сейчас с тобой всё это бросим или что-то сделаем не так, нас постигнет участь тех отступников, которые погибли при таинственных обстоятельствах. – ответил Вениамин Петрович.
В его душе боролись два чувства. С одной стороны он хотел верить в то, что философский камень, который оказался десятилетней девочкой, позволит Ордену выполнить предназначение, а ему лично – исцелиться от смертельной болезни. С другой же стороны, когда он понимал, какую цену каждому из них придётся заплатить, через что перешагнуть… «Я человек искусства, чем бы ни занимался, всегда был добр к людям. А тут… Да я после этого спать не смогу», – думал он.
Семён был в полной растерянности. «Ну это же дикость, я точно этого не сделаю. Но если верить тексту – должен. А может ну его всё к чертям? Из-за каких-то сказок, да зашифрованных завещаний, которые явно писал психически больной человек…», – думал он. Но сколько он ни думал, в голову ничего толкового не лезло.
– Вениамин Петрович, я думаю, что теперь об этом можно где угодно говорить, раз до финала, так сказать, осталось меньше суток?
– Да, теперь пусть нас слушает кто хочет, ничего уже не изменить.
– Если так, давайте я озвучу своё понимание этого текста с учётом того, что мы имеем сейчас. Хорошо?
– Да озвучивай ты или молчи, здесь всё чётко сказано. Знал Он, что камень – это человек. Я так думаю, дай он своему ордену намёк на то, что в завещании написал, оно бы сразу и разбежалось. Хотя времена тогда были дикие, их это может и не тронуло бы. Но позже – точно. Вот у меня мурашки по коже. Мы же не палачи?
– Не палачи, но, похоже, скоро ими станем, если будем этому указанию следовать. Итак, я всё же хочу это вслух обсудить. – сказал Семён.
– Ну давай, слушаю тебя. – ответил Вениамин Петрович.
– Итак, мы должны подвесить клетку с девочкой к потолку. Под ней надо поставить гроб с телом Брюса. Потом каждый из нас должен взять по острому железному штырю, раскалить его в огне. Каждый по очереди должен ткнуть девочку – так, чтобы у неё текла кровь от этих ран, и от тех, которые она получит, когда будет биться в клетке, раня себя о шипы на её прутьях. Кровь должна стекать на останки. Каждый должен это повторить не менее двенадцати раз, учитывая то, что прожить она должна не меньше шести часов. Если она проживёт дольше, её нужно заколоть до смерти. После этого Брюс воскреснет. А с помощью её крови можно будет лечить болезни, получать золото и воскрешать мёртвых. – отстранённо произнёс Семён.
– И я понял этот текст именно так. – сказал Вениамин Петрович. Воля того человека, который руководил ими сквозь тьму веков и всё остальное отошло на второй план. Теперь он видел перед собой два пути: умереть от рака, возможно через несколько дней или недель, или получить надежду на выздоровление а может и на что-то большее. «Все мы умираем, кто раньше, кто позже, и если ей уготована такая судьба, значит, так тому и быть. Я– лишь инструмент в руках Провидения. И пусть этот молокосос попробует воду мутить». Вениамин Петрович уже сделал выбор.
– Знаете что. Я этого делать не буду. – сказал Семён.
– Как хочешь, но ты же знаешь… – начал Вениамин Петрович.
– Да что бы я не знал! Я так не могу. А если мы ошибаемся? Ведь есть такая вероятность. Да если и не ошибаемся! К тому же, может вообще всё это – сплошные бредни. Вы, уж простите, свихнулись на них, и меня втянули. Одно дело рассуждать о тайных планах, а другое – до смерти замучить невинного ребёнка. Не буду и всё. И вам не дам. И третьему – тоже. – Семёну полегчало, когда он это сказал.
– Ты успокойся, пока еще ничего не происходит. Соберёмся где обычно, тогда и решим как нам быть. – сказал Вениамин Петрович.
– Не успокоюсь. В полицию позвоню. – продолжал Семён.
– Я даже знаю, кто тебе ответит, когда ты позвонишь. – усмехнулся Вениамин Петрович.
– А, да у вас же всё схвачено… – Семён растерял все слова, когда вспомнил, кто числится третьим в их обществе. Он помолчал. Не произносил ни слова и Вениамин Петрович.
– Хорошо, простите, что сорвался. Я участвую, только убедимся сначала, что она – это и правда философский камень. Договорились? – сказал Семён, а сам подумал: «Я её спасу».
– Вот и славно. Давай тогда сейчас и выдвигаемся. Лучше в поместье переночуем, а завтра как клетку доставят, так и посмотрим. – произнёс Вениамин Петрович, и подумал: «Я его убью».
Глава 28. Ночь огня
Добродетель. Некоторые виды воздержания.
Амброз Бирс, «Словарь Сатаны»
Василий обнял Софию немного сильнее.
– Ну почему ты сразу думаешь о самом плохом? Я уверен, что она просто загулялась. – сказал он.
– Нет, знаешь, я вот обдумываю всё, что происходило. Скажи, тебе не кажется, что за нами кто-то следил. – сказала она.
Василий подумал и ответил:
– Я ничего такого не замечал. А ты?
– В том-то и дело, что я кое-что заметила, еще когда впервые приехала к тебе. Помнишь, когда ты меня практически выставил?
– Да, я тогда был меньше всего настроен на приём гостей. И что ты тогда заметила?
– Неподалёку от твоего дома, на улице, стоял чёрный автомобиль с тонированным стёклами. Я тогда совершенно не придала этому значения. Ну мало ли, кто-то припарковался. А потом, когда мы к тебе приезжали, он всё стоял. Ты его видел?
– София, я, честно говоря, не особо привык смотреть по сторонам. Если я чем-то занят, а так бывает практически всегда, я вообще ничего не вижу. Но, пусть он там был. Но это ведь еще ни о чём не говорит. Может ты что еще заметила?
– В том-то и дело, что заметила. Когда мы работали, когда я готовила, я пару раз случайно выглянула в окно и снова этот автомобиль увидела. Мне показалось тогда, что внутри салона что-то блеснуло. Насколько я знаю, такие блики может давать объектив камеры. То есть, возможно, они еще и фотографировали.
– Ты ведь понимаешь, что если так рассуждать, можно абсолютно во всём найти то, что ищешь. Вот эта пара, например. Может быть они – какие-нибудь шпионы, которые строят здесь свои козни. И Николь они заперли в своей машине. Как тебе такая идея? – сказал Василий.