Жена алхимика. Тайна русского Нострадамуса Голицына Полина
– Я уже под благовидным предлогом их машину осмотрела. Когда мы с тем мужчиной собрались на поиски, попросила у него плоскогубцы. Сказала, что загнала в подошву кроссовка какой-то гвоздь, едва не поранилась, а плоскогубцев у меня нет, чтобы гвоздь вытащить. Он, как я и ожидала, полез в багажник. Я рядом стояла. Нет там Николь, никакие они не шпионы.
– А с тобой опасно иметь дело. Ну хорошо, предположим, ты права насчёт похищения. Как ты думаешь, кто бы это мог быть?
– Да говорю же, я тут никого кроме тебя не знаю. То есть, таких врагов, которые решили бы причинить вред мне или Николь, я точно тут еще не нажила. Во Франции, где мы до этого были, таких людей тоже нет. Я ведь ничем особенным не занимаюсь. Роюсь в архивах, пишу статьи, делаю переводы, изучаю языки. И сюда приехала, чтобы с кое-какими документами разобраться в Ленинской библиотеке, да вот решила работу поискать и тебя нашла.
«А ты, София, о врагах не права. Я еще не решил, но если бы ты знала, о чём я думаю, знала бы, что у меня в подвале, ты бы еще вчера постаралась забыть мой адрес. А скорее всего, позвонила бы в полицию. И была бы по-своему права. Что тебе за дело до Дианы?», – подумал Василий и сказал:
– Значит, версию похищения я предлагаю отбросить – чтобы не отвлекаться от главного.
– Нет, это отбросить нельзя. Я тут еще вспомнила, когда мы сюда ехали, за нами следовал автомобиль. Не рядом, всегда на расстоянии трёх-пяти машин от нас. Не знаю точно, тот ли это, что был у твоего дома, но этот тоже был чёрный и стёкла в тонировке. Я сейчас напрягла память, когда мы съехали на дорогу в этот парк, он проехал мимо. Отсюда, кроме как по той дороге, по которой мы приехали, не выехать. Возможно, он довёл нас до места, а дальше включился кто-то еще.
– Прости, но у тебя получается прямо заговор вселенского масштаба. – Василий встал с лавочки, прошёлся и продолжил:
– Насколько я понимаю, внятной причины делать это ни у кого нет. Если им нужны деньги, так не проще ли машину угнать – мою или твою? Или, в конце концов, дом ограбить. Похищение человека, насколько я знаю, преступление гораздо более тяжкое, нежели грабёж или угон. И еще, обычно, когда похищают, выкуп требуют. Наверняка они бы уже это сделали. То есть, если предположить, что её и правда похитили, то сделал это кто-то совершенно случайный. Но тогда твоя версия о слежке отпадает, а она даёт хоть какое-то основание говорить о похищении.
– Я и думать об этом не хочу, но что если это и правда, кто-то случайный… Может быть маньяк или извращенец. И сейчас он… – София заплакала. Василий присел перед ней на корточки, взял за руки.
– Так, не вздумай тут рыдать, вытирай слёзы и не изобретай самые страшные и невероятные объяснения. Обычно у всего, что происходит, очень простые причины. Чем проще – тем вероятнее. Скорее всего, она просто гуляет сейчас где-нибудь среди деревьев. В полицию я всё же сейчас позвоню, но главное знай – мы её найдём.
София вытащила из кармана носовой платок, вытерла лицо, мокрое от слёз, вздохнула.
– Хорошо бы так…
Василий уже нашёл нужный телефонный номер, хотел набрать его, но остановился.
– Прости, что об этом говорю. Но она не могла сбежать? Может ты её чем обидела и она решила отомстить? Какие у вас с ней отношения?
– Нет, это просто невозможно. Мы с Николь не только сёстры, но и прекрасные друзья. Знаешь, мы ведь с ней через многое прошли. И даже когда было очень тяжело, ни одна из нас и не думала о том, чтобы бросить другую.
– Я всё это понимаю, но иногда бывает, что человек лишь думает, что в отношениях всё хорошо, строит иллюзии и сам же в них свято верит. Подумай как следует, отбрось всё кроме фактов. Может, всё-таки, что-то было не так? – сказал Василий.
София ответила не сразу:
– Нет, всё именно так, как я говорю. Сбежать она не могла. Будешь звонить?
Василий кивнул, набрал номер, отошёл в сторону. После короткого разговора вернулся.
– Думаю, нам повезло. У них тут наряд неподалёку, обещали прислать. Снимут показания и объявят в розыск. Я смог убедить моего знакомого, что это не побег. И… прости, должен сказать, сейчас будет МЧС, они прочешут реку.
Он ждал, что при упоминании реки София снова заплачет, но она выглядела спокойной.
– Спасибо, что позаботился. Знаешь, наверное ты прав – в итоге всему найдётся самое простое объяснение. Я думаю, нам лучше оставаться здесь, вдруг она придёт?
– Да, мне тоже так сказали, чтобы мы никуда не уезжали. – ответил Василий. Они погрузились в молчание.
«Наверное, лучше с ней сейчас не говорить об эксперименте. Пропажа эта… Не знаю, как будет лучше для дела. Если Николь совсем не найдётся, София, скорее всего, ни в чём участвовать не захочет. Будет искать её как сумасшедшая. Но, с другой стороны, может быть она решит, что сможет забыться в работе? Верю в то, что интуиция подскажет мне, что делать в решающий момент, но боюсь, что Софией придётся пожертвовать. Это само по себе тяжело, хотя то, ради чего я это делаю, всё оправдывает. А вот если еще придётся разбираться с Николь… Ведь это, в сущности, совершенно неважно для главного дела, но она – свидетель, когда София пропадёт, тут же поднимет шум… Сбежала бы она, что ли, да надолго. А когда вернётся – ни меня, ни Софии. Надеюсь, есть кому о ней позаботиться», – размышлял Василий.
– Давай поговорим о чём-нибудь. – начал Василий.
– Давай, а то я уже десятый раз всё передумала, надо отвлечься. – ответила София.
– Скажи, что ты всё-таки думаешь об участии в эксперименте? – сказал Василий.
– Я очень хочу верить в то, что Николь мы найдём уже сегодня. Если же это затянется, в дело вступят все эти поисковые службы, наверное, мы будем только мешать… Кстати, может дать объявление по телевидению? – ответила София.
– Дадим. Вот дождёмся наряд, поговорим с ними. А потом сделаем всё, что можно. Фотография её есть?
– Да, в телефоне у меня.
– Главное – думай только о хорошем. Люди просто так не пропадают, мы обязательно её разыщем. – сказал Василий.
– Стараюсь. И, да, про эксперимент. Я согласна. Мне, конечно, тяжело будет, если поиски затянутся. Но лучше себя чем-то занять, чем сходить с ума. А вот когда она найдётся, тогда… Я стану самым счастливым человеком на Земле и уже ни на шаг её от себя не отпущу. – ответила София.
Со стороны дороги послышался шум мотора. Подъехал полицейский УАЗик. Оттуда вышли трое, с ними была собака-овчарка. Полицейский с собакой сразу же попросил личные вещи девочки, София дала её рюкзак. Один из приехавших пошёл осматривать местность, второй взял у Софии и Василия показания, скопировал себе на телефон фото Николь, поговорил с семейной парой. Те хотели уехать раньше, но Василий, зная что любые сведения могут быть полезными, попросил их задержаться.
– След обрывается у реки. – сказал Василию полицейский с собакой.
– Вы полагаете, она утонула? – ответил Василий.
София закусила губу.
– Ничего нельзя сказать наверняка. Сейчас приедут ребята из МЧС, проверят. – ответил полицейский.
Приехали люди из службы спасения, привезли лодки, багры, ультразвуковые сканеры и начали осматривать реку вниз по течению. Они дошли до дамбы, в которой был слив в другой водоём, забранный крупной решёткой. Если девочка действительно утонула, то дальше этой решётки тело не уплывёт. Но на решётке не было ничего кроме длинных зеленых водорослей да пластиковых пакетов, которые отдыхающие нередко бросают в воду.
Василий и София всё это время промаялись на берегу. Обошли еще раз окрестности, но никаких следов Николь так и не обнаружили. Уже под вечер, когда спасатели собирали оборудование, один из них подошёл к Василию и Софии:
– Думаю, что у меня для вас хорошая новость. Девочки точно в реке нет. Мы проверили сначала вниз по течению, потом – и вверх, но ничего не нашли. Надеюсь, она просто сбежала. Дети часто так делают. Удачи в поисках. – сказал он, обращаясь к Василию.
– Спасибо за надежду. – ответила за него София.
Когда спасатели уехали, уже начали сгущаться сумерки.
– Как видишь, все силы брошены на поиски Николь, значит – найдут. А мы поедем домой. – сказал Василий.
– Может быть, останемся здесь, что если она еще придёт? – ответила София.
– Да, это возможно, но если до сих пор не пришла, не уверен, что это случится ночью.
– Наверное, ты прав, нет смысла тут торчать. А знаешь что, если она всё же придёт, давай тут оставим телефон, на столе? А еще я ей записку оставлю. Если она придёт, то сможет позвонить. – сказала София.
– Хорошая идея, кстати. Только какой телефон ей оставить? Её взяли полицейские, мой и твой – как же мы без связи… – ответил Василий. Он с минуту помолчал и продолжил:
– Вспомнил! В том магазине, куда я заходил, когда мы её только начали искать, есть отдел, где продают сотовые. Хоть бы он был еще открыт. Я сейчас туда быстро съезжу, куплю, и мы тут его положим. А ты пока записку пиши.
Василий успел купить телефон. Они оставили его на столе, подложив под него записку.
– А ведь его могут украсть. Что ли правда остаться? – сказал Василий, когда они уже подошли к машинам.
– Я там не только Николь записку написала, но и тем, кто, возможно, захочет взять этот телефон. Если у них сердце не каменное – не возьмут. А завтра рано утром опять сюда приедем. Да? – сказала София.
– Если её до завтра не дойдут, мы сначала поднимем на уши всех, кого еще не подняли, а потом уже приедем сюда. – сказал Василий.
Они выехали со стоянки в парке. Впереди – Василий, за ним – София.
«Странно получается. Мы с ней сейчас так похожи на семью. И когда я предложил ехать домой, и ей, и мне было понятно, куда. Ведь сказал я это машинально, даже не подумал…», – Василий оглянулся. София ехала следом. «Ну да, домой – значит домой. Как же я к ней привязался…».
– Выбирай любую комнату, располагайся. Завтра рано утром продолжим. – сказал Василий Софии, когда они добрались до дома.
Она неожиданно привстала на цыпочки и поцеловала его в щёку, ближе к губам. Василий ощутил аромат её духов. Потом сделала шаг назад и сказала:
– Спасибо тебе за всё. Спокойной ночи.
– Не за что. И тебе спокойной ночи. – сказал Василий.
Он лежат в своей наполовину пустой кровати, в полной темноте, и думал о Софии: «А ведь она могла бы сейчас быть здесь, со мной, вот на этом огромном ложе. Она тянется ко мне, может пока еще и сама этого не понимая. Да и меня к ней тянет… Я вполне бы мог пойти сейчас к ней. Но не иду. И её не зову сюда. Почему? Значит, я всё уже решил и просто не хочу это признать? Или я всё же люблю её, хочу её. Встать, что ли, и пойти к ней? Что мы теряем? Но…».
Размышления Василия прервал лёгкий стук в дверь. Он не успел ничего сказать, лишь повернул голову на звук. Дверь открылась. В светлом дверном проёме чётко темнел силуэт обнажённой женщины. Тонкая талия, идеальные бёдра, распущенные волосы. «Это София», – подумал он и почувствовал, как его сердце забилось быстрее.
Она сделала шаг вперёд, немного повернулась, она всё еще не знала, примет ли он её. Он увидел, как качнулась её тяжёлая грудь. Еще один шаг. Он ощутил её запах. Запах страсти, запах желания. Всем телом прочувствовал, как в нём мгновенно окрепла решимость взять её. Василий сел на кровати. Она подошла вплотную. Он коснулся её, поцеловал первое, до чего смог дотянуться. Её дыхание участилось. Он обжёгся о её жар и загорелся сам. Она мягко надавила на его грудь ладонью, он подался, она села на него, обхватила его торс ногами, их губы встретились. Она была зверем в человеческой плоти, который хотел лишь одного – взять у него всё наслаждение, которое мужчина способен дать женщине, и вернуть умноженным в тысячу раз.
Этой ночью он забыл обо всём. Она ушла в полумраке, когда ночь уже закончилась, а утро еще не началось. А он, уже ни о чём не думая, впервые за месяцы одиночества, уснул счастливым.
Через несколько часов София разбудила Василия. Она ворвалась в комнату в его футболке, что он дал ей вместо ночной рубашки, которой у неё с собой не было, бросилась к нему и начала трясти за плечо.
– Что случилось? – спросонья пробормотал Василий.
– Ты не слышишь что ли? Стучат. Может она нашлась! А я не могу с дверью твоей справиться. И глазка у тебя нет, не видно, кто там. – ответила София.
– Правильно, я на ключ запер, вот он лежит. Домофон… – Василий не договорил. София схватила ключ и выскочила из комнаты.
Глава 29. Стрелять на поражение
Моральный. Соответствующий местному и изменчивому представлению о том, что хорошо и что плохо. Отвечающий всеобщему понятию о выгоде.
Амброз Бирс, «Словарь Сатаны»
Семён и Вениамин Петрович ехали в поместье. Они расположились на заднем сидении автомобиля председателя Ордена. Он пытался дозвониться до Дмитрия Михайловича.
– Да что же это такое, трубку не берёт. Не похоже на него. – сказал Вениамин Петрович, ни к кому конкретно не обращаясь.
Семён смотрел в окно. «Что бы такое сделать. Ведь они девчонку до смерти замучают, да и меня, чувствую, в живых не оставят, если будут им мешать. Да уж, влипли мы с ней…», – думал он.
Вениамин Петрович стал набирать другой номер. Дозвонился.
«Вот, зверь, жаровня ему нужна, уголь и три заострённых металлических прута. Тебя бы этим прутом…», – внутри Семён негодовал, но, как мог, сдерживался.
«А он подозрительно спокоен. Наверняка что-то задумал. Сейчас, когда мы так близки к цели. Пусть, дам ему шанс, но если попытается помешать, я его своими руками пристрелю. Как некстати отец его скончался. У него бы никаких сомнений не возникло. А этот. Вот нашёл я себе преемника. Тряпка», – размышлял Вениамин Петрович.
Они добрались до поместья. Вокруг – оцепление. У входной двери охрана.
– Вениамин Петрович, она уже здесь? – сказал Семён.
– Да, совсем недавно привезли. Посадили в одну из комнат в подвале. Целый пакет еды ей дали. Мы же не изверги какие, ребёнка голодом морить. – ответил Вениамин Петрович.
Семён вошёл в дом. Вениамин Петрович задержался на улице. Из окна Семён видел, как тот о чём-то говорил со старшим охранником. Охранник кивал ему, потом отдал несколько приказов по рации. «Обо мне, наверное», – подумал Семён. Он прошёлся по дому: «И у входа в подвал люди. Надо бы спуститься к ней». Вениамин Петрович, как из-под земли, вырос рядом с ним.
– Ты собрался наш камень повидать?
– Хочу осмотреться. – ответил Семён.
– Я бы посоветовал не говорить с ней, даже не смотреть на неё. Так тебе будет тяжелее сделать то, что ты должен. – сказал Вениамин Петрович. Он пристально смотрел на Семёна, готовый уловить любую мелочь, которая могла бы выдать истинные намерения будущего нейрохирурга. Семён непроизвольно сжал руки в кулаки. «Всё с тобой ясно, дорогой. Когда это закончится, похороним вас в одной могилке, тебя и девчонку. Если ты сейчас чего-нибудь не выкинешь, то уж потом – точно. Не оправдал ты моего доверия», – подумал Вениамин Петрович.
Семён не стал спорить, ушёл в пустую комнату, в которой стоял большой кожаный диван. Сел и принялся размышлять: «Повсюду охрана. Не удивлюсь, если у них есть приказ стрелять на поражение, если я сделаю какую-нибудь глупость. Похоже, я даже уйти или уехать отсюда не смогу. Я теперь опасен. Телефона у меня тоже нет. Что за дурацкий обычай – оставлять средства связи за пределами дома? Ну да, конспирация. А если бы был телефон? Не удивлюсь, если связь тут глушат. А попытайся я кому позвонить раньше, да сообщить о том, что тут творится… Так этот же от меня ни на шаг не отходил. Не исключено, что он бы меня тут же прикончил. Носит ведь в кармане пистолет свой, заряженный серебром. Оборотни ему мерещатся. Сам он оборотень».
Семён откинулся на диванную подушку: «Итак, меня разве что в подвале не заперли. Понятно, что я здесь пленник, не хуже девочки. Это значит, у меня есть не так много вариантов. Первый – участвовать в их шабаше. Тогда они меня не тронут, но девочку мы замучаем и убьём. Я лучше сам умру, но этого делать не буду. Теперь мне совершенно ясно: я с этим жить не смогу. Я её еще не видел, даже имени её не вспомню. А знал ли я его вообще? И это не помню. Уже сейчас я понимаю, что не могу. А когда увижу? Несчастный, испуганный ребенок в клетке с острыми шипами, внизу старые кости, вокруг – куча сумасшедших с раскалёнными прутьями. Нет, этому не бывать. А потом… Даже думать не могу об этом. Только через мой труп». Семён встал с дивана, подошёл к окну. «О, теперь и у окон стоят», – подумал он, увидев человека с автоматом, который стоял снаружи.
«Так, первый вариант меня не устраивает. Теперь второй. Можно убить или покалечить Вениамина Петровича и Дмитрия Михайловича. Тогда ритуал не состоится, девочку я спасу. Сам, наверное, сяду. Ну и пусть. Хотя, этот вариант на грани фантастики. Сразу двоих я не одолею. К тому же, вокруг охрана, которой уже сообщили, что я могу быть опасен. Не удивлюсь, если Вениамин Петрович, не особо надеясь на себя, уже приставил к себе телохранителя, который с него глаз не спустит. А Дмитрий Михайлович, пожалуй, и без охранника со мной справится. А если прутом этим раскалённым их? Одного я, может, и заколю, а второй… Да и, при таких делах, и там будут эти с автоматами. Эх, был бы у меня пистолет, что ли… Или взрывчатка. В итоге, этот сценарий тоже отпадает», – продолжал размышлять Семён.
«А вот еще идея. Третья, так сказать. Боюсь, что к этому всё и сведётся. Буду с ними до последнего соглашаться. А когда придёт время, когда всё подготовят и мы будем с острыми прутьями перед клеткой стоять, я вызовусь нанести первый укол. Анатомию я, слава Богу, знаю. Но вместо лёгкой раны, после которой она должна прожить еще шесть часов, я нанесу ей один точный удар в сердце. Хотя бы страдать не будет. Короткая агония, потом потеряет сознание. И тут же одного из этих чертей заколю. По всей видимости, меня тоже убьют, но лучше так, чем становиться соучастником этого варварства».
В комнату вошёл охранник, встал у двери и уставился на Семёна.
– Что вам? – спросил его Семён.
– Приказано обеспечить вашу безопасность. – ответил охранник.
«Ну всё, теперь я и шагу не ступлю без соглядатая. И, кстати, есть еще и четвёртая возможность. Случится чудо, и она не пострадает. А, может, и я в живых останусь. Поговорить, что ли, с охранниками? Да только и это бесполезно. У каждого из них присяга, да и семья, наверняка. Выполняют приказ. Не выполнят – есть что терять. Бесполезно», – подумал Семён.
В комнату вошёл Вениамин Петрович. За ним по пятам следовали два автоматчика. «О, всё как я и предполагал», – подумал Семён.
– Пойдём, посмотришь на место, где скоро мы достигнем цели. – сказал Вениамин Петрович.
«Он издевается, что ли? Или провоцирует меня, чтобы я уже сорвался, да меня пристрелили?», – подумал Семён, но встал с дивана и пошёл к Вениамину Петровичу. Не успел он приблизиться, как между ними появился один из охранников: «Ближе не надо».
– Ладно, пойдёмте. – сказал Семён Вениамину Петровичу. Ему любопытно было посмотреть на девочку, он надеялся, что в подвале ему может прийти какая-нибудь свежая мысль.
Семён, Вениамин Петрович и три охранника спустились в подвал. Его освещали несколько керосиновых ламп. Он оказался довольно большим, в нём витал лёгкий запах нежилого помещения. В центре с потолка свисала цепь. Чуть в стороне стоял приземистый деревянный стол. На нём Семён разглядел бумажный пакет с древесным углём, прямоугольную жаровню из нержавеющей стали и несколько кованых металлических штырей с деревянными ручками. Их концы, только что заточенные, блестели в неярком свете ламп.
Вдоль одной из стен были входы в три клетушки, размер каждой из которых не превышал полутора метров в ширину и длину. От основного помещения их отделяли прочные металлические двери, вделанные в мощную каменную кладку стены. Снизу – лист металла, сверху – решётка. На двери одной из камер висел тяжёлый замок. Из-за приоткрытой двери другой виднелись какие-то ящики. Третья была пуста. Семён подошёл к запертой каморке, посмотрел сквозь решётку. На деревянном топчане, у противоположной стены, сидела девочка, обхватив колени руками и опустив голову. На полу он разглядел целлофановый пакет из супермаркета и ржавое ведро.
– Вот, только клетки не хватает, да Дмитрия Михайловича. Но он, к моему великому сожалению, он нас покинул. – сказал Вениамин Петрович.
– Что случилось? – спросил Семён, а сам лихорадочно соображал о том, что делать с новыми сведениями.
– Нашли его в собственной квартире. Поскользнулся в ванной. Что я тебе говорил? Вот так бывает с теми, кто выбирает не ту дорогу. Всего двое нас осталось. – с улыбкой сказал Вениамин Петрович.
«Значит нету одного, ну а с этим я справлюсь. Так, хватаю со стола штырь и этого нелюдя заколю. Меня либо убьют, либо нет, но девочку спасу. Она ведь совсем ребёнок. Охрана, думаю, её не тронет. Они же, надеюсь, не такие звери. Надо же было мне тогда влезть со своими толкованиями…», – промелькнуло в голове Семёна и он, как бы невзначай, сделал шаг к центру комнаты.
Вениамин Петрович только этого и ждал. «Взять его», – скомандовал он. Семён бросился к столу, но охранник профессионально сбил его с ног, вывернул руки и защёлкнул наручники.
На девочку никто внимания не обращал. Но она могла их слышать. Когда она услышала, что их осталось всего двое, девочка подняла голову, посмотрела на дверь, спустила ноги с топчана и потянулась.
– Ты, наверное, думал меня, старого, прикончить и героем сделаться? – сказал Вениамин Петрович.
Семён молчал.
– А вот не вышло. Ты себя уже столько раз выдал, что я со счёту сбился. Но не волнуйся, наручники не помешают исполнить волю нашего первого председателя. Тебе помогут нанести положенное число ударов. – продолжил он.
Семён закрыл глаза. «Ну, теперь всё. Надо было его в машине задушить или в музее… Знал бы я раньше, что Дмитрия Михайловича уже нет, так бы и сделал», – подумал он.
– Ребята не то, чтобы в курсе всех наших дел. Они умеют слушать, но не слышать. Мы им платим столько, что они сделают всё, что угодно. И тебе помогут. И закопают тебя, если нужно. Переночуешь здесь, в свободной камере, а завтра, когда доставят клетку, мы и приступим. Познакомишься, как раз, со своей протеже. – сказал Вениамин Петрович.
Все, кто был в подвале, обернулись в сторону камер. Оттуда донёсся звук страшного удара. Дверь каморки, в которой сидела девочка, вместе с кусками каменной кладки, ударилась о противоположную стену подвала, едва не задев одного из охранников. Дверью будто выстрелили из пушки. Комнату заволокло пылью от разбитой стены. Семён, лёжа на полу, слышал какую-то возню, рядом упало чьё-то тело. Потом совсем рядом, нестерпимо громкий в замкнутом пространстве, прогремел выстрел. На пол посыпались какие-то сухие жёсткие предметы. Он слышал быстрые шаги по лестнице, еще один мощный удар. До него, совсем смутно, донеслись несколько выстрелов во дворе. Потом всё стихло.
Когда пыль осела, Семён проморгался и увидел рядом с собой изувеченное до неузнаваемости тело Вениамина Петровича. Два охранника лежали на полу, оглушённые, но живые. Один стоял, прислонившись к стене и удивлённо смотрел на разорванный пополам автомат, который лежал у его ног. Вокруг всё было засыпано костями и какими-то тряпками. «Саркофаги с телами развалились», – подумал Семён. Он кое-как встал с пола, заглянул в камеру девочки. Там было пусто. «Эй, ты тут?», – на всякий случай позвал он. Но в ответ ничего не услышал. Он еще раз осмотрел весь подвал, заглянул под стол, насколько это позволяли его скованные за спиной руки. Девочка исчезла.
Семён добрался до выхода из подвала, поднялся по лестнице, пошёл к двери, которая вела на улицу. Следом за ним шёл один из телохранителей Вениамина Петровича. Вместо двери и части стены зияла дыра, будто дом обстреляли из гранатомёта. В пролом вливалась ночная прохлада. Он вышел на улицу, закашлялся. К ним подбежал другой охранник.
– Товарищ полковник, что это было? – спросил он у того, который вышел с Семёном.
– Вовка, не знаю, но я с таким раньше не сталкивался. – ответил тот.
«О, да главный у них – целый полковник», – подумал Семён.
– А с этим что делать? – спросил полковника Вовка.
Семён отошёл в сторону и присел на обломок стены. Он чувствовал себя совершенно измотанным, но счастливым. «Случилось чудо, не иначе. Не знаю как, но она смогла сбежать», – подумал он.
Полковник не спешил с ответом. Он знал, что Вениамин Петрович здесь главный. За ним – Дмитрий Михайлович, который обычно отдавал приказы, но того сегодня нашли мёртвым. Знал, что когда не станет Дмитрия Михайловича, всё дело, в смысл которого он не особенно вдавался, отойдёт к Семёну. Сегодня от Вениамина Петровича поступали странные указания по поводу Семёна, которые полковник и его люди добросовестно выполняли: «Присматривать, не выпускать». И, наконец: «Взять и запереть». В их смысл он тоже не вникал. Сказано взять – значит взять. Сказано запереть – значит запереть. А вот теперь…
Вениамин Петрович мёртв. Убило его что-то неизвестное. Судя по всему, Семён тут ни при чём, он и сам чуть не погиб, да и что бы там ни приказывал сегодня Вениамин Петрович, Семён всё еще оставался его преемником, даже в наручниках. Да и вообще, может быть, всё это было частью какой-то непонятной игры? Полковника интересовал один простой вопрос: кто будет ему платить после того, как умер Вениамин Петрович? И сейчас у него выходило так, что человеком, от которого можно ждать новых заказов, был именно Семён.
Полковник еще пару секунд помолчал, напрягая память. Он вспоминал отчество Семёна. Вспомнил и ответил Вовке:
– Рядовой, ты как разговариваешь! Не с этим, а с Семёном Арсеньевичем. Сними с него наручники, идиот.
Семён сначала удивился такому повороту событий, но потом понял, к чему всё идёт: теперь он здесь главный. Он размял руки, отряхнулся.
– Семён Арсеньевич, какие будут указания? – обратился к нему полковник.
– Хорошо проверьте дом, выведите оттуда живых. Потом обыщите всё вокруг, в радиусе трёх километров. Если найдёте девочку, спросите у неё, где живёт, и доставьте туда.
Семён подумал и продолжил:
– А еще – сожгите дотла это проклятое место. Потом вызывайте скорую, пожарную и полицию. Пусть разбираются с останками бывшего председателя и с теми костями в подвале. И скажите, как вас зовут?
– Будет сделано. Меня зовут Роман.
– Скажите, Роман, вы ведь из полиции?
– Семён Арсеньевич, простите, но это я обсуждать не могу. И да, и нет, скажем так. И еще, хотелось бы уточнить. В тех документах, которые вы получите после смерти Вениамина Петровича, есть телефон, номер счёта и еще кое-какие заметки. Если будем нужны – набираете номер, делаете перевод. Там всё есть.
– Хорошо, буду знать.
Семён отправился к машине. Полковник размышлял, знает Семён об авансе или нет. Наконец он решил не рисковать, терять такого клиента ему не хотелось, и догнал Семёна.
– У меня еще вопрос. В этот раз у нас оплачено пять дней. Прошло только два: вчера и сегодня. Ну, может и три пройдёт, если мы и после двенадцати ночи будем лес прочёсывать. Кое-что в любом случае останется. Как быть с авансом?
– О оставьте себе, да вот тех ребят подлечите, которых в подвале оглушило. Будете нужны – я с вами свяжусь.
Семён смотрел из окна автомобиля на ночной город. «Странно, теперь я глава Ордена, от одной мысли о методах которого у меня мурашки по коже. Но на мне всё и закончится. Разберу бумаги, которые мне оставил Вениамин Петрович. Не знаю пока, что с этим фондом делать, на благотворительность, что ли, пустить. А клетку, если её уже сделали – переплавить. Вообще, это всё неважно. Главное, удалось предотвратить зло, которому нет оправдания. Что было в подвале – и думать не хочу. Буду считать это чудом, и дело с концом. На этом Орден Красного Льва объявляю закрытым», – думал Семён, полулёжа на мягком сиденье. Он уселся удобнее, раскинул руки и наткнулся на папку. Она всё еще лежала в машине. «Я и забыл об этих преданьях старины. Кстати, а я ведь не дочитал кое-что. Всё же интересно, чем там всё закончилось», – Семён открыл папку, пролистал почти до самого конца, щёлкнул выключателем в потолке и продолжил читать. Он совсем забыл о кукле Якова Вилимовича Брюса, у которой только что появилась новая цель.
Глава 30. Паспорт мертвеца и новые чулки
Будущее. Тот период времени, когда дела наши процветают, друзья нам верны и счастье наше обеспечено.
Амброз Бирс, «Словарь Сатаны»
– Василий, смотри кто пришёл! – на весь дом кричала София.
Василий встал с постели, быстро оделся и спустился вниз. В прихожей стояла Николь, а София обнимала её, опустившись перед ней на колени. Николь выглядела усталой, куртка и джинсы запачканы в земле.
– А мы с ног сбились тебя искать! – сказал Василий, подошёл к ним и обнял обеих.
Они перешли в гостиную, в комнату с диванами и креслами, усадили Николь на диван. София села справа от неё, Василий – слева.
– Рассказывай, где пропадала. Я чуть с ума не сошла! – сказала София.
– В речку я поскользнулась… – начала Николь.
– Так я и думала, боялась, что утонешь. Теперь я тебя ни на шаг от себя не отпущу. Дальше-то как? – сказала София.
– Там, где я уток кормила, берег обычный, а дальше – крутой, травой порос, а она скользкая. Я туда пошла, зазевалась и вниз съехала. Воды там немного, только ноги промочила. Я когда падала, совсем растерялась. Звала на помощь, но никто не слышал. – продолжала Николь.
– Василий, это мы с тобой так заболтались, что не слышали. Эх, нам только ребенка доверять. – сказала София.
– Так вот, я упала и не пойму, в какую сторону идти. Но, всё таки, пошла. Не стоять же по колено в воде. Холодно ведь. Шла я очень долго, пока берег ниже не стал, где я и вылезти смогла. А там – место незнакомое… – Николь развела руками.
– Вот чем за компьютером сидеть, хоть бы иногда выходила на улицу. Ты же совершенно не ориентируешься на местности. Ну и шла бы обратно вдоль реки! – сказала София и обняла Николь.
– Да откуда я знала, где твоё «обратно». Там почти так же как было, как на месте, куда мы приехали. Только дороги нет. Я сразу это не заметила, испугалась, подумала, вы уже уехали. Решила, что меня бросили… – Николь всхлипнула.
– Если бы ты знала, как мы тебя искали! – сказала София.
– Я решила пойти в лес, потом вышла на дорогу. Было уже темно. И я так устала. Смотрю, какое-то здание заброшенное. Я туда залезла и уснула. – Николь виновато посмотрела на Софию.
– Ты же не бродяжка какая-нибудь, спать в подворотнях. Тебя ведь там могли убить, да что угодно! – сказала София.
– А что я сделаю, если я с ног валилась. И телефон еще у тебя оставила, боялась, что уроню. – оправдывалась Николь.
– Дальше-то что? – спросила София.
– А дальше, когда я утром вылезла оттуда и пошла вдоль дороги, подъехала милицейская машина. Сказали, что меня ищут. Вот они меня сюда и привезли. Только я не выспалась… И есть очень хочу. – ответила Николь.
– Так, всё с тобой ясно. Давай в ванную сначала, в порядок себя приведи, я сейчас поесть соберу, а потом иди спать. – сказала София.
Когда Николь вышла, София сказала Василию:
– Ты же не против, если я её тут уложу? Боюсь у нас на квартире её одну оставлять. Я потом на несколько часов уеду, есть кое-какие дела, а как приеду – будем с тобой экспериментировать. Идёт?
– Конечно, пусть спит. Езжай если надо, мне тоже нужно всё подготовить. Оборудование и реактивы по коробкам лежат, еще не разобрал после незапланированного ремонта. – ответил Василий.
София собрала поесть, они позавтракали. Она уложила Николь и уехала. Василий начал готовиться к эксперименту.
Для начала он включил ноутбук и вошёл на сайт Федеральной миграционной службы. Проверил старый паспорт Дианы. «Ну надо же, в список недействительных не внесли, это раздолбайство значительно упрощает дело!», – подумал Василий. Он забронировал на завтра, на десять часов утра, два билета до Лимы – столицы Перу. Россиянам не нужна виза для поездки в эту страну. «Как хорошо, что прошлой осенью у Дианы украли сумочку», – подумал Василий, вводя данные старого паспорта умершей жены на сайте заказа билетов.
Прошлой осенью Диана решила, что у неё украли сумочку. Там, помимо обычных женских мелочей, небольшой суммы денег и банковской карты, были и самые важные документы: обычный и заграничный паспорта, водительское удостоверение. Через два дня ей нужно было лететь на конференцию в Берлин. Планы оказались под угрозой. К счастью для Дианы, за деньги у нас можно всё. Три тысячи долларов – и вот они, новые паспорта меньше чем за два дня. Когда она уже вернулась из Германии, то совершенно случайно обнаружила, что её сумочка – тонкий клатч – завалилась под сидение в машине. Над происшествием посмеялись, а старые паспорта так и остались лежать в шкафу. Василий и не вспомнил о них, когда собирал документы чтобы получить свидетельство о смерти Дианы, когда сдавал её паспорт, который был получен взамен «утерянного». Теперь же паспорта оказались как нельзя кстати.
Василий открыл сейф, вытащил из шкафа чёрный кожаный кейс, уложил туда деньги, драгоценности жены, проверил баланс своей банковской карты Visa Infinite. Позвонил в банк, уточнил лимит снятия наличных.
«Сначала – в Лиму, там побудем недельку, опустошим несколько банкоматов. Если меня и хватятся раньше, чем мы исчезнем, то бюрократические проволочки дадут нам это время. Потом – карты, телефоны и всё, с помощью чего нас можно будет найти – в огонь. Купим новые паспорта и – в Бразилию. Там затеряемся. Возьмём домик где-нибудь в горах и заживём. Этих денег нам хватит, наверное, на всю оставшуюся жизнь. Но ведь у меня будет формула философского камня, поэтому жизнь у нас будет очень долгой, да и золота я наделаю, если будет нужда. Так что – лишь бы хватило на первое время», – размышлял Василий, собираясь в дорогу.
Он выбрал из вещей неброскую кожаную куртку, потрёпанные джинсы и кожаные туфли для себя. Положил всё так, чтобы можно было всё это быстро найти. Для Дианы, вещи которой Василий не захотел в своё время раздавать, он отложил чёрное платье по колено, вязаный жакет. Потом нашёл нераспечатанную пачку с тонкими чулками телесного цвета, новый комплект красного кружевного нижнего белья из шёлка. Василий вытащил её чёрные кожаные сапоги и протёр их губкой. Потом отложил обувь и верхнюю одежду в сторону и подобрал ей наряд попроще, почти как свой. Джинсы, куртка, ботинки, которые она надевала, когда однажды они выбрались в горы. Подумал и добавил к её одежде кепку. «Ты, конечно, больше любишь платья и элегантные сапоги, но нам лучше сразу одеться просто и практично. Будет тебе сколько хочешь самых лучших платьев, когда обоснуемся в Бразилии. Знаю, ты кепки не любишь, но времени на парикмахерскую у нас не хватит, поэтому наденешь и не будешь думать о причёске», – подумал он.
В воображении Василия они с Дианой уже жили в Бразилии, в просторном доме. Он мысленно любовался вместе с ней горными видами. «Стоп, а как же я опубликую мою главную статью, если мне желательно больше не появляться на людях, а лучше вообще исчезнуть? Ведь если всё раскроется, а это рано или поздно случится, под своим именем я уже публиковаться не смогу. Даже если отправить в редакцию какого-нибудь журнала электронное письмо, предварительно позаботившись об анонимности, это – всё равно ниточка. И если не в журнале, а в Интернете опубликовать – всё равно могут найти», – Василий понял, что его мечта принести миру свет алхимического знания близка к краху. «Ну и пусть, ради жизни с Дианой я готов отказаться от всего чего угодно, в том числе и от публикации, которая изменит ход истории. Хотя… Можно опубликовать методику под псевдонимом», – подумал Василий.
Он прошёлся по комнате, улыбнулся своим размышлениям: «Похоже, я теперь полностью понимаю, почему практически все алхимики публиковались под псевдонимами. А ещё и то, почему с их жизнью и смертью, особенно со смертью, обычно связано множество легенд. Они ведь нередко просто исчезали, их могилы находили пустыми. Да, не думал, что и мне придётся через это пройти».
Василий спустился в подвал, быстро собрал всё необходимое для изготовления философского камня на столе. Потом сходил на кухню, взял маленький, но увесистый металлический топорик для мяса: ухватистая пластиковая ручка, с одной стороны на конце – лезвие, которым удобно разрубать кости, с другой – зубчатый набалдашник для приготовления отбивных. Василий положил этот топорик в ящик рабочего стола в подвале – так, чтобы в нужный момент он оказался под рукой.
«Когда в подвале всё закончится, а будет это, я так думаю, часа в четыре ночи, поднимусь наверх, задушу Николь, чтобы не было крови, отнесу её сюда же. А когда мы с Дианой будем уезжать, запру подвал и выброшу ключ. Николь и Софии долго никто не хватится, а когда начнут искать, в подвал попасть не так-то просто. У нас, в любом случае, будет достаточно времени», – планировал эксперимент Василий.
Стоя в подвале, он поёжился: «А тут прохладно. Но отопление сильнее делать пока не стоит. Так лучше для останков Дианы. А вот когда Диана вернётся, она, скорее всего, будет без одежды. Замёрзнет», – Василий сходил в спальню, нашёл белый махровый халат Дианы, потом вернулся в подвал, свернул его и положил на полку. «И надо будет заранее набрать ей горячую ванну с маслом мандарина, как она любит», – подумал Василий.
Всё было готово. Осталось дождаться Софию и можно начинать. Василий сидел у себя в кабинете, впервые за несколько дней не зная чем себя занять. «Вот дурак, как же я её встречу? Надо бы цветы купить, розы, как она любит. Охапку», – подумал Василий. Он вышел на улицу, сел в машину и поехал за цветами. В это время Николь выглянула из своей комнаты, убедилась, что она одна, прошлась по дому. Она открыла дверь в спальню Василия, посмотрела в шкафу, потом вошла в его кабинет, порылась в ноутбуке, потрогала кейс с деньгами и ценностями, улыбнулась и вернулась к себе.
Василий купил букет из семидесяти семи роз. Он вернулся домой, разыскал подходящую вазу и поставил букет в спальне. Тренькнул домофон. Василий посмотрел на экран. Это вернулась София. Она стояла на пороге, и с трудом удерживая одной рукой два тяжёлых пакета с продуктами, другой рукой давила на кнопку. Василий открыл дверь, взял пакеты, отнёс их на кухню.
– Что, София, справилась? – сказал Василий.
– Да, спасибо, всё успела. – ответила она.
– Вот и хорошо, я тоже всё приготовил.
– Василий, сейчас я быстро сделаю нам обед, или скорее ранний ужин, и приступим.
– Ты так меня совсем разбалуешь. – сказал Василий.
Он сидел на кухне и с удовольствием смотрел, как ловко она обращается с кухонной утварью.
– София, может тебе помочь? – сказал Василий.
– Не откажусь. Картошку почистишь? – ответила София.
Когда их ранний ужин был почти готов, София решила, что пора бы разбудить Николь и отправилась к ней. Василий пошёл следом: «Мало ли что, может быть, заглянет в спальню или в кабинет, да заподозрит что-нибудь. Хотя я вроде ничего подозрительного не оставил, но всё же…», – думал Василий.
Путь к комнате Николь лежал мимо спальни Василия. София шла первой. «Дубина, забыл закрыть дверь», – Василий едва не хлопнул себя ладонью по голове, но удержался. София, проходя мимо открытой двери, мельком взглянула в спальню, сбилась с шага и остановилась. Её дыхание участилось, она повернулась к Василию, указала на что-то в спальне и тихо сказала:
– Прости, это мне?
Василий заглянул в дверь. На столике у кровати стоял огромный букет. Он на секунду замешкался.
– Да, но это сюрприз, давай притворимся ненадолго, что ты его не видела. – сказал он.
Она улыбнулась, опустила глаза, потом быстро обняла Василия и через мгновение уже стучала в дверь комнаты Николь.
«Наверное, она думает, то я сделаю ей предложение, или что-то вроде того. Это и неудивительно, сейчас всё выглядит именно так. Да, чёрт возьми, не будь у меня надежды воскресить Диану, я бы так и сделал. София – славная девушка. Красивая, добрая и умная. Мы уже через столько всего прошли с ней. Думаю, я её всё-таки немножко люблю. Не так сильно, как Диану, конечно. Пусть думает о хорошем. По крайней мере, умрёт счастливой. Сначала оглушу её тупой стороной топорика, она потеряет сознание, а потом уже ничего не будет чувствовать», – подумал Василий.
Они отужинали, София предложила Николь навести порядок в кухне, а сама повернулась к Василию:
– Ну что, начинаем великий эксперимент?
– Да, София. Теперь – только вперёд.
Глава 31. Смерть чернокнижника
Молиться. Домогаться, чтобы законы Вселенной были отменены ради одного, и притом явно недостойного просителя.
Амброз Бирс, «Словарь Сатаны»
«Похоже, наш первый председатель писал о себе до самого конца. Зная его, не удивлюсь, что он и на смертном одре что-нибудь изобрёл», – подумал Семён и начал читать.
Не думал я, что так скоро дыхание смерти почувствую. Да, знать, придётся. Кажется, что недолго мне осталось. Говорят, перед смертью всю свою жизнь видишь. В последние минуты. Только я теперь понимаю, что минуты это долгие. Пытаюсь вспомнить, да всё сливается, одно с другим перемешивается. Главное, знаю, что если умру, то это еще не конец. Но, может, получится мне смерть обмануть.
Хорошо бы, забыла она про меня, да на это надежды нет. Если сам её от своего порога не отважу, она дорогу найдёт, и в дверь постучит. Кажется, когда старуха с косой уже в пути, должен я вспоминать семью, несчастных моих дочерей, жену любимую, должен видеть подвиги наши ратные, а в голову только былые забавы и лезут.
Досталась мне по случаю книга одна. Была она писана каким-то арабом, потом между строк её на французский перевели, с грехом пополам понял я, что там речь идёт о том, как древние египтяне болезни лечили и будущее предсказывали. Ну, будущее никому не ведомо, хотя есть соблазн узнать, про болезни не скажу, не пробовал, хотя допускаю, что это может и получиться. Очень уж другое интересно. Если по-нашему пересказать, то речь в той книге об отводе глаз.
Через тот отвод человеку можно что хочешь внушить. Внушил больному, что он здоров – он и выздоровел. Внушил, что потоп – он на стол полезет. Говорилось там, что египтяне наливали в лампу, вычищенную до блеска, ароматное масло. Лампу вешали на веревку, которая к потолку привязана. Если ту лампу раскачать и глядеть на неё долго, то начинаешь будто засыпать, но не спишь. А когда насмотришься, то сам не свой становишься, что тебе скажут – то и делаешь, что внушат – то и видишь. Попробовал я это на себе. Главное, думаю, чтобы блестело и качалось. Только не доверяю я никому себе внушать. Я решил сам себе придумать, что видеть.
Взял я веревку тонкую, на неё повесил перстень с бриллиантом. Повесил так, чтобы качалось, и свечей зажёг, чтобы камень в их свете сиял. Задумал я себе белого коня увидеть. Раскачал перстень, смотрю на него. Смотрел, смотрел, слышу, вроде фыркает кто-то в комнате.
Я от камня глаза отвёл и вижу – конь. В точности такой, как я себе представил. Пробовал это я в подвале, лестницы тут узкие, двери маленькие. Сюда если конь и войдёт, то только ползком, да и то может не пролезть. А он стоит посреди комнаты, ушами стрижёт.
Ну, думаю, молодцы египтяне, надо же до такого дойти! Обошёл я вокруг коня, погладил его. Настоящий, как есть настоящий. Не знал бы я, что всё это отвод глаз, не сомневался бы. Решил я, хватит мне на него пялиться, пора бы его и спровадить. Кольцо остановил, глазами поморгал, потом снова в то место смотрю, где конь был, а он-то никуда не делся.
Я когда книгу ту читал, как разобрал про то, как глаза отводить, так сразу и попробовал. А до того, как от наваждения избавиться, не дочитал. Схватил книгу, читаю, а там такое пошло, что вовсе не разберешь. Ну, читать продолжаю, а сам на коня поглядываю. Не хватало еще, думаю, чтобы кто вошёл. Увидят, как я в пустое место смотрю, скажут, что ума лишился. Нашёл я всё-таки как всё вернуть назад.
А сказано там, что того, кто наяву спит, нужно разбудить. В ладоши, например, хлопнуть. Так я и сделал. Хлопнул – и исчезло наваждение. Да, думаю, как это к делу приставить, пока неясно, а вот забава получится великая.
Тогда Пётр еще был жив. Я ему эту штуку показал. Он сначала не верил, а потом говорит: «Льва хочу увидеть». Я его усадил, перстень раскачал, потом говорю ему: «Лев». Смотрю, он уставился в пустой угол и шпагу из-за пояса тянет.
Читать бесплатно другие книги:
