Поющие кости. Тайны Д’Эрбле (сборник) Фримен Ричард

Глава 1

Исправленному верить

Среди маленьких жизненных удовольствий я отдаю предпочтение чувству комфорта, когда вечером, испытав все тяготы промозглой зимней погоды, попадаешь в уютное жилище, где горит камин и мягко светит настольная лампа. Именно такое ощущение я испытал в отвратительный ноябрьский вечер, когда пришел в нашу квартиру в Тампле, где мой друг сидел у огня в домашних тапочках и курил трубку. Напротив него стояло пустое кресло, явно предназначенное для меня.

Сбросив мокрое пальто, я вопросительно посмотрел на коллегу, державшего в руке письмо, которое, судя по всему, сулило нам новое дело.

– Думаю, стоит ли мне заниматься этим случаем, – сказал он в ответ на мой вопросительный взгляд. – Вот, прочитайте. Хочу услышать ваше мнение.

Он протянул мне письмо, и я стал читать его вслух:

– «Сэр, нахожусь в чрезвычайно затруднительном положении. Меня хотят арестовать по обвинению в преступлении, которого я не совершал. Могу ли надеяться на вашу помощь и защиту? Посыльный будет ждать вашего ответа».

– Естественно, я согласился, – вздохнул Торндайк. – А что еще оставалось делать? Но если я его не задержу, как имел неосторожность пообещать, подозреваемый может скрыться и тогда меня обвинят в попустительстве.

– Риск, конечно, есть. А когда проситель придет?

– Должен был быть пять минут назад. А вот и он.

На лестнице послышались осторожные шаги, и в дверь тихонько постучали. Торндайк пошел открывать массивную дубовую дверь.

– Доктор Торндайк? – послышался дрожащий задыхающийся голос.

– Да, входите. Это вы прислали мне письмо с посыльным?

– Я, сэр.

Войдя в дверь, мужчина застыл на пороге.

– Это мой коллега, доктор Джервис. Не бойтесь, он…

– Я его знаю, – с облегчением перебил Торндайка визитер. – Видел вас вдвоем, да и вы меня тоже встречали, хотя вряд ли запомнили.

– Фрэнк Белфилд? – с улыбкой спросил Торндайк.

Мужчина даже рот раскрыл от удивления. В глазах его мелькнуло беспокойство.

– Должен заметить, что, будучи в таком сложном положении, вы подвергаете себя совершенно неоправданному риску. Этот парик и фальшивая борода, эти очки, в которых ничего не видно, способны вызвать подозрения у любого полицейского. Для человека, разыскиваемого полицией, весьма неразумно иметь опереточную внешность.

Мистер Белфилд со стоном опустился на стул и, сняв очки, озадаченно уставился на нас с Торндайком.

– А теперь расскажите о своем деле, – предложил Торндайк. – Вы утверждаете, что невиновны?

– Клянусь вам, доктор. Иначе не явился бы сюда, уж можете мне поверить. Это ведь вы упекли меня в тюрьму, когда я считал, что выкрутился. Вам бесполезно втирать очки, что уж говорить.

– Если вы действительно невиновны, постараюсь помочь. В противном случае лучше держаться от меня подальше.

– Да, знаю. Только, боюсь, вы мне не поверите.

– Постараюсь быть объективным.

– Хорошо, если так. Вы знаете, сэр, что я был вором и расплатился за это сполна. То дельце, на котором меня застукали, было последним. Моя спасительница – женщина – самая лучшая в мире. Она сказала, что выйдет за меня, когда я освобожусь, пообещаю завязать с воровством и вести честную жизнь. И сдержала свое слово, и я тоже. Жена нашла мне работу клерка на складе, и с тех пор честно зарабатываю деньги и вообще стал порядочным. Жизнь вроде бы наладилась, а сегодня утром все вдруг рассыпалось, как карточный домик.

– И что же случилось сегодня утром? – поинтересовался Торндайк.

– Я шел на работу и рядом с полицейским участком увидел объявление «Разыскивается преступник» и рядом фотографию. Остановился, чтобы посмотреть, и можете представить, как меня долбануло, когда увидел свою собственную физиономию с именем и приметами. Не дочитав до конца, я помчался домой и все рассказал жене. Она побежала в участок и все толком разведала. Господь всемогущий! И в чем, вы думаете, меня обвиняют, сэр?

Белфилд сделал паузу и сдавленно произнес:

– Убийство в Кемберуэлле!

Торндайк тихо присвистнул.

– Жена знает, что я никого не убивал, потому что был дома весь вечер и всю ночь. Но кто ей поверит? Родственники ведь не могут подтверждать алиби.

– Боюсь, что нет. А других свидетелей у вас нет?

– Ни единой души. Мы весь вечер были одни.

– Но если вы невиновны – а я предполагаю, что это так, – не должно быть никаких улик. Знаете, почему подозрение пало именно на вас?

– Понятия не имею. В газетах пишут, что у полиции есть улики, а какие – не сообщают. Может, кто-то оговорил меня…

Его прервал громкий стук в дверь. Побледнев, мужчина вскочил со стула, и на лице заблестела испарина.

– Сейчас посмотрим, кто это. А вы, Белфилд, посидите пока в кабинете. Ключ с внутренней стороны, – распорядился Торндайк.

Скрывшись в кабинете, беглец поспешно повернул ключ в замке. Открывая входную дверь, Торндайк бросил на меня многозначительный взгляд, который я понял, только когда наш гость вошел в комнату. Это был не кто иной, как суперинтендант Миллер из Скотленд-Ярда.

– Я зашел, чтобы просить вас об одолжении, – сообщил он в своей обычной полушутливой манере. – Добрый вечер, доктор Джервис. Говорят, штудируете юриспруденцию? Хотите стать судмедэкспертом и посягнуть на лавры доктора Торндайка?

– Надеюсь, лавры доктора Торндайка останутся при нем еще надолго, хотя он так добр, что выделил мне уголок в своей квартире. Но что это вы нам притащили?

Пока я говорил, суперинтендант развязывал сверток, из которого он вынул мужскую рубашку, прежде, вероятно, белую, а сейчас безнадежно посеревшую от грязи.

– Мне бы хотелось знать, что это такое, человеческая кровь или что-то еще? – проговорил Миллер, указывая на коричневатое пятно на рукаве рубашки. – Посмотрите, сэр, как по-вашему.

– Вы мне льстите, Миллер, – улыбнулся Торндайк. – Но я ведь не ясновидящий целитель, которому достаточно взглянуть на язык, чтобы сказать, сколько ступенек пересчитал пациент, скатившись с лестницы. Я должен все тщательно изучить. Когда вам нужен ответ?

– Желательно сегодня вечером.

– Можно я вырежу кусочек, чтобы посмотреть его под микроскопом?

– Лучше не надо.

– Ну, хорошо. Ответ будет готов через час.

– Благодарю вас, доктор.

Детектив уже взялся за шляпу, когда Торндайк вдруг произнес:

– Кстати, хотел бы с вами кое о чем переговорить. Это касается убийства в Кемберуэлле. Насколько я понял, у вас имеются весомые улики?

– Улики! – пренебрежительно фыркнул суперинтендант. – Да мы сразу же вычислили убийцу, вот только он сбежал.

– И кто же это?

С сомнением взглянув на Торндайка, детектив неохотно произнес:

– Думаю, не будет большого вреда, если я скажу, тем более что вы и без меня узнаете… Это Белфилд, известный вор и мошенник.

– А какие против него улики?

Суперинтендант опять замялся, но потом все же продолжил:

– Дело яснее ясного, все просто, как стакан виски, – заявил он, глядя, как Торндайк достает графин, сифон и стакан. – Этот дурень оставил свою пятерню на оконном стекле, причем все пальцы отпечатались в лучшем виде. Мы вырезали кусок стекла и отправили в отдел дактилоскопии. Они порылись в своей картотеке, и вот вам, пожалуйста, мистер Белфилд с его отпечатками и фотографией.

– Отпечатки пальцев на стекле были идентичны тем, что хранились в картотеке?

– Один в один.

Торндайк задумался. Миллер, прищурившись, наблюдал за ним поверх наполненного стакана.

– Похоже, собираетесь защищать Белфилда в суде, – предположил он.

– Пока только в общих чертах рассматриваю дело.

– Предполагаю, вы уже знаете, где скрывается этот негодяй.

– Мне пока не сообщили его адрес. Я лишь собираюсь провести предварительное расследование. И здесь мы с вами, Миллер, в одной упряжке. Цель у нас одна, и нам нечего делить. Хотите задержать преступника, так ведь?

– Естественно. И преступник этот – Белфилд. Чем мы можем вам помочь, доктор?

– Мне надо взглянуть на кусок стекла с отпечатками и на фотографию дактилокарты. И еще осмотреть комнату, где произошло убийство, – надеюсь, вы ее заперли?

– Да, у нас есть ключи. Правда, это против правил. Но раз вы всегда играете честно, мы можем инструкцию слегка обойти. Хорошо, через час принесу вам стекло и отпечатки из картотеки. Но оставить не смогу, я за них отвечаю. А сейчас мне пора идти. Нет, спасибо, больше ни капли.

Взяв шляпу, детектив вышел – живое воплощение бдительности и энергичности.

Не успела за ним закрыться дверь, как Торндайк сменил невозмутимое спокойствие на лихорадочную деятельность. Нажав на звонок в лабораторию, находившуюся наверху, он бегло проинструктировал меня.

– Исследуйте это пятно, Джервис, только не смачивайте, а я пока займусь Белфилдом. Соскребите чуть-чуть в каплю теплого соляного раствора.

Я быстро достал микроскоп и поставил на стол необходимые инструменты и реактивы. В это время в замке повернулся ключ, и в комнату вошел наш бесценный помощник Полтон, как всегда скромный и молчаливый.

– Полтон, будьте любезны, принесите набор для снятия отпечатков пальцев и подготовьте к девяти часам фотоаппарат. Мистер Миллер принесет кое-какие документы.

Когда ассистент ушел, Торндайк постучал в дверь кабинета:

– Все спокойно, Белфилд. Можете выходить.

Щелкнул замок, и на пороге появился наш скорбный пленник в своем нелепом театральном гриме.

– Я должен взять у вас отпечатки пальцев и сравнить их с теми, которые полиция обнаружила на стекле, – объявил Торндайк.

– Отпечатки! Надеюсь, там не считают, что они мои? – с тревогой спросил Белфилд.

– Считают. Полицейские сравнили их с теми, что получены в тюрьме, и обнаружили совпадение.

– Господи, – прошептал Белфилд, опускаясь на стул. Он весь дрожал и, казалось, вот-вот лишится чувств. – Это какая-то ужасная ошибка. Но разве можно перепутать отпечатки пальцев?

– Послушайте, Белфилд, вы были в этом доме в тот вечер? Врать мне совершенно бессмысленно.

– Да не был я там, сэр, богом клянусь!

– Значит, это не ваши отпечатки.

В это время в комнату вошел Полтон с объемистым ящиком в руках. Взяв у него ящик, Торндайк водрузил его на стол.

– Расскажите мне все, что вам известно об этом деле, – сказал он, выкладывая содержимое ящика.

– Да ничего я не знаю, разве что…

– Что? – переспросил Торндайк, оторвав взгляд от медной пластинки, на которую он выдавил из тюбика немного штемпельной краски.

– Самого убитого. Это Колдуэлл, бывший скупщик краденого.

– Так он скупал краденое? – заинтересовался Торндайк.

– Да, и, похоже, был стукачом. Любил совать нос не в свое дело.

– А о вас он что-нибудь слышал?

– Не больше того, что знала полиция.

Взяв ролик, Торндайк раскатал штемпельную краску по поверхности пластинки. Потом положил на край стола белую карточку и, прижав указательный палец Белфилда сначала к краске, а потом к бумаге, получил четкий отпечаток. Ту же процедуру он повторил со всеми остальными пальцами руки, несколько раз продублировав каждый отпечаток.

– Шрам на указательном пальце, – заметил Торндайк, поднося руку Белфилда к свету. – Как вас угораздило?

– Проткнул консервным ножом, да еще грязь попала. Нарывало несколько недель, и доктор Сэмпсон уже собирался отрезать мне палец.

– Как давно это случилось?

– Около года назад.

Торндайк записал дату пореза рядом с отпечатком пальца и, снова намазав пластинку, положил на стол карточки покрупнее.

– Я хочу сделать отпечатки всех пальцев сразу, – пояснил он.

– В тюрьме катали только четыре пальца вместе, а большой делали отдельно.

– Знаю, но мне нужно сделать такой же отпечаток, как на оконном стекле.

Сняв несколько отпечатков пятерни, он посмотрел на часы и стал убирать свое хозяйство обратно в ящик. При этом задумчиво поглядывал на подозреваемого, который с несчастным видом вытирал платком пальцы.

– Белфилд, вы поклялись мне, что невиновны и ведете честную жизнь. Я верю на слово, но через несколько минут буду знать наверняка.

– Благослови вас господь, сэр! – просветлев лицом, воскликнул Белфилд.

– А теперь лучше вернитесь в кабинет. Суперинтендант Миллер может появиться в любую минуту.

Белфилд юркнул в кабинет и запер за собой дверь. А Торндайк, вернув ящик в лабораторию и убрав отпечатки в стол, подошел поинтересоваться моими успехами. Мне удалось наскрести крошечные фрагменты засохшего пятна, и теперь я рассматривал их под микроскопом, предварительно смочив капелькой соляного раствора.

– Ну, что там у вас, Джервис? – поинтересовался мой коллега.

– Овальные кровяные тельца с четко выраженными ядрами.

– Хорошая новость для какого-то бедняги. Вы их измеряли?

Я сообщил ему цифры.

Торндайк снял с полки справочник и нашел таблицу гистологических показателей.

– Похоже, это кровь фазана или обычной курицы.

Посмотрев в окуляр, он проверил мои измерения микрометром. В это время раздался громкий стук в дверь и на пороге возник суперинтендант Миллер.

– Вижу, вы трудитесь над моей проблемой, доктор, – произнес он, взглянув на микроскоп. – Ну и что скажете об этом пятне?

– Это кровь птицы, вероятно фазана, а может быть, курицы.

Миллер стукнул себя по бедрам:

– Разрази меня гром! Да вы просто маг и волшебник, доктор. Парень утверждает, что испачкался кровью раненого фазана, и здесь, с ходу, это установили. Сделана моя работа, сэр, я вам весьма признателен и тоже выполнил наш уговор.

Вынув из сумки деревянную рамку и синий конверт, он осторожно положил их на стол.

– Вот, сэр, здесь автограф мистера Белфилда и отпечатки его пальцев для сравнения.

Торндайк стал изучать вещественное доказательство. Кусок оконного стекла с отпечатком был прикрыт чистым стеклом и заключен в рамку. Положив на стол лист белой бумаги, Торндайк молча держал над ним рамку, о чем-то размышляя. Потом на его лице появилось хорошо знакомое мне выражение. Обойдя вокруг стола, я заглянул к нему через плечо и увидел на стекле четкий отпечаток пятерни.

Изучив рамку, Торндайк вынул из кармана замшевый мешочек с мощным увеличительным стеклом и стал снова рассматривать отпечатки, уделив особое внимание указательному пальцу.

– Вряд ли вы сможете придраться к этим отпечаткам, доктор, – произнес Миллер. – Они такие четкие, словно он их оставил нарочно.

– Вы правы, – загадочно улыбнулся Торндайк. – Такое впечатление, что их сделали специально. И стекло такое чистое, словно его протерли, прежде чем сделать отпечаток.

Суперинтендант подозрительно покосился на Торндайка, но тот по-прежнему был непроницаемым.

Тщательно исследовав стекло, Торндайк вынул из конверта листок с тюремными отпечатками пальцев и сравнил их с теми, что были на стекле. После чего пристально посмотрел на детектива.

– Думаю, что могу вам кое-что подсказать.

– Правда, сэр? Что же именно?

– Вы на ложном пути.

Суперинтендант чуть слышно фыркнул, выразить свои чувства громче не давала присущая ему вежливость. Так он выразил свой протест, который через секунду изложил словесно:

– Надеюсь, вы не хотите сказать, что отпечатки на стекле оставил кто-то другой?

– Уверен, что Фрэнк Белфилд их не оставлял.

– Но вы согласны, что отпечатки, снятые в тюрьме, принадлежат ему?

– Ничуть в этом не сомневаюсь.

– Однако мистер Синглтон из отдела дактилоскопии, который сравнивал их с отпечатками на стекле, утверждает, что они совершенно идентичны. Я тоже их смотрел и пришел к тому же выводу.

– Я согласен, что они идентичны, именно поэтому на стекле их оставил не Белфилд.

Суперинтендант снова фыркнул – на этот раз чуть громче – и, сморщив лоб, посмотрел на Торндайка.

– Зачем вы морочите мне голову, сэр? – сухо спросил он.

– Упаси бог! Это не менее опасно, чем щекотать дикобраза, – с учтивой улыбкой ответил Торндайк.

Детектив был полностью сбит с толку.

– Не зная вас, сэр, счел бы, что слышу несусветную чушь. Потрудитесь объяснить, что вы имеете в виду.

– Если я сумею доказать, что отпечатки на оконном стекле оставлены не Белфилдом, вы не будете выписывать ордер на его арест?

– А вы как думаете? Неужели мы позволим развалить обвинение в суде, как это было с делом Хорнби? Кстати, там тоже речь шла об отпечатках пальцев, – вдруг вспомнил суперинтендант и почему-то задумался.

– Вот вы вечно жалуетесь, что я утаиваю информацию, а потом устраиваю сюрпризы в суде. Однако сейчас я готов ею поделиться, и если мне удастся доказать, что предъявляемая улика несостоятельна, надеюсь, беднягу Белфилда не будут преследовать.

Суперинтендант неопределенно хмыкнул.

– Этот отпечаток довольно интересен, – заявил Торндайк, беря в руки рамку со стеклом. – Одна из его особенностей, по-видимому, ускользнула от внимания мистера Синглтона, да и вашего тоже. Посмотрите на большой палец.

Суперинтендант взглянул на стекло, потом перевел взгляд на дактилокарту.

– Не вижу никакой разницы. Они полностью совпадают.

– В том-то и дело. А совпадать они не должны. Отпечаток большого пальца был снят отдельно. Знаете, почему? А потому, что снять отпечатки всех пяти пальцев одновременно практически невозможно. Большой палец немного повернут относительно других пальцев, и когда ладонь лежит на плоской поверхности, например на оконном стекле, он касается ее лишь частично. А здесь, – он постучал по куску стекла, – все пять пальцев отпечатались целиком, что в принципе невозможно. Попробуйте положить свою ладонь так, чтобы все пальцы располагались в одной плоскости, и вы увидите, что большой палец будет сопротивляться.

Положив пятерню на стол, детектив немедленно убедился в правоте моего коллеги.

– Ну и что это доказывает?

– Только то, что отпечаток большого пальца появился на стекле отдельно от остальных. Он явно был добавлен позже, и это доказывает, что отпечаток всей пятерни остался на стекле не случайно, а был сфабрикован с определенной целью.

– Я что-то не улавливаю, – проговорил Миллер, озадаченно почесав затылок. – Вы говорите, что отпечаток на стекле в точности совпадает с дактилокартой Белфилда и поэтому не может ему принадлежать. Ерунда какая-то получается.

– И тем не менее это факт. Одни отпечатки сделаны в тюрьме шесть лет назад. – Торндайк потряс дактилокарту. – А другие, – он указал на стекло, – оставлены на этой неделе. Они полностью совпадают. Разве не так?

– Согласен, доктор, – подтвердил суперинтендант.

– Прекрасно. А теперь предположим, что за последний год папиллярный рисунок на одном из пальцев Белфилда заметно изменился.

– А разве это возможно?

– Не только возможно, но и вполне реально. Сейчас я вам покажу.

Торндайк вынул из стола снятые им отпечатки пальцев Белфилда и положил их перед детективом.

– Обратите внимание на отпечаток указательного пальца. Я сделал целую дюжину снимков и на каждом видна белая полоска, пересекающая бороздки. Это шрам, который является неотъемлемой частью отпечатка. Но на стекле ничего подобного нет – там бороздки совершенно целые, какими они были до пореза. Значит, Белфилд не оставлял отпечатков на оконном стекле.

– А он точно порезался?

– Вне всякого сомнения. На указательном пальце имеется шрам, и, кроме того, я могу представить свидетельство врача, который лечил Белфилду руку.

Детектив почесал затылок и наморщил лоб.

– Да, та еще головоломка, – проворчал он. – Все, что вы сказали, звучит, конечно, убедительно, но как тогда быть с отпечатками на стекле? Их же нельзя получить без пальцев?

– Очень даже можно.

– Никогда не поверю, пока не увижу собственными глазами.

– Сейчас увидите. Вы, видимо, забыли дело Хорнби, «Дело о кровавом отпечатке пальца», как окрестили его в газетах.

– Что-то слышал, но подробностей не знаю.

– Хорошо, я покажу вам памятный сувенир, оставшийся от этого дела.

Открыв шкаф, Торндайк вынул оттуда небольшой ящичек с этикеткой «Хорнби», в котором оказался сложенный лист бумаги, маленькая книжечка в красной обложке и что-то похожее на большую самшитовую пешку.

– В этой книжечке, своего рода справочнике, собраны различные отпечатки пальцев. Вам, вероятно, знакомы такие альбомы.

Суперинтендант кивнул, бросив презрительный взгляд на книжицу.

– Пока доктор Джервис ищет нужный отпечаток, я сбегаю в лабораторию за штемпельной подушечкой.

Торндайк вручил мне книжечку, и я не без трепета стал переворачивать страницы – это был тот самый альбомчик, благодаря которому я познакомился со своей женой. Листая страницы, я не переставал удивляться разнообразию рисунков кожи на пальцах. Наконец я обнаружил два отпечатка больших пальцев, на левом из которых был виден след от шрама. Под ними была надпись «Рубен Хорнби». В этот момент в комнату вернулся Торндайк и, положив на стол штемпельную подушечку, сел и обратился к Миллеру:

– Итак, перед вами два отпечатка больших пальцев джентльмена по имени Рубен Хорнби. Взгляните на левый – там очень характерная отметина.

– Да, такую ни с чем не спутаешь.

– А теперь посмотрите сюда.

Вынув из ящичка листок бумаги, Торндайк передал его детективу. На листке было что-то написано карандашом и имелись два пятна крови и очень отчетливый отпечаток окровавленного большого пальца.

– Что вы скажете об этом оттиске?

– Это левый большой палец Рубена Хорнби.

– А вот и нет. Этот отпечаток был сделан неким изобретательным джентльменом по имени Уолтер Хорнби (которого вы преследовали на Олд-Бейли и потеряли на Ладгейт-хилл).

– И как же? – недоверчиво спросил суперинтендант.

– Вот таким образом.

Взяв с подставки самшитовую «пешку», Торндайк приложил ее плоское основание к штемпельной подушечке, а потом прижал к обратной стороне визитки. На карточке появился очень четкий отпечаток большого пальца.

– Вот это да! – вскричал детектив, недоверчиво разглядывая карточку. – Это подрывает основы криминальной дактилоскопии. Могу я поинтересоваться, сэр, как изготовили такую штуку? Ведь это ваших рук дело?

– Да, мы создали ее здесь, используя технику фотогравировки. Иными словами, сфотографировали отпечаток большого пальца мистера Хорнби, напечатали снимок на хроможелатиновой пластинке, проявили в горячей воде, и получилось вот это. – Торндайк дотронулся до рельефного основания штемпеля. – Такой же результат можно получить и другими способами, например с помощью копирки и литографского камня. Уверяю вас, Миллер, нет ничего проще, чем подделать отпечаток пальца, причем столь искусно, что сам злоумышленник не отличит свою подделку от оригинала, даже когда положит их рядом.