Слова, которые ранят, слова, которые исцеляют. Как разумно и мудро подбирать слова Телушкин Иосиф
Выражение признательности
Прочтению черновых вариантов этой книги великодушно уделили свое время многие друзья, коллеги и члены моей семьи. Благодаря их критическим отзывам, предложениям о внесении некоторых дополнений, и, что не менее важно, душевному вдохновению, я смог ее значительно доработать. Мне бы хотелось выразить свою признательность Др. Стэфэну Мармеру, профессору Дэвиду Эленсону, Др. Антонио Вуду, раввину Леониду Фельдману, раввину Давиду Вожнице, раввину Михаэлю Палею, Хелен Телушкин, Шалве Сигель, Др. Говарду Сигелю, Джэфу Давидовичу, Эстэр Давидович, Кори Драсин, Кирку Дугласу и Джэфу Сагански. Я также благодарен Лорен Джэнис, посвятившей свои выходные набору текста, чтобы я смог наконец закончить работу над рукописью, и моему другу Джонатану Марку, помощнику редактора «The Jewish Week», который предоставил мне информацию по одному из дел, о которых говорится в книге.
Глава 12, «Слова, которые исцеляют», создана во многом под впечатлением от работ, написанных или отредактированных раввином Джэком Римером, моим прославленным коллегой, которого можно назвать пионером в этом направлении. Он был еще и первым, кто обратил мое внимание на выдающуюся статью Арта Бухвальда о том, как добрые слова могут исцелять мир.
Моя жена Двора, в ходе многочасовых обсуждений, помогала мне дорабатывать многие идеи. Она также вмешалась, когда я был не в состоянии закончить важную главу, и, с кажущейся легкостью, посоветовала именно то, что было необходимо сделать. Она была абсолютно права, и именно ее совет помог мне, после двух недель все более усиливающейся досады, закончить книгу.
Если, по какой-то причине, я непреднамеренно пропустил чье-то имя, то приношу свои глубочайшие извинения.
Это уже четвертая книга, над которой я работаю совместно с Дэвидом Сцони. Как всегда, после его редакторских и стилистических исправлений, мое произведение приобрело значительно лучший вид. Я уже неоднократно говорил, что Дэвид – это подарок для любого писателя.
Я глубоко признателен Уриэле Обст, чьи редакторские и стилистические предложения, а также свежий взгляд на рукопись, помогли мне существенно улучшить книгу.
Мне посчастливилось встретить в «William Morrow and Company» двух замечательных редакторов, Анну Брэмсон и Гэйл Кинн. Их необычайные способности, энтузиазм и критичный ум – поистине ценный подарок для любого писателя. Чувствуя недостаточную убедительность чего-либо, они могли точно сказать, что именно здесь требуется, и, несмотря на то, что поначалу меня просто бросало в дрожь от некоторых замечаний, обычно я находил их уместными. Кроме того, их бурные эмоции на содержание книги были для меня неиссякаемым источником вдохновения. Я также хотел бы упомянуть с благодарностью Элизу Петрини, которая приобрела книгу для «Morrow», и чьи беседы со мной об идеях, изложенных в книге, способствовали выработке ее структуры. Я глубоко признателен и прекрасному литературному редактору Соне Гринбаум.
Это уже девятая книга, в которой меня представляет Ричард Пайн. Трудно снова подобрать еще какой-то способ выразить мою благодарность этому выдающемуся человеку, замечательному другу и непревзойденному агенту.
Я чрезвычайно признателен сенаторам Конни Маку из Флориды и Джозефу Либерману из Коннектикута и их помощникам Елене Борк и Нине Банг-Дженсен за их работу над законопроектом по объявлению 14 мая общегосударственным Днем без злословия (с текстом законопроекта можно ознакомиться в Приложении). Во время нашей первой встречи меня тронула их восприимчивость к новым идеям и усилия по учреждению подобного дня. Я глубоко благодарен моим друзьям Максу и Сюзане Сингер за их помощь.
Мне бы хотелось еще сказать о своих близких друзьях из Александрии (Луизиана), Джейн и покойном Др. Бернарде Калпане, доброй ему памяти, двух выдающихся примерах высоконравственной речи, и не только.
Мой отец, Шломо Телушкин, и дядя Берни Ресник, светлой памяти им обоим, были наиболее добрыми и благородными людьми, которых я когда-либо встречал. Мой отец сочетал в себе две черты, которые редко уживаются вместе, – страстную убежденность и непредвзятость по отношению к другим. Он мог дать почувствовать совершенно разным типам людей свое полное с ними согласие, и в этом во многом состояла его уникальная тактичность. Даже во время последних восемнадцати месяцев своей жизни, когда после перенесенного инсульта он был почти полностью парализован и часто испытывал жесточайшую боль, не было ни одного случая, чтобы он не поблагодарил кого-либо, оказавшему ему пусть даже самую незначительную помощь. Двора, которая встретилась с ним когда он уже был болен, до сих пор восхищается, насколько явно он мог дать почувствовать свою любовь и признательность.
Мой дядя Берни тоже был настоящим мужчиной. Когда мой дедушка, раввин Ниссен Телушкин, доброй ему памяти, попросил его оказать услугу одной бедной женщине, у которой были проблемы юридического характера (дядя Берни был юристом), то он сразу провел женщину к себе в кабинет, хотя его уже ожидали два клиента. Женщина потом с изумлением рассказала моему дедушке о поступке Берни. Сам Берни объяснил дедушке: клиенты, которые платят деньги, решили, что у дяди очень важное неотложное дело, раз он принял эту женщину тотчас же, и потому не сочли это оскорбительным. «Но если бы я заставил эту женщину ждать, – говорил он, – пока я разберусь со всеми своими клиентами, у нее могло бы возникнуть чувство, что я проявляю к ней милость, и это было бы для нее унизительно».
Мне их обоих действительно не хватает, и я рад возможности посвятить эту книгу им.
Введение
Кто стремится к жизни,
Кто желает долгих лет благополучия, —
Береги язык свой от злословия,
А уста от обманных речей.
Псалмы 34:13–14
В какой бы части страны я ни был с лекциями «Слова, которые ранят, слова, которые исцеляют: как разумно и мудро подбирать слова» последние десять лет, я спрашивал слушателей, способны ли они провести 24 часа, не сказав ни одного неприятного слова о ком-то или кому-то.
Неизменно, количество людей, поднимавших руки в знак подтверждения, было незначительным, кто-то просто смеялся, а большинство кричало: «Нет!»
В ответ я объяснял: «Всем тем, кто не может ответить в подобной ситуации “Да”, следует признать всю серьезность данной проблемы. Если бы я попросил вас воздержаться на 24 часа от употребления алкоголя, а вы бы ответили, что не в состоянии этого сделать, то было бы необходимо признать, вы – алкоголик. Если бы я попросил вас воздержаться на 24 часа от курения, а вы бы ответили, что не в состоянии этого сделать, можно утверждать, что вы никотинозависимы. Поэтому, если вы не в состоянии провести 24 часа без того, чтобы не сказать неуместных слов о ком-либо, это значит – вы не контролируете свою речь».
В этой связи я почти все время сталкиваюсь с одним и тем же возражением: «Как можно сравнивать вред от мелкой сплетни или пары неприятных слов с тем пагубным воздействием, которое оказывают алкоголь и никотин?»
Разве я переоцениваю ситуацию? Взгляните на свою жизнь. Если вы или ваши близкие не становились жертвой ужасного физического насилия, то, вероятней всего, наибольшую боль, которую вам приходилось испытывать в жизни, вы переживали от жестокосердных слов: критики, разрушающей вас как личность, чрезмерной злости, сарказма, личного или публичного унижения, неприятных прозвищ, разглашения ваших тайн, слухов и злобных сплетен.
Несмотря на то, что многие из нас терпели обиды от несправедливых слов, когда вы встречаетесь с друзьями и разговор заходит о людях, которые не присутствуют при разговоре, какие стороны их жизни чаще всего становятся предметом вашего обсуждения? Разве это не недостатки характера или интимные подробности их жизни?
Если вы не участвуете в таких разговорах – мои вам поздравления. Но прежде чем вы станете утверждать, что это безусловный факт, понаблюдайте за собой в течение следующей пары дней. Делайте пометку на листе бумаги всякий раз, когда говорите что-то отрицательное о человеке, который в данный момент не присутствует. Отмечайте, когда подобное делают другие, а также то, какую реакцию в вас это вызывает. Пытаетесь ли вы остановить говорящего, или же вас интересуют подробности?
Для чистоты эксперимента постарайтесь в течение этих дней не прилагать усилий, чтобы как-то поменять содержание своих разговоров, и не пытайтесь быть сколь-либо добрее при оценке личных качеств и поступков других.
Большинство окажется неприятно удивлены результатами этого теста.
Негативные комментарии, которые мы отпускаем в адрес других в их отсутствие, это лишь одна из разновидностей ранящих слов; мы также часто жестоко обижаем тех, с кем мы разговариваем.[1] Например, многие из нас, приведенные в бешенство, сильно преувеличивают неправоту человека вызвавшего в нас чувство раздражения. Если гнев, который мы выражаем, несоразмерен с причиной, вызвавшей его появление (как часто бывает, когда родители злятся на детей), то он неоправдан и часто приносит много боли и вреда, будучи, таким образом, безнравственным поступком. Аналогично многие из нас критикуют других в резкой и обидной форме или не могут спорить без того, чтобы не поссориться. Некоторые из нас склонны принижать или унижать других, даже публично. Масштабы и последствия этого зла столь велики, что иудейский закон даже вопрошает, сможет ли кто-либо, творящий его, когда-либо полностью раскаяться.
Другая причина, по которой многие, при других обстоятельствах «хорошие» люди часто используют слова безответственно и жестокосердно в том, что они считают вред, наносимый словами, нематериальным и тем самым принижают вред, который они могут причинять. Поэтому на протяжении поколений детей, которых дразнят их товарищи по играм, учили отвечать: «Палки и камни могут сломать мои кости, но слова [или прозвища] никогда не причинят мне вреда».[2]
В душе мы все знаем, что эта поговорка неверна. Национальный комитет по предотвращению жестокого обращения с детьми составил список унизительных замечаний, используемых разъяренными родителями по отношению к детям. В него входят:
«Ты жалок. Ты не можешь ничего сделать правильно».
«Ты мерзок. Закрой рот!»
«Тупица. Ты что, не умеешь слушать?»
«От тебя одни проблемы».
«Иди отсюда. Меня от тебя тошнит».
«Лучше бы ты не родился».
Вряд ли ребенок, выросший в подобной брани, верит изречению: «Палки и камни могут сломать мои кости, но слова [или прозвища] никогда не причинят мне вреда»?
Старое иудейское учение сравнивает язык со стрелой. Один раввин спросил: «А почему не с другим оружием, мечом, к примеру?» Ему ответили: «Потому, что если человек достает свой меч, чтобы поразить другого, тот может взмолиться и попросить его о пощаде, и человек может смягчиться и вернуть меч в ножны. А выпущенную стрелу уже не вернуть, как бы этого не хотелось».[3]
Сравнение раввина – более чем метафора. Поскольку слова могут быть разрушительны и принести непоправимое страдание. Иудейские учения даже сравнивают жестокие слова с убийством. Раскаявшийся вор может вернуть украденные деньги, убийца же, как бы искренне он ни раскаялся, не может вернуть к жизни того, кого он убил. Поэтому подрывающий доброе имя другого злобными сплетнями или унижающий другого прилюдно, никогда не сможет полностью исправить нанесенный вред.
Сколь велика сила слов ранить, столь велика их сила исцелять и воодушевлять. Неизвестный автор средневекового иудейского текста «Орхот Цаддиким» («Пути праведных»), посвятил несколько страниц описанию великого зла, регулярно совершаемого посредством речи. «Языком своим можно совершить неисчислимое множество великих и могучих проступков, таких как доносительство, ябедничество, насмехательство, лесть и ложь», но – напоминает он своим читателям, – языком можно совершить и несметное множество благих деяний».
Не так давно я увидел, как этот принцип работает на примере моей собственной семьи. Как-то раз наша пятилетняя дочь Наоми была в плаксивом настроении, и, сорвавшись, моя жена Двора крикнула на нее: «Меня бесит, когда ты хнычешь ни о чем! Это режет уши. Если ты не прекратишь плакать, я оставлю тебя дома!»
На следующее утро за завтраком Шира, трехлетняя сестра Наоми, начала плакать. Наоми заткнула себе пальцами уши и закричала на сестру: «Я ненавижу, когда ты рыдаешь! Это режет уши. Если надо поплакать, отправляйся в другую комнату».
Двора просто потеряла дар речи. Наоми точно воспроизвела ее раздраженный тон, ее брань, даже некоторые фразы. Сконфуженная, она постаралась показать Наоми лучшую реакцию, подошла к плачущей Шире, усадила ее к себе на колени и сказала: «Прости мамочку, она забыла подождать тебя, чтобы вместе украсить блинчики черникой. Я совсем не хотела заставить тебя плакать. Я буду сидеть с тобой, пока все слезки Ширы не высохнут».
Наоми внимательно наблюдала эту перемену, и в ходе последующих дней и недель Двора взяла себе за правило повторять подобное утешение всякий раз, когда видела Наоми или кого-либо из наших детей в слезах.
По прошествии какого-то времени, наш младшенький двухлетний Бенджамин пнул ногой Ширу, отчего та расплакалась. На этот раз Наоми села возле сестры и сказала утешительно: «Шира, все в порядке. Хватит плакать. Я посижу с тобой весь вечер и подожду, пока ты успокоишься».
Из этой ситуации мы с Дворой извлекли не менее ценный урок, чем Наоми. Подобное было выражено около века назад великим ученым Раввином из Восточной Европы Хафец Хаимом. Как-то он учил: «Когда человек составляет телеграмму, обратите внимание, сколь тщательно он подбирает каждое слово, прежде чем напишет его. Мы должны быть столь же тщательны в подборе слов, когда говорим».
Часть I. Непризнанная сила слов
1. Непризнанная сила слов
По небольшому восточноевропейскому городу ходил человек и клеветал на раввина. Как-то, почувствовав внезапное раскаяние, он пришел к раввину и попросил о прощении, а для искупления греха выразил готовность снести любую епитимью. Раввин велел ему взять перьевую подушку из своего дома, разрезать ее, разбросать перья по ветру и потом прийти к нему. Сделав как было наказано, человек вернулся к раввину и спросил:
– Теперь я прощен?
– Почти, – ответил раввин. – Осталось сделать еще одно дело. Пойди и собери все перья.
– Но это же невозможно, – запротестовал человек. – Их уже разнесло ветром.
– Совершенно верно, – ответил раввин. – Несмотря на то, что ты действительно хочешь исправить совершенное зло, уничтожить вред, нанесенный твоими словами невозможно, как и невозможно собрать разнесенные ветром перья.
* * *
Эта известная история не только показывает, что такое клевета, но и демонстрирует силу слов. Слова, которые говорят о нас, определяют наше место в мире. Когда это «место», наша репутация, определено – особенно если определения отрицательные, – то изменить что-либо очень трудно. Президент Эндрю Джексон, который вместе со своей женой был объектом непрестанных злобных сплетен, как-то подметил: «Убийца лишь отнимает жизнь родителя, оставляя его детям хорошее наследство в виде его репутации. Клеветник же отнимает его хорошую репутацию, оставляя его в качестве живого памятника к позору его детей».
Иудейская традиция считает, что слова материальны (на иврите «слова» называют еще и дэварим, что означает «вещи») и обладают огромной силой. В Библии ясно сказано о могуществе слова, когда показывается, что Бог создал мир словом. В третьем стихе Книги Бытия записано: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет».
Подобно Богу, люди тоже создают с помощью слов. Вспомним, когда при чтении романа мы были столь тронуты судьбой одного из героев, что испытывали явные чувства любви, ненависти или гнева. Иногда мы плакали, несмотря на то, что человек, чья судьба столь нас тронула, никогда не существовал в действительности. Писатель просто взял чистый лист бумаги и с помощью одних лишь слов создал человеческий образ настолько реальный, что он смог пробудить в нас глубокие эмоции.
Сила слов достаточно очевидна, но при этом фактически все мы, в большинстве случаев пользуемся ими с беспечностью. Мы более тщательно подходим к выбору одежды, нежели слов, хотя то, что мы говорим о других и другим способно неизгладимо их охарактеризовать. Вот почему нравственная речь – говорить учтиво о других, правдиво о себе и осмотрительно со всеми – настолько важна. Если мы будем держать силу слов на переднем плане нашего сознания, то будем обращаться с ними так же осторожно, как если бы мы заряжали ружье.
Непристойные речи вредят не только тем, на кого они направлены, – они также разрушают говорящего. Психиатр Антонио Вуд отметил, что когда мы плохо отзываемся о человеке, это отчуждает нас от него. Чем негативнее наши замечания, тем большее происходит отдаление от объекта. Таким образом тот, кто говорит непристойные речи о многих людях, создает отчуждение от них, которое, как отметил Др. Вуд, является основной причиной депрессии, одного из наиболее широко и быстро распространяющихся в Америке психических расстройств.
Одним из благ, связанных с отказом от безнравственной речи, будет то, что мы избежим отчуждения. Те, кто сможет свести к минимуму объем сплетен, в которых они, как правило, принимают участие, обнаружат, что их отношения с окружающими стали значительно ближе и приносят большее удовлетворение. Для многих обмен информацией и мнениями об одних людях является легким (если речь идет о разногласиях) способом создать связи с другими. Но те, кто воздерживается от участия в сплетнях, вынуждены больше сосредотачиваться на себе и своем собеседнике. В результате отношения, устанавливающиеся таким образом, почти во всех случаях получаются эмоционально глубже.
Помимо этого, те, кто прилагает усилия, чтобы говорить с другими пристойно и избегать вспышек гнева, отмечают, что их жизнь становится более мирной. Все прекрасно знают: когда мы на кого-то злимся, то поддержание хороших отношений с этим человеком кажется неуместным. Но подумайте сами, особенно если у вас вспыльчивый нрав, приходилось ли вам когда-либо говорить: «Меня не волнует, если я ему больше никогда не скажу ни слова!» – в отношении того, с кем вы сейчас в дружеских отношениях. Люди, которые стараются говорить пристойно, избавляют себя впоследствии от сожалений по поводу жестокосердно сказанных слов и бессмысленно разорванной дружбы.
В большом свете потребность в цивилизованном общении крайне велика. На протяжении всей истории неуместно брошенное слово не раз приводило к ненависти и даже к убийству. Вряд ли ни с того ни с сего, проснувшись как-то поутру, средневековые крестоносцы бросились беспорядочно убивать евреев. Скорее они и их предшественники, на протяжении веков считали, что иудеи – «христоубийцы» и потому не являются людьми в полном смысле этого слова. Когда эта словесная характеристика закрепилась, убивать иудеев стало легко.
Американские потомки выходцев из Африки долгое время носили на себе словесное клеймо, характеризовавшее их как недочеловеков («обезьяны», «черномазые», «нигеры»). Те, кто первым начал использовать эти понятия, надеялись, что благодаря им белые смогут относиться к черным как к непохожим на них и низшим по сравнению с собой. Восприятие черных как неполноценных людей было важным, поскольку давало возможность похищать их из дома, избивать, клеймить и порабощать, а с «пристойным» человеком такое обращение было бы невозможным.
Аналогично, когда в 1960-х годах члены радикальной партии «Черные пантеры» воспринимали полицейских как «свиней», целью было не оскорбить их чувства, а представить их лишенными человеческих качеств и таким образом сформировать в умах людей убеждение, что убийство полицейского, по сути, является убийством не человека, а животного.[4]
Непристойная, зачастую жестокосердная речь продолжает отравлять наше общество. Раш Лимбаугх, ведущий одного из наиболее популярных ток-шоу в стране, неоднократно называл тех феминисток, которых он считает радикальными сторонницами разрешения абортов, «феминацистками», убеждая слушателей в том, что есть незначительная часть последовательниц этого движения (если их число не столь велико, то к чему Лимбаугху нападать на них?), мыслящих подобно Гитлеру и планирующих, подобно нацистам, нечто ужасающее по отношению к тем, кто им противодействует. Называть Глорию Стэйнэм и Бэллу Абзуг «феминацистками», как делает Лимбаугх, не этично и делает разумный диалог невозможным, являясь, помимо прочего, непреднамеренным насмехательством над страданиями действительных жертв нацизма.[5] Дж. Гордон Лидди, другой ведущий ток-шоу из правых, а также человек, высоко почитаемый в своей сфере деятельности, советует слушателям целиться в голову, а не в бронежилет агентов федерального ATF (управления по табачной и алкогольной продукции, огнестрельному оружию и взрывчатым веществам. – Примеч. пер.).
Для некоторых ярых сторонников либерализма неучтивость речи характерна не в меньшей степени, чем для консерваторов. Когда в 1988 году президентом США был избран Джордж Буш, мэр Эндрю Янг и конгрессмен Ричард Герхардт выразили мнение, что со времен Гитлера и Геббельса ни одна политическая кампания не была столь продуманно построена на технологии Большой Лжи.[6] Что за ирония! Самим своим осуждением кампании Буша в предполагаемой лжи, Янг и Герхардт сказали гораздо большую и злейшую неправду. В подобной, крайне возбужденной и безнравственной манере отреагировал сенатор Тэд Кеннеди на одну из кандидатур, представленных в Верховный суд президентом Рональдом Рейганом: «Америка Роберта Борка – это страна, где женщины будут втиснуты в глухие проулки абортов, черные будут сидеть за отдельными буфетными стойками, неконтролируемая полиция сможет вламываться с полуночными рейдами в дома граждан, детям в школе нельзя будет рассказывать об эволюции, а писатели и артисты могут быть подвергнуты цензуре по прихоти правительства».[7] Те, кто знаком с взглядами и судебными записями судьи Борка, знают, что заявление Кеннеди было смешением неправды и вводящей в заблуждение полуправды. Но сенатор стремился не к точности или беспристрастности, а к отклонению кандидатуры Борка.
В массовой культуре вырождение цивилизованной манеры общения заметно более отчетливо, чем в политике. Современный музыкальный стиль «гангста-рэп» славит убийство полицейских и насилование женщин. Альбом группы «The Geto Boys» 1990 года, с аналогичным названием, содержит куплет, вселяющий ужас:
- Я втолкнул ее меж стульев и выхватил мачете,
- Она кричала, а я резал ее, пока кишки не стали как спагетти.
Слова другой популярной песни из этого альбома гласят, что нужно «всадить нож девке» в грудь и «порезать ее на куски».[8]
Гангста-рэп – лишь одно из проявлений разжигающего ненависть языка, используемого в современной музыке. Когда Аксель Роз, главный вокалист «Guns N’ Roses» (известный своей песней «Я разорву твое сердце пополам и оставлю тебя лежащей в кровати»), участвовал в концерте, посвященном вечеру встречи выпускников в Индианаполисе в 1991 году, он сказал аплодировавшим поклонникам, что «сегодняшние дети Индианы подобны заключенным Освенцима».[9] Кинокритик Михаэль Медведь прокомментировал его слова так: «Когда позднее, в беседе с обозревателями, он отстаивал это ужасное заявление, никому в голову не пришло задать Розу сам собой напрашивающийся вопрос: «Если он действительно считает, что родители подобны надзирателям в нацистском лагере смерти, то не будет ли оправданным убийство подростком своих родителей в стремлении обрести свободу?»[10]
Если это так, то можно быть уверенным, что некоторые выдающиеся личности молодежной культуры совсем не расстроятся по данному поводу. В ответ на тревожную статистику преступлений «зло-за-зло», рэп-звезда, Сестра Сульджа предложила: «Возможно нам стоит устроить неделю убийства белых. Просто чтобы отплатить за то, что белые делали с нами».[11]
История XIX века повествует об одном человеке, увидевшем на магазине большую вывеску «Утюжка брюк». Он принес свои брюки, чтобы их погладили, но ему сказали: «Мы не занимаемся утюжкой брюк, мы только изготавливаем вывески».
«Изготовители вывесок» в наше время это те, кто сравнивает своих политических оппонентов или родителей с нацистами, восхваляет расправу над женщинами, или, если быть кратким, те, кто использует слова чтобы не информировать, а провоцировать.
Главный результат безнравственной речи – возможное насилие. Другой результат – разрушение доброго имени, которое порядочные люди считают своим наиболее ценным достоянием. Раймонд Донован, первый министр труда в администрации президента Рейгана, оказался жертвой долгой кампании слухов и инсинуаций, что в конечном итоге обернулось судебным преследованием. Когда судебные издержки превысили миллион долларов, он был освобожден от всех расходов. Выйдя из зала судебных заседаний, в ответ на просьбы столпившихся репортеров прокомментировать ситуацию, он с горечью спросил: «Куда мне обратиться, чтобы вернуть свою репутацию?»
Поистине, – и это мучило Рэя Донована, – когда ветер разнес перья, их все уже не собрать.
Часть II. Как мы говорим о других
Сплетник всегда ищет в других недостатки, он как муха, которая всегда садится на грязное. Если у человека есть нарыв, муха усядется именно на него, оставив без внимания все остальное, что есть на теле. Также и сплетник. Он не обращает внимания на все то хорошее, что есть в человеке, а говорит только об изъяне.
Орхот Цаддиким, «Пути праведных»
Лашон хара: кампания кривотолков, которую невозможно остановить, слухи, которые невозможно сдержать, очернительство, которое вам никогда не смыть, дискредитирующие рассказы, которые принижают ваши профессиональные качества, нелепые истории о ваших деловых уловках и извращенных отклонениях, возмутительные дебаты, обвиняющие вас в аморальности, злодеяниях и порочных чертах характера: поверхностности, вульгарности, малодушии, алчности, непристойности, фальшивости, себялюбии, предательстве. Уничижительные сведения. Позорящие заявления. Обидные шутки. Унизительные анекдоты. Праздное осмеяние. Циничная болтовня. Злонамеренная бессмыслица. Желчные остроты. Надуманная ложь. Лашон хара столь впечатляющих масштабов такова, что гарантирует не только страх, невзгоды, духовную изоляцию и финансовые потери, но и значительное сокращение продолжительности жизни. Это превращает в руины то, ради чего вы работали многие годы. Ни одна сторона вашей жизни не останется незараженной. Если считаете это преувеличением, то вы поистине неадекватны в своем восприятии реальности.
Филипп Ротх, «Операция Шейлок»
Если вы скажете о раввине, что у него дурной голос, а о певчем, что он неучен, то вы – сплетник. Но если вы скажете о раввине, что он неучен и что у певчего нет голоса, то вы – убийца.
Раввин Исраэль Салантер
Сплетник находится в Сирии, а убивает в Риме.
Палестинский Талмуд, Песах 1:1
Я могу отказаться от того, чего я не говорил, но я не смогу отказаться от того, что уже сказал.
Соломон Ибн Габирол, «Жемчужины мудрости»
Почему пальцы человека напоминают затычки? Чтобы когда он слышит что-то неподобающее, можно было заткнуть себе уши.
Вавилонский Талмуд, Ктуббот 5б
2. Непоправимый вред сплетен
Что говорит хороший гость? «У хозяина из-за меня было столько проблем. Он приготовил для меня столько мяса. Он припас для меня столько вина. Он угостил меня столькими сладостями. И на все это он пошел ради меня!» А что говорит плохой гость? «Что хозяин для меня сделал? Я съел только ломоть хлеба. Взял лишь кусочек мяса и выпил бокал вина! Все старания хозяина были исключительно ради его жены и детей».[12]
Оба этих примера относятся к одному и тому же, это было изложено в Талмуде около двух тысяч лет назад, и направлено в самое сердце пристойной речи: стоит признать, что большинство из нас, удостоившись благосклонного внимания, оказываются плохими гостями и зачастую неверными друзьями. Гораздо занимательнее смотреть на недостатки других (в приведенном примере – на предполагаемое своекорыстие нашего хозяина), чем отдать должное их хорошим качествам. Несравнимо большее удовлетворение мы получаем от обсуждения того, что кто-то имеет роман на стороне, был выгнан с работы за некомпетентность, обанкротился, или, что не столь серьезно, но уж коли на то пошло, – отпускает плоские шутки, а потом громко хохочет над ними; нежели чем когда отмечаем, какой он порядочный семьянин, лояльный работодатель, сколь продуманны его финансовые решения, каким замечательным он бывает рассказчиком.
Как это ни странно, но званые ужины, когда мы пользуемся гостеприимством хозяев, зачастую вызывают самые критические и неблагодарные обсуждения.{1}
Побуждение быть «плохим гостем» нарушает библейское предписание: «Не ходи переносчиком в народе твоем» (Левит 19:16). Это указание легло в основу иудейского правила нравственной речи, и не случайно стоит перед знаменитым библейским законом: «Возлюби ближнего своего, как самого себя» (Левит 19:18).
Поскольку библейская заповедь столь кратка, то сложно понять наверняка, что имеется ввиду под «переносом». Означает ли это запрет на обсуждение какой бы то ни было стороны жизни других людей (рассказать приятелю: «Я вчера был на вечеринке в доме у таких-то. Они великолепно провели ее»)? Или же это запрещает только неодобрение и инсинуации («Когда Сэм был в командировке в прошлом месяце, я видел его жену Салли в модном ресторане с весьма симпатичным молодым человеком. Меня она не заметила, поскольку они были все время заняты тем, что строили друг другу глазки»). Относится ли это к передаче достоверной информации («Салли призналась Бэтти, что у нее роман. Сэму следует знать, что происходит, когда его нет в городе»)?
Сама Библия никогда не отвечает прямо на такие вопросы. Но, начиная с первых веков нашей эры, иудейские учителя комментировали библейский закон и сформулировали, по увеличению степени тяжести, три типа речей, которых следует избегать:
1. Не клеветнические и правдивые сведения и замечания о других.
2. Негативные, хотя и правдивые, истории (на иврите лашон ха-ра) – сведения, которые принижают мнение людей о человеке, о котором идет речь. Сюда же относится и болтливость (на иврите речилут): например, рассказать Джуди, какие замечания в ее адрес отпускал Бен.
3. Ложь и сплетни (на иврите мотци шем ра) – негативные и ложные заявления.
Фраза «Я вчера был на вечеринке в доме у таких-то. Они великолепно провели ее», – не является клеветой и правдива. Почему же людям не советуют обмениваться такой безобидной, даже похвальной информацией?
Прежде всего, слушатель может не счесть информацию столь безобидной. Когда один описывает, сколь замечательной была вечеринка, другой может думать: «А почему меня не пригласили? Они были у меня всего месяц назад», или: «Забавно, они нашли деньги на то, чтобы провести вечеринку, а когда я попросил их пожертвовать на приют, – отказали, сославшись на бедность».
Более весомой причиной неодобрения «безобидных» слухов является то, что они далеко не всегда таковыми и остаются. Предположим, я попрошу вас с товарищем пообщаться минут двадцать о вашей общей знакомой. Какова вероятность, что вы посвятите все это время тому, что будете говорить о том, насколько она мила?
Возможно, так оно и будет, если предметом вашего разговора станет мать Тереза. В ином случае разговор, скорее всего, примет отрицательную окраску. Это связано с тем, что большинство из нас находит обмен критическими замечаниями о других более интересным и приятным, нежели обмен хорошими отзывами. Если бы я сказал вам: «Джанет – замечательный человек. Есть только одна деталь, которая мне в ней не нравится», то, как вы думаете, на какой стороне личности Джанет была бы сосредоточена большая часть нашего последующего разговора?
Даже если вы не даете разговору перетечь в негативное русло, стремясь к нравственности своей речи, необходимо остерегаться даже непреднамеренного вреда, который могут нанести ваши слова. Например, похвала в адрес подруги может считаться хорошим поступком, но высказанная в присутствии человека, который от нее далеко не в восторге, может сослужить вашей подруге скорее дурную, нежели благую службу. В ответ на ваши слова ее противник может выразить причины, по которым он ее невзлюбил, особенно если вы уйдете вскорости после своего одобрительного замечания.
Достаточно странно, что Библия описывает, как Бог наносит огромный вред праведному человеку, когда хвалит его в присутствии его врага. В начале книги Иова Бог окружен ангелами, среди которых и сатана, рассказывающий Богу, что ходил по земле и обошел ее. Господь спрашивает сатану: «Обратил ли ты внимание твое на раба моего Иова? Нет такого как он на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла».
Сатана обвиняет Бога в наивности: «Разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его, и дом его, и все, что у него? Ты благословил его усилия, чтобы обладания его распространились по земле. Но простри руку Твою на все, что у него, и он непременно начнет открыто поносить тебя» (Иов 1:9–11).
Иов остался предан Ему, несмотря на все провокации, за исключением отнятия его жизни, которые позволил Бог делать сатане по отношению к Иову. Сатана устроил так, что десять детей Иова были убиты, его собственность уничтожена, а сам он оказался поражен ужасными болезнями. И хотя у книги Иова счастливый конец, будет ли кто-нибудь спорить, что его жизнь проходила бы гораздо спокойнее, если бы Богу не пришла мысль похвалить его в присутствии сатаны?
Опасность похвалы, которая может нанести вред, легла в основу достаточно непонятного заявления из книги Притчей Соломоновых: «Того, кто утром громко хвалит своего соседа, позднее сочтут за злословящего» (27:14).
Комментарии на Библию объясняют это тем, что если человек заявляет публично, пусть даже о благочестии соседа, то значительное внимание, которое привлечет его новообретенная слава, в конечном итоге может повредить его доброму имени, а то и нанести больший ущерб.
Такая участь выпала на долю Оливера Сиппла, морского пехотинца в отставке, спасшего в 1975 году жизнь президента Геральда Форда. Во время посещения Фордом Сан-Франциско, Сиппл увидел Сару Джейн Мур, стоявшую радом с ним, направив пистолет прямо на президента. Сиппл схватил Мур за руку и отклонил ее, чтобы пуля не попала в президента. Так внезапно он стал национальным героем.
Когда репортеры пришли брать у Сиппла интервью, им было сказано только одно: «Не публикуйте обо мне ничего». К несчастью, его просьба лишь распалила журналистский интерес, и через несколько дней, вслед за «Лос-Анджелес Таймс», еще десяток газет раструбили новости, что Сиппл проходил в Сан-Франциско как активный участник по ряду дел о гомосексуалистах.
Другой репортер встретился с матерью Сиппла в Детройте и поинтересовался, что ей известно о его гомосексуальных наклонностях. Миссис Сиппл была просто ошеломлена, поскольку ничего об этом не знала. Стало понятно что было причиной просьбы Сиппла не писать ничего о его личной жизни. Вскоре мать перестала с ним разговаривать. Когда спустя четыре года она умерла, отец известил Сиппла, что не хочет его присутствия на ее похоронах.
Опустошенный разрывом со своей семьей, Сиппл запил и стал все больше отдаляться от окружающих. Через несколько лет его обнаружили мертвым у себя дома. Ему было сорок семь.
Репортер из «Лос-Анджелес Таймс», написавший о гомосексуальности Сиппла, сделал посмертный комментарий: «Если бы можно было вернуть время назад, то я бы не стал писать».[13]
Но почему он и другие репортеры сделали это? Сиппл спас жизнь президенту, и вся страна была у него в долгу. Однако ненасытное любопытство прессы (и читателей), стремление «узнать правду» о новом герое Америки, побудило их искать необычные стороны его жизни. В конце концов, сколько раз можно было описывать, как он отвел пистолет Мур? Его поступок, при всей своей героичности, после двух—трех пересказов стал достаточно скучен.[14]
Случай Сиппла показывает непреднамеренный вред, который можно нанести хорошими отзывами о других. До тех пор, пока мы полностью не осознаем, в каком направлении идет беседа, подобные разговоры вряд ли окажутся безобидными.
Как правило, большая часть людей не видит в распространении негативной информации о ком-то ничего аморального, если информация верна. Иудеи имеют иное мнение на этот счет. Возможно, именно по этой причине в английском языке нет точного эквивалента для перевода ивритского лашон ха-ра{2}. В отличие от клеветы, которая всеми признана аморальной по причине ее лживости, лашон ха-ра по определению – правда. Это распространение достоверной информации, которая принижает положение в обществе того человека, к которому она имеет отношение; для перевода данного термина я использую выражение «отрицательные истины». Иудейский закон запрещает распространять отрицательные истины о ком бы то ни было, за исключением тех случаев, когда человеку, с которым вы общаетесь, эта информация необходима (примеры, когда и кому такая информация должна быть передана см. в разделах «Болтливость» из этой главы и главе четвертой в данной части книги). Это достаточно серьезный проступок, на который также указывают и другие, не иудейские, своды нравственных правил. Два столетия назад швейцарский теолог и поэт Джонатан К. Лаватер предложил достаточно приемлемый критерий распространения подобных новостей: «Никогда не говори ничего плохого о человеке, если не знаешь этого наверняка, а если уверен в истинности таких сведений, то спроси себя: “А зачем мне надо об этом говорить?”»{3}
Намерение во многом связано с обстоятельствами, при которых непозволительно произносить отрицательные истины. Одно и то же заявление, в зависимости от обстоятельств, может быть расценено в качестве комплимента, дискредитирующих слухов или более тяжкого греха, относящегося к категории лашон ха-ра. Например, если вы скажете, что знаете как человек, ограниченный в средствах, потратил сотню долларов на благотворительность, это, возможно, поднимет его общественный статус, поскольку люди будут впечатлены его щедростью. Но если вы скажете, что богатая дама пожертвовала на те же цели сотню долларов, то в результате уважения к ней станет меньше и ее будут воспринимать как скупую. Поэтому подобное заявление относится к категории лашон ха-ра. Даже являясь истинным, оно снижает уважение к этому человеку.
К сожалению, это не удерживает многих от выражения отрицательных истин. Подобные слухи часто настолько интересны, что побуждают многих из нас нарушать Золотое Правило: «Поступай с другими так, как бы ты хотел, чтобы поступали с тобой». Несмотря на то, что мы скорее всего хотели бы, чтобы подобная дискредитирующая информация о нас осталась в тайне, большинство из нас не пытается сдерживаться, когда речь заходит о щекотливых секретах других.
Запрет на лашон ха-ра относится не только к использованию слов. Делание гримасы при упоминании чьего-то имени, округление глаз, подмигивание или саркастические замечания, вроде «такой-то очень умен», – все это является нарушением данного предписания. Поскольку к лашон ха-ра относится все, что принижает статус другого человека, то невербальность выражения этого значения не имеет. Иудейский закон определяет подобное поведение как авак лашон ха-ра («пыль лашон ха-ра»).
В качестве другого примера подобной «пыли» можно привести косвенные намеки: например, «Не упоминай при мне о Пауле. Я не хочу говорить то, что знаю о ней». Не менее неправильно будет говорить о прошлой жизни человека, подразумевая нечто, умаляющее его достоинства: «Кто из тех, кто знал Джонатана несколько лет назад, мог бы предположить, что он достигнет успеха, который имеет сейчас?»
«Пыль лашон ха-ра» охватывает весь спектр всевозможных уловок, с помощью которых люди иногда вредят репутации других, не говоря при этом ничего критичного. Например, было бы непорядочно показывать письмо, написанное вам другим человеком, в котором есть грамматические ошибки, если вы хотите умалить уважение читающего к образованности автора письма.
Если ходят слухи, что вы как-то нелестно высказались по поводу кого-то, чего на самом деле не было, то следует донести это до сведения как самого человека, о котором идет речь, так и до окружающих. Если этого не сделать, то оклеветанный человек будет вполне обоснованно уязвлен и зол на вас. Вот как два разных общественных деятеля поступали в подобной ситуации.
В книге «Этли», биографии Клемента Этли, британского премьер-министра, бывшего на протяжении долгого времени соперником Уинстона Черчилля, автор Кеннет Харрис упоминает следующий случай: «После войны в Вестминстере распространилось одно саркастическое замечание, приписываемое самому Черчиллю: “На Даунинг Стрит в 10 часов прибыло пустое такси, когда дверь открыли, из него вышел Этли”. Когда … [товарищ] повторил это, приписав высказывание Черчиллю, тому это совершенно не понравилось. Его лицо окаменело, и “после жуткого гробового молчания” он сказал: “Господин Этли – почтенный и доблестный человек, а также добросовестный коллега, преданно служивший своей стране в крайне тяжелые для нее времена. Я был бы вам признателен, если бы вы тоже проясняли ситуацию всякий раз, когда будет говориться, что я когда-либо позволил себе сделать подобное замечание в его адрес и что я решительно не согласен с этим, если подобное будет заявлять кто-то другой”».[15]
Сравните опровержение Черчиллем своего безжалостного и остроумного высказывания с поведением известной бывшей конгрессменши по отношению к тогдашнему мэру Нью-Йорка Эду Кочу. В отличие от Этли и Черчилля, конгрессменша и мэр были долгое время политическими союзниками, и он поддерживал ее кампанию по выборам в Конгресс, а она – по его выборам в качестве главы городской администрации.
Однако, спустя несколько лет, она совершила поездку с мэром Дэвидом Динкинсом, пытаясь оказать влияние на Демократическую партию, чтобы ее собрание 1992 года прошло в Нью-Йорке. В газетной статье об этой поездке были процитированы ее слова: она рада поездке с Динкинсом, но ее коробит от одной мысли провести неделю с Кочем. Последний, не зная ни о каком разладе между ними, был в гневе и замешательстве.
Несколько месяцев спустя, Коч был еще более ошеломлен, когда эта женщина, в ходе своей предвыборной кампании по избранию в американский Сенат, обратилась к нему в его юридическом представительстве с просьбой оказать ей поддержку. В своих мемуарах, «Гражданин Коч», он приводит следующий разговор:
– Весьма удивлен, – сказал я, – что ты обратилась ко мне с подобной просьбой, поскольку тебя-то я бы хотел поддержать меньше всего.
– Почему ты гак говоришь, Эд? – спросила она. – Я думала, мы были друзьями.
– Я тоже так думал. – И напомнил ей о ее недавнем высказывании.
– Разве я такое говорила?
– Да.
– Но я не припомню ничего подобного.
– У меня в кабинете сохранилась газетная вырезка, и я перешлю тебе копию, чтобы освежить память.
– Хорошо, если даже я такое и сказала, – призналась она, – это скорее всего было вырвано из контекста.
– А ты написала редактору письмо, где заявила, что они использовали цитату, вырвав ее из контекста?
– Нет.
– Ты связалась с журналистом или потребовала, чтобы он сделал опровержение?
– Нет.
– Ты позвонила мне, чтобы извиниться или объяснить ситуацию?
– Нет.
– Тогда это не было вырвано из контекста, – заключил я.[16]
Коч был прав. Если вы сказали публично что-то резкое, и затем раскаялись, безотлагательно свяжитесь с жертвой вашего замечания и извинитесь. Можете быть уверены, что человек узнает об этом, а если вы не принесете своих извинений, у него будут все основания считать, что вы имели в виду именно то, что сказали.
Если резкого заявления, которое вам приписывают, вы не делали, то необходимы более решительные действия. Зачем вам нужно, чтобы люди связывали вас с жестокими словами, которых вы не говорили? Даже если другие не принимают отвратительного заявления, не думайте, что тот, кто считает, что его имя было опорочено, отнесется к этому так же. Вполне возможно, что конгрессменша была долгое время в дружеских отношениях с Эдом Кочем, но с того момента, как Коч узнал об упомянутых словах, она для него стала ассоциироваться исключительно с этим высказыванием.
Просто люди не забывают резкие высказывания в свой адрес или тех, кто им дорог. Если вас обвиняют в подобных словах, ваш единственный шанс наладить мирные отношения – решительно (и безотлагательно) опровергнуть их как частным образом, так и публично, если это неправда, либо же извиниться, если это имело место.
Болтливость (передача другим нелестных замечаний, отпускаемых на их счет) является одной из разновидностей лашон ха-ра.
Несколько лет назад, когда моя близкая подруга объявила о своей помолвке, ее сестра передала ей фразу, высказанную их любимым дядей: «Кэрол очень милая девушка, Дэвид же гораздо опытнее и практичнее. Боюсь, что ему с ней станет скучно».
Для Кэрол, чей отец умер, когда она была еще совсем девочкой, резкое замечание дяди было ужасающим. Когда она выходила замуж, то отказалась пройти с ним по боковому приделу храма, как они заранее планировали. И сегодня, когда прошло уже несколько лет, от их некогда теплых отношений почти не осталось и следа.
Встретив сестру вскоре после инцидента, я спросил ее о происшедшем. Она сказала, что реплика случайно сорвалась у нее с губ, когда она болтала с Кэрол, и ей внезапно пришло в голову, что той следует знать мнение их дяди.
Ответ сестры – типичное оправдание, приводимое теми, кто передает скверные высказывания, – кажется теоретически бесспорным: «Или нам не дано права знать, что люди, которые столь радушны в нашем присутствии, высказывают резкие замечания в наше отсутствие?» На деле, однако, одна небольшая «правдивая» фраза сплетни часто создает впечатление, которое совершенно ложно. Когда Кэрол услышала замечание дяди, она решила: в нем все, что он о ней думает. Помимо этого, сестра Кэрол не была склонна повторить остальное, сказанное дядей о ее сестре.
И хотя комментарий дяди мог быть нелестным, но практически каждый из нас когда-либо говорил обидные слова о тех, кто, в общем-то, очень нам дорог. Кто бы из нас обрадовался, если бы родители, дети, супруги и друзья услышали все наши высказывания о них? Великий французский философ Блейз Паскаль написал: «Бьюсь об заклад, что если бы люди знали, что о них говорят другие, то в мире не осталось бы и четырех друзей». А Марк Твен сказал: «Чтобы поразить вас в сердце, достаточно вашему недругу и другу потрудиться вместе: один на вас поклевещет, а другой до вас это донесет».
Конечно же бывают моменты, когда приемлемо передать подобную информацию. Если вы услышали – такой-то нечестен, и знаете, что это ложь, то следует не только публично оспорить заявление, но и предупредить человека, сообщив, что о нем говорят. Однако столь дискредитирующие заявления случаются редко. В общем, если нет особого, конструктивного повода для передачи негативных суждений, то не следует этого делать.
Иудейская этика запрещает ложь, но позволяется быть не вполне честным, когда вас спрашивают: «Что такой-то говорит обо мне?». Если велика вероятность, что ответ вызовет нежелательную реакцию, вы можете скрыться за полуправдой, опустив негативные замечания, содержащиеся в высказываниях. Если же вопрошающий старается выдавить из вас больше информации, расспрашивая о подробностях, то можно ответить, что никаких критических замечаний высказано не было. (Спорные ситуации, когда допускается ложь, обсуждаются в главе 11.)
Журналист Боб Вудуорд, который вместе с Карлом Бернштейном сделал достоянием гласности скандал, получивший название Уотергейт, считается одним из наиболее пытливых журналистов Соединенных Штатов. От такого профессионала следует ожидать глубокого осознания важности проверки источников информации, как по причине соблюдения законности, так и нравственным соображениям. Но во время шумихи в средствах массовой информации по поводу приветствия назначения в 1989 году сенатора Джона Товера на пост министра обороны, Вудуорд, действовавший для «Washington Post»[17] на грани фола, рассказал об обвинении Товера, выдвинутом сержантом ВВС в отставке, который заявил, что видел как тот прилюдно напился и приласкал на военной базе двух дам. Согласно статье Вудуорда, этот человек видел Товера держащим за грудь одну даму и похлопывающим по ягодицам другую. Далее в статье приводились слова сержанта, что если бы одна из его дочерей стала жертвой подобного похотливого поведения, то его бы «отправили в Левенуэрт», с намеком на то, что он бы набросился на Товера, и готов был бы отправиться за это в тюрьму.
Сержант ВВС оказался единственным очевидцем происшедшего, чье имя было указано в статье. Вудуорд упоминал о других «информированных источниках», которые якобы знали об этом событии, но не уточнял, кто они. Не удивительно, что после его статьи многие читатели пришли к выводу, что сенатор Товер своими моральными и эмоциональными качествами не подходит для должности члена кабинета министров.
В течение дня, когда вышла статья Вудуорда, он узнал, что его «очевидец» был выдворен из ВВС по причине «комплексных эмоциональных нарушений с признаками необщительности и истеричности». Другими словами, источник Вудуорда оказался личностью с серьезными нарушениями, который, похоже, состряпал историю.
Столкнувшись с этим фактом, Вудуорд ответил: «Ты сообщаешь то, что смог добыть». Добавив: «Я бы хотел, чтобы у меня было больше времени для проверки данной истории».[18] Но этика велит не сообщать то, что ты смог добыть, а сообщать только те истории, истинность которых подтверждена неопровержимыми доказательствами.[19]
Талмуд, в противоположность Вудуорду, учит: «Если что-то столь же ясно, как запрет иметь сестру в качестве полового партнера, то [лишь] в таком случае говори об этом».[20] Другими словами, будь очень осторожен с распространением новостей, которые могут дискредитировать кого-либо, словно заряженное ружье.
И хотя это должно быть очевидным, но многие люди, не только журналисты, считают передачу слухов нравственно приемлемой. Это чрезвычайно предосудительно, учитывая тот факт, что большинство передаваемых слухов негативно и непорядочно. Когда вам последний раз говорили что-то вроде: «Ты слышал, насколько такой-то действительно замечательный человек?».
Легкомысленность, с которой распространяют большинство слухов, сама по себе является еще одним нарушением золотого правила. Когда мы стали предметом неприятного слуха, мы отчаянно пытаемся сделать все, что в наших силах, чтобы аннулировать его. Но если предметом слуха является кто-то другой, большинство из нас распространяет это дальше, не принимая во внимание ту боль, которую мы причиняем его жертве.
Большинство людей, если их спросить, распространяли ли они когда-нибудь злобную ложь о других, ответят: «Нет». Но если вы распространяете негативный слух, который впоследствии оказывается не соответствующим истине, то это – то же самое. Ваша вера, что передаваемые слова могут оказаться правдивыми, не сильно утешит того, чью репутацию вы подорвали.
Если нет нравственно безукоризненной причины для передачи слуха (см. следующий параграф), то наилучшим решением будет последовать совету из апокрифической Книги Екклесиаста: «Ты что-то услышал? Пусть это сгинет в тебе. Будь стоек, и это не разрушит тебя» (19:10).
В тех случаях, когда передать слух частным образом считается нравственно допустимым (как в случае с врачом, о котором говорят, что его методы лечения наносят вред пациентам, или финансовым консультантом, о котором вы слышали, что его клиенты понесли большие убытки), непозволительно подавать как достоверную информацию то, чего вы на самом деле точно не знаете. Когда вы раскрываете «факты», о которых знаете только с чужих слов, наносимый вред может быть разрушительным и невосполнимым. Потому, даже если необходимо передать какой-то слух, поскольку на кону стоит безопасность или благополучие другого человека, вы должны дать четко понять – это только слух и требует дальнейшей проверки. Другими словами, следует сказать: «Я не уверен в абсолютной достоверности сказанного, но слышал, что такой-то предложил своим клиентам сделать очень рискованные капиталовложения и это привело к значительным финансовым потерям. Думаю, тебе стоит получше разобраться в ситуации, прежде чем доверить ему свои деньги».
Наиболее тяжким безнравственным поступком является распространение злобных речей, которое иудейский Закон называет моци шем ра, «порочение». Давайте рассмотрим историю, опубликованную в USA Today:
«Во вторник полиция заявила о 9-летней девочке, ложно обвинившей замещавшего преподавателя в принуждении к сексуальным отношениям и подкупившей еще 10 детей, чтобы те заявили то же.
43-летний преподаватель [чье имя, хотя оно было в статье, я опустил] был оправдан, когда полиция обнаружила сговор.
У [человека], который замещал в этом классе преподавателя, с первого дня начались проблемы, и ему даже пришлось отправить нескольких учащихся к школьной администрации.
Ребенок дал по доллару девяти девочкам и мальчику, чтобы те сказали: преподаватель принуждал их к сексуальным отношениям.
Жалоба поступила в прокуратуру округа 9 мая, и на следующий день следователи опросили 14 детей, “и к концу дня выяснилось… что все заявления были ложными”, как сообщил представитель прокуратуры Энди Кнот.
[Преподаватель] назвал так происшедшее: “Кошмар. Несколько человек пытались извести меня”».[21]
Наибольшее опасение в этой истории вызывает то, что никто из десяти детей, которых подкупила девочка, не отказал ей или не рассказал о ней. Похоже, ни один из них не осознавал того вреда, который они причиняют своей жертве. Тем не менее, разрушение чьего-либо доброго имени сродни убийству{4} (в английском языке схожий смысл имеет выражение «character assassination» – злобная клевета, подрыв репутации).[22]
Самый известный библейский пример моци шем ра дан в Книге Есфирь. В этой Книге Аман, советник царя персидского Артаксеркса, злонамеренно лжет, говоря царю, что евреи отказываются исполнять его законы. Как и многие лжецы, Аман убедителен, и вскоре Артаксеркс повелел ему истребить всех евреев в Персии и своих 127 провинциях (Есфирь 3:9–15).
К счастью, ложь Амана была опровергнута, и кампания геноцида пресечена. Но, к сожалению, слишком часто жертв очернительства спасти не удается. Так в 38 пьесах Шекспира нет более ужасного злодея, чем Яго из «Отелло», который почти всегда использовал в качестве орудия злодейства слова.
В начале пьесы Яго обещает уничтожить командующего мавра Отелло за то, что тот обошел его по службе. Зная о ревнивости Отелло, Яго убеждает того, что у его молодой жены, Дездемоны, роман с другим мужчиной. Обвинение кажется нелепым, но Яго повторяет его снова и снова и создает ситуацию, разрушающую доверие к Дездемоне. В скором времени Отелло поверил ему. В финале пьесы Отелло убивает свою жену, чтобы почти тут же узнать, что слова Яго оказались ложью. Для Отелло «Ад», как гласит древний афоризм, это – «истина, обнаруженная слишком поздно».
Схожими по губительности устами обладала и Мари Тилфорд, двенадцатилетняя главная героиня в пьесе Лиллиан Хелман «Детское время», написанной в 1934 году. Ранний, но злой ребенок, Мари воспитывается одной из директрис своей школы. Опасаясь, что скоро будут обнаружены ее другие проступки, она, якобы по секрету, сообщает своей бабушке, миссис Тилфорд, скандальную «правду»: «Две школьные директрисы – лесбиянки-любовницы». За несколько часов бабушка оповестила об этом «факте» всех, предупредив об опасности родителей, чтобы те забрали детей из школы.
Через несколько недель обнаружилось, что этот слух был ложью, но к тому времени школа уже закрылась, одна из директрис покончила собой, а другая расторгла свою помолвку, убежденная, что ее жених до конца не поверит, что этот слух не достоверен.
Бабушка чувствовала глубокое раскаяние по поводу произошедшего. Будучи обычным порядочным человеком, она не приложила должных усилий, чтобы выяснить достоверность слуха, прежде чем погубить жизни двух женщин. В финале пьесы она приходит домой к оставшейся в живых директрисе, готовая сделать все, что угодно, лишь бы как-то улучшить ситуацию. Конечно, все, что она может сделать, это только выразить свое, уже бесполезное, сожаление.[23]
Британский философ Бертранд Рассел как-то подметил: «Никто никогда не распускает слухи о скрытых добродетелях других». То, что больше всего интересует большинство из нас о других, это их недостатки и постыдные факты жизни. Поэтому, прежде чем делиться информацией или высказывать свое мнение, которое может ухудшить отношение к вашему знакомому, задайте себе три вопроса: «Это правда? Это необходимо? Это порядочно?».[24]
3. Притягательность сплетен
В Талмуде есть притча: «В будущем все животные соберутся и ополчатся против змея. Они скажут ему: “Лев выслеживает свою жертву и затем съедает ее, волк разрывает другое животное и съедает его. А какое удовольствие получаешь ты от того, что кусаешь и убиваешь человека?”. Змей ответит: “А какое удовольствие получает человек от распространения злых сплетен [которые унижают, а иногда и убивают других]?”»[25]
Как правило, основной причиной неподобающих поступков является преследование личных интересов: казнокрад хочет быстро обогатиться, виновные фабрикуют алиби, чтобы избежать наказания, воры забираются в дом, желая чужой собственности. Но сплетники, что они получают оттого, что портят чью-то репутацию?
Примерно пятнадцать веков спустя после того, как была записана вышеприведенная притча, Вильям Шекспир изложил схожие мысли по поводу поступков сплетников:[26]
- Укравший мой кошель украл пустое…
- Но доброе мое крадущий имя
- Ворует то, чем сам богат не станет,
- Но без чего я нищий (Отелло, Акт III, сцена 3).
Суждение Шекспира выглядит неоспоримым. Человек, лишившийся благодаря сплетнику своего доброго имени, становится действительно разорен, но при этом сам сплетник не получает никакой явной выгоды. Или же получает?
В действительности выгода, которую получают от распространения злых сплетен, может быть неосязаемой,[27] но при этом вполне реальной. Важнейшей причиной наших сплетен является то, что принижая мнение о других, мы поднимаем мнение о себе. В наблюдении падения общественного мнения о ком-то, на самом деле есть невероятное психологическое удовлетворение.
Мало кто из нас хочет признать маленькую грязную тайну о том, что, когда мы передаем сплетню, нами движет лишь забота о собственных интересах. Мы скорее убедим других (и, возможно, самих себя), что передаем слухи только потому, что интимные подробности из жизни других столь притягательно интересны. Если это так, то почему мы почти всегда передаем сплетни только о тех, с кем мы находимся на одной социальной ступени, или о тех, кто выше нас? Редко обсуждают интимные подробности жизни уборщиц или садовников. Позволяет нам почувствовать себя лучше именно то, что принижает высокое общественное мнение о людях, с кем мы состязаемся за положение в обществе, кто нам равен и/или выше нас.
Необычайный интерес общественности к несчастливому браку английского принца Чарльза и принцессы Дианы отражает определенное холодное (жестокое) удовольствие в созерцании унижения членов английской королевской семьи, удовольствие узнать, что жизнь престолонаследника и его прекрасной супруги, при обманчивой видимости, лишена счастья.[28] Похоже, бесконечные подробности о «несчастьях богатых и знаменитых» дают возможность многим людям почувствовать себя лучше.
Огромное наслаждение мы получаем также и наблюдая падение тех, кто призывает нас к нравственной жизни. Так, священник, замешанный, по слухам, в скандале, особенно сексуальном, становится предметом самых грязных и безжалостных сплетен. Подобные сплетни снимают с нас сильное моральное давление, поскольку раз тот, кто требовал от нас придерживаться нравственных принципов, продемонстрировал, что сам им не следует, то это освобождает нас от нравственных обязательств.
В своей новаторской статье «Право на личную жизнь», вышедшей в «Гарвардском правовом обозрении», Самуэль Ворэн и будущий судья Верховного суда Луис Брандеис отметили притягательность грязных сплетен, обращающихся «к слабой стороне человеческой натуры, которая никогда не упустит возможности отметить злоключения и пороки наших соседей».[29] Термин «слабая» можно легко заменить на «злорадная» или «садистская». У нас могут быть и другие, более возвышенные личные качества, но наши мотивы, когда мы делимся пикантными подробностями о невзгодах других, редко бывают благородными.
Другой способ, дающий нам возможность возвысить себя, – распространение конфиденциальной информации о других, с целью зарекомендовать себя человеком, который «в курсе всего». Как заметил Др. Самуэль Джонсон пару веков назад: «Тщеславие от того, что вам доверили тайну, обычно становится главной причиной ее раскрытия».
Разве афоризм Др. Джонсона что-то преувеличивает? Тогда давайте рассмотрим следующий, пусть даже маловероятный, сценарий: президент США выбирает вас своим наперсником. Он регулярно, иногда по нескольку раз в день, общается, делится с вами своими сокровенными мыслями, какие-то из его идей вы отвергаете, в чем-то он просит ваших советов. Единственное ваше обязательство в подобных отношениях – запрет рассказывать об этом когда-либо кому-либо. Также и президент никогда, будь то во время его правления или после, не имеет права обмолвится что вы знакомы и что он когда-либо общался с вами.
Я подозреваю, что для большинства из нас удовольствие и удовлетворение от возможности такого доступа к президенту значительно улетучатся, если мы никогда и никому не сможем об этом рассказать. Главным мотивом сплетен служит возможность похвастать перед другими своим знакомством с важными людьми и обладание важной информацией, поскольку из этого следует, что мы также важны.
Подобные побуждения к сплетням заметны уже у детей и подростков. В своей книге «Ты просто не понимаешь: общение мужчины и женщины», Дебора Таннэн приводит результаты антропологических и социологических исследований, из которых следует, что девушки подросткового возраста более склонны к разглашению тайн своих друзей, нежели юноши. Почему? Таннэн поясняет, что общественное положение юношей во многом опирается на их атлетические достижения, или, что может быть более важным, их способность побеждать в словесном или физическом противостоянии. Общественное же положение девушек больше зависит от того, с кем они близки «в компании», девушки обретают положение за счет того, что дружат с теми подругами, которые занимают лидирующее положение: заводилами компании, красавицами, теми, кто пользуется большим вниманием со стороны молодых людей. Если дружба с теми, кто занимает высокое положение, является способом поднять свой социальный статус, то как доказать окружающим, что та известная девушка твоя подруга? Один из способов – продемонстрировать, что ты знаешь ее тайны, поскольку их раскрывают только своим друзьям.[30]
Таким образом девушка, которая не столь привлекательна или популярна, демонстрирует, что заслуживает высокого общественного положения, хотя при этом самим своим поступком показывает себя как бесчестную подругу.
Безусловно, вопрос выходит далеко за рамки проблем подросткового возраста и разглашения тайн. Похоже, прочно укоренилось мнение, что нас сочтут важным человеком, если мы знаем интересные сплетни, с которыми не знакомы другие. В своей книге «Наглость» известный гарвардский профессор права Алан Дершовиц приводит историю, которая показывает достаточно типичного сплетника:
«Моя матушка проводила отпуск в еврейской гостинице в горах Катскилл, просиживая дни в компании пожилых женщин. Одна из них, услышав фамилию моей матери, но не поняв, что она моя мать, пустилась обсуждать “другого” Дершовица, профессора из Гарварда. “Такой милый молодой человек, но почему же он сделал такой промах, и женился на той шикса [нееврейке]? Так поступили все смышленые и преуспевающие, Генри Киссинджер, Тэд Коппел…? Почему?”
– Откуда вам известно, что Дершовиц женился на шикса? – прикинувшись простушкой, дурача всезнающую даму, поинтересовалась матушка.
– Двоюродный брат моего сына его лучший друг. Он был в церкви во время бракосочетания.
– Хм, а я слышала, что он женился на еврейке, – ответила мама.
– У вас неверная информация, – заверила всезнающая госпожа. – Это та история, которую распространяет его семья, разве можно их винить?
Здесь моя матушка не сдержалась.
– Алан Дершовиц – это мой сын. Я была в шуле [синагоге], когда они венчались с Каролин Кохен, отца которой зовут Модехай, а мать прекрасно говорит на идише. Что вы скажете на это?
– О, я так счастлива, что это оказалось неправдой! – сказала всезнающая госпожа с явным облегчением, но тут же добавила. – А как насчет Генри Киссинджера, его жена тоже еврейка?».[31]
При всей глупости этого случая (можно ли придумать историю о том, как ваш двоюродный брат присутствовал в церкви на бракосочетании, которого никогда не было?), он служит хорошим примером открытия Джэка Левина и Арнольда Арлука, профессоров Северо-восточного Бостонского университета, которое они сделали случайно при изучении сплетен: изобретательность распространена слишком широко. Для своего эксперимента, с целью выяснить, с какой скоростью распространяются сплетни среди студентов, Левин и Арлук напечатали несколько сотен пригласительных, в которых говорилось о бракосочетании, которое должно было состояться перед зданием Северо-восточного студенческого центра. Текст гласил: «Радушно приглашаем Вас посетить бракосочетание Роберта Голберга и Мэри Ан О’Брайен, которое состоится 6 июня в 15:30». Они распространили пригласительные в студенческом городке, прикрепив их к доске объявлений, повесив в классных комнатах и т. д. Роберт Голберг и Мэри Ан О’Брайен были выдуманными персонажами, а приглашения Левин и Арлук распространили уже 7 июня, то есть на следующий день, после предполагаемого бракосочетания.
Через неделю, когда они опросили студентов, кто из них «слышал» о бракосочетании, то таких оказалось 52 процента. «Но что было более поразительно, – отмечают они, – что 12 процентов сказали, будто они действительно присутствовали [на нем]! Эти студенты заявляли, что 6 июня были там, а многие описывали «белое свадебное платье» невесты, и «черный лимузин», на котором молодая чета укатила в свой медовый месяц».[32]
Ответы студентов казались настолько причудливыми, что оба социолога даже проверили, не появлялась ли в то время, или около того, в студенческом городке свадебная церемония, но ничего не обнаружили. Пытаясь подать себя как тех, кто владеет «внутренней информацией о крупном событии», 12 процентов опрошенных студентов пошли на откровенную ложь. Желание выглядеть важным может побудить разумных в других обстоятельствах людей поступать пафосно и бесчестно.
Но сколь, в конечном итоге, бессмысленно подобное искусственное поднятие своего положения в обществе, столь большее удовлетворение можно получить от того, что благодаря нашим достижениям, мнение других о нас станет выше.
Третья причина, почему мы плохо говорим о других, – стремление отомстить тому, кто плохо с нами поступил, но с кем мы робеем вступить в открытый конфликт. Подобный порыв вполне естественен, поскольку если мы жалуемся на ту, которая причинила нам боль, то рискуем снова получить травму от ее ответа. Можно легко найти утешение, равно как и оправдание своего гнева, когда другие разделяют наши чувства об обиде и обидчике.
Читать бесплатно другие книги:
