Мир фантастики 2014. На войне как на войне Дивов Олег
Павел Алексеевич выключил телевизор, с крестьянской основательностью вытер пыль с панели, а заодно протер и красовавшуюся над ним на специальной подставке из аризонского кипариса разряженную немецкую гранату – подарок отца. Вторая такая же хранилась у родителей дома, напоминая о военной юности.
Восстановив порядок, Павел Алексеевич вернулся к письменному столу, где, приветливо раскинув белые листы, ждала его рукопись. «Подводные течения сухопутной войны» – значилось на титульном листе.
«Хорошее название, интригующее», – подумал Чернягин. Такие сейчас любят. Но главное – не название. Главное – суть! Возможность открыть миру истину, тщательно закамуфлированную суетой военных будней, происками затаившихся врагов Отечества и, что греха таить, стараниями вездесущих спецслужб. То, что он собирался написать сегодня, касалось его лично, вернее молодости его родителей.
Павел Алексеевич со вздохом поглядел на пожелтевшую фотографию в серебряной рамке. Улыбающиеся отец и мать, совсем юные. У отца на плече трехлинейка, за ремнём – две немецкие гранаты. У матери на груди медаль «Партизан Великой Отечественной войны» 2-й степени… Винтовку, конечно, пришлось сдать, а гранаты, пусть и обезвреженные, сохранились…
Он уселся поудобней, щелкнул авторучкой и начал писать, продолжая оставленный вчера текст.
«Здесь мы подходим к одной из самых интригующих страниц переломного года войны. К тактической операции «Кульнев». Вернее, даже не к ней самой, хотя плоды этой операции трудно переоценить, а к малоизвестному факту, предшествующему капитуляции корпуса генерала фон Майнцдорфа».
Павел Алексеевич писал, пересыпая свой труд обильными цитатами из воспоминаний генерал-лейтенанта артиллерии В. М. Певчих, ссылаясь на мемуары генерала танковых войск ГДР Конрада Маркса, приводя выписки из личных дел и фотографии документов.
Писал о том, что генерал фон Майнцдорф, оказывается, был старым приятелем командарма Решетилова. Того самого, который и вынудил Майнцдорфа капитулировать.
Что познакомились будущие противники еще в тридцать четвертом году, когда тайные враги Советского государства, прокравшиеся в высшее командование Красной армии, пытались создать не просто военный союз между СССР и фашистской Германией, а фактическое слияние их вооруженных сил и, далее, всего государственного устройства.
Тогда в СССР еще готовили немецких летчиков, танкистов и даже специалистов для тайной полиции гестапо.
Павел Алексеевич приводил выписки из протоколов допросов. В том числе и командующего армией Решетилова, в тридцать седьмом году угодившего в сибирский лагерный барак за участие в этом самом коварном заговоре.
В сорок первом, когда нехватка командного состава оказалась донельзя острой, опальный комдив был возвращен в строй, восстановлен в партии и в звании, а позднее дослужился до генерала армии. Но, как можно видеть, не оставил своих коварных замыслов. Операция «Кульнев» тому пример!
«Стоит обратить внимание на мемуары непосредственного участника событий, генерала Конрада Маркса, – выводил Павел Алексеевич. – В те роковые времена – заурядного офицера-танкиста. Он прямо указывает на некую миссию, которую ему, увы, не удалось завершить. При этом особый интерес вызывает и тот факт, что, попав в плен, – Чернягин взял слово «плен» в аккуратные кавычки, – этот никому не известный армейский офицер был тут же доставлен в штаб армии, а через очень короткое время оказался в военной антифашистской организации, руководимой ещё одним участником заговора, генерал-фельдмаршалом Паулюсом. Стоит ли удивляться, что спустя месяц после этого в организацию вступил и наш старый знакомый, генерал Хельмут фон Майнцдорф?!»
Павел Алексеевич отложил авторучку, прочитал текст и удовлетворённо потёр руки. Он предвидел, сколько возмущения среди коллег должно вызвать его фундаментальное исследование, труд всей его жизни. Но, как говорится, «Платон мне друг, но истина дороже». Он еще раз взглянул на последние строки, готовясь «вытащить туз из рукава» и тем пресечь возможные упрёки.
Чернягин зачем-то разгладил и без того ровный лист и вновь принялся за работу: «Ответ на эту загадку мы находим в воспоминаниях еще одного действующего лица этой туманной истории – бригадного генерала армии обороны Израиля, Иоханана Гершельзона, в те дни лейтенанта Советской армии, служившего в том самом гаубичном дивизионе, на позиции которого и перешёл с тайной миссией гауптман Маркс. И не просто служившего, а взявшего «в плен» этого немецкого офицера.
Вообще, сложно представить себе кавалера двух железных крестов, добровольно сдавшегося какому-то еврею. Но все становится на свои места, если мы принимаем за очевидное, что гауптман ехал не воевать, а выполнять порученную ему генералом Майнцдорфом секретную задачу.
Автор этих строк лично встретился с внуком генерала Иоханана Гершельзона, Иосифом Гершельзоном, который рассказал, что его дед, вспоминая о тех роковых днях, неоднократно упоминал о неких бумагах, предусмотрительно захваченных гауптманом Марксом. Увы, сейчас обнаружить эти бумаги не представляется возможным. Очень жаль, ибо именно они могли бы пролить свет на этот ключевой эпизод операции «Кульнев».
Чернягин сделал пометку на полях: «Приложить фотографии И. Гершельзона из личного дела, а также фото И. Г. в генеральской форме армии обороны Израиля».
Написав это, он задумался, как лучше упомянуть, что спустя три года после окончания войны этот боевой офицер, кавалер четырех орденов и семи медалей, секретным постановлением ЦК был направлен в Израиль. Не эмигрировал, а именно был направлен. В архиве он обнаружил документы о присвоении Ивану Иосифовичу Гершельзону воинского звания «майор» в 1949 году. Уже после отправки! Значит, опять миссия?
В задумчивости он сжал голову руками, воскрешая в памяти описываемые на страницах, знакомые с детства места: поросший сиренью островок между старицей и основным руслом студёной даже летом реки, высота сорок четыре, на которой молоденький лейтенант Гершельзон встречался с тайным посланцем генерала фон Майнцдорфа… Медузын мост… Занятно, в детстве это название ничуть не смущало его. А ведь, если задуматься, на сотни километров вокруг не было ни одной медузы. Интересно выяснить, почему его так величают. Но это как-нибудь потом…
– Дедушка! – Дверь кабинета приоткрылась. – А скажи, был такой ефрейтор Шикльгрубер?
В комнату заглянула его любимая внучка, держа заложенную пальцем книгу в ярком переплёте.
– Да, был, – отвлекаясь от своих размышлений, кивнул Павел Алексеевич. – А почему вдруг тебя это заинтересовало?
– Я тут одну книжку читаю. Там этот ефрейтор в Первую мировую ослеп после газовой атаки, но очень хочет рисовать. Он талантливый художник, однако его не признают. Все только и говорят о каком-то реванше, о войне. А он им о том, как этот мир богат красками…
– Маруся, ефрейтор Шикльгрубер – это Адольф Гитлер. Что за ерунду ты читаешь?!
– Это книжка по альтернативной истории, – испуганно пискнула девочка, понимая, что отчего-то вызвала гнев деда.
– Мария, я запрещаю тебе читать подобную ерунду! История – это серьезная наука. Наука о фактах! Понимаешь, о фактах. Возможно, это величайшая наука! Важнейшая для всего человеческого сообщества. Поскольку она изучает реальную, понимаешь, реальную, а не какую-то альтернативную жизнь этого сообщества. Это наука, которая учит жизни. И высший критерий её, – Павел Алексеевич Чернягин поднял указательный палец, – высший ее смысл – истина!
Алексей Ивакин
Сбыча мечт
Музыка стучала по вискам – тыц, тыц, тыц, – а огоньки гирлянд играли по хрустальным краям пепельницы.
Двое сидели и разговаривали.
– А я тебе говорю, что вермахт не принимал участия в военных преступлениях! Эсэс – может быть! ! А вермахт – нет. Это же обычные люди! Как все! Как ты и я! Ну вот разве тебе в голову придет кого-то просто так убить?
– Мне – нет, – пьяно мотнул головой собеседник. – А немцу, немцу могло в башку прийти такое?
– Национальность тут ни при чем! – Оратор был толст, очкаст и весел. – Выродки есть везде! Но за эту выродость…
– Чего? – удивился тощий, длинный и унылый.
– На этих выродков, – поправился толстый, – всегда найдется управа. Вот смотри – литовцев, убивавших детей ломами, даже в СС не брали. Каминского с Дирлевангером расстреляли, кажется. Да?
– Ты же у нас спец… Значит, расстреляли, – согласился тощий.
– Так вот, о чем это я?
– О вермахте! – поднял указательный палец тощий.
– Они не преступники! Если бы немцы завоевали сталинщину, может быть, мы бы лучше жили, да?
Тощий опять кивнул. И уронил на джинсы толстый шматок пепла. Пепельница продолжала блистать отблесками веселья.
Тыц-тыц-тыц-тыц!
– Жаль, жаль! – вдруг всхлипнул толстый и обхватил голову руками.
– Что жаль? – Тощий был все же чуть трезвее.
– А ведь пили бы сейчас не балтийское пойло, а настоящую «Баварию»! И жидов бы у власти не было бы!
– Так ты возьми «Баварию»! – широко махнул рукой длинный. – Я вроде видел в меню!
– Во-первых, она дорогая. Во-вторых – ненастоящая! Она тут, в Волгограде, делается. У «Красного Октября».
Он осторожно ударил пухлым кулачком по столу. Стаканы не содрогнулись. А потом пришло внезапное опьянение.
– Лан… Я дмой… – пробормотал тощий. – И так жена наругается, что с запхом пршол.
– Иди… – согласился толстый. – А я посижу еще. Много думать надо!
Тощий поднялся и – едва не опрокинув стул – пошатался к выходу.
Толстый махнул сначала ему рукой, потом официантке:
– Еще политра, пжалста…
И закурил.
Потом прикрыл глаза.
Тыц-тыц-тыц-тыц!
Ну а на самом деле бухгалтер Боря Волков очень сожалел, что немцы не взяли тогда Москву. Пришел бы конец этой проклятой Россиянии под смешным названием эсэсээрия. Или наоборот? Да какая разница?!
Боря закрыл глаза и представил…
Факельное шествие по Красной площади…
Марш эсэсовцев, чеканящих шаг по Дворцовой…
Грозный «Хорст Вессель» в шесть утра над всей Европой…
Памятники «Тиграм» на безбрежных просторах Руссланда…
Гигантские головы немецких солдат на границе с Сибирью…
Эстетика Третьего рейа завораживала, привлекала, зачаровывала! Ну почему, ну почему мы проиграли?!
Тыц-тыц-тыц-тыц!
– Борис Волков? – тронул парня кто-то за плечо.
Он немедленно открыл глаза и уставился на незнакомца. А не… На двоих незнакомцев. Оба были похожи. Крепкие, стройные, голубоглазые, с волевыми лицами и мужественными глазами. Настоящие арийцы из «Триумфа Воли».
– Разрешите? – И, не дожидаясь разрешения, оба сели за стол.
– Вы – Борис Волков? – еще раз спросил один из незнакомцев.
– Да… А что? – нетрезво, но твердо ответил Боря. Предательски задрожал в венах адреналин.
– Приятно познакомиться, – дружелюбно ответил незнакомец. – Алексей. А это – Валерий, – махнул он рукой на второго.
Тот кивнул. Молча. Не улыбаясь.
– Борис, мы давно наблюдаем за вами…
– Мы? – испугался Боря.
– Нет… Не ФСБ, – засмеялся Алексей. Для себя его Боря определил как главного. – Мы…
И наклонился к уху Бори.
Тот содрогнулся еще больше. Он слышал о «Вервольфах», но видел их впервые. Естественно. «Вервольфы» были знамениты по всей стране – теракты, уничтожение идеологических противников – причем способами очень страшными и порой шокирующими. Чего стоило утопление в канализации одного очень высокопоставленного чиновника, уличенного в воровстве из Пенсионного фонда! Ролик был снят на видео и выложен на Ю-Тубе. «Вервольфы» ставили целью возрождение национал-социалистического строя в России. Именно – возрождение. Силовики только разводили руками и освобождали теплые кресла. Элиты безумствовали, народ безмолвствовал. И вот они тут…
Боря обреченно обернулся. Мир не изменился внешне – люди за соседними столиками смеялись, флиртовали, напивались, а вот он – конкретно взятый Боря Волков – как будто попал в совершенно другой мир. Жестокий, опасный, пахнущий кровью и порохом. Арийский такой мир. Мужской. Не для бухгалтеров.
– А как вы меня… – пролепетал он.
– Ваши ники на разных сайтах – Вольф, Король Артур, Герман Геринг, Ганс, Герр Оберст, Руссландер…
– Хватит, хватит… Я понял! – перебил Борис Алексея.
– Вы показали себя неплохим аналитиком с определенным литературным даром. Мы бы хотели вам предложить работу.
Боря удивился. Ему еще никто и никогда не предлагал работу. Бухгалтером по зарплате в свою фирму его устроил папа прошлым летом. Сразу после окончания института.
Удивился и обрадовался. Бледность на лице медленно сменилась нормальным розоватым оттенком цвета свежей ветчины.
– Ааа… В чем работа заключается? – спросил Боря, облизнув все еще сухие губы.
– Отслеживание в Интернете наших врагов. Врагов России. Еженедельные отчеты по их работе. Сбор всевозможных слухов по базе. Это пока. Позже – посмотрим на ваши успехи и, возможно, переведем на более высокую должность. Как видите, ничего криминального.
– А если я не соглашусь?
– Оплата в евро, – подал голос Валерий. – Тысяча в месяц. Чистыми.
– Если откажетесь… – мило улыбнулся Алексей. Так мило, что Боря опять вспотел. – Тогда мы просто уйдем и больше никогда вас не потревожим. Жаль только, что ваши эмоциональные, сильные статьи в защиту национал-социализма останутся пустым трепом. В новой России вам места не будет. Ей нужны люди дела, а не трепачи.
– В какой новой России? – пролепетал Боря.
– Об этом вы узнаете, если…
– Я согласен! – почти всхлипнул вконец протрезвевший Боря.
– Вот и ладушки. Вот и хорошо! – опять улыбнулся Алексей. – Тогда поехали?
– Куда? Я не могу, меня мама ждет.
Мужики не выдержали и расхохотались, переглянувшись.
А потом встали, громко отодвинув стулья, и пошли к выходу, продолжая смеяться.
Боря не выдержал этого смеха и, вскочив, побежал за ними.
– Эй! А счет?! – почти подпрыгнула официантка.
Охранники моментально проснулись на крик, Боря, не глядя, бросил пару крупных купюр на стол и почти побежал вслед за Алексеем и Валерием, уже скрывшимся в дверях.
Тыц-тыц-тыц-тыц!
«Успел, слава Богу!» – мелькнуло в пухлощекой голове Бори, когда он увидел их – неспешно курящих у неброского автомобиля. «Маскировка!» – понял он и неуверенно подошел к мужчинам.
Те молча бросили окурки на асфальт, поливаемый октябрьским дождем, и стали садиться. Алексей кивнул Боре на машину. И тот, едва не упав, споткнувшись о бордюр, почти запрыгнул в заднюю дверь.
Ехали долго и молча. Даже музыка не играла. Боря пытался было заговорить, но ни Алексей, уверенно державший руль, ни Валерий не реагировали на его вопросы.
Город стал заканчиваться. Пошли какие-то коробки промзоны, затем лес, затем они свернули куда-то в темноту. Лишь бесконечный дождь оставался тем же, что и полчаса назад.
Влажная тьма молчала, окутывая машину и сидящего в ней Борю ватным одеялом неопределенности и беспокойства.
Внезапно машина остановилась.
– Приехали. Выходим, – сказал Валерий.
Боря шагнул новомодным ботинком прямо в жирную грязь. Ругнулся про себя и огляделся. Вокруг стояли мрачные гигантские здания, раззявившие бесстекольные хищные проемы черных окон. Здания были не то недостроены, не то заброшены. Где-то на ветру звякала какая-то жестянка.
– Пойдем, – сказал Алексей.
Боря кивнул и зачавкал грязью за ними, неуклюже подобрав полы длинного пальто. Какое-то странное чувство копошилось в душе, намекая ему – беги! Беги! – но он понимал, что это уже бесполезно.
Потом они зашли в какой-то проем в стене одного из зданий. Под ногами что-то противно захрустело. Так противно, что зубы заныли и в животе заурчало.
Валерий ткнул пальцем в стену – что-то немедленно загудело, зарычало, затряслось, и тут стена раздвинулась, ослепив Борю ярким светом. А потом они зашли в лифт и стали спускаться.
Через пару минут лифт остановился. Они вышли в маленький коридор. А потом пошли по белому линолеуму, оставляя на нем грязные следы.
Около одной из неприметных дверей остановились.
– Тебе туда, – подтолкнул Алексей Борю к двери.
– Аааа…
– А у нас еще дела! – и почти запихнули Борю в комнату. А потом, улыбнувшись друг другу, пошли по этим самым своим делам.
В комнате было пусто. Стол и стул. Стул был свободен, а за столом, развалившись в кресле, сидел невысокий очкарик, который внимательно изучал лист бумаги и время от времени водил по нему ластиком, что-то стирая.
Боря кашлянул.
Очкарик устало посмотрел на него:
– Новенький? Присаживайтесь.
Боря сел.
Очкарик взял другой лист.
– Имя, фамилия?
– Борис… Волков Борис.
Очкарик не представился в ответ. Просто почеркал чего-то у себя.
– Какой псевдоним предпочитаете?
– Э? – не понял Борис.
– Псевдоним. Позывной. Второе имя, – устало произнес человек.
– Вольф.
– Есть уже. Напрягите фантазию.
– Мммм… Камерер, – вдруг вспомнил Боря еще в детстве прочитанную фантастику двух братьев.
– Был такой.
– ?..
– Предал. Поэтому и говорю – был.
– Гауптман!
– Необходимо нейтральное прозвище.
– Вы юрист? – вдруг догадался Волков.
Очкарик кивнул:
– Рысь. Меня зовут Рысь.
– Тогда я Россомах.
– Есть.
– Блин… – расстроился Боря.
– Берите Абрам и не выделывайтесь.
– Почему Абрам? – удивился Боря.
– Нипочему, – ответил Рысь. – Без ассоциаций. Теперь заполните анкету. И лучше не врать.
– А что будет? – тихо испугался Борис.
– Предательство. Вранье равно предательству. Быть честным – одно из качеств настоящего вервольфа.
– А остальные?
– Остальные узнаете в свое время.
Анкету Боря-Абрам заполнял минут пять. Легкая анкета. Возраст, пол, вес, место жительства, контакты. И подпись – «я согласен».
После того как он заполнил небольшой лист, Рысь кивнул:
– Вы свободны.
– А куда мне сейчас? – спросил Боря.
– Вас встретят и проводят, Абрам.
Когда дверь за Борей закрылась, Рысь достал рацию:
– Первый?.. Первый, объект прошел регистрацию. Кто встретит?.. Понятно.
Потом он собрал бумаги и выкинул их в урну…
А Борю в это время встречал еще один «оборотень», мрачно буркнувший ему:
– Усатый, – но руку не протянул.
– Б… Абрам…
– За мной, Бабрам.
– Я…
Но Усатый уже его не слушал. Он широко зашагал по длинному светлому коридору, наполненному разнообразными людьми, то и дело выходившими и входившими из многочисленных дверей. В основном это были мужчины. Но иногда появлялись и женщины, весьма причем привлекательные. Одной он попытался улыбнуться, но его улыбку перехватил стоящий рядом с ней мужик. И чуть вытащил из ножен кинжал. И ни тени эмоций на лице…
Боря спешно стал читать таблички на дверях. Одна из табличек заставила его сердце учащенно засбоить: «Расстрельная».
Из-за другой двери – с надписью «Кабачок» – донеслось веселое пение, сквозь которое было слышно звяканье стаканов. Или бутылок. Ну, в общем, чего-то стеклянного. Боря вздохнул, вспомнив о недопитом бокале пива.
Усатый неодобрительно покосился на Борю. Но промолчал, не сбавляя ход. Боря аж запыхался за ним перебирать ногами.
– Пришли, – наконец сказал Усатый.
И почти втолкнул его в дверь со странной табличкой «ВС».
Потом чуть прислушался к происходящему внутри. Ничего не услышал. Поморщился. Зашагал обратно. Уже ехидно улыбаясь.
– О! Танк! Здорово! По маленькой?
– Не могу, – покачал головой высокий брюнет в черных очках. – Проект висит.
– Жаль, а там наши сидят – Азбука, Победа, Стефан…
– Не могу, Усатый, не могу… Извини! Нож вона без дела шляется. Его бери… А ты что тут? Новенького привел?
– Не совсем…
– Понял! Удачи!
Усатый кивнул и открыл дверь. Из комнаты пахнуло алкоголем и порохом.
Новенький в это время знакомился с людьми, сидевшими в комнате вокруг круглого стола. Перед каждым стояли мониторы, по которым бежали какие-то цифры, ползли какие-то графики, нарезались какие-то диаграммы.
– Абрам… – стеснительно поздоровался он, поняв, что попал в самый центр знаменитого «Вервольфа».
– Царь… Чума… Крокодил… Литр… Росомаха… Толич… Мешок… Гонщик… Корсарка… Югослав… Грязный… Космонавт… Шторм… Хорват… Берг… Нотова… Жеребец…
Нотова оказалась очаровательной, адски очаровательной брюнеткой, Валерий – Чумой, а Алексей…
– Имена забыл, да?
Абрам заискивающе кивнул.
– Отлично. Итак. Абрам… Прежде чем вы приступите к работе, вам предстоит пройти инициацию. Испытание, если не понятно, – сказал Берг.
– Понятно… А какое?
Борис вдруг испугался, что ему предстоит участие в карательной акции.
– Вы проведете день на нашем полигоне.
– Стрелять надо будет? Я не умею… – Боря опять замандражил.
– Нет. Вам просто надо быть самим собой. Но это «мир», несколько отличающийся от нашего.
– Не понял…
– Мы воссоздали полигон, который является моделью победившего Третьего Рейха. Каждый из новичков должен пройти его, – Берг внимательно смотрел на Абрама.
– Так это же здорово! – Боря аж подпрыгнул от радости. Хотя бы день, хотя бы день…
– Абрам, ты согласен?
Тот яростно закивал головой. Пусть игра, пусть! Но хотя бы так приблизить мечту!
– Отлично. Царь, вы готовы?
– Всегда… – меланхолично ответил высокий русоволосый мужчина с грустными глазами.
– Проходите вот в ту дверь, – указал подбородком Берг.
Борис открыл дверь и шагнул в темноту.
Царь подождал, пока Берг закроет дверь, и нажал на «Энтер». И лишь потом сказал:
– Камрады, а мы не слишком жестоки?
Читать бесплатно другие книги:
