Любовь по Интернету, или Подари ему весь мир Тарасевич Ольга

Глава 3

Одну-единственную, пока смерть не разлучит нас…

За окнами нашего издательства потихоньку желтеют липы. Несильно – в зеленых кронах блестят еще немногочисленные пряди осенней седины. На улице тепло, я до сих пор приезжаю на работу без куртки. Но только солнце уже уменьшило температуру своих ламп накаливания, недавнего пекущего жара нет и в помине. И даже самый солнечный день теперь едва уловимо пахнет дымком догоревшего лета.

Я смотрю на желтые кляксочки, обосновавшиеся на ветках липы, и думаю, что минувшее лето выдалось на редкость бестолковым. Мое первое невыносимо одинокое лето, в котором мне было так холодно, несмотря на подаренные природой многочисленные жаркие ясные дни…

История с Вадимом-Сергеем длилась намного дольше, чем я предполагала и чем мне того бы хотелось. Оказалось, что производство по уголовному делу – это очень долгая песня. Мне часто приходилось подъезжать в следственный отдел то для дачи показаний, то для опознания «сбитой» блондинки и «шантажиста». Несмотря на то что улик против Вадима-Сергея у следователя был вагон и маленькая тележка, преступник продолжал отрицать свою вину. Мне даже пришлось поехать вместе со следователем и экспертом на ту самую лесную дорогу и долго муторно рассказывать и показывать, как все произошло. Ирине и Арине тоже пришлось давать показания. Ира подробно рассказала, что она видела, как Вадим в тот злополучный вечер встретил меня возле работы, а Арина подтвердила, что я действительно обратилась к ней с просьбой выяснить адрес ближайшего к месту предполагаемой аварии отделения милиции. Следователь объяснил, что такова специфика его работы. На суде приходится доказывать и подтверждать показаниями свидетелей каждый шаг преступника, любую мелочь. Однако наше дело до сих пор не передано в суд. В криминальных новостях прошел сюжет о банде мошенников, дурачивших наивных женщин, и все новые и новые жертвы, отбросив стыдливость, стали давать показания. Похоже, преступники даже убили одну девушку, что-то заподозрившую и грозившую обратиться в милицию. Во время нашей последней встречи следователь говорил, что если эта информация подтвердится, то Вадиму-Сергею как организатору банды грозит срок до двадцати лет лишения свободы.

Я долго думала, рассказывать ли девчонкам из издательства о приключившейся со мной беде. Конечно, история неприятная, меня использовали, я выглядела в ней как глупая наивная дурочка. Но потом я все-таки решила обо всем откровенно рассказать, и во время очередного коллективного чаепития с принесенным автором тортом поведала о своих злоключениях. Оказалось, что многие наши девочки тоже заглядывали на сайт знакомств в поисках жениха. Как я и предполагала, анкеты действительно были у многих. Не знаю, убрали они их или просто стали осторожнее относиться к мужчинам из Интернета. Я считала своим долгом предупредить коллег о том, что виртуальный флирт может окончиться реальными серьезными неприятностями.

Главный редактор нашей редакции отнеслась ко мне с большим сочувствием. Впервые за много лет работы мне предоставили длинный полноценный «не разбитый» отпуск. Как правило, нам приходится брать недельку, а потом снова возвращаться в строй, книги ведь должны появляться на прилавках магазинов регулярно. Когда свободных дней – всего-ничего, очень сложно планировать длительные поездки. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Я смогла поехать на море на целых три недели. Юлька, видевшая море только по телевизору, собирала в поездку свои игрушки с невероятным энтузиазмом, требовала для своей любимой Барби то новый купальник, то плавательный круг. Я радовалась, что смогу провести с малышкой несколько безмятежных недель. Однако улетала в Сочи я все же с осколками в очередной раз разбитого сердца.

Чем меньше дней оставалось до отъезда, тем мучительнее я чувствовала рецидив своей болезненной сильной любви к Андрею.

Он опять оккупировал мои сны. Я ведь видела каждый его взгляд, каждое движение, наш секс позволил мне оказаться главной героиней яркого эротического фильма. И теперь сны без устали повторяли мне одни и те же кадры: его кожа, особенно смуглая в мягком огне свечей, его пальцы, касающиеся моей груди, глаза любимого, темнеющие надвигающейся грозой оргазма…

После такого эротического кино я вставала вся разбитая, добиралась до офиса, надеясь забыться работой. Но суетливый день не приносил облегчения. Я редактировала рукописи и все время ждала телефонного звонка. Я общалась с авторами и снова и снова терзала свой ящик, надеясь увидеть там письмо от Андрея, я ведь уже давно удалила его имейл из «черного списка». Я просматривала рецензии, подготовленные нашими рецензентами на творчество впервые решивших сотрудничать с издательством писателей, и ждала, ждала… Наконец, совершенно измучившись, я вдруг обнаружила себя в коридоре, старательно набирающую дрожащими от волнения пальцами телефон, который любовь, кажется, навечно внесла в мою память, как в самую надежную записную книжку. «Номер абонента изменен», – равнодушно ответил механический женский голос. Лечу к компьютеру, отправляю Андрею письмо, но… «Указанного вами адреса не существует. Проверьте правильность написания адреса, посмотрите, переключена ли на латинский язык клавиатура и не нажат ли Caps Lock…» Следующий порыв – зайти на сайт знакомств. Я не стала себе заводить новую анкету, тот сайт позволял пользоваться поиском без регистрации, только для того, чтобы посмотреть крупные фотографии или вступить в переписку с понравившимся человеком, нужно было делать собственную страничку. Анкеты Андрея больше на сайте не было… Я просмотрела всю базу тридцативосьмилетних мужчин из Москвы, однако моего любимого среди них не оказалось. Или же Андрей убрал свои фотографии – а без них найти его среди многочисленных «невидимок» было невозможно. Остаток рабочего дня я терзала базы мобильных операторов, педантично выписывая на листок номера Андреев Скворцовых. Я не знала его отчества, поэтому переписывать приходилось множество номеров, на второй сотне я сбилась со счета, потом из офиса ушли все наши девчонки, потом я разрыдалась и разорвала листок с номерами на мелкие кусочки. А затем у меня появилась новая идея. Умывшись холодной водой и подправив макияж, я позвонила Екатерине Евгеньевне, сказала, что задерживаюсь, и помчалась к машине.

Найду его дома. Я ведь все помню – адрес, по которому находится та самая «хрущевка», где Андрей снимает комнату, номер квартиры. Скоро я смогу, наконец, увидеть родные глаза, поцеловать самые лучшие губы на свете. И сказать, что я все простила, все забыла, что я предлагаю все начать сначала, а если он откажется, то я просто зачахну от горя…

– Кто там? – зычно гаркнул в домофон Викентьевич, громовой голос которого не узнать было невозможно.

– Это Даша, знакомая Андрея. Он дома? Мне… – я задыхаюсь от волнения, я еле могу говорить. Но стараюсь собраться и решительно заканчиваю: – Мне надо с ним поговорить!

– Дашутка, так он съехал. Давно съехал.

– Как съехал?

– Что? Давно съехал, говорю.

– Впустите меня! Пожалуйста!

От отчаяния я срываюсь на крик. Не хватало еще, чтобы из-за глухоты дедка я навсегда потеряла своего любимого.

До меня доносится ворчливый голос:

– Кто там, Викентьевич? Шалава Андрейкина? Гони ее в шею! Вот пускаешь неизвестно кого, а потом весь подъезд зассан.

– Зинка! Уймись! Сама ты шалава старая!

Меня пробило на нервный смех. Плохо, все так плохо, просто ужасно. Наверное, я могу сойти с ума. И, чтобы этого не произошло, я вся просто сгибаюсь пополам от исцеляющего боль хохота.

Отсмеявшись, я уже собираюсь снова позвонить в домофон и клятвенно заверить Викентьевича и бабу Зину, что ни сном ни духом не имею намерений нагадить в подъезде. Но тут мимо меня к двери подходит высокий нескладный подросток с ушами, закупоренными наушниками плеера.

– Тыц-тыц-тыц, – оглушительно орет музыка, и у меня от ее раскатов начинают ныть перепонки.

– Входите, дверь открыта, – сообщает механический голос.

Проскальзываю в подъезд вслед за парнем, с колотящимся сердцем поднимаюсь на последний этаж, прикладываю палец к звонку.

На пороге, руки в бока, она. Типичная «баба Зина» – замызганный передник поверх линялого байкового халата, бигуди на седых волосенках, подозрительно сканирующий взгляд.

Фейсконтроль, вроде, как ни странно, пройден.

– А ты не шалава, – резюмирует баба Зина, осмотрев меня с ног до головы. – Вполне приличная женщина. Партийная?

– Что?

– В партии состоишь?

– Нет пока, – опешив, говорю я. И тут же подобострастно добавляю: – Я и в комсомоле не состояла, потому что не было уже тогда комсомола. Но я была пионеркой, честное слово. И октябренкой. В смысле, октябренком.

– Проходи, – проникшись моей благонадежностью, она шире распахивает дверь. – Такая приличная женщина, и беспартийная. Непорядок. Нельзя нынче человеку без гражданской позиции быть. Вот потому и порядка в стране нет, что никому ничего не надо. А ты проходи. Я тебе программу партии дам, а как надумаешь вступать, в первичку нашу приведу.

– Мне бы про Андрея узнать, – мямлю я, сбрасывая туфли.

Гробы из тесной прихожей исчезли. А так, кажется, ничего не изменилось. Только Викентьевич, любопытный дедок, одет в трикотажный спортивный костюм с пузырями на коленках, а не «пиджак парадный».

– Про Андрея? – баба Зина покачала головой, отчего ее бигуди противно задзинькали. – Плохой он человек. Никакой гражданской позиции. Да зачем тебе тот Андрей? Вот у нас в партии соколы, настоящие мужики.

Уже очень скоро я получаю катастрофически ужасную информацию. Нового адреса у соседей Андрея нет. И телефона он тоже не оставил. Где его искать – никто не знает. С другими соседями по подъезду парень только здоровался, а дружеских отношений не поддерживал, поэтому расспрашивать их – занятие совершенно бессмысленное.

Я выясняю все это, но почему-то еще долго сижу на тесной кухоньке, в удушающих запахах тушеной капусты и ядреной самогонки, к которой то и дело прикладываются Викентьевич и баба Зина. Слушаю абсолютно не интересные мне программы партии и ужасные патриотические песнопения под дребезжащий баян.

Здесь когда-то был Андрей…

Только это место – все, что от него осталось…

– А жить-то тебе есть где? – интересуется баба Зина, уже с пылающими от пары стопок самогонки щеками. – А то смотри, комната Андрейкина еще не сдана. Могу договориться с хозяином, он много с тебя не запросит. Мы – люди мирные, с нами ужиться легко. В партию вступишь, в партийную работу втянешься, на митинги ходить станешь…

– А по вечерам я тебя песнями развлекать стану, – вторит Викентьевич, тайком бросая на меня пылкие взгляды. – А мы с тобой еще споем, как говорится!

Почему-то мне кажется, что он опасается бабы Зины, наверное, имеющей на него какие-то права.

Краснея, я вру:

– Надо подумать насчет комнаты. Можно я ее посмотрю?

Баба Зина быстренько сбегала за ключом.

В комнате ничего не изменилось. Полка с фарфоровыми статуэтками, советский китч. Наша постель, где мне было так хорошо, что я до сих пор не могу этого забыть, черно-белый телевизор в углу. Только венков и корзин с цветами нет, ноутбук и книжка Марии Брикер тоже исчезли.

Соседи Андрея провожают меня, как родную. С трудом отказавшись от предложения бабы Зины наложить мне «капустки в баночку, а что, покушаешь завтра», я спускаюсь по ступенькам и смахиваю струящиеся по щекам слезы…

Мне казалось: море радостно примет меня в свои прохладные бесконечные объятия, исцелит не только уставшее тело, но и разбитую душу. Приехав в Сочи, пару дней я действительно пребывала в состоянии абсолютного счастья. Увидев бесконечную синюю лужу, Юлька издала звонкий вопль, а потом от радости обмочила штанишки, чего с ней уже давно не случалось. Санаторий, где мы остановились, оказался современным комфортным зданием. Наш номер в реальной жизни выглядел даже лучше, чем на рекламном проспекте. Отличное питание, большой парк, в котором пальмы соседствовали с кустами цветущей магнолии, отдельный комфортабельный пляж… Пару дней мы с Юлькой не вылезали из моря. Работа у меня сидячая, от долгих проведенных за компьютером часов у многих редакторов и писателей начинаются проблемы со спиной. После плавания мне казалось, что я стала легкой и гибкой, что у меня выросли крылья и я могу ими взмахнуть и стремительно умчаться ввысь, к ласковому солнышку и ослепительно-синему небу. Я думаю, только окружающей меня красотой и прекрасным самочувствием можно объяснить то, что я как-то незаметно угодила в сети банальнейшей курортной интрижки. Конечно, вначале все было очень красиво. Наш санаторий располагался рядом с гостиницей, где останавливались приехавшие на кинофестиваль актеры. Устав валяться на пляже, я доверила Юльку заботам вполне ответственной милой женщины из детской комнаты и отправилась посмотреть фильм, показываемый в рамках кинофестиваля. Мужчину, оказавшегося на соседнем кресле старого несовременного кинотеатра, я узнала сразу же – Виктор Попов, звезда отечественных любовных сериалов. Весь фильм он пялился не на экран, а на мой профиль, потом заговорил, познакомился, пригласил поужинать. Я сразу же уточнила, есть ли у него жена или постоянная подруга. «Надеюсь, сегодня у меня появится потрясающая любимая женщина», – заверил он меня, бросая одобрительные взгляды на мои уже коричневые от загара коленки. Не то чтобы я воспылала к нему страстью или засобиралась замуж. Мне кажется, актеры – народ ветреный и непостоянный. Хватит уже с меня таких любвеобильных мужчин. Но все же мне было одиноко, я не возражала против мужской компании для восхищения местными красотами, к тому же внешне Виктор чем-то напоминал Андрея, и, когда я это поняла, низ живота приятно заныл… Почему бы в конце концов не позволить себе легкий короткий курортный роман со свободным красивым мужчиной?.. Мне хотелось поужинать в той гостинице, где остановился Виктор. Да, было любопытно увидеть известных актеров и актрис в неформальной обстановке. А что тут такого? По-моему, нормальное желание, если не дотянуться до «звезды», то хотя бы ее рассмотреть. Я вообще очень любопытный человек. Мне нравится посещать новые места, разглядывать людей, к тому же известных… Но Виктор стал говорить, что без ума от японской кухни, а в центре Сочи есть потрясающий суши-бар. Потом я поняла причины именно такого выбора.

Мы только успели расположиться за столиком. Нам принесли заказ, я взяла палочки и, предвкушая тонкий вкус риса и свежей рыбы, хотела опустить суши в мисочку с соевым соусом.

– Вот ты где, сукин сын! – заорала вдруг неизвестно откуда появившаяся красивая женщина. – Девку себе новую клеишь!

От неожиданности я уронила суши в соус, и на моем романтично-полупрозрачном длинном голубом платье из органзы появилось большущее коричневое пятно.

– Дорогая, это не то, что ты подумала, – залепетал Виктор, отчаянно толкая меня под столом ногой. – Это просто журналистка, я даю интервью. Не позорь меня перед людьми! Давай, поезжай в гостиницу, я скоро буду.

– А зачем мне куда-то уезжать! – женщина уселась за столик, схватила с дощечки, стоявшей перед Виктором, лепесток имбиря и отправила его в рот. – Я с удовольствием поучаствую в вашем, так сказать, интервью. Расскажу, какой ты прекрасный семьянин, который никогда не заставляет волноваться свою женушку.

– Женушку? – Изумленно переспросила я, откладывая палочки.

Зря я этим поинтересовалась. Сначала мадам с воплями: «Диктофон где?!» перевернула все на столе. А потом схватила дощечку и попыталась жахнуть меня ею по голове. Я увернулась и вцепилась в ее длинные блондинистые космы. Меня по голове бить нельзя. Я ею думаю и работаю, деньги зарабатываю. И вообще, я появилась в этом суши-баре в святой уверенности, что Попов свободен, аки птица. И почему это я должна его выгораживать?! Мадам Попова предприняла стратегически неправильную попытку пнуть меня ногой, попала по стулу, вывихнула лодыжку и с жуткими воплями стала кататься по полу.

– Что ты наделала? – заорал Виктор и, опустившись на колени, начал дуть на дергающуюся конечность пострадавшей супружницы.

К сожалению, в суши-баре в тот вечер ужинали настоящие журналисты. Потому что на следующий день, валяясь на пляже и выпаривая недавний стресс на солнце, я вдруг поняла, что многие люди как-то слишком уж пристально на меня посматривают. Невозмутимо отгородившись от их бесцеремонных взглядов очками, я перевернулась на живот, открыла свежую газету. И меня, несмотря на обжигающее солнце, зазнобило. «Жена Виктора Попова подралась с его любовницей», – огромными буквами красовалось на первой полосе. Я быстро зашелестела страницами, и… Вчерашний вечер был зафотографирован во всей своей красе. Вот мадам пытается меня жахнуть доской, вот я тащу ее за космы… Неудивительно, что я не обратила внимания на папарацци, мне было, мягко говоря, не до того, я спасала свое главное орудие производства, то есть голову. Быстро же теперь журналисты могут передавать информацию…

Остаток отпуска я шарахалась от молодых мужчин, как от прокаженных. Мое одиночество скрашивал почтенный дедушка-биолог, с которым мы целомудренно прогуливались по территории санатория, он неспешно повествовал мне про разные виды произрастающих в парке рододендронов. Иногда один и тот же рассказ повторялся несколько раз подряд, но я его не поправляла, мне, в общем, были безразличны и мой спутник, и наш разговор с биологическим уклоном…

Я вернулась в Москву, и через неделю загар смылся, а я в водовороте многочисленных издательских дел уже почти забыла, что была в отпуске.

Только иногда, когда взгляд падает в окно, на начинающие желтеть липы, я понимаю, что лето прошло. Мое первое одинокое лето, когда в аэропорту тебя встречает подруга, и с ней же ты пьешь настоящую «Хванчкару» и закусываешь вкусной чурчхелой, а потом она уезжает домой, а ты ложишься в прохладную постель, и хочется выть во весь голос от своего неприкаянного одиночества.

Я смотрю на желтеющие липы, и мне становится все страшнее и страшнее. Впрочем, что такое сентябрь? Это еще ерунда, много света, много солнца, можно ходить в босоножках и коротеньких юбочках. Потом осень вступит в свои права, застудит холодным ветром, погонит по тротуарам волны сухой листвы. Пальцы в перчатках, а все равно зябнут, солярий не спасает от депрессии. Будет ноябрь, дождливый, темный, мрачный, главный враг моих стильных замшевых сапожек с вышивкой и стразами. Впервые зимой мне не станет легче. Раньше я всегда с энтузиазмом готовилась к Новому году, выбирала подарки, заказывала столик в кафе (бывшему мужу категорически не нравились домашние посиделки перед телевизором в компании салата «Оливье» и бутылки шампанского), потом были блаженные новогодние каникулы, в которые так хорошо каталось на лыжах в каком-нибудь подмосковном пансионате. Теперь у меня нет никаких дел, никаких планов. Я знаю, единственное, что меня ждет, – одиночество. Конечно, я буду хорохориться, куплю новое платье, уверю подруг, что я не одинокая женщина, а свободная, и это прекрасно. Даже если они поймут, что это неправда, то не подадут вида. Только себя не обманешь, нет…

Как там, у классиков?

Спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

О чем гласит народная мудрость?

Под лежачий камень вода не течет.

И – может быть, мне бы очень хотелось! – снаряд дважды в одну и ту же яму не падает?

Я оторвала глаза от окна, свернула файл с рукописью и быстро открыла сайт знакомств.

Меня затошнило, когда я представила себе многочисленных сексуальных извращенцев и мошенников, прочно обосновавшихся в Интернете вообще и на этом сайте в частности.

Наверное, в тот момент, когда я быстро заполняла строчки своей новой анкеты, я была похожа на чеховскую кошку, которая, морщась от брезгливости, ест с голода на огороде огурцы. Или на несчастного Мармеладова, вопрошающего у Раскольникова, понимает ли он, что это такое – когда человеку некуда пойти.

У одинокой женщины выбора нет, некуда идти, кроме как на сайт знакомств.

«Мы размещаем свои анкеты в Сети и думаем, что никакая это не сеть, а лабиринт, который приведет нас к счастью и любви, избавит от одиночества, подарит радость взаимной и верной любви…»

Арина Иванова сдержала свое слово, написала роман о моих Интернет-злоключениях. Думаю, с учетом того, что вся эта история до сих пор на слуху, у книги есть шанс на особенно высокие продажи.

А я… я сделаю выводы из всего произошедшего… я просто буду осторожна… стану прислушиваться к своей интуиции. И, конечно, воспользуюсь возможностями Арининого Пупсика, чтобы как следует проверить потенциального кандидата в мужья.

Я заполнила анкету, разместила пару сделанных дедушкой-биологом на фоне Черного моря фотографий в огромных, на пол-лица темных очках. И с отчаянием закусила губу. На меня сразу же опять посыпались предложения «пАсАсать» и «пАлЕзать», через полминуты, наверное, не признав меня на новом снимке, прислал сообщение тот самый «папа», до сих пор исправно собирающий на сайте знакомств деньги на «операцию» своей дочке.

Я провела на сайте еще полчаса, надеясь, что, может, мой любимый Андрей тоже опять сделал свою страничку и я ее отыщу. Безрезультатно, увы. Он нашел себе девушку? Угомонился и, наконец, счастлив? Почему-то от этих мыслей мне стало легче.

Если даже такой Казанова, как Андрей, в конце концов закончил поиски – значит, все-таки сайт дает шанс найти свою вторую половинку. Мне казалось, что я смогу сделать Андрея счастливым. Но он решил иначе. Что ж, пусть ему будет хорошо. И мне тоже – пусть повезет, пусть! Я уже не хочу сумасшедшей любви, от нее только одни проблемы. Но мне нужен хороший мужчина рядом, который будет мне симпатичен и близок, который согреет меня своим теплом и которого я тоже сумею вырвать из холодных объятий одиночества…

Ободрившись от этих мыслей, я открыла файл с рукописью и, наконец, с головой ушла в работу…

Наверное, я не оригинальна в своей любви к пятнице. У нас сокращенный рабочий день, я освобождаюсь пораньше, успеваю до пробок добраться до дома, а потом – вот оно, счастье! Два с половиной безмятежных дня вместе с моей доченькой!

Редактируя рукопись, я поглядываю на часы и одновременно прикидываю планы на выходные.

Надо будет обязательно напечь вкусных пирожков с капустой, Юлька их обожает. Навести порядок в квартире – мне нравится, когда все вокруг сияет чистотой, в чистом доме и дышится легче, и мысли в голову приходят веселые и светлые. Что ни говори, бардак на жизненном пространстве – верный путь к депрессии.

А еще мы с Юлькой прогуляемся по магазинам. Я так люблю магазины детской одежды! Сколько сейчас для деток выпускают красивых вещей! Были бы деньги, и любого ребенка можно одеть, как настоящего принца или принцессу! С деньгами у меня все в порядке, вчера у нас была зарплата. Хочу купить Юляше новую зимнюю курточку и сапожки – конечно же, из прошлогодних теплых вещей моя красавица уже выросла.

Юлька давно настойчиво требует вывести ее в свет – сводить в кино, аквапарк или на аттракционы. Но на прошлых выходных мне не понравилось, что дитя покашливает. Кажется, вся существующая в природе зараза липнет именно к моему ребенку. Екатерина Евгеньевна меня все утешает, говорит, что все детки болеют и скоро Юлька перерастет свои вечные простуды. Скорее бы! Если девочка будет себя нормально чувствовать, то, конечно, мы обязательно куда-нибудь выберемся.

– Даша! Пошли покурим!

Я вздохнула. Мне кажется, Ирина совсем недавно выбиралась подымить. Где-то полчасика назад она выходила из кабинета, а когда вернулась, к шлейфу ее любимых «Allure Sensuelle» от «Chanel» явственно примешался запах табака. Совсем не следит человек за своим здоровьем…

Вздохнув, я свернула файл с рукописью и послушно потащилась за Иркой.

– Рассказывай, какие у тебя планы на выходные? Встречаешься с кем-нибудь? – поинтересовалась подруга, когда мы добрались до холла у лифта и Ирка сделала первую жадную затяжку. – Я так волнуюсь за тебя.

Ира была единственным человеком, которому я рассказала о том, что снова сделала анкету. Другие мои приятельницы, узнав такую новость, запилили бы меня упреками. А Ира, которая, кстати, после всех моих злоключений убрала свою страницу с сайта и заявила, что набор в ее гарем окончен, отнеслась к моему поступку с пониманием. Ей очень хотелось, чтобы я, наконец, встретила достойного мужчину. И как никто другой она понимала, что с нашим напряженным графиком работы у меня катастрофически нет времени, чтобы попытаться встретить свою судьбу не в Интернете.

– Нет, ни с кем не встречаюсь.

– Чего так? Нет достойных кандидатов? Вроде как недели две, если не три прошло, как ты на сайт вернулась.

– Я еще пытаюсь понять, достойные они или нет. Я стала больше времени тратить на предварительную переписку. Кстати, многие мужчины, получив отказ дать сразу номер телефона, вообще интерес теряют.

– Нормально, не грузись. Баба с возу – кобыле легче. Не надо нам больше таких торопыжек. Серьезный человек с пониманием отнесется к твоему стремлению узнать его получше. А несерьезные нам даром не нужны, правда?

– Правда.

– Скажи, так, а все-таки, тебе приглянулся кто-нибудь?

– Приглянулся, но…

– Что но? Он, как всегда, стал спрашивать, какая у тебя квартира и сколько ты зарабатываешь?

Я вздохнула. Проблема в том, что тот мужчина вообще ничего у меня не спрашивал. Он просто мне не написал. Просмотрел мою страницу – и не написал. На сайте есть такая функция – можно посмотреть, какие люди интересовались твоей анкетой. Поскольку я все время до сих пор как идиотка жду, что найдется Андрей, то я постоянно пользуюсь этой функцией. И вот как-то среди вереницы абсолютно не интересных лиц меня как током шандарахнуло. Нет, тот мужчина, Михаил, не был красавцем в классическом понимании этого слова. Наголо выбрит (наверное, проблемы с волосами), не слишком высокого роста, он просто выглядел очень оптимистичным и жизнерадостным человеком. Меня сразу заворожил его добрый открытый взгляд и располагающая улыбка. Я прочитала в его анкете, что он увлекается йогой и медитацией. Может, и правда вся эта восточная философия вкупе с зарядкой помогают привести нервы в порядок и научиться получать удовольствие от каждого мгновения жизни? Почему-то Михаил сразу же внушил мне доверие. Может, потому, что устав от похождений Димы и Андрея, я стала искать человека, в верности которого я была бы уверена? В своей анкете Михаил написал, что ищет свою, одну-единственную женщину, с которой он хочет провести всю свою жизнь до самой смерти. Эта фраза мне очень близка и понятна. Я тоже стремлюсь найти мужчину, с которым не захочу никогда расставаться. Может, я излишне романтична или консервативна, но мне действительно не нужны ни толпы поклонников, ни любовные приключения. У моих родителей получился долгий счастливый брак. Отец с мамой до сих пор обожают друг друга, когда они вместе идут по улице, им вслед всегда оборачиваются, потому что такая красивая счастливая пара невольно притягивает внимание. Я тоже хочу такую семью. Мне важно верить и доверять своему мужчине, важно знать, что он всегда мне поможет, что он любит только меня. Почему бытует такое мнение, что долго жить с одним человеком – скучно? Я смотрю на своих родителей, знающих друг друга как облупленных, и им никогда не скучно! Они знают вкусы и привычки друг друга и никогда не устают радовать свою вторую половину. Это такая гармония, счастье, настоящая полноценная семейная жизнь! Да, мне показалось, что Михаил – именно такой, ментально очень близкий мне человек, что он думает так же, как и я, что он стремится к тем же целям. Михаил писал о том, как ему обидно, что большая часть жизни прошла без родной души, что время уходит, и в нем, конечно, есть счастливые моменты, но наличие любимого человека сделало бы их еще более счастливыми. Только вот, увы, – Михаил просмотрел мою страницу и ничего мне не написал.

– А сколько ему лет? – выпуская колечко дыма, поинтересовалась Ирина.

– Сорок.

– Свои дети у него есть, не помнишь?

– Нет.

– Все понятно. Он тебе из-за Юльки не написал. Видишь, своих детей нет. Он и подумал – а зачем мне кормить чужих? Есть такие мужики, вроде как красивые и успешные, а такие гнилые внутри. Им, понимаешь ли, чужие деточки не нужны, им своих собственных подавай.

– Ты думаешь?

– Уверена. Сто пудов. Я с одним таким встречалась. Успешный, упакованный по самое не хочу, квартира в Москве, загородный дом, тачка шикарная. Казалось бы, вагон и маленькую тележку детей прокормить может. А меня на свидание пригласил, только когда выяснил, что у меня детей нет.

– И что? Этот мужчина сейчас является… – я замялась. На ум пришло «членом твоего гарема», но как-то это пошловато звучит. Однако потом я нашлась: – Участником твоего гарема?

– Нет, что ты. Скучно мне с ним. У таких все схвачено, рассчитано, предусмотрено. Я думаю, подобные мужчины и любить на самом деле не умеют. Не только чужих детей, но и бездетных женщин. Понимаешь, Дашка, любовь с чувством собственности ведь никак не связана. Ох, Дашка, видишь, – Ирина кивнула в окно, на залитые солнечным светом желтеющие деревья, – солнце светит, красота-то какая, душа радуется, правда?!

– Правда!

– Но солнце же – штука исключительно общего пользования. И леса осенние, и Москва-река… Ну, Москва-река вообще-то не самый удачный пример, грязноватая, но если не присматриваться, издали вид потрясающий! Ты просто все это любишь, потому что любишь. Так и с детьми. Какая разница, кто их рожал? Правда, я вот твою Юльку тискаю и балдею и люблю жутко, хотя ее мамой не являюсь. Я просто не верю, что мужик, который применительно к таким классным, красивым и невинным созданиям, как дети, подходит с позиции «мое – чужое», может быть хорошим человеком и просто получать кайф от жизни. Тот парень, который бездетную искал… Да он просто пришибленным был каким-то. Я с ним вечер пообщалась – как вагон разгрузила, устала жутко. В нем же ничего живого нет, вместо души – комплексы, вместо сердца – калькулятор, и гляделки туда-сюда зыркают не для того, чтобы наслаждаться красотой этого мира, а с целью контроля, как бы кто-нибудь не обманул. И этот твой Михаил, нутром чую, он из этой же оперы. Плюнь, забудь и не парься. Поняла?

– Слушаюсь и повинуюсь!

– Ерничаешь? Ладно-ладно. Я же тебе добра желаю! Мне, между прочим, до сих пор совестно, что я тебя на этот сайт волоком затащила.

Ты ведь как чувствовала, упиралась. Страшно даже подумать, чем все это могло закончиться.

– Я знаю, Ира, что ты мне желаешь всего только самого лучшего. И я тебе очень за это благодарна! Насчет сайта – не волнуйся, и тогда, и теперь, это было мое и только мое решение. Не занимайся самоедством. К тому же и повода ведь нет. Все хорошо, что хорошо заканчивается. Вадим-Сергей отправится за решетку на долгие годы. А я обязательно найду в Интернете свою вторую половинку. Кстати, а у тебя какие планы на выходные? Занимаешься своим гаремом?

Подруга покачала головой, отчего ее рыжие волосы красиво разметались по плечам.

– У меня физиологический выходной.

– А просто поговорить? Участники гарема для этих целей не подходят?

– Подходят. Но лучше всего разговаривать в постели. Совмещать приятное с полезным.

– Тогда есть предложение. Если ты свободна, может, составишь нам с Юлькой компанию? Дитя настойчиво жаждет зрелищ. Думала, если она чувствовать себя будет нормально, в кино выбраться.

Ирина издала ликующий вопль.

– Супер! Кино, попкорн и вредная калорийная кола! Девчонки, имейте меня в виду!

Правда, в кино я в тот же день идти передумала. В почтовый ящик опустили рекламный проспект про новый парк развлечений для детей. Я внимательно рассмотрела фотографии. В крытом помещении чего только не было: и бассейн, наполненный мячиками, в которых барахтались карапузы, и комната с динозаврами, детские игровые автоматы, и кафе с детским меню. Какое кино, когда тут столько развлечений обещают?

Отложив проспект, я потянулась за сотовым телефоном.

– Всегда мечтала повозиться в бассейне с мячиками, – прокомментировала Ирина мое новое предложение провести выходные.

– Он же для детей!

Она хмыкнула:

– Неужели ты не поняла, что все мы вырастаем только в высоту и ширину. И все. А больше ничего, по сути, не меняется…

Поскольку я еще накануне сообщила Юленьке, что мы пойдем в парк развлечений, в субботу моя принцесса превратилась в идеального ребенка. Послушно съела большую тарелку нелюбимой манной каши, не капризничала, пока я одевала ее в теплый комбинезончик. Вот ведь воображала малолетняя, страшно даже подумать, в какую модницу она вырастет. От горшка два вершка, а уже не хочет надевать теплые вещи, потому что она в них «толстая». Откуда дети всего этого набираются? Просмотр телевизора по моей просьбе Екатерина Евгеньевна ограничивает, в детский сад мы по состоянию здоровья не ходим. Но вот, пожалуйста, пяти лет еще нету – а ты ж понимаешь, толстая! На ветру качается, сопля худющая – а целую лекцию мне как-то прочитала о том, что надо следить за своей фигурой!

– Все, мама, я готова. Поехали! – сообщила Юлька, придирчиво оглядев себя в зеркало. – Хочу к динозаврикам. А они точно не кусаются?

– Точно, – заверила ее я и бросилась к зазвонившему домофону. – Ирка, ты? Мы спускаемся!

– Дверь открой! – попросила подруга. – Я же с гостинцами!

– Гос-тин-ца-ми? К нам идут гости-принцы? – Юляшины глаза округлились от изумления. – Много-много принцев?

– Тетя Ира к нам в гости идет!

– Тетя Ира с принцами?

Я рассмеялась. Кажется, у нас в семье быть еще одному филологу! Юляшка очень тонко чувствует словоформы.

Сначала в моей прихожей появилась коробка, потом еще коробка, и только потом я увидела Ирку, с раскрасневшимися щеками и сияющей улыбкой.

– Тетя Ира запихнула принцев в коробку, – растерянно прошептала Юлька и, впечатлившись собственным концептуальным выводом, плюхнулась на попу.

В коробище оказался большой пупс с многочисленным приданым для новорожденных – одежками, игрушками, бутылочками и маленькими памперсами.

– Дашка, это мегавещь! – Ирина нетерпеливо затерзала упаковку. – Ты представляешь, мне в магазине сказали, что этот пластиковый деть писается. И даже какается!

– Какается – фу! – Юляша наморщила крохотный носик и схватила игрушку. – А как он какается? Я хочу, чтобы он какался! Когда он обкакается, то будет большим засранцем? Как папа?

– Юля, детка, – я в педагогических целях пыталась сдержать смех. Все-таки мне кажется, что ребенок не должен употреблять такие словосочетания в отношении отца, Димка всегда относился к дочери с большой нежностью, – ты откуда таких слов набралась?

– А я слушала, как по телефону… – дочь вдруг зажала рот ладошкой и с преувеличенным вниманием уставилась в коробку. – Мама, смотри, тут ползунки, пеленочки. А это что? Бутылочка, чтобы пупсик ням-ням делал?

Все понятно. Няня, наверное, с кем-то сплетничала по телефону и назвала нашего ветреного папашу засранцем. Всегда подозревала, дети – как губка, впитывают все, что видят и слышат. А Юлька – молоток, соображает правильно: закладывать нехорошо. Ну разве она у меня не умница?!

Не знаю, кому доставило большую радость возня с куклой, нам с Ириной или доченьке.

Битых полтора часа мы разбирались с хитроумным младенцем, который действительно испачкал пеленку светло-коричневой вонючей кашицей (внутри куклы оказался резервуар с порошком, который после кормления пупса водичкой превращался в какое-то подобие экскрементов), потом тоненько мяукал, как потерявшийся котенок. Чтобы прекратить его всхлипывания, я тайком отсоединила батарейку – голова начала трещать, как от плача настоящего ребенка. Юлька требовала взять пупса с собой к динозаврикам.

– Васечке одному тут будет страшно, – ныла она, преданно заглядывая мне в глаза.

Кто такой Васечка? Почему именно Васечка? В общем, половую принадлежность пупса не определить было невозможно, крошечные гениталии были мужскими. И все-таки, кто такой этот Вася?!

Юлька вдруг уперлась и, покраснев, перестала отвечать на мои вопросы. Мне стало очень тревожно. Вот так родители и отдаляются от своих детей! Неужели у моей доченьки случилась первая любовь? Что-то рановато. И почему она об этом мне не рассказывает?..

Ирина быстро просекла, что я не горю желанием волочь с собой «Васечку», размерами и весом способного потягаться с настоящим младенцем. Кукла слишком тяжела для Юлькиных ручек, и не сложно догадаться, кто именно будет таскать ее несколько часов по парку развлечений. Потрепав Юльку по светлым волосам, Ирина серьезно сказала:

– Юленька, Васечка еще очень маленький. На улице он заболеет. Таким деткам надо много спать. Пошли, я помогу тебе его уложить баиньки. Он станет баиньки, и ему не будет страшно, а потом ты придешь и расскажешь ему сказку.

Полчаса ребенок «баюкал» Васечку, раскачивая собственную тахту из стороны в сторону. Наконец, Юляша сообщила нам деловым тоном:

– Васечка спит. Пошли к динозаврикам.

И мы быстро-быстро вылетели из квартиры, опасаясь, что явно проснувшийся в моем ребенке материнский инстинкт подложит нам очередную свинью.

– Поедем на моей машине? – Ирина кивнула на припаркованную возле подъезда ярко-красную «Toyota Yaris». – На моей мелкой удобнее!

Я была согласна с Ирой в том плане, что на небольшой маневренной машинке мы доберемся до парка быстрее. И все-таки отрицательно покачала головой: