Сакура, свадьба, смерть Сивинских Александр

– Да-а…

– Чего там, па?

– Игорь умер. Только что.

– Ну, ещё и это….

Сашка внезапно побледнел.

– Так страшно, па….

– Очень. Тем более, нам нужно спешить! И первое, что ты сейчас сделаешь, – поедешь в общагу…

– Может мы вместе?!

– Не переживай, совершать там особых подвигов от тебя не потребуется. Не нужно ни допрашивать Триноль, ни задерживать. Даже встречаться тебе с ней не обязательно. Найди возможность, отыщи и привези сюда её ноутбук.

– Как? Она же не отдаст!

– Укради. Устрой пожар в общаге или что-нибудь такое же масштабное. Любой предлог, любые выдумки поощряются. Если возникнут сложности – вали всё на меня. Двигай. Про смерть Игоря никому пока ни слова.

И, не дав сыну опомниться от всего услышанного, капитан Глеб хлопнул Сашку по плечу.

– У тебя всё получится! Давай, вперёд!

На пороге кафе Сашка обернулся.

– А может, тебе лучше, ну, ноутбук-то этот украсть…?

– Нет, сын, нет! Вдруг там, внутри, военная тайна, а я её недостоин?!

Оставшись в одиночестве, капитан Глеб Никитин совсем недолго сосредоточенно и неподвижно сидел за столиком. Внезапно он поднялся, с невнимательной небрежностью отодвинул ногой стул.

– Настя!

Рыженькая официантка сразу же услышала негромкий голос и вопросительно посмотрела в его сторону.

– Я немного пройдусь, пусть наши вещи здесь останутся, ладно?

– Хорошо! Не беспокойтесь, я посмотрю за ними. Посетители обычно собираются только к часу, к двум…

– Я скоро.

В городе было хорошо.

Красивые люди смеялись, дети бегали по тротуарам и газонам, блестящие машины проносились по чистым улицам. Солнце давало всем возможность радоваться, загорать и отдыхать от привычных забот.

Капитан Глеб просто шёл.

Ритм шагов помогал думать и устраивать мысли в необходимом для предстоящих действий порядке. Он никогда не любил суматоху коллективных обсуждений, споры и митинги.

Его мысли, его поступки, его решения. Его ответственность.

Что нужно делать в ближайшее время, Глеб уже знал. Осталось только продумать декорации, реквизит и реплики персонажей.

На бульваре два пожилых человека играли в шахматы.

Капитан Глеб Никитин остановился возле них, не столько спортивно играющих, сколько увлечённо разговаривающих о жизни. Один из шахматистов, помоложе, в большой мятой кепке, внимательно, наверняка в расчёте найти счастливый шанс спасения от неминуемого мата, уткнулся в расставленные на картонной доске фигуры, а второй, совсем уж древний бородач, судя по всему, решивший, что выигрыш у него в кармане, уже свободно рассуждал о наболевшем.

Дед говорил о наркоманах.

– …Дурное это дело, если в не ту сторону продукт использовать. Конопель-то, он ведь и у нас рос. На Пасху масло родители из него делали, да! Здоровые дудки такие, летом топором их рубили, ну, некоторые дёргали ещё, если получалось. Корень-то большой, иногда не выдернешь даже! Шишки у них были, с семенами. Сначала на молотилку мы его отвозили, а там в мешочек семена-то ссыпали, да…. Ведро, полтора, если получалось всего натрясти, везли в соседнее село, два километра от нас, только у них там маслобойка-то была. Бидончик такой небольшой каждый раз получался, литра на четыре. Лучше масло, чем из подсолнечника-то! Своеобразное…

Кричали вороны в высоких деревьях, шумели торопливые городские автобусы, за густой бульварной тенью солнце продолжало разогревать асфальт, а деды на скамейке невозмутимо занимались делом, каждый своим: тот, что в головном уборе, искал спасения в безнадёжной позиции, а бородатый вспоминал ушедшую жизнь.

Капитан Глеб Никитин видел и слышал их, обоих. Но напряжённо думал совсем о другом.

– …Подсолнечник-то и тогда в магазинах продавался, а вот конопляное-то масло моя мать сама делала. А дудки, которые получались после всей этой процедуры, мы в речку бросали, возле самого берега! Досками придавишь их – и в воду! Месяца три они там пролежат – чешуя-то с них сама и отскакивает. Веревки же из конопля у нас всегда в прежние времена делали!

А вот дудки, если высохнут, ужас какие жаркие получались! Как бензин от спички вспыхивали! Если размолоть их, сухие-то, то порох, наверно получится…. Где порох-то у нас изобрели, в Китае?

Ни окончания длинной шахматной партии, ни точного ответа о месте изобретения пороха Глеб не стал дожидаться.

Всё внезапно сложилось. Декорации встали на места. Герои вот-вот выйдут на подмостки.

По пути, возвращаясь в кафе, капитан Глеб Никитин набрал номер Марьяны.

– …Да, да, я слушаю тебя! Ты как?! У тебя всё хорошо…?

Взволнованный голосок, чуть ли не слёзы.

– Нормально. Самое главное – успокойся. Не переживай, маленькая, я скоро приеду за тобой. Занимайся делами. Найди лучше Ивана, дай мне с ним поговорить, ладно?

– Хорошо, обязательно…. Но ты же ведь, правда, дрался?! А почему мне ничего про это не сказал? Ничего у тебя не болит, а?

– Ванька рассказал?! Вот кто настоящий трепач! Получит по шее. Ну, что со мной может плохого случиться? Я же, как телефон Хоттабыча, – сплошной мрамор. Ещё раз прошу – не волнуйся по пустякам и ничего лишнего не придумывай. Всё нормально. Ладно, сбегай, пожалуйста, прямо сейчас к Ваньке, хорошо…?

На перекрёстке, напротив большого мебельного магазина, телефон Глеба знакомо зазвонил.

– Всё, па! Всё сделано! Украл! Она спит, соседки из её комнаты курили на кухне, а я незаметно пробрался…

– Не трать словесных усилий, давай приезжай быстрее!

А через минуту, капитан Глеб, услышав в трубке уже глуховатый голос Ивана, коротко и чётко объяснил, зачем и почему тому нужно срочно быть в кафе. И как туда проехать.

Пароль не понадобился.

Включённый, простенький студенческий ноутбук Триноли заработал без всяких предварительных условий.

– А как её почту посмотреть я не знаю…

– И не надо. Изучим, для начала, обыкновенную, массовую, информацию. Уверен, что девушку интересовали рецепты и фрагменты из тех современных сказок, где фигурирует тис. Давай, рули…

Полчаса за компьютером пролетели быстро.

Глеб успел выпить ещё две чашки кофе, Сашка с невнимательным аппетитом съел тарелку мясных бутербродов. То, что так пристально изучала странная девушка Триноль, казалось им бредом. Среди сотен фотографий Игоря, картинок с Гарри Поттером и шляпами волшебников часто мелькали упоминания о тисовом яде.

«…У древних кельтов тис был символом бессмертия, а полые стволы тисов считались воротами в Иной Мир. Эти деревья с тёмно-зелёной хвоёй и причудливо переплетёнными стволами росли в местах, почитавшихся у друидов священными, там хоронили королей и проводили ритуальные сборища. Традиция устраивать кладбища в тисовых рощах не угасла и с приходом христианства. Видимо, уповая на способность пережить собственную смерть, люди с незапамятных времен высаживают тис на кладбищах вместе с другими вечнозелёными деревьями-долгожителями. Говорят, что тисы, растущие на кладбищах, протягивают свои корни ко ртам мертвецов. Эта история получила чудовищное подтверждение в 1990 году в городке Селборн в Гемпшире, когда ураган повалил кладбищенский тис. Из-под земли показались три десятка черепов, нанизанных на корни»

«…Eihwaz (Эйваз) – 13-ый рунический знак, символизирует защиту, собственно „тис“, боевые луки, сделанные из тиса, а также в качестве одного из своих значений имеет смерть. Кроме того, Eihwaz символизирует полное обновление духовного мира человека и смерть здесь – только переход на следующий уровень»

«…Из тиса у древних кельтов изготовлялись и Белые палочки друидов, которые использовались при прорицании и других магических ритуалах. На выструганные одинакового размера палочки наносились буквы алфавита деревьев – алфавита Огама, палочки складывались в мешочек, встряхивались и доставались по одной, формируя пророчество или ответ на поставленный вопрос. Четырьмя тисовыми прутьями в обрядовых целях позже пользовались филиды – ирландские преемники бардов, членов друидической жреческой касты»

«…Химический состав и механизм токсического действия. Основное действующее вещество тиса – таксин – представляет сумму различных алкалоидов, в нём также содержатся алкалоиды – милосеин, эфедрин, гликозид таксикантин. Таксин вызывает резкое раздражение слизистых пищеварительного тракта, сопровождаемое рвотой и поносом, значительно влияет на сердечную деятельность, останавливает дыхание…»

«…Симптомы отравления семенами тиса – тошнота, рвота, головокружение, иногда бред, сонливость, снижение мышечного тонуса, одышка, судороги, снижение температуры тела (гипотермия). Нарушается работа почек: в моче и крови обнаруживается повышенное количество белка»

«…В древесине, коре, побегах, хвое и семенах тиса содержится ядовитый для человека и животных алкалоид таксин, который парализующе действует на сердце, вызывает конвульсии и остановку дыхания. Достаточно вытяжки из пятидесяти граммов хвои тиса, для того, чтобы убить человека. Съедобна и приятна на вкус только мякоть ягоды – она служит пищей птицам, которые разносят семена тиса. По легендам, из тиса изготавливали яд, которым пользовались ведьмы»

– Ну, как тебе подобная беллетристика?

– Бутербродов уже не хочется.

Сашка вытер руки бумажной салфеткой.

– Это же полнейшая чепуха! Никаких серьёзных доказательств! И зачем ты меня только заставил воровать этот ноутбук?!

– Чтобы он был. У нас. А не у неё…. Всё идёт по плану, мой законопослушный сын! Теперь переходим к следующим процедурам. Звони Триноли, а если не будет получаться, то созванивайся с подругами в общежитии, пусть будят её; говори, что у тебя для неё есть очень важная новость.

– Какая?

– В личном разговоре скажешь, что, во-первых, ваша группа нашла в фотографиях одного из посетителей ботанического сада странные сюжеты, а во-вторых, у тебя есть информация о состоянии здоровья Игоря…

– Ну?

– Гну. Взволнованно добавишь, что это не телефонный разговор и тебе нужно с ней срочно посоветоваться. Что ты сидишь здесь, в кафе, что уехать отсюда пока не можешь. Вроде как я, твой отец, обещал расплатиться за всё, что вы здесь за всё время расследования напили, наели, но сам я пока ещё с деньгами не подъехал. Пусть она срочно мчится к тебе в кафе! Ясно?

– Ясно. А, всё-таки, зачем? Ну, для чего она тебе здесь?

– Разговаривать будем. О прошлом и предстоящем.

Иван приехал весь в светлом, в недавно купленной повседневной одежде.

Умытый и строгий.

Высокий, представительный.

Когда Глеб сказал ему, что с минуты на минуту должен появиться человек, который убил его Алию, Ванька промолчал. Только напрягся, медленно опускаясь на стул.

– Коньяком угостишь?

– По итогам. Но не сейчас.

– А кто это…?

– Увидишь.

– Зачем ему это было нужно?

– Глупость. Отсутствие хорошего ума. Пустая злость.

Долгое время они молчали.

Многие посетители кафе удивлялись, успевая радостно, с воскресным наслаждением, справиться со всеми своими напитками, поесть разноцветных пирожных, и наблюдая при этом за двумя странными молчаливыми мужчинами, без стаканов в руках и ничем не закусывавших.

Капитан Глеб был уверен, что в любую минуту сможет остановить страшный гнев Ивана и его мозолистые кулаки.

Всё ещё бледный лицом, но через силу улыбаясь, Сашка, который все последние минуты неловко вышагивал по жаркому уличному крыльцу, встретил и проводил в прохладное помещение кафе Триноль.

Совсем не такая, какой капитан Глеб запомнил её со дня свадьбы.

Без вынужденных праздничных каблуков, без особой косметики, в обычных джинсах. Простая девчонка, круглое лицо, чёрно крашеные короткие волосы, только вот взгляд – мутный, моментами – дикий, со зрачками, уходящими под верхние веки.

Триноль продолжала настороженно хмуриться, наблюдая за смущением Сашки, который вёл её по залу кафе к дальним столикам.

– Вот…. Это здесь.

– Кто это? Ты же говорил мне, что есть какие-то новости, что здесь будут только наши?!

– Садись, садись, милая…. Я – именно та новость, о которой так убедительно сообщил тебе мой славный сын Сашка. Да садись же ты!

Привстав, капитан Глеб Никитин одним движением тяжёлой руки, опущенной на плечо девушки, усадил её, пошатнувшуюся, на стул.

– Вот, теперь можно и поговорить. Только не дёргайся. Я этого не люблю.

– Что вы от меня хотите?! Я сейчас закричу!

– Кричать нужно было раньше. Орать, материться, ругаться…. Но не убивать.

О том, как застыл за его спиной тихий и наверняка ещё больше побледневший сын, Глеб догадывался; то, как напрягся, скрипя зубами, Иван, Глеб Никитин слышал. Сам он пристально смотрел в глаза девушке, пытаясь заметить в них страх. Страха не было. Любопытство сквозь сплошную усталость. Отчаянная злость. Упрямство. Но не страх…

– Собралась хорошая компания. В преддверии сложного и тяжёлого разговора сочту за честь познакомить собравшихся друг с другом. Некоторые ведь до сих пор не знакомы, правда? Итак…

Убедившись, что Триноль сидит спокойно, никак не готовясь для отчаянного рывка и побега, Глеб и сам расслабился, положил руки на стол.

– …Сашку вы все знаете – это мой сын. Следовательно, я, Глеб Никитин, – его отец. Следующий участник встречи – наша гостья, девушка, которую для краткости мы будем называть Триноль, и которая совсем ещё недавно убила свою лучшую подругу Алию Германову.

Ни дрожи в руках, ни слабого движения век.

Взгляд – только на Глеба.

– А вот этого человека звать Иван Германов, он – отец Алии Германовой.

Выдох. Женский, шипящий, звонкий в тишине, поэтому противный.

– Теперь подумаем о меню. Я буду пить кофе, Иван, ты?

– Коньяк.

– Хорошо. Сашка, а ты?

– Коньяк…

– Плохо, но допустимо. А ты, милая…?

– Заткнись. Говори по делу, а то я уйду. И не удержите все вместе!

– Шикарно! Сейчас я ненадолго отлучусь, сделаю заказ, а ты, милая и отважная, во время моего отсутствия будешь слушаться вот его….

Капитан Глеб кивнул в сторону Ивана.

– Ты же понимаешь, что никакого повода ему давать не надо? Поэтому веди себя достойно…

За стойкой Настя протирала стаканы, а её коллега, пухленький полнощёкий официант, что-то записывал в блокнот. Он-то и попытался опередить рыженькую, бросился к Глебу первым.

– Чего желаете?!

– Желаю поговорить с Настей.

– А-а…

Поглядывая через плечо капитана Глеба в зал, Настя сразу же торопливо зашептала, сделав большие глаза.

– А что тут Триноль делает?! Она что, тоже с вами расследует, да? Но ведь же….

– Не тарахти. Сейчас не время для лишних слов, поэтому слушай меня. Во-первых, наш заказ…. Два хороших коньяка, по пятьдесят, для начала. Кофе, мне. И сделай, пожалуйста, ещё простой коктейль, с джином. Добавь туда какого-нибудь зелёного ликёра. Любой дешёвый подойдёт. Но только обязательно зелёный! Как только всё у тебя будет готово, пусть твой коллега-пупсик принесёт напитки, кроме коктейля, к нам за столик. А коктейль потом, через минуту, заберёт у тебя, здесь, тот высокий смуглый мужчина, что сидит с нами. И дай мне на время авторучку.

– А почему так сложно-то?!

– Так надо…

Последние слова капитан Глеб Никитин, перегнувшись через стойку, прошептал с такой же таинственностью, с какой Настя задавала ему свои вопросы.

Заметно было, что за время его отсутствия за их столиком никто не произнёс ни слова, даже не пошевелился.

Глеб с шумом уселся, выдернул из подставки бумажную салфетку и одним росчерком нарисовал на ней знакомый знак.

– Приятная картинка, милая?

Положив сжатые кулачки перед собой на скатерть, Триноль продолжала молча и мелко раскачиваться на стуле.

– Это ведь предупреждение, не правда ли? Именно сейчас – предупреждение для тебя, малышка! Типа: «Тебе что, жить надоело?».

– Есть что по теме? Говори, а то я ухожу…. Орать буду!

– Потерпи. Уверяю – дальше всё будет гораздо интереснее.

Капитан Глеб слегка отодвинулся, давая возможность официанту поставить на стол перед ними коньяки и кофе.

– А коктейль для дамы?

– Немного позже, готовится!

– Я схожу, принесу. Покурю там пока…

Всё так же, не глядя на сидящих рядом, Иван поднялся.

«Тетива натянута…».

С волчьей улыбкой, не предназначенной ни для кого, почти хищной, капитан Глеб Никитин смотрел в прикрытое лёгкими шторами окно.

«Так надо…».

Вернулся Иван, ровно, без стука, поставил перед девушкой коктейль.

Сел.

– Помянём Алию!

И если Сашка и Иван подняли свои стаканы сразу же и одновременно, а Глеб прикоснулся к чашке с горячим кофе, просто обозначая своё участие в тосте, то Триноль немного помедлила. Но потом резко схватила принесённый бокал с зелёным напитком и залпом, почти одним глотком, выпила его весь, до дна.

– Ну что, вкус мармеладный?

Глеб рассмеялся, закинув руки за голову.

– Вот точно так же, малышка Триноль, поступила тогда, в пятницу, в беседке, и ты. А наша Алия, ни о чём не догадываясь, приняла из твоих рук яд.

– Какой яд?! О чём это ты?

Капитан Глеб кивнул, а Сашка достал из своей сумки и передал ему свёрнутую бумажную салфетку.

– Вот такой яд…. Красивый и вкусный.

Действительно, на раскрытой ладони Глеба красные ягодки тиса выглядели блестящими праздничными карамельками.

– Узнаёшь?

– При чём здесь я?! Ягоды там были всякие; какие Аля ела, я не знаю, её многие тогда угощали.

– Такими – только ты.

– Не я! У вас нет никаких доказательств! Ерунда!

– Не совсем.

Всё так же, жестоко улыбаясь, капитан Глеб Никитин наклонился очень близко, почти вплотную, к лицу девушки.

– Не ерунда. Ребята, твои друзья и однокурсники, проделали большую работу! Они просмотрели тысячи фотографий, сделанных разными людьми в ботаническом саду в тот самый день, в пятницу, во время, когда там была свадьба! И на одном из этих случайных любительских снимков я увидал, как именно ты, малышка Триноль, рвёшь ядовитые ягоды тиса за полчаса до гибели Алии!

– Это же просто ягоды! Они же безвредные.

– А ты откуда знаешь, что сами ягоды тиса не ядовитые?! Изучала вопрос?

Откинув чёрную прядь со лба, Триноль хрипло засмеялась.

– Об этом все знают! Никакой это не секрет! И не доказательство!

– Ладно. Тогда о главном.

Глеб поднялся, сделал несколько неторопливых шагов из стороны в сторону, встал за спиной Триноли, опустил ладони на спинку её стула.

– Эта фотография сейчас – на моём компьютере. Хранится надёжно. Твои кружевные перчатки, в которых ты была на свадьбе и рвала для невесты ягоды тиса, тоже у меня…

– А-а…

– Правильно! Сегодня я украл из комнаты вашего университетского общежития и твои свадебные перчатки, и твой ноутбук со всеми тщательными рецептами приготовления яда из ягод и семян тиса. Ноутбук спрятан, а вся представляющая для меня интерес информация с него скопирована…

– Урод!

Мгновенные крупные слёзы, гримаса ненависти, длинные ногти, готовые рвать – Триноль вскочила со стула.

– Сид-деть! Сидеть, я сказал!

И снова взбешённая девчонка силой уверенных мужских рук была усажена на стул.

– Не дёргайся. Хотя бы минут десять. Они у тебя есть. Теперь – самое главное. Как ты думаешь, малышка, каким таким напитком угостил тебя сейчас отец Алии? Подсказка – во-первых, он очень внимательно изучил ядовитые свойства ягод тиса, а во-вторых, он служит в ботаническом саду, присматривает за многими растениями. Сюда Иван приехал прямо с работы.

– Все вы уроды! И ты, и он…

– Совершенно правильное возбуждение! Отец Алии, Иван Германов, принёс тебе сейчас смешанный с джином отвар семян тиса, именно семян, тех самых ядовитых косточек, а не мякоти красных и красивых присемянников! Времени у тебя, Триноль, двадцать минут, максимум полчаса! Сначала ты почувствуешь, как трудно тебе станет дышать, потом наступит черёд дикой рвоты! Пока ты будешь здесь, на полу этого кафе, корчиться в судорогах, всё твоё имущество будет возвращено на место, а вечером, при обыске комнаты умершей, то есть тебя, полиция найдет в общежитии эти улики, а на твоих перчатках – следы тисовых ягод! Чтобы остаться жить, от тебя требуется одно – признаться. Тогда будет тебе мгновенно и хлоргидрат, и рвотные препараты, и «скорая», и хорошая больница на первое время, обещаю!

– Какие же вы все здесь гады…. Гады и уроды!

– А ты, малышка, ангел? Это не ты, случаем, убила свою подругу?

Из-за стойки бара, пристально наблюдая за тем, как Триноль в слезах колотится головой по скатерти стола, на капитана Глеба вопросительно и тревожно посмотрела рыженькая Настя.

– Ну? Решайся. Там, в коктейле, ещё и отвар тисовой хвои был. Но срочное промывание всё равно поможет…

– Да, да! Это я! Я это сделала!

Триноль вскинулась чёрными волосами, тушь потекла по её щекам, смешиваясь со слезами бессильной ярости.

– Да, он говорил мне про неё…. Всегда говорил, смеялся…. Что она такая нежная, сказочная, а я…., что пиво пью…, что пирсинг у меня крестьянский, а я же его так люблю…! Он же знал про это! Знал, а потом смеялся…. Когда свадьба была назначена, я успокоилась, думала, что теперь он мой, а она…, Аля, там, в беседке…, спокойно так, мне сказала, что будет всегда любить его, Игоря, что он для неё дорог… Я как в тумане вся стала, хотела их прямо там поссорить, чтобы он увидал, какая она…, а он ещё и поцеловал её… Я думала, что когда она…., отравится немного…, не до смерти, конечно, что… не будет такой красивой…. А у неё, оказывается, сердце…

Капитан Глеб не успел отпрянуть, Триноль вскочила и вцепилась в ворот его рубашки.

– Я же не хотела её убивать! Не хотела! Нет…!

И снова упала лицом на скатерть.

На шум оглянулись единственные, кроме них, посетители кафе. Немолодой мужчина что-то зашептал свой спутнице, они быстро поднялись из-за столика и ушли. Пухлый официант, бдительно прислушавшись к крикам Триноль, пробовал было набрать какой-то номер на служебном телефонном аппарате, но Настя решительно остановила его.

– Мне не жить без него…. А если станет известно, что я так…, с Алей…, то вообще Игорь никогда мне этого не простит… Я ему так и сказала, а он…. Не говорите ему ничего, пожалуйста.

Триноль ещё раз попыталась встать из-за стола, но, ослабев в истерике, без сил снова опустилась на стул.

– Я умру?

Из-под черных прядей, сквозь мутные потоки серых слёз на капитана Глеба смотрели усталые девчоночьи глаза. С мольбой и ненавистью….

– Нет. Коктейль ты выпила сейчас обычный, слабоалкогольный, но вот три свидетеля твоих слов и диктофон – настоящие.

– Как болит голова, как всё кружится вокруг, шум…. Уберите этот шум!

Триноль с силой зажала ладонями уши, опустила голову меж локтей.

– Молчите все! Тише! Прошу вас… Ты обманщик…

– Совершенно верно!

Капитан Глеб ласково улыбнулся и принялся потирать руки.

– Я – великий и ужасный обманщик!

По взглядам и выражениям лиц и потрясённого Сашки, и продолжающего кипеть молчаливой яростью Ивана было видно, как они оба хотят немедленно прекратить это страшное представление.

Но верёвка занавеса всё ещё оставалась в руках капитана Глеба Никитина.

Каждый из них понимал, что Триноль уже не способна сейчас ни говорить разумно, ни слушать чьих-либо спокойных и рассудительных слов.

Но Глеб лучше других знал, что такое момент истины….

С настойчивостью он тронул Триноль за плечо.

– А вот любимого своего Игоря Поттера ударила лопатой по голове именно ты! Он же умер, понимаешь! Умер, Игорь-то твой ненаглядный! Сегодня, только что…! Это ты, в полном сознании и в злобе нарисовала там его кровью «эйваз»?! Отвечай, малышка! Ну?!

– Умер? Может быть…. Как же так? Один он умер, без меня. Странно… Утром позвала его…, рассказать, что мне не жить теперь без него…. Всё про Алю, что это я с ней…, а если раскроют причины её смерти, то я вообще жить не хочу! Сказала, что мы вместе с ним можем уйти из этого мира…, я знаю как…. Хотела поцеловать его, а он…. Ударил меня по щеке…., закричал, обзывался…, ужасно! Я говорила ему, что не нужны нам другие люди…, что мы можем и без них, что люблю его…, о том, что он теперь мой….