Оскал Анубиса Чернецов Андрей
Алекс почувствовал азарт и погрузился в его водоворот, как отважный ныряльщик, прыгнувший с высокой скалы в бездонную бездну моря.
— Мы едем ко мне на яхту! — голосом, не терпящим возражений, сказала египтянка.
Яхта была что надо.
Белая красавица стояла у причала в лучах розового заката и казалась бархатной и нежной, как персик. Внутренний дизайн поражал размахом и количеством вложенных денег. Кают-компания, где, собственно, и был накрыт стол, была оформлена в стиле космического корабля. Там не было привычных иллюминаторов, там была смотровая площадка звездолета. Даже мягкие диваны были расставлены таким образом, чтобы можно было любоваться звездами. Алекс немного огорчился, словно малый ребенок, когда, присмотревшись, обнаружил, что звезды— это всего лишь удачная имитация, обычные крохотные голубые, зеленые и красные лампочки на темно-синем фоне.
В прохладном воздухе плавал чуть заметный запах ванили. Сервированный к ужину стол сверкал хрусталем и серебром. Енски с неудовольствием отметил, что стол накрыт больше чем на две персоны. Более того, хозяйка не стала себя утруждать и приказала сервировать шведский стол.
“Похоже, у девчонки действительно сегодня день рождения”, — подумал он.
— Располагайтесь, профессор, — сказала Мона и позвонила в колокольчик.
На ее зов тут же, как джинн из кувшина, образовался слуга. Она царским жестом передала ему розы, чтобы стюард поставил их в вазу.
— Может быть, чай? Или чашечку бодрящего кофе, пока не собрались гости? — любезно осведомилась хозяйка и присела рядом с ним на диван.
— Не стоит себя утруждать, — буркнул Енски.
На несколько секунд повисла неуклюжая тишина. Собеседники словно стеснялись друг друга. Алекс открыл было рот, чтобы развлечь Мону разговором, как она тоже начала беседу. Они одновременно рассмеялись. Вдруг египтянка перестала смеяться и очень серьезно начала:
— Алекс, я ждала этого момента всю свою жизнь, — и тут же спохватилась: — Вы не против, если я буду называть вас Алекс?
Он покачал головой в знак того, что не возражает, и добавил:
— Вы даже можете обращаться ко мне на “ты”.
Мона взяла его руку в свои ладони, на мгновение замолчала и, вскинув голову, с жаром воскликнула:
— Я люблю тебя Алекс! Я была еще .совсем маленькой девочкой, когда увидела тебя впервые здесь, в Луксоре. С тобой тогда была еще маленькая невзрачная блондинка, — он понял, что она имела в виду мать Гора, — я умирала от ревности и ждала, ждала. И вот наконец дождалась… — Голос ее постепенно становился тише и тише, а лицо ближе и ближе.
И неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы не вошел слуга.
— Госпожа, к вам гости, — объявил он с бесстрастным лицом.
“Мне бы таких слуг, — подумал Енски. — Моя прислуга уже все косточки мне бы перемыла”.
Мона подхватилась и выскочила к трапу. Алекс услышал голоса вновь прибывших и приготовился к стандартной процедуре знакомства.
Это оказалась семейная пара среднего возраста. Он немедленно забыл их трудно запоминаемые имена. Супруга отличалась особенно пышным телом и страдала одышкой, а супруг, на взгляд Енски, был уж слишком подвижен. Они тотчас же засыпали профессора ворохом вопросов, и он даже не заметил, как постепенно кают-компания наполнилась гостями и огромным количеством цветов. Их аромат заполнял комнату. За все время, пока археолог общался с гостями, он чувствовал на себе взгляд Моны. Девушка ни на секунду не выпускала его из своего поля зрения.
Стало душно. Кондиционеры не справлялись с таким количеством народа и цветов. Алекс почувствовал, что ему нужен воздух или по крайней мере холодная вода.
Он стал протискиваться по направлению к туалетной комнате. Там плеснул себе в лицо воды. Поглядел на свое отражение в зеркале.
На него смотрел старик.
У него даже глаза были старыми.
Нет-нет, они, конечно же, были так же прозрачны и чисты, как в юности, но в них осела бездна тоски. Глаза не врут, в который раз убедился Енски в простой истине. “А это значит, что врет кто-то другой”, — продолжил он свою мысль. Еще раз умылся. От неосторожного движения вставная челюсть чуть снова не выпала. Алекс чертыхнулся и вытер лицо.
— Значит, врет кто-то другой, — вслух повторил он.
Енски стал задумываться, откуда у студентки исторического университета такие деньги. И почему день рождения именно сегодня. В сочельник. И почему необходимо разыгрывать весь этот спектакль с горячей безответной любовью. Алекс наконец с хрустальной ясностью увидел всю абсурдность ситуации, только никак не мог уловить, где же корысть. Что нужно этой женщине?
Вышел и медленно прикрыл за собой дверь. На мгновение ему показалось, что он попал на русскую ярмарку. Гости веселились. Лица горели от восторга, громко играла музыка. На импровизированной сцене две молодые египтянки исполняли танец живота. Вокруг столпились мужчины и горячо их подбадривали. Старший Енски удивился, как быстро слетела шелуха цивилизации с приглашенных. Его посетило ощущение, что он попал в Каир времен бурного правления сластолюбивого короля Фарука. Даже суперсовременный дизайн маленького корабля померк и стал шершавым.
Моны нигде не было видно.
“Что я здесь делаю?” — спросил себя он и стал протискиваться к выходу.
На палубе в полумгле профессор разглядел силуэты Моны и какого-то молодого человека. Они горячо шептались. Алекс вышел на освещенное пространство, и Мона, увидев его, с беспечной улыбкой сказала:
— О эти несносные слуги! Иди, Ахмед, и принеси нам мороженого! Где вы пропадали? — слегка надув губки, спросила она.
Глаза.
Глаза плавают, как вырванное сердце в формалине.
Почему они такие мертвые? Таких глаз у женщины не бывает.
Все это неслось в голове у профессора, как ветер перед бурей. Алекс прекрасно понимал, что девушка виде-
ла, как он выходил в ванную комнату. И еще Енски ясно видел, что это был не слуга. Он чувствовал, что каждая улыбка прекрасной египтянки — всего лишь плохо нарисованная картина. Фреска на стенах гробницы.
— Я приводил себя в порядок, — с сухой вежливостью ответил он. — Ведь мы, англичане, не привыкли к такого рода празднествам. И потом, Мона, ты знаешь, что я уже далеко не молод.
Ее глаза скользнули по Енски сверху вниз, а мимолетная улыбка подтвердила, что со зрением у нее все в порядке.
“Это я сам себе вру”, — подумал профессор.
— Тогда, чтобы сгладить твое впечатление о моих соотечественниках, я покажу тебе, как восходит Сириус. — И она потащила его к левому борту яхты.
— Леди, — мягко отстранился профессор, — восток с другого борта яхты. И для восхода Сириуса еще рановато. В этих широтах он восходит значительно позже.
На месте, которое они только что покинули, сверкнуло что-то металлическое, и раздался мягкий плеск волн. Алекс заглянул Моне через плечо.
— Что это было? — озабоченно спросил он. Египтянка широко открыла глаза и недоуменно ответила:
— Я ничего не слышала.
— Девочка. — Алекс мягко привлек ее к себе и наклонился к очаровательному ушку. — Ни за что не поверю, что ты настолько стара, что не услышала такого громкого звука. — Он откинул прядь волос, вспыхнул факелом и осыпался пеплом в одно мгновение.
Око Гора!
Крошечная татуировка на мягкой подушечке уха.
Алекс затаил дыхание и постарался собрать все свое самообладание в слабый старческий кулак.
— Ведь так, дорогая? — заглянул ей в глаза.
Зазвонил мобильный телефон. Он извинился и отошел на пару шагов, чтобы ответить на звонок. За его плечом снова раздался плеск. Археолог повернулся лицом к Моне. Она яростно жестикулировала темному силуэту на капитанском мостике.
— Папа! — раздался в трубке взволнованный голос Гора. — Почему ты так долго не брал трубку? Я беспокоился.
— Все в порядке, сын. С Рождеством тебя! — На сердце у Енски потеплело.
— Папа, знаешь, что-то на душе неспокойно было. Хотелось услышать твой голос и убедиться, что с тобой все в порядке, — с тревогой говорил сын. — Как у тебя дела?
— Я нашел богиню, — глядя на Мону, сказал Алекс. Та смущенно заулыбалась.
— О Господи! — воскликнул Гор. — Кто это женщина?
— Это кошка. Серая кошка, которую зовут Баст, — со смехом сказал Енски. Ему вдруг до колик захотелось оказаться в номере и погладить полосатую бестию.
— Где ты ее нашел? — с облегчением спросил Гор.
— Это долгая история.
Они попрощались, уговорившись, что вскорости созвонятся.
Мона выглядела как спущенный воздушный шарик.
“Женщины очень похожи на капризных детей”, — подумал Енски и сказал:
— Как ты думаешь? Если я тебя сейчас украду, твои гости заметят, что тебя нет?
Девушка с сомнением пожала плечами.
— Тогда будем считать, что не заметят.
Алекс взял ее за руку и мягко, но настойчиво увлек за собой.
“Уж у себя в номере, да наедине, я выпытаю у тебя, откуда эта милая татуировка”, — думал он.
Время было уже за полночь. После шумного праздника в коридоре гостиницы стояла пугливая тишина. Шаги душились в самом зародыше плотной ковровой дорожкой. Они пробрались к номеру профессора, как ушлые заговорщики.
Профессор открыл дверь номера и, не боясь прослыть некультурным, первым заглянул в полуоткрытую дверь.
Ему открылась прелестная домашняя картинка. Баст улеглась на маленьком высоком столике у стены в прихожей, разбросав по полу все вещи, которые там некогда стояли. Задрав полосатую мордочку, она с интересом наблюдала за каким-то предметом, спрятанным от профессора полуоткрытой дверью. Ее хвост покачивался, как очковая змея, зачарованная свирелью.
— Моя кошечка, — начал профессор, но его сюсюканье было перебито нахальным урчащим возгласом кошки, что в переводе на нормальный английский звучало примерно как: “Не мешай! Смотри, какая мышка висит!”
— Что ты там увидела? — спросил он и заглянул за дверь.
На сотую долю секунды ему предстала дурацкая картина из американского комикса.
В распахнутом оконном проеме его номера, свесившись вниз головой, висел нинзя! По-другому это нельзя было назвать. Человек в черном комбинезоне и черной маске, с каким-то неимоверно тяжелым арбалетом в руках напрашивался именно на такое сравнение.
Алекс Енски, тотчас облившись холодным липким потом, вывалился в коридор, с грохотом захлопнув дверь. Мгновением позже в нее воткнулась тяжелая стрела, проломав доску на уровне груди профессора. Он повернулся к Моне и, с совершенно окосевшим взглядом и истерически подхихикивая, развел руками:
— Вот так вот я и живу. Тр-рубы Иер-рихонск-кие! А сам в сердцах подумал: “Опять с полицией разбираться!”
Глава одиннадцатая
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ КУТЕРЬМА
После внезапного ухода профессора Енски рождественское веселье, царившее за столом археологов, как-то поутихло.
Компания рассыпалась на небольшие группки, каждая из которых была одушевляема своим интересом. Бумба вновь пытался споить Анубиса, что ему почти удалось, несмотря на грозные взгляды и не менее грозные реплики, то и дело адресуемые им мисс МакДугал. Миша тихо грустил за бокалом “Гиннесса”, прикидывая в уме баланс их поездки и приходя в общем-то к неутешительному сальдо. Парочка студентов-практикантов клеилась к местной певичке, натыкаясь на упорное нежелание той признать их мужские достоинства. Бетси же завела с Ральфом научную дискуссию по поводу гробницы “Мастабат Фарун”, принадлежащей последнему фараону Четвертой династии Шепсескафу.
Она так и не поняла, отчего вдруг парень завелся, когда зашла речь об этом памятнике. Так мило беседовали о том о сем. Бетси ужасно импонировало то, что этот красивый молодой человек весь вечер ухаживал за ней. Подливал шампанское в ее бокал, приглашал танцевать. От ритма арабской музыки и выпитого у девушки чуть кружилась голова. Язык развязался. Элизабет без умолку болтала, рассказывая Ральфу о приключениях, которые ей некогда довелось пережить.
Разговор плавно перешел на нынешние раскопки и на Древний Египет. Как оказалось, парень читал ее книгу о Хенткавес и кое с чем был не согласен. В частности, Ральф отрицал тот факт, что царица была несчастлива в браке с фараоном Шепсескафом. Ведь приказал же он начать сооружение гробницы для нее на плато Гиза, рядом с Великими Пирамидами, а ведь это было недешевое удовольствие. Высказал юноша и оригинальную гипотезу по поводу того, отчего свою собственную гробницу Шепсескаф приказал построить в другом месте. По его мнению, связано это было с утерей камня Бен-Бен.
Молодая англичанка насторожилась. Бен-Бен? Что Ральф знает о священном камне? Предпочитая не углублять данную тему, она предложила парню пройтись.
— Что-то устала от еды, выпивки и арабских музыкальных ритмов. Представляешь, уже около месяца в Луксоре, а так до сих пор и не осмотрелась здесь как следует! Не хочешь снова поработать моим экскурсоводом? Как тогда, в гробнице Сети.
— И что бы ты хотела осмотреть? — с готовностью поинтересовался юноша.
— Конечно, Карнак! — ни секунды не раздумывая, воскликнула Бетси. — Но боюсь, что уже поздно. Или, вернее, еще рано. Нас туда не пустит охрана.
— Ну, во-первых, сегодня все-таки Рождество. Там полно народа. По случаю праздника дают не одно, а два специальных театрализованных представления. А во-вторых, сам-то я здесь уже достаточно давно. Так что успел все облазить и высмотреть разные лазейки. В случае чего проведу тебя по маршруту “черных туристов”.
— “Черные туристы”? — удивилась Элизабет. — Это как? Никогда не слыхала. “Черные археологи” — это еще куда ни шло.
— Шутка! — весело рассмеялся Ральф. — Сам придумал! Это такие туристы, которым наплевать на всякие там запретительные таблички типа “Вход строго воспрещен” или “Руками не трогать”!
— А-а! — поняла девушка. — Ну ладно! Да здравствуют “черные туристы”! Анубис! — строго обратилась она к псу. — Ты с нами? В Карнак?
Усталое ворчание, недовольный кивок в сторону Ральфа. Без меня, мол, провожатый найдется.
— Эндрю! Не увлекайтесь “Гиннессом”. Собаке потом будет нехорошо.
— Слушаюсь, мэм! — дурашливо откозырял Бумба. — Не извольте беспокоиться, v nature! Приятной прогулки и с Рождеством!
За десять фунтов таксист с ветерком домчал молодых людей до Карнакского храма.
Ральф оказался прав. Несмотря на раннее утро, здесь уже вовсю бурлила жизнь. Туристам не сиделось в гостиницах, а местным нужно было зарабатывать деньги. Рождество было неплохим поводом, чтобы срубить капусты больше, чем обычно.
Уже почти совсем рассвело. Однако на территории храма продолжало работать дополнительное освещение. Туристическая полиция была начеку. Мало ли чего может случиться. Столько людей собралось в одном месте. Вдруг каким-нибудь террористам взбредет в голову безумная мысль повторить теракт девяносто четвертого года.
Они купили билеты, заплатив по случаю праздника чуть больше обычной цены, и вступили на древнюю мостовую, ведущую к Ипетсут, или “Важнейшему из обиталищ царя богов Амона, Сокрытого Потаенного, владыки Уасет”.
Уасет, “Городом скипетра”, называли свой город сами древние египтяне. Много позже греки стали именовать его Фивами. “Стовратными” в отличие от “Семивратных”, расположенных в Элладе. Эти самые сто врат находились как раз в Карнакском храме, уже с незапамятных времен поражавшем человеческое воображение.
Самое огромное культовое сооружение в мире, Карнак, занимает площадь около ста гектаров и строился на протяжении полутора тысяч лет, начиная с эпохи Среднего царства. Наибольший же расцвет храма выпал на Новое царство, особенно на время правления Восемнадцатой, Девятнадцатой и Двадцатой династий. Великие фараоны Тутмос I, Хатшепсут, Тутмос III, Аменхотеп III, Сети I, Рамсесы I, II и III способствовали украшению дома отца своего Амона, о чем оставили соответствующие записи на храмовых стенах.
Пройдя по аллее сфинксов, которые вместо традиционных, человеческих, имели бараньи головы (в честь бога Амона, иногда изображавшегося в таком зооаморфном облике), Бетси и Ральф оказались на Большом дворе. У девушки захватило дух от открывшегося перед нею зрелища. Двор был не просто большим, он был гигантским! Еще бы, восемь тысяч квадратных метров — это вам не шутка.
В немом благоговении она застыла перед огромными изваяниями Рамсеса III, стоящими по обе стороны входа в храм этого фараона. Молодое лицо с растянутыми в улыбке пухлыми губами, типично египетские миндалевидные глаза, тяжелая двойная корона. Если бы не Ральф, нетерпеливо напомнивший Элизабет о том, что это только начало осмотра, девушка еще долго не тронулась бы с места.
Миновав второй пилон, молодые люди попали в Большой колонный, или гипостильный, зал. Сколько раз Бетси видела его изображения: гравюры, рисунки, фотографии, однако реальность превзошла все, нарисованное ее воображением.
Работы здесь начались при фараоне Аменхотепе III, отце царя-реформатора Эхнатона, и были завершены Сети I и Рамсесом П. Сто тридцать четыре колонны из песчаника, расположенные в шестнадцать рядов, образовывали священный коридор. В древности помещение венчала крыша, увы, не сохранившаяся до наших дней.
Особенно грандиозно выглядели двенадцать колонн среднего нефа. Сложенные из каменных метровых барабанов, наподобие детских пирамидок, они достигали высоты двадцать три метра и имели больше десяти метров в обхвате. На капителях гигантов, выполненных в виде раскрытых цветков папируса, могли свободно разместиться сорок человек. Капители остальных колонн напоминали нераспустившиеся стебли папируса. Так что Бетси не покидало ощущение того, что она маленькая букашка, заблудившаяся в тростниковых зарослях.
Стволы каменного “тростника” покрывали рельефы и иероглифические надписи. Вот, например, сам его величество Сети Мернептах Менмаатра, гробницу которого они сейчас раскапывают. Стройный широкоплечий гигант с осиной талией вытянул вперед правую руку в приветственном жесте. О чем он думает, кого или что видит перед собой?
Уже который день Бетси мучилась догадками, откуда в гробнице Сети I мог взяться Бен-Бен. В принципе она так до конца и не была уверена в том, что на снимке, предъявленном ей Хусейном Абд эр-Махмудом, запечатлен подлинный артефакт. Скорее всего это очередной пирамидной, столь распространенный в заупокойном культе древних египтян. Сколько таких вот каменных пирамидок она видела в том же Каирском музее. Но, как правило, их не помещали в сокровищницах гробниц. Так что есть над чем поломать голову. В любом случае хоть какие-то ответы можно будет получить только после открытия сокровищницы.
Между тем, миновав гипостильный и следующий за ним залы и свернув налево, они оказались у Священного озера, в котором жрецы четыре раза в день совершали ритуальные омовения. На берегах озера уже в наши дни были установлены скамьи для зрителей, сейчас до отказа заполненные людьми, пришедшими поглазеть на театрализованное рождественское представление.
Достаточно большая кучка туристов, среди которых преобладали представители сильного пола, обступила какой-то монумент.
— Что это там они рассматривают? — поинтересовалась у Ральфа Бетси.
Юноша лукаво посмотрел на нее и хмыкнул.
— О, это местный заменитель виагры!
— Чего-чего? — не поняла она.
— Лекарства от полового бессилия, — смутился парень.
Бесцеремонно растолкав зевак, молодые люди приблизились к тому, что Ральф назвал виагрой. На невысоком прямоугольном подножии возлежал огромный, полутораметровый скарабей, высеченный из гранита.
— Ага, — наморщила лоб девушка, — изваяние в честь Атума-Хепри-Ра, солярного божества, представляемого в виде жука-навозника, скарабея.
— Точно! — подтвердил Ральф.
— А почему вдруг виагра?
— Знаешь, какой-то умник в одном популярном путеводителе привел легенду, согласно которой эта статуя у древних египтян пользовалась репутацией чудотворной. Если обойти ее несколько раз по часовой стрелке и дотронуться до головы скарабея, то это очень способствует увеличению сексуальной энергии, проще говоря, повышению потенции. С тех пор здесь не протолкнуться от мужчин, желающих поправить здоровье.
— У меня такое ощущение, словно вокруг одни импотенты! — пошутила Элизабет, оглянувшись вокруг, и сразу же поняла, что шутка была неудачной.
Ее спутник как-то сразу поскучнел и надулся. Пришлось утешить его, подарив дружеское лобзание. Правда, вышло как-то не совсем по-дружески. Бетси едва не задохнулась от продолжительности поцелуя и ощутила легкое головокружение.
Странно, но ей понравилось целоваться с Ральфом.
“Стоп! — приказала себе Элизабет. — Он ведь совсем еще мальчик. Никаких романов! Работа, работа и еще раз работа. Впрочем, хоть на Рождество-то можно расслабиться?”
— Кстати, есть и еще одна легенда! — вспомнил сияющий от счастья парень. — Влюбленные пары, взявшись за руки, обходили вокруг скарабея, чтобы укрепить чувства и обрести гармонию в отношениях. Пройдемся? — взволнованно предложил он.
Бетси ничего не ответила. Только вложила свою руку в его большую чуть влажную ладонь.
Чтобы пару раз обойти гигантского жука, Ральфу пришлось изрядно поработать локтями, распихивая коротышек-японцев и солидных немецких бюргеров, озабоченных состоянием своих мужских достоинств.
— Погоди, я сейчас! — подмигнул парень, когда их церемониальное шествие завершилось.
И ввинтился в толпу, обступившую киоск с сувенирами и прохладительными напитками.
К Элизабет подошла супружеская пара японцев. Почтенного возраста супруг, нежно обнимавший за талию молоденькую смущенную жену, с низким поклоном протягивая “Кодак”, попросил Бетси запечатлеть их на фоне чудо-скарабея.
— Да, да, конечно! — согласилась англичанка. — Вас как снять, крупным планом или так, чтобы была видна вся панорама?
Оказалось, что и так, и этак. Если, конечно, это не затруднит. Японцы, как всегда, были самим олицетворением вежливости.
Бетси поймала крупный план. Жители Страны восходящего солнца замерли, как статуи. Легкие улыбки. Никакой несообразности в позах.
Щелк! Щелк! Готово.
Выбирая ракурс для следующего кадра, мисс МакДугал отступила на пять-шесть метров. Сквозь видоискатель она заметила, как внезапно изменилось выражение лица пожилого японца. Сначала оно было удивленным, затем недоумение сменилось испугом.
Что такое?
Элизабет начала поворачивать голову, чтобы разглядеть, что же там делается у нее за спиной, но тут почувствовала толчок, и земля ушла из-под ее ног. Неловко взмахнув в воздухе руками, она полетела прямо в мутные воды Священного озера. Сквозь нахлынувшую пелену девушка услышала тревожные выкрики японца, вопившего что-то о нинзя, и гул людских голосов.
Вонючая застоявшаяся вода с головой накрыла Бетси. Она отчаянно забарахталась, пытаясь выплыть на поверхность, но попала словно бы в гигантскую воронку, засасывающую и тянущую ее в неведомые глубины. Отчего-то перед глазами всплыло каменное улыбающееся лицо Рамсеса III. Его пухлые губы открылись, обнажив щербатый оскал. Фараон высунул язык и стал дразнить девушку. Та забила руками, пытаясь оттолкнуть монстра, и вдруг ощутила, что дышать стало легче.
Открыв глаза, она и впрямь увидела перед собой лицо с пухлыми мальчишескими губами и миндалевидными глазами, тревожно устремленными на нее. Ральф!
Поддерживая ее одной рукой, юноша греб к берегу. Бетси с удивлением обнаружила, что они находятся почти в центре озера. Ничего себе. Она ведь свалилась практически у самого берега.
Шок уже прошел. Так что Бетси вполне могла плыть самостоятельно, что и сделала. Выбравшись на берег, она отряхнулась, однако не смогла избавиться от отвратительного, мерзкого запаха тины. Хорошо хоть, что луксорский декабрь был не по-европейски жарким. Так что смерть от переохлаждения не грозила.
К ней с Ральфом тут же подскочили двое представителей туристической полиции, потрясенные неприятным инцидентом. Здесь же очутился и давешний японец, продолжавший лопотать что-то невразумительное о нинзя.
— Что за нинзя? — волновались полицейские, которым только голливудского боевика не хватало в рождественскую ночь.
Оказалось, что японец стал свидетелем того, как к молодой английской леди со спины подкрался человек, облаченный в черный маскировочный костюм, и толкнул леди прямо в озеро. К.сожалению, сам почтенный Аседо Кариюки не умеет плавать, а то бы, ни минуты не раздумывая, бросился на выручку даме. Но вот этот героический юноша не растерялся.
— Надо бы составить протокол, — неуверенно почесал в затылке один из слуг закона, обращаясь к Элизабет.
— А нельзя ли отложить это до завтра? — вмешался Ральф. — Или, еще лучше, до послезавтра? Не видите, баронесса сейчас не в состоянии отвечать на ваши вопросы.
Услыхав громкий титул потерпевшей, полицейские чуть сами не упали в обморок. Не хватало только международного скандала. Старший тут же связался по рации с начальством. Обменявшись с ним парочкой реплик, страж порядка обратился к Бетси с вопросом:
— Извините, вы случайно не мисс Элизабет МакДу-гал будете?
— Да! — удивленно подтвердила девушка.
— С вами хотят поговорить. Он передал ей рацию.
— Алло? — донесся оттуда голос ее знакомого майора, начальника полиции Луксора. — Мисс МакДугал? Что с вами произошло?
Бетси коротко изложила суть дела.
— Вот шайтан! — выругался майор. — Опять эти нинзя!
— Почему “опять”?
— Дело в том, что полчаса назад в отеле “Шератон” такой же точно нинзя совершил покушение на профессора Енски.
Закололо сердце.
— Что с профессором? — одними губами прошептала девушка. — Он жив?
— Не беспокойтесь! — бодро сообщил полицейский. — Отделался легким испугом! Вам, наверное, досталось посильнее. Нечего сказать, веселенькое Рождество! Кстати, не могли бы вы подъехать сюда, в “Шератон”? У профессора сильная истерика.
— Да, через час буду! Только немного приведу себя в порядок.
Полицейские предоставили в распоряжение госпожи баронессы свой джип. Ральф вызвался проводить ее до “Винтер Паласа”. Бетси не возражала.
— Знаешь, — сказала она парню, когда они уже поднимались к ней в номер, — мне не дает покоя один вопрос. Почему это мы вдруг очутились в центре озера?
— Это легко объяснить, — ответил юноша. — Там есть подводный туннель, соединенный с храмом, а также водоотвод. Благодаря этому вода не застаивается и постоянно обновляется. В озере образуется нечто подобное водовороту.
— Вот оно что…
— Тр-рубы Иер-рихонские! — разъяренным тигром метался по своему номеру Алекс Енски. — Клянусь всеми коленами Израилевыми, я так этого не оставлю! Немедленно вызывайте сюда британского консула! Нет, посла! Связывайтесь с Каиром! Я устрою вам заварушку почище “Бури в пустыне”! Гнездо гнусных террористов!
— Успокойтесь же, профессор! — умоляюще прижимал руки к груди начальник полиции. — Мы ищем преступника! Вся луксорская полиция поднята на ноги!
— А почему до сих пор не арестована эта мерзкая вертихвостка?
Бетси удивленно посмотрела на блюстителя порядка. О ком идет речь? Майор скривился, словно съел лимон.
— Я не могу этого сделать, мистер Енски! При всем моем огромном уважении к вашей персоне. Не могу. Мисс Мона Самель принадлежит к очень влиятельной египетской семье. Весьма влиятельной. И богатой. Задержание ее без веских на то оснований чревато непредсказуемыми последствиями. Боюсь, что не смогу вам помочь. Мне нужны доказательства.
— Какие там, к дьяволу, доказательства?! — брызгал слюной разгневанный археолог. — Эта чертовка заманила меня на свою развратную вечеринку, а потом направила сюда подлого наемного убийцу! Я сам видел и слышал!
— У вас есть свидетели?
— А моего слова джентльмена вам недостаточно?
— Увы! — развел руками шеф полиции.
— Мерзкая страна! Мерзкие людишки! Нет, пора проводить антитеррористическую операцию! Элизабет! Мы немедленно сворачиваем экспедицию! Мне доверено множество чужих жизней. Да и своя собственная шкура мне тоже дорога. Я вот-вот стану дедом! Не хочу, чтобы рождение моего внука омрачилось семейной трагедией…
Его прервала трель мобильного телефона, вдруг ожившего в сумочке Бетси.
—Да?
— Я слыхал, у вас снова неприятности? — как всегда бесстрастно поинтересовался шейх Хусейн Абд эр-Махмуд.
— И на сей раз довольно крупные, — подтвердила девушка. — Мистер Енски решил свернуть раскопки.
— Могу предложить свое гостеприимство вам и господину профессору. Мне кажется, дело приближается к финальной стадии. У преступников сдают нервы.
— Ну не знаю, — с сомнением поглядела Элизабет на нервничающего учителя. — Я попробую его уговорить.
—Жду.
Шейх отключился.
Девушка пересказала мужчинам содержание своего разговора. Майор заметно повеселел. Старый археолог тоже призадумался. Отступать на пороге великого открытия как-то не хотелось. Первый шквал негодования, накативший на него сразу после инцидента, поутих.
Откуда ни возьмись появилась Баст. Просеменив прямо к своему спасителю, она уселась у его ног и принялась умываться. Так просто и буднично. Эта картина умилила и окончательно успокоила Алекса Енски.
— Ладно! — принял он окончательное решение. — Баст, крошка моя, собирайся! Поедем в гости на западный берег!
— Да! — повторил Хусейн Абд эр-Махмуд, когда гости наконец встали из-за праздничного стола, специально накрытого шейхом к их приезду. — У преступников явно сдают нервы! Два покушения за одну ночь. Многовато!
— Кто-то явно задался целью обезглавить всю нашу экспедицию! — предположила мисс МакДугал.
— Вот именно! — согласился Енски. — Вы, я. Для полного комплекта не хватает только покушения на Ральфа.
— Смотрите не сглазьте! — сердито одернула его девушка.
— Успокойтесь, дорогая! Я не из глазливых! — заверил профессор.
— Итак, вы отказываетесь воспользоваться моим домом в качестве пристанища? — уточнил шейх у Бетси.
— Да, — кивнула та. — Полагаю, что мне лучше остаться в гостинице. Поверьте, в случае чего я сумею постоять за себя. К тому же это прежде всего в ваших же интересах. Возможно, преступник или преступники захотят завершить то, что им не удалось сделать сегодня. Ваши люди должны быть начеку.
— Они глаз с вас не спустят. Но мне было бы гораздо спокойнее, если бы вы разместились у меня.
— Вы хотите схватить убийцу вашего внука? — посмотрела прямо в выцветшие старческие глаза Элизабет.
Старик низко поклонился ей, сохраняя величественное достоинство.
— Ладно! — сказал он. — Думаю, пришла пора и мне преподнести вам рождественские подарки.
Через два дня Бетси с Ральфом решили проведать раскоп. Археологи и рабочие были отпущены на краткосрочные каникулы. Предполагалось, что изыскания возобновятся сразу после Нового года.
Элизабет задержалась у входа в гробницу, чтобы проинструктировать охрану, а Ральф, не дожидаясь ее, прошел вперед. Разъяснив гафиру, что именно от него требуется, и приняв его многословные заверения в том, что он полностью владеет ситуацией, мисс МакДугал поспешила вдогонку за парнем
Что это?
Почему деревянные мостки через яму, в которой она чуть не погибла в день приезда, валяются на той стороне?
— Ральф! Эй, отзовись! — крикнула она в полумрак, слабо освещаемый факелом.
Никто не ответил.
Читать бесплатно другие книги:
