Хижина в горах Браун Сандра
– Но ты пригрозил ему.
На это Хэйес не ответил.
– Чаще мучения Эрика были психологическими. Он посещал приходскую школу. Директору доложили, что его поймали, когда он мастурбировал в кабинке туалета. Во время службы на другое утро директор использовал этот инцидент в качестве иллюстрации порочности.
У Эмори сжалось сердце от жалости к пареньку, которого публично унизили. На ее лице наверняка отразилось сочувствие, которое она к нему испытывала.
– Этот директор школы был священником?
– Да, слуга господа, – с горечью сказал Хэйес. – Когда я до него добрался, его перевели в школу в Лексингтоне.
– Я догадываюсь, что он подал в отставку после… нажима.
– Я был в церкви в то утро, когда он с кафедры признался в своей одержимости сексом.
– У него была одержимость сексом?
– Не знаю, но я ясно дал ему понять, что ему лучше всего признаться в этом грехе.
– Моральное разложение, – Эмори глубоко вздохнула и медленно выдохнула. – Были еще и другие. Коннел упоминал кого-то из Техаса. Кажется, парикмахерша?
– Тщеславная сука. Она стригла Эрика. Он в нее влюбился. Она высмеяла его в Facebook.
– И?
– Через несколько недель после Уэстборо я нашел ее в Уичита-Фоллс. После нашей встречи она поместила фотографию на своей страничке в Facebook. Обрита наголо. Без мейкапа, – Хэйес вздохнул. – Ну, ты представляешь.
– Наказание соответствует их преступлению.
– Это было не столько преступление, сколько злоупотребление силой по отношению к слабому. Согласен, я своего добился.
– А Флойды?
Хэйес криво улыбнулся.
– От этого я получил наибольшее удовольствие.
– Они избили Эрика?
– Всего лишь за несколько недель до трагедии. Скорее всего, именно они оказались последней каплей. Во время перерыва на ленч Эрика достали их издевательства, и он ударил Нормана. Они получили удобный повод наброситься на него. Избили его до бесчувствия.
– Ты проделал с ними то же самое.
– Да. И я бы с радостью проделал с ними все то же самое снова за то, что они сделали с Лизой, – мрачно добавил он.
– В этом я с тобой согласна.
Его глаза нашли ее зрачки с точностью и интенсивностью лазера.
– У меня противоречивые чувства. Потому что теперь я тот, кто избивает и издевается.
Эмори была рада тому, что он сам это сказал.
– А разве не так?
– Именно поэтому я тебе ничего не рассказал, – холодно сказал Хэйес. – Поэтому я не хотел, чтобы ты знала.
– Ты отпустил бы меня из своей жизни, не сказав ни слова…
– Да. Потому что тебе никогда не понять.
– Попробуй.
– Оправдать мои действия в твоих глазах?
– Нет, оправдай свои действия в своих глазах, Хэйес. Я думаю, что именно от этого ты и бежишь.
Хэйес принялся качаться на каблуках вперед и назад, его лицо стало сердитым и взволнованным. Эмори поняла, что он не в первый раз пытался это сделать.
– Эрика Джонсона запомнят потому, что он убил семь человек, – наконец сказал он. – Но никто не запомнит и даже не узнает имен тех, кто заставил его взять ружье в тот день и спрятаться за кирпичной стеной, запасшись взрывчаткой и обжигающей ненавистью к человечеству.
Те, кто внушил ему эту ненависть, никогда не принимались в расчет. Думаю, это следовало бы сделать. Хотя бы потому, что в тот день сам Эрик тоже погиб, – Хэйес ткнул себя пальцем в грудь. – И я был тем, кто убил его.
Он посмотрел на нее тяжелым взглядом, как будто предлагая продолжить тему. Оттолкнувшись от подоконника, Хэйес принялся бесцельно ходить по комнате, как будто он чувствовал себя в клетке, возможно, в клетке собственной совести.
– Как по-твоему, почему Коннел искал тебя все эти годы?
Он отмахнулся.
– Будь я проклят, если знаю. Возможно, ему хочется облегчить собственную совесть… Едва ли он рад тому, как эта ситуация… разрешилась. Или он не нашел мне замены для своей команды. Или ему просто больше нечем заняться, или он такой же упертый, как какой-нибудь мул.
– Это не причины.
Хэйес остановился и повернулся к Эмори:
– Давай, Док, просвети меня.
– Джек думает о тебе. Ему ненавистна мысль о том, что ты растрачиваешь себя, ведя одинокую жизнь в тени.
Он склонил голову к плечу.
– Вот это да! Ты все это сообразила за… сколько? – он сделал вид, что смотрит на свои часы. – За десять минут? Должно быть, ты посещала занятия по психиатрии в мединституте.
– Ты снова нажимаешь на мои кнопки.
– Ты делаешь то же самое со мной. Кто говорит, что я одинок? И это ты говоришь о том, что я обрек себя на одиночество. Ты, которая замужем за парнем с ледышкой вместо члена. А как насчет твоих забегов на марафонские дистанции? Я не психиатр, но это кажется одержимостью. Почему ты не можешь стоять на месте? К чему ты бежишь? Или от чего?
Хэйес явно пытался вывести ее из себя или перевести разговор с него на нее, но Эмори отказалась подыгрывать ему.
– Последнее время я задаю себе эти же вопросы.
– Тогда ответь на них и прекрати анализировать меня.
– Когда ты в последний раз виделся с сестрой?
– Мы говорили с ней два вечера назад, пока я нес вахту возле больницы.
– Я спросила не об этом. Она любит тебя, Хэйес.
– Откуда ты знаешь, черт побери?
– Коннел сказал.
– Вот трепло!
– Ребекка любит тебя.
– Это ее главный недостаток.
– Твоя племянница любит тебя.
На его скулах заходили желваки, но Хэйес не ответил. Он отвернулся от Эмори и подошел к комоду. Схватившись за его край, он нагнулся к зеркалу, хотя она заметила, что он в него не смотрит.
– И я люблю тебя.
Хэйес резко поднял голову. Их взгляды столкнулись в зеркале.
– Не стоит.
– Слишком поздно. Я уже люблю.
Эмори встала со стула и, подойдя к нему, прижалась щекой к его спине, крепко обняла, сцепив руки у него на груди.
– Ты делаешь все для того, чтобы тебе было больно, Док.
– Может быть. Но это не меняет того, что я чувствую, – она потерлась лбом о его спину и положила ладонь ему на грудь с левой стороны. – Разумеется, ты сделал то, что должно, в тот ужасный день в Уэстборо. Тебе бы только хотелось, чтобы Эрика Джонсона можно было презирать и ненавидеть, а не жалеть.
Хэйес не стал возражать ей, поэтому Эмори продолжала:
– Ты с помощью своего роста и сурового вида держишь людей на расстоянии, они тебя боятся. Но я одна из тех немногих, кому удалось ненадолго заглянуть в твое сердце, – она прижала ладонь к его сердцу, восхищаясь сильными ударами под ее рукой. – И я полюбила то, что увидела.
Эмори не ожидала ответного признания в любви или романтических слов. Когда Хэйес повернулся в кольце ее рук и встал лицом к ней, он выглядел таким же неприступным, как и всегда.
– Считаешь себя умной, да? Ты думаешь, что все про меня поняла.
– Я думаю, что я близка к истине, иначе ты бы не злился.
– Ты хочешь узнать, почему я не могу смотреть на себя в зеркало, Док? Хочешь узнать, от чего я бегу, почему я никак не могу убежать достаточно далеко от Уэстборо?
Понимая, что они добрались до нижней точки его персонального ада, она уже знала, что он собирается сказать.
– Видишь ли, в такой же точно ситуации, при тех же обстоятельствах, видя Эрика в прицеле, я бы все равно нажал на спусковой крючок.
За дверью раздались шаги. В замке повернулся ключ. Вошел Коннел. Эмори и Хэйес торопливо отошли друг от друга, но Джек мгновенно почувствовал напряженную атмосферу.
– Что я пропустил?
– Закрой эту чертову дверь! – рявкнул Хэйес.
Заводя руку за спину и выполняя его приказ, Коннел повторил:
– Что я пропустил?
– Это тебя совершенно не касается, но я рассказывал ей, чем занимался после Уэстборо.
Коннел принес несколько пакетов с едой навынос. Он расставил их на столе. Обращаясь к Эмори, он сказал:
– Он рассказал вам о людях в его черном списке и о том, почему они там оказались?
– Да.
– Угу, – буркнул Коннел. – А я думал, что вы обсуждаете Джефа.
– В каком-то смысле так оно и было, – ответил ему Хэйес. – Он в моем списке следующий.
Глава 38
Эти двое выглядели еще более непрезентабельно, чем ожидал Джеф. Их от природы костлявые лица украшали синяки и повязки, у одного из сломанной челюсти торчали металлические пруты. Они полулежали рядом на больничных кроватях, уставившись опухшими и покрасневшими глазами на экран телевизора, смонтированного на стене, откуда несся глупый диалог из комедийного сериала.
Войдя в палату, Джеф любезно им улыбнулся.
– Привет. Меня зовут Джеф Сюррей.
Норман смерил его взглядом.
– Ну и что с того?
– Ты ведь Норман, так? – Джеф подошел к изножью его кровати. – Я слышал, что это Уилл получил более серьезное увечье.
Он посмотрел на Уилла, придав лицу сочувственное выражение.
– Ты верно слышал, – ответил Норман. – И мой брат предпочитает страдать без присутствия посторонних. Ты не медсестра. Если ты врач, то с нас уже хватит. Если ты из отдела счетов, то мы получаем помощь бесплатно, так как мы сейчас не работаем, живем на пособие.
– Я никак не связан с больницей.
– Тогда какого черта тебе нужно?
– Мне нужен Хэйес Бэннек.
– Это еще что такое?
– Не что, а кто. Я муж Эмори Шарбонно.
Это имя на них подействовало. Эта парочка явно смотрела новости, а не только глупые комедийные сериалы в повторе. Норман глянул на брата и приказал:
– Заткни ящик.
Уилл, державший в руке пульт дистанционного управления, потыкал в кнопки и выключил звук.
– Могу я присесть?
Норман приглашающе махнул рукой. Джеф взял стул, стоявший у окна, поставил его между двумя кроватями, сел и небрежно закинул ногу на ногу.
– Мне рассказали о необычных обстоятельствах, при которых вы встречались с моей женой.
– Она назвалась доктором Смит.
– Она солгала насчет имени. В последнее время моя жена очень много лжет. С тех пор, как ее похитил ваш сосед.
– Бэннек, ты сказал? Он никак не хотел назвать свое имя. Мы его так и не узнали.
– Как выяснилось, у него была на то причина. Его ищет ФБР.
– Не врешь?
– Не вру.
Норман посмотрел на Уилла.
– Ты его раскусил, – взгляд Нормана вернулся к Джефу. – У нас было плохое предчувствие насчет него. За что его ищут федералы?
– Вы же знаете, как они трясутся над своими делами. Никогда и слова лишнего не скажут. Но я встречался с агентом, который уже несколько лет пытается поймать Бэннека.
– Несколько лет? Тогда он точно натворил что-то ужасное.
Норман повернул голову и обменялся взглядами с братом, как будто молча консультируясь с ним. Потом он снова посмотрел на Джефа и поерзал в кровати, устраиваясь поудобнее. Ухмылка, появившаяся на его лице, выглядела особенно отвратительно из-за увечий на этом лице.
– Ты уверен, что она просто от тебя не сбежала? Что-то нам не показалось, что она была с Бэннеком против своей воли.
– Он промыл ей мозги.
– Вынес ей мозг, – грубо захохотал Норман.
– Возможно, не в буквальном смысле слова, – сказал Джеф, – но что-то в этом роде. Я точно могу вам сказать, что Эмори сама не своя. Она ведет себя неразумно и… И я боюсь, что если даже моя жена вернется, то никогда не станет снова той женщиной, которой была. Той, которую я знал и любил.
Он прикрыл лицо рукой, как будто пряча кашель-рыдание, и понадеялся на бога, что хорошо сыграл. Джеф также надеялся, что они понимают хотя бы некоторые из многосложных слов.
Братья поняли достаточно. Норман уже не ухмылялся.
– Из-за него наши мать и сестра тоже голову потеряли. Этот сукин сын попросту вломился в наш дом и сунул нос в наше семейное дело.
– Именно поэтому я и…
– Но правда в том, – прервал его Норман, – что он коварнее змеи, и мы больше не желаем иметь с ним никаких дел, особенно когда его ищут федералы, и все такое. Такого дерьма нам не нужно. Нет уж, спасибо.
Уилл с соседней койки подтвердил слова брата, кивая настолько энергично, насколько это ему удавалось.
Окрыленный поддержкой брата, Норман продолжал:
– Ну то есть мне жаль, что твоя жена предпочла его. Согласен, противно. Но это не наша проблема, а твоя. Поэтому… – Он подбородком указал на дверь, – смотри, чтобы она не хлопнула тебя по заду, когда будешь уходить.
Джеф не двинулся с места и смахнул воображаемую пылинку с брючины.
– Разумеется, проблемы моего брака сугубо личные, и я бы не озвучил их в вашем присутствии, но дело в том, что они стали вашими.
– Это как?
– Я готов отдать судьбу Бэннека в руки федералов. Моя жена это только моя забота. Под его влиянием она стала преступницей, потеряла психическое и эмоциональное равновесие. К примеру, вчера она сказала детективам из офиса шерифа, что ребенок, которого потеряла ваша сестра, был… – Джеф отвернулся, как будто он был не в силах произнести ужасное обвинение.
– Что?
– Был… – Джеф испустил долгий вздох, – зачат от одного из вас.
Несмотря на сломанные ребра, Норман взвился на постели.
– Что ты несешь?
Джеф примирительно поднял руки.
– Не я, а Эмори.
– Это вранье! – заорал Норман, тыча пальцем в воздух для большей выразительности.
– Мне бы хотелось на это надеяться. Пусть это не кровосмешение, но любые сексуальные отношения с Лизой будут считаться изнасилованием из-за ее возраста. Я уверен, что вам об этом известно.
Норман сердито покосился на своего брата, чью реакцию невозможно было расшифровать. Джеф решил, что это смешение в равных частях страха и ярости.
Джеф подлил масла в огонь.
– Лизу опрашивала женщина – помощник шерифа. Деталей я не знаю, но судя по тому, с какой теплотой Эмори говорила о вашей сестре, мне показалось, что между ними возникла сильная симпатия.
– Лиза считает, что весь мир вертится вокруг доктора Смит.
– Гм-м, – Джеф пожевал нижнюю губу, словно это его волнует. – Что-то подобное я и представлял. Боюсь, ваша сестра подтвердит все, что Эмори скажет властям о вас. Именно поэтому я почувствовал себя обязанным проинформировать вас: пока вы лежите в больнице, имя вашей семьи чернят. Вас уже обвинили в совершении самого мерзкого и вопиющего преступления.
На этот раз Джеф намеренно употребил сильные слова. Скорее всего, этой парочке не все из них были знакомы, но такие фразы внушали ужас братьям Флойд, на что Джеф и рассчитывал.
Норман посмотрел на Уилла.
– Пора нам отсюда выбираться, пока дело не повернулось совсем плохо.
Уилл показал брату большие пальцы в знак одобрения и начал двигать ногами, сбрасывая простыни и одеяла.
Джеф встал.
– Подождите! Вы не можете уйти из больницы. Ваше положение слишком серьезно. Я бы не стал вам ничего рассказывать, если бы я только мог подумать…
– Ты, мистер, о нас не волнуйся, – Норман принялся отдирать пластырь, который удерживал иголку капельницы на его руке. – Спасибо, что пришел к нам и сообщил. Мы начинаем действовать.
– Хорошо, – сказал Джеф, – раз уж вы настаиваете на том, чтобы действовать немедленно… Мне вдруг пришло в голову, что мы могли бы помочь друг другу.
Норман оставил пластырь в покое. Уилл промычал в знак готовности услышать, что придумал Джеф. Он даже сделал круговое движение рукой, как будто говоря: Давай послушаем.
Джеф придал своему лицу задумчивое и серьезное выражение, но про себя он смеялся.
От заявления Хэйеса у Эмори упало сердце.
– Джеф следующий в твоем списке? Что это значит?
– Я знаю, что это значит, – сказал Джек Коннел. – Ради бога, Хэйес, ты не можешь сам заниматься этим делом.
Хэйес отвернулся от них и подошел к столу.
– Что ты принес поесть?
Он достал сэндвич из пакета, отогнул обертку из фольги и внимательно рассмотрел ингредиенты между толстыми ломтями хлеба.
– Ты слышал, что я сказал? – спросил Джек.
– Я не могу сам заниматься этим делом.
– Прежде чем я позволю тебе совершить какую-нибудь глупость, я отправлю тебя за решетку из-за Флойдов. Клянусь богом, я это сделаю.
– Хватит угроз, Джек. Ешь.
Хэйес сел к столу, жестом пригласил Эмори занять другой стул.
– А ты садись на кровать, – обратился он к Джеку, передавая ему пластиковый стаканчик с кофе и сэндвич.
Эмори села там, где ей было велено, но к еде не притронулась.
– Ты же не станешь совершать ничего незаконного?
– То есть не оторву Джефу конечности одну за другой? Мне бы очень этого хотелось. Но ты произнесла ключевое слово. Незаконное. Я отказываюсь обеспечивать ему лазейку, через которую он ускользнет в суде. Наша работа, – обратился он к Джеку, – заключается в том, чтобы обеспечить прокурору железные доказательства.
Услышав звук приближающегося автомобиля, Эмори повернула голову и посмотрела в окно. На парковку въехал знакомый джип и остановился у самой двери номера.
– Это Найт и Грейндж.
– Кавалерия прибыла, – заметил Хэйес.
– Они знают, кто ты такой, – сказал Джек и в ответ на сердитую реакцию Хэйеса добавил: – Мне пришлось им сказать. Вчера вечером, после того, как ты умыкнул Эмори, все офицеры в округе искали тебя, где только можно. Если бы я не сказал им, кто ты такой, тебя бы пристрелили при первой возможности.
Когда в дверь постучали, Эмори спросила:
– Мне впустить их?
– По плану мы должны были снова встретиться здесь в восемь часов. Они вовремя. Открывайте дверь.
Если бы ситуация не была настолько серьезной, она бы рассмеялась, увидев ошарашенные лица детективов при виде ее.
– Доброе утро, – Эмори отступила в сторону, пропуская их.
Оба замерли на месте, увидев сидящего за столом Хэйеса, поглощающего завтрак.
Найт первым снова обрел дар речи.
– Должен сказать, что вы оба умеете удивлять.
– Сэм Найт, Бадди Грейндж, это Хэйес Бэннек.
Эмори заметила, с каким почтением и восхищением Грейндж подошел к нему, чтобы пожать руку.
– Вы легенда. Никогда не думал, что буду иметь честь познакомиться с вами, сэр.
Тот сухо поблагодарил и, обменявшись рукопожатием с Найтом, продолжил есть.
– Откуда у вас синяк на подбородке? – спросил Найт Коннела.
– Поскользнулся в душе.
Эмори заметила, что детективы в это не поверили. Они оба посмотрели на Хэйеса, но тот, словно не замечая немого вопроса, скомкал пустую упаковку от сэндвича и бросил ее в пакет.
– Должен сказать вам всем, – сказал Найт, – что мне до смерти хочется узнать, как произошло это воссоединение.
Джек взялся сам все объяснить. Сначала он описал общую картину, потом сообщил детали.
– Когда вы подъехали, мы как раз собирались разобраться, насколько убедительны улики против Джефа. Что думаете?
Найт принялся задумчиво накручивать на пальцы канцелярскую резинку. Повернувшись к Хэйесу, он ответил:
– Мы не видели место преступления, но даже если бы мы туда попали, вы испортили всю картину, забрав камень.
– Я это понимаю. Я не забыл того, чему меня учили. Но надвигался снегопад, который все равно бы все испортил. Или камень могли не заметить. Джеф мог вспомнить о камне, вернуться на место преступления и унести его. Лучшим вариантом было забрать его с собой. Я был в перчатках, поэтому последним человеком, который прикасался к нему, был преступник.
– Почему камень? – спросил Грейндж. – Не слишком надежное орудие убийства.
Читать бесплатно другие книги:
