Уманский «котел»: Трагедия 6-й и 12-й армий Нуждин Олег
После боев 5 августа части 4-й горно-егерской дивизии растянулись на 15 км по фронту, охватывая полукольцом с. Копенковатое. Правофланговые 91-й горно-егерский и 477-й пехотный полки образовали весьма прочный узел обороны, тогда как позиции 2-го батальона 91-го полка выглядели более уязвимыми – с обоих флангов зияли бреши шириной более 100 м.
С запада дорогу от Копенковатого на Перегоновку прикрывали два батальона 13-го горно-егерского полка – 1-й и 3-й. Протяженный фланг, глубиной до 5 км, обеспечивали выдвинутая вперед рота противотанкового дивизиона и 2-й батальон, закрепившийся вокруг выс. 193, 0.
Южнее с. Копенковатое за передовыми позициями пехоты также находилось значительное количество немецких войск. В районе с. Тарасовка разместились передовой отряд 97-й дивизии под командованием хауптмана Кройцера и 1-я рота 94-го противотанкового дивизиона, у хут. Слесаренко и западнее от него – 3-й и 4-й батальоны 94-го горно-егерского полка, а также 94-й разведывательный батальон. В с. Полонистое находилась рота 73-го саперного батальона, а в Перегоновке – 3-я рота 94-го саперного и взвод 3-й роты 73-го саперного батальонов[256].
Ночь на 6 августа выдалась для егерей 1-й и 4-й дивизий тревожной. Впервые за несколько суток боев не было слышно ни одного выстрела, и над полем грядущего боя царила мертвая тишина. Около полуночи начальник оперативного отделения 4-й горно-егерской дивизии все еще находился на командном пункте, заканчивал обработку последних данных, поступивших из частей. Из них следовало, что немцам наконец-то удалось полностью завершить окружение 6-й и 12-й армий. Следовательно, наступала решающая фаза боев, в которой успех зависел от устойчивости командования и решимости войск.
После полуночи противник направил к переднему краю две машины с громкоговорителями, чтобы призвать окруженные советские войска к сдаче. Одна из них в 2.40 вернулась в расположение немецких войск, расположившихся южнее села Копенковатое. Ее командир доложил, что, когда они выехали на нейтральную полосу и приступили к вещанию, до них со стороны позиций, занятых красноармейцами, отчетливо донесся шум большого количества тракторных и автомобильных моторов. Вскоре о том же доложил командир роты пропаганды, машина которого действовала в полосе 13-го полка.
Начальник оперативного отделения вышел на веранду дома и посмотрел в сторону линии фронта. Вскоре он увидел, как почти одновременно в воздух взлетели десятки осветительных ракет, послышались звуки пулеметных и орудийных выстрелов. На дорогах, ведущих от с. Копенковатое на юг и восток, один за другим вспыхивали костры от подожженных прямыми попаданиями транспортных средств.
В комнате зазвонил телефон, и майор рывком схватил трубку. Послышался голос адъютанта артиллерийского полка: «Господин майор! Мы слышим звуки боя, приближающиеся с севера, там что-то случилось». «Поднять артиллеристов по тревоге, передовой отряд на защиту батарей!» – распорядился начальник оперативного отделения и повесил трубку. Второй звонок: «Господин майор! Танки…», – и в трубке воцарилась тишина[257].
Командование дивизий и полков не успело отдать никаких распоряжений. Всю инициативу по ведению боя взяли на себя батальонные и ротные командиры. Следуя их приказам, егеря спешно изготовились к бою. Предшествующие дни приучили их к возможности ночных атак, поэтому особого удивления ни у офицеров, ни у солдат не было. Они не знали только, последует всего лишь очередная атака отдельных частей или соединений или начнется организованный прорыв обеих армий из окружения. Можно было только предполагать, сколько и на каком направлении будет брошено в бой советских войск и смогут ли егеря удержаться на своих позициях[258].
Около 4.00 все немецкие позиции южнее с. Подвысокое подверглись атакам частей 6-й и 12-й армий. Почти одновременно вся линия обороны 1-й и 4-й горно-егерских дивизий озарилась вспышками выстрелов, в ночное небо взлетели осветительные ракеты, с обеих сторон открыли огонь пулеметы и орудия. Почти сразу немецкая оборона оказалась дезорганизованной, связь между полками и батальонами, а также между выше– и нижестоящими штабами оказалась нарушенной. Ее удалось восстановить только к полудню, и до этого времени командиры дивизий и командир корпуса не имели ясного представления о сложившейся обстановке и ничем не могли помочь попавшим под мощный удар собственным войскам.
Запросы командования XXXXIX корпуса в штабы полков о положении дел оставались без конкретного ответа. «Стрельба повсюду!» – сообщали они. В 4.45 по телефону последовало сообщение от адъютанта 94-го артиллерийского полка: «Слышны звуки гусеничных машин. Приближаются звуки боя. Штаб готовится к бою». Последовал ответ: «Поднимайте артиллерийский полк!»[259] Сказанное адъютантом означало, что линия фронта прорвана, советские войска уже выходят на штабы и позиции артиллерии. Управление 94-м артиллерийским полком оказалось нарушенным.
Вскоре поступило сообщение из 13-го полка: «Вражеская атака из Копенковатого на 3-й батальон». Через несколько минут передали открытым текстом: «Танки!», и связь с полком прервалась. Впоследствии стало известно, что именно на участок обороны 13-го полка пришелся основной удар отряда комдива А.Д. Соколова и группы генерала Я.И. Тонконогова. Теперь большая часть немецких батальонов и рот сражалась фактически в условиях полу окружения, изолированно от остальных, не имея возможности поддержать друг друга огнем или маневром. Уже через несколько часов стала сказываться нехватка боеприпасов.
Основная часть отряда комдива А.Д. Соколова, выйдя с западной части с. Копенковатое, повернула на юг. Атакующим сопутствовала удача: их удар пришелся встык между 3-м батальоном 13-го и 2-м батальоном 91-го полков. Попав под мощный удар, немцы отошли, соответственно, на северо-запад и юго-восток, открыв дорогу атакующим. Развернувшись на широком фронте, красноармейцы отряда А.Д. Соколова, сопровождаемые грузовиками, тягачами и тракторами, тянущими за собой орудия, подводами, мимо дорог устремилась в южном направлении в сторону р. Ятрань.
Их дорога лежала через хут. Шевченко и мимо выс. 203, 1. По обе стороны от хутора заняли оборону солдаты немецкого 2-го батальона 99-го полка, поднятые по тревоге. Бойцы отряда комдива А.Д. Соколова с ходу атаковали позиции егерей и заставили их расступиться. Полагая, что немецкая оборона уже окончательно прорвана и все страшное уже позади, бойцы и командиры забрались в кузова грузовиков.
На их пути теперь лежала выс. 203, 1, где расположился 94-й разведывательный батальон. Как только колонна подошла на расстояние выстрела, немцы открыли по ней огонь. Автомашины, почти не снижая скорость, обошли высоту с запада и продолжили свой путь на юг.
Около 5.45 передовые автомашины отряда комдива А.Д. Соколова, двигаясь с северного направления с включенными фарами, появились в виду 1-й полубатареи 1-й батареи, входившей в состав 61-го зенитного артполка. Немецкие артиллеристы имели в своем распоряжении две 88-мм зенитки, два 20-мм скорострельных орудия и один пулемет. Их огневая позиция находилась в 2 км юго-западнее выс. 203, 1. Приданная егерям для обеспечения противовоздушной и противотанковой обороны полубатарея вступила в бой с подвижной моторизованной колонной, подпустив ее на дистанцию прямого выстрела. Огонь оказался очень действенным, голова колонны была большей частью уничтожена, оставшиеся отвернули в сторону и двинулись в обход. Обойдя позиции 1-й полубатареи и выс. 203, 1, колонна по лощинам направилась к бродам через р. Ятрань в районе с. Лещевка.
Видимо, здесь в бою под выс. 203, 1 единая колонна по какой-то причине разорвалась. Часть ее под командованием военкома 141-й дивизии бригадного комиссара А.И. Кущевского повернула на юго-запад в сторону с. Перегоновка. Остальные продолжили путь на юг к р. Ятрань.
Обтекая очаги сопротивления, красноармейцы прорвались в тылы 4-й горно-егерской дивизии, прервав все линии сообщения и пути подвоза боеприпасов. Неожиданно для противника группа комиссара А.И. Кущевского вышла к юго-восточной окраине с. Перегоновка. Восточнее села располагались две батареи полевых гаубиц 851-го тяжелого дивизиона. Их командиры и боевые расчеты отчетливо наблюдали разгоравшийся на востоке бой, однако никаких приказов ни от кого не поступало. Связь с находящимися впереди батальонами отсутствовала. Поэтому, когда ок. 6.00 перед огневыми позициями батареи в утренних сумерках показались цепи красноармейцев, немцы не успели организовать оборону. После короткой перестрелки и штыкового удара большая часть расчетов разбежалась, а сами орудия попали в руки советских бойцов. Через два часа, когда пехотинцы подошли к с. Перегоновка, артиллеристы огнем из захваченных у противника орудий поддержали их атаку.
Некоторым артиллеристам захваченных батарей удалось вернуться в Перегоновку, где они доложили о произошедшем. Немецкие офицеры, еще не осознав масштабов происходящего, отправили взвод 1-й роты 73-го саперного батальона, чтобы отбить орудия. Вскоре они, увидев приближение большой колонны транспорта и пехоты, вернулись обратно. Командир дивизии приказал саперам организовать оборону мостов и не допустить прорыва советских войск на противоположный берег.
Как оказалось, в сторону села двигалась часть 141-й дивизии. После того как большинство группы генерала Я.И. Тонконогова ушло на юг, часть ее повернула на Перегоновку, не подозревая, что там размещался штаб 4-й горно-егерской дивизии, прикрытый слабыми силами пехотных, артиллерийских и саперных частей. Как только стало известно, что в направлении села движется моторизованная колонна, немцы сыграли общую тревогу. Все, способные держать оружие, включая работников штаба, отправились в оборону.
Около 7.00 с востока показались первые автомашины, за ними походным порядком шла пехота. Все говорило о том, что красноармейцы к бою не готовы. Поэтому немецкое командование решило огонь прежде времени не открывать, а дождаться, пока колонна втянется в село, а уже там открыть по ней огонь со всех сторон. План удался. Как только колонна дошла до середины населенного пункта, по ней ударили из стрелкового оружия и тяжелых орудий. Уже через несколько минут боя часть автомашин и тракторов стояла объятая пламенем. Не ожидавшие такого красноармейцы стали разбегаться в стороны, укрываясь в садах и огородах. Часть их, под командованием военкома дивизии бригадного комиссара А.И. Кущевского, бросилась к ручью, надеясь перебраться на противоположный берег. Однако и здесь они повсюду встречали плотный огонь. Некоторым из бойцов удалось пробиться через село, остальные оказались отрезанными от основных сил и попытались вернуться на исходные позиции. Прорвавшаяся группа в дальнейшем была рассеяна, и только малочисленные остатки ее пробились к селу Семидубы, расположенному в 12 км от реки Ятрань, где были окончательно уничтожены. Бригадного комиссара А.И. Кущевского с ними уже не было – он, по одной из версий, погиб в перестрелке в селе Перегоновка, по другой – застрелился, чтобы не попасть в плен. В бою за с. Перегоновка погиб также начальник штаба артиллерии дивизии подполковник И.И. Долгих.
Оставшаяся часть колонны развернулись и, увеличив скорость, направилась в сторону с. Полонистое. Там ее встретили зенитный взвод 4-й батареи 61-го зенитного дивизиона и полубатарея 1-й батареи 61-го зенитного полка. Остатки колонны появились со стороны с. Перегоновка около 9.00, стремясь по мосту перебраться через р. Ятрань.
Как только она приблизилась на расстояние 800 м, с опушки леса неожиданно открыли огонь немецкие скорострельные 20-мм орудия. Пока часть красноармейцев пыталась укрыться от огня в кюветах и в сельских домах, артиллеристы успели отцепить и развернуть в сторону противника два 152-мм орудия. Однако противник вовремя заметил угрозу и перенес огонь. Советские артиллеристы успели сделать всего один выстрел, после чего расчеты были сметены концентрированным огнем 20-мм зениток.
После того как немцы подожгли мест через реку, саперы попытались навести новый, но и он также был уничтожен. Тогда остатки отряда стали укрываться от обстрела в домах и садах с. Полонистое. Тогда немецкие артиллеристы открыли огонь по сельским домам зажигательными снарядами. Вскоре заполыхала значительная часть Полонистого. Пытавшиеся спастись от разгоравшегося пламени красноармейцы беспощадно расстреливались. К полудню из села слышались только отдельные пулеметные и винтовочные выстрелы. Немецкие командиры могли с удовлетворением констатировать, что попытка переправы полностью сорвана.
После полудня началась зачистка села и прилегающей к нему местности. Несколько десятков красноармейцев, которые укрывались в полях севернее с. Полонистое, пытались оказать сопротивление, однако массированный обстрел из 20-мм орудий заставил их сдаться. К 15.30 бой за Полонистое закончился, и линия снабжения 4-й горно-егерской дивизии теперь была полностью восстановлена. Здесь погибли, по немецким оценкам, не менее 500 красноармейцев, еще около 200 взяты в плен, среди них оказались один майор и два политработника.
Тем временем основные силы отряда комдива А.Д. Соколова и генерала А.И. Тонконогова, продолжая выполнение задачи, вышли к позициям артиллерии 4-й горно-егерской дивизии, расположенным в районе хут. Шевченко и Слесаренко. Здесь под командованием оберста Штромайера объединялись силы штаба, а также 3-го и 4-го дивизионов 94-го артполка, часть 2-го батальона 99-го полка и 94-го разведбата. Их личный состав был давно уже поднят по тревоге, однако сила удара и настойчивость прорывавшихся красноармейцев оказались для противников полной неожиданностью. Немецкие артиллеристы вступили в бой, однако собственных сил оказалось явно недостаточно, чтобы удержать всю массу прорывающихся войск. Воспользовавшись замешательством, красноармейцы атаковали огневые позиции, заставив расчеты немецких орудий вступить в рукопашную схватку. Командиры немецких дивизионов запросили поддержки от 2-го батальона 99-го полка, но тот также был скован боем и прийти на помощь не смог. В результате большая часть орудий оказалась уничтоженной, а их расчеты погибли. Однако потери прорывавшихся также оказались велики. Немцы отчитались о 110 сожженных автомашинах и тракторах, одном подбитом танке и 800 взятых в плен красноармейцах[260].
Не менее тяжелые бои развернулись к юго-востоку от с. Копенковатое. С восточной окраины села и из леса на прорыв в сторону с. Россоховатец пошел отряд под командованием полковника В.П. Крымова. Буквально перед самым прорывом в 44-ю танковую дивизию вернули два дивизиона 44-го гаубичного артполка (без орудий) и 44-й зенитный артиллерийский дивизион, а также некоторые другие подразделения, которые все-таки укрепили ударную мощь отряда полковника В.П. Крымова. В голове колонны прорыва следовали сам командир 44-й танковой, начальник политотдела старший батальонный комиссар Д.Л. Гейзман, майор В.С. Красных и некоторые другие командиры и политработники[261]. Полковник В.П. Крымов намеревался провести свой отряд через перекресток к с. Тарасовка и далее к р. Ятрань, пробивая дорогу «колонне Особого назначения».
Вскоре после выхода колонны из Копенковатого начались стычки и перестрелки с немецким боевым охранением. Его сбивали довольно легко, используя скорострельные орудия 44-го зенитного дивизиона. Большую поддержку пехоте оказывали малокалиберные орудия 3-й бригады полковника Д.И. Турбина, которые прицельно обстреливали позиции неприятельских орудий и пулеметов, заставляя их замолчать.
К этому времени в составе «колонны Особого назначения» произошли изменения: от нее отсоединился один танк БТ, в котором следовал комбриг Н.П. Иванов. Это произошло где-то в районе села Копенковатое, когда при подходе к линии немецкой обороны первые группы атакующих подразделений попали под обстрел немецких пулеметов и орудий. По этой причине автомашины остановились, и красноармейцы стали спешиваться для прорыва вражеских позиций. Воспользовавшись возникшей заминкой, комбриг Н.П. Иванов приказал изменить направление движения и вместо Первомайска решил выходить на Звенигородку и Смелу для соединения с частями 26-й армии. Видимо, его машина следовала последней, что позволило ему ускользнуть незамеченным и не нарушить своими действиями общий порядок следования колонны. Минуя полями села Теклиевка, Оксанино, Бабанка, Доброводы, Тальное, к 4.00 6 августа танк оказался в лесу восточнее Звенигородки. Ночной прорыв мимо позиций 97-й и через тылы 24-й и 125-й немецких дивизий прошел благополучно. Комбриг оказался исключительным везунчиком.
День 6 августа комбриг Н.П. Иванов намеревался переждать в лесу, чтобы возобновить движение с наступлением сумерек. Но вскоре танк был обнаружен и обстрелян группой немецких солдат. БТ выскочил из-за деревьев на дорогу и помчался, набирая скорость. Немцы просились догонять его на автомашине. Преследуемый ими танк вырвался на дорогу и по ней сумел оторваться от погони. Около 17.00 он достиг предместьев Смелы и попытался форсировать реку по дамбе. Но та оказалась разрушенной, а танк попал под обстрел немецкого орудия. После нескольких выстрелов он был подбит, и его экипаж под огнем стал разбегаться в стороны. Комбриг Н.П. Иванов вместе с командиром танка старшим лейтенантом Корневым продолжили путь к фронту пешком. Им вновь повезло, и 6 августа около 20.00 они пересекли линию фронта в полосе обороны 548-го полка 116-й дивизии 38-й армии[262].
Тем временем отряд полковника В.И. Крымова завязал бой за основную полосу немецкой обороны. Основной удар пришелся по правому флангу немецкого 3-го батальона 91-го и левому флангу 3-го батальона 98-го полков. Ожесточенный бой завязался вокруг перекрестка и за северную окраину с. Россоховатец. Командир 3-го батальона 91-го полка, лично возглавивший оборону на своем участке, погиб. На 3-й батальон 98-го полка, неожиданно выйдя из поля, засаженного подсолнечником, бросились до трехсот красноармейцев. Удержать их немцы в суматохе утреннего боя не смогли, и к 4.00 советские бойцы ворвались на северо-восточную окраину с. Россоховатец. Так как перед 2-м батальоном 98-го полка все было тихо, его командир развернул 6-ю роту и направил ее для перехвата дороги Копенковатое – Покотилово. Солдаты маршировали в утренних сумерках в полной неизвестности: где находятся советские войска и сколько их[263]. Вскоре они вступили в бой, однако даже с таким подкреплением удержать атакующих немцам не удалось.
Через 45 минут боя немецкая оборона южнее с. Копенковатое была прорвана. Две волны прокатились по оборонительным линиям егерей и, нащупав слабо прикрытый стык в районе перекрестка дорог, устремились на юг. Ночная темнота не позволяла противнику вести прицельный огонь, и потери среди атакующих пока оказались сравнительно невелики. Пробившись через немецкую оборону, красноармейцы устремились в тыл противника, громя по пути обозы и нарушая линии снабжения.
Пройдя 4–5 км по полям, колонны комдива А.Д. Соколова и полковника В.П. Крымова достигла реки Ятрань в районе сел с. Лебединка и Лещевка. У Лебединки существовали две возможности переправы – одна по мосту, вторая – вброд. Здесь, на рубеже Лебединка – Лещевка – Орлово, отряды прорыва наткнулись на позиции тыловых частей, штабов, обозов и частей обеспечения, которые, завидев приближавшиеся транспортные колонны, немедленно вступили в бой.
Головные машины отряда А.Д. Соколова показались у с. Лебединка с северо-западного направления. Оказалось, что мост через р. Ятрань хорошо прикрыт противником, и все попытки сбить его с ходу не увенчались успехом. По колонне открыли огонь одно 88– мм и два 20-мм зенитных орудия 61-го полка, прикрывавшие переправу в районе с. Орлово. По этой причине большая часть войск и транспорта стала переправляться через реку вброд. На форсирование Ятрани и прорыв позиций по ее южному берегу у советских войск ушло 30 минут, после чего пехота была вновь посажена на грузовики, и колонны продолжили движение на Троянку и Емиловку.
Примерно в 5.45 в виду с. Лещевка показалась моторизованная и гужевая колонна отряда полковника В.П. Крымова. Ее с позиций, расположенных в 2 км юго-западнее с. Орлово, обстрелял 4-й взвод 5-й батареи 61-го зенитного полка и нанес новые чувствительные потери. Находившиеся на передовых грузовиках и тракторах красноармейцы и расчеты орудий бросили свои транспортные средства, которые уже при первых выстрелах превратились в пылающие факелы. Часть грузовиков попыталась их объехать и форсировать реку вброд. Части такой маневр удался, однако значительная часть, попав в вязкое русло, завязла и остановилась. Тем временем красноармейцы бросились в реку, ширина которой здесь составляла 12–15 м, и вскоре перебралась на противоположный берег. Здесь они вновь собирались в колонны, готовясь к продолжению марша. В плен на этом участке за весь день попали всего 84 человека.
Переправу «колонны Особого назначения» через р. Ятрань обеспечивали 3-я противотанковая бригада полковника Д.И. Турбина, остатки батальона охраны штаба армии подполковника М.И. Шапкина, взвод работников Прокуратуры и сводная рота Особого отдела во главе с майором госбезопасности А.Г. Мокшанцевым. Все прошло благополучно, и без потерь колонна продолжила свой путь на с. Емиловка.
Насколько можно судить, вплоть до рубежа р. Ятрань отряды комдива А.Д. Соколова, генерала Я.И. Тонконогова и полковника В.П. Крымова сохраняли управляемость. Командиры и политработники поддерживали порядок в колоннах, по их приказам красноармейцы поднимались в атаку, один за другим пробивая немецкие заслоны на своем пути. Признаков паники и деморализации пока не наблюдалось.
Однако ночные стычки с противником, обстрелы колонн из пулеметов и орудий привели к уничтожению значительной части транспортных средств – автомашин, тракторов, тягачей, подвод. Вместе с ними оказались брошены крупнокалиберные орудия. Погибло значительное количество бойцов и командиров. Обстрелы вызвали также распад единых колонн на части, некоторые из которых ушли с основного маршрута и стали пробиваться к линии фронта самостоятельно. Одной из них стала колонна штаба 80-й дивизии.
Она стала переправляться через р. Ятрань в районе с. Лебединка вместе с отрядом комдива А.Д. Соколова. Когда командиры и политработники выбрались на противоположный берег, они попали под огонь 20-мм зенитных орудий 3-й и 5-й батарей немецкого 61-го полка, которые красноармейцы приняли за крупнокалиберные пулеметы. Под обстрелом в 200 м от реки был убит начальник артиллерии дивизии полковник С.Г. Тойберг. После переправы единая прежде колонна, потеряв несколько человек убитыми и ранеными, стала распадаться на отдельные отряды и группы, которыми уже никто не командовал и не руководил.
Иначе сложилась судьба бойцов капитана Михайлова. Следуя от с. Копенковатое на юг вслед за отрядом прорыва, он умело уводил своих подчиненных из-под обстрелов. Потери за ночь оказались невелики, и красноармейцы капитана Михайлова сумели преодолеть около 20 км. Их командир, маневрируя и уклоняясь от стычек с противником, сохранил личный состав, однако связь со штабной колонной и другими отрядами и группами была потеряна.
С наступлением утра противник стал атаковать прорывавшиеся части с воздуха, на вероятных путях следования появились заслоны. Каждая часть, каждый отряд или группа бойцов и командиров, растеряв за ночь всякое подобие взаимодействия, теперь дрались и пробивались из окружения самостоятельно. Это позволяло противнику довольно легко и с небольшими для него потерями ликвидировать прорыв, а затем приступить к уничтожению прорвавшихся порознь.
О судьбе третьей колонны, той, в которой следовал генерал В.И. Прохоров, и о нем самом сохранились противоречивые свидетельства. Некоторые очевидцы утверждали, что при прорыве танк, в котором находился командир 80-й дивизии, был подбит. Генерал В.И. Прохоров выбрался из него и, отстреливаясь, попытался уйти от преследования. Но в перестрелке с немцами был ранен и взят в плен[264].
Другие очевидцы считали, что колонна командира 80-й дивизии после выхода из села Копенковатое взяла направление на хут. Шевченко. От хутора, который обошли справа, двигались к Ятрани, ориентируясь в основном по луне. На переходе колонна подверглась беспокоящему минометному обстрелу, который не принес значительных потерь, но раздробил ее на отдельные отряды и группы.
Видимо, генерал В.И. Прохоров старался увести своих подчиненных правее маршрута следования основных сил, так как те были обнаружены противником и превратились в мишень для немецких артиллеристов и пулеметчиков. Поэтому к р. Ятрань вышли в промежутке между селами Давыдовка и Табаново. Как оказалось, в пути из-за темноты и обстрелов со стороны противника единая колонна распалась, и с командиром дивизии осталась небольшая группа штабных командиров и политработников.
Первой на рассвете к реке вышла группа в составе генерала В.И. Прохорова, полковника Г.С. Гмыри, полкового комиссара С.Ш. Прейса и некоторых других командиров. Преодолев реку вброд, они поспешили к расположенному неподалеку лесочку, но на опушке они были обстреляны немецким заслоном, преградившим дальнейший путь на с. Межиречка. Весь день 6 августа штабная группа 80-й дивизии провела в Москалёвом лесу неподалеку от села, не имея возможности выйти из него незамеченной. Левее, на всем пространстве от с. Шепилово и до Емиловки, доносились звуки боя, и, видимо, у командования соединения оставалась надежда, что прорыв закончится успехом и прорвавшиеся войска, соединившись с бойцами 18-й армии, деблокируют их в самое ближайшее время.
Не менее замысловатым оказался путь воинов 190-й дивизии. По рассказу бывшего командира батареи зенитного дивизиона Л.В. Козлова, в ночь перед атакой командир соединения полковник Г.А. Зверев сформировал группу прорыва. В нее вошли работники штаба и политотдела, красноармейцы зенитного дивизиона, медсанбата, батальона связи, стрелковых и артиллерийских полков. Всего набралось около 1 тыс. бойцов и командиров. Их поддерживал один танк БТ-7 под командованием лейтенанта Соболева из состава 44-й танковой дивизии. В колонне следовали более десятка полуторок и несколько санитарных машин.
Колонна 190-й дивизии двигалась за отрядом комдива А.Д. Соколова от юго-западной оконечности Зеленой Брамы в сторону Первомайска. Миновав юго-западную окраину с. Копенковатое, она вышла к р. Ятрань и форсировала ее между с. Табаново и Давыдовка. На противоположном берегу бойцы 190-й дивизии попали под обстрел малокалиберных орудий и минометов. Возможно, на этом этапе произошел распад колонны: ее часть, в которой остались командир и комиссар, а также группа работников штаба, отказались от прорыва и вернулись обратно в лес. Остальные, понеся сравнительно незначительные потери, двинулись дальше, постепенно отклоняясь в западную сторону.
Пробиться на Троянку и Наливайку не смогли, поэтому пошли в сторону Голованевска. На южной окраине с. Межиречка красноармейцы перебрались через р. Свинарка. Вскоре колонну обнаружили немцы, и со стороны с. Шепилово начался ее обстрел из пулеметов и минометов. Здесь бойцы 190-й дивизии встретились с крупным отрядом, который состоял из красноармейцев 80-й дивизии, 433-го полка 189-й дивизии, 674-го артполка 3-й артбригады и 609-го артполка 2-й артбригады и 719-го артполков (принадлежность его не установлена). Они попытались прорваться через с. Александровка, но здесь их встретил заслон из солдаты 257– й дивизии. Тогда колонна развернулась и направилась в сторону городка Голованевск, рассчитывая проскочить через него.
К утру 6 августа в Голованевске размещались следующие части немецких войск: службы снабжения 1-й горно-егерской, 100-й легко-пехотной дивизий и LII корпуса, санитарная и ветеринарная роты 1-й горно-егерской дивизии, рота связи, строительная рота, саперный взвод 257-й дивизии, одно штурмовое орудие, находившееся в ремонте, и корпусный сборный пункт, в котором находилось до полутора тысяч военнопленных.
Немецкий гарнизон Голованевска был поднят по тревоге в 8.15, когда со стороны с. Шепиловка послышалась сильная артиллерийская канонада, постепенно распространявшаяся в южном направлении. Вскоре из штаба LII корпуса поступило сообщение, что восточнее Голованевска прорываются части советских войск, стремящиеся выйти из окружения из района с. Подвысокое и Копенковатое. Не сумев преодолеть оборону частей 227-го полка 100-й дивизии у с. Александровка, они, по всей видимости, повернули в сторону Голованевска.
Через несколько минут со стороны с. Александровка показались разрозненные группы немецких солдат, от которых стало известно, что по дороге на Голованевск двигается крупная колонна советских войск. Начальник службы снабжения 100-й дивизии приказал своим подчиненным занять оборону на высотах на южной окраине Голованевска. Вскоре здесь сконцентрировались все боеспособные части немецкого гарнизона.
В 9.15 у перекрестка дорог в полукилометре восточнее Голованевска показался советский танк. Немцы в своем донесении классифицируют его как «тяжелый». Однако известно, что в составе группы прорыва 190-й дивизии был только один танк – легкий ВТ-7. В свою очередь, ветераны 80-й дивизии утверждали, что в атаке на Голованевск участвовал танк Т-34, в котором находился сам генерал В.И. Прохоров[265].
Противник открыл по нему огонь из пулеметов, но он не нанес бронированной машине никакого ущерба. Тем временем танк лейтенанта Соболева огнем с места сумел уничтожить три пулемета противника. Как только обстрел прекратился, по обе стороны от танка в атаку поднялась советская пехота. По немецким оценкам, в бою против них участвовало не менее одного стрелкового батальона.
Сдержать такую атаку немецкие тыловики не смогли и уже через 15 минут стали отходить в Голованевск, преследуемые по пятам красноармейцами. Еще через четверть часа бой развернулся уже в самом городке. В самый последний момент немцы успели эвакуировать в сторону железнодорожной станции своих раненых и наших военнопленных со сборного пункта. Отходя, противник попытался подорвать мост через ручей, но красноармейцы смогли предотвратить взрыв.
Вскоре в руках красноармейцев оказалась вся южная окраина и центральная часть Голованевска. Тяжелый бой шел за главную площадь, где сопротивлялась немецкая понтонно-мостовая часть. Противник из последних сил удерживал западную, северную и восточную части. Положение его становилось все более угрожающим и могло завершиться полным разгромом. Однако около полудня, неожиданно для немцев, атаки советских войск прекратились. Колонна автомашин и подвод развернулась и стала уходить в южном направлении. Туда же двинулась пехота и танк. Немцы перевели дыхание, еще не веря в свое спасение.
Дело в том, что красноармейцы не собирались захватывать Голованевск. Они намеревались расчистить себе путь на юг и юго-запад, и как только дороги, ведущие в этом направлении, оказались свободны, бой прекратился. Одна часть колонны двинулась в южном направлении в сторону с. Маринополь, другая, проскочив через населенный пункт, направилась вдоль дороги на с. Великие Трояны.
Осторожно немецкие снабженцы начали преследование. В этот момент к ним в поддержку прибыло штурмовое орудие. Как оказалось, его экипаж вместе с ремонтниками несколько часов старался ввести его в строй, чтобы отразить советскую атаку. И теперь «штурмгешютце» вступило в бой, обстреливая уходящую советскую колонну с тыла. Несколькими выстрелами оно подбило ряд грузовиков, в том числе один, на котором находились боеприпасы. Раздался огромной силы взрыв, уничтоживший не только саму машину, но и большое количество красноармейцев, находившихся вокруг.
За городком советскую колонну перехватили подоспевшие солдаты 54-го полка 100-й легко-пехотной дивизии. В завязавшемся бою прорывавшиеся понесли большие потери – только убитыми и ранеными не менее 400. Около 800 бойцов и командиров оказались в плену. Колонна из 12 грузовиков была уничтожена. Из-за отсутствия горючего пришлось оставить и БТ-7, а его экипаж ушел в пехоту. Трофеями противника стали одно орудие и два Боевых знамени.
Двигаясь на восток, остатки группы 190-й дивизии несколько раз вступали в мелкие стычки с противником, самой крупной из которых оказался бой за переход через дорогу Голованевск – Первомайск. В пути к ней присоединялись мелкие группы из 44-й танковой и 141-й стрелковых дивизий. В ночь на 7 августа перебрались через р. Синюха у с. Плоско-Забугское и в дальнейшем пересекли линию фронта в полосе обороны 18-й армии[266].
Во второй половине дня под Голованевск стало прибывать подкрепление. В 15.00 на северной окраине окопался 4-й дивизион 83-го артполка, в полутора километрах западнее развернулась строительная рота, дорогу от железнодорожной станции к городку прикрыла рота охраны штаба LII корпуса. Вскоре к перекрестку юго-восточнее Голованевска вышла венгерская танковая рота. В 17.00 сюда же перебросили одну тяжелую полевую гаубицу из состава 11-й батареи 83-го артполка.
Немецкая артиллерия приступила к обстрелу леса в двух километрах северо-восточнее городка, где, по данным разведки, находилась советская пехота численность до одного полка. Через несколько минут к ним присоединилось и штурмовое орудие. В 18.00 100-я дивизия пришла в движение: ее 227-й пехотный полк начал переброску в район с. Межиречка и Шепилово, а 54-й – под Александровну и Голованевск[267].
Положение немецкой 4-й горно-егерской дивизии к утру оценивалось ее командованием как критическое. Бой развернулся по всему фронту ее обороны, ряд частей оказался в полуокружении, о положении других никаких достоверных сведений не имелось, и можно было предполагать самое худшее. Никакими возможностями хоть как-то руководить боем командование 4-й горно-егерской дивизии не располагало. Где основное направление прорыва, какая часть находится в критическом состоянии, а какая успешно отражает атаки, достоверно не знал никто, все резервы были исчерпаны. В такой ситуации командиру дивизии приходилось рассчитывать только на опыт, самостоятельность и инициативу своих офицеров и стойкость солдат.
Ударные группы генерала Я.И. Тонконогова и комдива А.Д. Соколова, прорвавшись за рубеж реки Ятрань и все еще придерживаясь плана, направились в сторону с. Наливайка и Емиловка. Отряд полковника В.П. Крымова от с. Лещевка двинулся на с. Троянка. Подвижные части, не заботясь о подавлении очагов сопротивления противника и удержании горловины прорыва, стали быстро уходить на юг, оставив вторые эшелоны и тылы на произвол судьбы. Противник сполна использовал предоставленные ему преимущества, обстреливая колонны со всех сторон. Лишенные пехотного и артиллерийского прикрытия, те оказались очень уязвимы. Все поля и дороги, ведущие от р. Ятрань на юг, оказались усеянными горящими автомашинами и тракторами, брошенными тягачами с орудиями и повозками. Но уцелевшие продолжали свое упрямое движение в сторону Первомайска, все еще надеясь на помощь бойцов 18-й армии.
В 7.00 командир 1-й горно-егерской дивизии генерал X. Ланц, находясь на своем командном пункте, расположенном в полутора километрах от с. Троянка, мог наблюдать длинную колонну автомашин, двигавшуюся в сопровождении четырех танков через Наливайку на Емиловку. Вскоре показалась вторая маршевая колонна, направлявшаяся по дороге от села Лещевка на Троянку. В голове колонны также следовали танки, а с флангов ее прикрывали всадники. Генерал знал, что в Троянке и Емиловке располагались только тыловые части, лазарет, связисты и зенитчики 61-го полка. Никаких резервов у командира 1-й дивизии в распоряжении не имелось, и все, чем он мог помочь своим подчиненным, это позвонить и предупредить их о грозящей смертельной опасности. Сам генерал X. Ланц остался на своем командном пункте в роли стороннего наблюдателя.
Гарнизон с. Троянки к этому времени уже был поднят по тревоге: как только с севера стали приближаться звуки боя, командиры подняли солдат и стали формировать из них боевые группы для обороны села. В них включили всех, способных держать оружие в руках: радистов, телефонистов, персонал колонны снабжения и полевого лазарета, а также части 54-го запасного батальона, всего около 70 человек. С рассветом боевые группы заняли позиции на высотах вокруг Троянки, прикрыв наиболее опасные направления с востока, северо-востока и запада.
В Емиловку, которая считалась совсем уже глубоким тылом, направили находившиеся в Троянке автомашины радиосвязи и тыла. Подъезжая к восточной окраине Емиловки, немцы наткнулись на группу советских всадников и обстреляли ее, заставив скрыться в полях. Неожиданно по автоколонне открыло огонь одинокое противотанковое орудие. Группа советских артиллеристов, каким-то чудом обогнав основную колонну, успела установить его на холме напротив околицы и теперь оттуда обстреливала немецкие автомашины.
Немецкая колонна развернулась и через Троянку направилась в с. Бузниковатое. В 7.30 генерал X. Ланц отдал приказ остановить передвижение тылов, колонн с боеприпасами и санитарных частей в районе сел Троянка – Бузниковатое – Емиловка. Для прикрытия дорог и расположенных северо-восточнее Троянки дивизионных складов боеприпасов были выделены два 88-мм зенитных орудия и часть 3-й батареи, легкий зенитный взвод 4-й батареи 61-го полка и три взвода противотанковых орудий 44-го горного противотанкового дивизиона. В 9.45 1-й взвод 4-й батареи 61-го зенитного полка, усиленный одним 20-мм орудием 4-го взвода, вступил в защиту командного пункта 1-й горно-егерской дивизии.
Почти сразу по прибытии зенитчикам поручили вести огонь по советским моторизованным колоннам, двигающимся от р. Ятрань на юг. В первые же часы они уничтожили 17 грузовиков, один мотоцикл с коляской, 14 тракторов и тягачей и два орудия на прицепе.
Известно, что в район с. Троянка прорвались основные силы отряда полковника В.П. Крымова. Восстановить порядок его действий сравнительно сложно. Одним из основных источников по этому вопросу с нашей стороны служат воспоминания А.А. Каменцева и Ф.А. Щербины.
Из их рассказов следует, что колонна приблизилась к Троянке ранним утром. По расчетам штабов 6-й и 12-й армий, после прорыва через главную линию никаких немецких войск быть уже не могло, но полковник В.П. Крымов решил перестраховаться. Он не стал входить село сразу, а прежде выслал вперед разведку. Красноармейцы вскоре доложили, что село занято противником, и тогда полковник приказал обойти его полем.
Случай играет большую роль на войне, являясь зачастую вопросом жизни и смерти. Поверни полковник В.П. Крымов своих бойцов чуть в сторону – и под удар попал бы командный пункт генерала X. Ланца. Но командир 44-й танковой дивизии решил обойти Троянку справа. Находившиеся в Троянке немцы, несмотря на свою малочисленность, открыли по колонне огонь. В завязавшейся перестрелке был ранен комиссар Д.Л. Гейзман, и его, как и многих других раненых, оставили в поле. Вечером комиссара нашли местные жители и оказали необходимую медицинскую помощь.
В ходе этой скоротечной перестрелки группа полковника В.П. Крымова понесла новые потери, и единство управления оказалось утерянным. Часть бойцов, возглавляемая командиром 44-й танковой дивизии, продолжила движение на Наливайку и далее на Шепилово, а часть бойцов и командиров, лишившись общего командования, стала действовать самостоятельно.
После ночного боя, переправы через р. Ятрань и перестрелки под селом Троянка количество оставшихся под управлением полковника В.П. Крымова бойцов и командиров значительно сократилось, и функции отряда прорыва они выполнять уже не могли. Но полковник В.П. Крымов, полагая, что за его спиной идет на прорыв вся армия, продолжал выполнять поставленную перед ним задачу. В районе с. Наливайка он встретил отряд комдива А.Д. Соколова и вместе с ним повернул на с. Емиловка.
Приблизившись к с. Емиловка, комдив направил в село конную разведку. Она не обнаружила в селе значительных сил противника, поэтому в голову колонны выбрались танки, со штабом генерала И.Н. Музыченко на борту. Уже не ожидая встретить никакого сопротивления, они повели себя слишком беспечно и без какого-либо прикрытия или иных мер предосторожности въехали в село.
Непосредственное участие в событиях, развернувшихся вокруг с. Емиловка утром 6 августа, приняла участие «колонна Особого назначения». К сожалению, сведения о ее действиях весьма противоречивые и позволяют сделать предположение, что где-то между р. Ятрань и с. Емиловка единая колонна разорвалась на две неравные части. В головной оказались танки полковника П.С. Фотченкова, подполковника В.С. Породенко, членов Военного совета и бронемашина полковника М.А. Меандрова (его танк, предположительно, был подбит во время боя у хут. Шевченко и Слесаренко).
Утром группа П.С. Фотченкова приблизилась к с. Емиловка. По воспоминаниям В.С. Породенко, немцы были застигнуты врасплох и никакого сопротивления не оказали, так что колонна проскочила село без каких-либо потерь[268]. По немецким данным, находившиеся в селе части дали прорывавшимся настоящий бой.
Насколько можно судить, события развивались следующим образом. Впереди в бронеавтомобиле следовал начальник М.А. Меандров, за ним танковая и остатки автомобильной колонны, двигались пешим порядком красноармейцы. Они не подозревали, что на северо-западной окраине Емиловки к встрече с ними уже изготовились немногочисленные немецкие солдаты-квартирьеры.
Как только колонна приблизилась к селу, хауптман фон Айманнсбергер и комендант штаб-квартиры 1-й горно-егерской дивизии обер-лейтенант Рисе ручными гранатами подбили ехавший впереди всех бронеавтомобиль. Из него выбрался полковник, и, не оказывая никакого сопротивления, сдался в плен. Им оказался начальник оперативного отдела штаба 6-й армии полковник М.А. Меандров. На допросе он рассказал о замысле прорыва, основных задействованных силах и направлениях движения[269]. Самым важным для немцев из того, что сообщил полковник, стало известие, что в составе танковой колонны на прорыв пошло командование 6-й армии во главе с генералом И.Н. Музыченко.
Несмотря на достигнутый успех, начало боя за Емиловку для противника оказалось неудачным, красноармейцы, оправившись от неожиданности, бросились в атаку и постепенно стали теснить отчаянно отстреливавшихся немцев в глубь села. В последнюю минуту на помощь квартирьерам и штабникам из-под Покотилово и Троянки прибыли два взвода 44-го противотанкового дивизиона, части 54-го самокатного эскадрона и 6-я батарея 48-го зенитного дивизиона под общим командованием хауптмана Кайзера. Они ударили по советским войскам с тыла и привели прорывающуюся колонну в замешательство. Наступил перелом в пользу противника. В самом конце этого скоротечного боя хауптман был убит случайной пулей[270]. Отражая контратаку красноармейцев, погиб и обер-лейтенант Рисе, а с ним восемь человек из штаба соединения. Еще 18 солдат получили ранения, а один офицер попал в плен.
К 9.30 у командования XXXXIX корпуса сложилось впечатление, что оборона в полосе подчиненных ему дивизий прорвана на весьма широком фронте – от с. Александровка под Голованевском до с. Дорожинка, расположенного в 6 км от с. Ольшанка. Крупные силы из состава 189-й дивизии, смяв немецкие заслоны, вышли к Голованевску. Поэтому командование 1-й горно-егерской дивизии предупредило об этой ситуации 257-ю дивизию, которой поручили оборону города и проведение зачистки от Наливайки до Емиловки.
В самой Емиловке, насколько можно судить, произошло объединение остатков отрядов полковника В.П. Крымова и комдива А.Д. Соколова. К 14.00, уже после ухода бывшего отряда хауптмана Кайзера, и после нескольких атак Емиловку удалось захватить полностью. В рукопашных схватках участвовали не только рядовые красноармейцы, но и командиры и политработники. Наравне со всеми дралось командование 16-го мехкорпуса, в том числе комдив А.Д. Соколов, военком бригадный комиссар В.Ф. Сергеев и начальник штаба генерал М.К. Ноздрунов.
Тем временем 141-я дивизия, продвинувшись еще южнее, заняла станцию Емиловка. Таким образом, поставленная приказом цель наступления была достигнута: рубеж Троянка – Емиловка был захвачен. Но закрепить успех было некому и нечем. Ожидаемых войск 18-й армии в указанном районе не оказалось, а немцы отсекли остальные войска группы Понеделина. В результате прорвавшиеся оказались в изоляции, не имея возможности ни вернуться в Копенковатое, ни пробиться к Первомайску. Единые отряды прорыва оказались раздробленными на мелкие части, которые утратили между собой связь и взаимодействие. Одной из них оказалась группа майора В.С. Красных из 44-й танковой дивизии.
Утром за с. Емиловка он собрал вокруг себя небольшой отряд из бойцов и командиров разных частей, но преимущественно из танковых. Четкого плана у майора не было, и сложившейся обстановки он не знал. Перед прорывом на совещании комначсостава объявили, что в районе Емиловки предполагается встреча с передовыми частями 18-й армии, однако пока никаких войск вокруг видно не было. В составе отряда майора В.С. Красных находились подполковник Ф.С. Здражевский и военком штаба 44-й танковой дивизии Ф.А. Щербина.
По воспоминаниям последнего, когда бой в Емиловке уже завершился и красноармейцы расположились на отдых, все вдруг «услышали в лесу грохот танков. Майор Красных и еще группа командиров начали приводить людей в порядок и занимать оборону. Я же взял Васю Рязанского со связкой гранат, и мы стали пробираться на лесную дорогу, по которой шли танки… Я выполз на дорогу и увидел: идут четыре танка Т-34 прямо облепленные людьми…, а за ним шли автомашины. Я вскочил на ноги и начал махать фуражкой, дескать, не стреляйте, свои. А они в ответ: «Ура!» – думали, что вышли из окружения на соединение с частями 18-й армии»[271].
Из одного из танков вышел генерал И.Н. Музыченко и, очевидно, испытал глубочайшее разочарование, узнав, что прорыв еще не завершен. Тогда он стал отдавать распоряжения по дальнейшим действиям, которые сводились к тому, что нужно пробиваться дальше в сторону Первомайска. Перед бойцами отряда майора В.С. Красных командарм поставил задача – сбить немецкий заслон и расчистить колонне дорогу на юг.
Но как только был дан сигнал к атаке, часть командиров и красноармейцев стала взбираться на броню танков, пока те не были облеплены людьми полностью. Среди таких «пассажиров» оказался и командир 44-го гаубичного полка подполковник Ф.С. Здражевский, который растерял в горячке боя своих артиллеристов и остался без подчиненных[272]. В итоге никакого взаимодействия танков с пехотой не получилось. Миновав заслон, танки, набрав скорость, быстро ушли вперед, а оставшиеся в поле красноармейцы в количестве 70–75 человек оказались предоставленными самим себе. В этой группе старшим по званию оказался работник штаба 6-й армии полковник Пугачев[273], однако командование вновь взял на себя майор В.С. Красных. В течение почти месяца он выводил свою группу, но 13 сентября у города Смела они попали в облаву и оказались в плену. Подполковник Ф.С. Здражевский переоделся в гражданскую одежду, пробрался в Умань, где проживала его жена.
Ночная атака, переправа через р. Ятрань и бой за с. Емиловка исчерпали силы прорывавшихся: у комдива А.Д. Соколова из нескольких тысяч осталось всего 500 человек[274], примерно столько же насчитывалось в других группах. В боестолкновениях получили ранения генерал Я.И. Тонконогов, полковники В.П. Крымов и В.М. Осьминский. Немцы успели подтянуть на угрожаемые направления резервы и вызвали авиацию. Насколько можно судить, после 14.00 между отрядами прорыва и основными силами 6-й и 12-й армий никакого взаимодействия уже не было. Связь отсутствовала, командиры, направленные на поиски штаба 6-й армии, назад не вернулись. Никаких распоряжений не поступало, поскольку генерал И.Н. Музыченко с остатками «колонны Особого назначения» ушел в неизвестном направлении. И, видимо, тогда комдив А.Д. Соколов принял решение действовать самостоятельно, продолжая выполнять поставленную задачу – пробивать «окно» на Первомайск.
После ухода отряда комдива в Емиловке оставалось еще около 300 красноармейцев. Причина, по которой они не пошли с основной группой, нам неизвестна, во всяком случае, сдаваться они точно не собирались. Возможно, их оставили намеренно, чтобы удерживать село до подхода с севера новых идущих на прорыв частей 6-й армии. В районе Емиловки разместились остатки штаба 141-й дивизии во главе с генералом Я.И. Тонконоговым.
Очередным нежданным препятствием для дальнейшего движения стала железнодорожная насыпь перегона Гайворон – Первомайск. Немцы превратили ее в импровизированный опорный пункт, усилив несколькими орудиями и пулеметами. Комдив А.Д. Соколов собрал около 200 автомашин с бойцами и в районе переезда Краснополка лично повел их в лобовую атаку.
Сбить противника с насыпи не удалось: атака захлебнулась под концентрированным орудийным и пулеметным огнем. Часть бойцов укрылась по лесам, часть разбежалась, и отряд прорыва фактически перестал существовать как боевая единица. Часть бойцов и командиров отступила на Наливайку, часть укрылась в лесах возле сел Дуковка, Емиловка и Александровка. Здесь в бой с остатками групп прорыва были брошены подоспевшие части LII корпуса: 100-я и 101-я легкопехотные и 257-я пехотная дивизии.
Попытка прорыва через железную дорогу окончательно обескровила группу, и от нее осталось всего несколько десятков человек. Рядом с комкором-16 по-прежнему оставались военком бригадный комиссар В.Ф. Сергеев, начальник штаба генерал М.К. Ноздрунов, начальник инженерной службы майор М.А. Горланов, врач корпуса, помощник начальника политотдела, три сотрудника трибунала и Особого отдела. Во время дневных боев были ранены начальник оперативного отдела майор Шевченко и один из его помощников, а также помощники начальников разведывательного и шифровального отделов и начальник тыла подполковник П.В. Пикалев. Где-то по пути отстали полковники Матвеев и В.А. Ткаченко. Остатки управления 16-го мехкорпуса укрылись среди копен на поле, все еще надеясь преодолеть воздвигнутое противником препятствие.
К 21.00 им удалось собрать вокруг себя около 300 человек. Так как дальше ехать на автомашинах казалось уже невозможным, решили выходить пешим порядком. Из имевшихся в распоряжении бойцов комдив А.Д. Соколов сформировал сводный батальон, состоявший из двух рот. Как только стемнело, остатки группы двинулись по компасу в северо-восточном направлении. Через два часа они встретили группу командиров, укрывавшуюся среди подсолнухов. Среди них оказались полковники Матвеев и В.А. Ткаченко, а также начальник Особого отдела корпуса. Через несколько минут к ним присоединилась еще одна небольшая колонна.
Не успели командиры поприветствовать друг друга и определиться с дальнейшими действиями, как по ним открыли огонь сначала пулеметы, а потом и минометы противника. Все бросились на землю, так как обстрел велся с трех сторон одновременно, а через несколько минут выстрелы прозвучали уже с тыла. Казалось, что противник окружает поле со всех сторон. У советских бойцов не оставалось ничего иного, как броситься в лобовую атаку. Немцы не приняли удара и расступились, открыв дорогу на с. Новоселка.
То, что для непосредственных участников событий выглядело как набор случайных, нескоординированных действий, немцы восприняли как хорошо спланированную и успешно проведенную атаку. По их докладам, глубокой ночью, между 2.00 и 3.00, группа, оборонявшаяся южнее с. Емиловка, пошла на прорыв в юго-восточном направлении. Красноармейцы предприняли атаку на двухкилометровом фронте между одноименной станцией и опушкой леса восточнее от нее. Здесь занимал позиции 1-й батальон 466-го полка, за которым располагался полковой штаб.
Атака оказалась неожиданной для противника, его части в ночном бою понесли значительные потери, и, прежде чем они успели прийти в себя, значительная по численности группа красноармейцев прорвалась через боевые порядки и вышла к штабу полка. Штабные работники также вступили в бой, однако собственными силами не смогли удержать прорывавшихся и с потерями отступили. Только случайность спасла штаб от полного разгрома. Проломив брешь в немецкой обороне, красноармейцы направились в сторону железной дороги и с. Новоселка.
В ночном бою многие получили ранения, в том числе сам А.Д. Соколов – в руку, а военком В.Ф. Сергеев – в голову. Тяжелое ранение получил начальник артиллерии полковник Матвеев, и его вместе с остальными нетранспортабельными ранеными оставили в Новоселке[275]. Дальнейшая судьба полковника неизвестна.
В с. Новоселка группа бойцов и командиров из 37-го корпуса под командованием лейтенанта А.И. Мотыки уничтожила батарею 155-мм орудий. Генерал М.К. Ноздрунов по выходе из окружения в своем докладе указал, что в селе красноармейцы разгромили штаб дивизии или корпуса, убив генерала и уничтожив до роты пехоты. К сожалению, эти сведения не соответствуют действительности, хотя потери противника в бою под Новоселкой оказались значительными.
Известно, что к вечеру 6 августа на северной окраине с. Новоселка занимал позиции 4-й дивизион 257-го артполка, в самом селе располагался 3-я батарея и штаб 863-го артдивизиона, а также штабная батарея 257-го артполка. Насколько можно судить из немецкого отчета, красноармейцы появились перед огневыми позициями 4-го дивизиона неожиданно, и тот даже не успел сделать ни одного выстрела из своих орудий, как завязалась рукопашная схватка. Не выдержав, немцы оставили позиции и отступили в село. Следом за ними в Новоселку ворвались бойцы отряда комдива А.Д. Соколова и выбили оттуда противника. В северо-восточной части села оказалась отрезанной штабная батарея, в восточной – штаб 863-го дивизиона и 3-я батарея.
После ночного боя генерал М.К. Ноздрунов потерял своего командира корпуса. Утром он во главе 15–20 человек пошел на юго-восточную окраину села, по пути подчиняя себе все новые и новые группы бойцов и командиров. В частности, к нему присоединился отряд подполковника П.В. Пикалева из 50 человек, и вскоре под командованием генерала находилось уже до 200 красноармейцев. Он решил идти на юг на соединение с войсками 18-й армии.
В ночном бою за село, вероятно, также приняли участие работники штаба 24-го мехкорпуса, однако сведения об этом противоречивы. О событиях ночи с 6 на 7 августа сохранились воспоминания майора И.И. Астахова, бывшего батальонного комиссара М.П. Скрюченкова и старшего политрука П.А. Пушкина. Первый довольно уверенно утверждал, что в свой последний бой управление корпуса во главе с командиром генералом В.И. Чистяковым приняло в ночь на 7 августа у с. Новоселка, тогда как второй – что возле с. Подвысокое. Следует отметить, что майор И.И. Астахов занимал в штабе корпуса должность начальника оперативного отдела и, очевидно, был более осведомленным человеком, чем старший политрук. Поэтому его рассказ представляется более соответствующим действительности.
Как рассказывал в одной из своих версий майор И.И. Астахов, в ночь на 7 августа части корпуса с боем заняли с. Новоселка и находящее южнее от него с. Пушково. До конечной цели прорыва – г. Первомайск, – оставалось всего 12 км. Командир корпуса генерал В.И. Чистяков по рации связался с командующим 12-й армией генералом П.Г. Понеделиным и доложил обстановку. Оттуда был получен приказ – пробиваться на Первомайск на соединение с 18-й армией.
Перед атакой остатки корпуса разделились на две группы. Командование первой из них взял на себя сам комкор, она имела задачу выйти к Первомайску. Вторую возглавил начальник штаба корпуса полковник А.И. Данилов. Ему поручалось захватить ст. Помошная, после чего двигаться на Кировоград. Атака началась ранним утром, и буквально через несколько минут бойцов корпуса встретили своим губительным огнем немецкие пулеметы и минометы. Разрывом мины был ранен в ноги майор И.И. Астахов, следовавший в группе командира корпуса. Его подобрали жители с. Новоселка и спрятали в доме тетки Маси.
По другой версии, майор И.И. Астахов в составе передового отряда в ночь на 7 августа принял участие в атаке на западную окраину с. Наливайка. В бою он получил ранение разрывной пулей в колено правой ноги и позвоночник и остался лежать в поле. Утром немцы стали прочесывать местность, обнаружили майора и вместе с другими ранеными и пленными отнесли в дом тетки Маси. После выздоровления И.И. Астахов пошел к линии фронта, чтобы вновь встать в ряды Красной армии. Войну он закончил в боях за г. Будапешт, а в 1946 г. вышел в отставку[276].
Как стало известно впоследствии, генерал И.В. Чистяков погиб в бою под Первомайском, полковник А.И. Данилов также был убит и похоронен на поле боя. Оба возглавляемых ими отряда были рассеяны, выйти удалось единицам.
Несколько иначе изложил последние действия 24-го мехкорпуса бывший начальник его политотдела М.П. Скрюченков. По его словам, отряд генерал-майора В.И. Чистякова вышел из с. Подвысокое через лес. Вскоре немцы обнаружили его и открыли огонь. В перестрелке комкор получил ранение, но остался в строю. На рассвете он «собрал всех вышедших и приказал разбиться на мелкие группы, разойтись на день в укрытия и с наступлением темноты продолжать движение группами и выйти на Первомайск. При выходе в группе штаба не оказалось начальника штаба полковника Данилова. Вполне возможно, что полковник был убит при прохождении леса»[277].
Батальонные комиссары М.П. Скрюченков и Морозов и подполковник Васильев выходили в одной группе в сторону Первомайска. В ночь на 8 августа встретили командира из штаба корпуса, который сообщил им о гибели генерала В.И. Чистякова. Утром выяснилось, что комиссар Морозов, занимавший должность начальника Особого отдела корпуса, куда-то исчез, и М.П. Скрюченков и Васильев продолжили путь вдвоем. Шли ночами, а днем прятались. Утром 11 августа им повстречался какой-то местный житель, от которого узнали, что г. Первомайск занят немцами. Тогда они решили остаться на кукурузном поле и дождаться темноты. Однако вскоре появились немцы, которые стали прочесывать местность и вскоре захватили комиссара и подполковника в плен. Их направили на сборный пункт в г. Гайсин, и здесь они встретили комиссара Морозова, который также не сумел вырваться из окружения[278].
Некоторые подробности о смерти генерала В.И. Чистякова содержатся в рассказе бывшего старшего политрука П.А. Пушкина. По его словам, к вечеру 6 августа в распоряжении комкора уже не оказалось собственных войск, так как они были разбиты в предшествующих боях. В одной из хат с. Пушково (автор называет его Подвысокое) собралось несколько командиров и политработников штабов, политотделов и особых отделов соединений корпуса численностью до тридцати человек. Среди них был командир 24-го механизированного корпуса генерал В.И. Чистяков (при нем безотлучно была медсестра, так как генерал себя плохо чувствовал), командир 45-й танковой дивизии комбриг М.Д. Саломатин и военком бригадный комиссар М.П. Макаров. На совещании было принято решение выходить вне боевых групп и отрядов, по возможности не вступая с противником в бой. В качестве главного направления выбрали юго-восточное – на Первомайск. Командование группой, в которой преимущественно были только командиры и политработники, принял на себя комбриг М.Д. Саломатин.
Группа работников штаба 24-го мехкорпуса еще в вечерних сумерках вышла из с. Пушково и двинулась через степь в юго-восточном направлении. Незамеченным обошли стоящие в поле немецкие орудия и еще до полуночи вышли к какому-то селу, возможно, Сухому Ташлыку. Туда на разведку были отправлены девушки-медсестры, а все остальные осталась ждать их на кукурузном поле. «Разведчицы» не вернулись, и тогда решили дождаться рассвета.
Когда взошло солнце, группа, отдохнув, двинулась вперед и шла, пока не уткнулись в бежавший в небольшой канавке ручей, неширокий, метра в полтора. «Все его перепрыгнули, а В.И. Чистяков перешел вброд, тут его схватило сердце, он начала вскрикивать. Вся группа встревожилась, чтобы вскрики не были услышаны на шоссе. Я был в числе молодых командиров, бросившихся на помощь В.И. Чистякову, в это время он умер. Его похоронили в одной из стрелковых ячеек, которые шли вдоль русла ручья. Все документы покойного забрал М.Д. Саломатин. После смерти В.И. Чистякова комбриг М.Д. Саломатин разделил всех на группы по два-три человека и отдал свой последний приказ – прорываться на Первомайск, так как, по его расчетам, «там были наши»». Такой немудреный рассказ о последних минутах жизни своего комкора оставил П.А. Пушкин, бывший инструктор политотдела 45-й танковой дивизии[279]. Сам комбриг М.Д. Саломатин сумел выйти, но многие из тех, кого он вывел из с. Пушково в ночь на 7 августа, погибли или попали в плен. Оказались в плену заместитель комдива полковник М.К. Селиверстов, начальник разведывательного отделения майор М.В. Игнатов, начальник связи корпуса полковник Н.А. Федоров и многие другие; погиб на пути к линии фронта бригадный комиссар П.И. Сильверстов.
Атака советских войск на с. Новоселка и Пушково оказалась настолько неожиданной для противника, что вплоть до наступления утра командование 257-й и 101-й дивизии толком ничего не знало о произошедшем. В 6.30 утра наблюдатель 102-й артиллерийской батареи, размещенной на северной окраине с. Сухой Ташлык, заметил, что в 200–300 м восточнее окраины села стали появляться группы вооруженных красноармейцев. Личный состав батареи немедленно был поднят по тревоге, и артиллеристы получили приказ прочесать прилегающую местность. Не успели они приступить к его выполнению, как поступило новое сообщение, что красноармейцы приближаются к селу и дороге Сухой Ташлык – ст. Йосиповка. По тревоге подняли 1-ю роту 551-го строительного батальона, чтобы она помогла в отражении возможной атаки и прочесывании местности.
В 7.00 в с. Сухой Ташлык прибыли обер-вахмистр 4– го дивизиона 257-го артполка и фейерверкер 863-го тяжелого артдивизиона, от которых стало известно, что в ночь на 7 августа русские крупными силами ворвались в с. Новоселка. Вину за все произошедшее беглецы возлагали на пехоту 257-й дивизии, которая отступила со своих позиций, не известив об этом артиллеристов.
Из их рассказа следовало, что в 5.00 красноармейцы ворвались в село на нескольких грузовиках, снабженных пулеметами и 37-мм скорострельными орудиями. Их огнем они буквально зачистили все улицы села от немцев, нанеся им огромные потери. Обер-вахмистр доложил, что он направлен своим командиром в штаб 101-й дивизии, чтобы просить оказать помощь всеми имеющимися средствами. По пути он встретил находящийся на марше 228-й пехотный полк и рассказал командиру передового батальона о произошедшем. Тот обещал доложить обо всем своему командиру оберсту Пюхлеру.
По получении всех тревожных сообщений, все находившиеся в Сухом Ташлыке силы были подняты по тревоге и изготовились к обороне с востока, севера и запада. В 7.20 от командира легкой зенитной батареи, дислоцированной на ст. Йосиповка, поступило сообщение, что крупная группа красноармейцев, численностью до роты, находится в непосредственной близости от огневых позиций. Немедленно туда направились рота 551-го строительного батальона и взвод артиллеристов для проведения зачистки.
При подходе к станции немецкая рота наткнулась на засаду, и после короткой, но яростной перестрелки отступила. Вскоре выяснилось, что пропали без вести фельдфебель Вольфингер, один унтер-офицер и несколько солдат. Немцы решили, что все они погибли. После перегруппировки противник перешел в атаку, и через два часа боя группа красноармейцев была разгромлена. Около 70 человек попали в плен. Во время их опроса стало известно, что фельдфебель, унтер-офицер и несколько немецких солдат, которых сочли убитыми в бою, на самом деле все это время находились в плену. Командир советского отряда – старший лейтенант – намеревался расстрелять всех немецких пленных, и только своевременная атака не позволила ему привести свое решение в исполнение. По приказу lb 101-й дивизии старший лейтенант был расстрелян[280].
Воспользовавшись уходом основных сил групп комдива А.Д. Соколова и генерала М.К. Ноздрунова, немецкие артиллеристы предприняли атаку и к 7.00 7 августа «отбили» уже оставленное советскими войсками село. Немедленно провели зачистку, во время которой обнаружили несколько человек раненых, переодетых в гражданскую одежду. Рядом с ними нашли оружие и ручные гранаты. Недолго думая, немцы решили, что это местные жители, которые вместе с красноармейцами участвовали в ночном бою. Всех таких «гражданских» арестовали и в тот же день расстреляли как бандитов. Вероятно, что именно таким образом погиб оставленный в Новоселке полковник Матвеев.
Потери немцев в ночном бою оказались следующими. Артиллеристы 257-го полка потеряли 22 унтер-офицера и солдата убитыми, одного офицера (командира 4-го дивизиона майора Верера) и 23 унтер-офицера и солдата ранеными, у двух орудий разбиты прицелы. В 863-м дивизионе погибли один офицер и 12 унтер-офицера и солдата, а 15 унтер-офицеров и солдат получили ранения.
Отряду комдива А.Д. Соколова попытки пробиться через железнодорожную насыпь также стоили очень дорого. По немецким подсчетам, от станции Емиловка до с. Новоселка были найдены убитыми ок. 200 человек, в плен попали ок. 500[281].
После ухода из с. Новоселка отряд 16-го мехкорпуса действовал двумя группами. Одну из них вел на восток к р. Синюха комдив А.Д. Соколов, вторую – к Первомайску, – генерал М.К. Ноздрунов. Как оказалось, последним повезло больше остальных. Им удалось ускользнуть от преследования, и через несколько дней они вышли к реке Южный Буг. У села Долгая Пристань генерал М.К. Ноздрунов решил сделать переправу и далее, если удастся, двигаться в обход Первомайска на Вознесенск. Желающих перебираться вплавь из всего отряда оказалось несколько человек, остальные заявили, что не умеют плавать. На снятых воротах удалось перевезти 12 человек, еще 10 вместе с генералом М.Г. Ноздруновым переправились вплавь. Остальные, – а их оказалось большинство, – остались на берегу.
В этот момент переправу обнаружил противник, и начался бой. Оценив ситуацию, подполковник П.В. Пикалев с группой бойцов прикрыл огнем тех, кто еще находился в реке, после чего скрылся от преследования в посадках на кукурузном поле. Генерал М.К. Ноздрунов с несколькими бойцами, воспользовавшись этим, успел выбраться на противоположный берег и, в дальнейшем, благополучно пересек линию фронта. Подполковник П.В. Пикалев в бою получил контузию и, когда попытался самостоятельно перебраться на лодке через реку, был захвачен в плен противником в селе Великая Мечетка[282].
О судьбе группы комдива А.Д. Соколова на сегодняшний день известно мало. Из рассказа А.А. Каменцева следует, что она через село Йосиповка прорвалась к Синюхе в районе южнее села Ольшанка. Через реку удалось переправиться не более чем ста красноармейцам и командирам. Но за Синюхой они сразу попали под атаку частей 9-й танковой дивизии противника. В этой ситуации комдив А.Д. Соколов принял решение разбить группу на три части в надежде, что хоть какая-то из них прорвется через заслон. Одну, под руководством военкома В.Ф. Сергеева, он направил вдоль русла реки на север, другую, под командованием начальника штаба генерала М.К. Ноздрунова[283] – на юг. Сам с остатками штаба и несколькими десятками бойцов принял бой на берегу реки.
В этом последнем бою группа А.Д. Соколова была уничтожена. Сам комдив в атаке получил ранение в живот. Бойцы укрыли его на берегу Синюхи, но поздним вечером, в ходе прочесывания места боя, немцы обнаружили укрытие комдива и взяли его в плен[284]. О группе бригадного комиссара В.Ф. Сергеева не известно ничего. Вероятнее всего, что она тоже была перехвачена противником, уничтожена или пленена. Сам военком 16-го мехкорпуса числится пропавшим без вести.
В своем последнем бою командир 16-го мехкорпуса был тяжело ранен. Плененного комдива А.Д. Соколова немцы отвезли в с. Новоукраинка и поместили в госпиталь, находившийся в здании бывшего ветеринарного техникума. Ему отвели отдельную палату, куда не допускали никого из местных жителей. Из-за ранения в живот немецкие врачи не давали ему пить. Выходить А.Д. Соколова они не сумели, и днем 12 августа 1941 г. он скончался[285].
Полной катастрофой завершился рейд «колонны Особого назначения». Раздробившись на две части, во второй половине дня 6 августа она продолжала упорно двигаться на юг. Около 12.00 одна из частей колонны достигла с. Сухой Ташлык. В этом районе она наткнулась на части 101-й легко-пехотной дивизии из состава LII корпуса. Получив сведения, что оборона соседнего XXXXIX корпуса прорвана и к расположению штаб-квартиры дивизии приближаются крупные силы русских, немцы бросились организовывать оборону. Не успели они закончить приготовления, как от выс. 197 выскочили пять танков. Орудийными выстрелами противнику удалось подбить четыре из них. Один из танков вспыхнул, и находившиеся в нем боеприпасы рвались еще в течение двух часов. Экипажи и пассажиры остальных машин разбежались и попрятались в посевах. Как выяснилось впоследствии, среди подбитых оказался и танк командующего 6-й армией.
Появление советских танков вблизи штаб-квартиры 101-й дивизии обеспокоило ее командование: вслед за ними ожидали атаки пехоты. Для ее отражения сформировали смешанную роту, которая заняла позиции на высотах к северу от села Сухой Ташлык. Вплоть до наступления вечера рота провела на позициях, но никаких атак не последовало. Около 21.00 немцы заметили, что кто-то, находящийся в посевах на поле, пускает в небо цветные ракеты: сначала белые, потом зеленые. Так как никаких немецких войск в этом районе не было, решили, что это делают разбежавшиеся русские танкисты.
По приказу Ib дивизии смешанная рота направилась на прочесывание местности. Около 23.30 солдаты первой роты 403-го строительного батальона под командованием обер-лейтенанта Грэфа обнаружили и взяли в плен генерал-лейтенанта И.Н. Музыченко. Первым наткнулся на генерала фельдфебель Альдус, когда осматривал местность около подбитых танков. Никакого сопротивления командарм-6 не оказал. Пленный немедленно был препровожден в штаб дивизии[286]. В дальнейшем, и находясь в плену, и уже после освобождения, генерал И.Н. Музыченко пытался найти объяснение своему пленению. Как вспоминал бывший офицер связи А.А. Каменцев, «он… искал виновников своего пленения. Он мне назвал несколько фамилий и даже в письме написал, что его бросили начштаба комбриг Иванов и члены Военного совета Попов и Грищук, удравшие от него, контуженного, где-то южнее с. Давыдовка на танке ВТ»[287].
Разрыв колонны и исчезновение танка командующего армией по какой-то причине осталось незамеченным для направляющих колонны – полковника П.С. Фотченкова и подполковника В.С. Породенко. Поэтому никаких мер по восстановлению положения своевременно предпринято не было.
Примерно в 10 км к югу от села Емиловка сделали остановку, и в танк В.С. Породенко перебрался член Военного совета армии бригадный комиссар Л.С. Грищук. Только сейчас стало известно, что танк командующего армией исчез, и решили, и предположили, что он подбит. Однако возвращаться к нему никто не стал, и решили прорываться дальше. В одной из следующих перестрелок был убит помощник начальника оперативного отдела 10-й танковой дивизии майор М.А. Семенюк. Для его похорон колонна вновь сделали остановку. Невдалеке от дороги, в поле, майору вырыли могилу, и только после этого продолжили движение. К этому времени в колонне остались всего два танка, остальные были потеряны в пути.
Через несколько минут колонна наткнулась на немецкую артиллерийскую батарею. В перестрелке головной танк Т-34 был подбит, и подполковник В.С. Породенко пересел в танк П.С. Фотченкова. Поскольку в танке в качестве пассажира уже находился член Военного совета дивизионный комиссар Н.К. Попов[288], то высадили заряжающего. Теперь уже танк П.С. Фотченкова стал головным.
В таком порядке двигались недолго. Вскоре на пути возникла еще одна артиллерийская батарея, преодолеть позиции которой последний танк «колонны Особого назначения» уже не смог. В ходе атаки двигатель головной «тридцатьчетверки» заглох, и бронированная машина тут же попала под фланговый огонь немецких орудий. Из подбитой машины первым выбрался комиссар Н.К. Попов и побежал в обратном направлении. Подполковник В.С. Породенко попытался укрыться в глубине кукурузного поля, но был окружен немцами и взят в плен. Полковник П.С. Фотченков оставался в танке и, видимо, также был пленен[289], хотя Е.А. Долматовский после войны утверждал, что никто полковника в плену не видел[290].
Член Военного совета 6-й армии Л.С. Грищук сумел избежать пленения и остался жив к концу войны. Он успел переодеться в гражданскую одежду (неясно, до рейда или в ходе него), уничтожил свой партийный билет и пошел на восток. Осенью 1941 г., уже после разгрома войск Юго-Западного фронта, он объявился в Киеве и сумел как-то выправить себе документы на имя Филиппа Филипповича Пулинца. Во время немецкой оккупации работал сторожем и экспедитором Кашперовского сахарного завода. С ноября 1943 г. по 1944 г. недолго воевал в партизанском отряде. Весной 1944 г. вернулся в Киев и с 1 мая работал там директором швейной фабрики[291].
Так, полным разгромом и пленением большей части командного состава закончился рейд танковой колонны. Немцы сообщили, что после полудня 6 августа в полосе обороны 4-й горно-егерской дивизии пытались прорваться еще 4 танка, «которые были использованы комиссарами и двумя женщинами для бегства»[292]. Все они были уничтожены вместе с экипажами. Кто это был, осталось неизвестным.
Безрезультатно завершилась попытка прорыва соединениями 12-й армии. Около 3.30 позиции ослабленных в предыдущих боях батальонов 1-й горно-егерской дивизии, расположившихся у выс. 196, 0, были атакованы соединениями 8-го корпуса генерала М.Г. Снегова. Перед рассветом 6 августа по позициям егерей нанесли удар полки 72-й генерала П.И. Абрамидзе и 192-й горно-стрелковых дивизий. Особенно сильными были атаки против групп «Пикер» и «фон Штеттнер». Связь между ними, остальными соединениями и штабом XXXXIX корпуса оказалась прерванной, и на протяжении нескольких часов ни командование дивизии, ни командование корпуса ничего не знало о развитии ситуации.
Попытка дивизий 8-го корпуса вырваться из окружения в конечном итоге закончилась трагически. Полки 72-й дивизии не смогли пробиться через немецкую оборону, и их командиры доложили о своей неудаче генералу П.И. Абрамидзе. Тот, видимо, не понял, о чем именно шла речь, и решил, что неудача постигла все прорывающиеся из окружения части. Об этом он поспешил доложить командиру 8-го корпуса генералу М.Г. Снегову, а тот, в свою очередь – командарму. Полагая, что общий прорыв 6-й и 12-й армий окончился неудачей и, не желая тратить солдатские жизни на ставшие бесплодными атаки, генерал П.Г. Понеделин приказал их прекратить и перенес прорыв на ночь с 6 на 7 августа[293].
Возможно, что полки 72-й дивизии пытались прорваться через позиции 1-го и 2-го батальонов 477-го и 3-го батальона 98-го полков. Им, в основном, удалось удержать занятые ранее позиции и отразить все атаки против своего фронта. В ходе утренних боев немцы захватили пленных, которые были очень удручены неудачей прорыва. Из их допросов противник сделал преждевременный вывод, что боеспособность окруженных войск упала[294].
К 7.00 положение в полосе обороны 1-й горно-егерской дивизии постепенно стабилизировалось. Как только рассвело, противник пришел в себя, и артиллерийские корректировщики и наблюдатели заняли свои позиции. Через несколько минут орудия, минометы и пулеметы открыли заградительный огонь по всем дорогам, ведущим от Зеленой Брамы в южном направлении. Особенно эффективным оказался огонь 88-мм зенитных орудий, которые вели обстрел от выс. 186. Вскоре наступление в районе восточнее от с. Копенковатое стало захлебываться.
За линией обороны немецких дивизий можно было наблюдать, как незначительные группы бойцов в количестве до взвода двигались от Покотилово в направлении высот у с. Троянка. Это представлялось крайне опасным, так как здесь, всего в полутора километрах от Троянки, располагался командный пункт генерала X. Ланца. Еще рано утром проводная связь с полками, корпусом и армией оказалась прерванной, и командир дивизии уже несколько часов не имел достоверной информации о положении, а теперь, в случае атаки на свой командный пункт, он не мог вызвать подкрепление. Повсюду еще шли мелкие бои и стычки, слышалась артиллерийская и пулеметная стрельба, поэтому связисты не имели возможности восстановить прерванную проводную связь в течение всего дня 6 августа и последующей ночи. Она начала действовать только около 13.00 7 августа. К счастью для генерала X. Ланца, ни одна из прорывавшихся групп на его командный пункт не вышла.
К 9.00 утра в штаб XXXXIX корпуса стали поступать первые более или менее точные сведения об обстановке. По донесению командира 4-й горно-егерской дивизии генерала К. Эглзеера первые попытки прорыва на участке его соединения начались еще вечером предыдущего дня, вскоре после 22.00. Но около полуночи все они прекратились и возобновились в 3.00. Удар наибольшей силы пришелся на стык между 3-м батальоном 91-го горно-егерского и 1-м батальоном 477-го пехотного полков. Прорывались, преимущественно, из района села Копенковатое при поддержке танков и сотен грузовиков. Под прикрытием темноты, не считаясь с потерями, советские войска пробили немецкую оборону и ушли в южном направлении. Часть смогла прорваться восточнее перекрестка дорог, те, кто пытался повернуть на Перегоновку, наткнулись на позиции 13-го полка, были там остановлены, но часть их смогла прорваться. Сотни автомашин, разбитых и горящих, запрудили дороги, ведущие от с. Копенковатое в сторону р. Ятрань. Под Перегоновкой и Полонистым утром бой еще продолжался. Никаких сообщений о результатах ночного боя от 94-го артполка к 8.00 у командира дивизии не имелось. Почти до полудня в немецких боевых порядках южнее выс. 196 и возле перекрестка западнее с. Копенковатое сохранялась брешь[295].
С рассветом прорвавшиеся отряды оказались под ударами авиации, вызванной командованием XXXXIX корпуса, под артиллерийским и минометным огнем.
Колонны, перегруженные техникой, санитарными машинами, тягачами с орудиями, растянутые на много километров, оказались чрезвычайно уязвимыми для таких ударов. Вскоре на всех дорогах, ведущих на юг, образовались пробки из горящего транспорта, движение застопорилось. Группы красноармейцев, оставшиеся без централизованного руководства и командования, были вынуждены уходить с дорог и прорываться далее через открытую степь. Некоторые из них дошли до Голованевска и Наливайки, добрались до лесов под селами Дуковка и Александровка. Этот район уже относился к зоне ответственности соединений LII корпуса, и борьба с прорвавшимися должна быть возложена на них.
Исходя из таких соображений, генерал Л. Кюблер созвонился со штабом LII корпуса, сообщил о создавшемся положении и попросил блокировать район Емиловки – Наливайки – Голованевска – Семидубы, чтобы не допустить прорыва советских войск за его пределы. Их следовало остановить и уничтожить. Кроме того, он попросил генерала К. фон Штюльпнагеля, командующего 17-й армией, отдать командиру LII корпуса соответствующий приказ, а также обратиться к командиру XXXXIV корпуса с указанием на необходимость продолжения наступления на села Нерубайка и Левковка, как это и было запланировано ранее.
Итогом переговоров стало сообщение из штаба армии, в котором говорилось, что 1-я танковая группа обещает оказать помощь дивизиям XXXXIX корпуса боеприпасами. Но боевые части для каких-либо активных действий в поддержку егерям использованы не будут. Более позитивными оказались новости от командования XXXXIV корпуса. Оно сообщило о своей готовности продолжить наступление своим правым флангом на Левковку. Озабоченный прорывом в свои тылы LII корпус выдвигал заслон в общем направлении на с. Лебединка[296].
Однако создать единый фронт обороны командир корпуса генерал К. фон Бризен не успел. В результате под удар прорывавшихся частей попали не только передовые, но и тыловые части. В частности, группа численностью до 1200 человек под командованием командира 141-го разведывательного батальона 80-й дивизии майора А.И. Гусева около 9.30 вышла к хут. Звичиеватое, где располагались 4-я и 9-я транспортные колонны немецкой 257-й дивизии.
Первым обнаружил приближение крупной воинской части начальник ветеринарной службы дивизии доктор Гюнтер. По его команде личный состав транспортных колонн был поднят по тревоге и под командованием лейтенанта Йешке занял оборону у северной окраины хутора. На вооружении транспортников находились винтовки и четыре пулемета. Через полчаса появилась конная разведка, и немцы отогнали ее несколькими залпами.
В 10.00 из полей к северу от хутора немцы заметили приближение не менее двух батальонов пехоты. Командиры транспортных колонн, решив, что собственными силами позиции не удержать, отдали приказ отходить на южную окраину. Без боя группа майора А.И. Гусева заняла хутор и остановилась. Неясно, то ли майор поджидал остальные части своей дивизии, то ли решил дать своим бойцам немного отдохнуть, но в любом случае принятое им решение оказалось роковым.
Около полудня лейтенант Йешке сумел установить связь с командиром 54-го полка немецкой 100-й легкопехотной дивизии и попросил у него помощи. Тот выделил ему свой 1-й батальон и обещал поддержку артиллерией. После быстрого согласования действий в 15.00 немцы предприняли совместную атаку на хутор и почти без собственных потерь выбили оттуда бойцов майора А.И. Гусева.
В ходе короткого боя группа оказалась рассеяна, сам майор оказался в плену. Тщательно обыскав его, тыловики отправили на командный пункт своего соединения в с. Пушково удостоверение личности, печать воинской части и 348 рублей денег, изъятые у пленного командира. Кроме А.И. Гусева немцы захватили еще 51 человека, среди них двух врачей и двух женщин[297].
Еще одна группа красноармейцев продвигалась через Красногорку на Раздол. И только здесь они были окончательно остановлены и уничтожены. С переходом немцев в контрнаступление Красногорка и Голованевск были отбиты. Вечером остатки советских войск были блокированы в лесу юго-западнее села Дуковка. Еще одна многочисленная группа красноармейцев была отмечена немецкой разведкой в районе сел Наливайка и Емиловка[298]. Видимо, это были группы прорыва генерала Я.И. Тонконогова и полковника В.П. Крымова. Где-то в этом районе в дальнейшем были окружены и уничтожены остатки 213-й моторизованной дивизии, а ее командир полковник В.М. Осьминский будучи тяжело раненным попал в плен.
После полудня части немецкой 257-й пехотной дивизии предприняли наступление двумя полками. Их основной целью стали леса к северу и северо-востоку от с. Новоселки. Попытка взять их с ходу не возымела успеха, а принесла противнику неожиданно большие потери: только 3-й батальон 457-го полка потерял восемь офицеров, из них трех командиров рот. Тогда по дорогам и лесным массивам открыла огонь дивизионная артиллерия и орудия 257-го противотанкового дивизиона. К вечеру артиллеристы доложили об уничтожении пяти танков, одной бронемашины, нескольких десятках грузовиков и не менее ста красноармейцев. В плен попали около 600 бойцов и командиров и среди них начальник штаба 3-й противотанковой бригады майор Н.А. Степанов.
К вечеру положение частей 257-й дивизии оказалось следующим: 457-й полк занимал позиции у с. Дуковка и Марьяновка фронтом на север и северо-восток, 466-й полк – западнее хут. Жабок, разведывательный батальон закрепился по опушке леса восточнее Александровки[299].
В ходе неудачного прорыва основная часть соединений 6-й армии была разгромлена, погибли наиболее боеспособные 16-й механизированный и 37-й стрелковый корпуса. В силу разных причин значительной части советских войск вырваться из «кольца» не удалось. В окружении остались соединения 49-го, 8-го и 13-го корпусов, две дивизии 2-го мехкорпуса общей численностью до 60 тыс. человек. Управление этими частями взяли на себя штаб 12-й армии и ее командующий генерал П.Г. Понеделин.
Вплоть до полудня части немецкого XXXXIX корпуса приводили себя в порядок. Вскоре после 12.00 последовал приказ генерала Л. Кюблера, который требовал от 24-й дивизии продолжить наступление на юг – вплоть до занятия выс. 185. 125-й дивизии надлежало всеми своими силами двигаться на юго-восток и атаковать Подвысокое. Также на Подвысокое выводились 1-й горно-егерская и 97-я легко-пехотная дивизии. Они должны были совместно взять это село: 1-я горно-егерская – атакуя с востока, соответственно, 97-я легко-пехотная – с запада[300].
Только после этих мероприятий и приведения частей в порядок, XXXXIX корпус изготовился к наступлению. В 12.00 4-я горно-егерская дивизия начала атаки силами пяти батальонов. Ее ближайшей целью был захват лесного массива, прилегающего к селу Копенковатое. С запада поддержку егерям оказывали полки 97-й дивизии генерала М. Фреттер-Пико. Группа «Нюрнберг», с приданными ей противотанковым дивизионом, 97-м разведывательным батальоном и 6-й ротой 204-го полка, атаковала с. Рогово и высоты, прилегающие к нему с запада и юго-запада. Конечной целью наступления дивизии был захват с. Подвысокое.
В 10.15 артиллерия 97-й дивизии начала подготовку, нанося удары по с. Копенковатое и восточной опушке леса к северу от него. После ее окончания пехота поднялась в атаку. К полудню группа «Нюрнберг» заняла Рогово и высоты вокруг него, сомкнув фланги с 4 горно-егерской дивизией. Ее трофеями стали четыре орудия, шесть пулеметов, шесть минометов и 33 подводы. В бою погибли 25 красноармейцев. К 13.00–14.00 полки дивизии вышли к опушке леса Зеленая брама, севернее Копенковатого. Две попытки 207-го полка с ходу пробить оборону завершились провалом. Солдаты его залегли в 400 м под обстрелом из пулеметов и орудий, не смея ни на метр продвинуться вперед. При поддержке собственной артиллерии к 18.00 они отбили три контратаки, поддержанные танками. В полосе 207-го полка удалось подбить семь бронированных машин (всего за день дивизия уничтожила 11). Авиация сообщила еще о 20 советских танках, сосредоточенных в с. Копенковатое[301].
Но противник нашел выход из такого положения. Чуть ранее в штаб 97-й дивизии поступило сообщение, что в с. Дубово прибыла 855-я батарея 210-мм мортир, и генерал М. Фреттер-Пико решил использовать ее для поддержки своего наступления.
Дело в том, что лесной массив под селом Копенковатое достигал не менее 3 км в длину и 2 км в поперечнике. Вдоль его опушки располагалась хорошо оборудованная система окопов, пулеметных и минометных позиций, а в глубине все еще оставались значительные воинские силы. Атака леса грозила значительными жертвами для наступающих. Это было тем более вероятно, что местность перед лесом была открытая, занятая кукурузными полями и посевами подсолнечника. Здесь и залегла пехота 97-й дивизии в ожидании артиллерийской подготовки. Положение ее было следующим: на левом фланге – 3-й и 1-й батальоны 207-го полка, правее – 2-й и 3-й батальоны 204-го пока.
С целью сломить сопротивление оборонявшихся советских войск на прямую наводку выдвинули батарею 210-мм мортир. Перед ними была поставлена задача нанести огневой удар по вершинам и кронам деревьев. Заняв позицию в 3 км от леса, мортиры начали обстрел. Эффект превзошел все ожидания. Обстрел вызвал большие завалы в лесу и панику среди оборонявшихся. Окопы, оборудованные на опушке, пулеметные и минометные позиции были брошены. Когда обстрел прекратился, взору немцев предстала апокалипсическая картина. Как рассказывал в 1980 году один из местных жителей Е.А. Долматовскому, «деревья больше чем на половину лишились листвы. Лес стоял как обмолоченный»[302].
Когда противник начал атаку, его цепи уже не встретили серьезного сопротивления. Осторожно вступили немцы в уничтоженный лес. Впереди шли саперы, обнаруживая и обезвреживая по пути следования мины. К исходу дня лес был захвачен 97-й горно-егерской дивизией практически без потерь, и ее передовые части вышли на восточную опушку. Это дало возможность артиллерии дивизии перенести огонь на хорошо укрепленное село Подвысокое, а само соединение изготовилось к фланговому удару[303]. Одновременно с дивизией генерала М. Фреттер-Пико перешел в наступление 13-й полк 4-й горно-егерской дивизии и к вечеру занял всю западную часть села Копенковатое до церкви. В селе были захвачены оставленные перед прорывом госпиталя и медсанбаты, а находившиеся в них раненые взяты в плен. Среди них оказался и майор Н.С. Петкевич из Коломыйской пограничной комендатуры[304].
Остатки советских войск отошли в лес. Здесь из них немногочисленными оставшимися командирами были образованы отряды, которые через час атаковали Копенковатое и выбили немцев оттуда. Но как только противник получил подкрепление, немцы вновь овладел селом. В результате действий 97-й и 4-й дивизий остатки советских войск были рассечены на два очага обороны – у села Подвысокое и у села Копенковатое, соответственно.
Согласно приказу по XXXXIX корпусу, отданному в 16.00, 97-й дивизии предписывалось захватить село Подвысокое с запада, в то время как 1-я горно-егерская дивизия должна была занять его атакой с востока. Но попытка 97-й дивизии перейти в наступление была сорвана контратакой из леса Зеленая брама, в которой были применены танки. Поставленная перед двумя немецкими дивизиями задача в этот день осталась нереализованной.
Благодаря такой неразберихе 1-я горно-егерская дивизия свои основные позиции удержала, остановив все попытки прорыва. Ранним утром 6 августа командир 91-го горно-егерского полка оберет Пикер получил следующий приказ от командира 4-й горно-егерской дивизии генерала К. Еглзеера. Полк должен быть готов в 12.00 начать наступление от леса, расположенного юго-восточнее села Подвысокое, на само село. Преодолевая сопротивление противника, полку надлежало продвигаться вплоть до западной окраины населенного пункта. В качестве средств усиления атакующим придавался 3-й дивизион 257-го артиллерийского полка. Левый фланг обеспечивался 477-м пехотным полком, который имел задачу отражать любые попытки прорыва в направлении перекрестка дорог и южнее[305].
Командир полка в утренние часы 6 августа лично направился батальоны и там узнал, что в указанный в приказе срок к наступлению может быть готов только 1-й батальон. Было очевидно, что одного батальона для взятия такого большого села как Подвысокое явно недостаточно. Несмотря на это, приготовления к наступлению были продолжены. К Подвысокому были направлены две разведывательные группы. Вскоре они доложили, что в селе находится значительный гарнизон, а на северной окраине ведутся земляные работы.
Тем временем в наступление перешла 1-я горно-егерская дивизия. Ее целью стал захват с. Солдатское. Не поддержать соседа было невозможно, но и наступать всеми силами – тоже. Ввиду всех вышеупомянутых обстоятельств командир полка изменил ранее поставленную задачу. В качестве первоочередной он поставил захват высоты 196,0. Это позволяло контролировать дорогу, ведущую из Подвысокого в направлении перекрестка, своевременно реагировать на любые попытки прорыва из леса и прикрывать продвижение батальонов 1-й дивизии.
В 12.15 оберсту Пикеру стало известно, что его 91-й полк переходит в подчинение командира 1-й дивизии. Ему вновь поручалась атака на Подвысокое после того, как батальоны будут к тому готовы. Для этого была создана ударная группа, в которую выделили 2-й батальон 477-го полка, 3-й батальон 91-го и 3-й батальон 99– го полков, а также 1-я рота 54-го горного саперного батальона. Группа «Пикер» выходила в наступление и в качестве первичной цели должна была достичь линии северной опушке треугольного леса – выс. 196, 0 – перекресток. Начало атаки назначено на 18.00. Командиры частей получили соответствующие устные приказы от командира полка.
Для атаки на Подвысокое были выделены:
– 1-й батальон майора Фляйшмана из 99-го полка, усиленный взводом 3-й роты 54-го саперного батальона;
– 3-й батальон майора Хёрля из 99-го полка, усиленный взводом 3-й роты 54-го саперного батальона;
– 1-й батальон майора Шнайдера из 91-го полка;
– 2-й батальон майора Айсгрубера из 98-го полка.
– Артиллерийскую поддержку оказывали 2-й дивизион 94-го, 3-й дивизион 257-го и 3-й дивизион 79-го артиллерийских полков.
Наступление началось в 16.00, и вскоре батальон Хёрля, действуя с высот южнее села, вошел в восточную часть Подвысокого и занял все дома, расположенные на южном берегу ручья Бондаровка. Здесь он получил личный приказ командира группы остановиться до подхода батальона Фляйшмана, так как, батальон Хёрля оказался под угрозой удара с правого фланга.
В 19.00 вдоль северного берега Бондаровки стал продвигаться батальон Фляйшмана. С 19.15 оба батальона уже наступали во взаимодействии друг с другом – один по южному берегу, другой – по северному.
В это же время в наступление перешел батальон Шнайдера. Его целью был захват центра села вплоть до церкви. Батальон Айсгрубера следовал вправо сзади батальона Фляйшмана с задачей обеспечивать прикрытие правого фланга атакующей село группы. Кроме того, он должен был занять высоты севернее села. Здесь он натолкнулся на ожесточенное сопротивление и контратаки, поддержанные семью танками. Эти действия осуществляла группа советских войск, прикрывавшая дорогу Подвысокое – Левковка.
Тем временем бои в восточной части Подвысокого продолжались. Солдатам батальонов Хёрля и Фляйшмана приходилось сражаться за каждый дом и каждый сад. В сумерках, к 23.00, солдаты Фляйшмана достигли цели дня – длинной улицы, пересекавшей село с севера на юг. Его потери за день составили 3 убитых и 24 раненых. В плен было взято 800 человек[306].
Значительное сопротивление встретил батальон Шнайдера. Войти в село он сумел только после артиллерийской подготовки. Но хуже всего пришлось батальону Хёрля. Оборонявшиеся в южной части села советские части оказали ожесточенное сопротивление, которое было подавлено только к 6.00 следующего дня. В ряде случаев русские звали к себе атакующих по-немецки, а когда те приближались, обстреливали их из немецкого же оружия. Многие были таким образом ранены. Итогом дня стали серьезные потери, понесенные группой: 28 убитых (из них два офицера) и 98 раненых (из них три офицера), всего – 124 человека. Новые потери поставили егерские части на грань небоеспособности. Так, в 11-й роте осталось всего 50 солдат[307].
Группа «Ланг» в 19.30 также перешла в наступление, заняла высоту 185, а также мост в двух километрах северо-восточнее церкви у села Подвысокое. К сумерках горно-егерские батальоны окопалась в готовности к возможному новому ночному прорыву окруженных[308].
Радостным известием для егерей 1-й дивизии стало установление контакта с прибывшей 297-й пехотной дивизией. Днем это соединение вступило в бой, действуя левее 24-й дивизии, на северо-восточном фасе окружения. Во второй половине дня немецкая пехота достигала Стрельцовой балки, перебралась через протекавший по ее дну ручей и достигла лесочка к северу от выс. 185. Здесь части дивизии соединились с передовыми отрядами 1-й горно-егерской дивизии. В результате этих действий советские войска были отрезаны от р. Синюха. Тыл 1-й дивизии теперь прикрывали части 11-й танковой дивизии и «Лейбштандарта».
На 6 августа задача 125-й дивизии звучала так: «продолжать наступление с целью полного уничтожения врага»[309]. По сообщениям военнопленных, представленным разведывательным отделением дивизии, перед ней в лесном массиве Зеленая брама находились остатки не менее чем шести полков и многочисленные штабы. За ночь с 5 на 6 августа оборонявшиеся успели превратить опушку в неприступную крепость, взять которую с ходу было невозможно.
Первым, не дожидаясь назначенного для атаки срока (12.00), выступил 3-й батальон левофлангового 419-го полка, имея в первой линии 9-ю и 11-ю роты. Его целью была северная оконечность леса. 1-я рота почти сразу наткнулась на сильный огонь из леса и залегла. Напротив, 11-я рота почти беспрепятственно продвигалась вперед.
Тут случилось непредвиденное происшествие, обусловленное отсутствием должной связи и взаимодействия между немецкими дивизиями. Командир 125-й генерал В. Шнекенбургер не предупредил командира 24-й дивизии генерала Г. фон Теттау о том, что его батальон начал атаку. Ив 11.00 артиллерия 24-й дивизии начала обстрел северной опушки леса, не подозревая, что туда уже вошли немецкие части. В результате 11-й роте пришлось спасаться бегством. После этого случая задачу всему батальону изменили: он должен был продвигаться вдоль опушки навстречу 1-му батальону своего полка. Но вследствие продолжавшегося обстрела леса артиллерией 24-й дивизии и от этого намерения пришлось отказаться. Так немецкая атака на лес была сорвана самими немцами.
Ранним утром 1-й батальон 419-го полка стал готовиться к атаке на маленький лесок, расположенный южнее села Нерубайка, чтобы обеспечить фланг наступавшей на село 24-й дивизии. Около 10.00 батальон приступил к выполнению задачи, лес был занят быстро и без потерь. На его южной опушке были оборудованы позиции для отражения контратак со стороны Зеленой брамы или от дороги, ведущей на Подвысокое.
После полудня в наступление перешел 2-й батальон 419-го полка. Он проследовал через село Нерубайка, уже занятое солдатами 24-й дивизии, и через его южную окраину направился к холму, расположенному в 3 км южнее села. В 22.45 батальон занял его вершину и окопался, имея фронт на запад против леса Зеленая брама, который теперь представлялся главной опасностью. Теперь его северная опушка была охвачена с трех сторон. В полосе обороны 2-го батальона находились готовые к отражению контратак противотанковое орудие, два огневых взвода противотанкового дивизиона и взвод легких орудий.
421-й полк наступал на широком фронте, имея все три своих батальона в первой линии. Главной задачей для него было обеспечение флангов соседних полков и сковывание противника. После того как соседи войдут в лес, их должны поддержать своими действиями батальоны 421-го полка. При этом 1-му батальону поручалось закрыть брешь между собственным полком и 420-м. После того, как этот маневр был закончен, 421-й полк начал обстрел позиций советских войск на опушке леса изо всех видов имеющегося оружия.
Когда немецкая 9-я рота попала под сосредоточенный огонь красноармейцев и была вынуждена залечь, командир 3-го батальона направил ей на помощь ударную группу. Но в 50 м от опушки та сама попала под перекрестный огонь, который прижал солдат к земле так, что они не могли сдвинуться ни вперед, ни назад. Ее командир, лейтенант, и еще несколько человек получили ранения. В течение долгого времени раненые ожидали эвакуации, и только через несколько часов солдаты 14-й роты на захваченном ранее советском броневике смогли вывести часть из них, в основном тяжелораненых. Перестрелка на этом участке продолжалась весь оставшийся день[310].
На правом фланге дивизии действовал 420-й полк. Еще в предрассветных сумерках в его расположение были направлены полевые кухни, но накормить солдат перед боем им не удалось. Как только рассвело на позиции полка обрушился шквал огня из Зеленой брамы и от оборонительных позиций на ее опушке. Командир полка счел это подготовкой к попытке прорыва и не ошибся.
По предположениям командира 420-го полка, прорыв должен был осуществляться вдоль и по обе стороны дороги, ведущей из лесного массива на запад в сторону Небелевки. На угрожаемое направление были выдвинуты батареи легких и тяжелых орудий под общим командованием обер-лейтенанта Кирштайна. Особенно немцы рассчитывали на опустошающее для открытой местности воздействие 150-мм снарядов. Нескольких выстрелов хватило, чтобы готовящаяся к атаке советская войсковая часть отступила в лес. После этого огонь был перенесен на перекресток дорог.
Эффект от разрывов крупнокалиберных снарядов оказался впечатляющим. Как вспоминал впоследствии бывший командир одной из частей 140-й дивизии лейтенант С.Г. Тончилов, «воронки перекрывали одна другую с такой плотностью, что не только люди, деревья толстые, 30-летние, разлетались в щепки, а те, что оставались стоять, были искореженные, почти без коры с торчащими в стволах осколками»[311]. Как можно установить на настоящий момент, под немецкий обстрел попали в основном остатки 140-й дивизии подполковника В.Г. Чернова. Как только начался обстрел, красноармейцы бросились в глубь леса, спасаясь от губительных разрывов. Но как только огонь прекратился, командиры и политработники стали возвращать их на свои позиции. Комиссар С.Э. Борисовский разбил оставшихся под его командованием бойцов на группы, выдвинул на фланги по ручному пулемету, а в центр поставил еще два. И как только немцы двинулись в повторную атаку, оборонявшиеся встретили их огнем.
По окончании огневого налета командир 420-го полка 125-й дивизии приказал ротным ударным группам выдвинуться вперед и занять развилку дорог. 1-я и 2-я роты поспешили приказ выполнить. Но как только сформированные ударные группы приблизились к развилке, они попали под убийственный огонь. В обеих группах сразу же появились убитые и раненые, их командиры заявили, что дальнейшее продвижение вперед будет стоить больших жертв, и их оттянули назад. Понесли потери и оборонявшиеся – под ответным огнем немцев погибли два пулеметчика.
Тем временем противником была предпринята еще одна попытка связаться с правым соседом, 207-м полком 97-й дивизии. Лейтенант Хауфф, командир саперного взвода, сумел установить, что 207-й полк отстал на 2–3 км и в первой половине дня только сумел достичь села Борщевая. Стало очевидным, что 420-й полк наступает изолированно с открытыми флангами. Поэтому командир полка оберет Оппенлендер приказал закрепиться на достигнутых рубежах и не предпринимать никаких новых попыток к наступлению. Все силы полка должны быть ориентированы на отражение любых попыток прорыва[312]. Около 18.00 наблюдатели донесли о подготовке новой попытки прорыва со стороны леса. Ее предотвратили огнем артиллерии.
Вечером в подчинение ХХХХIХ горного корпуса была передана 295-я дивизия. Ей была поставлена задача зачистить район вокруг Голованевска от пробившихся групп красноармейцев из 6-й и 12-й армий. Но на момент получения приказа соединение находилось сравнительно далеко от места сражения, и прибыть своевременно ему было затруднительно. В соответствии с указаниями командира корпуса дивизии надлежало предпринять ночной марш, чтобы к утру выйти к селу Семидубы. Ее передовой отряд к вечеру 6 августа сумел достичь позиций 4-й горно-егерской дивизии и был поставлен ее командиром на прикрытие стыка между 13-м горно-егерским и 477-м пехотным полками.
Еще одна загадка связана с судьбой командира 173-й дивизии генерала С.В. Верзина. Считается, что он покончил жизнь самоубийством 9 августа, оказавшись в безвыходной ситуации и предпочтя смерть плену. Но, возможно, он погиб как раз 6 августа. В донесениях отделения 1-й 297-й пехотной дивизии за эту дату содержится следующая заметка в контексте боев под селом Левковка: «Показания пленных – один командующий генерал из 6-й русской армии погиб»[313].
Известно, что ранним утром на участках, занимаемых 297-й дивизией и 3-м батальоном «Лейбштандарта», возобновились бои. Как считал противник, советские войска предпринимали попытки по прорыву из окружения. Около 8.00 развернулись бои у с. Левковка и вдоль берега Синюхи за ним. Артиллерия «Лейбштандарта» открыла по прорывавшимся заградительный огонь, нанеся им большие потери и сорвав атаку. Вечером противник обнаружил скопления советских войск в лесах северо-западнее Новоархангельска и у Торговицы. По ним нанесла удар артиллерия 297-й дивизии и бригады СС. Возможно, что или во время одной из атак, или во время артиллерийских обстрелов как раз и погиб генерал С.В. Верзин.
Перебежчики, допрошенные вечером в XXXXIX корпусе, сообщили, что готовится новая попытка прорыва во главе с командующим 12-й армией. Но понесенные советскими войсками в течение дня 6 августа потери были столь велики, что давали противнику основания рассчитывать на окончательную победу в ближайшее время.
С такими мыслями генерал Л. Кюблер отдал на 7 августа новый приказ: «Задачей корпуса в ночь 6/7 августа остается предотвращение новой попытки прорыва врага. Для этого корпус защищается на занятых позициях, старясь закрыть все возникающие бреши. В течение 7 августа корпус еще больше затягивает кольцо окружения. 1-я горно-егерская дивизия удерживает достигнутый 6 августа район. Дивизия устанавливает связь с 297-й пехотной дивизией на выс. 185. 4-я горно-егерская дивизия удерживает свои позиции. 97-я легко-пехотная дивизия должна быть готова к 12.00 по особому приказу корпуса начать атаку на Подвысокое. 125-я пехотная дивизия оставляет на западной окраине леса восточнее Небелевки столько сил, чтобы отразить попытки прорыва врага из леса. Дивизия усиливает необходимыми для этого силами левый фланг и наносит ими удар восточнее леса на Подвысокое»[314].
Прорыв 6-й и 12-й армий не удался. К исходу дня 6-я армия потеряла свой штаб и командование, а ее наиболее боеспособные войска были уничтожены. К вечеру 6 августа фронт окружения сузился до минимума и составил от 3-х до 5 км в поперечнике. Он простреливался насквозь из всех видов оружия. Крупными узлами сопротивления оставались восточная окраина села Каменечье и село Подвысокое. Но продержаться в такой ситуации хоть сколько-нибудь длительное время было нереально. Поэтому для оставшихся частей и соединений единственной надеждой на спасение было повторение прорыва. Вместе с тем попытка прорыва 6 августа наглядно продемонстрировала, что в случае своевременного получения приказа (1–2 августа) она могла быть удачной и обе армии с десятками тысяч красноармейцев и командиров были бы спасены.
Для немцев бой 6 августа оказался очень тяжелым. Бойцы Красной армии еще раз показали, насколько они могут быть опасны. Поэтому ощущения победы у командования XXXXIX корпуса еще не было. Напротив, было опасение, что настойчивые атаки со стороны немцев могут привести к новым потерям.
Глава 4. Разгром
7 августа, четверг
Сравнительная легкость продвижения войск правого фланга XXXXIX корпуса во второй половине дня 6 августа создала для немцев иллюзию, что окруженные войска полностью деморализованы и не способны на решительные действия. Поэтому на 7 августа командование корпуса поставило перед своими войсками следующую задачу: заставить окруженные советские войска сдаться в плен, стараясь при этом не вступать в бой, чтобы не нести излишние потери[315]. 125-я и 97-я пехотные дивизии должны были окружить лес Зеленая брама и далее наступать на Подвысокое. 1-я и 4-я горно-егерские дивизии готовились к предотвращению возможных прорывов в восточном и южном направлениях. Таким образом, на 7 августа из-за неоднократных срывов планов противник уже не рассчитывал завершить разгром войск 6-й и 12-й армий одним ударом. Перед своими войсками он ставил ограниченные цели, которые в основном сводились к постепенному сужению пространства окружения.
Перед оставшимися в окружении частями 6-й и 12-й армий генерал П.Г. Понеделин поставил задачу по выходу из кольца в восточном и южном направлении. Но в ходе боя 6 августа управление окруженными советскими частями было в значительной степени дезорганизовано. После рассечения фронта на изолированные очаги сопротивления, как следствие, отсутствовало и централизованное командование.
Штурм с. Подвысокое 7 августа
Драматизм ситуации усугублялся катастрофической убылью старшего и среднего командного состава. В большинстве случаев в войсках не осталось командиров в звании старше лейтенанта. Однако о полной деморализации говорить еще не приходилось. Многие красноармейцы сохранили присутствие духа и готовность продолжать попытки прорыва.