Уманский «котел»: Трагедия 6-й и 12-й армий Нуждин Олег

Заключение

Уже в начале августа 1941 года Генштаб, Ставка Верховного Главнокомандования и Командование Юго-Западного направления попытались расследовать причины поражения и определить виновных (хотя И.В. Сталин еще до окончания разбирательства возложил ответственность лично на командующего Южным фронтом И.В. Тюленева[410]). Были сделаны запросы командующему Южным фронтом от имени Главнокомандующего Юго-Западным направлением (7 августа) и Генштаба и Ставки (9 августа). Но И.В. Тюленев внятно объяснить ситуацию с окруженными войсками и их судьбу не смог. В последнем случае, говоривший от имени Ставки и лично товарища Сталина Г. М. Маленков, поняв, что командование Южного фронта не владеет информацией о действиях двух своих армий, отдал распоряжение разобраться и доложить к 14 часам 10 августа[411].

Очевидно, что Г.М. Маленков был прав, когда утверждал, что командование Южным фронтом вплоть до 8 августа не знало, что происходит с окруженными армиями, хуже того, оно не обработало даже те данные, которые уже поступили в его штаб.

Доклад И.В. Тюленева Главкому Юго-Западного направления содержал также оценку мероприятий командования фронта по обеспечению вывода окруженных войск. Командующий Южным фронтом утверждал, что были предприняты все необходимые меры, выход армий с 20 по 30 июля был обеспечен действиями 2-го механизированного корпуса и погранотрядов. Необходимая помощь была оказана со стороны 18-й армии и 223-й дивизии, вся авиация фронта работала на группу Понеделина. Главная причина, по мнению И.В. Тюленева, заключалась в неоправданной «медлительности выхода» со стороны П.Г. Понеделина, более того, командующий группой якобы проигнорировал указания командования фронтом о предпочтительности выхода в южном направлении и не проявлял инициативы («насчет движения Понеделина на юг – Понеделин в инициативе не связывался, а, наоборот, ему твердили постоянно об этом»).

Пленные красноармейцы ожидают отправки в лагеря Польши и Германии в глиняном карьере кирпичного завода известном как «Уманская яма». Данные о точном количестве прошедших через этот лагерь бойцов и командиров Красной армии и учете умерших отсутствуют

Еще одной причиной неудачи являлся запрет (видимо, со стороны командования Юго-Западного направления) на перегруппировку сил 18-й армии, что не позволило создать более выгодную группировку. В заключение делался вывод, что «отношение к Понеделину со стороны Военного совета фронта было и есть самое серьезное»[412]. Таким образом, И.В. Тюленев сделал все, чтобы снять ответственность за поражение двух армий с командования фронта, с себя лично и переложить ее на командование 6-й и 12-й армий, в первую очередь – на П.Г. Понеделина и, частично, на командование Юго-Западного направления.

Пленный полковник Красной армии, захваченный солдатами 125-й пехотной дивизии

Командующий 6-й армией генерал-лейтенант И.Н. Музыченко (1901–1970) в плену

В своем докладе И.В. Тюленев, мягко говоря, был не совсем искренен. В пунктах 5 и 6 указывалось, что «авиация фронта все внимание концентрирует на помощь Понеделину», тогда как она имела задачи по оказанию содействия также и 9-й и 18-й армиям Южного фронта. Непосредственная поддержка пехоты, борьба с авиацией противника над полем боя не велась. Утверждение в пункте 6 о том, что командование Южного фронта постоянно твердило Понеделину о необходимости прорываться на юг, вообще не соответствует действительности. Ведь именно И.В. Тюленев своей волей отменил приказ Главкома Юго-Западного направления от 3 августа о прорыве на юг, распорядившись выходить из окружения в восточном направлении. И, если вспомнить о том, что в штабе И.В. Тюленева приказ И.Н. Музыченко от 4 августа обнаружили только 9 августа в нераспечатанном виде, то слова о «самом серьезном» отношении Военного совета фронта к группе Понеделина выглядят как неумелая попытка самооправдания.

Командующий 12-й армией генерал-майор П.Г. Понеделин (1893–1950) и командир 13-го стрелкового корпуса 12-й армии генерал-майор Н.К. Кириллов (1897–1950). Немцы широко использовали факт сдачи в плен столь высокопоставленных офицеров Красной армии, в том числе и эту фотографию, в пропагандистских целях

Тем не менее своим докладом И.В. Тюленев сумел снять с себя ответственность. Во всяком случае, никакого наказания он не понес и в вину ему гибель двух армий никогда не ставили.

Но доклад наряду с другими обстоятельствами сыграл свою пагубную роль в судьбе самого генерала П.Г. Понеделина. Уже 16 августа 1941 года Ставка издала приказ № 270, в котором командарм-12 был фактически объявлен предателем, командиром, добровольно сдавшимся в плен и бросившим свои войска на произвол судьбы. 25 августа 1950 года по приговору Военной коллегии Верховного суда за потерю управления войсками и сдачу в плен П.Г. Понеделин был приговорен к высшей мере наказания.

Наиболее ярко масштаб поражения характеризуют потери, понесенные в сражении. Как известно, исходными данными, зафиксировавшими количество попавших в плен советских военнослужащих, стала немецкая статистика. Первые цифры были названы уже спустя несколько дней после окончания битвы в приказах XXXXIX корпуса и 17-й армии, непосредственно принимавших участие в сражении. Трофеи XXXXIX корпуса составили: 513 орудий всех калибров, 85 противотанковых и 60 зенитных орудий, 36 минометов, 663 пулемета, подбито 54 танка и 58 бронемашин. Еще 186 танков и 603 орудия были записаны на счет частей 1-й танковой группы.

Всего к 8 августа взяты в плен:

– частями 17-й армии – 52 800 человек;

– частями 1-й танковой группы – 45 507 человек[413]. Всего, таким образом, в плену оказались: 98 307 бойцов и командиров.

В итоговом документе об итогах Уманского сражения, подготовленном штабом XXXXIX корпуса, количество взятых пленных определено так: 381 командир и 62 230 красноармейцев, 2 300 раненых, всего – 64 911 чел. Если суммировать их с количеством пленных, взятых 1-й танковой группой, получится 110 418 чел., что больше обычно указываемой цифры в 103 тыс. чел. На поле боя обнаружено 18 500 тел погибших красноармейцев и командиров[414]. Следовательно, на основании данных противника в окружении оказалось не менее 128 900 командиров и красноармейцев.

В советской историографии немецкие данные встретили ожесточенную критику. Один из непосредственных участников событий, бывший начальник разведывательного отделения штаба 6-й армии полковник В.А. Новобранец, в своих воспоминаниях, заочно полемизируя с немцами, привел иную численность группировки советских войск. В своем рассказе об Уманском сражении он назвал цифру окруженных в 45–50 тыс. человек[415], из чего следовало, что приведенные немцами данные являются существенно завышенными. С ним солидарен другой очевидец этих трагических событий – Е.А. Долматовский. В своем документальном повествовании «Зеленая брама» он написал так: «Как участник тех событий, хочу сказать, что в названном районе и всего-то вряд ли было 103 тысячи советских военнослужащих»[416]. Поэт, а в 1941 г. – батальонный комиссар, – Е.А. Долматовский допускал, что в окружении могло оказаться до 100 тыс. советских бойцов, но считал, что в плен попали не более половины из них. Немцы же удвоили количество пленных, «а поскольку известно, что круглым цифрам меньше доверяют… приписали еще три тысячи»[417]. Как видим, непосредственные участники событий с советской стороны, не имея под руками точных данных, называли существенно меньшее количество окруженных и плененных войск, чем немцы. И В.А. Новобранец, и Е.А. Долматовский полагали, что в плен попало ок. 50 тыс. бойцов и командиров, тем самым невольно преуменьшая размеры катастрофы, постигшей 6-ю и 12-ю армии.

Как видим, расхождение в цифрах получается весьма существенное, что требует дополнительного обоснования и объяснения. Для анализа событий конца июля – начала августа 1941 г. требуется определить, кто в действительности прав и какое количество советских военнослужащих приняло участие в Уманском сражении, погибло в боях или попало в плен.

Одними из первых попытку переосмыслить имевшиеся данные предприняли И.А. Дугас и Ф.Я. Черон. Опираясь на приведенное в немецких документах количество военнопленных, захваченных под Уманью, они попытались рассчитать количество раненых и погибших и тем самым определить общее количество советских войск, оказавшихся в окружении. В итоге у них получилась почти фантастическая цифра – 228 000 человек[418].

Авторы четырехтомного издания «Великая Отечественная война» приводят иные данные по этому вопросу. По их сведениям, с начала войны 6-я и 12-я армии потеряли 46 844 человек, из которых 27 667 пропавшими без вести. Тем не менее к 20 июля объединения насчитывали в своих рядах ок. 129 500 человек, более 1000 орудий и 384 танка[419]. Количество бойцов в 6-й и 12-й армиях, равное 129,5 тыс. человек, подтверждается статистическим исследованием, проведенным под общим руководством генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева. Поэтому вышеназванную цифру можно считать вполне достоверной, более того, официально признанной Министерством обороны России[420].

В фонде 12-й армии сохранились сведения о количестве потерь этого объединения с 22 июня по 27 июля. Они составили 37 124 человека, из которых 23 251 пропавшими без вести, 2956 погибшими и 4988 ранеными[421]. Приведенные данные вполне однозначно свидетельствуют, что обе армии понесли большие потери, но мало что говорят о том, сколько войск оказалось в окружении.

Некоторое представление о численном составе 6-й и 12-й армий к началу Уманского сражения можно составить из донесений Военного совета и штаба Южного фронта от 27 июля и 7 августа и боевого донесения штаба 6-й армии от 26 июля 1941 г. К сожалению, точные сведения о количестве личного состава в этих документах отсутствуют, поскольку ряд расчетов произведен в процентах по отношению к штатам. По ряду частей и соединений данные не приведены вовсе.

Картина по 6-й армии выглядит следующим образом. В трех дивизиях 37-го корпуса насчитывалось 7 тыс. человек, в 49-м – 25 % личного состава, в 16-м мехкорпусе – не более двух батальонов пехоты. Кроме них: в 10-й дивизии НКВД – 1 тыс., в группе полковника П.С. Фотченкова – 1200 чел., в 211-й бригаде – 250 чел., в 189-й дивизии – 75 % от штата, а в 173-й – два батальона. В сумме это давало около 36 000 человек. В корпусах 12-й армии на 20 июля оставалось: в 24-м механизированном и 13-м стрелковом – ок. 30 %, в 8-м – 40 % от штата, что при соответствующем перерасчете составляло около 33 000 чел.[422] Таким образом, общая численность обеих армий, отраженная в донесениях, находилась в пределах 69 000 человек, что примерно соответствует данным В.А. Новобранца и Е.А. Долматовского.

Однако вышеприведенные данные по армиям за 27 июля находятся в разительном противоречии с «Донесением штаба Южного фронта от 7.8.41…», согласно которому в стрелковых частях 6-й армии на 1 августа насчитывалось всего 10 793 чел., вооруженных 7 235 винтовками и 209 станковыми пулеметами. По 12-й армии точные цифры вновь не приводятся, указано только, что некомплект личного состава в ней составлял 70 %[423]. Выходит, что в 6-й и 12-й армиях к 1 августа осталось что-то около 35–40 тыс. бойцов и командиров.

Здесь следует подчеркнуть, что «Донесение…» было составлено задним числом, а именно 7 августа 1941 года. При этом в нем отмечено, что это «только что полученные данные»[424]. Но известно, что к 7 августа устойчивой связи с окруженной группировкой не существовало, так как она была утрачена еще 5 августа, и никакие новые данные о ее численном составе в штаб Южного фронта поступить не могли. Очевидно, что сведения, представленные штабами 6-й и 12-й армий, не являются тем источником, на основании которого было составлено названное «Донесение…». Следовательно, данные взяты из какого-то иного документа, происхождение и содержание которого пока остается неизвестным, и определить степень его достоверности не представляется возможным.

Как мы видим, все вышеприведенные данные противоречат одно другому и не соотносятся с информацией Юго-Западного фронта по 6-й и 12-й армиям по состоянию на 20 июля (около 130 тыс.). При этом разница составляет от 35 до 100 тыс. человек. Понести такие потери за две недели боев, даже с учетом их интенсивности, вряд ли было возможно, особенно если учесть, что за весь предшествующий период войны обе армии потеряли «всего» 47 тыс. человек. Можно предположить, что приведенные цифры также не точны, или же некоторые части и даже соединения оказались в перечне соединений и частей пропущенными. Однако даже таким способом сложно объяснить разницу в десятки тысяч бойцов.

Вероятное объяснение обозначенным противоречиям в численности 6-й и 12-й армий можно найти в донесении Военного совета Южного фронта за 27 июля 1941 г. В нем указано, что «численность этих армий составляет примерно 25–30 % штат[ной] численности… Из докладов видно, что 6 а(рмия) имеет не больше как 15–20 тысяч штыков… Численность и состояние 12 а[рмии] несколько лучше»[425]. Иными словами, можно предположить, что речь в донесениях от 27 июля и 7 августа 1941 г. шла не о количественном составе армий в целом, а только о численности ее боевых частей, без учета тылов и частей обеспечения.

Сделанный вывод подтверждается телеграммой генерала П.Г. Понеделина от 6 августа, в которой он указал, что располагает 20 тыс. штыков[426]. И это без учета ушедшей в прорыв накануне ударной группы 6-й армии и потерь, понесенных 4 августа 13-м корпусом. Следовательно, только в боевых частях 6-й и 12-й армий, оказавшихся в окружении, насчитывалось не менее 40 тыс. штыков. А если учесть, что тыловые подразделения несли несравненно меньшие потери, то суммарная численность войск должна быть существенно выше.

Видимо, за основу подсчета следует взять данные за 20 июля, предложенные авторами «Великой Отечественной войны», в количестве 129,5 тыс. человек как численности всех войск 6-й и 12-й армии. Также следует учитывать количество личного состава 2-го мехкорпуса, который сначала находился в подчинении штаба Южного фронта, а впоследствии вошел в состав 6-й армии. Когда он вышел на Уманское направление, т. е. 20 июля, в нем насчитывалось 28 381 чел., из них – 10 915 чел. в составе 11-й танковой, 8008 – в составе 16-й танковой, 7081 чел. – в составе 15-й моторизованной и еще 2377 чел. в составе управления и корпусных частей[427]. В результате получатся цифра примерно в 157,9 тыс. чел., боровшихся на уманском направлении в конце июля – начале августа 1941 г.

Теперь попробуем определить количество бойцов и командиров, попавших в окружение и не вышедших из него. Те, кто сумел вырваться из кольца, выходили в полосе обороны двух фронтов – Юго-Западного и Южного. Статистику окруженцев вел бывший начальник штаба 6-й армии комбриг Н.П. Иванов в течение 11–15 августа 1941 г.[428]

Как видно из подсчетов комбрига Н.П. Иванова, из окружения в полосе Южного и Юго-Западного фронтов к 17 августа вышло всего около 5 тыс. бойцов и командиров. Однако названное количество входит в противоречие с теми данными, которые доложил в Ставку Верховного Главнокомандования и в Генеральный штаб командующий войсками Южного фронта генерал И.В. Тюленев.

Известно, что уже в начале августа 1941 года выше руководство СССР и командование Красной армии попытались установить масштаб поражения 6-й и 12-й армий. От имени Главнокомандующего Юго-Западным направлением (7 августа) и Генштаба и Ставки (9 августа) были направлены запросы командующему Южным фронтом с требованием разъяснить ситуацию. Однако генерал И.В. Тюленев внятно объяснить положение и судьбу окруженных армий не смог. На вопрос о количестве вышедших из окружения генерал ответил, что таковых имеется 10–15 тыс. человек, около 2 тыс. автомашин и несколько орудий. Однако говоривший от имени Ставки и лично товарища Сталина Г.М. Маленков заподозрил, что командование Южного фронта дает не совсем точную информацию, и отдал распоряжение разобраться и доложить к 14 часам 10 августа[429].

Получив прямое указание из Москвы, командование и штаб Южного фронта принялись всерьез анализировать, что же произошло. Начался разбор документов и поиск необходимых для доклада сведений. В 12.30 9 августа обнаружились в запечатанном виде приказы командующего 6-й армией № 0077 и 007 8[430]. Несмотря на то, что пакет был адресован «Командующему Южного фронта», его вовремя не вскрыли и с содержанием не ознакомились. Выяснилось также, что в штабе Южного фронта учет по выходившим из окружения частям и подразделениям не велся, вследствие чего подготовить доклад И.В. Тюленев смог не к 10, а только к 11 августа.

Для подготовки ответа были подключены работники оперативного отдела штаба фронта. Итогом их деятельности стал документ под названием «Справка о количестве вышедших из окружения людей и имущества из 6-й и 12-й армий», составленный за подписью командующего 18-й армией генерала А.К. Смирнова[431]. Очевидно, что содержащиеся в нем сведения относятся к тем, кого учли в полосе этого объединения, однако кто-то красным карандашом подписал сверху: «в границах Юж. фронта». В справке в качестве бывших окруженцев были учтены 300 военнослужащих 24-го дорожно-эксплуатационного полка, 500 человек, направленных на укомплектование 223-й дивизии, два батальона связи (всего до 1000 человек), обоз (2900 человек), отряд, сформированный в Новой Одессе (1500 человек), задержанные заградительными отрядами (3500 человек), а также начсостав 350 человек, и, отдельно, 168 старших и средних, 55 младших командиров, 384 красноармейца и 104 шофера из 6-й армии. Из 12-й армии выбрались 895 автомашин, а из 6-й – 120. Всего, таким образом, в полосе 18-й армии вышли из окружения 10 961 человек и 1015 автомашин. Без изменений вышеприведенные цифры командующий Южным фронтом генерал И.В. Тюленев включил в Боевое донесение № 0035, которое в 11.30 11 августа направил для доклада И.В. Сталину, отметив, что «сколько вышло перед Юго-Западным фронтом – не учтено»[432].

Перед нами два довольно примечательных документа. Прежде всего, обращает на себя внимание явное расхождение количественных данных донесения генерала И.В. Тюленева с результатами работы комбрига Н.П. Иванова, который вел статистику по двум фронтам – Южному и Юго-Западному. Напомним, что, по его данным, к 18 августа вышли около 5 тыс. бойцов и командиров, а, по информации генерала И.В. Тюленева, к 11 августа и только на Южном фронте – 11 тыс. человек.

Если точность приведенных в «Справке» цифр проверить сложно и ее приходится принимать на веру, то принадлежность всех названных бойцов и командиров к вышедшим из окружения вызывает обоснованные сомнения. Так, в воспоминаниях наших ветеранов или в немецких документах обнаружить 24-й дорожно-эксплуатационный полк среди оказавшихся в окружении войск пока не удалось. В «Справке» и Боевом донесении утверждается, что из бывших воинов 6-й и 12-й армий был сформирован отряд в Новой Одессе. Однако если посмотреть на карту, то легко убедиться, что от южной границы окружения до Новой Одессы по прямой не менее 150 км. Получается, что вырвавшиеся с боями воины смогли пройти такое расстояние по фактически открытой местности при противодействии противника всего за 5 дней, т. е. по 30 км в сутки, что крайне маловероятно.

Кроме того, в справке присутствуют два безымянных батальона связи, в которых насчитали до 1000 человек. По штату 04/400 в батальоне связи стрелковой дивизии состояло всего 278 бойцов и командиров, в батальоне связи механизированного корпуса (штат 010/21) чуть больше – 288. Получается, что в двух батальонах никак не могло быть свыше 576 бойцов и командиров. А ведь они вырвались из окружения и должны были понести потери. Обращает на себя внимание факт, что в окруженцы записали всех, задержанных заградительными отрядами. Однако нельзя исключать, что среди таковых были также отставшие от своих частей и дезертиры, находившиеся вне кольца. Складывается впечатление, что для доклада И.В. Сталину штабы 18-й армии и Южного фронта постарались занести в отчетные списки как можно больше людей для того, чтобы итоговая сумма показалась как можно более крупной, а размер поражения – как можно меньшим.

В итоге все равно получились существенно иные цифры относительно вышедших из окружения, чем сделанные комфронта ранее 9 августа в докладе Г.М. Маленкову. По «уточненным» данным, оказалось, что прорвались не 10–15 тысяч, а всего 10 961 человек, не 2 тысячи автомашин, а 1015. Наиболее показательным оказался подсчет орудий. Дотошный Г.М. Маленков специально поинтересовался их количеством, на что получил уверенный ответ, что «встречали до шести-восьми орудий» прорвавшихся через линию фронта. Такая фраза давала основания предполагать, что вышло довольно значительное их число. После «уточнения» выяснилось, что вышло всего два орудия.

Поэтому, видимо, следует принять как наиболее точные и отвечающие реальности данные, собранные комбригом Н.П. Ивановым, а не генералом И.В. Тюленевым, т. е. – ок. 5 тыс. человек. Еще 3620 раненых успели эвакуировать до того, как кольцо захлопнулось[433]. К ним нужно прибавить еще около 3 тыс. человек, в основном из состава 190-й дивизии, которые уже 24 июля вышли в район Смелы и оказались вне окружения[434]. Кроме того, известно, что успели выйти тылы 16-й танковой дивизии, какие-то части 192-й горно-стрелковой дивизии, но об их численности ничего не известно. Известно также, что в составе Южного фронта действовали отряд из 1000 чел. и батальон, сформированные, соответственно, из тылов 11-й танковой дивизии и тылов 6-й и 12-й армий[435]. Все они дают нам цифру примерно в 13 000 бойцов и командиров, которые вышли из окружения или, числясь в составе 6-й и 12-й армий, смогли его избежать. Она очень приблизительная, в действительности таковых, видимо, оказалось существенно больше, поскольку группами и поодиночке красноармейцы выбирались всю вторую половину августа и часть осени 1941 г. Кроме того, достаточно большое количество осталось на оккупированной территории или ушло в партизаны. Поэтому не будет большим преувеличением, если количество оказавшихся вне кольца и вышедших из окружения воинов 6-й и 12-й армий округлим до 15 тыс. человек.

Теперь попытаемся определить количество войск, оказавшихся в «котле» под Уманью. Он образовался 2 августа, следовательно, потери, понесенные с 20 июля по 1 августа войсками 6-й и 12-й армий, а также 2-м мехкорпусом, не могут быть отнесены к боям в условиях окружения. Расчет показывает, что до этого времени среднесуточные потери составляли примерно 1567 чел. Если взять их за основу, тогда с 20 июля до 1 августа армии потеряли около 15 700 бойцов и командиров. Следовательно, в окружении с 1 августа осталось около 127 000 чел. (157 900 (общая численность 6-й и 12-й армий и 2-го мехкорпуса на 20 июля) – 15 700 (расчетное количество потерь, понесенных ими до момента окружения) – 15 000 (вышедшие из окружения и не попавшие в него) = 127 200 чел.).

По немецкой статистике, как известно, попали в плен 110 000 чел., погибли в боях 18 500 советских воинов, следовательно, в окружении находилось не менее 128 500 чел. Как видим, расчетные цифры в основном совпали с немецкими данными о советских потерях.

Отдельной проблемой остается вопрос о количестве танков в составе окруженной группировки советских войск. По немецким данным, XXXXIX корпус уничтожил 54 танка и 58 бронемашин, XXXXVIII – еще 186. Всего, таким образом – 240 танков.

Е.А. Долматовский, заочно полемизируя с генералом К. Типпельскирхом, заявлял: «можно не верить мне, если я скажу, что почти не видел танков в окружении. Но ведь не я один, сотни оставшихся в живых участников тяжелейших боев с 4 по 6 августа утверждают, что на нашей стороне действовало тогда лишь 4 танка. Если бы у нас были танки, не пришлось бы имитировать танковую атаку артиллерийскими тягачами и колхозными тракторами»[436].

Как и в ситуации с военнослужащими, попавшими в окружение, с количеством танков также нет определенности. Известно, что на 20 июля в 12-й армии насчитывалось 8 Т-26, 2 Т-37 и 23 бронемашины. На 1 августа в 16-м мехкорпусе было 1 средний танк, 29 БТ и Т-26, 26 бронемашин[437]. Поэтому основная масса бронетанковых сил была представлена техникой 2-го механизированного корпуса.

Это соединение, переброшенное под Умань к началу 20-х чисел июля, почти не принимало участия в боях. На 20 июля согласно докладу начальника штаба корпуса полковника Н.И. Сучкова в его соединениях находилось:

– 200 танков и 73 бронемашины в 11-й танковой дивизии;

– 120 танков и 45 бронемашин в 16-й танковой дивизии;

– 180 танков и 40 бронемашин в 15-й моторизованной дивизии.

Всего, таким образом, корпус насчитывал 500 танков и 153 бронемашины. Разумеется, не все они были боеспособны, существенная часть нуждалась или находилась в ремонте. Но сколько именно, по докладу полковника определить невозможно.

По сведениям помощника командующего Южным фронтом по автобронетанковым войскам, картина выглядела иначе и представлялась менее обнадеживающей. В 11-й танковой дивизии имелось в наличии 10 КВ, 46 Т-34, 120 ВТ, из которых на ходу – всего 20, и пять Т-26; в 16-й танковой – 40 БТ и 55 Т-26; в 15-й моторизованной – 161 БТ, из них исправны – 75, 27 Т-37. По его подсчетам выходило, что в трех соединениях 2-го мехкорпуса имелось 464 танка, но из них были боеспособны только 278.

Въехавший в хату в районе Умани и оставленный экипажем советский легкий танк БТ-7. Июль – август 1941 г. (nemirov41. forum24.ru)

Солдаты Вермахта фотографируются на броне советского легкого танка БТ-7, брошенного в районе Умани. Июль-август 1941 г.

К 1 августа, по данным автобронетанкового отдела Южного фронта, во 2-м мехкорпусе количество танков составило:

– в 11-й танковой дивизии – 1 тяжелый, 18 средних, 15 БТ, 5 Т-26, 43 бронемашины;

– в 16-й танковой дивизии – 9 БТ, 26 Т-28, 48 бронемашины;

– в 15-й моторизованной дивизии – 60 БТ, 27 Т-37, 39 бронемашин[438].

Всего, таким образом, 161 танки 130 бронемашины. Объяснить разницу можно разной методикой подсчета. Полковник Н.И. Сучков привел данные по всей находившейся в дивизиях корпуса бронетехнике, тогда как помощник комфронта – только по боеспособным.

Из всех вышеприведенных данных можно сделать вывод, что в районе Умани оказались сконцентрированы значительные бронетанковые силы – около трехсот единиц, значительная часть из которых оказалась впоследствии в окружении, и там были уничтожены.

Артиллеристы войск СС с 75-мм легким пехотным орудием le. IG 18 в Умани. Август 1941 г.

По меркам 41-го года битва под Уманью дорого обошлась немцам. По данным X. Штеетца, победа обошлась им в 107 офицеров и 2770 унтер-офицеров и солдат только убитыми[439]. По данным штаба XXXXIX горно-егерского корпуса, потери дивизий оказались следующими:

– 1-я горно-егерская дивизия – 22 офицера и 514 унтер-офицеров и рядовых;

– 4-я горно-егерская дивизия – 47 офицеров и 1516 унтер-офицеров и рядовых;

– 97-я пехотная дивизия – 13 офицеров и 177 унтер-офицеров и рядовых;

– 125-я пехотная дивизия – 19 офицеров и 643 унтер-офицера и рядовых;

– 295-я пехотная дивизия – 5 офицеров;

– корпусные части – 1 офицера и 20 рядовых.

Всего, таким образом, с 31 июля по 7 августа 1941 г. потеряно 102 офицера и 2775 унтер-офицера и рядовых[440].

Брошенные под Уманью советские средние бронеавтомобили БА-10 и уходящая на восток колонна немецких войск. Июль – август 1941 г.

В подсчетах потерь есть видимые разногласия. Так, 125-я дивизия, по мнению X. Браймайера, потеряла в «битве за Подвысокое» 20 офицеров, 472 унтер-офицера и рядовых убитыми, 69 офицеров и 1372 унтер-офицера и рядовых ранеными, 12 унтер-офицеров и рядовых пропавшими без вести. Суммарные потери дивизии составили 89 офицеров и 1856 унтер-офицеров и рядовых[441].

Потери XXXXVIII и XIV моторизованных и XXXXIV армейского корпусов неизвестны, но, видимо, сопоставимы с вышеназванными. Тем не менее понесенные в сражении под Уманью потери оказались для противника очень высокими, поскольку за весь предшествующий месяц они составили для XXXXIX корпуса всего 50 офицеров и 2112 унтер-офицеров и рядовых убитыми (т. е. примерно столько же, сколько за 10 дней августа). Но немецкие были несопоставимы с огромными потерями, понесенными войсками Южного фронта.

Красноармейцы, попавшие в плен в районе Умани, помогают своим товарищам. Август 1941 г. (Снимок немецкого военного фотокорреспондента)

Несмотря на это, нужно сказать, что сопротивление советских войск под с. Подвысокое и Копенковатое было героическим. Это признавали и сами немцы, именуя обоюдные действия словом «битва», «сражение». Немецкие солдаты считали, что им противостоял достойный противник, победа над которым достойна особой похвалы. В память об участии в Уманской битве каждый солдат XXXXIX корпуса в течение трех дней – 9, 10 и 11 августа, – носил на своем кепи приколотую дубовую веточку[442]. А Боевое знамя 283-го корпусного артполка, как говорят, некоторое время украшало кабинет командира XXXXIX корпуса генерала Л. Кюблера.

Источники и литература

1. Bundesarchiv – Militararchiv. RH. 20-17-282; 21-1-472; 24-49-160; 24-49-161; 24-52-223.

2. Korpsbefehl Nr. 69 fur den Angriff am 5. August // Steets H. Gebiigsjager bei Uman. S. 115–118.

3. Mayerhofer H. Tagebuchaufzeichnungen von Dr. Ernst Brockhoff // Braun J. Enzian und Edelweiss. S. 190–192.

4. NARA. T. 313. R. 14; T. 315. R. 44; T. 315. R. 39; T. 315. R. 1185; T. 315. R. 1215; T. 315. R. 1221; T. 315. R. 1343; T. 315. R. 1803; T. 315. R. 1973.

5. Воспоминания В. Королькова, бывш. политрука 18-й заставы http://mankivka.com.ua/2008/05/11/oxorona-zdorov-ya-mankivschini.phtml.

6. Воспоминания капитана Танченко Митрофана Ивановича, командира 88-го артполка 80-й ордена Ленина СД 37СК 6А // http://parabelluml941.narod.ru/simple29.html.

7. Геец Н. Из личного дела окруженцев // Военно-исторический архив. № 9 (105). 2008. С. 164–173.

8. Год 1941. Юго-Западный фронт. – Львов: Каменяр, 1970.

9. Кашурко С. Выстраданная Победа // http://www.dosh-jomal.ru/dosh8/802.htm.

10. Лето 1941. Украина. – Киев: Украина, 1991.

11. Материалы из следственного дела Военной коллегии Верховного суда СССР от февраля 1956 года о пересмотре обвинительного заключения на Кириллова Николая Кузьмича, вынесенного Военной коллегией Верховного суда СССР 25 августа 1950 года // Рунов В.А. 1941. Победный парад Гитлера. Правда об Уманском побоище. – М.: Яуза, ЭКСМО, 2010. С. 376–379.

12. О боевых действиях 6 армии при выходе из окружения // Военно-исторический архив. 8 (56). 2004. С. 116–121.

13. Письмо лейтенанта А.М. Церковникова // http://parabellum1941.narod.ru/simple16.html.

14. Породенко В.С. Записки начальника штаба танковой дивизии. – М., 1981. Рукопись.

15. Резяпкин А.К. Дневник Великой Отечественной войны. – М.: Новости, 2009.

16. Российский государственный военный архив. Ф. 32 880.

17. Русский архив. Великая Отечественная. Т. 5 (1). – М.: Наука, 1996.

18. Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 39. – М.: Воениздат, 1959.

19. Уманский краеведческий музей. УКМ-13712, УКМ-13714; МВФ-438.

20. Центральный архив Министерства обороны Российской федерации. Ф. 33, 228, 229, 251.

1. Арушанян Б.И. Боевые действия 12-й армии в начальный период войны // Военно-исторический журнал. № 6. 1973. С. 60–65.

2. Александров К.М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова. – М.: Посев, 2009.

3. Бабалашвили И.П. Воины-грузины в боях за Украину в годы Великой Отечественной войны. – Тбилиси: Сабчота Сакартвело, 1969.

4. Баграмян И.Х Так начиналась война. – Киев: Политиздат Украины, 1984.

5. Батлер Р. SS-Leibstandarte. История первой дивизии СС «Лейбштандарт». 1933–1945. – М.: Транзиткнига, 2006.

6. Белов И.И. Четырнадцатая гвардейская в боях за Родину. – Орел: Орелиздат, 1998.

7. Биография солдата // http://www.mgd.nxt.ru/tliird_page.html.

8. Битва за Буковину. – Ужгород: Карпаты, 1967.

9. Болотов Ф.П. В штабе гвардейской дивизии. – М.: Воениздат, 1987.

10. Васильев А.С. Будет жить вечно. – М.: Советская Россия, 1987.

11. Васильев А.С. Возвращение к легенде. – М.: Молодая гвардия, 1967.

12. Васильев А.С. Все минуты войны. – М.: ДОСААФ СССР, 1974.

13. Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь. – М.: Вече, 2009.

14. Великая Отечественная. Комдивы. Т. 1. – М.: Кучково поле, 2011.

15. Великая Отечественная. Комдивы. Т. 5. – М.: Кучково поле, 2014.

16. Великая Отечественная война. 1941–1945. Кн. 1: Суровые испытания. – М.: Наука, 1988.

17. Величие подвига. – Тбилиси: Мерани, 1985.

18. Восемнадцатая в сражениях за Родину. – М.: Воениздат, 1982.

19. Гольдберг С.И. Слово о полку Мариупольском. – Мариуполь, 1992.

20. Гольдман И. Судьба полковника Зверева // Вестник. № 9 (268). 24 апреля. 2001. http://www.vestnik.com/issues/2001/0424/koi/goldman.htm.

21. Джанджгава В.И. Немереные версты. – М.: ДОСААФ СССР, 1979.

22. До последнего патрона. – Днепропетровск: Промiнь, 1990.

23. Долматовский Е.А. Было. – М.: Советский писатель, 1975.

24. Долматовский Е.А. Зеленая брама. – М.: Политиздат, 1981.

25. Долматовский Е.А. Зеленая брама. – М.: Политиздат, 1989.

26. Дриг Е. Механизированные корпуса РККА в бою. – М.: Транзиткнига, 2005.

27. Дугас И.А., Черон Ф.Я. Советские военнопленные в немецких концлагерях. (1941–1945). – М.: Авуар консалтинг, 2003.

28. Завьялов Н.И. Версты мужества. – Киев: Политиздат, 1981.

29. Залесский К.А. Вермахт. Сухопутные войска и Верховное командование. – М.: ЭКСМО, Яуза, 2005.

30. Зоткин В.В первый год великих сражений. – Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1997.

31. Иовлев С.И. Бои 6-й и 12-й армий в окружении в районе Умань (июль – август 1941 г.). Рукопись.

32. Иноземцев Н.Н. Цена победы в той самой войне (фронтовой дневник). – М.: Наука, 1995.

33. Иринархов Р.С. У днепровских круч… – М.: ACT; Минск: Харвест, 2006.

34. Исаев А.В. От Дубно до Ростова. – М.: Транзиткнига, 2004.

35. Каменцев А.А. Соколов А.Д. // Военно-исторический журнал. № 3. 1972. С. 126–127.

36. Карасик М.Ю., Карасик Ю.М. Советские генералы в плену. 1941–1945. Т. 1. Bratislava: Magnet Press, 2013.

37. Ковальчук М.С. Оточення вогневе. – Тернопiль: Астон, 2006.

38. Кузнецов И.И. Маршалы, генералы и адмиралы 1940 года. – Иркутск: Восточно-Сибирская издательская компания, 2000.

39. Кузнецов И.И. Судьбы генеральские. Высшие командные кадры Красной Армии в 1940–1953 гг. – Иркутск: Изд-во Ун-та, 2000.

40. Куманев Г.А., Чайковский А.С. Чекисты стояли насмерть. – Киев: Политиздат Украины, 1986.

41. Курт «Panzer» Майер. Откровения танкового генерала СС. – М.: Яуза-ПРЕСС, 2010.

42. Ланнуа Ф. де. Немецкие танки на Украине. 1941 год. М.: Эксмо, 2006.

43. Ласкин И.А. На пути к перелому. – М.: Воениздат, 1977.

44. Лискин Ю.А. Тайники Великой Отечественной. Командарм Понеделин и другие. – М.: Спутник, 2010.

45. Мельниченко М.М. Уманская яма // Трагедия и героизм (Советские военнопленные. 1941–1945 годы). Кн. 1. – М., 1999. С. 112–126.

46. Мельниченко М.М. Яма, ставшая вершиной духа // Коммунист Украины. 1990. № 12. С. 81–92.

47. Мущинский П.Д. Непокоренный Буг. – Одесса: Маяк, 1980.

48. Новобранец В.А. «Я предупреждал о войне Сталина». Записки военного разведчика. – М.: Яуза, ЭКСМО, 2009.

49. Перекальский Г.А. Дороги жизни и смерти. Записки пограничника. – Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1966.

50. Пограничные войска в Великой Отечественной войне. 1941. – М.: Наука, 1976.

51. Рассказы о великих днях сражений. – Кишинев: Картя молдовеняскэ, 1975.

52. Репин П.Д. Взгляд в минувшее. – Одесса: Лерадрук, 2006.

53. Репин П.Д. Так шли мы к победе. – Одесса: Принт Мастер, 2005.

54. Репин Л.Е., Степанов В.С. Судьбы генеральские // Военно-исторический журнал. № 10. 1992. С. 24–32; № 11. 1992. С. 24–27; № 12. 1992. С. 12–20; № 2. 1993. С. 2–16.

55. Родин Е.С. По следам минувшего. – Тула, Приокское кн. изд-во, 1968.

56. Рунов В.А. 1941. Победный парад Гитлера. Правда об Уманском побоище. – М.: Яуза, ЭКСМО, 2010.

57. Савинов Ю.А. Слова «капитуляция» в Красной Армии не существовало // Ориентир. № 6. 2012. С. 67–70.

58. Свердлов Ф.Д. Советские генералы в плену. – М.: Фонд «Холокост», 1999.

59. Семенов Ю. Комиссар Госбезопасности. – М.: Воениздат, 1979.

60. Симонов К. 100 суток войны. – Смоленск: Русич, 1999.

61. Симонов Ф.В. Командармы Великой Отечественной. – Подольск: Сатурн-С, 1996.

62. Смирнов Н.Г. Вплоть до высшей меры… – М.: Московский рабочий, 1997.

63. Стрижков Ю.К. Герои Перемышля. – М.: Наука, 1969.

64. Сурков Д. Об отдельных персоналиях командного состава 6 и 12 армий // Зелена брама: героизм – трагедiя – память. – Кiровоград: Центрально-Украинське видавництво, 2011. С. 35–53.

65. Тутык А. Несгибаемый. – Днепропетровск: Промiнь, 1977.

66. Тычков И.П., Тычкова Л.К. Набат памяти. – Иваново: Верхне – Волжское кн. изд-во, 1990.

67. Тюленев И.В. Через три войны. – М.: Воениздат, 1972.

68. Федотов Н. Никогда не померкнет. О чем рассказали фронтовые тетради политработника. – М.: Красная звезда, 1961.

69. Фуки А. Быль, ставшая легендой. Отдельная Коломыйская пограничная комендатура в боях с фашистскими захватчиками. – Ужгород: Карпаты, 1984.

70. Хаупт В. Сражения группы армий «Юг». – М.: Яуза, ЭКСМО, 2006.

71. Хизенко И.А. Ожившие страницы. – М.: Воениздат, 1963.

72. Христофоров В.С. Сталинград. Органы НКВД накануне и в дни сражения. – М.: Московские учебники, 2008.

73. Чернявский К.И. Всегда с бойцами. – М.: Воениздат, 1979.

74. Шепетов Ю.И. Первые гвардейцы Южного фронта. История 14-й гвардейской Винницкой стрелковой дивизии // Военно-исторический архив. № 5 (101). 2008. С. 131–156.

75. Шурапов В., Федосеева Р. Пiдвисоцька «Атлантида». Зустрiч через 35 рокiв // http://www.region.in.ua/elisavet/book/uts/uts019_u.html.

76. III. Abteilung Panzer Art. Reg. 146. 1939–1945. Selbstverlag.

77. Braun J. Enzian und Edelweiss. Die 4. Gebirgs-Division. 1940–1945. – Bad Nauheim: Podzun-Yerlag, 1955.

78. Breymayer H. Das Wiesel. Geschichte der 125. Infanterie Division. 1940–1944. – Langenau-Ulm: Armin Yaas Yerlag, 1983.

79. Die Kriegsgeschichte der Windhund-Division. – Bochum-Langendreer: Heinrich Poppinghaus, 1962.

80. Eberbach P. Blut und Elend des Krieges. Norderstedt: Books on Demand GmbH, 2010.

81. Fretter-Pico M… verlassen von des Sieges Guttern. – Wiesbaden: Kyffliauser-Verlag, 1969.

82. Haupt W. Kiew. Die grusste Kesselschlacht der Geschichte. – Friedberg: Pozdun-Pallas-Yeriag, o. D.

83. Kern E. Der Grosse Rausch. Russlandfeldzug. 1941–1945. – Waiblingen-Wittenbeig: Yerlag Lothar Feberecht, 1986.

84. Kuhlmann H. III. Abteilung Panzer Art. Reg. 146. 1939–1945. Selbstverlag, o. D.

85. Lanz H. Gebugsjuger. Die 1. Gebirgsdivision. 1935–1945. – Bad Nauheim: Podzun-Verlag, 1954.

86. Maser W. Der Wortbruch. Hitler, Stalin und der Zweite Weltkrieg. – Munchen: Golzoc Verlag GmBH, 1994.

87. Maslov A.A. Captured Soviet Generals. The Fate of Soviet Generals Captured by the Germans, 1941–1945. L.: Frank Cass Publishers, 2001.

88. Maslov A.A. Fallen Soviet Generals. Soviet General Officers Killed in Battle, 1941–1945. F.: Frank Cass Publishers, 1998.

89. Meyer H.F. Blutiges Edelweiu. Die 1. Gebiigs-Division im Zweiten Weltkrieg. B.: Christoph Finks Verlag – Finks Dmck GmbH, 2008.

90. Munzel O. Panzer-Taktik. Raids gepanzerter Verbunde im Ostfeldzug 1941/42. – Neckargemand: Scharnhorst Buchkameradschaft, 1959.

91. Schrodek G. Ihr Glaube gait dem Vaterland. Geschichte des Panzer-Regiments 15 (11. Panzer-Division). – Munchen: Schildverlag GmBH, 1976.

92. Steets H. Gebirgsjuger bei Uman. Die Korpsschlacht des XXXXIX. Gebiigs-Armeekorps bei Podwyssokoje. 1941. – Heidelberg: Kurt Vowinckel Verlag, 1955.

93. Tettau H. von, Versock K. Die Geschichte der 24. Infanterie-Division. 1935–1945. – Eggolsheim: Darfler-Verlag GmbH, 1956.

94. Wehrten W. Geschichte der 16. Panzer-Division. 1939–1945. – Bad Nauheim: Podzun-Verlag, 1958.