Танец на кладбище Чайлд Линкольн
Потом повернулась к д’Агосте. Безразличие, написанное у нее на лице, сменилось живейшим интересом.
— А что случилось? Какое-нибудь преступление?
Нагнувшись вперед, Пендергаст доверительно шепнул:
— Именно так.
Она широко раскрыла глаза.
— Убийство, — так же шепотом проговорил спецагент.
Женщина ахнула и зажала рот рукой.
— Где? Здесь?
— В Нью-Йорке.
— Это сын миссис Феринг?
— Вы имеете в виду Колина Феринга?
Д’Агоста негодующе посмотрел на Пендергаста. Что, черт возьми, он творит?
Выпрямившись, тот поправил галстук.
— Вы хорошо знаете Колина?
— Не очень.
— Но ведь он регулярно приходил сюда? На прошлой неделе, например?
— Вряд ли.
Открыв регистрационный журнал, женщина быстро пролистала страницы.
— Нет, он не приходил.
— Тогда, может быть, неделей раньше?
Пендергаст склонился над журналом, глядя на страницы, которые женщина продолжала листать.
— Нет. Последний раз он был здесь в… феврале. Восемь месяцев назад.
— Неужели?
— Сами посмотрите.
Она перевернула журнал, чтобы показать запись Пендергасту. Посмотрев на небрежную подпись, он стал перелистывать журнал к началу, проглядывая каждую страницу. Потом резко выпрямился.
— Похоже, он нечасто здесь появлялся.
— Сюда никто часто не ходит.
— А ее дочь?
— Не знала, что у нее есть дочь. Она сюда ни разу не приезжала.
Пендергаст мягко положил руку на массивное плечо.
— На ваш вопрос я вынужден ответить утвердительно. Да, Колин Феринг мертв.
Женщина испуганно подняла брови.
— Его убили?
— Мы пока не знаем причину смерти. Его матери об этом сообщили?
— Нет. Вряд ли здесь кто-нибудь об этом знает. А… вы приехали, чтобы сказать ей?
— Не совсем так.
— Лучше не говорите. Зачем отравлять ей последние месяцы жизни? Он ведь и так редко приезжал и подолгу не задерживался. Она даже не заметит его отсутствия.
— А что это был за человек?
— Не хотела бы я иметь такого сынка, — произнесла женщина, состроив гримасу.
— Правда? А почему?
— Он был грубиян и вообще какой-то противный. Называл меня Большая Берта.
Женщина даже покраснела от негодования.
— Какое безобразие! А как ваше имя, уважаемая?
— Джоан. Так вы не скажете миссис Феринг, что он умер?
— Вы очень добры, Джоан. А теперь мы можем увидеть миссис Феринг?
— Куда там эти санитары запропастились?
Джоан уже хотела снова жать на кнопку, но потом передумала.
— Я сама вас провожу. Пойдемте. Но предупреждаю, миссис Феринг совсем тронутая.
— Тронутая, — повторил Пендергаст. — Я понимаю.
Горя желанием помочь, женщина стала с трудом выбираться из кресла. Они последовали за ней по длинному темному коридору, преследуемые пренеприятнейшими запахами не свежей, пищи и отходов человеческой жизнедеятельности. Из комнат, мимо которых они проходили, раздавались самые разнообразные звуки: бормотание, стоны, громкие возгласы и храп.
Женщина остановилась у открытой двери и постучала.
— Миссис Феринг?
— Убирайтесь, — произнес слабый старческий голос.
— К вам, пришли два джентльмена, — сообщила Джоан нарочито бодрым голосом.
— Не желаю никого видеть, — послышалось изнутри.
— Благодарю вас, Джоан, — чарующим голосом произнес Пендергаст. — Теперь мы сами справимся. Вы просто сокровище.
Они вошли в комнату. Это было крошечное помещение со скудной меблировкой и минимальным количеством личных вещей. В обстановке доминировала огромная больничная кровать, стоявшая в центре покрытого линолеумом пола. Пендергаст проворно сел на стул рядом с этим внушительным ложем.
— Убирайтесь, — безжизненным голосом повторила лежавшая на кровати старуха.
Ее нечесаные седые волосы ореолом рассыпались по подушке, некогда голубые глаза выцвели до белизны, кожа напоминала пергамент. Сквозь редкие космы просвечивал блестящий череп. Рядом с кроватью стоял больничный столик на колесиках, на котором была свалена грязная засохшая посуда, оставшаяся после обеда.
— Привет, Глэдис, — сказал Пендергаст, беря старуху за руку. — Как дела?
— Фигово.
— Можно задать вам личный вопрос?
— Нет.
Пендергаст сжал ее руку.
— Вы помните своего первого мишку?
Выцветшие глаза бессмысленно уставились на спецагента.
— Первого мишку, набитого ватой? Помните?
Она медленно кивнула.
— А как его звали?
Последовало долгое молчание. А потом она произнесла:
— Моби.
— Какое хорошее имя. А где сейчас Моби?
Еще одна длинная пауза.
— Не знаю.
— А кто подарил вам Моби?
— Папочка. На Рождество.
Д’Агоста увидел, как в потухших глазах вспыхнула искорка интереса к жизни. Уже не в первый раз он удивлялся загадочным речам Пендергаста. К чему он клонит?
— Какой замечательный подарок, — продолжал Пендергаст. — Расскажите мне о Моби.
— Он был сделан из носков, набитых тряпками. А на шее был нарисован бантик. Я так любила этого мишку. Спала с ним. Он меня стерег. С ним никто не мог меня обидеть.
На лице старой женщины появилась лучезарная улыбка. По щеке покатилась слеза.
Пендергаст проворно вынул из кармана бумажную салфетку. Взяв ее в руки, она вытерла глаза и громко высморкалась.
— Моби, — повторила миссис Феринг мечтательно. — Ничего бы не пожалела, только бы увидеть моего старого смешного мишку.
Глаза ее наконец сфокусировались на Пендергасте.
— Вы кто?
— Ваш друг. Пришел поболтать, — сказал Пендергаст, поднимаясь со стула.
— Уже уходите?
— Мне пора.
— Приходите опять. Вы мне понравились. Такой приятный молодой человек.
— Благодарю вас. Обязательно приду.
Уходя, Пендергаст вручил Джоан свою карточку.
— Вас не затруднит сообщить мне, если кто-нибудь придет к миссис Феринг?
— Ну конечно!
Она почти благоговейно взяла карточку.
Выйдя за дверь, они оказались рядом с лихо подкатившим «роллс-ройсом». Пендергаст галантно открыл дверь перед д’Агостой. Через пятнадцать минут они уже мчались по федеральной автостраде, возвращаясь в Нью-Йорк.
— Вы заметили картину, висевшую в коридоре рядом с комнатой миссис Феринг? — промурлыкал Пендергаст. — Держу пари, что это подлинный Бирштадт, только очень уж закопченный.
Д’Агоста покачал головой.
— Может быть, объясните мне, что происходит, или вам нравится держать меня в неизвестности?
Хитро улыбаясь, Пендергаст вытащил из пиджака пробирку с влажной салфеткой внутри.
Д’Агоста застыл в изумлении. Он и не заметил, как спецагент спрятал использованную салфетку.
— Для генетического анализа?
— Естественно.
— А зачем все эти разговоры про мишку?
— У всех в детстве были мишки. Надо было заставить ее расплакаться.
— Какой цинизм, — возмутился д’Агоста.
— Напротив, — возразил Пендергаст, пряча пробирку в карман. — Это были слезы радости. Мы подняли настроение миссис Феринг, а она в благодарность оказала нам услугу.
— Надеюсь, мы успеем сделать анализ прежде, чем Штейнбреннер[3] продаст своих «Янки».
— Опять же, мы должны искать не только вокруг ящика, но и за пределами комнаты, где он находится.
— Не понял.
Но Пендергаст только загадочно улыбнулся.
11
— Нора, мне так жаль!
Театральным жестом распахнув дверь, портье взял Нору за руку, обдав ее запахом средства для укрепления волос и лосьона после бритья.
— В вашей квартире все убрали. Замок сменили. Все привели в порядок. Вот новый ключ. Мои самые искренние соболезнования. От всей души.
Нора почувствовала холод ключа, сунутого ей в руку.
— Если вам понадобится моя помощь, дайте знать…
В черных влажных глазах светилось неподдельное горе.
Нора с трудом глотнула.
— Благодарю за сочувствие, Энрико.
Эту фразу она произносила уже почти автоматически.
— Я всегда готов. Только позвоните, и Энрико сразу придет.
— Спасибо.
Нора направилась к лифту, потом в нерешительности остановилась и снова пошла. Она двигалась почти бессознательно, ничего не замечая вокруг.
Двери лифта со стуком закрылись, и он плавно, вознесся на шестой этаж. Двери разошлись в стороны, но Нора продолжала неподвижно стоять в кабине. И, только увидев, что они закрываются, быстро выскочила на площадку.
В коридоре было тихо. За одной из дверей слышалась музыка Бетховена в исполнении струнного квартета, за другой — приглушенный разговор. Нора сделала шаги остановилась. Впереди, на повороте, была видна дверь их — теперь ее — квартиры с металлическим номером 612.
Она медленно шла по коридору, пока не очутилась перед своей квартирой. Глазок не светился, свет внутри был погашен. В дверь был вставлен новый замок. Разжав ладонь, она посмотрела на ключ — тоже новенький и блестящий, словно он был ненастоящим. Все вокруг казалось нереальным. У нее возникло ощущение, что она здесь в первый раз.
Медленно повернув ключ в замке, Нора толкнула дверь. Она плавно распахнулась на смазанных петлях. В квартире было темно. Нора попыталась нащупать выключатель. Где же он? Она ступила в темноту, продолжая водить рукой по стене. Сердце у нее вдруг бешено заколотилось. В воздухе витал запах чистящих средств, политуры… и чего-то еще.
Дверь позади нее стала закрываться, отсекая свет, падавший из коридора. Со сдавленным криком Нора бросилась назад, выскочила из квартиры и захлопнула дверь. Прижавшись к ней головой, она зарыдала, сотрясаясь всем телом.
Через несколько минут она успокоилась. К счастью, коридор по-прежнему был пуст и никто не видел ее отчаяния. Нора была смущена и напугана той бурей чувств, которые наконец вырвались наружу. Глупо было думать, что она сможет вот так просто вернуться в квартиру, где всего два дня назад убили ее мужа. Лучше уж поехать к Марго Грин и провести там несколько дней. Но тут она вспомнила, что Марго в творческом отпуске и появится не раньше января.
Надо было уходить. Нора спустилась на первый этаж и на ватных ногах прошла через вестибюль. Портье распахнул перед ней дверь.
— Если что-нибудь понадобится, зовите Энрико, — повторил он.
Нора пошла по Девяносто второй улице на восток в сторону Бродвея. В этот прохладный октябрьский вечер на улицах было многолюдно: горожане направлялись в рестораны, прогуливали собак или просто шли домой. Нора быстро пошла по тротуару в надежде, что свежий воздух ее немного взбодрит. Она двигалась к центру, лавируя между прохожими. В толпе она чувствовала себя лучше и могла сосредоточиться и трезво рассуждать. Не стоит давать волю чувствам — ведь в квартиру рано или поздно придется вернуться. И лучше сделать это сразу. Там все ее книги, бумаги, компьютер, там ведь и его вещи.
Если бы только были живы ее родители — было бы кому уткнуться в плечо. Но что толку сожалеть о несбыточном.
Нора замедлила шаг. Может, все-таки пойти домой? Ведь это всего лишь эмоциональная реакция, которую можно было предвидеть.
Остановившись, Нора посмотрела по сторонам. Рядом с ней стояла очередь в бар «Уотерворкс». В дверном проеме обнималась парочка. Клерки с Уолл-стрит спешили с работы домой, все как один в темных костюмах и с портфелями. Ее внимание привлек бродяга, тащившийся рядом с ней по улице. Когда она остановилась, он тоже притормозил и, круто развернувшись, пошел в другом направлении.
Что-то вороватое было в его походке и в том, как он прятал лицо. Нора инстинктивно насторожилась.
Она смотрела, как бродяга в грязных лохмотьях, пошатываясь, уходит вниз по улице, словно пытаясь от кого-то скрыться. Может быть, он кого-то ограбил? Дойдя до угла Восемьдесят восьмой улицы, бродяга на секунду остановился и, прежде чем свернуть, бросил взгляд назад.
Сердце у Норы остановилось. Это был Феринг. Она не могла ошибиться: то же худощавое лицо, стройная фигура, тонкие губы, растрепанные волосы и злобная усмешка.
Ее парализовал страх, который быстро сменился яростью.
— Эй! — закричала она, пускаясь в погоню. — Эй, вы!
Нора проталкивалась сквозь толпу, стоявшую у бара, не обращая внимания на возмущенные возгласы людей.
Наконец она вырвалась наружу и побежала. Споткнувшись, упала, быстро поднялась и понеслась дальше. Завернув за угол, Нора очутилась на Восемьдесят восьмой улице. Вдоль длинной, плохо освещенной проезжей части тянулись ряды домов из бурого песчаника и аккуратные посадки деревьев гингко. Вдали были видны огни Амстердам-авеню с ее многочисленными барами и закусочными.
Темная фигура как раз заворачивала туда.
Нора побежала по улице, проклиная свою слабость после двух дней, проведенных в постели. Повернув за угол, она устремилась вниз по Амстердам, забитой вечерними гуляками.
Вот он! Быстро проходит мимо следующего квартала.
Оттолкнув стоявшего на пути парня, Нора из последних сил прибавила ходу.
— Эй, вы!
Фигура продолжала удаляться.
Вытянув руку, Нора летела сквозь ряды пешеходов.
— Остановитесь!
Она нагнала его у Восемьдесят седьмой улицы. Вцепившись в плечо, обтянутое грязной тканью, с силой повернула к себе. Мужчина испуганно уставился на нее. Нора выпустила рубаху и отступила назад.
— В чем дело?
Нет, это был не Феринг. Просто какой-то оборванец.
— Извините, — пробормотала Нора. — Я приняла вас за другого.
— Отстань от меня. — Отвернувшись, он процедил сквозь зубы: — Вот сука.
После чего, пошатываясь, пошел дальше.
Нора огляделась вокруг, но Феринга нигде не было видно, если он вообще существовал. Ноги у нее подкашивались, руки тряслись. Мимо нее шел нескончаемый поток людей. Наконец ценой невероятных усилий ей удалось взять себя в руки и немного отдышаться.
На глаза ей попался бар «Царство Нептуна»: модное шумное заведение с рыбной кухней. Раньше ей и в голову бы не пришло зайти в такое место.
Но сейчас она решительно вошла и села на высокий стул у стойки. К ней сразу же подошел бармен.
— Что будем заказывать?
— Джин с сухим мартини и кусочком лимона, лед не надо.
— Один момент.
Потягивая холодный коктейль, она мысленно ругала себя за глупое поведение. В больнице ей приснился дурной сон, а бродяга оказался совсем не Ферингом. Это просто результат нервного потрясения. Надо взять себя в руки, успокоиться и вернуться к нормальной жизни.
Покончив с коктейлем, она спросила:
— Сколько с меня?
— За счет заведения. Надеюсь, что черти, которые вас доставали, теперь убрались, — сказал бармен, подмигнув.
Нора поблагодарила и пошла к выходу, чувствуя приятное расслабление от выпитого. Черти, как сказал бармен. Придется их приструнить. И нечего бояться. А то она совсем расклеилась, ей все время что-то чудится и мерещится. Пора с этим кончать.
Через несколько минут она уже подходила к своему дому. Войдя в вестибюль, выслушала очередную сочувственную тираду от портье и, поднявшись на лифте, очутилась у двери своей квартиры. Вставила в замочную скважину ключ, открыла дверь и сразу же обнаружила выключатель.
Дважды повернув ключ в замке и задвинув недавно установленную щеколду, она огляделась вокруг. Все было вымыто, вычищено и приведено в порядок. Она методически осмотрела квартиру, заглянув даже в чулан и под кровать. Потом отдернула шторы в гостиной и спальне и выключила свет. За окном светились огни большого города, и их отблески наполняли квартиру мягким призрачным сиянием.
Нора поняла, что ей по силам остаться здесь на ночь и дать отпор любой нечистой силе.
Только не надо ни на что смотреть.
12
Официантка принесла им сандвичи: один с копченой говядиной под русским соусом для д’Агосты, второй, с беконом, салатом и помидорами, — для Лауры Хейворд.
— Еще кофе? — спросила она.
— Будьте любезны.
Понаблюдав, как потрепанная официантка наливает ему кофе, д’Агоста повернулся к Хейворд.
— Вот какие у нас дела, — подытожил он.
Д’Агоста пригласил капитана Хейворд на обед, чтобы ускорить расследование. Правда, она больше не занималась убийствами. Получив новое назначение, она работала в отделе комиссара полиции, где ей светило весьма многообещающее повышение по службе. «Уж если кто заслуживает повышения, так это она», — грустно подумал д’Агоста.
— Ты читала?
Хейворд бросила взгляд на газету, которую он принес с собой.
— Да.
Д’Агоста покачал головой.
— Представляешь, какую чушь написали. Теперь нас осаждают всякие ослы, приходят анонимные письма, которые надо проверять, звонят физики и гадатели на картах Таро… Ты же знаешь, какой гвалт поднимается в этом городе, когда печатают такие вот страшилки. Только этой хрени мне сейчас и не хватало.
Хейворд чуть заметно улыбнулась:
— Я тебя понимаю.
— А люди верят в эту чепуху.
Отбросив газету, он пригубил кофе.
— Ну, так что ты обо всем этом думаешь?
— Ведь у тебя есть четыре свидетеля, которые клянутся, что убил именно Феринг?
— Пять, если считать жену убитого.
— Нора Келли.
— Ты ведь ее знаешь?
— Да. И Билла Смитбека тоже. Хороший был журналист, только очень рисковый. Настоящая трагедия.
Д’Агоста начал есть бутерброд. Говядина постная, соус подогрет — то что надо. Когда он злился, у него всегда разыгрывался аппетит.
— Значит, это Феринг или кто-то на него похожий. Он умер, а может быть, и нет. Все очень просто. У вас уже есть результаты генетического анализа?
— На месте преступления была обнаружена кровь двух людей — Смитбека и еще одного человека, пока не идентифицированного. Мы получили образцы ДНК матери Феринга и сейчас сравниваем с обнаруженной кровью.
Д’Агоста замолчал, размышляя, стоит ли говорить ей о том, как они добыли образцы ДНК. Нет, лучше не надо. Это не вполне законно, а Хейворд была весьма щепетильна в этих вещах.
— А если это не Феринг, то кому и зачем понадобился весь этот маскарад?
— Хороший вопрос. А что думает по этому поводу Пендергаст?
— Разве кто-нибудь когда-нибудь знает, о чем думает этот парень? Но я тебе вот что скажу: он очень заинтересовался этими вудуистскими штучками, которые нашли на месте преступления, хотя виду и не подает. Но занялся ими всерьез.
— Это те предметы, которые упомянуты в газете?
Читать бесплатно другие книги:
