После похорон Кристи Агата

Глава пятая

По возвращении в Лондон мистер Энтуисл беседовал вечером с Мод Эбернети, которая сама позвонила ему.

— Слава богу, наконец-то я вас застала. Тимоти просто в ужасном состоянии. Известие о Коре безумно расстроило его. Я так за него тревожусь. Мне пришлось уложить его в постель, но он хочет, чтобы вы приехали сюда и повидались с ним. Его интересует сотня вещей: будет ли следствие и когда, выражала ли покойная какие-нибудь пожелания насчет похорон, есть ли завещание?

— Да, завещание есть. Очень простое. Свои собственные этюды и аметистовую брошь она оставила компаньонке, мисс Джилкрист, а все остальное — Сьюзен.

— Сьюзен? Интересно почему. Кора ведь ее почти не видела, разве что ребенком.

— Я думаю, это потому, что Сьюзен не очень угодила родным своим замужеством.

Мод фыркнула.

— Пьер Ланскене даже Грегори в подметки бы не годился. Грегори хоть выглядит прилично. Значит, Сьюзен получит доход, который Ричард оставил Коре?

— Нет, капитал будет разделен соответственно условиям завещания Ричарда. Бедняжка Кора оставила только несколько сот фунтов и мебель в своем коттедже. Сомневаюсь, чтобы после уплаты долгов и продажи мебели общая сумма составила более пятисот фунтов. Разумеется, будет следствие, и я боюсь, что некоторой огласки не избежать.

— Как неприятно! А этого бандита уже схватили?

— Пока нет.

— Вообще все кажется мне просто невероятным. А Тимоти абсолютно выбит из колеи. Так не могли бы вы приехать, мистер Энтуисл? Это так успокоило бы Тимоти.

Юрист помолчал. Пожалуй, стоит принять приглашение.

— Хорошо. Я приеду завтра вечерним поездом. Конечно, лучше бы пораньше, но, боюсь, утром у меня будут дела.

Джордж Кроссфилд приветствовал мистера Энтуисла сердечно, но чуточку удивленно.

— Я только что вернулся из Литчетт Сент-Мэри, — объяснил мистер Энтуисл.

— Так, значит, это действительно тетя Кора? А я думал, просто совпадение имен.

— Ланскене не такое уж распространенное имя.

— Конечно, конечно. Но человеку всегда трудно поверить, что убит кто-то из его собственных родственников. Судя по всему, этот случай напоминает убийство в прошлом месяце в Дартмуре. Те же обстоятельства. Одинокий коттедж и две пожилые женщины в нем. Похищена какая-то сумма наличными, но столь мизерная, что почти невозможно счесть это достаточным мотивом.

— Как сказать, — вставил Энтуисл. — Ценность денег всегда относительна. Тут главное, насколько они вам нужны. Если, например, вы отчаянно нуждаетесь в десяти фунтах, то пятнадцати будет более чем достаточно. И наоборот. Если, допустим, необходимы тысячи, сотнями никак не обойдешься.

— По-моему, в наше время пригодятся любые деньги. Все так стеснены в средствах, — перебил его Джордж, и глаза его блеснули.

— Да, но не так, чтобы деньги становились вопросом жизни и смерти, а я имел в виду именно это. Кстати, Джордж, не нужен ли вам аванс, пока дело с наследством еще не улажено окончательно?

— Собственно, я и сам хотел заговорить об этом. Впрочем, в банке, когда я сослался на вас, охотно согласились потерпеть, хотя по текущему счету у меня там перерасход.

Глаза Джорджа снова блеснули, и искушенный в подобных делах Энтуисл узнал этот странный блеск. Теперь он был уверен, что Джордж, даже если деньги не стали для него вопросом жизни и смерти, весьма И весьма нуждался в них. Одновременно он подумал, что сам никогда не доверился бы Джорджу в денежных делах. Он задался вопросом, не пришел «ли к такому же выводу и старый Ричард Эбернети, превосходно разбиравшийся в людях. Мистер Энтуисл был уверен, что после смерти Мортимера Ричард подумывал о том, чтобы сделать Джорджа своим единственным наследником. Не будучи формально Эбернети, тот был единственным мужчиной среди молодого поколения. Однако когда Джордж прогостил у старика несколько дней, тот, по-видимому, разочаровался в нем. Не подсказала ли Ричарду Эбернети его интуиция, что на честность Джорджа положиться нельзя?

Быть может, не правильно истолковав молчание юриста, Кроссфилд, смущенно посмеиваясь, сказал:

— Честно говоря, в последнее время мне не везло в делах. Я рискнул — и многое потерял на этом. Но теперь я снова смогу встать на ноги. Нужен только небольшой капитал. Акции «Арденс консолидейтед» дело верное, как вы считаете?

Энтуисл промолчал. Его занимала мысль: уж не спекулирует ли Джордж на деньги своих клиентов? Если это так и если ему грозит судебное преследование… Энтуисл решился:

— Я пытался связаться с вами на следующий день после похорон, но вас, кажется, не было в конторе.

— Да? Мне даже ничего не сказали. Вообще-то, я счел, что имею право на свободный денек, так сказать, в честь добрых известий.

— Добрых известий?

Джордж покраснел.

— О, я совсем не имел в виду смерть дяди Ричарда. Но когда узнаешь, что на тебя свалилось наследство, это как-то возбуждает. Появляется настроение отметить это дело. Лично я отправился на бега в Хёрст-парк, поставил на двух фаворитов. И уж если везет, так везет: оба выиграли. Всего каких-то пять — десять фунтов, но и те нелишние.

— Безусловно, — поддержал собеседника мистер Энтуисл. — А теперь вы получите и еще кое-что после смерти вашей тети Коры.

Лицо Джорджа омрачилось.

— Бедная старушенция. Дьявольски ей не повезло. Будем надеяться, полиция скоро схватит убийцу. Они молодцы, наши полицейские. Соберут всех подозрительных типов, что есть в окрестностях, заставят каждого отчитываться, где кто был в это время.

— Не всегда это просто выяснить, — перебил его Энтуисл. — Я, например, в тот день в половине четвертого был в книжном магазине Хэтчарда. Но весьма сомневаюсь, что смогу припомнить это, если полиция начнет допрашивать меня, скажем, дней через десять. А вы, Джордж, были в Хёрст-парке. Вспомните ли вы, когда именно вы были на бегах, если нас спросят об этом, ну, скажем, через месяц? Хотя вы ведь тогда выиграли, а люди редко забывают имена лошадок, которые привезли им деньги. Кстати, как их звали?

— Минуточку. Гэймарк и Фрогг II. Да, я не скоро их забуду.

Мистер Энтуисл издал короткий сухой смешок и откланялся.

Когда несколько позже в этот же день, часов в одиннадцать, мистер Энтуисл навестил Розамунд и Майкла, супруги только-только приходили в себя после состоявшейся накануне в их доме «сногсшибательной попойки», как выразилась Розамунд. При всем том Розамунд, по-видимому, пребывала в великолепном настроении.

— Милый, — обратилась она к мужу, — как насчет капельки шампанского? Просто чтобы поскорее очухаться, а заодно выпить за будущее. О, мистер Энтуисл, как это немыслимо удачно, что дядя оставил нам деньги именно сейчас!

Юрист заметил, что лицо Майкла Шейна стало на мгновение хмурым, почти мрачным, но его жена безмятежно продолжала:

— Потому что представляется чудный случай поставить одну вещичку. Там изумительная роль для Майкла, и даже для меня найдется крохотная ролька. Это, знаете, об одном из этих молодых преступников, сплошь все самые новые идеи. Он, знаете ли, ворует и убивает, а полиция и общество травят его, а под конец оказывается, что он святой.

Шокированный мистер Энтуисл хранил ледяное молчание. «Что за вздор несут эти молодые идиоты!» — размышлял он.

Все еще слегка нахмуренный Майкл наконец вмешался:

— Не думаю, Розамунд, чтобы мистеру Энтуислу это было интересно. Помолчи немного и дай человеку возможность сказать, зачем он пришел к нам.

— Надо уладить пару мелочей, — сказал юрист. — Я только что из Литчетт Сент-Мэри.

— Значит, это все-таки тетку Кору убили! Мы видели в газетах. Бедная старушка! Я все смотрела на нее на похоронах дяди Ричарда и думала, что лучше уж быть мертвой, чем такой нелепой и несуразной на вид, — и вот она и вправду мертва. Наша вчерашняя компания просто не могла поверить, когда я сказала, что это мою родную тетку убили. Они все чуть не умерли со смеху, правда, Майкл?

Майкл Шейн не ответил, и Розамунд, которую все это явно забавляло, продолжала-

— Два убийства, одно за другим. Многовато, не так ли?

— Не будь дурой, Розамунд. Твой дядя Ричард вовсе не был убит.

— А Кора думала, что был.

Мистер Энтуисл вмешался:

— Вы ведь вернулись в Лондон после похорон?

— Ну, конечно, в одном поезде с вами.

— Разумеется, разумеется. Я старался дозвониться к вам на следующий день, но никто не отвечал.

— Ой, как мне жаль! Что же мы тогда делали? Значит, это было позавчера. До двенадцати мы были дома, это точно. Потом ты, Майкл, ушел, чтобы поймать Розенхейма и Оскара, а я отправилась по магазинам. Мы должны были встретиться с Джанет, но каким-то образом разошлись. Вечером мы обедали в «Кастилии» и вернулись часов в десять. Кстати, мистер Энтуисл, мы получим деньги сейчас или придется ждать еще целую вечность?

— Боюсь, — ответил Энтуисл, — что закон в таких делах не склонен торопиться.

— Но ведь мы можем получить аванс, правда? — Розамунд казалась встревоженной. — Майкл сказал, мы можем. Ведь это страшно важно из-за постановки, понимаете?

Майкл вставил, приятно улыбаясь:

— О, никакой особой спешки нет. Просто надо решить, воспользоваться этим случаем или подождать, не подвернется ли что-нибудь еще.

Мистер Энтуисл успокаивающе заметил:

— Будет нетрудно выдать вам авансом необходимую сумму.

— Тогда все в порядке. — Розамунд вздохнула с облегчением. — А тетя, оставила она что-нибудь?

— Несколько сот фунтов и кое-какую мебель.

— Хорошую?

— Нет.

Розамунд явно утратила интерес к разговору о наследстве, и мысли ее потекли по иному руслу:

— Как-то странно все это. Сначала тетя Кора ляпнула после похорон про убийство, а на следующий день и ее убили. Непонятно, правда?

Воцарилось неловкое молчание. Потом мистер Энтуисл спокойно ответил:

— Да, не совсем понятно.

Пока Сьюзен Бэнкс, облокотившись о стол, что-то говорила со свойственным ей оживлением и энергией, мистер Энтуисл внимательно рассматривал ее.

Ничего общего с очаровательной внешностью Розамунд. Но лицо привлекательно одушевленностью всех черт. Полные, чувственные губы, подчеркнуто женственная фигура. В то же время Сьюзен напомнила ему покойного Ричарда Эбернети. Форма головы, линия подбородка, глубоко посаженные вдумчивые глаза, В ней чувствовались также сила характера, дальновидность и смелость в суждениях. Из трех представителей молодого поколения Эбернети она одна, казалось, была выкована в том же огне, что и семейное богатство я благополучие, Ричард Эбернети, подумал мистер Энтуисл, безусловно, нашел в Сьюзен качества, которые искал. Но в своем завещании он ничем ее не выделил. Почему же? Логичнее всего предположить, что причиной тут был человек, которого его племянница выбрала себе в мужья.

Взгляд мистера Энтуисла осторожно скользнул через плечо Сьюзен туда, где стоял Грегори Бэнкс и с отсутствующим видом затачивал карандаш.

Худой, бледный молодой человек с заурядной внешностью и рыжеватыми волосами. На фоне яркой Сьюзен он казался совершенно бесцветным. И все же в Незаметности Грегори Бэнкса было что-то вызывающее неосознанную тревогу. Он явно не подходил. На роль мужа Сьюзен, но тем не менее она настояла на этом замужестве, преодолела все препятствия. Почему? Что она разглядела в нем?

«Да и сейчас, спустя полгода после свадьбы, она без ума от этого парня», — сказал себе мистер Энтуисл.

Таких женщин старому юристу приходилось встречать нередко. Для Сьюзен центром мироздания был Грег, а подобные настроения таят в себе опасность.

Сьюзен тем временем быстро и возмущенно говорила:

— Просто безобразие. Помните ту женщину, которую убили в прошлом году в Йоркшире? Никто даже не был арестован. Похоже, сельская местность кишмя кишит бандитами, которые вламываются в дома и нападают на одиноких женщин, а полиции на это наплевать.

Мистер Энтуисл протестующе покачал головой:

— Не хулите полицию, Сьюзен. Там работают люди умные, упорные и терпеливые. Даже если газеты замолчали, это еще не означает, что дело закрыто. Это далеко не так.

Тут Сьюзен вспомнила:

— С тетей Корой ведь жила компаньонка. Вы не думаете, что это она? Оставила тетя ей что-нибудь?

— Недорогую аметистовую брошь и несколько изображений рыбацких поселков, ценных только как сувенир.

— Нужно иметь достаточный повод для убийства, если, конечно, речь не идет о каком-то психе.

Мистер Энтуисл ответил со смешком:

— Пока что единственный человек, у которого был такой повод, это вы, моя дорогая.

— Что такое? — Грег внезапно сунулся вперед. Казалось, он пробудился ото сна. В его глазах загорелся недобрый огонек, Грег уже не производил впечатления незаметной фигуры на заднем плане. — Куда это вы клоните? Какое отношение имеет к этому Сью?

Голос Сьюзен прозвучал резко:

— Прекрати, Грег! Мистер Энтуисл не имел в виду ничего плохого.

— Просто шутка, — подтвердил, словно прося прощения, юрист, — и, боюсь, не очень удачная. Кора оставила все свое имущество вам, Сьюзен. Но для молодой дамы, которая только что унаследовала несколько сот тысяч фунтов стерлингов, какие-то жалкие несколько сотен вряд ли могут послужить мотивом для убийства.

— Она оставила свои деньги мне?! — Голос Сьюзен звучал удивленно. — Как странно! Она меня, можно сказать, вовсе и не знала. Почему это, как вы думаете?

— Насколько мне известно, до нее дошли какие-то слухи… э… об осложнениях, связанных с вашим замужеством. В свое время ее собственный брак тоже наделал немало шума, и, наверное, она хотела, ну, выразить вам чувство солидарности, что ли…

Сьюзен спросила с заинтересованным видом:

— Она ведь вышла за художника, которого вся наша семья терпеть не могла. Он был хорошим художником?

Мистер Энтуисл решительно покачал головой.

— Там, в коттедже, есть его картины?

— Да.

— Тогда я сама посмотрю. Ведь мне, наверное, придется поехать туда? Кто-нибудь там сейчас есть?

— Я договорился с мисс Джилкрист, она пока останется там.

Грег вставил:

— У нее, должно быть, крепкие нервы, если она не боится оставаться в доме, где совершено убийство.

— Мисс Джилкрист вполне разумная женщина. И кроме того, — сухо добавил Энтуисл, — не думаю, что ей есть куда деваться, пока она не приискала себе другого места.

— Значит, смерть тети Коры оставила ее у разбитого корыта? Она и тетя дружили?

Мистер Энтуисл взглянул на Сьюзен с некоторым любопытством, не совсем понимая, что та имеет в виду.

— Более или менее, — сказал наконец он. — Кора никогда не обращалась с мисс Джилкрист как с прислугой.

— Значит, она обращалась с ней гораздо хуже. Этим несчастным так называемым «дамам» сейчас приходится ох как несладко. Постараюсь найти ей где-нибудь приличное место. Вряд ли это будет трудно. Она ведь умеет готовить?

— О да. Мне кажется, она возражает против черной работы. Кстати, Сьюзен, ваша тетушка назначила своим душеприказчиком Тимоти.

— Тимоти! — насмешливо воскликнула Сьюзен. — Да ведь дядя Тимоти просто миф. Его же никто никогда не видит.

— Я, — сообщил мистер Энтуисл, посмотрев на часы, — как раз еду к нему сегодня вечером. Заодно скажу ему, что вы решили сами съездить в Литчетт Сент-Мэри.

— Думаю, что это займет у меня не больше двух дней. Мне не хочется надолго уезжать из Лондона, У меня столько идей, хочу стать коммерсанткой.

Мистер Энтуисл осмотрелся в невзрачной гостиной этой крошечной квартиры. Грег и Сьюзен явно были стеснены в средствах.

— Какие у вас планы на будущее, осмелюсь спросить?

— Я присмотрела помещение на Кардиган-сквер. Полагаю, в случае необходимости вы сможете выдать мне немного денег вперед? Возможно, мне придется внести залог.

— Это мы устроим. Я несколько раз звонил вам на следующий день после похорон, хотел спросить насчет аванса, но вас, наверное, не было в городе?

— О нет, — быстро ответила Сьюзен. — Мы в тот день вообще никуда не выходили.

Грег тихо добавил:

— Знаешь, Сью, мне кажется, наш телефон был тогда не в порядке. Помнишь, во второй половине дня я никак не мог дозвониться к себе на службу. Я хотел сообщить на станцию, но на следующий день все наладилось.

— Телефоны, — подтвердил мистер Энтуисл, — оказываются иногда штукой крайне ненадежной.

Сьюзен внезапно спросила:

— Откуда тетя Кора узнала о нашем браке? Ведь венчания в церкви не было, и мы никому ничего не говорили заранее.

— Возможно, ей сказал Ричард. Она изменила свое завещание примерно три недели назад — по старому завещанию все отходило какому-то теософскому обществу, то есть приблизительно в то время, когда он навестил ее.

Сьюзен, казалось, была поражена.

— Дядя Ричард навещал ее? Я и понятия не имела об этом. Выходит, вот когда…

— Когда что?

— Ничего, — сказала Сьюзен.

Глава шестая

— Очень любезно с вашей стороны, что вы приехали, — говорила своим чуть хрипловатым голосом Мод, встречая мистера Энтуисла на платформе в Бэйхэм Комптоне. — Будьте уверены, Тимоти и я ценим это. По правде сказать, для Тимоти ничего не могло быть хуже, чем смерть Ричарда.

Мистеру Энтуислу как-то не приходило в голову воспринимать кончину своего друга с такой точки зрения. Но он уже убедился в том, что миссис Тимоти Эбернети могла подходить к вещам только так. Продолжая развивать эту тему, Мод подвела своего спутника к потрепанной машине, по-видимому, баснословно древнего возраста.

— Прошу прощения за нашу старую тарахтелку, — сказала она. — Мы просто не можем позволить себе купить новую. У этой два раза меняли двигатель. Надеюсь, она заведется, а то иногда приходится действовать вручную.

Мод несколько раз нажала на стартер, но добилась лишь слабого пофыркивания. Мистер Энтуисл, которому в жизни не приходилось заводить автомобильный двигатель, начал нервничать, но Мод сама вылезла из машины и, энергично крутанув пару раз пусковой ручкой, пробудила мотор к жизни. Счастье, подумал с чувством облегчения Энтуисл, что Мод такая здоровая и крепко сбитая женщина.

— Ну вот, — говорила тем временем она. — Эта паршивка недавно подвела меня. Вдруг застряла, когда я возвращалась с похорон. Пришлось отшагать несколько миль до ближайшего гаража и переночевать в тамошней гостинице, пока механик разобрался с машиной. Разумеется, Тимоти это ужасно расстроило. Я была вынуждена позвонить ему и сказать, что вернусь только на следующий день. Он так разволновался. Конечно, я стараюсь по возможности скрывать от него всякие неприятности, но как скроешь, например, убийство Коры? Такие вещи, как убийство, просто гибель для больных людей вроде Тимоти. Впрочем, Кора всегда была идиоткой.

Мистер Энтуисл в молчании переваривал это замечание, а Мод продолжала:

— Мне кажется, мы с Корой не встречались со времени моей свадьбы. Мне не хотелось тогда говорить Тимоти: «Твоя младшая сестра совершенно ненормальная». Но я действительно считала ее такой. Чего только она, бывало, не говорила! Случалось, я просто не знала, что делать — сердиться или смеяться. Ну, да что там, теперь она, бедняжка, за все это заплатила. Но ее смерть кажется мне такой бессмысленной. Кому понадобилось ее убивать? И вообще так глупо совершать убийство, если в этом нет безусловной необходимости.

— Вы считаете, убийство Коры было необходимостью?

— Я не знаю, что и считать, настолько все это дико. «Должно ли убийство иметь смысл? — размышлял про себя мистер Энтуисл. — Теоретически говоря, да. Но ведь известно и множество бессмысленных преступлений. Все зависит, — решил он, — от мышления убийцы».

Машина свернула в ворота Стэнсфилд-Грейндж.

В свое время это была привлекательная вилла с большим садом, но сейчас все выглядело несколько унылым и заброшенным. Мод вздохнула:

— Все заросло. Теперь у нас работает один старик, да и от него мало проку. Должна сказать, это просто счастье, что можно будет потратить кое-что на дом и сад и привести их в порядок. Мы оба так любим это место. А я уже побаивалась, что нам придется продать виллу. Само собой, Тимоти я ничего такого не говорила — он с ума бы сошел.

Они подъехали к парадному входу старого дома, выстроенного в георгианском стиле. Здание давно уже нуждалось в покраске.

— Никакой прислуги, — раздраженно выкладывала свои невзгоды Мод, пока они поднимались по ступенькам и входили в дом. — Приходят на несколько часов две женщины, и это все. Если днем мне нужно куда-то выйти, Тимоти остается совершенно один, и, случись с ним что-нибудь, кто ему поможет? Правда, я ставлю телефон поближе к его креслу, так что он может сразу позвонить доктору Бартону, если почувствует себя плохо.

Мод ввела гостя в гостиную, где около камина был уже накрыт к чаю стол, и, водворив там мистера Энтуисла, ненадолго исчезла. Вернувшись с кипящим чайником, домашним кексом и свежими булочками, она захлопотала возле гостя.

— А что Тимоти? — поинтересовался тот, и Мод разъяснила, что отнесла мужу поднос с чаем перед тем, как уехать на станцию.

— Он теперь немного вздремнет, — добавила хозяйка дома, — и вам лучше всего побеседовать с ним после этого. Постарайтесь только не слишком волновать его.

Мистер Энтуисл заверил, что проявит максимум осторожности. Глядя на нее, освещенную отблесками огня в камине, он внезапно понял, что жалеет Мод. Эта женщина внушала ему искреннее сострадание. Такая крупная, практичная, здоровая, полная здравого смысла, но столь трогательно уязвимая в одном-единственном отношении. Ее любовь к мужу слишком уж походила на любовь материнскую, решил мистер Энтуисл. Мод Эбернети не произвела на свет ребенка, хотя была просто создана для материнства. И больной муж стал для нее ребенком, которого она лелеяла и охраняла. — «Бедная миссис Тим», — подумал про себя старый юрист.

— Хорошо, что вы приехали, Энтуисл.

Тимоти приподнялся в своем кресле, протягивая руку гостю. Это был крупный мужчина, очень похожий на своего брата Ричарда. Но то, что в Ричарде было силой, в Тимоти обернулось слабостью. Линии рта и подбородка выдавали нерешительность характера, глаза были менее глубоко посаженными. На лбу лежали морщины, порожденные привычкой часто хмуриться от раздражения. Его статус инвалида подчеркивали плед на коленях и богатая коллекция лекарств на столике справа от кресла.

— Я не должен нервничать, — сказал Тимоти предостерегающим тоном. — Врач категорически запретил мне это. Все время твердит, чтобы я не волновался. Но легко сказать! Сначала смерть Ричарда, похороны и завещание — и какое завещание, бог мой! — а теперь вот малютка Кора убита топором. Топором! Англия полна бандитов. И куда только катится эта проклятая страна, хотел бы я знать!

В ответ мистер Энтуисл, привычный к такого рода началу, ограничился неопределенными успокаивающими словами.

— Все из-за этого окаянного лейбористского правительства, — продолжал бушевать Тимоти. — Взгляните на нас. Не можем раздобыть приличного садовника, не в состоянии нанять прислугу, бедная Мод вынуждена сама до изнеможения возиться на кухне. Кстати, милочка, неплохо бы сегодня к обеду камбалу и сладкий пудинг. А перед этим немного консоме, а? Доктор Бартон сказал, что я должен поддерживать свои силы. Так о чем это я? Ах да, Кора! Можете себе представить, Каково это человеку услышать, что его родная сестра убита. У меня были перебои с сердцем минут двадцать, не меньше. Вы должны позаботиться обо всем вместо меня, Энтуисл. Я абсолютно не в силах заниматься чем-либо, связанным с этим делом. Кстати, что будет с Кориной долей денег Ричарда? Перейдет ко мне, надо думать?

Пробормотав что-то насчет дел по хозяйству, Мод поднялась и вышла из комнаты.

Тимоти откинулся в кресле и сказал:

— Теперь можно поговорить о делах без всяких женских глупых замечаний.

— Сумма, с которой должна была получать доход Кора, — разъяснил мистер Энтуисл, — теперь будет поделена поровну между вами и вашими племянником и племянницами.

— Но послушайте, — щеки Тимоти побагровели от негодования, — я ведь ее ближайший родственник! Единственный оставшийся в живых брат.

Мистер Энтуисл, стараясь не очень раздражать собеседника, изложил пункты завещания Ричарда Эбернети, заодно мягко напомнив Тимоти, что ему была послана копия этого документа.

— Уж не думаете ли вы, что я буду корпеть над этим юридическим жаргоном? — неблагосклонно вопросил тот. — Эти мне юристы! Я просто ушам своим не поверил, когда Мод вернулась домой и рассказала о завещании. Был уверен, что она что-то перепутала. Мод — лучшая женщина в мире, но женщины ни черта не смыслят в денежных делах. Мне кажется, моя жена даже не понимает, что, не умри сейчас Ричард, нам, пожалуй, пришлось бы выметаться отсюда.

— Но если бы вы обратились к Ричарду…

Тимоти рассмеялся отрывистым смехом, больше напоминавшим лай.

— Это не в моем стиле. Наш отец оставил всем нам по вполне приличной доле своих денег — на тот случай, если мы не захотим вступить в семейную фирму. Я не захотел. Духовно я выше торговли мозольным пластырем, Энтуисл. Ричарду мои взгляды пришлись не по душе. Ну, из-за налогов и всяких других причин мне пришлось реализовать значительную часть капитала. Как-то я намекнул Ричарду, что содержать этот дом становится трудновато. Он высказался в том смысле, что нам, дескать, лучше подыскать себе что-нибудь поменьше по размерам. Говорил, что и Мод тогда будет легче. О нет, я не стал бы просить Ричарда о помощи! Но, могу сказать вам, Энтуисл, все эти заботы ужасно отразились на моем здоровье. Человека в моем состоянии не следовало бы заставлять волноваться. Когда Ричард умер, я не мог не горевать — он мой родной брат и все такое, — но, естественно, я почувствовал облегчение при мысли о будущем. Однако условия завещания Ричарда меня обидели, и жестоко обидели.

— Вот как? — вопросительно протянул мистер Энтуисл. — Вы ожидали чего-то другого?

— Надо думать! Разумеется, я полагал, что после смерти Мортимера Ричард оставит все мне. Правда, сам он ничего об этом не говорил. Но он напросился к нам в гости вскоре после кончины Мортимера. Хотел поговорить о семейных делах вообще, интересовался моим мнением. Я, конечно, мало что мог ему сказать, ведь я жалкий, инвалид, и мы с Моди живем затворниками. Но, на мой взгляд, обе эти девчонки вышли замуж по-дурацки. Короче говоря, я был уверен, что Ричард беседовал со мной как с человеком, который возглавит семью после его смерти. Черт побери, Энтуисл, я — Эбернети, последний Эбернети, и ко мне должно было перейти право распоряжаться всем!

В возбуждении Тимоти отшвырнул плед и выпрямился в кресле. Трудно было поверить, что этот человек немощен. Он выглядит, подумал мистер Энтуисл, вполне здоровым, хотя чрезмерно раздражителен и вспыльчив. Кроме того, старый юрист теперь понимал, что Тимоти Эбернети в глубине души всегда завидовал своему брату Ричарду, силе его характера и деловой хватке. Когда Ричард умер, Тимоти втайне возликовал, предвкушая, как теперь и он начнет распоряжаться судьбами других. Ричард Эбернети не дал ему такой возможности.

Внезапный взрыв кошачьих воплей в саду сорвал Тимоти с кресла. Подскочив к окну, он поднял раму и, схватив подвернувшийся под руку здоровенный том, с яростью швырнул в хвостатых мародеров, оглушительно прорычав при этом: «Брысь отсюда!»

— Чертовы кошки, — проворчал Тимоти, возвращаясь к своему гостю. — Губят сад, и я не выношу их проклятого мяуканья.

Усевшись, он спросил:

— Хотите выпить, Энтуисл?

— Не сейчас. Мод только что напоила меня великолепным чаем.

— Мод дельная женщина. Но она слишком много работает. Верите ли, ей даже приходится самой возиться с нашим драндулетом — она стала настоящим механиком.

— Я слышал, у нее что-то случилось с машиной, когда она возвращалась с похорон.

— Да. Она догадалась позвонить сюда, чтобы я не тревожился, но эта старая дура, наша поденщица, записала все так, что получилась полная бессмыслица. Я как раз вышел подышать свежим воздухом, доктор порекомендовал мне по возможности делать моцион, а вернувшись, нашел вот такую записку: «Хозяйка жалеет, автомобиль испортился, пришлось ночевать». Естественно, я подумал, что Мод еще в Эндерби. Позвонил туда и узнал, что она уехала утром. Хорошенькое дельце! Наша деревенщина оставила мне на ужин нечто совершенно несъедобное, да мне еще пришлось спуститься вниз самому все разогреть, самому приготовить себе чашку чаю. У меня мог бы быть сердечный приступ, но разве такого рода женщинам есть до этого депо? Как бы не так! Низшие классы забыли, что такое преданность.