Любовь без репетиций. Неполоманная жизнь Гордиенко Александр
– Да все в порядке, Владимир Евгеньевич. Искомый пакет в настоящее время благополучно пребывает в мусорном бачке. На кухне, рядом с моим кабинетом. На самом дне.
– Я дам команду извлечь?
– Да уж конечно. Дайте. А что «герой», молчит?
– Да нет. Раскололся. Вы же знаете, у меня ребята работают из многих структур…
– Я надеюсь, без паяльника в одно место.
– Без. Ему намекнули, что возможно неосторожное обращение со шприцом, который был прицеплен у него на щиколотке. Оцарапался… В общем – заговорил.
– И кто за ним стоит?
– Заказчик? Одна немецкая компания – производитель горнолыжного оборудования. У них с Бородиной уже рекламный контракт подписан.
– Ну, в общем-то, понятно. И что дальше?
– А дальше – это уже не наше дело. Показания Лысенко мы записали на видео. Вызвали профессионалов из госструктур – пусть разбираются.
– Хорошо. И… Владимир Евгеньевич, нам из этого нужно извлечь уроки.
– Мы уже думаем над этим.
– Здорово! Ни одна человеческая жизнь не стоит никакой Игры и никаких денег… Вы продумываете организационные и технические мероприятия. А мы подумаем, как добиться максимальной прозрачности «соревнований». Чтобы исключить прецеденты. Пока так…
Спустившись вниз к подиуму, Железнов наконец-то добрался до Наума и нарвался но профессиональный спор, который он вел с Сашкиной «крестницей» – Янкой Абдуловой, которая по жизни была профессиональным дизайнером:
– Все вы, дизайнеры, пляшете от Малевича! – несколько возбужденно Наум пытался развить какую-то ранее высказанную мысль.
– Что ты имеешь в виду? – Янка улыбалась, и было видно, что она настроена значительно более благодушно, чем ее оппонент.
– Я имею в виду то, что для вас главное – заявить! Что бы вы там ни сотворили, любую хрень – самое главное заявить! Заявить, что это шедевр! Что это смотрится великолепно и доносит до окружающих основную идею! А далее по контексту – предмет заказа.
– Наум, ну а ты-то сам можешь оценить, что тебе нравится, а где халтура? Без чьих-то заявлений?
– Я-то могу! А вот народ вы дурите!
– Все! Хватит! – вмешался Железнов. – Художника всякий обидеть может. Ты бы, Няма, лучше бы оценил Янкину деликатность. В части использования служебного положения в корыстных целях… что вполне тянет на халтуру.
– Ты это о чем? – Наум изобразил «абсолютно непонимающее лицо».
– Я – об отдельных режиссерах, убирающих крупные планы с растерявшихся претенденток. В которых они заинтересованы лично. Ладно. Закрыли тему, – Железнов развернулся к Яне, взял ее за локоть. – Янка, какая же ты молодец! На мой взгляд, ты сегодня была самой лучшей! Полуфинал выиграла ты! Но, к сожалению, это не все поняли.
– Спасибо, Саша, за комплимент. Но и Катя Строева, и тем более Ксюша Соболева сегодня выглядели эффектнее.
– Выглядеть – не значить быть. Ну, да бог с ними, – Железнов положил руку на плечо Наума. – Няма, я уже полчаса хочу поделиться с тобой одной гениальной мыслью!
– Мы – свободны! – глаза у Наума смеялись.
– Няма, ты – гений! Ты научился читать мысли?!.
– Нет, просто это моя мысль. И я хотел поделиться ею с тобой. Ну так что, Саня, рванем куда-нибудь на пару недель?
– Куда-нибудь – это в Новую Зеландию.
– Саня… На дорогу уйдет четыре дня!
– Хоть тринадцать… из четырнадцати.
– Ты бываешь удивительно упрям, как…
– Я знаю. Терпи. Или езжай сам. Куда хочешь.
– Ну, хорошо! Но могу я знать, что там есть такое, что…
– Там… – Железнов нервно выдохнул, – там, Няма… там единственное, ради чего я живу.
На какую-то секунду в глазах Наума возникло непонимание, переросшее в удивление. Все это длилось какие-то мгновенья. До возникновения понимания: «Я никогда не слышал от него чего-либо подобного».
– Конечно же, Саша, мы едем в Новую Зеландию, – неожиданно подсевшим голосом произнес Наум, – если для тебя это так…
– Для меня ничего нет более важного в жизни, Няма.
– А ты не хочешь…
– Нет, Няма, пока – не хочу.
– Тогда – едем!
– Может быть, потом. Да ты и сам поймешь… Ты же – Гений.
*** (1)(27) Маша
Домодедово
За 2 месяца и 17 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».
Начало октября
Уже минут десять Железнов не мог оторвать взгляда от Маши. Маша сидела в кресле с сыном недалеко от выхода из своего терминала и слегка раскачивалась из стороны в сторону, укачивая ребенка. Лицо у Маши выглядело совершенно безжизненным. Уже три раза она оборачивалась в сторону Железнова, ища его взглядом, но не могла видеть его, стоявшего за одной из четырех колонн под навесом «Места для курения». Железнов выбросил сигарету в урну, лишь на секунду оторвав взгляд от Маши, невидяще прикурил очередную: «Ну вот и всё, Железнов. Ты остался один. И уже без всякой надежды…» В кармане прозвучал сигнал sms-ки. Железнов отбросил крышку – два непрочитанных сообщения. По первому Железнов лишь скользнул взглядом: «Погнался за иллюзиями?!. Останешься один! Навсегда!!!» – мелькнула мысль: «Стопроцентное попадание… Юлька» – впрочем, вялая. Второе было от Маши: «Я знаю, ты здесь».
Железнов выбрал функцию «Ответ» – «Здесь».
«Скажи мне да, и я останусь».
«Я не хочу, чтобы твое да родилось в результате мучительной борьбы между да и нет. Такие решения нужно принимать, ни в чем не сомневаясь».
К Маше подошли высокий симпатичный респектабельный мужчина лет тридцати пяти и девочка лет двенадцати, очень похожая на Машу. «Муж и дочь» – другого объяснения быть не могло. Было видно, что мужчина находится в приподнятом настроении, он что-то очень живо говорил Маше, кивая в сторону дочери, при этом несколько раз приподнял пакет с покупками и с надписью «Duty free». Маша и ее муж обменялись парой фраз, после чего он кивнул головой и вместе с дочерью двинулся в сторону эскалатора, ведущего на второй этаж, где, как знал Железнов, располагались бутики и рестораны.
«Саша, уходи, ну, пожалуйста. Иначе, я окончательно возненавижу его. Прошу тебя».
«Я не могу. Потерпи, пожалуйста. Ты единственное, что есть в моей жизни. Наверное, я больше никогда не увижу тебя… Я не могу насмотреться на тебя…»
«Как тебя пропустили сюда, без билета?»
«Погранцы. Поняли меня. Не сразу. Я им сказал правду, что от меня уезжаешь ты. Не поверили. Я им предложил бартер. Ты же знаешь – в этом я профи. Поверили».
«И что ты им предложил?».
«Машину».
«А они?»
«А они сделали так, что я смог увидеть тебя».
«Как же ты теперь без машины?»
«Машину можно купить…»
«Ты – сумасшедший».
«Может быть, вылечусь… без тебя».
«Я не хочу, чтобы ты выздоровел. Я хочу, чтобы ты болел…»
«Ты любишь сумасшедших?»
«Только одного. Саша, в моей жизни больше не будет мужчин. Я буду только твоей. Ты понимаешь меня?»
«Тебе будет непросто».
«Я знаю. И я знаю, что по-другому не будет. А ты?»
«Мне никто не нужен. Только ты».
В это время возле Машиного терминала появился экипаж авиалайнера, началась финальная стадия вылета – посадка на борт. Маша поднялась с сыном на руках и развернулась в сторону Железнова. Железнов не стал прятаться, сделал шаг в сторону и появился из-за колонны. Так они и стояли, непонятно сколько времени, то ли вечность, то ли мгновение, не имея никаких сил оторвать взгляд друг от друга. Что было в этом безмолвном диалоге двух безнадежно и безумно любящих друг друга людей? И любовь… и отчаяние… и надежда… слабая робкая надежда двух людей – ну не может быть так! Не может быть так, чтобы когда-нибудь они не были вместе! Это неправильно! И это – несправедливо! Появился Машин муж, по застывшим лицам Маши и Железнова он сразу же понял, кто есть кто, потянул Машу за руку – пойдем. Маша дернула плечом – «Отстань», повернула на секунду голову в его сторону и что-то резко произнесла. Он дернулся, как от удара, развернулся и двинулся в сторону терминала.
Маша с сыном на руках стояла до последнего, широко раскрыв глаза, желая до последней секунды насмотреться на своего Железнова, на щеках – две борозды от безмолвных слез. К Маше подошла стюардесса и предложила ей пройти на борт. Маша кивнула стюардессе, развернулась к Железнову, закрыла и открыла глаза, беззвучно прошептала: «Я с тобой…» и, уже не оборачиваясь, прошла через терминал.
«Вот и всё, – Железнов несколько растеряно обернулся. – Вот и всё. Надо как-то выбираться отсюда». Железнов достаточно смутно помнил, через какие коридоры погранцы провели его сюда, за пределы территории России – всё не имело значения, лишь бы попасть к терминалу: «Надо сдаваться, – мелькнула мысль. – Кому?»
*** (0)(2) Железнов
Квартира Железнова
За 2 месяца и 17 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится»…
Начало октября
Очнулся Железнов на кухне. Сознание возвращалось через дикую боль в горле от сухого кашля. Железнов с неимоверным трудом поднял голову и обнаружил себя сидящим за кухонным столом в верхней одежде. Совершенно непонятно, сколько бы он еще так просидел, обхватив голову онемевшими руками, если бы не приступ кашля, вызвавшего содрогание и напряжение всего тела и колющую десятком иголок боль в горле.
Обессилевший от приступа, Железнов кое-как сбросил с себя одежду, пошатываясь, добрался до душевой кабинки и врубил горячую на полную.
«Бог ты мой, как же хочется завыть. По волчьи. Дико. Яростно. Безысходно», – Железнов намертво сцепил зубы, чтобы не разрядиться вот так от дикой опустошенности и собственного бессилья, от невозможности вмешаться во что-либо и все изменить.
Железнов физически ощущал, с какой скоростью растет его одиночество: вначале – со скоростью триста километров в час – на взлетной полосе, потом – девятьсот – с набором высоты… Оно продолжало расти с каждым перестуком колес холодной электрички, уносившей его из аэропорта в город. Теперь – с каждой секундой – когда рядом не было его Маши…
Железнов рухнул на диван. Холод. Пустота. Паралич мыслей. Одна нестерпимая боль, пронизывающая каждую клетку его сознания: «Маша… Машенька моя… Любимая… Единственная… Маша…» В аэропорту Железнов держался. Держался из последних. И в те мгновенья Маша была еще рядом. Теперь же всё накопленное в аэропорту отчаяние от расставания рвалось наружу. Железнова начала колотить нервная дрожь, беспощадно резонируя и усиливаясь с каждым мгновеньем: «Маша… Маша… Любимая моя… Единственная…» Конвульсии раз за разом волнами прокатывались через тело Железнова, увеличивая частоту и амплитуду воздействия с каждым разом.
Железнова уже практически непрерывно трясло, когда из глубин подсознания выскочила мысль, которой едва-едва удалось зацепиться за самый краешек меркнущего сознания: «Я схожу с ума… отключить голову… сбить нервный резонанс…» Тело стало практически неуправляемым… Неимоверным усилием Железнову удалось свалиться с дивана… Боль от удара стала болью спасения – включила иные механизмы в организме и внесла сумятицу в нарастающий резонанс. Воспользовавшись этим, Железнову удалось кое-как подняться на ноги и добраться до бара, где стояла початая бутылка «Hennessy». Мелькнула мысль – «Сколько смогу». Удалось много. До дна. Удалось даже сделать несколько шагов в сторону дивана…
Железнов брёл один по бесконечно прямой улице вымершего города… Без переулков. Мостовая выложена брусчаткой. Справа и слева – пяти-и шестиэтажные дома постройки восемнадцатого века, каждый индивидуален, но… но все – с черными провалами окон. Кое-где еще остались покореженные вкривь и вкось висящие ставни… Пустота… Ни души…
Неожиданно эта одинокая улица повернула под прямым углом. Не задумываясь, Железнов свернул за угол. Впереди, метрах в тридцати он увидел человеческую фигуру в черном одеянии с головы до ног, бредущую в ту же сторону, что и Железнов. «Женщина» – по неуловимым признакам определил Железнов. Он попытался окликнуть ее… и не смог открыть рот.
Железнов побежал. Женщина продолжала медленно идти, не оборачиваясь и не поворачивая головы. Схватив женщину за плечо, Железнов развернул ее к себе и… и отпрянул – это была Ольга с жалкой улыбкой на лице. «Ты что здесь делаешь?» – хотел спросить Железнов, но из горла опять не вырвалось ни звука. Ольга сделала шаг за спину Железнова. Он быстро развернулся… и не увидел ничего. Ольга исчезла. Не успев удивиться, Железнов еще раз развернулся… и оказался перед очередным поворотом улицы. Не задумываясь, Железнов свернул за угол – метрах в двадцати от него шла Ольга. Железнов рванул за ней, догнал и развернул к себе – перед ним стояла Юлька с застывшим, как у куклы лицом, со своими шикарными волосами под балахоном. Юлька приподняла голову и посмотрела куда-то за спину Железнова. Железнов инстинктивно повернул голову – ничего, одни пустые провалы окон – и… опять ничего – Юлька исчезла, а перед Железновым – очередной поворот. «Куда же она делась?» Железнов решительно двинулся за угол и увидел ее. Юлька стояла спиной к Железнову и ждала. Железнов, твердо решив ни на что не реагировать и не отводить от нее глаз, медленно – медленно подошел к ней, взял двумя руками за плечи и, не спеша, развернул к себе: «Маша»!!! – вырвалось из Железнова, «Машенька… моя любимая…»
– Машенька моя… – произнес Железнов уже наяву и с удивлением обнаружил, что лежит на полу, в зажатых кулаках – вырванные из ковролина белые длинные сережки.
«Что же делать. И как жить. И главное – зачем?!.» – Железнов сидел перед чашкой только что сваренного кофе.
– Саша, не валяй дурака. Как это зачем?!. Ради неё!
– Я имел в виду – чем заполнить эти три года!
– У нее есть дети. Ей нужно вырастить их. Ей есть, чем заниматься, чем заполнить годы ожидания.
– У меня тоже есть ребенок – моя Игра. В конце концов, для меня сейчас – это единственный способ родить ребенка. Он – еще маленький и неокрепший…
– Зато – избалованный популярностью.
– Вот и буду заниматься его воспитанием и развитием. Чтобы был нужен людям и приносил им радость.
– И разочарование…
– Победителей не бывает без проигравших… Это жизнь.
– А ты уверен, что за это время ничего не изменится в ее жизни?
– Уверен. Иначе…»
В это время телефон Железнова известил своего хозяина, что ему поступило сообщение. Железнов взял телефон в руку, на внешнем экране высветилась бегущая строка: «Сообщение от Маша… Сообщение от Маша… Сообщение от Маша…» Железнов физически почувствовал, какое неимоверное тепло разливается по всему его телу. Он отбросил крышку и открыл письмо: «Любимый мой, я – с тобой. Твоя Маша».
Вот и всё. «Мне есть, кого ждать. Мне есть, кого растить. Такая вот у меня любимая… семья».
Читать бесплатно другие книги:
