Любовь без репетиций. Неполоманная жизнь Гордиенко Александр

*** (2)(10) Игра (Формат «Она мне нравится»)

Прямой эфир. Аппаратная Четвертый тур.  финала. Корзинка

– Сколько до выхода из рекламы? – Наум развернулся к Пашке.

– Двести десять.

– Андрей, ну и что, – Наум кивнул в сторону мониторов девятой и десятой камер, на которых четыре оставшихся участницы в окружении своих команд готовились к полуфиналу, – соответствует оставшийся контингент твоему прогнозу?

Борисов, внимательно наблюдавший, как Железнов заканчивает писать текст для ведущего по результатам третьего тура, еще раз запустил графику, наблюдая, насколько текст соответствует динамике изменения изображений победительниц и проигравших.

– Андрей!

– Ааа, – Борисов развернул ничего не понимающее лицо в сторону Наума, было видно, что он весь в тексте, – ты чё, не видишь, люди работают.

– Да мы, собственно, закончили, – Железнов сохранил текст и вложил его в рассылку.

– Я интересуюсь, – Наум еще раз кивнул в сторону картинки из «Пентагона», – что говорил ваш прогноз по поводу оставшихся? Они должны были пройти в полуфинал?

Андрей открыл таблицу с исходными рейтингами.

– Ну… в общем – пожар идет по плану. «Джульетта» не ошибается. По прогнозу – в полуфинал должны были пройти № 3 – Ксения Соболева, № 19 – Катя Силуминова, № 20 – Оля Чернова и № 29 – Екатерина Строева. Две из них – Соболева и Строева – в полуфинале, Силуминову вывели из игры, ну а Чернова проиграла Строевой в третьем туре, обе они пройти в полуфинал, естественно, не могли. Яна Абдулова и Маргарита Беляева должны были дойти до третьего тура, но им повезло. Повезло, что не пересеклись раньше со Строевой, Черновой или Соболевой.

– И что дальше?

– А что дальше? Дальше все будет зависеть от «корзинок».

– И что туда набросали?

– Да уж… набросали. «Реквизит» постарался. Счас увидим.

– Выход из рекламы, – прорезался Паша. – Пять, четыре…

– Пятая, Ведущий – дальше! Полный рост!

Лучезарный Дикало с эфирного монитора объявлял о начале четвертого тура, в котором участницы должны проявить недюжинное чувство красоты, чтобы «составить» свой наряд не из того, из чего им хотелось бы, а из того, что есть… «в корзине».

– Паша, подводка «Наряды»… пошла!

– Подводка четыре – «Наряды»… пошла!

На экране замелькали кадры женщин в совершенно фантасмагорических одеждах, в несуразных и нелепых нарядах.

Дикало запустил лототрон.

– В первом полуфинале встречаются! Белый сектор – номер 32 – Маргарита Беляева! И… оранжевый сектор – номер 3! Ксения Соболева!

Под аплодисменты зрителей на подиуме появились Ксения Соболева – голубоглазая шатенка с шикарной фигурой, соответствующей финалу, точеными ножками и обворожительной улыбкой, – Железнов считал, что именно ее улыбка, обращенная ко всем и ко всякому – залог ее успеха. И – Маргарита Беляева – кареглазая шатенка с абсолютно правильными тонкими чертами лица, стройной фигурой и изумительными, почти идеальными ногами.

– Реквизитная группа, – Наум поправил микрофон. – Алла, Оля, – наполняем корзины. Павел – где «корзинки»?

– «Наполнение» – на мониторе ведущего.

– Следи за ним. Ты же знаешь, его может «понести».

– Плавали… знаем.

– Пятая, Дикало, крупный! Шестая – средний! Седьмая – экран! Восьмая – сектор с проигравшими! – резко и отрывисто Наум раздавал команды.

На эфирном мониторе Дикало атаковал вопросами полуфиналисток:

– Ну что, красавицы, приоденемся? Маргарита, у вас – белый сектор, вам и выбирать первой. Итак, Рита, можно вас называть Ритой? Вы что выберете? – Дикало протянул руку в сторону огромного студийного экрана.

– Паша, выбор на экран! – Наум перебросил на эфирный изображение с шестой камеры. На экране высветилось:

– Да-а… это, я вам скажу – выбор… Так что вы выберете, Рита, пачку балерины или трусы семейные, образца шестьдесят первого года прошлого века? Вы, Рита, кстати, знаете, что такое трусы семейные? Нет? Я так и думал. Раритет! Такого сейчас нет. Как бы это вам объяснить… В общем… Это… как шорты у футболистов, только – по колено. И размерчик шестидесятый… ну, чтобы любому члену семьи могли подойти. И? Рита?

– Пачку!

– Пачку балерины – в белую корзину! А вам, Ксения, соответственно – трусы семейные – «антисекс» – в оранжевую! Не расстраивайтесь, Ксюша, вас – трудно чем-либо испортить. А сейчас – ваш выбор! И что вам предлагают?

– Выбор на экран!

– Заковыристо! Фуфайка или пеньюар… И что вы возьмете к трусам? Ксения рассмеялась:

– Ну, знаете ли, Алексей, фуфайка и трусы семейные – это наряд для мест, не столь отдаленных… Попробую – пеньюар.

– Конечно же, пеньюар и трусы семейные… – Дикало хмыкнул. – Все зависит от того, что одевать сверху. Фантазии не хватит.

Железнов оторвался от эфирного монитора и подошел к Пашкиному компьютеру – посмотреть на «весь список»: каска, шапка-ушанка, колготки малиновые и лимонные, валенки, кеды, галстук, бабочка, кофточка на пуговицах и юбка из «бабушкиного комода»… и в том же духе: «Да, не разгуляешься. Разве что платки шифоновые… Выкрутятся… С чувством меры и с головой у них все в порядке».

Железнов нацепил на голову гарнитуру. В наушниках тотчас же прорезался Наум, который в двух метрах от него «снимал картинку с корзинок»:

– Седьмая, – колготки малиновые в белой корзине – крупный!

– Вторая – тридцать вторй – Беляева – крупный! Первая – средний!

– Восьмая – кеды!

– Четвертая – третий номер, Соболева – крупный!

«Так. Здесь процесс проистекает. А что у нас с голосованием?» – Железнов переключился на второй канал связи:

– Николай? Железнов. Что у нас с голосованиями? Да, и с прогнозом и с текущим… Сколько?!. Ого! Обрезай! По времени поступления и обрезай. Да, как и договаривались – пятьдесят один человек по каждой из оставшихся.

Да… давай, скидывай айтишникам… и Маринке… По текущему, как всегда… с периодом в тридцать… давай.

Сашка вырубил связь, отвел микрофон:

– Марина, Николай сейчас скинет тебе вероятных победителей по прогнозу.

– Четыре варианта? Сколько отсекаем?

– Он пришлет уже отсеченные – два прогноза по пятьдесят одному. Наше будущее жюри. Группа обзвона готова?

– Да. Семь человек, как и всегда, из агентства связи.

– Так. Семь человек… – Железнов на секунду задумался. – Я скажу тебе, на какую группу поставить четырех. Звонок стандартный – имя, фамилия, место жительства.

Железнов кинул взгляд на эфирный: «Где мы?». Ага. «Выбор» составляющих будущего «наряда» окончен, и два джентльмена, «выбранных» Маргаритой и Ксенией в предыдущем туре, под аплодисменты аудитории помогали отнести корзины в «Пентагон», сопровождая с корзиной в руках каждый свою участницу.

– Алексей, лототрон! – Наум решил ускорить процесс «проводов» и вывел на эфирный Дикало, который, пригнувшись у лототрона, рассматривал номера остававшихся там двух шаров.

– Ну, что ж, – Дикало кивнул на шары. – Не нужно быть провидцем, – запустил лототрон, – чтобы сказать, что на подиум вызываются…

Первым выкатился шар под номером 29.

– Екатерина Строева – номер двадцать девять – белый сектор и… Яна Абдулова – номер пятнадцать – оранжевый сектор.

Железнов проследил, как на подиуме появились Екатерина Строева – черные волосы хитро зачесаны, взгляд – зеленовато-морозный, в широкой юбке и обтягивающей футболке, подчеркивающей наличие очень тонкой фигуры и непропорционально большой груди, и Яна Абдулова – кареглазая шатенка с рыжинкой в волосах, классическими чертами лица и очень женственной, притягивающей взгляд фигурой.

Янка была Железновской «крестницей». По роду своей «основной» деятельности ему пришлось вступить в переписку с директором дизайн-студии, которая разрабатывала графику и оригинал-макеты для некоторых проектов канала. Железнов сразу же понял, что по ту сторону экрана находится человек очень умный, очень добрый и талантливый. Работа закончилась, переписка осталась. Не каждый день, конечно, но очень добрая и профессиональная. Когда же через пару месяцев к нему в кабинет со словами: «Саша, к вам можно?» вошла молодая и ослепительно красивая женщина, на немой вопрос Железнова последовало продолжение: «Я – Яна, директор дизайн-студии…», Железнов влет предложил ей участвовать в проекте, без кастинга, используя так называемый административный ресурс в его, Сашкином лице. Яна отказалась. Месяца два ушло на то, чтобы сформулировать предложение «Если ты со своей дизайн-студией хочешь выйти на федеральный уровень, ты должна быть узнаваема. Что ты теряешь, в конце концов?» Яна начала спорить. Яна согласилась. И выиграла игру под номером 15.

На студийном экране вывалился первый выбор для Екатерины Строевой: свадебная фата или котелок-цилиндр. «Конечно же – фата. Белая фата для жгучей брюнетки», – мелькнуло в голове у Железнова. По-видимому, Катя разбиралась в своем имидже не хуже Железнова, направив в свою корзину фату, оставив Яне котелок.

Железнов остановился за Пашкиной спиной, на мониторе которого «висел» весь «гардеробчик». «Ага… парик рыжий… шляпка с вуалью… галстук пионерский… носочки белые… цветастые кофточки с Черкизовского c рюшечками и бантиками… колготки «диких» цветов… лапти, тапочки… юбки из шестидесятых, производства фабрики «Красная нить»… Где они нашли-то их? Небось – в музее. Фабричном, конечно же, из-за отсутствия исторической ценности. Ну, да ладно. Янка – в полуфинале финала. Очень хорошо! И для бизнеса… и… женихов появится всяких и разных, по крайней мере, не будет упрекать, что зря втянул ее в эту авантюру». Железнов нацепил гарнитуру.

На эфирном Няаум «по кругу» гонял картинку:

– Седьмая, экран, выбор – крупный!

– Пятая – комментарий Дикало – дальше!

– Первая – Двадцать девятый, третья – Пятнадцатый – крупный!

– Вторая, четвертая – своих – средний!

– Седьмая – белая корзинка – юбка – крупный, восьмая – оранжевая корзинка…

– Андрей, – последовала команда Наума, – джентльмены уносят корзины девочек в «Пентагон». Текст по третьему туру – на монитор ведущего, исходную графику – на студийный экран!

– Сделано, – Борисов отправил сформированную ранее рассылку.

На эфирном мониторе ведущий – Алексей Дикало, следуя за меняющимися графическими изображениями собирательных образов победительницы и проигравшей участниц, комментировал аналитику по третьему туру: «Да! Свершилось! Совершенно разрушено представление о том, что нашим мужчинам нравятся пухленькие блондинки! Ни одной! Ни одной блондинки в полуфинале! В полуфинал прошли три шатенки и одна брюнетка, причем, нашим мужчинам не нравятся короткие стрижки – у всех полуфиналисток – шикарные прически! Зато тезис, что мужчинам нравятся длинные ноги, подтвердился полностью! По результатам третьего тура этот показатель увеличился сразу на четыре сантиметра…

– Уход на рекламу, двадцать пять.

– «Пентагон», внимание, девятая – двадцать девятый – Строева, десятая – Абдулова, – Наум поочередно вывел для всеобщего обозрения на эфирный монитор Екатерину Строеву, пытающуюся приторочить сваливающуюся фату, и Яну Абдулову, перебирающую сваленную перед ней кучку «предметов» будущего туалета.

– Уход на рекламу… Пошла!

– Есть – уход!

– Да-а… – протянул Андрюха, рассматривающий перечень составляющих будущего туалета полуфиналисток, – за пять минут из этого дерьма можно превратиться только в «Старуху Изергиль».

– Грамотный, – отреагировал Железнов, – но не оптимистичный. Они все красивы сами по себе. Чтобы на них ни было надето. И это увидит всякий.

Кроме того, они не обязаны всё из перечисленного напяливать на себя!

– Ну да, – захихикал Андрюха. – Минимальных три предмета, – он глянул на монитор, – фата, тапки и ремень. Пейзаж…

– Размечтался. У нас – серьезная программа, а пейзажи – в ночном клубе. За деньги.

*** (1)(23) Маша

Гостиница «Рэдиссон Славянская»

За 6 месяцев и 20 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».

Начало июня. Четверг. 20.30

Уже минут двадцать Железнов сидел один за большим круглым столом – персон на десять – и размышлял: «Уйти – не уйти» или посидеть еще с полчасика и свалить.

Главное публичное мероприятие телеканала носило название «Конференция партнеров». Как правило, на конференцию приглашались директора региональных станций, из которых, собственно, и складывается телеканал, пишущая пресса, распадающаяся на деловую и медиа составляющие, и потенциальные крупнейшие рекламодатели.

Железнов без какого-либо интереса наблюдал за танцующими у сцены и в проходах между столами коллегами и приглашенными гостями, когда рядом с ним на свободный стул присела Елена Керес – PR-директор телеканала.

– Здравствуй, Саша. Скучаешь?

– Да нет. Но чувствую, что пора уходить.

– Не нравится? Я старалась.

Железнов знал, что за организацию мероприятия отвечала она, Елена.

– Да что ты! Ты – молодец. Все на высочайшем уровне. В определенной степени – я здесь случайный человек. То, что хотел, я уже увидел. А на банкет я и не собирался оставаться.

– То есть местные красавицы, в отличие от твоего проекта, тебе неинтересны. И чего же ты тогда пришел?

– Хотел послушать доклад генерального.

– Железнов! Вот уж не думала, что ты падок на похвалу. Нет. Ну, конечно, Рокотов столько времени уделил твоему проекту: и зрительская аудитория, и рейтинги, и перспективы…

– Ленка, не язви. Тебе не идет. А пришел я сюда, потому что хотел понять, какие новые программы и сериалы мы будем запускать в новом сезоне, и чем мне придется заниматься с точки зрения их финансового сопровождения. С меня этого никто не снимал. Если ты в курсе.

– В курсе. Я много чего в курсе о тебе, Железнов. И что думаешь?

– Понравилось. Эмоционально и убедительно. Рокотов умеет идти на шаг впереди. Ну, а ты? Убедила присутствующих здесь журналистов, что не донести до зрительской аудитории суперхитовую содержательную часть эфирного наполнения нового сезона – будет преступлением перед трудовым народом?

– Эк, завернул. Девчонки мои убеждают, а я тут с тобой. Разговоры разговариваю. А твои, кстати, где?

– Да «растащили» по соседним столикам красавицы из «продаж» и «развития сети».

– Окучивают?

– Да это как-то не обсуждается. Хотя и справедливо для компании, на семьдесят процентов состоящей из женщин, преимущественно молодых. Три живых неоприходованных холостяка под тридцать и чуть старше – непозволительная роскошь. – Железнов усмехнулся. – Хорошо, что пока в отношении холостяков не ввели антимонопольный закон. Пришлось бы раздать их по департаментам.

– Смешно. А ты знаешь, что твою команду за глаза называют «мушкетерами»?

– Мушкетерами?.. Команду финансовой зачистки?.. Хотя… В этом составе мы пашем уже практически два года. А если к моим трем холостякам добавить еще и меня… – Железнов рассмеялся. – Не, не пойдет. На Д`Артаньяна я явно «не тяну» – возраст не тот. Да и лошади… заскорузлой… у меня нет… Да и не заскорузлой – тоже.

На этом мысль Железнова испарилась – по проходу между столиков шла Маша – безумно притягательная, элегантная, недостижимая.

– Лена, извини меня, мне нужно остаться одному.

Елена опешила от такого резкого поворота в разговоре:

– Не поняла…

– Лена, мне нужно остаться одному. Прости.

Керес поймала напряженный взгляд Железнова, направленный на Машу:

– Странный ты, Железнов, – поднимаясь, произнесла Керес.

Генеральному по-видимому уже доложили, что на Конференцию явился финансовый управляющий «Русского ресурса» – компании, владеющей наибольшим пакетом акций телекомпании. Рокотов, покинув свой ВИП-стол и приветливо вскинув руку, двигался по проходу – навстречу Марии Николаевне.

Железнов наблюдал, как Генеральный, взяв Машу под локоть, проводил к соседнему со своим столу, на котором уже стояли чистые столовые приборы… в общем – только ее и ждали.

Железнов налил себе в фужер сухого красного, бросил в него пару кусочков льда, пригубил и закурил сигарету. По всему телу волнами пробегала дрожь – как и всегда, когда он разговаривал с Машей по телефону.

Железнов наблюдал, как Маша и Генеральный в течение пары минут оживленно о чем-то беседовали, после чего Генеральный нашел взглядом своего охранника – Толю (Колю), кивнул ему, чтобы тот подошел. Получив указания, Толя (Коля) двинулся в сторону сцены, на которой «зажигала» какая-то специально приглашенная группа с «Земли обетованной». Неплохо «зажигала», но название как-то у Железнова не отложилось. Подойдя к руководителю, Толя (Коля), кивнув в сторону Генерального, по-видимому что-то произнес от его имени. Руководитель группы улыбнулся и кивнул в знак согласия.

Железнов увидел, как Маша и Генеральный поднялись, Маша что-то произнесла, Генеральный развел руками, Маша развернулась и двинулась по проходу к… Железнову.

– Здравствуйте, Саша.

Железнов поднялся: – Неожиданная встреча… – для Железнова мир сразу же сузился или вырос (вопрос терминологии) до размеров этой единственной женщины.

– Для кого как, Саша.

– Что привело вас сюда, Маша? Презентация уже прошла…

– Саша… – Маша глубоко выдохнула. – Саша, я пришла сюда только для того, чтобы увидеть вас.

– И об этом вы сказали Рокотову.

– Да, почти, – Маша улыбнулась, – я выразила восхищение динамикой развития телекомпании и достигнутыми под его руководством финансовыми результатами.

– А он сказал, что в существенной степени эти результаты…

– Не в существенной степени, а – в первую очередь, да, Саша, он сказал, что в первую очередь эти результаты основаны на эффективной инвестиционной политике, проводимой «Русским ресурсом».

– Маша… О чем мы говорим… Я люблю вас, Маша.

– Я это знаю. И вовсе не потому, что вы мне говорите это, Саша. Я это чувствую, хоть вы и не любите это слово. Чувствую постоянно. Я всё знаю… Всё – что касается вас. Это чувство обостряется, когда вам плохо, Саша. Я всегда знаю, когда вам плохо… несмотря на то, что вы никогда мне об этом и не говорите.

– Я сделал свой выбор сам.

– И сами несете свой крест.

– У Него их тоже не было…

– Кого – их, Саша?

– Помощников. Маша, вы же всё понимаете… Всё! Так в жизни бывает, когда обстоятельства значительно выше наших желаний. Неизмеримо значительнее… Плюс – ваша работа, которую я ненавижу. Я даже не могу пригласить вас на танец, чтобы не поставить вас в неловкое положение.

– Саш, ну пожалуйста… Не говорите глупостей. Если бы вы знали, чего мне стоило попасть сюда… Я сюда пришла только за этим – чтобы вы пригласили меня на танец. Если вы хотите, конечно…

Железнова пронзила мысль, что вот сейчас… именно сейчас может наступить момент истины – что он для нее: «приятно жить в лучах чьего-то восхищенья» или нечто большее… К черту все «обстоятельства»! Нет ничего важнее, чем любовь этой женщины, «его» Маши. Он готов ждать ее всю жизнь – пока дети вырастут, пока все не поймут, что по-другому – это – не честно, что по-другому – это – не по-человечески. Будет ли она ждать всю жизнь?

– Маша! Разрешите пригласить вас на танец?

– Если бы ТЫ знал, как долго я этого ждала…

Маша посмотрела на руководителя музыкальной группы с «Земли обетованной», тот кивнул головой и… и тут грянуло «Танго»!

Железнов решительно положил левую руку на спину Маши, а в правую Маша вложила свою руку. На какую-то секунду Железнов и Маша замерли, еще не до конца осознавая, что с ними происходит. Непонятная, неподвластная никаким физическим законам энергия, мощная, как ураган, переносилась от одного к другому… набирала невиданную силу в одном и возвращалась к другому, чтобы подняться на недосягаемую высоту и обрушитья на них обоих. Мы же – одно целое! Мы же не сможем быть друг без друга! Мы созданы друг для друга! И сколько бы ни отпустила нам жизнь, и что бы в ней ни происходило, никогда и ничего более важного, чем ты для меня – в моей жизни не будет…

Железнов не видел ничего, кроме глаз Маши, в которых перемешалось все – и любовь, и отчаяние… и понимание того, что они никогда не смогут быть вместе… и страсть… и счастье от того, что вот они рядом… сейчас… в эту секунду…

Они не разговаривали во время танца – за них говорили руки, прикосновения и глаза, которые в данную минуту не смогло бы оторвать друг от друга ничто и никто…

Они никого не видели – им никто не был нужен… Только он и она…

Они не видели, что танцуют только вдвоем. Никто не решился вмешаться в тот океан безумной страсти и бесконечной нежности, который был виден в каждом движении, в каждом взгляде.

Музыка закончилась. Несколько секунд стояла абсолютная тишина… Первыми опомнились музыканты – положили инструменты и начали аплодировать, а за ними – все остальные, кто видел это.

– Проводи меня, – Маша не отрывала взгляда от Железнова. – Думаю, что после этого уже не имеет смысла называть друг друга на вы.

– Ты права, не имеет. Для меня всё не имеет смысла… кроме тебя.

Маша и Железнов, сопровождаемые взглядами практически всех, кто был в зале, двинулись в сторону выхода.

– Танго, это – ты?

– Я. Подарок Рокотова «за эффективную инвестиционную политику».

– Ты – авантюристка, а если бы я не умел?

– Это я не умела – до танца с тобой.

Уже в фойе Маша остановилась у высокого одноногого столика:

– Я должна идти. Но не хочу. Железнов, что же ты сделал со мной такое… Я не смогу жить без тебя… Нет. Наверное, смогу. Я – сильная. Но это уже будет не та жизнь… А так… даже не знаю, как это обозвать.

– Маша…

– Саша, не говори ничего. Я знаю всё. Всё, что ты мне можешь сказать. Мне очень сложно решиться…

– Все сомнения – в пользу подсудимого.

– Это кто подсудимый, ты?

– Нет, Маша, это – твоя нынешняя жизнь. Пока ты не знаешь, как поступить…

– Я знаю, чего я хочу. И ты – знаешь… – Маша грустно улыбнулась, – Саша, я всё рассказала мужу. Ты же знаешь, я не умею врать.

– Что, всё?

– Всё.

– Маша… И что теперь?

– Я не знаю… Он хороший, Саша.

– Кто б сомневался. Ты кого уговариваешь?

– Саш… я и так задержалась. Мне давно пора быть дома.

– Он знает, что ты здесь?

– Да, знает.

– Конечно же… Иди. Нельзя мучить… хорошего человека.

Последнюю фразу Маша уже не слышала.

*** (2)(11) Игра (Формат «Она мне нравится»)

Прямой эфир. Аппаратная

Четвертый тур.  финала. Корзинка. Продолжение

– Алексей, выход с рекламы, четыре, три, два, один… эфир!

На эфирном мониторе, на фоне сектора с выбывшими из игры участницами появился как всегда улыбающийся, со сверкающими глазами Дикало:

– Ну что? Перед тем как мы увидим наших оставшихся четырех красавиц в «сверхъестественных» нарядах и в полной мере сможем оценить их вкус и способность подтвердить тезис, что настоящая женщина способна соорудить наряд из чего угодно, лишь бы это имело пространство и форму, хотелось бы услышать прогноз – кто же у нас по результатам этого тура сможет пройти в финал? В условиях, когда естественная красота искажена неестественными условиями ее демонстрации… Итак, кто хочет молвить слово? Ага, Алина Караваева, номер двадцать три.

Алина Караваева, натуральная голубоглазая блондинка (и почему это они вышли из моды?) с распущенными по плечам волосами, на лице – ни тени сомнения или печали (выдержка – беспрецедентная, умение держать удар, по-видимому, еще со времен работы управляющей скотобойней), не поднимаясь с места, нацелившись взглядом прямо в камеру, говорила отрывисто и быстро:

– На мой взгляд, в финале должны встретиться Янка и Соболева. Может, кто-то и считает Строеву более эффектной, чем Янка, а я считаю, что у нее – больше вкуса! И есть всё, для того чтобы победить!

– Спасибо! У кого другое мнение? Пожалуйста, номер двадцать, Ольга Чернова.

– Наших мужчин, конечно же, не всегда можно понять. Учитывая, что я здесь!

– Ольга обворожительно улыбнулась. – Но я считаю, что сегодня победит Катя Строева.

– Ну, что ж, а сейчас мы узнаем, так ли это? – Дикало взглянул на свой монитор. – На подиум вызываются! Маргарита Беляева! Белый сектор! Номер тридцать два! И – Ксения Соболева! Оранжевый сектор! Номер три!

Под аплодисменты публики из «Пентагона» на помост буквально выпорхнула улыбающаяся Ксения и выдвинулась сосредоточенная Маргарита.

«Без шансов», – мелькнуло в голове у Железнова. – Без шансов для Маргариты. Ксения – в финале. И главное не в том, что «наряд» у Маргариты, включающий в себя в том числе малиновые колготки на фоне белоснежной пачки балерины выглядел более аляповатым и безвкусным по сравнению с пеньюаром Ксении, перетянутым косым ремешком, сколько в той доле обаяния, которая была устремлена от них к окружающим их людям. А в этом компоненте – явное преимущество на стороне Ксении. Против природы не попрешь, – завершил свою мысль Железнов. – Это либо есть… либо – его не купишь…»

«И что? – Железнов смотрел на Андрюхин монитор, который «заплывал» оранжевым цветом, – что и требовалось доказать. Задачка – не для «Джульетты». Ксюшка – в финале. Со счетом? – на табло высветилось 31–20 в пользу Соболевой. – Причем эти 20 в пользу Беляевой, – подумал Железнов, – в существенной степени были «накоплены» в головах жюри на предыдущих этапах».

– Наука, – Андрюха выдержал паузу, загоняя результаты голосования в свой комп, – вещь серьезная. Налицо – предсказанный «Джульеттой» финал: Соболева – Строева.

– Не факт, – Наум смотрел на девятый монитор, где готовились к выходу из «Пентагона» Абдулова и Строева. – Сань, посмотри – у твоей крестницы, по-моему, есть шанс. Согласись, что есть.

– Няма, ты же знаешь, что шанс… – Саша взглянул во вмиг ожившие глаза Наума, который категорически (!) не желал смириться с прогнозом «Джульетты» – …шанс есть всегда… – несколько растерянно закончил он, глядя на девятый монитор.

В этот момент пошла команда «Выход», и на помосте предстала, именно предстала струящаяся, ежесекундно меняющая форму и одновременно взрывная испанская танцовщица – открытый лоб, волосы схвачены в пучок, открытые плечи и умопомрачительный волнующий разрез до пояса. «Да… Янка – гений! Неужели – финал? Не факт… Но очень близко, – моментально пронеслось в Сашкиной голове.

«Так, а что у нас Строева? Сильная позиция. Туго затянутая в шифон, женщина – вамп с субтильной девичьей фигурой и далеко не девичьей грудью, жгучая брюнетка с белым венком из фаты и томно прикрытые зеленые глаза, смотрящие куда-то в сторону. Хрупкость, сдерживающая неимоверную внутреннюю силу».

Дикало призвал голосовать.

*** (1)(24) Маша

Гостиница «Рэдиссон Славянская»

За 6 месяцев и 20 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».

Начало июня. Четверг. 21.10. Продолжение

Железнов вернулся к одноногому столику в фойе, достал сигареты, на автомате вытащил одну из пачки, чиркнул зажигалкой. Его не отпускало чувство безысходности, которое накатило сразу же, как только Маша ушла: «Черт! Да что же это такое! Почему всё ТАК! – Железнов в три затяжки выкурил сигарету, достал новую. – Саша, а что ты хотел! Она нужна тебе вся! Вся! Без остатка! Ты не хочешь тайных встреч за спиной у Ее мужа! Ты не согласен иметь только частицу Ее, какую-то из Ее проекций. Но! Но ты хочешь всего этого только при условии, что это нужно Ей так же, как и тебе. И ты не готов! Не готов за свое счастье расплачиваться горем других людей. Это не для тебя. Уравнение счастья с пограничными условиями, а пограничными условиями, как это часто бывает в жизни, является несчастье других – близких для Нее людей – детей, мужа, родителей. И это уже – не абстракция. Круг замкнулся. Решения – нет. Что же делать… Даже если она решится… Нет. Этот «груз» эгоистичности она никогда не сможет выбросить. Она НЕ будет счастлива. А это значит… ЭТО означает окончательное решение того уравнения, которое я пытаюсь решить. Нет, Железнов, такой результат тебя не устраивает. Нужно все прекращать. И сделать это должен ты… решительно, раз и навсегда! Без каких-либо надежд… Но ты же ей нужен, Железнов! Она уже не сможет без твоей любви! Стоп! Сейчас ты пойдешь по очередному кругу…

– Это была она? – напротив Железнова стояла Ольга.