Любовь без репетиций. Неполоманная жизнь Гордиенко Александр
– Да уж, по тарелке не размазывал. В общем, в итоге, сваяли мы «Джульетту», программку для расчета рейтингов финалисток.
– И что, – в голосе Марины в явном виде присутствовал сарказм, – вы всем уже рассказали, кто «точно» (!) выиграет?
– Нет, конечно. Только тебе, сейчас.
– И почему же?
– Железнов еще неделю назад спустил на нас «бобика»… – Борисов улыбнулся.
– Ага, – на лице Паши также всплыла улыбка, – сказал, что «за разглашение служебной тайны» прекратит нашу трудовую деятельность и вовсе не по причине КЗоТа, а типа – руки-ноги поломает…
– И в «клаву» после этого носом тыкать будем.
– Да. Железнов слов на ветер не бросает, – Марина уселась на свое рабочее место. – Я на вашем месте не баловалась бы – точно в «угол поставит».
Борисов (улыбаясь):
– Нее… Железнов – мужик правильный. Он дело говорит. Нечего до игры инсайд распускать среди населения.
При появлении Железнова первой сориентировалась Марина.
– Вопросы принес?
– А то. – Железнов протянул диск. – Все в формате, как всегда. Маринка, чашечку кофе, а?
– Кто ж тебе откажет? – Марина бросила кокетливый взгляд на Железнова. Крепкий. И без сахара, – констатировала она.
Железнов кивнул головой:
– Верный образ.
– Пару минут, Саша.
После того как Марина вышла, Железнов вопросительно уставился на Андрюху.
– Ну?
– Да проверяли мы! Каждый пульт – и на белый, и на оранжевый. Пашка давил, я проверял.
– Выборочно?
– Ага, себе дороже. Все, все пятьдесят один и проверили. Хватит нам прошлого раза.
Дело в том, что на четырнадцатой игре отказало сразу три пульта для голосования. Эфир прямой. Мужики голосуют – выбирают из двух участниц на подиуме одну, давя на одну их двух кнопок пульта – белую или оранжевую, в зависимости от того, в секторе какого цвета, белого или оранжевого, находится понравившаяся голосующему претендентка на выход в следующий круг.
Результаты голосования с айтишного компьютера выводятся на здоровущий экран в студии, и все видят: кто и как голосовал. Самое главное, что это же видит и каждый голосующий, так называемый член жюри. На экране, в зависимости от того, какую кнопку белую или оранжевую он нажал, номер члена жюри «заливается» соответствующим цветом.
И, естественно, выяснилось это при первом же голосовании. «Провисли» и не заливались результаты голосования от судей под номерами 4, 23 и 36. Как говорится, «извините за некоторые технические неувязки, которые произошли за пределами нашей страны…» Хорошо, что в это время в аппаратной был Наум Сергеевич Александров, кличка «Гений» (присвоена себе самозахватом), он же главный режиссер всего проекта.
Моментально выяснилось, что в студии есть только один запасной пульт, остальные – в семи километрах по пробкам, в старом офисе. В авральном режиме от Гения полетели команды: операторам – камеры с мужской зрительской аудитории убрать, запасной пульт – четвертому, Андрюхе – номера с неработающими пультами – «заливать» вручную на компьютере, ему же – на вопрос «Каким цветом?» – «Да хоть помоями! У тебя что, большой выбор?!. Либо белым, либо оранжевым! Одним из двух!»
– А каким? – продолжал «тормозить» Андрюха.
– Да любым! – Наум на секунду задумался. – Нет, по большинству.
– А если голосование будет равным? – не унимался Андрюха.
– Заливать!!! – рявкнул Гений, увидев, что на подиум выходят две очередные претендентки.
– Вся ответственность на тебе, – продолжал нудить Андрюха, – я выставляю десятисекундную задержку на выдачу результатов.
– Давай! На мне! О твоей поговорим потом! Камеры! – Наум сдвинул микрофон ко рту. – Камеры, по экрану – десятисекундная задержка!
– Пока привезут пульты, Паша и Марина – в зал! Подсматривать, как эти два «кадра» давят на кнопки и семафорить!
– Как?!.
– Руки вверх – оранжевый! Руки в стороны – белый! Бегом, физкультурники!
Именно это и подразумевал Андрюха, вспоминая «прошлый» раз, когда Пашка с Мариной в течение сорока минут вытягивали шеи и размахивали руками, а Андрюха, дабы не перепутать, все это время сидел и бубнил «Мариша – вверх – 23 – оранжевый. Паша – вверх – 36 – оранжевый. Мариша – в стороны – 23 – белый. Паша – вверх – 36 – оранжевый…» После этого случая процедура проверки пультов перед эфиром стала обязательной и была возложена на самых «заинтересованных» людей – айтишников Андрюху и Пашку.
– А лототрон заодно не проверили? – продолжал допрос Железнов.
– Что, шары пересчитать? Так это же нужно уметь считать до 32-х, практически лицензируемая деятельность. Опять же – вынуть все, сложить обратно, а сложить обратно так, как они лежали в лототроне, не получится, а что это значит?
– Ну, и что это значит? – подставился Железнов.
– А это значит, – продолжил Андрюха, – что мы вмешаемся в случайный, заметьте, абсолютно случайный процесс выбора пар претенденток, весь расклад пойдет по-другому. А это знаешь, что?
– Что? – еще раз подставился Саша.
– А это означает, что выиграть может не та, которая должна. А это уже поломанные судьбы, как понимаешь. Такая ответственность не для нас.
– Выводы?
– Вывод простой: шары загружать может либо тот, кто может взять на себя ответственность воздействовать на чужие судьбы, либо тот, кто ничего в этом не понимает.
– Лодыри, – Железнов достал телефон. – Коля, у тебя лототрон кто-нибудь смотрел? Что значит вчера?!. Там за ночь кто-нибудь пару шаров спер, в бильярд поиграть! Да знаю я, что зал сдается под охрану! Проверить!
Поштучно и функционально! И доложить! Давай… Железнов повернулся к Андрюхе:
– Сигнал на мониторе ведущего?
– Оба потока: и редакторский, и наша графика.
– Ну ладно, парни, давайте выводите заставку на экран, – Железнов кивнул в сторону огромного, три на четыре экрана, висящего над «гладиаторской». – Удачи!
Железнов задержал взгляд на «гладиаторской»… «Бог ты мой, ведь каждая там считает себя самой-самой. Хотя… Там и вправду самые-самые. Самые красивые, самые уверенные и самые не дуры…»
*** (1)(2) Маша
Офис телекомпании
За 11 месяцев 16 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».
Через две недели после Нового года. Понедельник. 9.30 утра
Железнов как раз нарезал дольками «семеренку» для Оберста, когда раздался звонок по мобильнику.
Оберст – одно из наиболее близких Железнову мыслящих существ, большой зеленый попугай, амазон, с желтой головой и красными подкрылками, привезенный из далекой Гайаны, расположенной где-то в Южной Америке – довольно уркал, предвкушая кусочек лакомства. Экспериментальным путем Железнов достаточно быстро установил, что эта экзотичная птица совершенно не любит родные для нее экзотичные фрукты типа ананасов, манго, авокадо и прочего фэйхоа, а всему предпочитает яблоки, причем никакая «антоновка» или «белый налив» не годятся, а подавай ему «семеринку» и всё.
– Рыбок покормим? – неожиданно произнес Оберст.
– Чего зря спрашиваешь? – ласково произнес Железнов. – Сам же видел, уже покормил.
Помимо Оберста, в кабинете у Железнова еще присутствовал небольшой угловой аквариум.
Телефон настойчиво издавал фирменный сигнал «Sony Ericsson». Железнов со словами «Друг ты мой обрусевший…» засунул дольку «семеринки» между прутьями решетки громадной клетки возле жердочки, на которой любил пребывать Оберст, вытер ножик и руки салфеткой и откинул крышку телефона. Абонент был неизвестен.
– Але. Старые примусы починять не принимаем, только образцы после тысяча девятьсот третьего года. Седьмая, слушаю вас…
– Саша? – неуверенно произнес насыщенный низкий женский голос.
– С утра – да, Саша. К вечеру – неизвестно. Вдруг кто-нибудь предложит мне руку и сердце, к вечеру я женюсь и возьму имя жены…
– Саша, это Маша. Помните, Новый Год вашей компании, женщину, с которой вы хотели потанцевать… Как видите, я согласна на Машу, это было ваше условие.
– Маша? Ааа, это та рыжая красавица, которая не дает мне спокойно уснуть уже две недели подряд и исчезла, не оставив туфельки? Честно говоря, не ожидал…
– Да ладно вам, Саша. Вы же знаете, что я далеко не красавица.
– Ну, этот вопрос я даже обсуждать с вами не буду. Дело в том, что я – официально признанный авторитет в вопросах оценки женской красоты, – Железнов усмехнулся, – в узком кругу ограниченных людей на одном из ведущих телеканалов нашей страны, к числу которых относится и наш, конечно.
Дело в том, что когда возникает вопрос о женских лицах, выносимых на наружную рекламу, независимо от того, имиджевая это реклама либо – сериал, как правило, директор департамента маркетинга приглашает меня к себе. И из двух сотен фотографий предлагает выбрать худшую, на мой взгляд, и лучшую… Иногда просят прокомментировать мой выбор. При этом практически всегда «народ» со мной соглашается.
Так что, Маша, вопросы оценки красоты, не обижайтесь, я даже обсуждать с вами не буду. Я сказал – вы очень красивая женщина, вам придется с этим согласиться… либо я вынужден буду прервать наше общение в силу расхождения взглядов по принципиальной для одной из сторон позиции.
– Саша, ну что вы нашли во мне красивого? Я самая обычная женщина.
– Маша, я очень избирательный мужчина, – Железнов четко понимал, что вопрос красоты Марии Николаевны – достаточно спорный, но что-то, непонятно что, привлекало его в этой женщине. – И уж поверьте мне, если я сказал, что вы красивы, значит, вы должны ощущать себя безумно красивой женщиной. Женщиной с большой буквы. Ну, да бог с ним, это не обсуждается. Маша, Вы где? Может, встретимся, поболтаем?
– Извините, Саша, у меня на параллельном телефоне… – Железнов услышал современную электронную интерпретацию симфонии № 40 Моцарта, Маша на секунду запнулась, подбирая слово, – …один из моих руководителей.
– Да, конечно, я подожду.
Железнов, зажав книжку телефона между ухом и плечом, развернулся к Оберсту, который с раскрытым от заинтересованности клювом внимал беседе своего друга. Железнов просунул руку в клетку и очень нежным движением указательного пальца снизу-вверх захлопнул ему клюв, пробормотав при этом: «Подслушивать нехорошо». После чего совершенно цинично занялся тем же самым делом – подслушивать.
Совершенно другая Маша, вернее, Мария Николаевна абсолютно ледяным тоном выговаривала кому-то по другому телефону:
– Нет, Алексей Михайлович, мы уже один раз пошли им навстречу. Осмелюсь напомнить вам, что это было не более как месяц назад… Это их не оправдывает… Это их проблемы… Да, это жестко! Но это – правильно! Нет!.. Я не буду делать этого… Так и передайте… Спасибо. И вам всего доброго.
– Аллё, Саша, вы здесь? – сухой лед мгновенно испарился из Машиного голоса.
– Да куда ж я денусь? Вы что, со всеми своими начальниками так разговариваете? У вас их много?
– Саша, я думаю, что у меня их больше, чем у вас. Извините, но я не хочу говорить об этом.
– Ну, хорошо. Продолжаем разговор. Вернемся к нашим баранам – мы сегодня сможем встретиться?
– Саша, я еду на работу. И… сегодня встретиться мы не сможем.
– Чувствую голос Марии Николаевны.
– Нет, Саша, вы недослушали меня. Для меня это удивительно, но все это время я вспоминала вас… И я хочу встретиться с вами, Саша. Такого желания встретиться с мужчиной у меня не было лет семь-восемь, я вам позвоню.
– Не разочаровать бы вас, Маша… от имени всех мужчин. Буду ждать звонка. Вы, действительно, Маша, женщина неоднозначная, очень интересная, я сказал бы, интригующая.
Железнов схлопнул книжку телефона. Странный звонок. Странная, своеобразная женщина.
Раздался звонок по внутреннему.
– Фюрер звонит, – произнес Оберст. Фюрер – финансовый директор на внутреннем слэнге компании.
– Нет, Оберст, – Железнов взглянул на определитель, – это Ира Порываева, между прочим, очень красивая женщина, – произнес Железнов, решив для себя, что она, наверное, будет уточнять что-нибудь по поводу постановки на баланс очередных сериалов в этом месяце.
– Але, Ирочка, привет, что тебя беспокоит, Красно Солнышко?
*** (2)(2) Игра (Формат: «Она мне нравится»)
Гладиаторская
За 60 минут до начала прямого эфира
Наум Александров, главный режиссер программы, невысокий, сухопарый, с густыми черными волосами, кое-где уже прореженными сединами, на секунду остановился перед дверью в «гладиаторскую», набрал по максимуму воздуха в легкие, резко выдохнул и рванул дверь на себя.
– Это гениально! Браво! Брависсимо! Это самое большое скопище красавиц в галактике! Девчонки, вы самые лучшие! Каждая из вас достойна стать королевой! – завораживающе сочный баритон Наума заполнил все пространство «гладиаторской». В ответ раздался восторженный визг красавиц: «Наауум!!!» – большинство девчонок выскочило из своих гримерок и бросилось к Науму.
– Стоп! – Наум опустил голову, не поднимая взгляда, вскинул обе руки вверх,
– Стоп! – в наступившей тишине Наум медленно поднял голову, обвел тяжелым взглядом сбившихся в небольшие кучки красавиц.
– Не выплескиваться! – почти прошептал он.
– Всё, что у вас есть, вы должны отдать там! На помосте! – его голос начинал набирать сумасшедшую силу.
– На помосте!!!
Наум взял МХАТовскую паузу и еще раз обвел тяжелым взглядом притихших участниц финала. Не открывая рта, через нос набрал полную грудь воздуха и акцентировано, с небольшими паузами между фразами, принялся «настраивать» девчонок:
– Что для всех нас сегодня самое главное?!. – Наум выбросил руку вверх – из сжатого кулака, как восклицательный знак, торчал указательный палец.
– Дать этим примитивам в зале, – кивок в сторону выхода из «Гладиаторской» на подиум, – не способным отличить леди от куртизанки, выбрать лучшую из вас?!.
– Смешно!!!
– Сегодня вы должны свести страну с ума! – с каждой фразой Наум резким круговым движением от плеча вбивал восклицательный знак в пространство.
– Сегодня в любой из вас! В каждой!!! Должен бушевать океан страсти, который с очередным взмахом ваших ресниц превращался бы в легчайшее дуновение нежности и кротости!
– Грация и неукротимая сила духа!
– Женственность и сексуальность в любом движении! И вселенский холод недоступности в глазах!
– Это все вы!!!
– Сегодня!!! Сегодня все мужчины в стране! Все! И те, что в зале! И все те, кто не смог пробиться на их место и вынужден сидеть у экранов – все они должны разрываться!
– Разрываться от выбора!!! И не знать! Не знать, за кого голосовать!!! Каждый из них должен запомнить каждую из вас на всю жизнь!!!
– И страдать! Страдать, потому что он должен хотеть выбрать вас всех! – Наум остановился, опустил голову. – Вот, чего я хочу сегодня, – уже почти шепотом закончил он.
– А обещание? – вперед выступила Женя Павлова, стриженая стройная блондинка (Стартовый № 13, соответственно, победительница игры № 13, студентка из Санкт-Петербурга), – ты выполнишь сегодня свое обещание?
– Евгения! – Наум развернулся в сторону Жени, свалился на одно колено, руки выбросил вперед, на лице – идиотская улыбка, глаза сосредоточены на кончике собственного носа, изображая сильное косоглазие. – Да как же! Как?!. – прокаркал Наум голосом Бабы Яги в исполнении Георгия Миляра. – Как же я мог забыть?!. – Наум на коленях прополз разделявшее его с Женькой расстояние. – И баньку протоплю, – продолжал дребезжать Наум, – и скатерть-самобранку расстелю, и девицу красну приглашу. Всё, как по рукам били, так и будет! – Наум под всеобщий визг восторга от его моментального перевоплощения (в прошлом Наум в течение двух лет преподавал актерское мастерство во ВГИКе) поднялся, отряхнул колени, стер маску с лица и уже обычным голосом продолжил. – Единственное условие – это будет не победительница.
– Тогда я не хочу быть победительницей! – Женя вперила взгляд в Наума, пытаясь найти там ответ на понятный ей и окружающим вопрос.
– Захочешь! Победительнице я предложу…
– Руку и сердце? – вмешалась Алена Верпалу (Стартовый № 1).
– Почти. Победительнице я предложу «американку». Кто не знает, что это такое, спросите у своих пап или мам, они почти наверняка знают, что это означает. Всё, красавицы, хватит трепаться – готовиться! И настраиваться.
Наум раскрыл телефон и развернулся к аквариуму. Аквариум был огромен – четыре метра в диаметре и около трех метров высотой – правильный пятиугольник, расположенный в центре «гладиаторской», был гордостью Наума.
Уже после первых игр стало ясно, что с целью снижения психологического давления на участниц, было бы целесообразно существенно снизить объем визуальных контактов между ними во время подготовки и проведения игры.
Ощущение переросло в уверенность, когда во время подготовки третьей игры сезона Наум с Железновым зашли в «гладиаторскую», которая моментально вызвала у них ассоциацию с разбуженным муравейником: участницы, костюмеры, стилисты, визажисты… И все заходят, выходят, приносят, уносят…
– Саня, тебе не кажется, что если мы простоим здесь еще минут пять, то сойдем с ума?
– Да. Какое-то «броуновское движение». У тебя есть уверенность, что все они бегут куда надо?
– Ощущение дурдома…
– Динамо-машины здесь не хватает. За киловатты можно было бы не платить… Если, конечно же, к каждому по проводочку приторочить.
У одной из гримерок раздался визг – оттуда буквально вылетел сконфуженный мужчина:
– Ошибся я! Похожие все! Чего орать-то!!! Подумаешь, не одета она…
– И посреди этого разгула… – процитировал Наум. – Саня, надо что-то придумывать.
– Ага. Разбить в центре фонтан. Чтобы перегревшиеся могли нырнуть в него.
– Или аквариум! Саня, аквариум!!! Огромный. И с рыбками.
Наум решил не откладывать дело в долгий ящик. Уже на следующий день во время проведения кастинга ему удалось выцепить среди ожидающих своей очереди очень толстенького и очень упакованного дядечку рядом с никакой, но также очень даже упакованной девочкой.
Наум, поймав взгляд «дядечки», предложил ему выйти – переговорить.
– Та девушка, что рядом с вами сидит, еще на что-то надеется? Вы же видите, сколько желающих и какие претендентки…
Дядечка оказался не дурак.
– Да, конечно, я все вижу и все понимаю.
– Но девушка привыкла, что вы решаете все ее проблемы. Кроме того, дядечка оказался не лишенным иронии.
– Вам не откажешь в проницательности.
– Вы же понимаете, комиссия объективна, есть критерии отбора, несколько этапов… В общем, вы практически зря сюда пришли… Практически зря, если бы не встретили меня. И если вы хотите, чтобы вашу девочку увидела вся страна хотя бы один раз…
Дядечка оказался еще и смышленым:
– Сколько стоит позитивный результат?
– Не знаю. Но могу показать – сами оцените. Пойдемте со мной.
Дальше понятно: через два дня прибыла бригада рабочих, КАМАЗ с толстенными стенками аквариума, воду заливали из пожарного шланга… В общем, задумано – сделано.
Наума не мучили угрызения совести: девочку страна увидела не один, а два раза. Неожиданно (видимо, дядечка провел «работу» с некоторыми членами жюри) она прошла во второй тур, где и засыпалась в силу выпячивающего скудоумия. Зато! Зато вот она – краса и гордость «гладиаторской» – подсвеченные стайки разноцветных рыбок очень радовали глаз, умиротворяюще действовали на Наума и на окружающую публику. Железнов, увидев этого пятиугольного монстра аквариумного мира и рядом с ним – довольную рожу Гения, офигинел и протянул: «Ну, ты, Няма, даешь… Это, Няма, не аквариум, это «Пентагон» какой-то…» Как водится, кто-то услышал, подхватил, название прижилось, и уже никто не называл аквариум иначе как «Пентагон». Со временем название частично распространилось и на павильон, который в зависимости от настроения называли то «Пентагоном», то «гладиаторской».
Абонент не отвечал. Наум захлопнул телефон и приблизился вплотную к аквариуму. Практически сразу же большинство стаек изменило свое движение, развернулись в сторону Наума и зафиксировались на уровне его лица и груди, медленно шевеля плавниками. Этот феномен обитателей «Пентагона» проявлялся только в отношении Наума – ни на кого другого они так не реагировали. В спорах за кружкой пива с Железновым Наум пытался доказать, что «…они (рыбки) знают, кто здесь хозяин и, соответственно, выказывают уважение». Сашка же в ответ на столь самоуверенное заявление отмечал тот прискорбный факт, что «знать» они не могут, так как у них, у рыбок, как и у Нямы, практически нет мозгов. А вот что на них может воздействовать, так этого Нямина энергетика, которая у Нямы действительно незаурядная и временами очень даже ощущаема.
*** (1)(3) Маша
Офис телекомпании
За 11 месяцев и 13 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».
Через две с половиной недели после Нового года. Четверг. 8.40 утра
– Ты грязнуля и бездельник! – Железнов довольно наблюдал, как Оберст, зацепившись клювом за прутик крышки клетки, как маятник раскачивался на высоте двух метров. При этом ему совершенно не мешала скорлупка от семечки, сидевшая точно по центру клюва. Глаза у Оберста поблескивали, он явно был доволен своим «высоким» положением. – Ну-ка, слазь, и почисть клюв, – Железнов чуть повысил голос и изменил интонацию на «строгую».
Оберст сходу зацепился лапой за клетку, подтянулся, зацепился другой и по схеме «лапы – клюв» бодро, вниз головой преодолел вертикальную стенку, добрался до жердочки и двумя резкими движениями клюва по жердочке снизу-вверх, сначала слева, потом справа очистил клюв, развернулся в сторону старшего друга и медленно закрыл и открыл глаза – «я сделал это!»
Железнов в ответ улыбнулся: – Молодец, мог бы и сам, между прочим, без подсказки…
– Оберст – молодец!
– Молодец, молодец, – пробормотал Железнов, думая о чем-то своем и ожидая, пока загрузится компьютер.
– Покуррим?
– У-у? А, и вправду, пойду перекурю. Соображаешь, молодец.
– Оберст – молодец!
– Ну, поскромнее, поскромнее нужно быть… и люди к тебе…
– З-з-звонок, – Оберст развернул голову в профиль. – З-з-звонок, – еще раз достаточно четко произнес Оберст.
– Да слышу я, слышу, – а в голове мелькнуло: «Черт, вибровызов он, что ли ощущает, реагирует еще до звонка».
– Алле! – Железнов поднес трубку к уху, даже не взглянув, от кого звонок. – Я не в духе! Говори мало, приходи быстро!
– Саша?
– А, это вы, Маша. Извините, в это время мне обычно звонят опаздывающие на работу сотрудники, утверждающие, что они «задерживаются». Хотя, смысловая часть верна, я хотел бы с вами увидеться.
– Вы не занесли мой телефон в справочник? – Железнову показалось, что настроение собеседницы подупало.
– Нет, не занес.
– Вам… неинтересно со мной общаться? Извините, я больше не…
– Маша, ну что вы там бормочете?!. Вы же сами! Сами просили меня не звонить вам! Между прочим, без объяснения причин – имеете право! И чтобы удержаться от соблазна позвонить вам и не выполнить данное вам обещание… далее понятно?
– А вам хотелось позвонить мне?
– Маша, вы – интриганка, каких поискать! Ну как можно не хотеть позвонить такой женщине?!.
– Я не интриганка. У меня дети, семья, муж и… воспитание в духе честных семейных отношений. А сейчас я еду на работу… и мне нестерпимо хочется поговорить с вами, услышать ваш голос. А с работы я тоже не могу позвонить…
– Вы – агент иностранной разведки? Что значит – не могу позвонить с работы?
– Не могу сказать. Как-нибудь потом…
– Ага, потом… хорошо. Вернемся на исходные – ну, а встретиться, встретиться мы с вами можем? Обсудить государственные секреты и выпить по чашке кофе?
– Я не знаю… Я уже приехала. Я вам позвоню.
Услышав гудки, Железнов захлопнул телефон, постоял некоторое время в задумчивости: «Странно все это. Надо перекурить… и подумать…»
*** (2)(3) Игра (Формат «Она мне нравится»)
Аппаратная
4 минуты до прямого эфира
– Ну что, Саня, – Наум оторвал взгляд от мониторов, – а не рвануть ли нам с тобой куда-нибудь отдохнуть, все-таки тридцать три недели непрерывной пахоты. А?
– Нам, это – втроем? И, кто?
– Да есть тут одна… из финалисток…
– Няма! – Железнов с легкой укоризной посмотрел в глаза друга. – Ты же мне на пачке презервативов клялся, что никто из проекта! Никто!
Железнов резко развернулся в сторону айтишников.
– Приставал?
– Приставал, – буркнул Андрюха.
– Петлю просил набросить, – констатировал Железнов, кивнув в сторону Нямы. – И для которого номера?
– Какую петлю?!. – на лице Наума обозначилось полное непонимание. – Программку, а не петлю! – Наум «сделал» лицо «Арлекино», – для тринадцатого… для Женьки Павловой.
– И? – Железнов не отпускал взгляд Наума.
– Они меня послали… – Наум обреченно махнул рукой, чего еще можно было от них ожидать. – Я их позвал с собой. Напились, в общем. И все.
– Андрюха?!.
– Всё.
– Точно?!.
– Нет. Мы ему свой прогноз выдали. Тринадцатый – это четвертый этап. Если раньше не пересечется с девятнадцатым, третьим или двадцать девятым.
Высокий рейтинг по всем параметрам. Железнов развернулся в сторону Наума:
– Ладно. Казнь откладывается. Поеду. Но только в Новую Зеландию.
– Саня… Туда же лететь черте-скоко. Что ты там потерял?
– Потерял, – очень жестко произнес Железнов. – Работаем!
Наум внимательно посмотрел на друга: – Работаем, – надел болтавшиеся на шее наушники, подтянул ко рту микрофон.
– Всем – внимание! Работаем!
– Цветной контроль на выходе «Пентагона»?
– Оранжевый – норма.
– Белый – норма.
Читать бесплатно другие книги:
