Любовь без репетиций. Неполоманная жизнь Гордиенко Александр
– Вы о чем, Сергей Тимофеевич, – Елена Николаевна достала пачку очень дорогих сигарет, изящную зажигалку, приобретенную на одном из аукционов Альбиона, глубоко затянулась, – ваша уважаемая секретарша…
– Помощник-референт…
– Хорошо… пусть будет референт-помощница, ничего другого, кроме того, что вы срочно хотели бы видеть меня, не удосужилась мне сообщить. Думаю я о многих вещах… Думаю, например, о том, Сергей Тимофеевич, когда же вы все-таки решитесь пригласить меня куда-нибудь провести вместе вечер? Или это не входит в ваши планы? – Елена была абсолютно уверена в своей неотразимости – яркая блондинка, выглядела лет на десять моложе своего возраста. Знающие люди из числа «подруг» поговаривали, что сей эффект достигался за сумму, приблизительно равную годовому бюджету небольшого городка районного масштаба.
– Входит, Лена, это входит в мои планы. Но об этом – потом. Вы у нас – главный специалист по рекламе. Опять же, вы понимаете, что будем мы усиливать продвижение нашего бренда, не будем – пока это не столь существенно с точки зрения нашего бизнеса. Газ нужен всем и всегда. Без всякой рекламы. Это понимают все грамотные люди. И мы – монополисты, чтобы там ни говорили. Поэтому, сейчас речь идет о нашем имидже. Рано или поздно должна состояться финальная игра «Мисс ТВ-Россия»…
– Вот ты о чем?
– Мы уже на «ты»?
– Так ты же меня практически пригласил, то бишь – соблазнил, к чему ломать комедию?
– Лена, это от нас не уйдет. Вопрос очень важный – участвовать или нет Ольге в конкурсе? После того как она выиграла одну из 32-х игр и прошла в финал, мы стали активно размещать ее на обложках журналов… рекламные ролики, сотни интервью… Я согласен, все это позитивно сказывается на имидже нашей компании. А теперь финал. Тридцать две победительницы сезонных игр схлестнутся в финале. Тридцать две красавицы. Ты уверена, что Ольга выиграет?!. А если проиграет?!. Ты представляешь, сколько злобных усмешек это вызовет? Мы всегда и везде должны быть первыми!
Лучшими! Нам нельзя давать поводы усомниться в том, что мы лидеры во всем.
– А мы и не дадим.
– Каким образом?
– Существуют различные способы.
– Что ты имеешь в виду? – услышав это очередное «ты», Елена Николаевна почувствовала, что задача практически решена – вначале она сведет его с ума, потом «загонит в угол», а потом… потом она его вышвырнет и займет его место, которое станет новым трамплином в ее карьере.
– Я имею в виду, что поставленную цель – быть лидером во всем – можно достигать по-разному. Первоначально мы переложим задачу ее достижения на обворожительные плечики Ольги – я ей скажу, что если она не выиграет финальную игру и не станет «Мисс ТВ-Россия», мы будем вынуждены расторгнуть с ней контракт и заключить его с той, кто сумеет это сделать.
Ольга – девочка сообразительная… И очень захочет остаться на завоеванных ею позициях. Конечно же, мы ей поможем, чем сможем. Она будет обеспечена той командой специалистов, какой не будет ни у одной из других участниц финала.
– А с другой стороны? Ты сказала, что это – с одной стороны. Так что – с другой?
– А с другой, дорогой мой Сережа, с другой стороны мы накануне финала разместим ряд публикаций в очень известных изданиях, что Ольге уже неинтересно быть «обычной дворянкой, а хочет она быть царицею…», то есть, что Ольге уже неинтересно быть просто лицом компании, что она хочет себя попробовать… ну, например… в кинематографе… хочет развиваться и совершенствоваться. Ну, и так далее…
– А если она не захочет давать подобные интервью?
Елена иронично посмотрела на Сергея Тимофеевича:
– Захочет! – отрезала она. – А не захочет – отключим газ и воду.
– В каком смысле? – Сергей Тимофеевич явно не понял последней мысли Елены.
– В переносном, Сережа, в переносном. Классику надо знать. Мы с тобой с этого и начнем – пригласи меня в театр, я скажу тебе – в какой…
*** (1)(12) Маша
Офис телекомпании
За 8 месяцев и 27 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».
Пятница. 17:47. Кабинет финансового директора телекомпании
Железнов уже минут пять занимался «совещательным рисованием»: правильной формы круг – к нему четыре касательных, между каждой парой касательных опять вписывал круг, к которому проводил ещё две касательных, помимо имеющихся… В общем, при желании, процесс мог быть бесконечным… или конечным, до тех пор, пока Фюрер на закончит разговаривать по телефону. Железнов уже давно привык к этому: к тому, что финансовый директор телекомпании не менее четырех – пяти раз в день приглашал его к себе в кабинет (благо – недалеко, метров двадцать) для выяснения «почём ныне овёс» – просил прокомментировать сметы, отдельные пункты договоров, целесообразность графика оплаты по новому сериалу и т. д. и т. д. И – к тому, что практически каждая такая встреча хоть раз, но прерывалась телефонным звонком. Поначалу Железнов к звонкам относился с раздражением – «Почему тот, кто звонит по телефону, получает приоритет перед живым общением, и почему он должен тратить свое время, которого как всегда не хватает на выслушивание проблем (Фюрер коротко говорить не умел), к которым он, Железнов, отношения не имеет». Но… Но со временем Железнов понял, что это – практически единственная слабость его непосредственного начальника – неумение быстро «закруглить» разговор. Во всем остальном, что касалось профессионализма, человеческой и деловой порядочности, глубины мышления Фюрер выглядел в Сашкиных глазах на высоте, что и примиряло его с некоторыми нефункциональными потерями времени.
Фюрер положил трубку и развернулся к Железнову, которой успел «изрисовать» только треть листа, кинул взгляд на «картинку»:
– Саша, извини. Важный разговор.
Железнов молча кивнул головой и перевернул листок, демонстрируя готовность к продолжению разговора.
– Так вот, Саша, я посмотрел твою смету на нашу весеннюю наружную рекламную кампанию…
– Она не моя, ты прекрасно знаешь, что в результате тендера…
– Знаю. Но я не об этом, – Фюрер выдержал небольшую паузу. – Что ты думаешь о необходимости этой рекламной кампании нашего нового сериала «Салон» в частности и о «наружке» вообще? У меня такое ощущение, что это – напрасная трата денег. Причём – немалых.
– Ничего не думаю. Думать можно тогда, когда есть некая корреляционная зависимость между средствами, затраченными на наружную рекламу, и доходами от прироста зрительской аудитории, достигнутого за счет этой самой рекламы. А мы этой оценкой серьёзно никогда не занимались. Есть, конечно же, некие методики рекламных агентств, но, как ты сам понимаешь, они…
– Не объективны.
– Мягко сказать. Они, на мой взгляд, взгляд бывшего научника, вообще недостоверны. Это – с одной стороны. С другой, как бы реклама ни навязывала тебе колбасу, а ты – купил ее и отравился – ты её больше никогда не купишь! Чтобы тебе про неё ни говорили – и какая она вкусная, и какая она недорогая… То же самое – и в отношении сериалов: если сериал хороший, то он очень быстро найдет своего зрителя за счет сарафанного радио, а если – нет, то сколько ни говори «халва» – слаще он от этого не станет.
– То есть ты считаешь неэффективным вложение денег в «наружку»?
– Я тебе уже сказал – реклама может привлечь внимание. Правда, не знаю, в какой степени. Но оказать воздействие на зрительскую аудиторию с точки зрения процента «смотрения» – навряд ли.
Фюрер на пару секунд задумался. Развернулся к приставному столику, взял пачку сигарет: «Саш, пойдем покурим».
С минуту Фюрер и Железнов в «курилке» молча затягивались сигаретами, меряя шагами небольшое пространство лестничной площадки. Наконец Фюрер принял решение:
– Саш, я, наверное, буду выносить на Совет директоров решение о том, чтобы деньги, заложенные в бюджете на «наружку», перенаправить на производство «пилотов» сериалов с последующим проведением «фокус-групп» по пилотам. Мне кажется, что это более разумно и…
В это время у Железнова зазвонил телефон. Фюрер выжидательно уставился на Железнова, будет или не будет он реагировать на звонок. Железнов уже собрался махнуть рукой Фюреру «Продолжай» и отключить вызов, но, скользнув взглядом по внешнему определителю, увидел бегущую строку: «Маша». – Босс, я этого звонка ждал почти всю жизнь, – Железнов улыбнулся, – переговорю и зайду к тебе. Хорошо? – Фюрер немного растерялся, но, моментально сообразив, что Саша в первый раз за долгие годы предпочел телефонный разговор обсуждению важной производственной проблемы, лишь кивнул головой. – Да-да… конечно…
Железнов отбросил крышку телефона только в коридоре, когда за ним закрылась дверь на лестничную площадку:
– Аллё! Маша, как здорово, что вы позвонили! Вас не было слышно с самого утра.
– Саша, вы долго не отвечали. Можете говорить? Я вас ни от чего не отрываю?
– Уже.
– Что «уже»?
– Уже оторвали. От обсуждения мировых финансовых проблем с финансовым директором.
– Саша, так может…
– Никаких может, Маша! Я и с Президентом прервал бы разговор, чтобы поговорить с вами.
– Даже если бы он вам предлагал очень высокую должность?
– Тем более.
– Как это? У вас нет амбиций?!.
– Маша, уж чего я точно не хочу, так это быть результатом воплощения в жизнь «принципа некомпетентности»…
– Что это ещё за «принцип… некомпетентности»?
– Ну… – Железнов на секунду задумался, – всё очень просто. В двух словах – человек движется вверх по служебной лестнице до тех пор, пока он отлично справляется со своими обязанности на занимаемой должности. Хорошо работает – его продвигают на следующую карьерную ступеньку, как правило, более сложную и значимую. А как только человек на каком-то уровне начинает теряться и не справляется со своими обязанностями, то он – «зависает» на ней. На более сложную работу его двигать нельзя – он и с этой-то не справляется, а назад, вниз, где он вполне справлялся, передвигать в нашем обществе не принято. Так и получается…
– Что значимые должности занимают некомпетентные люди.
– Еще раз убеждаюсь, насколько вы умны. На лету всё схватываете.
– А вы откуда это знаете?
– Да, как-то очень, очень давно, еще когда всерьёз занимался наукой, в руки попалась книжка «Искусство управления людьми»…
– Чувствуется, что у вас это хорошо получается…
– Да нет. Книжка – тривиальная. Ничего нового для себя о взаимоотношениях людей я в ней не вычитал. Автор, некто Карнеги, имя, извините, не помню, а вот «принцип некомпетентности» заставил меня задуматься. Конечно же, как известно, «правила для того и существуют, чтобы из них делать исключения», то есть и «принцип некомпетентности» не всегда срабатывает, но… и помнить о нем – нелишне. А амбиции… Амбиции у меня есть. Только они лежат в другой плоскости.
– В какой?
– Маша, это долгий разговор. Тем более что вы скорее всего уже подъезжаете к своему дому. Насколько я понял, ваше «подлётное время» от работы до дома – в пределах двадцати минут.
– Да, где-то так… Но сегодня, впрочем, как почти и каждые выходные, мы с мужем едем в гости к знакомым. В их загородный дом.
– Хорошие у вас знакомые, – в голосе Железнова появилась ирония, – загородный дом… – протянул он.
– Каждый едет на своей машине. И поэтому я могу позвонить вам и отвести душу.
– Ну, по-видимому, вас ждет интересное общение. Люди, которые многого добились в жизни, по крайней мере, должны обладать характером и светлой головой.
– Саша! Вы не представляете, о чём вы говорите!
– Не представляю, – легко согласился Железнов. – Вы же не говорите, к кому вы едете.
– Тем более! Эти люди скучны и неинтересны! Зациклены только на приумножении своих богатств в виде яхт, машин, недвижимости на престижных островах, одежде из баснословно дорогих бутиков и… демонстрации всего этого другим, таким же, как и они. На соответствующих тусовках или на приемах в своих загородных резиденциях.
– Маша! Это как-то не вяжется с вами. Зачем вам всё это надо?!.
– Это нужно моему мужу, – голос у Маши стал бесцветным, – для его карьеры. Для поддержания и налаживания деловых связей. Да вы и так всё понимаете, что происходит во время подобных мероприятий…
– Не очень… Не бывал. Но, думается – скукотень на уровне «не правда ли, хорошая погода», да светские сплетни…
– Саша, вы даже не представляете, насколько вы правы! Я ненавижу их! Притворные улыбки, разговоры «ни о чём». Там нет ни одного человека, с которым можно было бы хоть как-то о чем-то более или менее нормально поговорить. Каждый – на себя, любимого, не нарадуется.
– Да, Маша… Вам не позавидуешь, – сочувственно протянул Железнов. – А может, плюнуть на всё это? И не поехать! Пусть там ваш муж сам прибивает новые ступеньки к своей карьерной лестнице?!.
– Нельзя, Саша, – голос у Маши стал бесцветным и усталым. – У него должна быть незапятнанная репутация. И в смысле семьи – в первую очередь.
– О-о-о, – протянул Железнов, – как всё сложно. А ваш муж понимает, насколько для вас всё это невыносимо?
– Думаю, что да.
– Что значит – думаете?!. Вы что, никогда с ним это не обсуждали?
– Я ему сказала один раз, что хотела бы провести это время вместе с детьми, вместо того чтобы тратить его на общение с чужими для меня людьми…
– И?
– А он ответил, что это время тратится ради их, детей, будущего.
– И вам нечего было возразить, – иронично заметил Железнов.
– Было. Но я не стала делать этого. Не захотелось. А вы, Саша, вы – единственный, от кого я не пытаюсь скрывать свои мысли…
– Я не священник, Маша, вдруг вы ошибаетесь?
– Нет, Саша, вы священник, мой личный священник, которому я безгранично верю и знаю, что вы меня никогда не предадите.
– Всё, что вы сказали – об этом знаю только я. Вы-то откуда это можете знать, Маша?!.
– Вы верите в любовь, Саша, для вас нет ничего важнее в жизни…
– А вы, Маша, – перебил Железнов, – во что верите вы?
– Саша… У меня нет подруг. Занятый карьерой муж… Мама, которая считает, что главное в жизни достаток. У себя мне верить не во что… Вокруг меня всё очень меркантильно… и материалистично. Вы даже представить себе не можете, насколько материально. А я, Саша, верю в вашу любовь…
В трубке у Железнова раздались гудки. Железнов медленно, очень медленно «схлопнул» книжку телефона, склонил голову, о чем-то глубоко задумавшись.
– Маша! – неожиданно для Железнова гаркнул Оберст у самого уха. Железнов вздрогнул, ему потребовалось несколько секунд для того, чтобы «вернуться» и осознать, что он – у себя в кабинете, что рядом в клетке – маленький друг, не упускающий из виду ни одного его движения, что «разрывается» «городской»…
Железнов немного виновато улыбнулся Оберсту, испытывая смущение перед ним от того, что «всё и вся» перестали для него существовать во время разговора с Машей.
– Да, друг мой, это была она, Маша.
– Маша!
– Тебе придется смириться с тем, что она теперь всегда со мной…
*** (3)(6) Преступление
Незадолго до финальной игры
Диалог неизвестных (3)
– Уважаемый господин…
– Давайте не будем называть моего имени, герр Мильке, – гость нервно дернулся, схватил со столика бокал с коньяком, в один глоток осушил его. – Мало ли что… и вам, и мне проще. Аудиоэкспертиза в настоящее время является всего лишь косвенным доказательством, а «связать» заказчика и исполнителя – мечта любого следователя.
– Хорошо, господин… Исполнитель, я не буду произносить вашего имени, – герр Мильке внутренне содрогнулся, наблюдая, как гость наполнил до краев пузатый бокал и вылил, в прямом смысле – без единого глотка вылил его в себя, – но вам не кажется, что ваши опасения напрасны – мы регулярно проверяем свой офис, в особенности этот кабинет для конфиденциальных переговоров.
Гость жалостливо взглянул на хозяина, как на слепого щенка, потерявшего миску с молоком, – вы плохо знаете историю, герр Мильке: ваш умник Бисмарк зарекал вас воевать с Россией. Вы всегда! И до него и – после!
Всегда проигрывали России! Я боюсь, что и в этот раз вы чего-то не учли. На что-то у вас не хватило фантазии, потому что у вас всегда «порядок бьет класс», а у нас такие постулаты не проходят… потому что мы этого не знаем, а потому – непредсказуемы.
– Итак, герр Мильке, давайте, «времени не тратя даром», я кратко изложу ситуацию, как она мне видится, чтобы исключить иллюзии с вашей стороны о цене обсуждаемого вопроса, – гость в очередной раз потянулся к бутылке, правда, в этот раз налил по-европейски – на один палец.
– Попробуйте, – Мильке и сам был не прочь выведать, насколько гость «в курсе».
– А ситуация, уважаемый заказчик, такова. Ваша уважаемая компания в настоящее время активно вытесняется вашими конкурентами со всех европейских рынков – северного, центрального и итальянского…
При этих словах собеседника Мильке опустил голову, но не в знак согласия, а для того, чтобы прикрыть злость в глазах – переговоры, которые и так изначально не представлялись легкой прогулкой, существенно осложнялись – гость знал о безвыходности его положения, а значит, вопрос о его, Мильке, премиальных в виде разницы между выделенной боссом суммой и оплаченной исполнителю становился все более призрачным.
– …не очень-то ваши успехи и на российском рынке. Но! Но если учесть всего три фактора, как то: неимоверную популярность шоу, в финале которого принимает участие Анастасия, во-вторых, темпы роста российского рынка в интересующей вас сфере, которые можно назвать по вашим, европейским меркам фантастическими, и, в-третьих, если объединить два первых фактора, конечно же, при условии победы Насти, то тогда уже фантастические дивиденды со всего этого получит ваша компания. Во всяком случае, зная менталитет нашего народа, конкурентов у вас в России практически не будет. Для чего я вам все это говорю? Вы это знаете значительно лучше меня.
Только с одной целью – стоить решение этой проблемы будет очень дорого. Вот так-то, дружище.
На «дружище» Мильке никак не отреагировал, поскольку «Семнадцать мгновений…» не смотрел, а потому и не смог оценить всей иронии, заложенной собеседником в это обращение.
– Сколько? – выдавил из себя Мильке. Гость явился на встречу абсолютно подготовленным.
– Миллион…
– Сколько?!.
– …миллион в вашей общеевропейской валюте, после вычета всех налогов – на моем расчетном счете в вашей прекрасной стране.
– Мы не можем столько заплатить!
– Ну да, попку прикрыть нечем. Я не закончил. Миллион – это до, я подчеркиваю, до начала шоу.
– Как, до начала? Вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, что после того как Настя выиграет, вы передадите мне десять процентов акций вашего российского филиала.
– Это для нас неприемлемо, это…
– Как хотите… Это ваше последнее слово?
– Вы же понимаете, что это сумасшедшие деньги!
– А вы понимаете, что то, за что я берусь – это уголовное дело, которое в случае провала не отмажешь?!. А вы понимаете, что кроме меня, никто не сможет решить ваши проблемы?!. И понимаете ли вы, что я пришел к вам, а не к вашим конкурентам?
– Мы это ценим…
– Вот и цените. Ваше решение? Да или нет? Вы знаете, к кому я пойду, если вы скажете «нет». Тут недалеко, – по растерянному лицу Мильке гость понял, что и этот удар попал в цель.
– Мне надо подумать.
– Подумайте. До завтра. Завтра, в это же время жду от вас звонка. Если он не поступит, будем считать, что разговора не было, – гость опрокинул в себя остатки коньяка, поднялся и, не подавая руки, двинулся в сторону двери. – И последнее, – гость развернулся к Мильке, – наш разговор я записал, так что не вздумайте мне мешать – в любом случае – не отмоетесь.
*** (1)(13) Маша
Офис телекомпании
За 8 месяцев и 21 день до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».
Начало апреля. Понедельник
Еще не было и восьми, когда Железнов вышел из лифта на своем одиннадцатом. Несмотря на ранее утро, на ресепшене было жарко и душно. Железнов открыл секцию окна, секунду подумал, «добавил» кондиционер и двинул в сторону своего кабинета.
Как всегда, Кеша уже был на месте – стоял у клетки с Оберстом и пытался обучать его непристойностям типа: «Девки будут?!. Нет? Бар-рдак!» Оберст, склонив голову набок, широко раскрыв глаза, внимательно прислушивался и беззвучно двигал клювом, «про себя» повторяя фразу, пока еще не несущую для него никакой смысловой нагрузки, за исключением, пожалуй, последнего слова.
Услышав шаги, Кеша обернулся и произнес ритуальное: «Хелоу…»
– «…Инг», – так же ритуально ответил Железнов, протягивая руку. – Давно?
– Да нет, минут двадцать, – извечную проблему – пробки – Кеша практически исключил из своей жизни: выезд на работу, пока их еще нет, зато с работы – когда их уже нет… Действенно. А уж для инвесторов как хорошо…
Оберст, увидев Железнова, радостно вытянул шею, набрал побольше воздуха и выдал: «Привет, Железнов!»
– Привет, Оберст, соскучился? – Железнов открыл дверцу в клетку, просунул туда руку. Оберст встречно поднял свою четырехпалую лапу и обхватил палец Железнова, – Привет… привет…
Кеша, наблюдавший эту идиллию крепкой мужской дружбы, кивнул в сторону выхода:
– Кофе и перекур?
– Счас, Кеш, всё запущу…
Железнов «прошелся по кругу»: комп, кондиционер, телевизор, подсветка в аквариуме…
– Ни фига себе… – не сдержался он – на телефоне «висело» семнадцать сообщений.
Железнов запустил голосовую почту: раздался монотонный, без эмоций голос Железнова:
– Здравствуйте, вы позвонили на телеканал Александру Железнову. Оставьте своё сообщение, и я вам обязательно перезвоню, – характерный сигнал начала записи. Высветилось время начала записи – 14:20.
– Здравствуйте… э… Александр, это Василий из Питера… Василий Николаевич… к вам, – чувствовалось, что говоривший – человек в возрасте, простецкий, с автоответчиком общаться никак не привык, а потому – несколько оробел. – Я привез вам кассеты… от Елены Тимофеевой… из Питера… Мне это… велено передать их… вам… из рук в руки. Я возле охраны… тут… жду… – характерный звук аккуратно повешенной трубки.
Железнов перешел к следующей записи.
– Здравствуйте, вы позвонили на телеканал Александру Железнову. Оставьте своё сообщение, и я вам обязательно перезвоню, – характерный сигнал начала записи. Время начала записи – 14:53.
– Здравствуйте… из Питера я… Василий… От Тимофеевой… из Питера. Кассеты у меня… Сказано было – отдать вам… Вы где? Я возле охраны стою… – характерный звук резко повешенной трубки.
Железнов хмыкнул и перешел к следующей записи.
– Здравствуйте, вы позвонили на телеканал Александру Железнову. Оставьте своё сообщение, и я вам обязательно перезвоню, – характерный сигнал начала записи. Время начала записи – 15:19.
– Это кассеты из Питера… От Тимофеевой… будь она неладна… надо забрать их… – характерный звук чересчур резко повешенной трубки.
Железнов пропустил несколько записей и наугад выбрал очередную…
– Здравствуйте, вы позвонили на телеканал Александру Железнову. Оставьте своё сообщение, и я вам обязательно перезвоню, – характерный сигнал начала записи. Время записи – 15:52.
– Ты где ходишь?!. Сколько можно ждать?!. – характерный звук злобно брошенной трубки.
И еще одна…
– Здравствуйте, вы позвонили на телеканал Александру Железнову. Оставьте свое сообщение, и я вам обязательно перезвоню, – характерный сигнал начала записи. Время записи – 16:39.
– Да где же тебя носит?!. У меня поезд скоро! – характерные звуки неоднократных попыток нервно повесить трубку.
И последняя…
– Здравствуйте, вы позвонили на телеканал Александру Железнову. Оставьте своё сообщение, и я вам обязательно перезвоню, – характерный сигнал начала записи. Время записи – 17:11.
– Ты посылку заберёшь, говорилка х…ва?!. – короткие сигналы висящей на шнуре трубки.
За спиной Железнова раздался тонкий писк – Кеша, согнувшись впополам, пытался сдерживать нервные рыдания, вызванные заочным диалогом с автоответчиком. Хватая ртом воздух и вытянув руку в сторону телефона, он пытался что-то произнести. Наконец его «прорвало»: «Говорилка!!! Говорилка х…ва! Ой, не могу! Кто это, Александр, и что это!?.»
– Сейчас узнаем, – Железнов набирал Питер. – Але, Лен, привет, это я. Ничего, что рано? Слушай, из твоих знакомых никто в «дурку» не попал?… Ага…Ага… Понятно… И что ты ему сказала? Понятно… Исполнительный… А мультфильмы он смотрит? Про почтальона Печкина… Ну, ладно, передай ему мои соболезнования… Я не специально. Правда. Ну все, пока. Целую.
Железнов положил трубку, о чем-то на секунду задумался, мотнул головой – «Бывает же…»
– Это Ленка Тимофеева, гендиректор питерской фирмы. Производят для нас субботнее вечернее шоу – по девяносто штук за программку. Мы с ней уже лет пять общаемся по телефону. Ни разу не виделись, но стали почти друзьями, – Железнов достал пачку сигарет. – У них заболел штатный курьер. И Ленка решила поощрить одного из старейших работников фирмы, как она говорит: «Реально – три класса образования, но электрик – от бога, несмотря на то, что вместо «фаза» произносит «хваза» – послала его в командировку в Москву, у него здесь дочка и внуки. Вручила ему четыре «мастера» с нашими программами, и чтоб «осознал», сказала ему, что они стоят четыреста тысяч. Вот человек и переволновался. Слово «видеотека» у него как-то не отложилось, а на всякий случай Ленка вложила ему мой номер телефона – «если что…»
– И что?
– Да ничего, он привез их обратно. У Ленки на столе лежат. Завтра должны привезти.
– Так мы идем?
Железнов кивнул и двинулся уже, было, к двери, когда раздался звонок телефона. Железнов не собирался отвечать, рабочий день еще не начался, можно спокойно перекурить за чашкой хорошо сваренного Оксаной – хозяйкой кухни этажа, крепкого кофе, а уж потом – «на пажити небесные…», однако, взглянув на определитель, тоном, не вызывающим возражений, произнес: «Кеш, ты – сам. Хорошо?»
– Да, Маша, доброе утро. Что-нибудь случилось? Вы движетесь не по графику.
– Доброе утро, Саша. Случилось. Я специально выехала пораньше… и вот остановилась, чтобы поговорить с вами.
– О чем-то или просто – поговорить?
– Дело в том, что компания, в которой я работаю, решила вложить средства в киноиндустрию… развивающийся, перспективный рынок. Решено приобрести известную продакшен компанию, которая в настоящее время производит для вас сериалы. И я буду иметь к этому отношение. Поэтому я хотела бы проконсультироваться у вас…
– Маша…
– Что? – в голосе Маши чувствовалась неуверенность.
– Вы же не об этом хотели поговорить.
– Да… не об этом…
– Маша…
– Скажите, Саша, а вы… – чувствовалось, что Маша с трудом подбирает слова.
– Нет, не сейчас! – решительно произнесла она.
– Ну, хорошо. Не хотите, как хотите. Как говорится, «Женщина, вылезающая из дилижанса, тем самым увеличивает его скорость».
– Что вы имеете в виду?
– Я имею себя в виде кобылы, – Железнов усмехнулся. – Баба с возу, кобыле легше. Продолжать?
– Не стоит. А вопрос я все-таки хочу вам задать. Скажите, Саша, а сколько лет вы уже неженаты?
– Хороший вопрос. Утренний, – Железнов развернулся лицом к Оберсту, который сидел на верхней жердочке и всем своим видом «внимал». – Если – в душе, то – со времени первого скандала с женой во дворце бракосочетания.
Еще до росписи. Я ей на платье наступил…
– Саша…
– Понял. В этом святом вопросе шутки неуместны – больше двадцати лет я лично не имел отношения к увеличению количества Железновых в нашей стране… на единицу площади, даже учитывая прилегающую акваторию.
– Вы имеете в виду детей?
– Маша! Я, конечно же, далеко не идеал, – Железнов усмехнулся. – Но и не до такой степени циничен. Нет. В вопросе Железновых я имел в виду только женщин. На каком-то этапе развития я пришел к выводу, что моя Железнова должна быть женой сумасшедшего…
– На что вы ее обрекаете?
– «Здесь пробегал дикобраз», – процитировал Железнов Балу из Маугли. – Вы не дослушали меня, Маша. Сумасшедшего – в смысле сходящего с ума от «своей» Железновой… Чтобы дыхание перехватывало от того, что она рядом! Просто рядом… Чтобы было безумное желание отдавать! Себя отдавать! Эмоции отдавать! Чувства! Без остатка! Всё отдавать! Всё, что у тебя есть! Для того, чтобы любимая женщина не просто знала, чтобы ощущала всеми ниточками своей души: что только она – единственная…
– А я могла бы стать Железновой?!.
– Маша! Не дразните меня! Вы же понимаете, что в моей жизни Железновой можете стать только вы! Одна. Или никто. Но… – после эмоционального всплеска Железнов произносил слова уставшим, почти равнодушным голосом, – есть еще одно условие. Для того чтобы стать Железновой, нужно чтобы вы не могли бы жить без своего Железнова… чтобы он был для вас – всё и вся… и герой… и защита… и гений… и единственный мужчина, от которого вы хотели бы иметь детей… не вообще – иметь детей, а только – от него, то…
– Хорошо, Саша. Не будем об этом.
– Хорошо. Не будем. Но я закончу. А если всего этого не будет, то я не согласен. Даже при условии, что платой за это была бы возможность видеть вас каждый день, Маша.
– И если этого нет, то – нет?
– Маша, вы для меня – единственная… И вы знаете ответы на все вопросы. Другое дело, захотите ли вы их разглядеть… и согласиться с ними…
Через час:
Читать бесплатно другие книги:
