История моего безумия Коэн Тьерри

Глава 19

Деннис пригласил нас с Рейчел в ресторан в Сохо. С ним была его новая пассия Мел, очень красивая и столь же глупая. Я собирался отказаться – мне хотелось отдохнуть, но мой друг пообещал новой подружке, что непременно познакомит нас – она была моей верной поклонницей. Пришлось согласиться, чтобы избежать новых упреков.

Сначала Мел стеснялась, но потом освоилась и принялась осыпать меня комплиментами под насмешливым взглядом Денниса.

– Я обожаю ваши романы, вы потрясающе описываете чувства!

– Зато переживать их не умею.

Она нахмурила лобик, пытаясь понять смысл моих слов.

– Вы ведь ужасный романтик, правда? – спросила она.

– Нет, он сексуальный маньяк, – расхохотался Деннис. – Но наш Сэмюэль не дурак, он давно понял, что женщины предпочитают слушать сказочки о любви, хотя мужчины думают только о сексе.

На лице Мел появилось оскорбленное выражение.

– Почему вы позволяете ему говорить такие ужасные вещи? – спросила она, бросив смущенный взгляд на Рейчел.

– Деннис прав, милая, – с истинно женским коварством бросила та. – Сэмюэль не способен любить. Он идеализирует чувства, потому-то и пишет о них так красиво, но в реальной жизни этот человек – аутист.

Мел смотрела на нас в надежде, что кто-нибудь успокоит ее, скажет, что все это шутка.

– А вот любовник он потрясающий, – доверительным тоном сообщила Рейчел.

Прелестная блондинка кивнула, окончательно запутавшись.

За десертом наши дамы заговорили о работе, и Деннис поинтересовался моим расследованием.

– Моя информация оказалась полезной?

– Да. Но… не помогла.

– То есть? Ты прищучил сопляка?

– Да. Это не он.

– В каком смысле? Не он достает твою дочь?

– Он. Но…

Деннис закатил глаза.

– И как такому косноязычному типу удается писать диалоги? Он даже простую мысль сформулировать не может! – возопил мой друг, воздев руки к небесам.

– Я имел в виду, что ты дал мне верные координаты, но я никуда не продвинулся.

– Ты с ним говорил?

– Даже встречался.

– И попросил отстать от Мэйан?

– Да. Просто оказалось, что мне нужен другой человек.

– А он есть, этот другой?

– Да.

– Неужели твоя девочка так убойно прекрасна, что все городские парни, в которых играет гормон, начинают за ней гоняться?

– Он преследует меня… Ну, не преследует, а докучает.

– Объяснил, так объяснил, – с тяжелым вздохом пробормотал Деннис. – Мы давно знакомы, дружище, так что меня не проведешь: ты начинаешь вот так мямлить, только если пьян или что-то скрываешь. Сейчас ты почти трезв. Итак?

Пора было посвятить Денниса в мои злоключения. Он, конечно, вволю поиздевается, может, даже поднимет на смех перед друзьями, но правду сказать все равно придется.

– Мы выйдем покурить, – сообщил я девушкам.

– Разве ты куришь? – изумилась Мел, обращаясь к Деннису.

– Не имею такой вредной привычки, но этот тип ни на что не годен без меня. И попрошу запомнить: я не потерплю смешков, когда поведу его в сортир.

Мы вышли из ресторана, и я изложил ему все события, в том числе разговор с Джастином. Он слушал и наверняка обдумывал шуточки, которыми будет развлекать публику. Я внутренне поеживался – не люблю «раздеваться» перед посторонними и уж тем более быть темой для пересудов. На сей раз я ошибся: дослушав до конца, Деннис произнес всего два слова:

– Я понимаю, – но взгляд у него был по-настоящему встревоженный.

– Что именно ты понимаешь?

– Причину твоего беспокойства.

– Сначала я не брал в голову, но когда он заговорил о моей дочери… черт, этот тип знал, где она находится!

– Будь осторожен, Сэмюэль. Эта страна кишит психопатами. К несчастью, их привлекают богатые и знаменитые, а ты и богат, и знаменит. Если не забыл, Джона Леннона на том конце Сентрал-парка убил именно такой гребаный придурок.

– Ну спасибо, успокоил.

– Решений два: игнорировать его или попробовать разговорить.

– Ты сама проницательность! – съязвил я.

– Ты не дослушал. Если твой надоеда – настоящий маньяк, он не отступится, будешь его игнорировать, может слететь с катушек. Это опасно. А вот если ты продолжишь общаться, он вообразит себя всемогущим, решит, что ему удалось влезть в твою жизнь.

– Откуда взялись все эти теории?

– Я люблю смотреть телесериалы, – признался он.

– Прекрати, Деннис!

– Это была шутка, я просто рассуждаю вслух.

– Как бы ты поступил на моем месте?

– Я очень любопытен, так что попытался бы разговорить его. Выбери нейтральную тему и не показывай, что боишься или – не дай бог! – что веришь его словам. В таком стиле ты общаешься с читателями. Он может проговориться, дать информацию о себе – и мы этим воспользуемся.

– То есть?

– Есть два варианта: он или отстанет, или пойдет дальше, будет оскорблять тебя, начнет угрожать, и тогда придется подать жалобу. Легавые не любят слишком активных поклонников. Но пока он не делает ничего предосудительного.

– Ты прав.

– Главное – сохранять спокойствие. Ты устал, ты злишься, и ему будет легко втянуть тебя в свою игру.

– Считаешь, я устал?

– Нет, это эвфемизм, потому что на самом деле у тебя жуткая депрессия, и только лучи славы заставляют тебя верить, что все в порядке.

– Депрессия? Возможно…

Мы замолчали, смущенные непривычной откровенностью.

– Ладно, идем. – Деннис хлопнул меня по спине. – Договорим в следующий раз. Не стоит оставлять женщин без надзора – они могут начать сравнивать наши… параметры, а я не хочу, чтобы ты утратил уважение Рейчел. Она ведь по какому-то недоразумению ценит тебя.

Я не мог заснуть, встал – бесшумно, чтобы не потревожить Рейчел, – открыл Фейсбук и обнаружил новое послание от моего загадочного корреспондента.

– Разве я солгал?

Я вспомнил разговор с Деннисом и не стал отвечать, поскольку вопрос был риторический. Нужно перехватить инициативу.

– Кто вы такой?

Гнев в моей душе смешивался со страхом. Я был в ярости из-за того, что незнакомый человек бесцеремонно вторгся в мое личное пространство и манипулирует мною, и я его боялся, чего уж греха таить.

На его странице не было никакой информации. Неужели он создал аккаунт только для того, чтобы вступить в контакт со мной?

Я налил себе виски, сел и уставился в монитор. В ожидании ответа я успел выпить несколько стаканов.

– Я уже говорил, меня зовут Сэмюэль Сандерсон.

Я встрепенулся и начал печатать, боясь, что он отключится.

– Не думаю, что вы мой настоящий тезка.

– Вы правы.

Прав? Кажется, этот псих запутался.

– Чего вы хотите?

– Помочь тебе.

– Помочь? Как именно? В чем?

– Ты должен вернуть контроль над собственной жизнью.

– Выражайтесь яснее!

– Куда уж яснее.

– Я не понимаю… Если вы хотите выбить меня из колеи, ничего не выйдет. Кто вы?

– Я не стану повторять.

– Вы назвались Сэмюэлем Сандерсоном, а потом сказали, что мы не тезки!

– Верно.

Я чуть язык не прикусил от злости. Во что он играет? Не имеет значения. Нужно спросить о том, что действительно важно.

– Как вы узнали, что моя дочь была тем вечером в парке?

– Мне многое о тебе известно.

Да он издевается! Я заорал, давая выход гневу, потом продолжил.

– Я не люблю игры. Вы мне не нравитесь, так что я поступлю очень просто – закрою вам доступ на мою страницу.

– Ты можешь, но я знаю, что не хочешь так поступать.

– Да неужели? И почему, скажи на милость?

– Потому что ты во мне нуждаешься.

Я невольно улыбнулся.

– Нуждаюсь? В вас?

– В информации, которой я располагаю.

– И что же это за информация?

– О твоем будущем.

Приехали! В моих романах присутствует мистика, и некоторые эскаписты[18] принимают меня за своего. Этот тоже решил обратить меня в свою веру, чтобы спасти мир, или передать Слово Божие, а может еще чье-то.

– Понятно… Вы читаете судьбу по светилам? Входите в тайный орден? У вас дар?

– Ничего подобного.

– Что же тогда?

– Я хотел ненадолго оттянуть этот момент, но… возможно, пришла пора сказать правду.

– Окажите мне честь…

Через несколько секунд на экране появился самый невероятный из всех возможных ответов.

– Я – это ты… но на двадцать лет старше.

Глава 20

В ожидании стейка ти-бон[19] Нэйтан рассказывал мне о своих кулинарных приключениях в Аргентине. Он с вожделением и страстью описывал, каким нежным было мясо – «Его ложкой можно было резать!» – и объяснял, как аргентинцы готовят гигантские барбекю, собирая за столом родственников и друзей. Я слушал не слишком внимательно, потому что одновременно обдумывал, как разоблачить моего самозванца, и проверял айфон – не вышел ли он снова в Сеть.

– Вижу, мой рассказ не слишком тебя интересует, – недовольно пробурчал Нэйтан.

Он сомневался в моем душевном здоровье, так что было бы глупо посвящать его в детали происходящего, врать тоже не хотелось, и я решил преподнести эту историю как анекдот.

– Ошибаешься, дружище, просто голова занята другим. Один читатель, странный тип, шлет мне бредовые послания. Ничего страшного, я разберусь.

– Как он с тобой связывается? – Вопрос был с подвохом.

Я сразу пожалел, что решил довериться Нэйтану. Сейчас услышу очередную нотацию.

– В Фейсбуке, я прав?

– В точку, но умоляю, избавь меня от «рассуждений на тему».

Он проигнорировал просьбу.

– Тебе хорошо известно, что я против твоего присутствия в Фейсбуке, Твиттере и прочих помойках. Ты все больше отрываешься от реальности, Сэмюэль.

– Я знаю все, что ты можешь сказать…

Мы хором повторили формулировку, которой так гордился Нэйтан:

– В социальных сетях ты рискуешь стать виртуальным человеком, вместо того чтобы быть просто человеком.

– Если говорить серьезно, – продолжил он, – все эти, прости господи, сети, нужны авторам, которые пытаются завоевать внимание публики. Ты не новичок, преспокойно можешь без них обойтись. Поклонники сами делают тебе рекламу в Интернете.

– Дело не в рекламе, – возразил я. – Мне нравится общаться с читателями. Я ценю их мнение и…

– Хватит нести чушь! В Фейсбуке ты тешишь свое самолюбие и клеишь баб!

– Неправда. Ну, не вся правда. Да, я кое с кем встречался, но это не главное. Мне нужно чувствовать, что я пишу для живых людей, что маркетинг не главное. Я должен понимать, есть ли прок от моей писанины, а если нет, то почему! Я общаюсь с читателями, благодарю за отзывы и за то, что впустили меня в свою жизнь.

Нэйтан отмахнулся:

– Чушь! Писать – это и значит отдавать часть себя другим! Ты должен понять главное: доступность убила культ звезд! Раньше любой деятель шоу-бизнеса был неприкасаемым. Все они жили в особом, отдельном мире, в заоблачном пространстве, а обыватели предавались мечтам о них. В детстве я обожествлял некоторых звезд, смотрел на фотографии – не представляешь, как трудно их было достать! – и воображал, какая волшебная у них жизнь. Они были звездами, блиставшими с небес, полубогами, а я – пигмеем, дикарем, который стоит, возведя очи горе, и грезит о них. Потом журналисты, телевизионщики и интернет-шушера устроили из их жизни шоу в режиме нон-стоп. Публика знает все – что они едят, с кем спят, как живут… Тайны больше нет! Звезды – обычные люди, они смеются, плачут, трахаются и испражняются! Ты только представь – небожители ходят в сортир, как все мы! Уравниловка в сторону понижения возвела в ранг «талантов» и «гениев» людей, не способных не то что управиться со своей жизнью, но даже простую фразу произнести без ошибок. Теперь любой мальчишка считает, что может попасть в шоу-бизнес, на телевидение, увидеть свои фотографии в газетах, и не уважает настоящих творцов – тех, кто взошел на Олимп благодаря таланту и упорному труду. И все это в том числе из-за таких, как ты!

– Да ладно тебе.

– Ничего не ладно! Мистер беседует с читательницами, встречается с ними, показывает фотографии, сделанные на отдыхе. Так стоит ли удивляться, что некоторые теряют чувство реальности и начинают верить, что ты их собственность и должен служить им? Ты превращаешься в соседского парня, в мужика, умеющего рассказывать истории, а в остальном такого же, как все. Разве Макколи выставляет свою жизнь напоказ в социальных сетях? Нет! А почему, как ты думаешь?

– Да потому, что он закомплексованный засранец! – с досадой бросил я.

– Ошибаешься! Просто Макколи все понял. Он знает, что подобные занятия – пустая трата времени, и дарит радость читателям, выдавая по роману в год!

– Тебе прекрасно известно, что он в депрессии и не выдерживает адской гонки.

– Может, и так, но он умеет держать дистанцию и выглядеть загадочным.

– Макколи – интроверт, бывший заика и «социальный инвалид». Да, он научился общаться с журналистами и критиками, но ему ужасно неуютно с обычными людьми.

– Думаешь, новый способ общения через все эти фейсбуки, твиттеры и прочие чаты – признак душевного здоровья? Разве нормально, что большинство наших современников рассказывают о своей жизни в мельчайших деталях, выкладывают фотографии и без зазрения совести высказываются по любому поводу? Социальные сети? Они создавались, чтобы расширить круг общения, а породили общественное безумие. Это не социальные, а социопатские сети!

Я предпочел не продолжать разговор, ведь мои последние «подвиги» давали козыри в руки Нэйтану. Он расценил мое молчание как победу и решил сменить тему.

– Как обстоят дела с романом? Ты написал синопсис?

– Нет. Кое-какие идеи есть, но издателю пока показать нельзя.

– Это плохо… – Нэйтан покачал головой и даже перестал жевать. – Джерри Снукер не подпишет новый договор, пока ты не предложишь сюжет. Будешь тянуть, Господин Издатель урежет бюджет на промотур твоей книги. И это понятно – он потратится, а ты переметнешься к конкуренту.

– Да знаю я, знаю! Не волнуйся, Нэйтан, я все сделаю как надо.

– Как я могу не волноваться, Сэмюэль? Мне непонятно, откуда взялся этот твой затык. Тебе правда кажется, что все написанное – одна и та же история, только с вариациями? Дело в этом?

– И в этом тоже. А еще в усталости, в стрессе и в жизни, потерявшей всякий смысл.

Нэйтан вздохнул и с сожалением посмотрел на свою тарелку, как будто не знал, чего ему хочется больше – доесть или продолжить спор. Он делал на мне очень большие деньги, я был его главным клиентом, так что любые перемены – сколько бы они ни продлились – угрожали его благополучию, и в первую очередь – чревоугодию.

– Прислушайся ко мне, Сэмюэль, – произнес он торжественно-назидательным тоном. – Пойми, какое это везение: тебя печатают и читают. Вспомни, как ты радовался, когда издательство приняло твой первый роман. Ты был готов на все, на любые жертвы, я прав? Даже согласился бы отказаться от гонорара, только бы твоя рукопись превратилась в книгу и стояла на полке в самой маленькой книжной лавке страны.

– Это правда, но…

– Не перебивай! Завтра у тебя встреча с директором издательства. Не показывай ему своих упаднических настроений. Ставки слишком высоки, не дай бог он усомнится, что ты способен выдать новый бестселлер. Мы решим проблему, ты отдохнешь, потом напишешь роман под псевдонимом. Договорились?

Я кивнул. Спорить было бессмысленно. Нэйтан успокоился и вернулся к еде.

Глава 21

Мое издательство находилось в квартале Файнэншл-дистрикт, на пересечении Мюррей-стрит и Бродвей-авеню, и занимало четыре последних этажа здания, подобного тем, где финансовые гении вырабатывают стратегии покорения мира. Желтые нью-йоркские такси, которые обессмертил кинематограф, то и дело подъезжали ко входу, высаживали мужчин и женщин, спешащих на деловые встречи, и тут же брали новых пассажиров.

Помню, как, придя сюда впервые, я стоял, задрав голову, смотрел на окна последнего этажа и чувствовал себя всемогущим. Я тогда устыдился и одернул себя: «Не заносись раньше времени!»

Я поднялся на лифте в приемную, такую большую, что здесь можно было бы устроить штук двадцать кабинетов или две комфортабельные квартиры. Обставлена она была строго и со вкусом: с потолка свисали роскошные люстры, картины современных художников украшали стены. Казалось, что над этим помещением поработали талантливые, но слегка анемичные дизайнеры.

Две стены были отданы под «Зал славы»: на полках красовались книги, обогатившие издательство. Мои романы были расставлены вокруг портрета, на котором я выглядел лет на десять моложе: фотограф был мастером своего дела.

Хрупкая хорошенькая блондинка за стойкой, одетая в строгий костюм, одарила меня приятнейшей из улыбок.

– Здравствуйте, господин Сандерсон, какое удовольствие снова видеть вас в издательстве, – промяукала она, выставив грудь вперед.

Я ухватился за возможность сыграть роль соблазнителя, подошел к стойке и наклонился к девушке.

– Настоящее удовольствие? – игривым голосом прошептал я.

– О… да… конечно… – пролепетала сбитая с толку блондинка.

– Знаете, есть две фразы, которые люди произносят не думая, из вежливости, согласны?

– Да… В общем… это правда… – В голосе секретарши прозвучала тревога.

– Печальная правда, за которую мы в ответе.

– Что, простите?

– Да, мы извращаем слова, лишаем их смысла, предаем наш язык.

Девушка оглянулась, как будто ища поддержки, но рядом никого не оказалось.

– Сказав, что видеть меня удовольствие, вы были искренни?

– Я… не… я не понимаю.

– Вы действительно испытали удовольствие, увидев меня в приемной?

– Да, конечно.

– Очень хорошо. Тогда объясните, какого рода удовольствие?

– Я… не… знаю.

– Не пугайтесь, я просто пытаюсь дать определение вашему чувству. Можно ли сравнить его с радостью, которую мы чувствуем весной, когда солнце наконец выглядывает из-за туч? Или с удовлетворением человека, получившего после часа ожидания заказанное в ресторане блюдо? А может, оно близко к желанию, вспыхивающему в нас при виде сексуальных особ?

– Ну… пожалуй.

Она запаниковала, не зная, что отвечать, нахмурилась и спросила слегка осипшим голосом:

– Вы со мной флиртуете или?..

Я услышал смех у себя за спиной, обернулся и увидел Джерри Снукера. Я разыграл этот маленький номер с соблазнением специально для него.

Он обнял меня и расцеловал.

– Как поживает мой любимый автор?

– Ну вот, еще одна затасканная формулировка, – сказал я, обращаясь к девушке за стойкой. – Он всех писателей называет любимыми.

– Неправда, и ты это знаешь! – запротестовал он.

Невысокий, всегда безукоризненно одетый, с аккуратной бородкой, в которой поблескивала седина, пятидесятилетний Снукер был одним из самых влиятельных издателей страны. Он увлек меня за собой.

– Хорошо выглядишь и, как всегда, флиртуешь! Тебе мало читательниц?

– Ситуация тяжелая, – тоном кающегося грешника произнес я. – Твой любимый автор стал сексуальным маньяком. При виде хорошенькой девушки в голову немедленно приходят греховные мысли.

– Это признак большой жизненной силы, – захохотал Джерри.

Мы вошли в кабинет, я сразу направился к бару и налил себе порцию «Саузерн Комфорт»[20].

– Рад тебя видеть, – сказал он, жестом отказываясь от предложения выпить.

Я мог бы задать моему издателю те же вопросы, что секретарше, и выяснить, насколько он искренен, но не видел в этом смысла. Джерри рад встрече не потому, что ценит мои человеческие качества: все дело в той прибыли, которую я ему приношу. Игра, которую этот человек вынужден вести в жестоком мире издательского бизнеса, заставила его забыть о ценностях культуры. Их заменили соображения коммерческой выгоды, разрушительные законы бизнеса и медиа. Каждого игрока оценивают по тому, сколько денег он заработал. Эпоха издателей, которых вдохновляли книги, язык и творчество, миновала. Все ключевые посты заняли менеджеры, окончившие лучшие университеты, а интеллектуалы остались на вторых ролях – им позволяют редактировать тексты и читать корректуру.

Я сделал глоток сладкого хмельного напитка, ощутил ароматы фруктов, карамели, бурбона, специй и наконец расслабился.

– Итак, на какой ты стадии?

– Готовлюсь к рекламному марафону, который вы замыслили с моим агентом.

– Да, встречи будут интересные. В том числе – с Джеком Лерманом.

– Жду с нетерпением.

– Но я спрашивал не о турне, а о твоем будущем романе.

– Я работаю.

– Поделишься основной идеей?

– Нет. Не сейчас.