Часы Кристи Агата

Глава 19

Профессор Пурди, перестав диктовать, ответил на телефонный звонок с изрядной долей раздражения.

— Кто?.. Кто?.. Вы хотите сказать, что он уже здесь?.. Хорошо, попросите его зайти завтра… А-а, понятно… Пусть поднимется.

— Вечно что-нибудь да не так, — сказал он с досадой. — Как можно заниматься серьезной работой, если тебя все время перебивают. — Он немного сердито взглянул на Шейлу и спросил:

— На чем мы остановились, милочка?

Шейла было открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент раздался стук в дверь. Профессор Пурди с трудом оторвался от хронологических сложностей примерно трехтысячелетней давности.

— Да! — сказал он брюзгливо. — Да, входите, кто там? Позвольте напомнить, что сегодня я просил не мешать.

— Прошу прощения, сэр, прощу прощения, но это необходимо. Добрый вечер, мисс Вебб.

Шейла Вебб отложила блокнот и встала. И Хардкасл подумал: действительно ли в глазах ее промелькнул страх — или ему только показалось?

— Ну, что вам нужно? — резко сказал профессор.

— Я инспектор уголовной полиции Хардкасл. Мисс Вебб это уже знает.

— Понятно, — сказал профессор. — Понятно.

— Мне нужно сказать несколько слов мисс Вебб.

— А вы не можете подождать? Вы выбрали наименее подходящее время для разговора. Наименее подходящее. Мы как раз подошли к самому главному. Мисс Вебб освободится минут через пятнадцать… или тридцать. Э-э, примерно. Ах ты Боже мой! Неужели уже шесть?

— Искренне сожалею, профессор, — голос Хардкасла звучал очень твердо.

— Ну хорошо, хорошо. Вы, милочка, как я полагаю, нарушили за рулем какое-нибудь правило дорожного движения? Эти стражи дорог чересчур щепетильны. Позавчера один из них пытался мне доказать, будто я продержал машину на стоянке больше четырех с половиной часов. А я уверен, что это просто невозможно.

— У нас дело чуть, посерьезней, чем-нарушение правил, сэр.

— Ну да, ну да. Да у вас ведь и машины еще нет, не так ли, милочка? — Он рассеянно взглянул на Шейлу. — Да-да, припоминаю, вы сюда добираетесь на автобусе. Что же тогда там у вас, инспектор?

— Я пришел сюда из-за девушки по имени Эдна Брент. — Он повернулся к Шейле. — Думаю, вы уже знаете.

Она смотрела на него во все глаза. Чудесные глаза. Васильковые. Где-то он уже видел такие.

— Эдну Брент? — Она вздернула брови. — Конечно, знаю. А что случилось?

— Вижу, вы еще не слышали последние новости. Где вы обедали, мисс Вебб?

Щеки ее порозовели.

— Я обедала вместе со своим знакомым в ресторанчике Хо Танга… если вас действительно интересует именно это.

— А потом вы пошли на работу?

— Вы имеете в виду в бюро? Да, я пошла туда, и мне сказали, что профессор Пурди вызвал меня на два тридцать и что уже пора ехать.

— Правильно, — кивнул профессор. — На два тридцать. И до сих пор мы работали. До сих пор. Боже мой! Я даже не предложил вам чаю! Простите, мисс Вебб, конечно, вам просто необходимо было передохнуть. Но вы сами должны были мне напомнить.

— Не беспокойтесь, профессор, не беспокойтесь, вес в порядке.

— Какое невнимание, — сказал профессор, — какое невнимание. Но прошу прощения, инспектор, я перебил вас.

— Итак, вы не знаете, что произошло с Эдной Брент?

— Произошло? — резко спросила Шейла, и голос ее зазвенел, как струна. — Произошло… с Эдной? Что вы хотите сказать? Она… она… попала под машину?

— Ах, это лихачество так опасно, — вставил профессор.

— С ней действительно кое-что произошло, — сказал Хардкасл. Он помолчал, а потом произнес, как можно жестче выговаривая слова:

— Сегодня в двенадцать тридцать ее нашли задушенной в телефонной будке.

— В телефонной будке? — Профессор наконец заинтересовался происходящим.

Шейла Вебб не сказала ни слова. Она не отводила взгляда от Хардкасла. Губы ее слегка приоткрылись, глаза расширились. «Либо она впервые об этом слышит, либо она чертовски хорошая актриса», — подумал инспектор.

— Боже мой, Боже мой, — сказал профессор. — Задушена в телефонной будке. По-моему, просто невероятно. На месте убийцы я выбрал бы какое-нибудь другое место. В самом деле. Ну и ну. Бедная девочка. Вот уж действительно не повезло.

— Эдну… убили? За что?!

— Мисс Вебб, известно ли вам, что позавчера Эдна пыталась встретиться с вами, для чего пришла в дом миссис Лоутон и дожидалась вас там какое-то время?

— Опять я виноват, — печально сказал профессор Пурди, — но я не знал, что все это так важно. Ведь, конечно, важно. У Эдны что-то случилось?

— Неизвестно, — сказал инспектор. — И, возможно, теперь так и останется неизвестным. Разве что вы поможете, мисс Вебб.

— Я? Но как?

— Вам не приходит в голову, зачем вы ей понадобились?

Она покачала головой.

— Ничего. Ничегошеньки.

— Когда вы пришли в контору, она не дала понять, хоть намеком, что ее беспокоит?

— Нет. Она… мы… я вчера туда не заходила. Я уехала по вызову клиента в Лендис-бей на весь день.

— А вам не показалось, что в последнее время ее что-то тревожит?

— Видите ли, Эдна всегда казалась или встревоженной, или растерянной. Она… как бы это сказать… она была очень робкой и очень неуверенной в себе. Я хочу сказать, она никогда не знала, правильно она поступает или нет. Как-то она пропустила целых две страницы в рукописи Арманда Левайна и страшно перепугалась, потому что сообразила, что наделала, когда уже отослала работу.

— Ясно. Совета, что потом делать, она спросила у вас?

— Да. Я сказала, что лучше всею быстренько отправить ему записку, потому что авторы никогда не начинают сию же минуту править машинопись. Сказала, что можно написать, объяснить, как все вышло, и попросить не сообщать мисс Мартиндейл. Но Эдна сказала, что ей это не нравится.

— Она каждый раз советовалась с вами?

— Да. Но само собой, мы не всегда сходились в том, как именно следует поступать. И тогда она снова терялась.

— Значит, в тех случаях, когда Эдна Брент не знала, как поступить, она обращалась к кому-нибудь за советом? И часто?

— Да. Часто.

— А вы не думаете, что на этот раз могло произойти кое-что посерьезнее?

— Нет. Что у нее могло быть серьезного? Действительно ли Шейла говорила искренне, или так только казалось?

— Я не знаю, что она хотела мне сказать, — быстро и очень тихо продолжала она. — Понятия не имею. Я не знаю, почему она пришла ко мне домой и хотела поговорить именно там.

— Ведь складывается впечатление — не правда ли, мисс Вебб, — что она не хотела затевать этот разговор на работе. Скажем, при всех. Возможно, она считала, что не стоит посвящать в это дело всех. Могло быть так?

— Очень непохоже. Уверяю вас, совсем непохоже на Эдну. — Дыхание Шейлы участилось.

— Значит, мисс Вебб, вы не можете нам помочь?

— Нет. Мне очень жаль. Мне очень жаль Эдну, но я ничего не знаю.

— Ничего, что имело бы хоть малейшее отношение к девятому сентября?

— Вы… вы имеете в виду того человека… с Вильямова Полумесяца?

— Вот именно.

— Какая же здесь может быть связь? Что она знала о нем?

— Наверное, ничего особенного, — сказал инспектор, — и все-таки что-то знала. Что-то, что могло навести нас на след. Мелочь. — Он помолчал. — Та телефонная будка, в которой ее убили, находится на Полумесяце. Это вам ни о чем не говорит, мисс Вебб?

— Ни о чем.

— А сами вы не ходили туда сегодня?

— Нет, — с силой сказала она. — Я теперь обхожу это место. Я стала его бояться. Лучше бы мне никогда его не видеть, лучше бы мне никогда о нем не знать. Почему в тот день попросили прийти меня, именно меня? Почему Эдну убили там? Вы должны все выяснить, инспектор, должны, должны!

— Именно этим мы и занимаемся, мисс Вебб, — сказал инспектор. И когда он добавил:

— Я вам это обещаю, — в голосе его послышалась угроза.

— Милочка, да вы дрожите! — сказал профессор Пурди. — Мне кажется, да-да, мне кажется, вам необходимо выпить рюмочку хереса.

Глава 20

Рассказывает Колин Овн

Только я приехал в Лондон, я сразу отправился к Бекку.

Он ткнул в мою сторону сигарой.

— В этой твоей бредовой идее с полумесяцем что-то есть, — снизошел он до меня.

— Наконец-то и я до чего-то додумался, вы это хотите скачать?

— Не так сильно, конечно, но здесь есть с чем повозиться. Наш инженер-строитель Рамзи, владелец дома номер шестьдесят два по Вильямову Полумесяцу, не совсем тот, за кого себя выдает. Недавно некая фирма дала ему довольно любопытное поручение. Фирма настоящая, но почти совсем без прошлого, а то прошлое, что за ней есть, несколько странное. Пять недель тому назад Рамзи срочно уехал. Отбыл в Румынию.

— Жене он сказал то же самое.

— Едва ли, но уехал он туда. И сейчас там. Мне хотелось бы знать о нем больше. Для тебя уже подготовили визу и новый паспорт. Теперь ты Мигель Тренч. Вспомни все, что ты знаешь о редких цветах Балкан. Ты ботаник.

— Дополнительные инструкции есть?

— Нет. Информацию о своих связных получишь, когда разберешься с бумагами. А об этом мистере Рамзи узнай все. — Он кинул на меня пронзительный взгляд. — Ты мог бы глядеть и повеселей. — Сквозь сигарный дым он пристально смотрел на меня.

— Я веселюсь только тогда, когда все концы подбиты, — уклончиво ответил я.

— Полумесяц — да, верно, номер дома — нет. В шестьдесят первом живет совершенно безобидный строитель. Безобидный, конечно, с нашей точки зрения. Бедный старик Хенбери раздобыл не тот номер дома, но он был не далек от истины.

— Вы проверили остальных? Или только Рамзи?

— «Приют Дианы», похоже, чист, как сама Диана. Кошки и только кошки. Некоторый интерес представляет, правда, Мак-Нотон. Он, как тебе известно, профессор. Математик. И кажется, блестящий. Неожиданно оставил кафедру якобы по причине плохого здоровья. Может быть, и так. Но на вид здоровья у него хоть отбавляй. К тому же порвал всяческие отношения со старыми друзьями, что довольно странно.

— Беда в том, — сказал я, — что мы привыкли считать в высшей степени подозрительным все и вся.

— Может быть, может быть, — сказал полковник Бекк. — Иногда, Колин, я подозреваю тебя — вдруг ты переметнулся на их сторону. Иногда я подозреваю себя — вдруг я переметнулся на их сторону. А потом снова — на нашу. Вселенский кавардак.

Мой самолет улетал в десять вечера. Я пошел навестить Пуаро. На этот раз он пил sirop de cassis (по-нашему, сироп из черной смородины). Предложил и мне. Я отказался. Джордж принес виски. Все, как всегда.

— У тебя скверное настроение? — спросил Пуаро.

— Нет. Просто лечу за границу.

Он посмотрел на меня. Я кивнул.

— Значит, так?

— Значит, так.

— Желаю успеха.

— Спасибо. А у вас как дела, Пуаро, справились с домашним заданием?

— Pardon.[13]

— Как насчет краудинского убийства — откинулись в кресле, прикрыли глаза и нашли ответ?

— Все, что ты тут оставил, я прочел с большим интересом, — сказал Пуаро.

— Тут не много, не так ли? Я же говорил, что с соседями — полный провал…

— Напротив. По меньшей мере двое из них отпускают замечания, в которых что-то есть.

— Кто? Где?

Довольно раздраженным голосом Пуаро заявил, что мне следует перечитать собственные записи.

— Тогда сам увидишь — это бросается в глаза. А сейчас нужно найти еще кого-нибудь.

— Больше никого нет.

— Должен быть. Всегда кто-нибудь что-нибудь видит. Это аксиома.

— Может быть, и аксиома, но не в этом деле. Кстати, у меня новость. Произошло еще одно убийство.

— Да? Так быстро? Любопытно. Рассказывай.

Я рассказал. Он допрашивал меня с пристрастием, пока не вытянул все до последнего пустяка. Я рассказал ему и об открытке, которую отдал Хардкаслу.

— «Помни, — четыре, один, три или — четыре, тринадцать», — повторил он. — Да, это оно и есть.

— Что «оно и есть»?

Пуаро прикрыл глаза.

— На этой открытке не хватает одной детали — кровавого отпечатка указательного пальца.

Я подозрительно посмотрел на Пуаро.

— Но все-таки, что вы думаете об убийстве?

— Все проясняется — как и всегда, одному убийце не справиться.

— Но кто убийца?

Лукавый Пуаро не ответил.

— Ты не позволишь мне, пока ты в отъезде, провести небольшое расследование?

— А именно?

— Завтра я попрошу мисс Лемон написать письмо одному моему старому другу, адвокату, мистеру Эндерби. Я хочу кое-что уточнить в брачных записях Сомерсет-хауза. И еще она отправит за океан одну телеграмму.

— По-моему, это нечестно, — возразил я. — Вы должны только сидеть и думать.

— Но я этим и занимаюсь! Мисс Лемон должна всего-навсего получить подтверждение моим выводам. Я нуждаюсь не в информации, а в конфирмации.

— Не верю я вам, Пуаро. Вы блефуете. До сих пор неизвестно даже, кто убит…

— Мне — известно.

— Как его имя?

— Понятия не имею. Имя не важно. Мне известно — если ты в состоянии это понять — не имя, а кто он такой.

— Мошенник?

Пуаро закрыл глаза в подтверждении.

— Частный детектив?

Пуаро глаза открыл.

— Я отвечу тебе небольшой цитатой. В последнее время мне нравится цитировать. А больше не скажу ничего. И с величайшей серьезностью он продекламировал:

«Тут-тут-тут, придешь — тебя убьют».

Глава 21

Инспектор Хардкасл бросил взгляд на календарь на своем столе. Двадцатое сентября. Прошло уже больше десяти дней. А из-за того, что с самого начала все уперлось в опознание трупа, сделано намного меньше, чем ему хотелось. Расследование затянулось. Казалось, все дорожки зашли в тупик и оборвались. Лабораторные исследования одежды тоже ничего не дали. И в самой одежде нет никакой подсказки, где искать. Одежда добротная, хорошего качества, заграничная, не новая, но в хорошем состоянии. Никаких меток прачечной или чистки. Осмотр дантиста тоже ничего не дал. Убитый так и остался «таинственным незнакомцем». Хотя Хардкасл чувствовал, что нет в нем ничего таинственного. У него вид обычного нормального человека. Просто никто не может прийти и его опознать. Хардкасл понимал, что в этом-то вся и штука. Он вздохнул, вспомнив все телефонные звонки и письма, обрушившиеся на него после публикации в газетах фотографии, снабженной подписью: «Знаете ли вы этого человека?» Поразительно, сколько людей узнали в нем своего знакомого. Писали дочери, много лет назад лишившиеся отца и исполненные надежды, что видят его лицо. Старая женщина лет девяноста уверяла, будто узнала сына, который уехал из дому лет тридцать назад. Писали бесчисленные жены, принявшие его за пропавшего мужа. И только сестры не заявляли, будто это исчезнувший брат. Похоже, сестры реже лелеют надежду на встречу. И писали, конечно, бесчисленные свидетели, видевшие «именно этого» человека в Линкольншире, Ньюкасле, Девоне, Лондоне, в метро, в автобусе; то он с мрачным видом прятался на краю дороги, у волнолома, то выходил из кино, пытаясь прикрыть лицо. Из сотен нитей были выбраны и проверены самые многообещающие, но безрезультатно.

А сегодня у инспектора вновь появилась надежда. Он еще раз взглянул на лежавшее перед ним письмо. Мерлина Райвл. Имя ему не нравилось. Он подумал: пожалуй, никто, будь он в здравом уме, не назвал бы свою дочь Мерлиной[14]. Имя наверняка вымышленное, а значит, леди выбрала его самостоятельно. Зато Хардкаслу понравилось, как написано письмо. Сдержанно, в меру доверительно. Она писала, что ей кажется, будто убитый похож на ее мужа, с которым она рассталась сколько-то лет назад. Хардкасл назначил ей встречу на сегодняшнее утро. Он нажал кнопку звонка, и в кабинет вошел сержант Крэй.

— Миссис Райвл еще не приехала?

— Только что, — сказал Крэй. — Я как раз шел к вам доложить.

— Как она выглядит?

— Как-то по-театральному, — сказал Крэй, немного подумав. — Слишком накрашена, и не очень удачно. Но в общем, я сказал бы, впечатление приятное.

— Вид расстроенный?

— Нет, что-то я не заметил.

— Хорошо, — сказал Хардкасл, — пусть войдет. Крэй удалился и тут же вернулся, провозгласив:

— Миссис Райвл, сэр.

Инспектор встал и пожал ей руку. Лет пятьдесят, прикинул он, но издалека — правда, довольно приличного далека — можно дать тридцать. Вблизи, из-за небрежно размалеванного лица, она показалась старше и пятидесяти, но все же инспектор остановился на этой цифре. Темные, заметно подкрашенные хной волосы. Шляпы не носит. Одета в темную юбку, белую блузку и пиджак. В руках большая сумка из шотландки. Бряцающий браслет или два, несколько колец. В общем, если судить по внешности, подумал он, человек она довольно приятный. Может быть, не совсем безупречный, но с характером легким, в меру великодушным и добрым. Стоит ли ей доверять? А вот это вопрос. Он бы не поручился, но в нынешнем деле он не стал ручаться бы ни за кого.

— Очень рад вас видеть, миссис Райвл, — сказал он, — и очень надеюсь на вашу помощь.

— Я, конечно, не до конца уверена, — извиняющимся тоном начала миссис Райвл, — но он очень похож на Гарри. Очень похож. Возможно, я и ошиблась, но надеюсь, что не отниму у вас времени зря.

И весь вид у нее был виноватый.

— Пусть это вас не беспокоит, — сказал инспектор. — Нам очень нужна ваша помощь.

— Понимаю. Надеюсь оказаться полезной. Но видите ли, мы расстались очень давно.

— Мне хотелось бы кое-что уточнить. Когда в последний раз вы видели своего мужа?

— Попробую быть точной, — сказала миссис Райвл, — это же было сто лет назад. А память может и подвести. По-моему, я написала вам, что мы расстались лет десять назад. Но на самом деле больше. И кажется, даже больше пятнадцати. Время идет быстро. Вероятно, каждый предпочитает думать, что лет прошло меньше, чем на самом деле, — тонко заметила она, — потому что тогда кажешься себе моложе. Вы со мной не согласны?

— Что же, вполне возможно, — согласился Хардкасл. — Значит, в последний раз вы виделись примерно пятнадцать лет назад? Когда вы поженились?

— Тремя годами раньше.

— Где вы тогда жили?

— В местечке Шилтон Бьюс в Саффолке. Приятный городок. С ярмаркой. А так — с пятачок.

— Чем занимался ваш муж?

— Служил страховым агентом. По крайней мере, — она сделала паузу, — он так говорил.

Инспектор пристально посмотрел на нее.

— Вы знали, что это не так?

— Не совсем… Не сразу. Просто я вдруг поняла, что он лжет. Удобная ложь для мужчины, вам не кажется?

— Наверное, вполне возможно при определенных обстоятельствах.

— Я хочу сказать, что это удобный предлог для долгих отлучек.

— Ваш муж подолгу отсутствовал, миссис Райвл?

— Да. Сначала я не придавала этому значения…

— А потом?

Она ответила не сразу:

— Мы не могли бы закончить этот разговор? В конце концов, если это не Гарри…

Он подивился ее здравому смыслу. Но что прозвучало в голосе — напряжение, беспокойство? Он не смог бы ответить.

— Понимаю, — сказал он, — давайте закончим. Идемте со мной.

Он встал и провел ее вниз к поджидавшей машине. По дороге она волновалась ничуть не больше любого другого, кто собирался посетить подобное место. Чтобы подбодрить ее, Хардкасл говорил, что и обычно: