Часы Кристи Агата

Глава 8

У дома номер двадцать по Вильямову Полумесяцу было свое собственное название. Он назывался «Приют Дианы». Чтобы не допустить вторжения извне, калитку накрепко замотали проволокой. Кроме того, проход загораживали лавровые деревья, чахлые и подстриженные весьма небрежно. — Этому дому куда больше подошло бы название «Лавры», — заметил Колин Овн. — Ну почему, скажите на милость, «Приют Дианы»?

Он оценивающе посмотрел вокруг. Ни дом, ни садик не отличались особой ухоженностью. Прежде всего бросался в глаза разросшийся, дремучий кустарник; сильно пахло кошками. Дом тоже находился в весьма плачевном состоянии, сточные желоба не мешало бы починить. Единственным признаком хозяйской заботы была входная дверь, только что выкрашенная в ярко-голубой цвет, которая, однако, лишь подчеркивала общую запущенность. Вместо электрического звонка на дверях висела загогулина вроде ручки, которую, по всей видимости, следовало подергать. Инспектор подергал, и в глубине дома послышалось приглушенное бряканье.

— Прямо заколдованный замок, — заметил Колин. Они подождали минуты две, и наконец из дома донеслись какие-то звуки. Довольно странные звуки. Они напоминали воркование — кто-то не то пел, не то приговаривал.

— Что за чертовщина… — начал было Хардкасл. Пение или воркование раздавалось все ближе, уже можно было различить отдельные слова:

— Нет, лапушка моя, нет. Сюда, сюда, котенька. Побереги хвостик, Шаша-Мими. Клео… Клеопатра. Ах ты, глупышка. Ах ты, золотце.

Было слышно, как в доме закрывают дверь. Наконец им отворили. На пороге стояла дама в светло-зеленом, довольно поношенном халате. Белесые, с проседью пряди выбивались из замысловатой прически, которая вышла из моды лет тридцать тому назад. На шею была накинута ярко-рыжая горжетка. Инспектор Хардкасл спросил с сомнением:

— Миссис Хемминг?

— Я миссис Хемминг. Тише, Лучик, тише, глупышка. Только тут инспектор сообразил, что на шее у нее не горжетка, а кошка. И это была не единственная кошка. Незамедлительно явились еще три, и две из них громко мяукали. Они подбежали к хозяйке и принялись тереться о ее подол, пристально глядя на гостей. В ту же секунду в нос обоим посетителям ударил нестерпимый кошачий запах.

— Я инспектор уголовной полиции Хардкасл. — Надеюсь, вы пришли по поводу того ужасного человека, который приходил ко мне из Общества защиты животных от жестокого обращения, — обрадовалась миссис Хемминг. — Какое безобразие! Я написала на него жалобу. Подумать только, он заявил, что мои кошки содержатся в условиях, не подходящих для нормального здорового существования! Форменное безобразие. Я живу только ради моих кисок, инспектор. Они — моя единственная радость. Для них делается все, что можно. Шаша-Мими, нельзя сюда, моя прелесть.

Шаша-Мими, проигнорировав хозяйкин жест, вспрыгнула на столик. Там она уселась и принялась умываться, не сводя глаз с незнакомых людей.

— Проходите, пожалуйста, — пригласила миссис Хемминг. — О нет, только не в эту комнату. Я совсем забыла.

Она распахнула дверь налево. Запах стал еще нестерпимее.

— Сюда, крошки мои, сюда.

По всем столам и стульям были раскиданы щетки и гребешки с кошачьей шерстью, а также грязные, линялые подушки. В комнате сидели еще по меньшей мере шесть кошек. — Я живу ради моих кисок, — повторила миссис Хемминг, — они понимают каждое мое слово.

Инспектор Хардкасл мужественно шагнул в комнату. На беду, у него была аллергия на кошачью шерсть. Как обычно происходит в таких случаях, все кошки тотчас же устремились к нему. Одна вскочила на колени, другая потерлась о брюки. Инспектор, человек немалого мужества, поджал губы и терпел.

— Я хотел бы, миссис Хемминг, задать вам несколько вопросов по поводу…

— Спрашивайте, что хотите, — прервала его миссис Хемминг, — мне скрывать нечего. Я могу показать, что кошки едят, где они спят — пятеро в моей спальне, а остальные семеро здесь, в этой комнате. Я кормлю их только отборной рыбой и всегда готовлю ее сама.

— Кошки тут ни при чем, — оборвал ее, возвысив голос, инспектор Хардкасл, — я имею в виду ту крайне неприятную историю, которая случилась вчера у ваших соседей. Надеюсь, вы про нее слышали?

— У соседей? Ах да, с песиком мистера Джошуа…

— Нет, — сказал Хардкасл, — ничего подобного. Я говорю про девятнадцатый дом, где вчера обнаружили труп.

— Да что вы говорите? — сказала миссис Хемминг, впрочем, без особого интереса. Она не сводила глаз со своих любимцев.

— Скажите, пожалуйста, вчера днем вы были дома? Между половиной второго и половиной четвертого?

— О да, конечно. Я хожу в магазины очень рано, чтобы успеть приготовить кискам обед, а потом расчесать им шерстку.

— И вы не заметили ничего особенного возле соседнего дома? Ни полицейских машин, ни толпы народа? — Боюсь, я просто не смотрела в окно. Я была в саду за домом, потому что потерялась моя малышка Арабеллочка. Она еще очень молоденькая — влезла на дерево, а обратно никак. Я пыталась приманить ее рыбой, но она, бедняжка, совсем перепугалась. Тогда я оставила ее в покое и пошла в дом. И что бы вы думали, только я вошла, как она слезла и прибежала следом!

Миссис Хемминг посмотрела на гостей, словно проверяя, верят ли они ей.

— Что ж, это вполне естественно, — не выдержал своей молчаливой роли Колин.

— Простите? — обратилась к нему миссис Хемминг, вздрогнув от неожиданности.

— Я очень люблю кошек, — пояснил Колин, — поэтому специально изучал их психологию. То, что вы рассказали, прекрасно иллюстрирует их манеру поведения и правила, которые они сами себе создают. Так, к примеру, все ваши кошки собрались вокруг моего приятеля, которого кошколюбом никак не назовешь, а на меня не обращают никакого внимания, несмотря на все мои заигрывания.

Если миссис Хемминг и пришло в голову, что эта речь плохо соответствует роли полицейского сержанта, она не подала виду, лишь туманно пробормотала:

— Кисоньки такие умницы, правда?

Серый красавец перс положил передние лапки на колени Хардкаслу, поглядел на него с неописуемым восторгом и сладострастно выпустил когти, точно инспектор был булавочной подушкой. Терпение Хардкасла лопнуло, и он вскочил со стула.

— Если позволите, мадам, — сказал он, — я хотел бы осмотреть сад за вашим домом. Колин ухмыльнулся.

— Пожалуйста, пожалуйста. Все, что угодно. — Миссис Хемминг тоже поднялась.

Рыжий кот спрыгнул с ее плеч. Она рассеянно заменила его серым персом и вышла из комнаты. Хардкасл и Колин шли следом.

— Мы уже встречались, — сказал Колин рыжему котофею. — Ну, ты просто красавец, — добавил он, обращаясь ко второму персидскому коту, который сидел на столе, под фарфоровой лампой, и помахивал хвостом. Колин погладил его, почесал за ухом и был вознагражден мурлыканьем.

— Прикройте, пожалуйста, дверь, мистер, э-э… — донеслось из прихожей. — Сегодня сильный ветер; я не хочу, чтобы мои кошечки простудились. И потом, эти ужасные мальчишки! Я боюсь отпускать моих лапочек в сад одних.

Она прошла через прихожую и открыла заднюю дверь.

— Что за ужасные мальчишки? — поинтересовался Хардкасл.

— Сыновья миссис Рамзи. Они живут в южном конце Полумесяца. Наши садики соприкасаются углами. Самые настоящие бандиты. Представляете, у них есть катапульта, вернее, раньше была. Я настояла на ее изъятии, но это не значит, что можно успокоиться. Они прячутся и устраивают засады. А летом кидаются яблоками.

— Безобразие! — посочувствовал Колин.

Садик за домом выглядел так же, как и перед ним, даже еще хуже. Нестриженая трава, неухоженный кустарник, еще более густые заросли лавровых деревьев той же разновидности и довольно безрадостные флоксы.

Колин был твердо убежден, что они попусту тратят время. Сквозь переплетение лавровых ветвей и кустарника разглядеть садик мисс Пебмарш было абсолютно невозможно. «Приют Дианы» как нельзя лучше оправдывал название «отдельного дома». Для его обитателей соседей словно бы не существовало.

— В девятнадцатом доме, вы говорите? — произнесла миссис Хемминг, нерешительно останавливаясь посреди своего садика. — Но ведь там, по-моему, живет одна только слепая женщина.

— Убитый был не из того дома, — сказал Хардкасл.

— А, понятно, — проговорила миссис Хемминг все так же отрешенно. — И он, значит, пришел, чтобы его там убили? Вот странно!

«А ведь это, — подумал про себя Колин, — просто чертовски точное определение».

Глава 9

Они выехали на Олбанскую дорогу, повернули направо, потом еще раз направо и оказались на второй половине Вильямова Полумесяца.

— Видишь, как просто, — сказал Хардкасл.

— Конечно, если знать заранее, — ответил Колин.

— Номер шестьдесят первый на самом деле находится позади дома миссис Хемминг, но уголок сада соприкасается с девятнадцатым, так что повод у нас есть. Сможешь посмотреть на своего Бланда. Кстати, нет у них иностранной прислуги.

— Значит, лопнула моя блестящая версия. Машина остановилась, и оба вылезли. — Ого, — удивился Колин, — вот это сад!

Их глазам предстал поистине восхитительный уголок. Здесь были клумбы с геранью, обсаженные лобелией. Здесь были огромные крепкие бегонии и целая галерея садовых украшений — лягушки, мухоморы, забавные гномики и лесовики.

— Я уверен, что мистер Бланд — солидный, почтенный человек, — сказал Колин дрогнувшим голосом, — в противном случае он не мог бы исповедовать эти завиральные идеи. — Когда Хардкасл дернул звонок, Колин прибавил:

— Думаешь, он дома в такое время?

— Я позвонил заранее, — объяснил Хардкасл, — и спросил, сможет ли он нас принять.

В этот момент они увидели новенький фургон, который свернул к гаражу, явно пристроенному совсем недавно. Мистер Джозия Бланд захлопнул дверцу машины и пошел навстречу гостям. Он был среднего роста, лысый, с маленькими голубыми глазками. Вид у него был очень приветливый.

— Инспектор Хардкасл? Прошу вас, проходите.

Он провел посетителей в гостиную. Ее обстановка говорила о хорошем достатке. Здесь была дорогая, довольно изящная люстра, ампирный письменный стол, блестящие медные украшения на камине, шкафчик маркетри, а у окна — жардиньерка, увитая цветами. Стулья стояли современные, но с богатой обивкой.

— Присаживайтесь, — гостеприимно пригласил мистер Бланд. — Хотите сигару? Или на работе не курите?

— Нет, спасибо, — отказался Хардкасл.

— И не пьете, надо думать? — подмигнул мистер Бланд. — Что ж, тем лучше для нас всех. Так что вас привело сюда? Полагаю, эта история в девятнадцатом доме. Наши садики соприкасаются, но отсюда ничего не видно, разве что из окон второго этажа. Насколько я понял из нашей местной газетки, совершенно загадочное событие. Я очень обрадовался, когда вы позвонили. Наконец удастся хоть что-то узнать из первых рук. Вы просто не представляете, какие тут ходят слухи. Моя жена очень нервничает — она, понимаете ли, вообразила, что по Полумесяцу бродит убийца. Вся беда в том, что сейчас повадились выпускать идиотов из психбольниц. Отсылают их домой на поруки, или как там это называется. А когда они снова набезобразят, сажают обратно. И потом, как я уже сказал, столько слухов! Чего только не узнаешь от нашей поденщицы, от молочника или разносчика газет. Кто говорит, что его удавили веревкой от картины, кто твердит, что зарезали. Еще я слышал, будто его стукнули дубинкой по голове. Но это, по крайней мере, был мужчина? Не та славная старушка, которая там живет? Газеты пишут — неизвестный.

Мистер Бланд наконец иссяк.

Хардкасл улыбнулся и сказал укоризненным тоном:

— Ну, что касается неизвестного, у него в кармане была визитная карточка с адресом.

— Вот и верь после этого людям, — возмутился мистер Бланд. — Так всегда. Хотел бы я знать, кто все это выдумывает?

— Кстати, раз уж мы заговорили об убитом, — сказал Хардкасл, — взгляните, пожалуйста, вот на это.

Он снова достал фотографию.

— Так это он и есть? — спросил Бланд. — С виду самый обыкновенный человек, верно? Как вы или я. Наверное, я не должен спрашивать, но были ли какие-то особые причины его убивать? — Пока еще рано об этом говорить, — ответил Хардкасл. — Мне очень важно знать, мистер Бланд, видели ли вы этого человека раньше.

Бланд покачал головой.

— Никогда, я уверен. У меня очень хорошая память на лица.

— Он к вам случайно не заходил — предложить страховку или продать что-нибудь, там, пылесос или стиральную машину?

— Нет-нет, ничего такого не было.

— Нам, наверное, лучше спросить вашу жену, — заметил Хардкасл, — ведь если он сюда заходил, то разговаривал скорее всего с нею.

— Да, совершенно верно. Хотя, не знаю… Видите ли, у Валери слабое здоровье. Я не хотел бы ее расстраивать. Ну, то есть… ведь он на фотографии уже мертвый, не так ли?

— Да, — подтвердил Хардкасл, — совершенно верно. Но фотография, по-моему, не производит тяжелого впечатления.

— О нет, конечно. Можно подумать, он просто спит.

— Вы обо мне говорите, Джозия?

Дверь соседней комнаты отворилась, и вошла средних лет женщина. Хардкасл сразу же смекнул, что она слышала весь разговор до последнего слова.

— Это ты, дорогая, — сказал Бланд, — а я думал, ты прилегла отдохнуть. Это моя жена, инспектор Хардкасл.

— Ах, какое ужасное убийство, — томно проговорила миссис Бланд, — я всякий раз, как о нем подумаю, начинаю дрожать!

Она с тяжелым вздохом опустилась на диван.

— Приляг, дорогая, — посоветовал Бланд. Миссис Бланд повиновалась. У нее были рыжеватые волосы и тихий тоненький голосок. Она казалась малокровной и вообще производила впечатление женщины болезненной, которая, однако, находит в своей болезни некоторую радость. В первый момент Хардкаслу показалось, что она на кого-то похожа. Он попытался вспомнить, но не смог. Тут опять раздался слабый, довольно жалобный голосок:

— У меня не очень крепкое здоровье, инспектор Хардкасл, поэтому мой муж пытается оградить меня от забот и потрясений. Я очень чувствительна. Вы, кажется, говорили про фотографию… э-э… убитого. Боже, это, должно быть, так ужасно! Я, право, не уверена, что вынесу подобное зрелище.

«На самом деле ей ужасно хочется взглянуть», — решил Хардкасл и сказал с легким ехидством:

— Тогда я и не стану вас об этом просить, миссис Бланд. Я только хотел выяснить, не заходил ли к вам этот человек.

— Я должна выполнить свой долг, не так ли? — возразила миссис Бланд с милой отважной улыбкой, протягивая руку за фотографией.

— Может, тебе действительно лучше не смотреть, Вэл?

— Ах, глупости, Джозия. Конечно, я должна посмотреть.

Она разглядывала фотографию с большим интересом и, как показалось инспектору, с некоторым разочарованием.

— Однако… он совсем не похож на покойника, — проговорила она, — и не скажешь, что его убили. Его ведь задушили, да?

— Зарезали, — поправил инспектор. Миссис Бланд закрыла глаза и содрогнулась. — Боже мой, какой ужас!

— Вы не помните, миссис Бланд, вы его никогда не видели?

— Нет, — крайне неохотно созналась миссис Бланд, — нет, боюсь, что не видела. Он что, был… из тех, кто ходит по домам и продает разные вещи?

— Похоже, он был страховым агентом, — осторожно сказал инспектор.

— А, понятно. Нет, в таком случае он к нам точно не заходил. Я ведь ни о чем таком не упоминала, а, Джозия?

— По крайней мере, не при мне, — ответил мистер Бланд.

— Он был родственником мисс Пебмарш? — спросила миссис Бланд.

— Нет, — ответил инспектор, — она его даже не знала.

— Как странно, — заметила миссис Бланд.

— Вы знакомы с мисс Пебмарш?

— Да. Так, по-соседски, конечно. Она иногда советуется с мужем насчет своего сада.

— Я заметил, вы опытный садовод.

— Нет, что вы, — скромно ответил мистер Бланд, — где же мне взять время. Я действительно кое-что в этом смыслю, но делает все наш садовник, очень славный парень. Он приходит два раза в неделю, пропалывает, пересаживает. Могу похвастаться, что второго такого сада в нашей округе нет, но я не настоящий садовод, не то что наши соседи.

— Миссис Рамзи? — спросил Хардкасл удивленно.

— Нет, мистер Мак-Нотон из шестьдесят третьего дома. Он только ради своего сада и живет. Копается в нем с утра до ночи и прямо-таки помешался на компосте. Честно говоря, слушать его рассуждения на эту тему довольно тоскливо, так что о компосте с ним лучше не заговаривайте.

— Не стану, — пообещал инспектор. — Еще я хотел бы узнать, не выходили ли вы или ваша жена вчера в сад. Вы ведь живете совсем рядом с девятнадцатым домом и могли что-то увидеть или услышать.

— В полдень? Его ведь именно тогда убили?

— Нас интересует время от часа до трех.

Бланд покачал головой.

— В это время я вряд ли что мог увидеть. Я был в доме, Валери тоже, мы обедали, а окна столовой выходят на дорогу. Сад оттуда не просматривается.

— Когда вы обычно обедаете?

— Около часу. Иногда в половине второго.

— А после обеда вы не выходили в сад?

Бланд опять покачал головой:

— Моя жена обычно после обеда ложится отдохнуть, да и я люблю вздремнуть в кресле, если дела позволяют. Я ушел на работу… да, приблизительно без четверти три, но в сад, к сожалению, не выходил.

— Ну что ж, — вздохнул Хардкасл, — надеюсь, вы понимаете, мы просто опрашиваем всех соседей.

— Конечно, конечно. Сожалею, что ничем не могу помочь.

— У вас здесь очень уютно, — похвалил Хардкасл, — но стоило это, простите за нескромность, наверное, недешево.

Бланд рассмеялся.

— Да, мы оба любим красивые вещи. У моей жены прекрасный вкус. Год назад нам совершенно неожиданно повезло — жена получила наследство. От дяди, которого не видела двадцать пять лет. Представляете, какая неожиданность! И надо сказать, с тех пор наша жизнь здорово изменилась. Мы прекрасно обустроились, а в конце года собираемся в круиз на теплоходе. Говорят, эти круизы очень полезны для общего развития. Греция и все такое. По дороге профессора читают лекции. Видите ли, мне всегда приходилось самому зарабатывать на жизнь, учиться времени не было, но меня многое интересует. Этот парень, который откопал Трою, он ведь, кажется, был бакалейщиком. Так романтично. Мне давно хотелось посмотреть другие страны, но пока не доводилось — так, денек-другой в Париже, и все. Иногда я думаю, что неплохо было бы все тут продать и переселиться в Испанию, или даже в Португалию, или на Гавайские острова. Сейчас многие так делают. Никакого тебе подоходного налога, да и вообще… Но вот жена моя не хочет.

— Я люблю путешествовать, но жить предпочитаю в Англии, — отозвалась миссис Бланд. — Здесь все наши друзья, да и сестра моя тут живет, и все нас знают. А за границей мы будем совсем чужие. И потом, у нас тут очень хороший врач. Он прекрасно разбирается в моих болезнях. Я ни за что не стала бы лечиться у иностранца. Я просто не смогла бы ему доверять.

— Ну, поглядим, — бодро проговорил мистер Бланд. — Вот поплывем на теплоходе, может, тебе и приглянется какой-нибудь греческий остров.

По лицу миссис Бланд было видно, что это крайне маловероятно.

— Надеюсь, на теплоходе будет хороший английский врач, — сказала она с сомнением в голосе.

— Непременно, — успокоил ее супруг. Он проводил Хардкасла и Колина до дверей, еще раз выразив сожаление, что ничем не может им помочь.

— Ну, — спросил Хардкасл, — что ты о нем думаешь?

— Не хотел бы я, чтобы он строил мне дом, — ответил Колин, — но подрядчик-неумеха мне не годится. Человек, которого я ищу, должен быть фанатиком своего дела. Что же касается убийства, тут пахнет убийством, только не таким. Вот если бы Бланд отравил свою жену или сбросил в Эгейское море, чтобы получить деньги и жениться на смазливой блондинке…

— Вот когда это случится, тогда и будем рассуждать, — отмахнулся Хардкасл. — Пока давай разбираться с этим убийством.

Глава 10

В доме номер шестьдесят два по Вильямову Полумесяцу миссис Рамзи повторяла про себя, пытаясь приободриться: «Осталось всего два дня. Всего два дня».

Она откинула волосы со вспотевшего лба. В этот момент из кухни донесся оглушительный грохот. Миссис Рамзи даже не хотелось идти узнавать, что бы это могло значить. Вот бы сделать вид, что никакого грохота вообще не было! Впрочем, ведь осталось только два дня… Она вышла в прихожую, распахнула кухонную дверь и спросила голосом куда менее суровым, чем три недели назад:

— Ну, что вы еще натворили?

— Мамочка, мы не нарочно, — отозвался ее сынишка Билл. — Мы просто хотели поиграть в футбол этими кастрюльками, а они случайно взяли и попали в посудный шкаф. — Мы не виноваты, они сами, — заискивающе пояснил его младший брат Тед.

— Ну ладно, поставьте посуду на место, а осколки соберите и отнесите в мусорное ведро.

— Мы потом, мамочка, ладно?

— Нет, сейчас.

— Тогда пусть Тед, — сказал Билл.

— Ничего себе, — возмутился Тед, — а почему всегда я? Нет уж, раз ты не будешь, то и я не буду.

— Спорим, будешь!

— Спорим, не буду!

— Нет, будешь!

— Йа-а-а!..

Братья вцепились друг в друга. Билл притиснул Теда к кухонному столу, и миска с яйцами угрожающе закачалась.

— А ну, марш отсюда! — прикрикнула миссис Рамзи. Она вытолкала сыновей из кухни, захлопнула дверь и принялась подбирать кастрюли и черепки.

— Еще два дня, — утешала она себя, — и я отправлю их в школу. Господи, вот радость-то!

Ей смутно припомнилось колкое замечание какой-то журналистки, у женщины бывает лишь шесть счастливых дней в году. В начале школьных каникул и в конце. «Истинная правда», — подумала миссис Рамзи, выметая осколки своего любимого сервиза. С какой радостью, с каким нетерпением ждала она возвращения своих ненаглядных сыновей всего пять недель назад. А теперь?

«Послезавтра, — повторяла она про себя, — послезавтра Билл и Тед уезжают в школу. Господи, даже не верится! Скорее бы!»

Как она радовалась, когда месяц назад встречала их на вокзале! С каким бурным восторгом они бросились ейна шею! Как весело носились по дому и саду! Как уписывали праздничный торт! А теперь… теперь она мечтает только об одном: провести хотя бы денек в покое. Без непрерывной готовки и мытья посуды. Нет, конечно же, она любит сыновей, они прекрасные дети. Они — ее гордость. Но порой с ними так тяжело! От их аппетита, непоседливости и воплей можно сойти с ума. Снаружи донеслись воинственные крики. Она встревоженно вскинула голову. Нет, все в порядке. Просто мальчики выбежали в сад. Что ж, тем лучше, там гораздо больше места. Правда, они досаждают соседям. Миссис Рамзи питала слабую надежду, что они по крайней мере оставят в покое кошек миссис Хемминг. Не столько ради кошек, но правде говоря, сколько ради шортов, которые так и горят на этом колючем заборе. Она проверила, на месте ли аптечка, которую всегда держала под рукой, на комоде. Впрочем, миссис Рамзи никогда не поднимала лишнего шума по поводу неизбежных в мальчишеском возрасте неприятностей и, как правило, ограничивалась следующей тирадой:

— Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не капал кровью в гостиной! Сейчас же ступай на кухню и капай там на линолеум, его легче вытереть!

Душераздирающий вопль оборвался на середине, и наступила такая глубокая тишина, что миссис Рамзи не на шутку перепугалась. Тишина показалась ей подозрительной. Она растерянно замерла, держа в руке совок с перебитой посудой. Вдруг дверь открылась и появился Билл. На его лице было странное блаженное выражение, совершенно необычное для одиннадцатилетнего мальчишки.

— Мам, — сказал он, — там пришел инспектор из полиции и с ним еще один дядя. — А-а. — Миссис Рамзи облегченно вздохнула. — Чего же они хотят, сынок?

— Он хочет с тобой поговорить, — ответил Билл, — наверное, про убийство. Ну, про это, вчера, у мисс Пебмарш.

— Не понимаю, почему именно ко мне, — озабоченно пробормотала миссис Рамзи.

«То одно, то другое, и так всю жизнь, — подумала она. — Когда, скажите на милость, чистить картошку для ирландского рагу, если так некстати являются всякие полицейские?»

— Ну ладно, — сказала она, вздохнув, — придется идти.

Она выкинула осколки в мусорное ведро под раковиной, ополоснула руки, пригладила волосы и повернулась к Биллу, который нетерпеливо твердил:

— Ну, мам, давай скорей!

Миссис Рамзи вошла в гостиную; Билл следовал за ней по пятам. В гостиной ждали двое посетителей. При них находился младший сынишка, Тед, который восторженно пялил глаза.

— Миссис Рамзи?

— Доброе утро.

— Полагаю, молодой человек уже доложил вам, что я инспектор уголовной полиции Хардкасл?

— Как некстати, — сказала миссис Рамзи. — Сегодня утром я страшно занята. Это займет много времени?

— Что вы, всего несколько минут, — успокоил ее инспектор Хардкасл. — Вы позволите нам сесть?

— Ах да, конечно.

Миссис Рамзи присела на жесткий стул и нетерпеливо воззрилась на посетителей. Она подозревала, что это займет вовсе не несколько минут. — А вы оба можете идти, — дружески сказал Хардкасл мальчикам.

— А мы не пойдем, — заявил Билл.

— Не пойдем, — присоединился Тед.

— Мы тоже хотим послушать, — добавил Билл.

— Еще как, — подтвердил Тед.

— А крови много было? — выпалил Билл.

— Он грабить пришел? — осведомился Тед.