Бомбы и бумеранги (сборник) Гелприн Майкл

– Вряд ли тсвана бегают быстрее «Ягвы», – поглядел Мельников на буер.

Имя машине он подбирал долго, а выбрал бурское «Jagwa» – «Яхта-повозка». Это звучало ветхозаветно, почти как имя Господне, и умиляло всех, кто помогал ему в колонии – немцев-лютеран из Виндхука и «цветных» кальвинистов с пограничья. Эти последние, метисы от голландцев и бушменок, за два века так сроднились с белыми баасами, что уже трудно отличить. Одни – вылитые малороссы, другие – как мордва или рязанцы, все одетые по-европейски и вооруженные. В Трансваале их звали гриква – дружные с бурами, они даже государство создали рядом с алмазным Кимберли.

«Все ж надо было самокат назвать «Шайтан-арба», как на усмирении в Коканде. Эх, и разбегались от нее кыргызы!.. Правда, та арба была снаряжена картечницей…»

– Вашей «Ягве» нужен ветер, а он слабеет. Со мною и водой машина стала тяжелее. Вы сможете завтра поехать?

– Здешние ветры я изучил. Через пару дней северо-западный окрепнет, можно будет покрывать миль семьдесят в сутки, при удаче – сотню. Значит, пока нам нужно укрытие. – Взгляд его обратился к ограждению колодца. Похоже на бруствер, но низко, ненадежно. – Спросите бушменов, вдруг дадут добрый совет. Табака не пожалею.

Выслушав Фию, голый лучник закивал и опять протянул руку – уже в другую сторону. Но после его речи девушка возмутилась, сердито зацвикала, зацокотала.

– Какую там глупость он ляпнул?

– Идти к горам Цагна! Наверное, сам бы туда не пошел!..

– Надежное место?

– Безопасней некуда. – В голосе Фии слышалась издевка. – Даже воины тсвана редко там бывают… Но мы – белые, не из их мира, нам можно. Так он считает.

– Вода там есть?

– Говорят, да. Каменная стена и… это бредни дикарей.

– Тогда бояться нечего. Переночуем здесь, с первым ветерком поставим парус. Спим по полночи, сначала вы, потом я.

Ужин был по-походному скудный – билтонг, то есть вяленая по-бурски говядина с приправами, и русские ржаные сухари. К этим черным сухарям Фия присматривалась с недоверием, потом куснула, погрызла – и увлеченно втянулась.

– Вкусно! И вся ваша армия это ест?

– В походе. Свежего ржаного тут не сыщешь – вы же рожь не сеете. Нам муку завозят пароходами – через Лоренсу-Маркиш и Дурбан, только для полковых пекарей. Дороговато везти – сперва через Каспий, потом по Персии, вдоль Аравии и Африки…

Под звездным небом Калахари в оранжевом неровном свете костерка офицер с волосами пшеничного цвета рассказывал ей о дальних странах. А она, очарованная, вся обратилась в слух, и менеер Николас отражался в ее широко открытых карих очах.

До сего вечера кругозор Фии ограничивался вельдом и пустыней, библейским Вавилоном и евангельской Святой землей. Но тут наскочил на своей «Ягве» русский – не чудовищный казак, как их описывают, а истый джентльмен, – и заговорил, словно запел…

Где-то за пределами вероятия правил царь Александр, плотный, бородатый и упрямый, почти как президент Крюгер. По небу летали дирижабли, будто ангелы.

«Вот бы их увидеть!»

– Могу я попросить вас?..

– Конечно, юффру.

– Есть у вас что-нибудь для чтения?

– О… молитвенник, но он на русском. Хотя… я брал газеты для розжига. Лондонская «Таймс» устроит? Двухмесячной давности.

– И гребень, пожалуйста.

Костер уже давал мало света. Фия поняла, что крепко помнит грамоту. После долгой разлуки вчитаться в печатные строки – словно насладиться разговором с близкими. Пусть даже газета из проклятой Англии и дышит жаждой мести.

С первой страницы ее ошарашило: «Мировая война проиграна

«Какая “мировая”? Наши с англичанами дрались – и все!»

«Выстрел “Авроры” разрушил твердыню британского мира. Пока дипломаты играли в политику, кайзер и царь уже делили мир. Царская база в Персидском заливе, приготовления Германии – нам следовало быть настороже! Но мы очнулись, лишь когда груз оружия под защитой “Авроры” прибыл в Мозамбик и по узкоколейке отправился к бурам…»

Со стороны донеслась непонятная песня: закончив обходить окрестности колодца, возвращался менеер Николас с карабином и охапкой сушняка в костер:

  • Ойся, ты ойся, ты меня не бойся,
  • Я тебя не трону, ты не беспокойся.

– Холодает! Вам будет одеяло, мне – тент с машины. Стрелять умеете?

– Училась. – Для дочки фермера дело обычное, особенно в глухом краю.

– Тогда позвольте вам представить моего приятеля – пистолет-магазинка Маузера, валит лошадь за двести шагов. Отложите «Таймс», и начнем краткий курс обучения. А завтра покажу, как управляться с парусом. Мне матрос на «Ягве» ой как нужен…

«Бог свидетель – русский знает, чем прельщать девиц».

На дрова он наломал веток бушменского табака. От костра пряно запахло камфарой с примесью цветочных ароматов.

У Фии защекотало в носу, а на душе стало мирно и мягко. Пистолет в два с половиной фунта весом показался ей игрушкой. Наверно, этот куст и вправду дурманит. Снять курок с предохранителя, взвести курок, прицелиться, плавно нажать на спусковой крючок… а на уме грезы, от которых впору откреститься.

И снилось что-то упоительное, пока менеер Николас не растолкал ее посреди ночи. Вручил «маузер» и завалился в корыто. Так она и посидела до зари, сняв курок с предохранителя, завернувшись в одеяло и стуча зубами.

Напрасно она опасалась – с восходом солнца ветра хватило, чтобы «Ягва» тронулась. Тут бы Николасу взять курс на восток, к землям гриква и буров, но он решил достигнуть гор Цагна, что северней.

– Так мы потеряем время, – причесываясь, пробовала возражать она. Сладить с надоевшими мелкими косичками проще, чем с мужским упрямством.

– Если тсвана боятся тех мест, то будут стеречь нас на пути к Ваалю, а не пустятся в погоню. Дождемся хорошего ветра у гор и пролетим мимо засады в бакштаг. Один на руле и парусе, другой с карабином – пробьемся.

– Вы… настоящий сорвиголова! – в сердцах выпалила Фия, укладывая толстую косу бубликом и закалывая деревянными шпильками. – Пуститься в одиночку через Калахари, полагаясь лишь на ветер – виданное ли дело!.. Бог сжалился, послал меня – но сколько можно искушать Всевышнего?

– Торопитесь попасть домой? – спрашивая, Николас закреплял тент и не обернулся.

– Да!

– Все мы стремимся домой. Но смысл в том, чтобы познать мир. Даже ценой жизни. А еще лучше – познать и выжить, рассказать другим.

Теперь Фия совсем убедилась, что его давешние слова «Турист я, путешественник. Захотел в отпуске проехать от Виндхука до Вааля» были лукавством.

– Вы военный разведчик. Верно?.. Вчера солнце измеряли, в хронометр смотрели, а потом записывали в книжечку.

– Определял координаты, если говорить точнее. Дорогая юффру, кроме охотников и пастухов все в Калахари чьи-нибудь разведчики.

– Но что вам здесь нужно? Тут еле скотину прокормишь…

«Золото, алмазы, – подсказывал разум, пока они с Николасом смотрели друг на друга. – Пути для армий с водными источниками. Будущие железные дороги. Мировая война…»

– Учимся ставить парус. Наденьте мои перчатки – снасти могут порезать руки.

– А почему вы не на дирижабле? – сопела Фия, изо всех сил неумело управляясь с тросами и блоками.

Николай расхохотался.

– Это в сто раз дороже паровоза!.. В Виндхуке я видел цеппелин «Вильгельм Великий». Он прибыл из Берлина напоказ – с тремя поломками, чуть на стоянке в Камеруне не сгорел… Ей-богу, «Ягва» надежнее. Стоп! Снимаю яхту с тормоза… Смелее, в случае чего я помогу.

Внезапно Фии стало ясно, что она сама поймала ветер в полотнище и колеса бегут по красному грунту ее волей. Шуршал парус, свистел воздух в снастях, колеса подпрыгивали на дерновинах, с треском сшибали камфарные кустики и трехколючники. Тросики в руках пели, вибрировали.

Эх-ха! Это не мотыгой махать без роздыха, покуда пальцы не опухнут!..

Для готовности к маневру руки пришлось держать поднятыми на борта, а бока Фии сжимали ноги Николаса. Сроду бы она себе такого не позволила, но тут иначе невозможно. Да и совсем не страшно. Даже наоборот.

К полудню – где там тсвана? у колодца лаются? – она и думать позабыла о приличиях, до того руки ломило. Они чуть из плеч не вывернулись, перемахивая гик туда-сюда, а поясница одеревенела. Зато усвоила, что такое курс бейдевинд, боковой дрейф и лавирование. Николас помог ей выбраться из «Ягвы», постелил одеяло в тени корпуса и дал фляжку.

– Надеюсь, те высоты впереди и есть горы Цагна. Час пути, и мы там.

Сделав ладонь козырьком, всмотрелась и она. Над гребнем низкой розоватой дюны виднелось бурое возвышение.

– Не знаю. Я их никогда не видела. Туда почти не ходят.

– Даже поить коров? Источники здесь редкость…

– Да, и переходят к сыну от отца или вождя. Но дело не в воде. Там жить нельзя.

– За каменной стеной-то? – хмыкнул Мельников. – На месте тсвана я бы там устроил крепость и держал округу в страхе. Тем более сейчас, когда в Бечуаналенде нет закона.

– Все уже есть – и страх, и крепость, – утолив жажду, Фия с кивком вернула флягу и раздумывала, как бы попристойней вытянуться на подстилке. От вынужденной позы в «Ягве» тело ныло и просило отдыха. – Если бушменам дать миску жареного мяса, набить трубки даггой и велеть им рассказать про Цагна, они будут трещать до утра.

– А, так Цагн не что, а кто?

– Он бог… то есть дьявол, – благочестиво поправилась Фия. – Богомол, царь дюн и камня. Это у нас крест и вера, а в Калахари Христос не дошел. Есть поверье о трех реках. Оранжевая – в ней Христос омылся весь, как в Иордане. Куруман, где миссия, – там только ноги омыл, так мелко было. А в Молопо воды вовсе нет, сухое дно. Тогда Он изрек: «От воды до воды здесь угодье нечистого».

«Сказочка-то негрская, – смекнул Мельников, – и поздняя, времен английских миссий. Одичали буры в Кхейсе, повторяют байки кафров».

– …и Цагн поклонился Ему, и занял безводные земли. А для бушменов он всегда тут жил, еще при древнем народе, который ушел.

– Надеюсь, нам в его горах найдется место для стоянки.

– Вот вы шутите, – заговорила Фия с укоризной, – а я видела, что Цагн творит. Однажды делянку мотыжила, а мимо парни тсвана шли с охоты – им вздумалось бить антилоп у тех гор. Ничего не добыли, а одного парня несли с собой, накрытого плащом. Подозвали меня: «Смотри, коза белая, как богомол наказывает. Если захочешь скрыться за его камнями – в ветер обратишься, к древним улетишь». Мертвый выглядел, словно из него душу вынули. Он слишком близко подошел и не почтил Цагна.

Мельников через бинокль приглядывался к каменной гряде. Та напоминала китайскую стену, местами разрушенную землетрясением.

– Богомол требует жертв?

– Он берет одного из пришедших в уплату за воду и дичь. Когда вождь хочет показать себя могучим, он отдает Цагну пленника, обычно ребенка, и пьет, охотится без страха… почти. На моей памяти увели двоих.

– Вам повезло.

– Не очень, – Фия села, обняв свои колени. – Иногда мне казалось, что лучше стать ветром, чем так жить. Словно богомол нашептывал. Я молилась, чтобы не поддаться соблазну. Это обман, мираж. Цагн берет кафров и бушменов, мы ему чужие.

– Тогда вперед.

Она спрятала лицо в коленях:

– Все равно я боюсь.

– Нас двое, мы с оружием. Юффру, я не могу ни бросить вас, ни вести силой. Пока есть ветер, можно дойти до гор, иначе будем тащить «Ягву» как бурлаки. Это такое бремя белых, что оба вымотаемся. Если кто-то идет по колесным следам, он нас догонит на открытом месте, где отстреливаться трудно. Отдыхаем еще полчаса, потом решаем, как быть.

– Едем сейчас, – решительно поднялась она, представив, каких терзаний будут стоить эти полчаса.

Здесь вода явно была близко к поверхности – на это указывали в изобилии росшие акации и пастушьи деревья, кусты дерезы и сумаха, довольно густой травянистый покров.

Но умолкнуть от восхищения Мельникова заставило другое.

То были не горы, а город.

У каменных высот ветер стих. «Ягву» пришлось катить вручную, чтобы скрыть ее в зарослях и опустить мачту, выдававшую путников с головой. И чем ближе они, запряженные парой, подходили к горам, тем явственнее виделись признаки циклопической кладки, обрушенные башни, полускрытые в наносах бастионы.

Сколько тысяч лет город ветшал и осыпался в прах? Ветры, сезонные дожди, раскаленное солнце дня и холод ночи веками медленно крошили глыбы, придавая им вид дикого камня. Но величие и мощь строений были настолько грандиозны, что стереть их с лица земли мог только Страшный суд.

Немудрено, что бушмены и кафры считали эти нагромождения горами. Они сроду не видели построек больше шалашей и хижин, а саманный крааль черного царька был в их глазах вечным Римом. Даже жалкой крепостце Зимбабве они поклонялись, словно та построена богами, а рукотворность гор Цагна не вмещалась в их сознание.

– Вы видели? – наконец вымолвил Николай.

– Оно допотопное, – тихо отозвалась Фия. – От тех времен, когда гнев Божий пал на землю.

– Держите мачту. Мне надо открутить винты… Осторожнее!.. Лет двадцать назад тут проходил американец Фарини…

– Тоже шпион?

– Авантюрист и балаганщик. Возил бушменов, как зверей, по миру напоказ. Он описал Забытый город, но с координатами ошибся. Надо поискать воду.

– На Фарини никто не напал? – спросила Фия, озираясь.

– Вроде бы, нет. Умер один из его слуг, туземец, тут его и схоронили.

«Напал», – поняла девушка.

– Менеер Николас, нам надо держаться вместе, с оружием наготове, не упуская друг друга из вида. И спать по очереди, как у колодца.

Ее не по-женски серьезный, твердый тон мало вязался с нежным обликом стройной смуглянки. Наблюдая, как Фия примкнула к «маузеру» кобуру-приклад и для пробы вскинула магазинку к плечу, он невольно залюбовался ее сосредоточенным, даже мужественным лицом.

«Настоящая казачка».

– Так и сделаем. Сперва поднимемся на ту стену и осмотрим округу. Из-за гряды к нам не сунутся, а с ровного места жди беды.

Толстая невысокая стена давала широкий обзор подступов. Справа редкие выступающие камни – отсюда напасть трудно. Слева часто стоящие купы кустарника, кое-где сливавшиеся воедино, – эта сторона опасна. За ветвями враг не виден, может подобраться близко.

– Пока никого, – опустил он бинокль.

– Они намного отстают. – По нажитой в плену привычке Фия опустилась на корточки. – Но их путь – прямой, а бегают они проворно. Как охотники тсвана умны – смекнут, куда мы могли направиться. Соленый колодец, крааль вождя и горы – ближе воды нигде нет, всюду смерть. Много у нас патронов?

– Сколько бойцов пошлет вождь?

– Две дюжины. Из них половину к Соленому, они задержатся на сутки.

– Пойдемте за водой. Нас могут отрезать от ручья.

Шагая к зарослям с канистрой, Николай мельком пожалел, что не захватил фотографического аппарата. Хотя – сложно будет доказать ученым археологам, что на пластинках запечатлен именно Забытый город. Злое время потрудилось над строениями допотопных жителей, уже мало похожими на следы цивилизации. Их надо наблюдать воочию, а не фотографировать. То-то снимкам Фарини никто не поверил!..

«Зарисую, нанесу на карту, и достаточно. Я был прав, взяв патронов с лишком вместо коробки стекляшек».

– Мы идем по мощеной улице, – донесся сзади голос Фии.

Под ногами она разглядела стыки плит, на которых за бессчетные столетия из пыли и отмерших трав образовался тощий слой земли.

Вслед за ней и Николай стал различать, как из окружавшего их хаоса, подобно теням, проступают черты сгинувшего города – скошенные ограды, вогнутая мостовая с канавкой стока посредине. Рядом утопленные в землю наклонные мегалиты – то ли алтари, то ли надгробия.

Стоило оглянуться – на поросшей камнеломками скале заметен барельеф в виде громадной головы, увенчанной подобием короны. Но лик напоминает муравья или медведку под увеличительным стеклом. Выпуклые глаза, торчащие вперед челюсти…

– Не люди жили здесь, – вырвалось у него.

– Как тихо… – прошептала Фия. – Птиц не слышно, а ведь на кустах полно ягод.

В безветрии мертвого города каждый шаг был неуместным звуком, чуждым гнетущей тишине. Словно весь каменный оазис терпеливо ждал, когда они уйдут. Даже журчание ручейка в тени акаций было слабым, приглушенным. Вода струилась боязливо и старалась побыстрее исчезнуть между обомшелых валунов.

– Я начинаю понимать бушменов, – поделился мыслями поручик, набирая воду. – Даже если это священное место, как писал Фарини, я воздержусь гадать, кому тут поклонялись.

Фия напилась с колен, низко склонившись к ручью. Утерлась и молвила:

– На обратном пути к «Ягве» я покажу камень. Там что-то нарисовано, но мы шли рядом, отойти я побоялась. Приближаться к камню – тоже.

«Такой глазастой – верный путь в медички, – убедился Николай, когда дошли до названного камня. – Даже искоса любую мелочь заприметит. Но отдают ли буры дочерей в учебу? Кажется, только замуж».

Уродливый рисунок на боку камня изображал черный силуэт, весьма отдаленно схожий с человеком, склоненный к маленьким фигуркам цвета охры, с луками в ручонках. Словно длинный, худущий нагнулся над малыми детьми, один из которых лежит ничком.

Сверху на камне Мельников увидел высохшие черно-красные потеки. Большей частью они были смыты дождем и сметены ветром, сохранившись в лунках и выщерблинах. Позади монолита лежал череп газели, объеденный жуками и крысами.

Как сговорившись, Николай и Фия дружно промолчали о том, что пришло на ум.

Хлопоты с яхтой и блуждание по вымершему городу заняли немало времени. Запасшись водой, сделали вылазку за ползучими дикими дынями цамма – те местами разрослись как на бахче, их сладковатая сочная мякоть стала добавкой к ужину.

Восточный склон колоссальной стены-гряды покрылся тенью. Она сгустилась и поползла от подножия к ним, сидящим у «Ягвы», – тяжелая, бесшумно движущаяся. Фия едва успела прожевать билтонг и отвлечься от тревожных дум чтением «Таймс», когда темнота накрыла стоянку.

В забытый всеми Бечуаналенд не долетали ни дирижабли, ни пули – лишь смутные пугающие слухи. Пока Фия делянки мотыжила, важные господа перекроили мир. Те, кто проиграл, винили во всем Россию.

«Груды винтовок Мосина, тонны патронов, пулеметные орудия – и так называемые волонтеры, закаленные головорезы Туркестана во главе с раскосым калмыком Лавром Корниловым. Континентальные державы нанесли нам подлый удар по-азиатски, направив силы флотов к берегам Англии и Индии…»

Какой-то Черчилль из Палаты общин крыл почем зря пруссаков и казаков, именовал Корнилова кровавым Чингисханом, усеявшим вельд костями храбрых «томми». Досталось и кайзеру Генриху, и Александру III, что сообща свели в гроб королеву Викторию.

– Так королева умерла?..

– Да уж давненько, пятый год пошел. Как раз мы взяли Дурбан и поставили условие по перемирию – убрать войска из всех земель севернее Оранжевой реки, иначе пойдем на Кейптаун. Тут бабушка и окочурилась.

– И вы все эти годы воюете в Африке?

– Только дважды дома побывал. На побывку ехать – долог путь. Туда, обратно – весь отпуск проведешь на пароходе.

Фия поджала губы, чтобы не сказать: «А вы помолвлены или женаты?» Нескромно так спрашивать. Даже в краале тсвана есть приличия, а уж среди белых тем более.

«Ну и что, если мы вместе? Он только исполняет долг мужчины – беречь и уважать девушку. Отец отблагодарит его. Я – кальвинистка, он – греческой веры, и еще… А дома спросят: “Дочь, ты сохранила себя в чистоте?” А я отвечу: “Он царский офицер и дворянин. Мама, какие могут быть сомнения в его порядочности?” Боже, о чем я думаю?.. Почему он ко мне равнодушен? Неужели чувствует, что я солгала?»

От мучительных сомнений ее оторвал шорох в кустах. Мгновение спустя они оба были на ногах. Он с карабином, она с «маузером». Щелчок взведенного курка и клацанье затвора раздались почти одновременно.

– Должно быть, медоед, – после затишья молвил Николай. – Пчелы есть, значит, и он будет.

Ночь обступила их. Полнеба закрывала темная громада каменного гребня. Со стороны довременной стены веяло теплом и близкой бесплотной угрозой.

«На нас смотрят», – собиралась сказать Фия, но с языка слетело совсем иное:

– Хотите проложить сюда железную дорогу?

– Хм… Она оживит пустыню. Пробурят скважины, появится вода, посевы, пастбища. Придет конец разбою бечуанов. Всюду так происходит, это к лучшему.

– Здесь угодье нечистого. Мы в его городе. Я была в Кимберли, он построен по-другому. Эти улицы, – она провела рукой по воздуху, – слишком широкие… тут все изогнутое, перекошенное. Ни одной прямой стези и линии. На здешние ступени еле ногу вскинешь… Можете представить, кто по ним ходил?

Про себя Мельников признал, что девушка права. Словно архитектуру Забытого города создали, глядя в кривое зеркало.

– Могу. «Были на земле исполины», – на память прочел он из Бытия. – Рядом с которыми мы – как саранча.

– Я тоже так подумала, – еле слышно согласилась Фия. – Сыны Енаковы от исполинского рода…

– Спать пора.

– Какой тут сон!..

– Их нет. Смыло потопом. Просто… место плохое. Помолитесь – и спите спокойно.

Девушка долго ворочалась в яхте, вздыхала и, наконец, затихла, изредка постанывая от недобрых сновидений. Сидя прислонившись к колесу спиной, Мельников покуривал, вслушивался в ночные звуки. Нет-нет да шуршали осторожные зверушки, издали принюхиваясь к запахам костра и табака, приглядываясь к колеблющимся языкам огня – может, снова медоед явился, или ушастая лиса пожаловала.

«А то и вовсе бурая гиена, догрызать газелью голову. Ох, неспроста тут наклонные камни поставлены… Жертвенники, как пить дать. Окроплены кровью… Выходит, кто-то чествует еще сынов Енаковых. Значит, не забыты шестипалые. Или живы?.. Возможно ли? Потоп-то давно схлынул… Но они и после жили. Тот же Голиаф. Вот и не верь сказкам».

К середине ночи от гряды потянуло влажной, почти осязаемой прохладой. По тому, как временами затмевались звезды, стало видно – проплывают облачка. Идущий на спад сезон дождей готовился к последним грозам – оросить напоследок вечно жаждущую Калахари. Потом настанет нестерпимая безводная зима, зверье откочует к северу, к озеру Нгами и болотам Окаванго, к хранящим остатки воды зеленым низинам, пэнам и влеям.

«Утром поднимется ветер, – улыбнулся Мельников первому, еле заметному свечению зари на востоке. – Пусть Фия выспится. Прихватим еще дынь в дорогу и поставим парус. Кому из нас больше повезло?.. Я получил милую попутчицу, она – свободу… Славная девушка. А я – только разведчик империи, и все».

В скудном негрском наряде, при первой встрече, она была великолепна, как Ева пустыни. Так лишь дамочка без предрассудков наедине встречает милого, а среди дня разгуливать – немыслимо.

«А хороша!»

Убедившись, что Фия дышит спокойно, Николай для разогрева – ночью в каменном городе холодновато! – направился к руине, названной им «бастионом». Легко поднялся на стену, чтобы полюбоваться рассветом.

И тотчас залег, припав к камню, вспомнив из Козьмы Пруткова: «Петух просыпается рано, а злодей еще раньше».

Тсвана вышли затемно, слуги-бушмены вели их кратчайшей тропой. Силуэты вражеского отряда четко виднелись на подступах к городу Цагна – череда мелких, как мухи, фигурок.

– Просыпайтесь, юффру, у нас гости.

– Один патрон, – повторил он для верности. – Пусть залягут подальше от зарослей, а я прослежу, чтобы они до них не добрались.

Молча кивнув, Фия поводила стволом, выбирая цель. Бушмена?.. Нет, грех губить честного дикаря, пока не подошел на выстрел, лук не натянул. Вожака воинов?.. Вон он, в пернатом венце. И этого не след. В пустыне каждое убийство влечет месть. Кто знает, когда тсвана нагрянут на ферму с ответом? Одно известно – придут ночью.

Хотя жаль зря тратить пулю, Фия пустила ее поверх голов.

Сухой и резкий звук разом свалил всех идущих. Ползком, стремительно, как ящерицы, заскользили они прятаться за камни. Секунды спустя с двух сторон коротко вспыхнуло – бах! бах! Пальба английских «лиметфордов» была знакома Мельникову словно музыка. Одна пуля с визгом рикошетировала от кладки бастиона, другая свистнула и унеслась к стене-громаде, где таращил слепые глаза каменный лик медведки в короне.

«Кто ниже цели, кто выше. Толковые стрелки, мимо слона не промажут. Позиция у нас невыгодная, – думал Николай. – С восходом будет слепить солнце… и подсвечивать нас, если тучки не помогут. Ну же, милые, давайте, налетайте, и погуще…»

Небо мало-помалу хмурилось, но не затягивалось тучами сплошь. Он даже свистнул легонько, накликая сильный ветер. Где-то сзади пророкотал далекий гром, как эхо выстрелов, ворчливое и запоздалое. По воздуху прошла дрожь.

– Эй, белый! – закричали от камней на ломаном африкаанс, махая вздетым на копье платком. – Говорить! Нет стрелять!

– Спроси, чего они хотят.

– Известно, чего… – буркнула Фия, но набрала в грудь воздуха и что-то выкрикнула на туземном языке. Слова походили на знакомую Мельникову речь зулусов, хотя понимались с трудом. Но хоть не птичий бушменский язык.

Ей ответили:

– Мы не хотим боя! Зачем убивать друг друга? На баасе нет вины! Пусть он вернет нам белую козу, даст табаку и денег – разойдемся миром!

– Даже переводить незачем, – зло бросила Фия, готовая к стрельбе. – Они обманут. Им нужно все – и я, и ваше имущество.

– Да, я немного понял. Насчет денег с табаком – согласен. Если положат ружья и луки на камень, стрелы и патроны на другой, а сами отойдут подальше, куда я скажу. Так договоримся. Нет – пусть молятся своему Цагну…

Вновь глухо прогремело за спиной. Тут Николай осознал – это не гром.

И не ворчание, а рык.

Это двигались камни стены, подобной горному хребту.

Вместе с ним обернулась Фия. Исполинские плиты двигались, открывая угловатый черный вход, похожий на жерло тоннеля. Эта искривленная, скошенная набок огромная дверь возникла прямо под устрашающим барельефом. Громыхание, скрежет и скрип каменных створок становились все громче, а ветер нес от разверзшейся пещеры тяжкий неживой запах.

Едва створки замерли, как нечто вылетело из жерла с хлестким звуком – будто щелкнул по воздуху бич величиной с железнодорожный рельс. Темная масса ударилась о землю возле бастиона, отчего камни вздрогнули, и раскрылась, как японский зонт, – из бесформенного кома развернулась великанская фигура на причудливо изогнутых ногах. Тело, отливающее вороненой сталью, крючья многопалых лап и голова-котел, горящая багровыми огнями глаз. В стороны от плеч, как зачатки крыльев, торчали выросты, а на их концах вращались радужно мерцающие сферы.

Видение длилось миг – следующим прыжком гигант перемахнул бастион и половину расстояния до тсвана. Те уже разбегались в стороны, лишь трое устояли, взяв наизготовку ассегаи и винтовку, да малорослые бушмены подняли натянутые луки.

Мельников был в замешательстве не дольше, чем сказать «О, Боже!»

«Да он же их порвет на тряпки. Лапы-то какие!»

После ошеломления сработал глазомер – тварь из норы велика и сложена не по-людски, а ростом в два бушмена или полтора кафра. Все-таки не облака макушкой задевает.

Это мелькнуло в его мыслях, когда он уже спрыгнул с бастиона и бежал на помощь тсвана. А чудище, сделав новый скачок, оказалось рядом с черными и махом отшвырнуло саженей на десять зазевавшегося парня; бедняга не успел выстрелить. Другой лапой – бушмена. Против него остались оробевший лучник да двое с копьями.

Если лев напал на кафров и терзает их, закон белого ба-аса – защищай слабых. Струсил – иди в крааль доить коров, ни на что другое ты не годен.

– Ко мне! – гаркнул Мельников, для верного прицела пав на колено.

Безобразный гигант повернулся в поясе, как голова совиная, а сфера на его плечевом выросте испустила бледный луч, с шипением бежавший по земле и поджигавший кустики.

В сферу-то Николай и выстрелил. Та разорвалась с грохотом, окутав голову-котел рыжим облачком. Раздался рев, гигант пошатнулся, загорелся второй луч.

Рядом с Мельниковым опустилась на колено Фия, и они продолжили беглым огнем с двух стволов. Опорожнив магазин – с «маузером» при частой стрельбе это происходит быстро, – Фия ударила женским оружием, то есть истошно завопила:

– И это воины тсвана, что ходят на льва в одиночку? Вы трусливей бушменских старух!

Они презирали смерть, но страшились позора. Первым опомнился вожак и прянул на гиганта с ассегаем, крича:

– Эй, дети шакалов, сюда! Умирать, так в бою!

Гигант отбросил его, вожак отлетел и шмякнулся, но дал Мельникову время заменить обойму и приблизиться. А пуля мосинского карабина на малой дистанции – страшная штука.

Начало накрапывать. Чреватое ливнем небо нависло над Забытым городом, как черное брюхо дракона, то и дело вспыхивая зарницами.

– Хорошая охота, – прохрипел вожак, от боли в сломанных ребрах едва способный дышать. – Внукам расскажу, если останусь жив. Эй, баас, твое право отрезать ему голову и показать всем.

Николай представил себя Давидом с гравюры Доре. Его замутило.

– Он дышит, – наклонившись, Мельников потрогал жесткий торс поверженного великана, словно свитый из колец. Невозможно понять, кожа это или панцирь. – Наш закон – лежачего не бьют.

Редкое, сиплое дыхание гиганта доносилось еле-еле, а немигающие глаза его едва тлели багряным огнем, словно готовые угаснуть. На жесткой муравьиной голове виднелись вмятины и дыры – следы попаданий от пуль и осколков взорвавшихся сфер.

– Похоже, тяжело контужен. Крови мало вытекло. – Николай оглядел свою руку, запачканную в крови великана. Серая с синеватым отливом.

«Богомол. Древний народ, который ушел… Если все голиафы такие, то потоп был неминуем, – подумалось ему. – А кто выплывет – на тех Давид с пращой».

Защебетал, защелкал уцелевший бушмен. С вопросительным видом Мельников обернулся к Фии – ту слегка трясло, хоть она старалась держать себя в руках, – и дождался перевода:

– Цагн воскреснет. Он колдун. Даже если останется один ноготь, капля крови – он вырастет вновь из капли. Если ты хочешь избежать его мщения – сожги Цагна целиком, до пепла.

– Что я, зверь, живьем жечь?.. Слушай меня, – присел поручик возле головы гиганта. – Не знаю, кто ты и откуда, но запомни мои слова. Мне не нужен твой город, будь он проклят с его алтарями. Живи в нем и дальше. Но если услышишь «Русские идут», мой тебе совет – прячься в свою нору, накройся камнем и молись, чтобы мы прошли мимо. Иначе мы займемся тобой, и ты уже так легко не отделаешься. Понял?

В глазах лежащего гиганта полыхнуло, и окруженные лучами огненные точки, заменявшие зрачки, повернулись к Мельникову.

Потом поручик обратился к восхищенно наблюдавшим за ним тсвана:

– Тащите его в ту нору, откуда взялся. А девушка пойдет со мной.

– Забирай, – с болезненной гримасой выдохнул вожак. – Нам нужна была коза, а эта – воин. Ее место – рядом с вождем, чтобы рожать героев.

Страницы: «« ... 1112131415161718 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

В книге в форме небольших и доступных уроков представлена вся необходимая информация по уходу за лиц...
Красивая фигура, царственная осанка, балетная походка и всегда гармоничное настроение – мечта соврем...
Гламурные журналы пестрят фотографиями ухоженных представительниц зарождающейся современной российск...
Стремление не только быть красивой, но и иметь ухоженную кожу, тренированное тело, грациозную осанку...
Эта книга не о том, как рабски следовать за последними модными тенденциями, она о том, как создать с...
Уникальные системы оздоровительных упражнений и дыхательно-медитативного тренинга, зародившиеся в Ки...