Питер да Москва – кровная вражда Сухов Евгений

У самого порога, скрывая неловкость, топтались Данила с Глебом. По их лицам было ясно, что и они совсем не прочь отведать хваленых питерских деликатесов, но пока не знают, что же им следует предпринять: отправиться на поиски добычи или терпеливо дожидаться патрона.

– У меня к вам просьба, – заметил Филат. – Позаботьтесь о том, чтобы мои друзья не скучали.

– Не беспокойтесь, с нашими девочками заскучать невозможно! – весело ответила Лариса Ивановна.

– Прошу вас! – Великан повел Филата по длинному коридору с зеркальными стенами.

Обернувшись, Филат заметил, как Красный приобнял за талию двух подошедших девиц и уверенно увел в соседнюю комнату.

Миновав зеркальный коридор, Филат оказался в просторной комнате, где шторы, скатерти и даже посуда, расставленная на круглом столе, были болотно-зеленого цвета. Филат не удивился бы, если почувствовал бы здесь застойный смрад болота, однако в воздухе витали тонкие ароматы. Филат извлек из карман пачку сигарет, чиркнул зажигалкой и смачно затянулся. Ему стало легче, он опустился в мягкое кресло, которое поглотило его целиком, и стал ждать. Сейчас его взору должна была предстать Царевна-лягушка со стрелой в лапке…

И она появилась. Девушка была в легком прозрачном пеньюаре, через который просвечивало молодое гибкое тело. Но вместо волшебной стрелы она держала в руках небольшой поднос, на котором стояла запотевшая бутылка шампанского и два высоких бокала. На мгновение Филат и вправду ощутил себя Иваном-царевичем, готовым броситься искать по углам лягушачью кожу.

Девушка прошлась по комнате. В полупрозрачном одеянии она чувствовала себя так же уверенно, как светская дама в вечернем платье.

– Как тебя зовут? – спросил Филат, когда жрица любви опустилась в кресло напротив него и из-под дымчатой ткани показалась крепкая полноватая ляжка. – Ах да, Глашенька! Мне так кажется, тебе больше подошло бы какое-нибудь сказочное имя.

– Например? – Девушка охотно подхватила игру.

– Ну, скажем, Елена Прекрасная, – в тон ей ответил Филат.

Глашенька восторженно захлопала ресницами.

– Как это замечательно, мне никто никогда не делал такого комплимента!

Присмотревшись, Филат понял, что его гостья совсем молоденькая, даже юная. Если бы не губы, раскрашенные в ярко-вишневый цвет, она могла бы вполне сойти за восьмиклассницу.

– А если бы ты не была Еленой Прекрасной, я мог бы подумать, что ты сбежала из гарема какого-нибудь султана.

Девушка заливисто рассмеялась.

– Если я откуда-то и сбежала, так только из хореографического училища. Мне было там так неинтересно! – Она капризно наморщила губы. – От упражнений на этих дурацких станках у меня все время болело вот здесь. – И Глашенька невинно погладила ладонью в паху. – А потом от прыжков очень кружится голова.

Девушка говорила так естественно, как будто они были давно знакомы, даже тон ее был какой-то доверительно-интимный. Словно встретились старые друзья и решили в легкой болтовне провести время.

– И много здесь у вас девушек из хореографического училища? – так же по-приятельски поинтересовался Филат.

– Хватает! – В этот раз ответ прозвучал несколько скромнее.

Глазки потуплены, ресницы прикрыты, Филат готов был бы поверить в то, что перед ним невинная школьница, если бы не вызывающе голое тело и откровенная поза: ноги чуток расставлены, грудь вперед…

Оставалось только гадать, откуда у нее такая неподдельная искренность – то ли знак профессионализма, то ли врожденное качество. Филат нисколько бы не удивился, если б девушка начала рассказывать о том, какой она выдержала серьезный вступительный экзамен, прежде чем попасть в этот «отель». Но неожиданно она поинтересовалась:

– А что вы любите?

Этот вопрос прозвучал так же естественно, как будто его задала пятилетняя девчушка.

– В каком смысле? – не понял Филат.

– В смысле удовольствия, – профессионально улыбнулась Глашенька и легким движением руки сбросила пеньюар, который воздушной волной мягко опустился на паркет. Филат жадно оглядывал юное, но вполне развившееся тело: крупные грушевидные груди с темно-красными сосками, узкую талию, чуть выпуклый мягкий живот и широкие бедра с коротко стриженным островком волос в паху.

Филат, вспомнив свои встречи с московскими проститутками, решил, что рассчитываться надо вперед. Он запустил руку во внутренний карман куртки, выудил бумажник и достал пару стодолларовых банкнот.

Глашенька не скрывала удовольствия. В глазах у нее зажегся алчный огонек: сразу стало ясно, что перед ним сидело не такое уж невинное существо, каким она хотела казаться. Девушка взяла из его руки деньги и положила их на стол.

– Не предложите ли выпить в честь нашего знакомства, Роман Иванович?

– Ты знаешь, как меня зовут, Глаша? – удивился Филат. Было от чего насторожиться.

– Конечно, меня же предупредили, что вы очень важный гость.

В ее словах чувствовалась гордость, точно такая, какая бывает у завсегдатая ипподрома, поставившего все деньги на темную лошадку и сорвавшего главный приз.

Все проститутки удивительно похожи, даже при том, что могут иметь лицо мадонны, – их выдают глаза. При виде денег они сверкают, как угли в темноте. Ему не раз приходилось пользоваться услугами жриц коммерческой любви, знавал он таких, чьи ласки стоили так же дорого, как ужин в «Метрополе». Но всех их роднил именно алчный блеск в глазах. Филат откупорил бутылку шампанского. Весело забулькал в высоких бокалах игристый напиток.

– За тебя! – Филат взялся за длинную хрустальную ножку.

Глашенька плавно вытянула руку с бокалом, хрустальные края соприкоснулись, наполнив на мгновение комнату мелодичным звоном.

Едва пригубив, он поставил бокал на стол.

– Я тебе не нравлюсь, – надула губы девушка.

– Нет, что ты! – запротестовал Филат.

– Тебе не понравился мой пеньюар? – улыбнулась Глашенька. – Я могу переодеться. Хочешь, надену строгий костюм. Многим мужчинам нравится.

– Нет, оставайся как есть.

Филат протянул руку к Глашеньке, и та, не заставляя себя упрашивать, прижалась к нему жаркими грудями, а ее проворные пальчики принялись быстро расстегивать пуговки у него на рубашке. Она умело сорвала с Филата рубашку, а он тем временем снял брюки и присел на широкую кровать. Глашенька откинула покрывало и юркнула под одеяло, взглядом приглашая его последовать за ней. Филат стянул трусы и, немного робея под ее блудливым взглядом, лег рядом. Девушка положила ладошку на его восставший орган и несколько раз провела вверх-вниз, точно полировала. Потом аккуратно пощекотала ноготком самую верхушку. По телу Филата пробежала острая волна наслаждения. Не в силах сдержать похоти, он обхватил Глашеньку за плечи и крепко сжал ее груди вместе, так что они расплющились друг о дружку. Тем временем она взгромоздилась на него верхом, приподняла зад и, ловко насадив себя куда нужно, стала покачиваться из стороны в сторону.

– Смотри не сломай! – усмехнулся Филат. Его дыхание участилось, и он закрыл глаза, предвкушая взрыв наслаждения.

Но Глашенька вдруг тихо захохотала и соскочила с него.

– Что такое? – недовольно бросил Филат.

– А что ты глаза закрыл? Не хочешь смотреть? – Глашенька обнажила два ряда ровных белых зубов.

Хороша девка! Вот бесстыжая – совсем не стесняется, а ведь видит его в первый раз. Видно, опытная, хотя и молодая.

– А сколько тебе лет, Глаша?

Она лукаво повела глазами.

– А что?

– Да больно ты молоденькая.

– Боишься? – хохотнула она. – Двадцать три. Устраивает?

Филат недоверчиво покачал головой. Желание притупилось, и он почувствовал, как его «боец» понурил голову. Но и от зоркого взгляда Глашеньки не утаился угасающий интерес. Она снова бережно обхватила его орган пальчиками и тут же пробудила его к жизни. Потом снова села верхом и задвигалась, постепенно наращивая темп. Филат невольно стиснул зубы: волна вожделения огнем пробежала по бедрам, устремилась в пах и – мощным толчком выплеснулась наружу.

Глашенька разочарованно замерла и, укоризненно покачав головой, высвободилась.

– Что-то ты так быстро! Удовольствие хоть ощутил?

Филат молча кивнул. Ему не хотелось признаваться, но Глашенька доставила ему истинное наслаждение, чего еще ни одной московской шлюхе не удавалось.

– Не переживай, ощутил. А то, что быстро, – так это от усталости. Просто, знаешь, сегодня у меня был очень тяжелый день. Я шесть часов провел в машине. До сих пор не могу прийти в себя. Ты скажи, я тебе еще что-то должен?

Девушка неопределенно пожала плечами:

– Да мне-то нет. У нас кассиром Лариска. А потом, ты ведь уже со мной рассчитался…

– Те двести пусть будут авансом, вот возьми еще, – Филат протянул еще две сотни.

Глашенька сделала вид будто колеблется, после чего тоненькая ручка умело вытянула из его ладони деньги.

– Извини, если что не так.

Ее улыбка выглядела виноватой. Сейчас она скорее напоминала даму, которую беспардонно выставляют за дверь. Девушка поднялась с кровати и, слегка покачивая бедрами, точно манекенщица на подиуме, направилась к двери. У самого порога она замедлила шаг и, не дождавшись оклика, распахнула дверь.

…Сказка закончилась, едва начавшись: Царевна-лягушка отправилась по своим болотным делам. Некоторое время Филат наслаждался одиночеством и тишиной. Ему нестерпимо хотелось спать.

Завтра предстоят важные встречи. Филат решил действовать по собственному разумению – тем более что в Питере у него был свой проверенный человек, о котором не знал никто из eгo московских хозяев – ни Варяг, ни Михалыч. Завтра он поедет к нему и попросит оказать услугу. Оплачивать эту услугу, конечно, придется по высокой ставке. Но только не из денег Михалыча. Из тех баксов, что дал ему на карманные расходы старый московский вор, Филат отстегнул четыреста Глашеньке. А вот свои личные дела лучше финансировать из собственного кармана – не надо, чтобы Михалыч вдруг прознал, что за кадр имеется у Филата в Питере.

На душе у него стало спокойно, как будто он глотнул сонного эликсира. Филат лег на мягкую надушенную подушку и почувствовал, как веки, вопреки его воле, сами собой смыкаются. Он закрыл глаза и провалился в сон.