Горячий старт Васильев Владимир

Тяжесть кобуры под курткой успокаивала. Шамил был опытным парнем, но с таким мордоворотом, как Грай, даже ему справиться было бы трудно. Хотя и не невозможно.

Одного взгляда на то, что обнаружил Баграт, хватило, чтобы понять: они попали в яблочко. Полуприкрытая на удивление чистым чехлом, у пирамиды старых покрышек стояла ухоженная «Барракуда». Номер целиком был не виден, только последние четыре цифры – 3476.

После этого сомнения могли остаться только у очень мнительного человека. Шамил таковым, к счастью, не был. Он обернулся и одобрительно кивнул Баграту.

В тот же миг стало темно: створки гаражных ворот быстро и на удивление тихо сомкнулись, заперев Шамила и Баграта. Снаружи донеслись сдавленные ругательства Рима, но они быстро смолкли. Одиноко заурчал двигатель грузовика, наверное трейлера на стоянке.

– Черт! – сквозь зубы уронил Шамил, доставая пистолет. Баграт чиркнул пьезиком зажигалки; колеблющийся огонек осветил гараж-ловушку. Шамил почувствовал себя пауком, которого накрыли стеклянным стаканом. Только паук думает что свободен, на самом деле находясь в плену, Шамил же чувствовал себя свободным, несмотря на то, что створки ворот казались незыблемыми, сросшимися.

Баграт осмотрел дальнюю стену – хода внутрь барака из этого бокса не было.

– У меня есть пластикат, – сказал Баграт. – Полуторка.

– Много, – покачал головой Шамил и в сердцах швырнул на пол ни в чем не повинные очки. – Ворота-то снесет, да нас волной в клочья изрежет.

Он сделал два быстрых шага и рывком сдернул чехол с мотоцикла. Наверное, клиент, насоливший хозяину, был заботливым по отношению к своей «Барракуде» – двигатель запустился с первого же рывка. Выкрутив рукоятку газа до упора, Шамил включил скорость и отпустил сцепление. Мотоцикл вздернулся на дыбы и прыгнул на правую створку ворот. Удар толчком отдался в позвоночнике, голова запрокинулась назад, да так резко, что хрустнули шейные позвонки. Створка как стояла, так и продолжала стоять – она открывалась не наружу, а вбок, скользила вдоль стены, и поэтому могла выдержать еще и не такой удар. Шамила швырнуло сначала на створку, потом на упавший мотоцикл.

– Ни хрена себе, – присвистнул Баграт. – Эй, ты жив, босс?

Шамил, тряся головой, встал. Лицо пересекла свежая царапина, болел ушибленный бок, локоть и еще чувствительно пек ожог на лодыжке.

– А, шакра! Давай пластикат!

Баграт неуверенно полез в карман и извлек похожий на сигару коричневый цилиндрик. С хрустом оторвав упаковочную фольгу, Шамил нащупал податливую горошину активатора.

– В яму! – скомандовал он.

Баграт наконец понял, что задумано и послушно юркнул в гаражную яму, похожую на щель-бруствер. Шамил прыгнул следом, выглянул, подпрыгнув, и на втором прыжке метнул смертоносную сигару к воротам. Потом они скорчились на дне бетонной ямы, припав к ступеням.

А вслед за этим резануло глаза, бухнул взрыв и запахло гарью. В яму полетели щепки и обломки ворот. Шамил закашлялся.

Едва дым начал рассеиваться, Шамил с Багратом сунулись к выходу. Шамил на бегу полез в кобуру, но пистолет достать не успел.

Сквозь редеющую пелену проступил силуэт громадины-Грая, и в руках его было помповое ружье.

– Шакра! – у Шамила расширились глаза. Это было последнее, что он сказал в своей жизни – Грай поднял ружье и выстрелил. Шамила отбросило назад, в яму. Баграт вытащил пушку заранее, но это ему мало помогло: одинокий выстрел не причинил вреда Граю. А Грай передернул затвор и спустил курок вторично. В яме стало еще на труп больше.

Снаружи парнишка в промасленном комбинезоне волок за ноги мертвого Тони; Рим, обратив к небу невидящие глаза, валялся у соседнего гаража. В руке его чернел двенадцатизарядный «Вербатим» с опустошенным наполовину магазином, но жизнь «Вербатим» Риму не спас. А на стоянке по-прежнему мирно, в рядок, стояли три «Креатива», и лишь круглое отверстие в лобовом стекле одного из них да безмолвный труп пятого боевика из сити с маленькой дыркой в башке и руль в мелких кровавых каплях сказали бы стороннему наблюдателю: тут что-то не так.

Но на стоянке не было сторонних наблюдателей.

Грай брезгливо заглянул в ремонтную яму. Теперь, когда в ней валялись двое мертвецов, а бетон был выпачкан красным, она еще больше напоминала бруствер на поле боя.

– Прибрать тут все, – велел Грай молчаливым механикам в одинаковых синих комбинезонах. – И позвоните кто-нибудь Бочарову... Хотя, нет, я сам ему позвоню. Машины, что на стоянке – в десятый бокс. Стекла подмести. На месте разлейте масла, что ли... Или тасола.

Механики без лишних звуков рассыпались; каждый знал, что делать. Чувствовалось: подобные распоряжения им не впервой выполнять.

Грай отдал ружье парнишке, уже втащившему в гараж и Тони, и Рима. Потом с неудовольствием оглядел вывороченные из направляющих ворота. Точнее, то, что от ворот осталось. Со стороны заправки уже полз погрузчик со вздернутым к небу коромыслом крана; на протянутых вперед лапах громыхала пара новых, еще пахнущих свежей краской, створок. А запах гари быстро сносился южным ветром.

~# run console 3

@comment: return to movie

Аурел проснулся от грохота близкого взрыва. Сначала он решил, что Тири режется в какой-нибудь военный симулятор, выкрутив громкость бластеров до отказа, потом сообразил, что Тири рядом: он чувствовал боком ее гибкое тело, а короткие мальчишеские волосы на ее затылке щекотали плечо.

Он открыл глаза – в комнату из-под опущенных штор узкими ослепительными лучами врывалось дневное солнце. Тири тоже проснулась и подняла голову, прислушиваясь.

За окном раздались сдавленные проклятия и вслед за тем бухнули три выстрела, ружейный, пистолетный и снова ружейный. Тири вскочила, отбросив плед, и схватила свои брючки.

Аурел сунулся к окну.

– Не выглядывай! – знакомым голосом велела Тири. Она была уже одета и явно намеревалась ринуться прочь из комнаты.

«Ну уж нет! – разозлился Аурел. – Сейчас я тебя одну не отпущу!» Он тоже умел быстро одеваться.

– Куда? – зло одернула Тири.

– Туда, – спокойно указал пальцем за окно Аурел. – Кстати, ты забыла надеть очки.

Тири вдруг сграбастала ворот его рубашки и рывком притянула к себе.

– Не лезь в это дело, понял? Не лезь! – свистящим шепотом приказала она, заглянув ему в глаза.

– Щаз-з... – протянул Аурел нарочито миролюбиво и, осторожно перехватив ее руку, мягко высвободился. – Может, мне пока под кроватью посидеть?

Тири скрипнула зубами. И промолчала. Впрочем, Аурел меньше всего сейчас был расположен ее слушать.

Они бегом проскочили коридор, холл и бар. За дверью бара в глаза рванулось летнее солнце. Первым, что заметил Аурел, были три «Креатива» на стоянке рядом с давешним трейлером. Или с другим, но таким же с виду. Тири глядела вправо, на ряд гаражей. Аурел тоже глянул туда – у третьего с дальнего краю бокса не хватало ворот, зато вокруг валялись рваные обломки пластика и перекрученные дюралевые крепления. Там же стоял Грай с ружьем в руках и суетились несколько механиков. Тири бегом направилась к боксу.

Аурел бросился следом. Грай косо взглянул на сестру и отвернулся. Внутри бокса лежали два трупа; еще два безжизненных тела механики вытаскивали из ремонтной ямы. Бетон был перепачкан кровью. С первого взгляда Аурел узнал двух мордоворотов, что стреляли по нему в баре «Потерянный кластер». Только теперь им не светило больше стрелять – их дорожка оборвалась в пропасть на северной границе крохотного, затерянного на равнине городка Троя. И еще Аурел увидел свою верную «Барракуду» – она застыла, опрокинутая набок, у виг-стенда, сиротливо задрав к потолку рукоятку с погнутой тягой сцепления. Руль был безжалостно вывернут, словно она столкнулась на ходу с грузовиком и ее выстелило по твердому полу, царапая и корежа.

– Это команда Лощинина, – вполголоса сказала Тири. Она уже успела надеть неизменные звездочки, за которыми всегда прятала изумрудную зелень глаз. – Нам нужно уходить, Грай...

– Все готово, – утробно буркнул брат. – Садитесь и езжайте.

Тири обернулась к Аурелу.

– Слышал? Ступай за сумкой!

Аурел кивнул и молча побежал через стоянку к бару. Молча купил у Тамары пару «Пенной прохлады», ткнув в нужные бутылки пальцем. В комнате он подхватил сумку, застегнул ее, потом ненадолго заглянул в ванную, ополоснул лицо, сунул под язык капсулу нейростимулятора и выскочил наружу. Тири прилаживала обтекаемый шлем, сидя на новеньком «Квантуме». Аурел присмотрелся – это был даже не «Файрболл», а «Бигфут», писк моды дня завтрашнего. Рядом стоял столь же новенький «Файрболл».

К ним подошел Грай. Он был уже без ружья, в руках тускло поблескивал полироидом шлем Аурела.

– Держи, – проворчал Грай и Аурел с благодарным кивком принял шлем. – Все барахло из твоего бардачка я переселил в «Файрболл». Надеюсь, за ним ты будешь следить так же, как и за своей «Барракудой».

– Не сомневайся, Грай, – сказал Аурел. – Спасибо. Извини, что из-за меня тут шум...

Грай отмахнулся.

– Я не для тебя это делаю, парень. Для сестры.

– Все равно спасибо, – повторил Аурел.

И подумал: странно, что до сих пор не примчались полисы. Прикормлены они, что ли? Или здесь такие побоища в порядке вещей?

Тири, не вылезая из седла, обняла брата и призывно махнула рукой. Двигатель ее «Квантума» завелся с полпинка и тихо заурчал виг-передачей. Аурел тоже запустил двигатель, чувствуя, что сердце перед дорогой начинает биться чаще.

Они прошли северный шлюз Трои спустя несколько минут и устремились по утыканной редкими кустиками травы равнине на северо-восток. Наискосок, к перегону.

~# run console 5

@comment: ultimate outside

Шамил не отвечал вторые сутки. Напрасно Энди и Злыдень пытались достать терминалы «Креативов» – те или были отключены от диалов или попросту уничтожены. Зная Шамила, можно было предположить лишь худшее.

Силовое крыло просто убрали. Устранили, сняли с доски, как докучливые вражеские фигурки. Верных, не раз испытанных в деле людей. Лощинин даже растерялся: если убрали Шамила и ребят – что же делать дальше? Он вновь и вновь вытрясал душу из наемных хакеров, но, похоже, эта проблема не решалась прямо из кресла перед голокубом. Энди и Злыдень, да и Жмур тоже, были мастерами своего дела, но только в зыбком спейсе сети. Лощинину же требовалось взять за шиворот обычных людей в обычном мире, если не получалось через сеть.

Не посылать же Килограмма? Хотя, этот, наверное, справился бы. Но и Шамил должен был справиться, если честь по чести говорить, мозгов у Шамила поболее, чем у Килограмма... Было. Было поболее, – поправил себя Лощинин. Тешить себя бессмысленными надеждами он не привык.

Но кто же знал, что Фриппи не просто сетевой шалопай?

Лощинин зло опрокинул рюмку бренди.

Что же получается? Если Шамила с ребятами убрали... значит, за Фриппи кто-то стоит. Кто-то, кому нужен украденный файл... В принципе, охотников до этой информации хватает, но пока исходник лежал на сервере Лощинина ему было плевать на охотников. А теперь, когда сервер выпотрошен, не плевать. Теперь тот, у кого файл, обогнал Лощинина, а это может не понравиться Фариду. Дьявол, это точно не понравится Фариду! Даже странно, что он до сих пор молчит.

Бластер выдохнул мелодичный сигнал входящего. В голокубе сгустилось и обрело резкость изображение – знакомое, всегда улыбающееся лицо.

Как обычно, неприятный звонок раздается именно тогда, когда начинаешь удивляться, почему он до сих пор не прозвучал.

– Здравствуй, – приветливо поздоровался Фарид. Лощинин облился холодным потом, ибо знал что обычно кроется за приветливостью Фарида.

– Здравствуй, Фарид.

– Как дела, дружище? – Фарид был само благодушие.

– Потихоньку, Фарид...

Тот покачал головой:

– Ай-яй-яй! У тебя дела всегда шли весьма шустро, у тут – потихоньку... Ай-яй-яй...

Лощинин виновато развел руками.

– Не везет тебе, – вздохнул Фарид. – Шамил был хорошим работником.

«Был, – содрогнулся Лощинин. – Значит, Шамил мертв, и Фарид об этом знает. Конец надеждам на чудо.» Он опустил голову чтоб не видеть, как с лица Фарида исчезнет улыбка, а глаза станут стальными.

– Ну, вот что, дорогой! – Фарид наконец перешел к тому, ради чего звонил. – Времени мало. Кончай валять дурака и найми профессионала. Ты знаешь о ком я. Он сейчас свободен. И не жмись, оплати по полной. Иначе... мне придется искать нового партнера – ты же знаешь, наш бизнес не терпит неудачников. Ты понял меня, Володенька?

– Понял, Фарид, – тихо ответил Лощинин, не поднимая головы.

– Вот и славно, – улыбка вновь поселилась на лице Фарида. – Мы всегда понимали друг друга! Я верил в тебя, дружище.

Лощинин молчал, хотя по идее должен был сейчас благодарить Фарида. Может быть поэтому Фарид его и возвысил в свое время, едва заметил, что Лощинин не спешит благодарить на словах?

– Удачи! Я верю, ты справишься...

Изображение Фарида схлопнулось в светящуюся точку и сессия прервалась.

Лощинин некоторое время сидел молча, тупо глядя в опустевший голокуб. Потом вызвал секретаршу.

– Уль, кофе, пожалуйста...

Чашечка, над которой вился ароматный шлейфик, возникла на столе словно по волшебству.

Лощинин вызвал записнуху и нашел адрес, по которому еще не обращался ни разу. И всегда надеялся, что обращаться не придется.

[call Кипрово_4999117]

Он дождался коннекта и уставился пока еще мутный спейс голокуба. Долго никто не отвечал, потом сонный голос, так и не включив изображение, осведомился:

– Ты кто?

– Лощинин.

– Кто?

– Лощинин!

– "Яуза", что ли?

– Да.

– Чего нужно?

– Заказ есть. Я сейчас подъеду. Удобно?

Бесплотный голос секунду поколебался.

– Ладно, приезжай. Только жлоба своего в машине оставь, да пива купить не забудь. И учти, «Пену дней» я не люблю...

– Понял. Сейчас буду.

Лощинин ничего не стал объяснять сейчас. Потому что с Платоновым договариваются только с глазу на глаз. И без свидетелей. Только. Это закон.

– Килограмм! – сказал Лощинин, не оборачиваясь. – Сейчас в Кипрово поедем. Держись близко.

Килограмм с усилием кивнул. С некоторой растерянностью Лощинин подумал – что бы он стал делать, если бы узнал, что верного Килограмма тоже убрали? На кого тогда надеяться в этом мире?

Потом он вознамерился сгонять секретаршу за пивом, велев ни под каким видом не брать «Пену дней», но запасливая Уля гордо вытащила из скрытого под настенной панелью холодильника упаковку «Хейнского». Лощинин вздохнул и чмокнул секретаршу в розовую щечку. Щечка тут же стала еще розовее, чем раньше.

Потрепанный «Азтеч» затормозил перед стильным восьмиугольным домом в Кипрово спустя полчаса. «Панас» Килограмма припарковался в стороне, у пышных кустов холларии, что росли между дорогой и тротуаром. Ухватив упаковку «Хейнского» за картонную ручку, Лощинин ступил на тротуар и огляделся. Он знал, что Килограмм сейчас смотрит на него сквозь черные очки, а взгляд у Килограмма тяжелее свинца. Зато успокаивал этот взгляд: своему шефу Килограмм был предан.

Платонов долго не открывал, наверное рассматривал в голокубе посетителя, мнущегося неловко перед дверью. Это он любил, завести изображение с камер-датчиков перед дверью на терминал. И глядеть, как теряется тот, кто приходит в этот дом впервые и впервые прикасается к шершавому сенсору звонка-привратника.

Лощинин впервые стоял здесь, изредка касаясь сенсора подушечкой указательного пальца, но повадки хозяина знал прекрасно, поэтому просто ждал, не высказывая нетерпения. Килограмм, наверное, уже начал беспокоиться и озабоченно шевелить губами, таращась в окно, потому что шеф непонятно почему торчал перед модерновой, затянутой в пластикожу дверью вместо того, чтобы давно войти внутрь.

Наконец дверь медленно отворилась, наверное ее двигал небольшой сервомотор, потому что никто не показался в светлом проеме.

– Заходи, – донеслось откуда-то из глубины дома. – Пива принес?

– Будто ты не видел, – проворчал Лощинин, помахав перед носом увесистой упаковкой. – Куда заходить-то? Я у тебя не был ни разу...

После секундной паузы донесся ответ:

– Налево, потом направо...

Лощинин взглянул налево – полуоткрытая дверь, с непонятной целью исписанная красным маркером. Каракули не были похожи на шалости ребенка-несмышленыша, но и понять их никак не удавалось.

В комнате царил полумрак. Просторное ложе неведомый дизайнер расположил прямо на полу; рядом стояло глубокое кресло-качалка, прямо перед большим телекубом последней модели. Хозяин расслабленно откинулся в кресле, еле заметно покачиваясь. У кресла виднелся заставленный тарелками низкий столик, под ним кое-как валялись пустые пивные бутылки. Пища на тарелках засохла, верно, еще вчера.

– Садись, – пригласил Платонов, указывая в сторону еще одного кресла. Это кресло, в противоположность хозяйскому, степенно и неподвижно покоилось на мохнатом ковре у самого окна, сейчас занавешенного тяжелой бархатной шторой.

Пиво еще хранило прохладу конторского холодильника. Подавая упаковку хозяину, Лощинин подумал, что нужно будет сводить секретаршу в ресторан. Наверное, она этого давно ждет, раз так старается. Или не так? Или Уля просто дорожит работой? Денег ей, что ли, больше платить? Так ведь вроде немало и сейчас платится...

Платонов легко свернул пробку с горлышка голой рукой, швырнул металлический кругляш под столик и с ясно видимым удовольствием присосался к первой бутылке «Хейнского». Пиво, пенясь и тихо клокоча, исчезло в несколько глотков. Наверное, Платонов пьянствовал уже не первый день.

– Выкладывай, – наконец оторвался он от бутылки, утираясь похожей на небольшую лопату ладонью.

Платонов слыл лучшим и самым высокооплачиваемым в сити убийцей. Самым странным было то, что убивал клиента он исключительно редко – практически всегда доставлял живым заказчику. За дела, когда требовалось просто кого-нибудь втихую хлопнуть, он просто не брался. За убийства видных людей он не брался тем более. А вот разыскать самоуверенного ловчилу, сперевшего у одной из контор нечто важное и тепленького приволочь его прямо в кабинет шефа или догнать на перегоне лоха с чемоданом денег – вот такие дела Платонов любил. Тем не менее его считали обычным киллером, правда – лучшим из. Не гнушался он и съездить на разборку, но если дело доходило до стрельбы (а случалось это опять же крайне редко), финал всегда получался одинаковым: Платонов и команда, пристрелив парочку коллег-оппонентов, брала остальных живыми, чтобы затем получить за них выкуп. Кто его только не пытался перетянуть на свою сторону – даже Фариду этого не удалось. Платонов предпочитал оставаться вольным охотником и договариваться с ним имело смысл только непосредственно перед делом. Брал он дорого, но никто и не думал экономить, если действительно намеревался заполучить Платонова в свою команду – хотя бы на один раз.

– В общем... – начал Лощинин, – пропало у меня кое-какое файло...

Платонов оторвался от второй бутылки пива и пристально поглядел на Лощинина.

– Хакеры? – спросил он бесцветно.

– Да.

– Но у тебя же грамотный персонал. Энди, например... Неужели влезли?

Лощинин развел руками:

– Увы... Энди и сам не понимает как это произошло. Помнишь, рядом с сумеречной перебой с энергией был? Когда повервод повредили?

– Ну? – Платонов снова отхлебнул, но всего глоток. Значит, заинтересовался.

– Файло пропало когда мой терминал был отключен. Понимаешь?

– Нет, – ответил Платонов. – Не понимаю. Впрочем, ладно. Почему я?

– Шамил и его четверка мертвы, – честно сказал Лощинин, стараясь, чтобы это прозвучало не очень уныло. Получилось плохо.

Вот теперь Платонов заинтересовался всерьез. Даже пиво отставил в сторону.

– Давай, давай, не молчи, – поторопил он. – Кто заказчик – ты или я?

Лощинин засуетился:

– Мы вычислили кто это... почти наверняка. Некто Фриппи, хакер-одиночка. Его не знают в сетях.

– Действительно, – подтвердил Платонов. – Я его не знаю. Даже не слышал никогда.

– Он всегда оставляет трек в пределах чужого холда. После того, как файл у меня пропал – он затер даже бекапные копии – его следов не могли отыскать в сети несколько недель. А когда нашли, он сумел уйти от Шамила с командой на перегон. В этом ему помогла девчонка по имени Тири, бывшая подружка...

– Гонзы. Знаю, – сказал Платонов.

– Их настигли в Трое. Это...

– Южнее перегона... У Добрича. Знаю.

– Собственно... все. Потом позвонил Фарид.

Платонов кивнул:

– Понятно. И сказал – хочешь жить, зови меня. Ладно, я берусь. Таксу ты знаешь. Половину вперед, как обычно.

Лощинин полез в карман пиджака и достал толстый, набитый крупными купюрами конверт. Взвесив его на ладони, Платонов, даже не заглядывая внутрь, швырнул в сторону бюро. Конверт спланировал к пачке точно таких же, вскрытых.

– Начну вечером – пиво только допью и в себя приду. А ты пока рассказывай подробности, – сказал он. Лощинин кивнул в ответ.

– Кроме бригады Шамила я планировал использовать пятерку сетевиков из-за барьера...

Платонов даже пивом подавился.

– Зачем?!!

Помявшись, Лощинин ответил правду:

– Посоветовали... Камилл посоветовал.

Платонов покачал головой, как бы говоря «Ну-ну...» и вновь приложился к «Хейнскому». Бутылке сразу основательно полегчало.

– Их вытащили черт знает где, на перегоне, в глубине материка. Правда, не в самом центре, относительно близко к сити. Дали четыре джипа и инструкции – Камилл словно предвидел, что Фриппи ускользнет от меня в самом городе и вырвется на перегон...

О том, что Камилл вел свою игру, Лощинин решил не говорить. И о том, что Камилл исчез из сити некоторое время назад, именно в тот день, когда Фриппи проявился в «Потерянном кластере». Причем на несколько часов раньше.

– Какая у клиента тачка? – поинтересовался Платонов.

– "Сигейт Барракуда", если еще не сменил. Да и зачем менять?

На это Платонов не ответил.

– Короче, этот Фриппи влез на терминалы джипов и заменил хинт. Точнее, слегка подпатчил. И эти кретины теперь уверены, что должны его охранять. За мои, ядрена вошь, деньги! – Лощинин в сердцах махнул рукой.

– Нечего с чайниками дело иметь, – пожал плечами Платонов, откупоривая третью бутылку. – Тебе известно кто платит дважды, а, Лощинин?

– Известно, – проворчал Лощинин успокаиваясь. – Но ведь обидно!

– Сам виноват. Хорошо, а кто мешает тому же Энди влезть на холд этого умника и выпотрошить его?

Лощинин фыркнул, показывая, что уж до этой мысли он и сам бы дошел.

– У этого умника просто нет холда. И станции нет. Он – плавающая нода.

– Понятно, – Платонов покачался в кресле. – Ковбой, значит. Это славно, обломаем ему перья.

Поборов хрипоту и колебания, Лощинин предостерег:

– Это не просто ковбои-недотепы... И парень, и девка. Они смогли убить Рюкзака прямо через сеть – выжгли ему мозги. И Энди едва не сожгли, еле успел мнемоюсты сдернуть...

Платонов пристально взглянул на Лощинина. В том, что Лощинин говорит правду, сомнений не было – Платонову не врут, нанимая на дело. Потому что единственный умник быстро узнал вкус смерти и заплаченные деньги так и остались валяться в луже его собственной крови. Также Платонов был уверен, что заказчик не рехнулся – слишком стройная картина, да и... в общем, уверенность в этом не покидала Платонова ни на секунду. Получалось, что изменчивая сеть позволяет делать то, чего раньше никто не умел – убивать прямо в киберспейсе. Убивать пользователя, проникшего в сеть, а не просто его программы и ядра. А значит, он обязан научиться делать это. И научат его эти ковбои-воры. Чем скорее, тем лучше.

– Оставь входной пароль по приоритетному линку, – сказал он Лощинину, поднимаясь. – Я выезжаю прямо сейчас.

– Беспарольный, – буркнул Лощинин. – К чему терять несколько секунд?

– Логично, – качнул головой Платонов, вставая. Встал и Лощинин. – Возникнут вопросы, буду тебя теребить. И не сомневайся – далеко не уйдут.

Лощинин внутренне ликовал. Он понял, что Платонов сам почему-то заинтересовался этим делом, а когда Платонов увлекается, можно спать спокойно – месяц-другой, и с перегона клиент будет притащен упакованный и тихий, согласный на все.

Он вышел за дверь, щурясь на солнце, а Платонов в доме полез под душ. Бутылка недопитого «Хейнского» затерялась на столе, слившись с общим беспорядком.

Уже в машине Лощинина настиг зов Эндиного терминала. Палец привычно утопил клавишу ответа.

– Что там? – спросил он, глядя не в голокуб, а на дорогу, потому что сидел за рулем. На голокуб он просто косился.

Бородач в сумраке куба мрачно сообщил:

– Я кое-что выяснил, Володя. О «Сигейте» Фриппи можете забыть.

Энди многозначительно замолчал, и Лощинин был вынужден его поторопить:

– Ну выкладывай, выкладывай!

– Я полазил по серверам Трои. Короче, Шамил погиб на территории механических мастерских у северного шлюза. Владелец мастерских – Грай Самарин. Родной брат Тири. Одновременно мастерские служат перевалочным пунктом нелегальной торговли запчастями к мотоциклам ручной сборки. Ну, и собранными мотоциклами там приторговывают, сами же, видимо, и собирают. Так что...

– Понятно, – мрачно сказал Лощинин. – Какую тачку им дали, естественно, не откопаешь ни в каких отчетах... И одну ли. Ладно, спасибо.

Лощинин отключился от Энди и вызвал Платонова. Тот, чертыхаясь, полез из душа. Но информацию он ценил превыше всего, особенно такую, которая пригодится в деле.

Спустя двадцать минут Платонов вывел из гаража обтекаемый «Бас-Лоджик», на котором мог обогнать даже президентский «Текрам», и помчался к восточному шлюзу.

Перегон принял на гладкую прямую спину еще одну песчинку – самую быструю из всех.

~# run console 2

@comment: net find movie

Теперь Злыдень был осторожным и расчетливым. Он не хотел разделить судьбу бедняги-Рюкзака и не ослаблял внимания ни на секунду. Сеть научилась убивать – кто знает, чему она научится завтра? Впрочем, где-то в глубине души Злыдень понимал, что сеть ни в чем не виновата, как не виноваты вирусы, написанные озлобленным на весь мир хакером. Люди – в конечном итоге во всем виноваты люди. Это они убили Рюкзака, и сеть тут не при чем. Просто на этот раз смерть вырвалась именно отсюда, а мало ли в мире мест, откуда готова вырваться смерть?

И Злыдень полнился решимостью найти этих людей, а найдя – покарать. Потому что не мог смириться со смертью. Убив Рюкзака эти люди убили частичку самого Злыдня, частичку Жмура, частичку Энди, частичку каждого, кто хоть раз погружался в киберспейс без зла в умыслах и ненависти в сердце. Почему? – в сотый раз спрашивал себя Злыдень, – почему самые лучшие плоды человеческого гения в конечном итоге бывают приспособлены для самых низменных целей? Почему человек не может оставаться чистым, ему обязательно нужно стать вором, насильником, убийцей... Даже побывав на месте жертвы и во всей полноте познав горечь, страх и унижение человек остается зверем в отношении остальных, в отношении всех, кто не входит в знакомую стаю? Или это так крепко зашито в генах и пропечатано в каждом нейроне?

Как и все Злыдень не замечал, что сам погрузился в сеть с жаждой найти и убить. Свершить месть. Месть – это святое, думает каждый. Наверное, виноват только первый в истории человечества убийца, а все прочие лишь мстят друг другу...

Но сейчас мысли Злыдня были заняты не этим. Найти. Найти следы этого странного дуэта, оставляющего загадочные треки в местах пребывания. По правде сказать, Злыдень так и не понял почему они оставляют трек. Собственно, это единственная ниточка по которой их можно отследить достаточно быстро. Неужели они этого не понимают? Сомнительно. А, может, им нужен риск, нужна игра, щекочущая нервы? Может, без этого жизнь им кажется пресной? Злыдень знавал таких людей. Как правило, финал их был на редкость плачевным. Что и неудивительно. По крайней мере, Злыдень не удивлялся. А раз оставляют треки, Злыдень их найдет.

И он неустанно шарил по серверам в окрестностях Трои, отслеживая эхо-входящие, особенно приглядываясь к неожиданным врезкам вдалеке от узлов-развязок. Это было вполне в манере Фриппи-слайдера: вонзиться в капилляр в произвольном месте. Сам Злыдень толком и не разобрался как именно он это делает. Наверняка есть способ, только зачем? Насколько Злыдень помнил, тотальной охоты в сетях еще никто не затевал, Лощинин стал первым, кто вознамерился найти клиента, удери тот хоть до самой зоны высадки.

Но Злыдень шарил напрасно. Фриппи со своей подружкой опять исчезли. Даже не растворились в мутных закоулках киберспейса – просто ушли из сети.

Но что-то подсказывало Злыдню: ненадолго. И он ждал, терпеливый старый паук, в тенетах которого билась не одна изловленная муха.

Мнемоюсты холодили виски. Киберспейс дышал мраком и светом; перед тем, как уйти в сеть, Злыдень обернулся на Жмура, и как всегда мысленно потянулся туда, в сплетение бекбонных потоков, в незримый и нематериальный мир сети, который даже неизвестно как выглядит на самом деле. Ведь человеческое сознание подсовывает проверенные и с детства знакомые образы, потому что у людей нет специального чувства, как зрение или слух, которое могло бы пригодиться в сети. А мнемоюсты не в счет, потому что это такой же механический придаток к нервной системе, как борда или диал.

Проваливаясь в сеть, Злыдень подумал, что человек станет хозяином киберспейса только когда срастит себя с терминалом. Когда непонятно станет, где заканчиваются нейроны, а где начинаются процессорные вектор-поля. Но останется ли он человеком?

Густой, как деготь, спейс холда казался теплым. Искра-Злыдень поискал Жмура и нашел – тусклую звездочку на фоне бестелесной мглы. Выход из холда стерегли два вылизанных до последнего байта сторожа-цербера. Скольким самонадеянным новичкам эти два увальня переломили хребет... Систему потом, небось, приходилось по трое суток поднимать. Жмура церберы прекрасно знали, тем более, последнее время его присутствие на холде отложилось у них в буфере намертво. Наскоро перебрав линки, Злыдень отыскал флэш на восток и, проскочив мерцающий розовым узел, втянулся в полупустой капилляр. Некто сияющий, как солнце, явный чайник, суматошно шарахнулся с дороги. Злыдень терял яркость по мере того, как удалялся от своего холда. Жмур совсем перестал светиться, став твердым, как кристалл, сгустком пустоты.

И снова Злыдень задал себе вопрос: где дом? Здесь, в киберспейсе? Или там, в реальном и скучном мире? И снова он поймал себя на мысли, что не знает правильного ответа.

~# run console 1

@comment: crossroads

За неделю проехали десять мегаметров к западу, а Бай почти вылизал нового резидента. Назначение у того было простым, как байт: шнырять в сети до тех пор, пока не будет найден след Аурела, а затем по следу проникнуть на Ауреловский терминал и тут уж вовсю заявить о себе. Аурел обратит внимание, в этом Бай не сомневался. А потом они встретятся где-нибудь на перегоне, и уже вместе начнут долгий бросок на восток, к зоне высадки. С погоней на хвосте и холодком в груди, когда дух захватывает от близкой опасности и риск щекочет натянутые нервы.

Джипы стояли чуть в стороне от укатанной трассы; двигатели потрескивали, остывая после многочасовой непрерывной работы. Чен поставил палатку и возился у печки, Тигрис, помахивая оранжевым пластиковым ведром с когтистыми нашлепками «Тигриной лапы», отправился к протекавшей невдалеке речушке. Син колдовал над вскрытыми банками с ветчиной и зеленью, сноровисто орудуя большущим ножом. Бай единственный из всех устранился от хозяйственных хлопот по молчаливому согласию остальных – его делом была работа с сетью. Резидент он намеревался отпустить на свободу сегодня, предстояло только примирить базовый массив программы со ссылками на полиморфные переходы. Массив с переходами мириться не желал, компилятор вопил о помощи, Бай злился, колотя по клавишам. Мнемоюсты надевать не хотелось, а, может, Бай просто ленился, но все пытался довести резидента по старинке, вручную. Резидент упирался.

Промучавшись минут десять, Бай чертыхнулся, нацепил все-таки мнемоюсты и для начала решил глянуть в хелпы. Хелпы, как выяснилось, в стандартном пакете отнюдь не лежали, за ними нужно было лезть на черт знает какой удаленный сервер. Бай тихо изумился такой наглости софтовиков и покорно полез на указанный сервер.

Спасибо, хоть линков с этим сервером было завались, не пришлось ждать. Бай по-хозяйски обосновался на холде и принялся листать тамошние файлы. Как всегда он отвлекался, потому что файлы попадались интересные.

[А.Тюрин, А.Щеголев «Психологические тупики компьютерной эры»] Бай знал этот файл! Он был записан в России, хоть и не в родной Москве, а в вечном городе-сопернике. Точнее, даже не в Питере, а в Бехтерево. И неоднократно приходилось на него ссылаться еще во время учебы. Выходит, софт и базы кочуют через барьер в обе стороны. Впрочем, это правильно. Information must bee free, старый, как мир, девиз хакеров. Бай его вполне разделял, хотя их фирма торговала софтом. Но – бизнес есть бизнес. Даже если убеждения с ним расходятся. Иначе не выжить.

[Р.Гонсалес «RISC-архитектура полихордных кристалов»] О кристаллах Бай не знал ни бельмеса, ни о полихордных, ни о каких-либо других.

[С.Лукьяненко «Узор теней»]