Разведывательно-диверсионная группа. «Индеец» Негривода Андрей

Артур взял в руки старое, но такое грозное оружие.

– Она наградная... «Георгиевская»... Погулял я в молодости, порубил головы османам... – проговорил слабеющий старик. – Ты сохрани все это, казачок... Вывези все это отсюда в Рассею, урядник, да и схорони там, в земле родной... А если сможешь, то на память о подъесауле Павле Никифоровиче Белозерском себе оставь... Обещаешь?

– Обещаю! – ответил Артур.

– Ну, вот и любо... Нечего казацким регалиям на чужбине делать... А теперь иди, казак... Мне еще с твоим старшиной поговорить надо...

Артур отошел на метр от умирающего, сжимая в руке драгоценный подарок старого вояки, а его место около старика занял капитан Полуянов...

– Сегодня басурмане на вас больше не пойдут, господин капитан... – проговорил дед слабым, но уверенным в своей правоте голосом. – Масуд будет раны зализывать...

– Какие раны, дедушка?

– Казачок твой, урядник... Пометил он его... От души пометил!.. Посек он ему своей нагайкой рожу басурманскую, да и руку правую... Мож, так станется, что и отсохнет она у этого «Счастливого»...

– Так Масуд вместе со своими боевиками на склон шел?!

– Шел... Да не дошел!.. Эх!.. Жаль, что не сумел я ему за эти пули ответить... Но зато малой твой от души постарался!

– Так он ранен?!!

– Ранен... Не сомневайся! Урядник твой добре умеет с нагайкой обращаться... Ранен Масуд... Потому и не пойдет сегодня боле на этот склон...

– Спасибо вам, господин подъесаул... – проговорил комбат.

– Похорони меня под крестом, капитан... – прошептал старик. – Знаю, что недолго он здесь простоит, но хоть поначалу под ним полежать... А потом... А урядника награди – добрый казачина вырос...

...Это были последние слова старого терского подъесаула...

Он просто закрыл глаза, словно заснул... Да так больше и не открыл, умерев, наверное, счастливым, потому что умер как настоящий воин – за далекую и пусть былую, но Родину...

...Август 1990 г. Расположение спецотряда «Сова»...

...Индеец уже минут десять как закончил свой рассказ, а Филин все продолжал сидеть, замерев в одной позе, словно статуя...

– Слушай, Артур... – проговорил он наконец. – Вот честное слово! Если бы не ты мне все это рассказал, то я бы ни хрена не поверил! Как-то все это на кино смахивает...

– Только это самая настоящая правда, командир! И знаешь... Ведь кино, оно все равно из жизни! Такие вещи никакой фантазии придумать не хватит!.. – Индеец закурил и проговорил тихо: – Слушай, Андрюха... Давай помянем старого казака, а?

– Как?

– А споем тихонько... Есть песня хорошая... Она хоть и не от стариков осталась, но настоящая!.. Наша, казацкая...

– Ну, тогда ты и начинай... – ответил Филин. – А я поддержу...

Индеец посмотрел на звездное небо и тихо запел:

...Под зарю вечернюю солнце к речке клонит.

Все, что было – не было, знали наперед,

Только пуля казака во степи догонит,

Только пуля казака с коня собьет...

...Эту песню, Андрей, конечно же, знал. Только теперь ее слова приобрели для него совершенно иной смысл. Такой, о котором он раньше никогда не догадывался. И он с удовольствием подхватил песню:

...Из сосны, березы ли саван мой соструган,

Не к добру закатная эта тишина.

Только шашка казаку во степи подруга,

Только шашка казаку во степи жена.

...Они пели, и каждый думал о своем, сокровенном, но мысли их были одинаковы – сумеют ли они так же прожить свою жизнь и так же умереть, если придется, с такой же честью, честью настоящего Русского Солдата...

– Слушай, Индеец! А что с той саблей сталось и с теми наградами, что Белозерский тебе отдал?

– А все сохранил я! – улыбнулся Артур.

– Да не может быть!

– Сохранил, точно! С саблей, правда, я расстался ненадолго, на год... Подарил ее очень достойному человеку. Он ее в Союз с собой из Афгана и увез... А потом нашел меня, уже на «гражданке», и вернул... А ордена и погоны я сам сберег... Дома они у меня сейчас лежат...

– И что делать со всем этим думаешь?

– Есть у меня одна мысль, командир... У меня же кое-что и от моего деда осталось... А сейчас вишь вон времена какие – возрождается казачество, слава богу! И наше, Донское, и Терское, и Сибирское...

– Ну и что?

– А то, что наверняка и музеи создадут! Пооставались по станицам кое-какие памятные вещи от наших стариков... Вот в музей все и отдам...[8]

– Правильно!

– Да вот и я говорю, что правильно... Эти вещи мне не принадлежат – не мои они!.. Так пусть молодняк наш на свои «корни» посмотрит...

Они посидели еще какое-то время, и Филин спросил:

– Ну, а с той операцией что?

– В Панджшере? А что... Тогда той ночью, как и говорил подъесаул, «духи» на нас больше не лезли. Полезли они уже днем. Ну еще один раз, до вечера, пришлось в рукопашной схлестнуться. А к вечеру 20 мая к Рухе пробился отряд Аушева и соединился с нашими батальонами.

– А Масуд?

– А Масуд все же ушел... Не знаю, как... Может, раздробил свой отряд на мелкие группы, да и просочился в «зеленке». Скорее всего так. Потом мы те мелкие группы еще две недели по окрестным горам гоняли и добивали.

– Ну, а с могилой подъесаула как?

– С могилой?.. Похоронили мы старого, как он и просил – под православным крестом...

– И не разорили могилу?

– Нет! – усмехнулся Индеец. – В Рухе тогда затаборился 180-й мотострелковый полк, да так там и остался до самого конца войны... Не знаю, как сейчас, но я столкнулся случайно с одним из парней, который еще летом 88-го в Рухе служил, так вот он рассказывал, что до самого вывода войск могила Белозерского в Рухе была... В общем... Полежал старик под крестом не несколько дней, а целых шесть лет, да под хорошей охраной...

– Земля ему пухом, старому вояке...

– Да... Земля пухом... И вечная память... – проговорил Индеец задумчиво. – Не знаю я его жизни, но... Я видел его самый последний бой... Не мог он ничего плохого сделать! Не верю я в это! Настоящий казак был!.. И Родину свою до последней минуты помнил...

«Караванщик»...[9]

...Август 1990 г. Расположение спецотряда «Сова»...

...Дни пролетали как мгновения, и 24 часов не хватало – капитан Проценко пытался успеть научить хоть чему-то своих новобранцев, прежде чем его вновь созданный отряд «Сова» получит приказ и отправится на очередную боевую операцию... Тренировки, тренировки, тренировки...

А когда молоденькие, вусмерть уставшие бойцы засыпали, Филин садился на скамеечку перед входом и слушал те жизненные истории, которые рассказывали о своей былой службе «аксакалы» его РДГ...

Но в один из дней случилось событие, которое запомнились всем «аксакалам» РДГ, и очень надолго...

Сержанту Артуру Сабирову вручили орден Красной Звезды! В дополнение к тем двум медалям, которые у него уже были раньше – «За Отвагу» и «За боевые заслуги»!.. И, что удивительно, эти награды нашли своего героя, как это ни странно, только через несколько лет – Красная Звезда была еще за Афган и «путешествовала» по штабам с 83-го года...

В тот день, уже после всех официальных и торжеств и неофициальных «обмываний» награды, когда все наконец-то успокоилось и улеглось, Филин и Индеец опять уселись на этой лавочке под ивой, и опять, как это было заведено, потек неспешный разговор:

– Слушай, Артур... А как же все-таки получилось, что об этом твоем ордене даже Батя ничего не знал до самого последнего момента?

– Ну... Вот так... Я, если честно, уже и не думал, что когда-нибудь их получу. А оно вон как вышло.

– Так за что Красная Звезда, Артур? То, что за Афган, так это уже генерал на вручении сказал, а вот за что конкретно, Индеец? Рассказывай, ведь знаешь же, что не слезу, пока не узнаю!

– Эт точно – «не слезешь»... – Артур ухмыльнулся и посмотрел на Филина: – Я тебе лучше не про себя, а про своего комбата расскажу. Про Полуянова... Без него не было бы у меня этого орденочка!

– Он же, кажется, стал Героем Союза?

Филин не стал настаивать, зная скромный характер Индейца и понимая, что ему так будет легче рассказать эту свою историю.

– Есть такое дело... – улыбнулся Артур. – В 84-м ему Золотую Звездочку повесили...

– Вот и расскажи про него... Да и про себя! Ты же в его батальоне служил!

– Не просто в его батальоне, командир! Так уж получилось со временем, что я вошел в его группу «караванщиков»!

– Подожди! Что-то я не совсем понял... Что, командир батальона лично ходил на караваны?

– Именно! Была создана специальная группа. Практически МОГ. Двадцать человек, из которых девять офицеров и прапорщиков, а остальные сержанты-срочники. Этой группой командовал сам Полуян. А я был при нем что-то вроде личной охраны...

– Вот так ни хрена себе!

– И куда только эту нашу группу не заносило, Андрюха! И в Панджшер, и в Пагман, и в Кунарское ущелье! Даже в Герате один раз операцию проводили! В общем... Поносило нас по Афгану, будь здоров!

– Не зря, видать, ему Героя дали...

– С третьего раза!

– Не понял?

– Его трижды к Герою представляли, Андрюха!..

– И что?

– А суровый дядька был наш комбат... Зад никому из генералов не лизал, а мог даже и по морде надавать... Вот и пролетали представления мимо него... Отделывались то Красной Звездой, то Красным Знаменем...

– Знакомая история...

– Да, конечно, достойных комбатов у нас немало, Андрюха, но все-таки легенды ходят о единицах... О том, как комбат Полуянов в мае 82-го выбил Ахмад-Шаха Масуда из Алмазных копей в Панджшере, я тебе рассказывал...

– Помню-помню... Ты, кстати, «За отвагу» за ту операцию получил?

– За нее... – ответил Артур и продолжил: – А у Полуяна, кстати, это было первое представление на Звезду Героя... А про то, как он в 83-м с двадцатью бойцами, ну со своей группой «караванщиков», десантировался прямо на командный пункт «духов» в горах, так про эту операцию в полку до сих пор помнят!

– И ты был этой группе?

– А куда бы я от комбата делся?! – усмехнулся Артур. – Атака была настолько стремительной, что в несколько раз превосходящий нас по численности отряд «духов» просто бросился наутек! В этом бою было уничтожено около полусотни «духов», а пятнадцать морд мы в плен прихватили...

– А что же ты раньше об этом не рассказывал, Артур?

– Ну вот, рассказываю... – Артур закурил сигарету. – Да мало ли их было, таких операций?.. А Звезду Героя Советского Союза он получил после успешной «зачистки» Алихейля. «За наивысшую результативность при минимальных потерях». Вот как! Правда, я в той операции уже не участвовал – на «дембель» в Союз уехал, но ребята рассказывали... За два с половиной года командования батальоном в Афгане потери среди подчиненных Полуянова составили единицы! Это, выражаясь спортивным языком, Андрюха, абсолютный рекорд во всех локальных войнах и конфликтах, которые вела за последние годы наша страна!

– Это уж точно, рекорд! – согласился Андрей. – Ну, а сам он? Доставалось твоему комбату?

– Доставалось, конечно, он же не железный... И ранен был... Только возвращался в строй очень быстро – не любил на койке валяться... Знаешь, он сам говорил, что быстрее всего реабилитируется после ранений не в санаториях, а в настоящем бою!

Индеец подумал немного и заговорил вновь:

– Ладно... Расскажу я тебе, командир, одну историю... За которую его второй раз к Герою представили...

– А тебя к Красной Звезде?

– Ага... Только комбат тогда генерала при народе на фуй послал, когда тот его в госпиталь в Кабуле пришел проведать, вот он и обиделся... И «зарезал» его Золотую Звезду...

– А ты, я так понимаю, просто под горячую руку попал?

– Под горячую или под холодную... Я через пару месяцев после того боя в Союз на «дембель» уехал. Так все и заглохло на семь лет.

– Ну, ничего... Комбат свою получил, ты вон тоже... Жаль только, что не сразу, но... Лучше поздно, чем никогда!.. Ну так что? Рассказывай!

– Ладно... В общем... В Кунарском ущелье дело было... Летом 83-го... Тогда ни в Асадабаде, ни в Джелалабаде отрядов спецназа еще не было, вот нас и бросали на такие операции. Отряд «духов», около восьмидесяти человек, шел на перехват большого афганского каравана с хлебом и медикаментами, который шел из Кабула сначала в Джелалабад, а потом дальше на север вдоль Кунара в Асадабад... «Бородатые» перешли через пакистанскую границу примерно неделю назад и охотились именно за этим караваном. В общем... Нам была поставлена задача уничтожить этот отряд и предотвратить нападение на «колбасу». Прилетели мы туда из Кабула на «вертушке», высадились и пошли в поиск.

– Двадцать против восьмидесяти? – спросил пораженный Филин.

– Ну... То, что их столько, мы узнали только потом. А тогда... Тогда оказалось, что «духи» шли тем же путем, что и наша группа в двадцать человек... В общем... Нас они засекли раньше, чем мы их.

– Прихватили вас?

– Да уж, прихватили... Спасибо комбату – если бы не он, то, может, и не выскочили бы никогда. Он всегда умел найти выход, даже тогда, когда положение, казалось бы, вообще безвыходное.

Артур долго курил сигарету, а потом сказал, наконец:

– Знаешь, Андрюха... Мне всегда казалось, что каждый раз перед началом боя комбат настраивал себя на то, что из боя живым, возможно, и не вернется... Нет, он об этом не говорил, но чуйка у меня такая была... Не то чтобы он безрассудно искал смерти – так поступать может только сумасшедший. Просто Полуян был готов сражаться до последнего и, если надо, умереть... – он посмотрел на Андрея и усмехнулся невесело: – И ты, Филин, точно такой же!.. И знаешь... Солдаты чувствуют твое состояние души... Если ты сам за свою шкуру не трясешься, ровно и спокойно командуешь, себя особо не бережешь – они чувствуют твой настрой, и задача всегда будет выполнена. Но как только подумаешь о том, как бы им ее, эту задачу, выполнить, а тебе бы отсидеться где-нибудь, поверь – будет неудача!

– Знаю, Артур... Знаю!

– А мы знаем, что ты это знаешь и потому не прячешься!.. Потому и пойдут за тобой не только наши «аксакалы», но и весь молодняк! Я всегда считал, что надо быть готовым к тому, что случится самое худшее... И ты так считаешь, и Полуян считал! И так делали не только вы! Многие командиры тактического звена были настроены подобным образом, да хоть тот же Пионер или Топор! Если сам готов к худшему, то даже если что-то неприятное случается рядом, на все смотришь по-другому... Но беречь стараешься больше солдат, чем себя, потому что они твои подчиненные, ты за них отвечаешь, за каждого. Вот так же воевал и я, будучи простым «замком»...

...19 августа 1983, 12.20 РМ...

...Два часа назад группа «караванщиков», которой командовал майор Полуянов, высадилась из вертолета в «зеленке» неподалеку от кишлака Базарак. Потом десантники немного поднялись в горы, так, чтобы идти вдоль реки Кунар и, соответственно, вдоль дороги, но немного над ней, и двинулись на север, в глубь Кунарского ущелья...

Шли десантники-«караванщики» тремя небольшими цепочками.

Слева пять человек под командой уже старшего лейтенанта Топоркова, справа, на таком же удалении в 15—20 метров, столько же бойцов под командой молоденького лейтенантика Яковлева, «Яши», – это было боковое охранение. Ну, и основная группа в десять человек, под командой самого майора Полуянова.

Индеец к тому времени уже стал «матерым» сержантом, о его порой безрассудной храбрости и ежесекундной готовности пожертвовать собой уже едва ли не ходили легенды по всему «Полтиннику», и, так уж получилось, что последние полгода он постоянно был рядом с комбатом. Нет, майор не назначал себе «личную охрану» – не в его это было понятиях о командирах, да и о себе лично! Эту обязанность взвалил на себя сам Артур. Ненавязчиво, не желая оскорбить своего командира, Индеец стал для Полуяна живым щитом.

А потом майор привык к тому, что поблизости постоянно находится умный, смелый и очень профессиональный сержант, который, если понадобится, может даже взять командование на себя, несмотря на то что половина группы носила на своих погонах офицерские или прапорщические звездочки... В бою всякое случается... Не единожды бывали в Афгане случаи, когда брать на себя командование разведгруппой приходилось даже не просто политработнику, а порой даже и корреспонденту газеты «Красная звезда»! И ничего, справлялись!.. А что уж говорить о профессионализме сержанта-разведчика, который, можно сказать, из «боевых выходов» и «свободных поисков» практически не вылазил!..

Ну и еще одно обстоятельство...

Они подружились... Вот именно, подружились! Сержант и майор!.. Полуянов после той, Панджшерской, операции, когда судьба свела их со старым подъесаулом, прислушался к словам старого рубаки и очень внимательно стал присматриваться к этому молоденькому казачку. И понял в конце концов, что старый казак был прав – добрый солдат из Артура вырос... И со временам как-то так само собой сложилось, что комбат «взял Индейца под свое крыло»... Только не надо думать, что это означало для Артура сидение в канцелярии батальона подальше от войны! Надо было знать Полуяна! Его покровительство заключалось в том, что сержант постоянно ходил с ним на боевые операции и лез за офицером в самое пекло!..

...Августовское солнце едва-едва перевалило за точку зенита и палило так, что, казалось, плавилось все – воздух, деревья, камни...

Отряд совсем немного поднялся по сильно пологому склону и отдалился от дороги метров на 300– 400, чтобы хоть как-то выйти из сухих и пыльных зарослей «зеленки», потому что продираться по ней и дальше не хватало никаких человеческих сил и терпения.

Сожженные безжалостным солнцем, некогда зеленые листья превратились за лето в коричнево-бурые, а ветки кустов шиповника и барбариса, колючие «от рождения», превратились в настоящие непролазные заграждения из колючей проволоки – жесткие и цепляющиеся шипами за одежду... Да и трава под ногами пожухла, но не поникла к земле, а засохла и «встала колом», словно в землю понатыкали обрезки арматуры...

И все это было покрыто довольно основательным слоем красноватой базальтовой пыли, которую надувал сюда сквознячок из Кунара... Очень мелкая и очень летучая, эта пыль поднималась красноватым облачком даже от легкого прикосновения к кусту, а потом оседала на головы и плечи, мокрые от пота... И постепенно превращалась в небольшую красноватую корочку... Вот это-то и было настоящей пыткой! Эта пыль проникала во все щели одежды и превращалась на швах формы в самый настоящий наждак, который растирал кожу до крови... Особенно страдали плечи, подмышки и пах... Хоть в самом деле раздевайся догола, да и щеголяй себе так, изображая из себя отряд полоумных нудистов...

И лица... Не меньше, чем растертые конечности, а может, и больше, страдали от этой пыли лица десантников... Все они сейчас были похожи на краснокожих аборигенов Северной Америки... Но... Опять самую большую гадость делал именно пот!.. В уголках глаз, носа, рта, в глубоких складках-морщинах пыль, смоченная потом, буквально разъедала кожу, и она в этих местах лопалась и саднила так, что не было никакой мочи терпеть!..

...Полуян вывел отряд из этих зарослей на склон, где они были не такими густыми и где проклятой красной пыли было все же немного поменьше, но здесь была другая беда – на этом расстоянии от реки, которая хоть как-то остужала воздух, этой свежести уже не было. Воздух здесь превратился в горячие твердые куски, которые глотнуть, пропихнуть внутрь себя, в легкие, было неимоверно сложно...

... – Артур! – позвал майор Индейца, который шел в цепочке разведчиков сразу же за его спиной.

– Я здесь, товарищ майор! – Артур приблизился к командиру.

– Как бойцы?

– Да нормально вроде бы...

Индеец достал флягу, отхлебнул из нее небольшой глоток воды, который уже смело можно было назвать чаем, прополоскал горло и сплюнул воду на землю... Делать именно так научили его сослуживцы-таджики, и это было правильно! Прохладная вода, попадающая в человеческий организм на такой жаре, тут же нарушает баланс теплообмена – простая физика из школьного курса... Она тут же, в первые же секунды, испаряется, выходя из тела через поры, и кроме того, что человек начинает потеть еще обильнее, ему еще больше хочется пить!.. Они, жители Средней Азии, не напрасно пьют на жаре горячий, почти обжигающий чай. Он и только он, равный по своей температуре окружающему воздуху, не испаряется из человека в виде конденсата и по-настоящему утоляет жажду!

– Жарко? – спросил майор, показывая взглядом на фляжку.

– Во рту все пересохло! Как пещера, блин! – ответил Артур. – Кажется, что могу просто взять, да и запихнуть в рот большой булыжник!

– Надо терпеть!..

– Да уж потерпим... Не впервой, чай...

Майор как-то странно посмотрел по сторонам и опять обратился к Индейцу:

– Слушай, сержант... У тебя нет такого ощущения, что за нами наблюдают?

Артур остановился на секунду, а потом догнал комбата, успевшего отойти вперед на два шага.

– Положа руку на сердце, товарищ майор... – проговорил задумчиво Индеец. – Я уже минут десять назад хотел об этом сказать... Такое ощущение, что в спину целится кто... Аж уши на затылке стягивает!..

Предчувствие...

Многие, кто не знает специфики, считают разведчиков, прошедших войну, людьми суеверными. Да только... Не суеверие это вовсе! А предчувствия... Предчувствия – это всего лишь продолжение твоего опыта. Порой увидел мельком что-то, какую-то незначительную деталь, на которую и внимания-то сразу не обратил, а твое подсознание ее запомнило, проанализировало и выдало тебе «информацию к размышлению» в виде предчувствия, которую иногда еще называют интуицией...

Камешек вон лежит темным сырым бочком кверху, хотя должен лежать им в земле, как так?.. Трава прибита к земле, а она здесь, в этих диких местах, должна из земли торчать колом, ну и кто же ее прибил?.. Пыль с листочков кустика слетела, а почему?..

А потом... Потом ты вдруг, ни с того ни с сего, бросаешься перекатом в сторону, еще не понимая, для чего это делаешь, и... По тому месту, где ты был несколько мгновений назад, бьет автоматная очередь!..

Предчувствия...

Умный командир никогда не будет смеяться над твоими предчувствиями, а, наоборот, отнесется к ним с пониманием и большим вниманием...

– Да вот и у меня тоже, казак... – проговорил майор. – Что-то муторно как-то... И вроде бы и не должны здесь «духи» быть – хорошего места, чтобы качественно «засадить» караван, здесь еще нет, да и, по данным разведки из штаба дивизии, они должны быть намного дальше в глубине ущелья... А на душе неспокойно.

– А мне кажется, командир, что они здесь, – проговорил вдруг Артур, выпуская наружу предчувствия самого майора. – И мне кажется, что они нас ведут, как козла на поводке...

Десантники прошли еще несколько десятков метров, когда... Индеец услышал громоподобный голос: «Оглянись!»

Или это прокричала тогда в его голове та самая Интуиция...

Артур оглянулся и...

Сзади, метрах в пяти от него, у довольно большого камня, стоял здоровенный моджахед и целился из автомата прямо в голову сержанта!..

Та секунда длилась, наверное, целую вечность!..

Артур смотрел на «духа», сжимая свой автомат, а тот смотрел на него через прицел АКМа и... почему-то не стрелял...

– Ложись! – рявкнул прямо над его ухом младший сержант Маркин, который был снайпером группы, и вскинул свою СВД. – Бах! Бах!..

«Дух», целившийся в спины десантников, получил две пули в грудь и завалился за камень...

– Та-та-та-та-та-та-та-та! – ударила длинная очередь.

Словно заправский пловец, прыгающий в бассейн с тумбочки, Индеец щучкой нырнул за камень и уже в самый момент «приземления» заметил, что эта автоматная очередь ударила как раз по командиру...

«Эх, бля!!! Не повезло Полуяну!»

Делая неимоверно длинные броски по земле «по-пластунски», Индеец в три «гребка» преодолел несколько метров и оказался рядом с майором.

– Я сейчас! Я сейчас, командир!..

Артур зубами разорвал ИПП и стал перевязывать раненого командира, который был без сознания...

Две пули – в бедро и бок – вошли в тело майора.

И вот сейчас, в этот момент, в Артуре и проснулся тот, дремлющий в нем до времени, опытный командир...

Заканчивая перевязывать майора, он прокричал во всю глотку:

– Топор, Яша! Сомкнуть фланги! – проорал он так, что его услышали, наверное, и на Марсе. – В круговую! Разобрать цели! Короткими очередями! Огонь!..

Бой...

Здесь время идет совершенно по другому счету... Не на минуты или секунды, а на «длину автоматного рожка»...

Всегда смешно смотреть на то, как в кино солдаты «воюют» часами! Ну, вот просто подумайте, сколько может унести на себе снаряженных автоматных магазинов один человек? Десять? Пятнадцать?..

Для бойцов разведгрупп и групп «специального назначения» инструкцией положен один боекомплект для боевого выхода – 630 патронов, то есть 21 «рожок»! А это что-то около пяти килограммов, если россыпью в рюкзак, потому что снаряженный магазин весит около полукилограмма...

Только настоящие, опытные «спецы» никогда не брали с собой «на боевые» меньше двойного боекомплекта, а иногда тащили за спиной и все три! Как это и было в этот раз.

И это не считая того, что АКМ сам по себе весит почти четыре кило! А все остальное?.. Таскать на себе приходилось килограммов по 35—40, а пулеметчикам и радистам группы и того больше – килограммов под 50!

Все это сказано к чему? Темп стрельбы у АКМа – 650 выстрелов в минуту. Значит, 30 патронов из «рожка», это если сдуру, можно выпулить за две с половиной – три секунды!.. А снаряженных магазинов вместе с тем, что в твоем автомате и в подсумке, всего-то пять. Вот и посчитайте сами! Интенсивность боя может быть, конечно, разной, но в среднем, и это из личного опыта, одного автоматного рожка хватает на 30—40 секунд, ну, иногда на минуту!..

Вот это и есть счет времени.

Настоящий бой длится от двух и максимум до пяти минут, а дальше... Дальше надо перезаряжаться! Потому что это не кино с бесконечными автоматными магазинами на полчаса!.. Настоящий встречный бой всегда идет «волнами» – шквал огня с одной стороны, противник прижимает головы, потом наступает его очередь, когда ты лихорадочно снаряжаешь свои пустые магазины, а потом все с начала, ведь «противнику» тоже необходимо перезаряжаться.

И еще один маленький нюанс, который так любят показывать в кино, – автоматные рожки, связанные изолентой!

Такое было, конечно, только... Такими вещами пользовались лишь на заставах, блокпостах и при защите гарнизонов! В общем, там, где боеприпасы можно было заранее снарядить и «заскладировать» рядом, под рукой.

А вот в разведке, в «боевом выходе», так никто и никогда не делал.

Во-первых – это лишние полкило веса. А во-вторых – эту «вязанку» не засунешь в подсумок, так как его четыре ячейки рассчитаны на толщину всего одного магазина. И в-третьих, и это, пожалуй, самое важное, и без смеха – во второй магазин, тот, который свисает патронами вниз, к земле, может набиться пыль и грязь. Ведь ты таскаешься с ним не по плацу гарнизона, а в основном по горам, которые не подметают! И в самый неподходящий момент рискуешь получить перекос патрона в патроннике и заклинивание затвора, а в бою это – смерть!

В 83-м в войсках уже почти повсеместно был внедрен новый 5,45-миллиметровый АК-74, а в ВДВ его модификация со складывающимся металлическим прикладом – АКС-74... Но!.. И это была привилегия не только отрядов спецназа ГРУ, который появился здесь немножко попозже, но и разведгрупп батальонов ВДВ. Здесь бойцы, не глядя на придурковатую инструкцию «о штатном расписании стрелкового вооружения в подразделении», оружие выбирали себе сами, сообразуясь с личными ощущениями и пристрастиями... И именно поэтому брали старенький, но такой проверенный и надежный АКМ калибра 7,62 миллиметра или десантную модификацию – АКМС. У этого автомата и дальность побольше, и мощность, и пробивная сила пули. А еще его патроны можно было найти, если возникла такая необходимость, едва ли не под каждым кустом – «духи»-то пользовались только этим автоматом!

Такие вот дела.

...Не повезло разведчикам еще и с тем местом, где они попали в эту «духовскую» ловушку... Совсем не повезло... Хотя... Как сказать...

Скорее всего, эта засада была не тщательно подготовленная, а случайная, спонтанная, и место для нее боевики выбирали не заблаговременно, как это они делали обычно, а, что называется, из того, что под руку попало.

Здесь, в довольно редкой «зеленке», большого и частого скопления валунов, за которыми можно засесть, пока еще не было... Здесь громоздились просто довольно редкие группы больших камней...

Десантникам негде было особенно спрятаться, но точно в таком же положении оказались и сами «духи»...

Раненый комбат лежал без сознания у двух больших валунов, но место это, где его настигла очередь, больше ничем прикрыто не было. Ну не считать же, в самом деле, основательным укрытием скопление колючего кустарника...

«Духи» находились немного позади, за такой же небольшой группой камней...

– Та-та-та-та-та!!! – надрывались автоматы с обеих сторон. – Та-та-та-та! Та-та!!!

– Вж-ви-у! Вж-ви-у! – ложились пули все ближе и ближе к раненому.

«А! С-суки! – думал лихорадочно Индеец. – Поняли, где командир! Нащупали! Псы поганые! И ведь добьют же Полуяна, гады! И за камни его не перенести на ту сторону – не дадут!»

– Та-та-та-та-та-та-та!!! – раз за разом толкал Индейца в плечо автомат. – Та-та-та-та-та-та-та!!!

И вдруг... Решение пришло само по себе.

Индеец встал сначала на одно колено, а потом и вовсе поднялся с земли в полный рост... Нет, он не изображал из себя ковбоя Дикого Запада, стреляющего от бедра, – Артур стрелял так, как и было положено, – прицеливаясь, в миг выискивая для своего АКМа очередного «духа», но делал он это стоя... Стоя!!!

Хилая и довольно хлипкая защита командира от тяжелых пуль калибра 7,62, но... Это все, что сумел придумать Артур в тот момент.

– Та-та-та-та-та-та-та-та-та-та!!! – ударила буквально возле его уха длинная очередь из ПКМа. – Та-та-та-та-та-та-та-та-та!!!

– Бах! Бах! – раздались с другой стороны одиночные, но довольно частые выстрелы из СВД. – Бах! Бах! Бах!

– Та-та-та!!! Та-та! Та-та-та-та-та!!! – заговорил еще один автомат...

Индеец на один миг повернул голову в одну и в другую сторону...

Рядом с ним, поднявшись в полный рост, стреляя каждый из своего оружия, стояли друзья-десантники! Здесь просто-напросто выросла живая стена из девяти человеческих тел, которая прикрывала собой командира от роковой пули...

Артур улучил момент и посмотрел себе за спину, туда, где он оставил раненого майора, и увидел, что тот пришел в себя, и даже...

Майор пытался сесть, опираясь окровавленными руками о камень...

И тут... Майор закричал:

– Ложись!

Да только никто его не услышал... Или не захотел услышать... Разведчики боялись пошевельнуться и разомкнуть хотя бы на секунду эту живую стену...

«Стоять! Стоять! – командовал сам себе Индеец. – А вдруг шальная пуля проскочит! А там – комбат, такой человек!»

В тот момент, наверное, каждый из них думал точно так же, как и Артур. Все девять человек, все те, кого вел Полуянов, последовав примеру сержанта, теперь спасали своего командира единственным в этой ситуации способом – прикрывая его собой...