Эммануэль. Римские каникулы Арсан Эммануэль
Эммануэль открывает глаза. Ее взгляд снова встречается со взглядом восточного человека. Оказывается, продаваться труднее, чем просто предлагать себя!
Но ее воля превалирует: она отдастся лишь после получения удовлетворяющих ее ответов.
– Кому переданы эти деньги?
– Косвенно в народный Китай.
– Вы хотите сказать… в эту страну, где убивают студентов?
Она чувствует, как ее схватили за волосы и две пощечины обожгли ее щеки. Но, прежде чем она успевает оправиться от удивления, она видит, как молодой человек падает перед ней на колени, обхватив руками голову.
– Нет… Простите меня… Я не хотел… Моя утренняя голубка…
Эммануэль с трудом сдерживает смех, но отчаяние молодого человека не знает границ.
– Продолжайте, – шепчет она, прижимая его к себе, – вы не сделали мне больно.
Она заставляет его встать, чтобы чувствовать его дыхание на своих губах, целует его.
– Вы ошибаетесь, – говорит он. – Выгоду от всей этой операции должен получить китайский народ.
– Продолжайте… Я спросила у вас, в чем состоит цель этой запрещенной законом торговли, но вы ответили мне слишком смутно. Выражайтесь яснее!
– Вы правы. Но сначала позвольте мне сказать, что я никогда не знал таких женщин, как вы, Эммануэль. Я объявляю себя побежденным. Спрашивайте меня: я больше не будут требовать оплаты за свои ответы…
Эммануэль смотрит на него с нежностью, прикасается к его лицу и снова целует его.
– Начнем с самого начала. Ваш посол – он в курсе?
– Нет. Мне поручили эту миссию без ведома других.
– Вы знаете Клаудио и Сильвану, моих хозяев?
– Не лично.
– А Мервею?
– Естественно. Она выступала в качестве посредника между ними и мной.
– Занимались ли вы с ней любовью?
– Нет.
Эммануэль улыбается и снова целует его в губы. Но на этот раз поцелуй получается более долгим, однако она пока еще не подключает к нему свой язык. Она лишь пробегает им по сомкнутым губам дипломата.
– Иди сюда, Сухэ, – говорит она по-китайски.
Малышка приближается, ее лицо совершенно бесстрастно. Эммануэль обнимает ее, и легкий трепет пробегает по устам юной китаянки.
– Что за цель у этой операции? – спрашивает она.
Ее рука скользит между складками кимоно Сухэ, находит завязки, развязывает их. Но она не раздевает девочку, она лишь находит ее живот, нежно проходит чуть выше. Глаза Бихара сосредоточены на этом движении, происходящем под тканью.
– Информировать китайский народ о том, что реально происходит в его стране.
Молодой дипломат добавляет:
– И в остальном мире, конечно же. Может быть, это поможет ему продвигаться в направлении, мужественно указанном молодыми мучениками Тяньаньмэнь[22]. А это истинная весна. Демократия!
Рука Эммануэль останавливается на груди Сухэ, и она чувствует, что она твердая и круглая, как апельсин.
– Будьте точнее. Какая взаимосвязь между этими фальшивыми IBM-платами, «сделанными в Силиконовой долине»… но прибывшими с Дальнего Востока и дезинформацией в Китае?
– Дело в деньгах, которые они принесут, мадам.
– Кто их будет покупать, Бихар?
Лоб дипломата покрывается потом. Рука Эммануэль хватает другую грудь Сухэ с такой силой, что у малышки вырывается стон.
– КТО?
– При других обстоятельствах я бы совершенно не одобрил подобную сделку… Скажем так, один европейский производитель.
– И операция будет продолжаться в Китае? Каким образом?
Бихар не отвечает и замыкается в себе. Эммануэль вспоминает недавний случай, произошедший во Франции: исчезновение в штаб-квартире одного ежемесячника секретных файлов, содержавших информацию о различных китайских деятелях, которым угрожали суровые репрессии. Конечно, программное обеспечение обнаружили через два дня, но разве за это время данные не были скопированы китайскими спецслужбами? И это явно объясняет нерешительность молодого человека.
– У меня есть там друзья, – шепчет дипломат. – Хотя мне практически невозможно общаться с ними. Я ни за что не хочу навлечь на них серьезные неприятности.
– Я тоже, вы можете быть в этом уверены, – искренне признается Эммануэль. – Верьте в мою предусмотрительность.
Отказавшись на время от своего допроса, она проводит рукой по спине Сухэ, одновременно притянув к себе лицо девочки-подростка. Теперь складки ее кимоно разошлись, и показалось тело мягкого янтарного цвета. Ее живот пульсирует…
И тут Эммануэль вдруг резко перемещает лицо к гладкому низу ее живота и начинает целовать промежуток между ее стройных бедер.
– Эхо-помехи, – поспешно говорит восточный человек, как бы желая побыстрее освободиться от тяжелой тайны. – Вот. Теперь вы знаете об этом не меньше меня.
Заинтригованная неизвестным термином, Эммануэль повторяет:
– Эхо-помехи?
– Вы, наверное, слышали, что в Китае передачи «Голоса Америки» и других западных радиостанций глушатся. Китайцы, таким образом, отрезаны от мира, и они даже не знают, что происходит в их собственной стране. Один японский инженер, в настоящее время находящийся на стажировке в Лондоне, разработал там несколько месяцев назад своего рода декодер, который позволяет устранить помехи.
– То есть платы производят по ту сторону Ла-Манша?
– Нет. Это миниатюрные детали размером с зажигалку. И их крупномасштабное производство обеспечивает Тайвань.
– А деньги, значит, используют для покупки этих устройств для китайских университетов, для средств массовой информации, для крестьянских общин?
– Да.
– Но вы не все мне сказали, и вы это знаете…
Подняв ткань кимоно Сухэ, Эммануэль отбрасывает ее ей на плечи, и девушка стоит обнаженная, с плоским животом, отмеченным снизу черным, хорошо разделенными небольшими грудями, узкими, как у ребенка, бедрами, грациозными руками и по-прежнему бесстрастным лицом.
– Они будут доставлены из Тайваня в Китай на корабле, приписанном к Бангкоку.
– Наконец-то! – радуется Эммануэль.
Она чувствует интенсивное облегчение: именно по этой причине Жан, столь верный принципам свободы, впутал ее в это приключение, в котором он, очевидно, и является главным инициатором. Все ее неприятности исчезают. Теперь она больше не боится трудностей, которые, без сомнения, все еще ожидают ее. Завтра она подумает об этом. А сейчас она хочет жить полноценной жизнью, полностью отдавшись удовольствиям.
Она поворачивается и обнимает молодого человека, а тот встает на колени рядом с ней и опрокидывает ее на ковер в диком объятии. Вместе они катятся к ногам Сухэ, которая при этом не сдвигается с места ни на сантиметр.
– Раздевайся, – говорит Эммануэль дипломату. – И ты, Сухэ, присоединяйся к нам.
Малышка послушно присаживается, позволяет обнять себя, и молодая женщина накрывает ее, берет за грудь, смелым движением бедра раздвигая юношеские ноги. Опытный язык приоткрывает ей рот и проникает внутрь, и язык девушки страстно отвечает ей. Эммануэль чувствует, что китаянка одной рукой вцепилась ей в шею, а другой касается ее груди… Поцелуй продолжается в каком-то исступлении, языки переплетаются, погружаясь в смешанную слюну, сладкую, словно мед. Эммануэль трется животом о вытянутую ногу своей подруги, тихо зовет ее, выгибаясь и забираясь верхом на эту молчаливую кобылку. Но та уже жаждет чего-то другого…
И она вздыхает от радости, когда тело прижимается к ней, рот касается шеи, а рука продвигается между ног, доходит до самого влагалища, раздвигает волосы и уступает место пенису. Напрягшийся, но еще гибкий и ласковый, он проникает в нее. Эммануэль двигает бедрами, чтобы он проник в нее еще глубже, она стонет. Руки молодого человека крепко обхватывают ее. Его толчки, такие медленные и чувственные, проходят по ней как волны, вызывая изысканные ощущения.
Оставив рот маленькой китаянки, Эммануэль достаточно далеко отодвигается от нее, чтобы поместить свое лицо между ее тонкими ногами, ввести язык в ее вагину и проворно задвигать им там, ускоряя ритм. В то же время толчки молодого человека тоже ускоряются, он двигается без остановки, каждый раз все сильнее и сильнее.
Подняв преображенное лицо, Эммануэль кричит, ее глаза наполняются слезами, а сама она целиком охвачена наслаждением. И крик молодой китаянки сливается с ее криком, а поток спермы с силой бьет ей в живот, и она уносится куда-то в бесконечном вихре.
Х
«Рендж Ровер» останавливается рядом с итальянскими таможенниками. Двое из них выходят вперед, в то время как Клаудио приводит в действие электрический стеклоопускатель, уже готовый протянуть необходимые документы. Двое мужчин, один – старше другого, с седыми висками, другой – с вьющимися волосами и смешливый, как любимый актер Пьера Паоло Пазолини, кажутся очарованными красотой четырех пассажиров: Клаудио напоминает Давида Микеланджело, бегущего вдоль берега озера Маджоре. Две молодые женщины не похожи на возвышенных мадонн эпохи Возрождения, но они вполне могут конкурировать с ними, несмотря на одинаковую простоту их одежды: джинсы и достаточно просторные свитера. За тонированными стеклами автомобиля глаза Эммануэль полны слез. Она столь же печальна, как и Сильвана, чье лицо говорит о подавленных эмоциях. Нежные черты Сухэ не говорят ни о чем, но в ее узких глазах можно заметить нарастающий страх. Сидя сзади, рядом с Эммануэль, она положила дрожащую руку на внушительный зеленый дорожный ящик, который стоит за ней среди прочего багажа.
Эммануэль также с трудом подавляет желание вернуться. При мысли, что один из таможенников, несмотря на безопасность, гарантированную специальными печатями и дипломатическим иммунитетом, может попросить открыть багаж, у нее кружится голова… В первых газетах, вышедших во второй половине дня, она видела свои фотографии, сделанные в аэропорту, и их сопровождал вот такой короткий текст:
Эммануэль оставляет нас после хорошо проведенных, но коротких «римских каникул» и отправляется в Лондон. Окажется ли британская флегматичность сильнее нашего латинского обольщения?
На одной из фотографий князь Маджоре, приехавший из своего замка вместе с Марсией, чтобы поприветствовать ее, протягивает ей шкатулку с диадемой, украшенной сапфирами и рубинами.
Тем не менее после прощания Эммануэль в сопровождении своей хозяйки вышла с другого конца аэропорта, закутанная в шарф от «Гермес» и в солнцезащитных очках, для того чтобы остаться неузнанной. Клаудио и Сильвана ожидали ее в «Рендж Ровере». Затем они поехали по автостраде… Все выглядит так просто. Паспорт Эммануэль составлен на имя госпожи Чанг, супруги дипломата. И ее багаж не должны подвергать контролю при прохождении различных таможен. Хотя у некоторых, внушающих подозрение, дипломатов порой все проходило совсем иначе…
Эммануэль чувствует, что ужасно устала. Ночь прошла, как кошмар, после того как она помогла своим друзьям заполнить тысячами «чипов» двойное дно, стенки и крышку дорожного ящика. Последний – это настоящий шедевр, и только Эммануэль может включить секретный механизм, но все же… Она знает, что ей поручено привезти все это в Локарно, а затем провести сделку с промышленником из Голландии, приехавшим в Швейцарию, чтобы обменять товар на доллары США. А потом она должна перевести деньги в городской банк: Бихар перед отъездом холодно поведал ей об этом.
– При одном условии, – ответила она тогда, – что Сухэ поедет со мной, иначе я всю дорогу буду дрожать.
Бихар улыбнулся: эта просьба его не удивила. Маленькая китаянка будет следовать за ней до самого ее возвращения в Бангкок…
Протягивая необходимые документы, Клаудио с тревогой спрашивает молодого кудрявого таможенника:
– Как там «Ювентус» сыграл с мюнхенской «Баварией»? Автомобильное радио работает неважно.
Лицо молодого человека озаряет широкая улыбка:
– Два – ноль в пользу «Юве»! А я из Турина, месье!
– Да здравствует Юве! – кричит Клаудио, а другой таможенник делает ему знак, что он может ехать.
Прохождение швейцарской таможни также прошло без проблем.
И вот они уже в Тичино, в Локарно, этом оазисе миллиардеров. С тяжелым сердцем Эммануэль даже не смотрит на город, думая о расставании, которое приближается… Прокладывая себе путь среди туристов и любителей пеших прогулок, «Рендж Ровер» едет вдоль озера, а затем останавливается перед отелем. Эммануэль не замечает фасада, украшенного цветами. Она наклоняется к Сильване, сидящей перед ней. Она видит лишь ее упрямо повернутую шею.
– Вы действительно не можете сопровождать меня?
Ее подруга качает головой.
– Это было бы слишком опасно, Эммануэль, – вступает в разговор Клаудио. – Мы уже обсуждали это… Нужно, чтобы мы с Сильваной сейчас же вернулись в Италию. Ты должна завершить эту сделку. Мы не можем привлекать к себе внимание, понимаешь?
Эммануэль вздыхает. Она знает, что ее друзья помогли ей и поддержали ее, рискуя своей репутацией, своей свободой, что они, скрывая имеющуюся информацию, позволили ей сохранить нужное отношение полиции и средств массовой информации. Она не может больше просить их о помощи. Сильвана с горечью добавляет:
– Я уверена, что ты справишься со всем очень хорошо… Прости, но я останусь в машине: я не выношу прощаний.
– Я люблю тебя, – шепчет Эммануэль, целуя ее в щеку.
Затем в сопровождении Сухэ она выходит из автомобиля, дверь им открывает Клаудио. Работник отеля уже занят ее багажом. Вот он берет зеленый дорожный ящик, объект бесконечных переживаний.
Шестнадцать часов. В баре отеля, где были назначены переговоры, Эммануэль одна, она отправила Сухэ в номер, соседний с ней. Она отпивает глоток холодного чая, который, как она надеялась, вернет ей самообладание. Молодая женщина рассеянно перелистывает модный итальянский журнал. Клаудио и Сильвана не смогли описать ей человека, с которым она должна встретиться. Эммануэль знает только то, что он – голландский промышленник Виллем ван Рейн, специалист в области перепродажи подделок. Но он сам, как ее заверили, должен узнать ее с первого взгляда.
Уже не впервые она ожидает незнакомца, сидя за столиком в баре. Из чистой любви к игре, после сообщения по минителю или после простого объявления. Обычно после сообщения она испытывала горькое разочарование и заканчивала встречу после пятиминутного разговора. Но это всегда был свободный выбор, а не принуждение, которое может оказаться весьма опасным… При виде каждого входящего человека она вздрагивает. Но входящие лишь бросают на нее восхищенные взгляды… И вот, наконец, некая белая и дряблая масса приближается к ней: она никогда не видела такого толстого существа, но при этом такого гибкого. Это рыжий мужчина примерно пятидесяти лет. Он подходит к ней с улыбкой на лице – толстощеком, но невероятно решительном.
– Боже! Голдфингер[23], собственной персоной! – говорит она сама себе, не зная, смеяться или плакать.
Мужская версия мясистых матрон с полотен Рубенса падает в хлипкое кресло.
– Ваши фотографии обманчивы: я бы никогда не подумал, что вы так красивы, – выдыхает он ей прямо в лицо.
Отлично! У этого бегемота такой вкрадчивый голос, а нет ли у него похотливых мыслей в голове?
– Вы, говорят… «сама любовь во всех ее проявлениях», – непристойно намекает он.
– Да, месье ван Рейн, сама любовь во всех проявлениях. Но одна деталь: лично вы не вдохновляете меня к любви!
Эммануэль могла бы сказать и больше, например что она не обращает внимания на физическую непривлекательность, – хотя, будучи эстеткой, она во всем ищет красоту, – когда замечает в образе яркое проявление чувственности, изысканную эротичность. Но в этом человеке все отталкивает. Инстинктивно она понимает, что это циник и трус, готовый к любой подлости для достижения своей цели.
Нет, он ничего от нее не получит, ведь она привыкла выбирать лишь самые красивые розы.
– Я здесь исключительно по профессиональным причинам, месье ван Рейн.
– Жаль! Я бы оставил вам незабываемые впечатления!
Но он не стал настаивать. Гарсон подошел получить заказ, и месье ван Рейн попросил принести ему двойной виски.
– Давайте поговорим о бизнесе, раз вы настаиваете. У вас при себе мой товар?
– Да.
– Именно предусмотренное количество?
– Именно так.
– Где он находится?
– В моем номере.
При этом ответе в глазах мужчины что-то щелкает.
– Не поймите меня неправильно, – тут же резко бросает ему Эммануэль. – Я не могла оставить ящик в гостиничном холле… А у вас при себе оговоренная сумма в американских долларах?
– Конечно, изысканнейшая из тигриц!
– Тогда нам остается лишь завершить обмен. Вы пойдете со мной на второй этаж, но… малейший неоднозначный жест, и я закричу!
– Это совершенно неуместно привлечет к вам внимание, «мадам Чанг»!
Ирония, с которой этот человек произнес имя Эммануэль, вызвала у нее раздражение.
– Пойдемте. Вы сами заказали номер, как и предусматривалось, я надеюсь?
– На втором этаже, как и вы. Операция должна пройти блестяще.
– Я была бы признательна, если бы мы вышли отсюда порознь. Я не хочу, чтобы у присутствующих создалось ложное впечатление.
– Договорились. Я подожду здесь десять минут.
Эммануэль поднимается и идет к лифту, облегченно вздохнув, что избавилась от такого собеседника. У дверей номера, где ее ожидает Сухэ, она дважды стучит. Малышка тут же открывает дверь. Ее нежная улыбка расслабляет Эммануэль.
– Ван Рейн сейчас придет, моя дорогая. Это грязный тип. Не позволяй ему прикасаться ко мне, – с улыбкой говорит она.
– Я выцарапаю ему глаза, если он посмеет прикоснуться к вам, – отчаянно шепчет Сухэ.
Эммануэль не может удержаться от смеха.
– Только не слишком. Пока он нам нужен.
Через несколько минут раздается стук в дверь. Молодые женщины уже вытащили зеленый сундук, взломали печати и запустили секретный механизм, открывающий двойное дно и стенки.
Виллем ван Рейн появляется в дверях. При виде Сухэ он смеется:
– Какой прекрасный телохранитель! Она что, практикует вместе с вами «строгий надзор»?
Сухэ испепеляет его взглядом. Эммануэль же довольствуется тем, что просто пожимает плечами:
– Перейдем к делу, не возражаете? Вы принесли с собой вознаграждение?
– Вот оно, дорогая «мадам Чанг»!
Он показывает на огромный чемодан.
А потом все происходит как во сне… или, скорее, как в кошмаре, если использовать правильную терминологию. К счастью, Виллем ван Рейн, похоже, забыл про свое эротическое влечение, увидев фальшивые IBM-платы, которыми он, в свою очередь, принялся набивать двойные стенки своего чемодана. Наконец он передает Эммануэль согласованную сумму.
Едва это произошло, как она настойчиво подталкивает его к двери.
– Прощайте, месье ван Рейн. Я, к сожалению, должна провести ночь в этой гостинице, чтобы завтра посетить банк. Надеюсь, вы будете достаточно вежливым, чтобы не беспокоить нас.
«Голдфингер» делает движение по направлению к ней, возможно просто для того, чтобы пожать ее руку, но взгляд Эммануэль, острый, как лезвие бритвы, останавливает его.
Ночь была длинной. Тревожась, Эммануэль долго не могла уснуть. Иногда ей представлялось дикое вторжение ван Рейна в номер Сухэ, причем до такой степени ясное, что она неоднократно проверяла, все ли в порядке. Иногда, охваченная страшным сомнением, она начинала бояться, что он обманул ее. А что, если он заплатил ей фальшивыми долларами? От специалиста по торговле подделками можно ждать чего угодно! Ужасающий вопрос, на который она получит ответ лишь на следующий день, когда будет класть деньги на депозит в банке «Дженерале делле банке Тичинези»…
Наконец настал день, и солнце, лучи которого проникли в комнату, развеяли ее опасения. Она поцелуем разбудила Сухэ, а затем, после быстрого душа и завтрака, во время которого она смогла проглотить лишь чашку кофе, оказалась на улице, все еще скрывая лицо солнцезащитными очками. Эммануэль одета соответствующе: в строгий костюм, скрывающий ее формы. Она крепко держит свою сумку, как будто опасается нападения. «Дженерале делле банке Тичинези» находится не очень далеко от отеля, кроме того, Клаудио позаботился о том, чтобы указать ей маршрут на карте города.
Но обеспокоенная Эммануэль все же допускает ошибку в маршруте. Возможно, это был ее бессознательный отказ вносить доллары в банк, который, очевидно, не постесняется принять «грязные деньги»? Эммануэль ненавидит наркотики, которые отчуждают и разрушают личность, к тому же она проповедует лишь здоровую свободу во имя любви. Как и миллионы людей, она считает, что наркоторговцы могут держать в заложниках целые нации путем компромиссов, кровавых преступлений, темного политического маневрирования… В Бангкоке, как и на всем Дальнем Востоке, эта чума бушует вовсю, думает она с сожалением.
И все же выбора у нее не было: только она может выполнить последний этап операции, цель которой – правое дело. Продолжая идти, она вспоминает Защиту маленьких хитрецов, в которой адвокат мэтр Тануччи не без юмора отстаивал интересы производителей фальшивых сумок «Луи Виттон». Фальшивые IBM-платы, «сделанные в Силиконовой долине», по словам Бихара, изготовлены по самой передовой технологии. Почему же они не работают так же хорошо?
Но, главное, они способствуют достижению правильной цели: помочь людям двигаться к демократии.
Успокоив себя таким образом, Эммануэль тут же нашла правильный путь. И вот она подходит к зданию, суровому и импозантному, в котором находится офис «Дженерале делле банке Тичинези». Вопреки ее страхам, там все происходит очень быстро и без происшествий. Ее принимает человек с седыми волосами и в золотых очках, с аскетическим лицом, которое остается равнодушным, пока она объясняет ему причину своего прихода. Номерной счет уже открыт, без сомнения, это сделали Клаудио с Сильваной во время их предыдущего пребывания в Локарно. Теперь ей остается просто внести деньги. Затем они будут переправлены через различные международные компании в Тайваньский банк, который курирует вопрос эхо-помех.
Выйдя на улицу, Эммануэль испытывает огромное облегчение. Она буквально летит в отель, где Сухэ уже ждет ее возле приемной стойки. Эммануэль просит служащего отеля вызвать такси до аэропорта, где еще неделю назад для нее был зарезервирован частный самолет. В машине она прижимает к себе юную китаянку.
– Все кончено! Мы будем так счастливы вместе, моя дорогая. Лучше даже сказать так: мы будем счастливы, потому что мы увидим Жана.
На миг она задумывается о Марианне, о ревности, которая охватит ее при виде Сухэ. О Марианне, которой предстоит получить еще много уроков любви, прежде чем она тоже сможет войти в бесконечную круговерть любовников…
XI
– Миссия выполнена! – восклицает молодой пилот, сажая свое аэротакси на посадочной полосе аэропорта в Бурже.
Эммануэль снова не может удержаться от смеха. Даже Сухэ, несмотря на свою восточную сдержанность, изображает застенчивую улыбку. Эммануэль никогда еще не было так весело во время путешествия, такого странного, но и такого заманчивого одновременно – настоящей авантюры сорвиголовы!
– Я – ас из асов, – провозгласил пилот, пролетая над заснеженными вершинами Альп и производя некоторые воздушные трюки, которые сначала так напугали Сухэ. – Слушайте, милые дамы! Сейчас мы перелетаем через Анды! Слева от вас вы можете увидеть озеро Титикака!
Благодаря «сумасшествию» Флорана, так звали молодого французского пилота, Эммануэль полностью расслабилась после напряжения последних дней. Обменявшись с ним последним рукопожатием, она сожалеет, что их встреча была так коротка. Своими насмешливыми глазами, неправильными чертами лица, гибким и мускулистым телом Флоран притягивал ее, и ей хотелось бы посмотреть, как он сумеет соединить в своем образе юмор и любовь.
Но, быть может, в следующий раз…
На данный момент следует думать о том, чтобы не задерживаться здесь, если она хочет успеть на ближайший рейс до Бангкока, следующий из аэропорта Руасси Шарль-де-Голль. Жаль, у нее нет времени, чтобы показать Сухэ Париж, как ей того хотелось. Жан ждет там, он так далеко, и она мечтает лишь об одном: броситься, наконец, в его объятия. На мгновение перед ее глазами пробегают образы Сильваны и Клаудио, а такси уже доставило ее к предпоследнему шагу в этом долгом пути. Сердце сжимается от боли. Как будто почувствовав это, словно сестра-близнец, Сухэ нежно сжимает ей руку.
В Руасси Эммануэль без колебаний предстает перед контролем. Ей нечего декларировать, то есть вообще ничего, за исключением одного: она счастлива! Но усатый таможенник, встречающий ее, не имеет права на ее признания в любви. И она оставляет все это для того, кто научил ее всему, всей этой универсальной любви, лишенной ревности и чувства собственничества, а следовательно – ненависти.
И вот они, наконец, сидят рядом друг с другом в самолете французской авиакомпании UTA[24]. Когда аппарат начинает свой взлет, Эммануэль инстинктивно бросает взгляд на второй циферблат своих часов, который всегда показывает бангкокское время.
Сухэ находится рядом, а Эммануэль с беспокойством ищет взглядом среди незнакомых лиц высокий силуэт мужчины. Но их никто не пришел встречать. Толпа вокруг молодых женщин, стоящих неподвижно, постепенно рассасывается. Эммануэль кладет руку на плечо маленькой китаянки, чтобы успокоить ее: на самом деле ее послушное присутствие рядом придает Эммануэль определенное мужество. Пока та рядом, она не будет чувствовать себя брошенной.
– Наверное, мне надо позвонить… – шепчет она.
– Не стоит, – весело отвечает Сухэ.
Она смотрит прямо перед собой, и ее глаза сияют. Эммануэль делает то же самое и не может подавить крик:
– Нет… Не может быть!
Сквозь слезы радости она замечает, как к ней направляется ее муж, за которым следует Сильвана, за плечо которой цепляется Марианна, а за ними видится высокий силуэт Клаудио, контрастирующий с крошечной фигуркой Бихара. Замыкает это шествие рыжеволосая Мервея, лениво и отстраненно продвигающаяся вперед.
– Все возможно, – говорит Жан. – Если существует доверие.
А потом наступила ночь, горячая, как обещание. После ужина, который собрал их всех за одним столом, друзья Эммануэль и Жана удалились. И вот на террасе, украшенной цветами лотоса и орхидеи, пара бросается в объятия друг к другу. Но, борясь с желанием, нарастающим в ней, Эммануэль все же хочет задать главный вопрос, на который она еще не получила ответа. Она уже знает, что муж втянул ее в эту авантюру лишь по принуждению, слепо доверяя исключительно ей. Вся эта тайна, вся эта постановка была предназначена исключительно для ее защиты. Все было сконцентрировано на ней, а также на коллекции танцовщиц и ее предполагаемых экстравагантных излишествах, но главной задачей было отвлечь внимание от того, что содержалось внутри танцовщиц: показная роскошь стала самой безопасной из масок! И Жан, конечно же, был прощен!
Эммануэль также узнала, что Клаудио и Сильвана, бросив все ради того, чтобы жить, открыто любя друг друга, сели на первый же самолет в Бангкок, едва вернувшись в Рим. Что мучительная задержка мужа и его друзей в аэропорту была связана с банальной поломкой автомобиля. Что доллары, положенные на счет в Локарно, были спокойно переведены в банк «Раффл Сити Тауэр». И, наконец, что корабль «Сентоза», зафрахтованный Жаном, вот-вот должен покинуть порт Джуронг, чтобы идти на Тайвань, и там он примет на борт груз, связанный с эхо-помехами. Тайное распространение в Китае микродекодеров будет задачей более сложной, но там противники существующего режима уже активно готовятся к этой операции.
И последний вопрос, обжигающий ей губы:
– Ты все еще любишь меня?
– Больше, чем когда-либо, моя радость!
– Тогда эта ночь будет моей, – отвечает Эммануэль, сливаясь с ним в поцелуе.
Конец
Читать бесплатно другие книги:
