Аэронавт Заспа Петр
Смородин посмотрел вслед исчезнувшему Лазару и спросил Стефана.
– Думаешь, сработает?
– А то. Прочитать письмо они не смогут, а до монет жадные. Это верней, чем если бы ты послал меня. А так, зачем мне бродить незнакомыми тропами, если можно нанять гонца за княжеские деньги?
– Хитрец! – улыбнулся Миша. – Да ещё и лентяй.
– Если бы люди не были лентяями, то и на лошадь бы не взгромоздились, – резонно заявил Стефан, раскрасневшись от выпитого вина. – Пей, флагман Михай. Вино и правда хорошее. Да и Тодор с нас глаз не сводит. Того и гляди, начнёт приставать – почему не нравится его угощенье?
– Я не любитель, – ответил Смородин, но, покосившись на виночерпия, приложился к кружке, делая вид, что пьёт.
Лука, заискивающе улыбаясь, обошёл вокруг стола, разгоняя тряпкой жужжащих мух и всем своим видом показывая, что готов броситься исполнять любую прихоть. Смородину показалось, что он пытается подслушать их разговор, и, поманив слугу пальцем, Миша указал на лестницу:
– Что на втором этаже?
– Наверху? – изогнувшись в лакейском поклоне, переспросил Лука. – Там, если вам будет угодно, то можно заночевать!
– Номера? Хорошо. Ты сходи, присмотри нам комнату почище. А то, если ты ещё один кувшин принесёшь, то нам отсюда сегодня точно не выбраться.
– Как пожелаете! – бросился к лестнице Лука.
– Ты хочешь остаться на ночь? – удивился Стефан.
– И в мыслях не было. Но должен же я был его спровадить?
Вдруг в корчму влетел запыхавшийся Лазар и, заметив, что за его отсутствие конкурентов не появилось, облегчённо выдохнул. За руку он втащил подростка лет пятнадцати и торжественно поставил перед боцманом. На ходу он, похоже, успел объяснить сыну подвалившую выгоду, потому что тот подобострастно пожирал Мишу и Стефана восхищёнными глазами.
– Вот! – указал Лазар на засмущавшегося парнишку. – Мой Христо. Вы не глядите, что у него придурковатый вид. Это ему такой от матери достался. А так-то он у меня смышлёный. Доставит ваше письмо генералу точно в руки, можете не сомневаться. Я налью себе ещё, господа хорошие? А то горло от бега пересохло!
Вид у сына Лазара и в самом деле был придурковатый. Стефан задумчиво посмотрел на его явно косой взгляд и раздувшийся под носом пузырь. Но одна мысль, что придётся добираться за подмогой самому, сделала его сговорчивей.
– Пойдёт! – безнадёжно махнул он рукой. – А бумага?
– Вот! – Допив кружку, Лазар достал из-за пазухи свёрнутую в толстый рулон газету. – «Имперский вестник»! Совсем новый. В нём много чистых полос. Вам на письмо хватит. На самокрутки себе раздобыл, но для вас не пожалею.
Стефан отвернул часть газеты, оторвал белый, не замаранный текстом угол, и подал Смородину, на всякий случай спрятав газету за отворот зипуна.
– Пиши, Михай. Всё как есть пиши. А там пусть генерал сам решает, что с нами делать.
Достав из внутреннего кармана огрызок карандаша, Смородин склонился над клочком бумаги. Первой мыслью было написать типовую докладную записку, с кратким описанием обстоятельств катастрофы и просьбой о помощи. Но, задумавшись, он решительно отверг такой вариант. Вверять свою судьбу первому встречному было бы проявлением беспросветной глупости. Пусть даже сын Лазара и не умеет читать, но он вполне мог попасть в руки тех, кто окажется более грамотным.
«Придётся шифровать! – Миша прикусил карандаш, разгладил обрывок и закатил глаза к потолку. – Пеликан опалил крылья, – усмехнувшись получившемуся каламбуру, он начал втискивать в узкую полоску мелкие буквы, чтобы хватило на весь задуманный текст. – Но успел отложить яйца в гнездо у Дубровки. Главное яйцо цело, но нужна помощь, чтобы доставить его туда, где оно сможет вылупиться».
Свернув в тонкий рулончик, он подал послание Христо.
– Спрячь подальше и никому не показывай. Отдашь в руки командэру Юлиусу. Как приедешь в столицу, спросишь у любого военного, чтобы отвел тебя к генералу.
– А ответ ждать? – вдруг и вправду проявил сообразительность сын Лазара.
– Не думаю, – улыбнулся Миша. – Генерал писать не любит. Если только что на словах скажет.
Христо часто закивал и попятился к дверям, поглядывая на отца. Лазар заглянул Смородину в руки, затем протянул ладонь.
– Позвольте, уважаемые, и мне полюбоваться портретом нашего владыки!
Миша нащупал ещё пару талеров и положил перед Лазаром.
– Любуйся!
Но тот любоваться владыкой Сигизмундом не стал и, не глядя, спрятал монеты в карман.
– Ну чего рот раскрыл! – крикнул уже изрядно опьяневший Лазар сыну. – Скачи уже, не огорчай добрых людей! Да у генерала не забудь попросить милость за труды. На переправе ищи деда Николу. Он мне должен – задарма перевезёт! На том берегу у брата Тиберия возьми его клячу. Скажешь, я потом отблагодарю.
Спровадив сына, Лазар, теперь на правах соучастника, не спрашивая, налил себе полную кружку и приложился, судорожно дёргая кадыком.
– За лёгкую дорогу моему сыночку! – провозгласил он тост и посмотрел на боцмана глазами, полными умиления. – Не волнуйся, дружище Стефан! – Лазар пододвинул стул и повис у боцмана на плече, неожиданно перейдя с шёпота на громкий пьяный лепет. – Доставит Христо ваше письмо генералу! Можешь не сомневаться. Это я тебе говорю – Лазар! Моё слово – камень! Так и запомни! А я вижу, что мозолей на руках у вас нет! Какие вы к чёрту мастеровые? А ну признавайся и ничего не бойся, это же я, Лазар! Будь я не ладен, если ты не дезертир? Я верно угадал?
– Тихо, тихо… – попытался утихомирить разошедшегося от собственной значимости захмелевшего Лазара боцман. – Давай я тебе ещё налью.
Смородин заметил, как насторожился за бочкой Тодор и указал взглядом Стефану.
– Вижу, Михай, – кивнул боцман. – Не к добру это. Уходить бы надо, но боюсь, что так просто нас отсюда не выпустят.
Неожиданно Лазар, так некстати выдавший их пьяными выкриками, сам же им помог. Он допил до дна кружку, облизнулся и вдруг заметил протиравшего стол Тодора.
– Ты что за пойло подал моим друзьям?! – заорал Лазар, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд на виночерпии. – Таким тёплым вином я даже своих свиней не пою. Неси из подвала самое холодное! Да смотри, я проверю!
Тодор злобно двинул желваками, но, оглянувшись и не найдя Луку, сам пошёл в подвал.
– Лазар, – заторопился Стефан. – Нам с Михаем надо выйти. Сам понимаешь, столько выпили….
– Не ходи, – свесил на непослушной шее голову Лазар. – Делай как я, – и он красноречиво заглянул под стол на расплывшуюся лужу.
Боцман брезгливо сплюнул и потянул Смородина к выходу.
– Поторопимся, флагман Михай, пока не сбежались гайдуки.
Но Смородина уговаривать не было нужды. Он обогнал боцмана и первым выбежал на крыльцо.
– Туда! – указал он на заросли крапивы, вспомнив на бегу добрым словом маленького Доната.
Скрывшись в дыре, Стефан поставил на место доску в заборе и в этот момент увидел выбежавшего следом Тодора. Виночерпий оглянулся по сторонам, затем сбежал со ступенек и бросился вдоль улицы.
– К старосте, – сообразил боцман. – А мы давай в другую сторону! Прямиком к лесу.
Выбравшись на соседнюю улицу, Миша со Стефаном переглянулись, затем, не сговариваясь и не оборачиваясь, помчались вдоль заборов, переполошив дворовых собак. Встречные селяне провожали их удивлёнными взглядами, но никто не пытался окликнуть или преградить дорогу. За спиной осталась последняя хата, а дальше темнел спасительный лес. Тонкая тропа повела в гору, затем она растворилась среди зарослей кустарника и исчезла.
– Стой, флагман Михай! – взмолился Стефан. – Не могу больше. Стар я уже гонять такой рысью.
Смородин оглянулся и посмотрел на видневшуюся часть Дубровки, с домами у окраины. Пока погони не было.
– Ладно, пошли шагом, – согласился он, тяжело дыша. – Заберёмся повыше – передохнём.
Вскоре густая полоса сменилась знакомыми стройными соснами. Дальше уже и Миша не выдержал крутого подъёма и рухнул на поляне.
– Считай, оторвались. Скоро полезем в горы, так что можно и передохнуть.
Стефан повалился рядом, дёрнул ворот и тяжело застонал.
– Как думаешь, флагман Михай, погоня будет?
– Не хотелось бы. Здесь мы вряд ли наследили, но если поднимутся выше, туда, где уже начинается снег, то по отпечаткам наших ног придут точно к базе. А с другой стороны, Стефан, из-за чего? Из-за того, что Тодору что-то там послышалось? Или душит жаба, что наши деньги им не достались?
– Что же мы тогда побежали?
– И то верно. Если один бежит, то у другого всегда срабатывает рефлекс догнать, даже не понимая – зачем это нужно? Но выследить они нас не смогут. Сам посуди, горы здесь повсюду. И где нас искать – одному чёрту известно.
По лицу боцмана ручьями бежал пот, заливая глаза. Он стёр его рукавом, затем за отворотом зипуна нащупал газету и утёрся хрустящими страницами, словно полотенцем, оставив на щеках свинцовые полосы.
– А ну-ка, дай сюда! – протянул руку Смородин.
Газета вывернулась наизнанку, и Мише показалось, что в мелькнувшей чёрным прямоугольником фотографии он увидел знакомое лицо. Расстелив на траве все листы, он нашёл заинтересовавший его и с трудом узнал Александра. Фотография была ужасного качества, вдобавок перепачканная типографской краской. Но на ней всё же можно было разглядеть, как князь улыбается, вместе с Горчаковым стоя на подножке кареты.
«Это перед вылетом, – догадался Миша. – Ничего удивительного, что наследника снимают при каждом удобном случае».
Но опустив глаза на текст под фотографией, он удивлённо наморщил лоб. Заголовок никак не вязался со снимком.
«Кто поймает самозванца?» – задавался вопросом автор, сделав его названием статьи.
Смородин разгладил мятую страницу и начал читать вслух:
– Тайная инквизиция княжества Дакия объявляет награду десять тысяч талеров за голову самозванца. Стефан, десять тысяч – это много?
Стефан лишь хмыкнул в ответ, не посчитав нужным отвечать на откровенно глупый вопрос.
– Российская корона понесла тяжёлую утрату в связи с гибелью единственного наследника престола Великого князя Александра.
Миша запнулся и переглянулся с приподнявшимся и заглянувшим в газету Стефаном.
– Они что, на нас уже крест поставили? – спросил он, пробежавшись ещё раз по первым строкам.
– А дальше-то чего? Там же пол-листа про это написано?
– Аншеф тайной инквизиции князь Станислав Гогенцоллер впервые сообщил нашей газете, как погиб наследник престола, – дальше Смородин читал, не прерываясь на комментарии, чувствуя, что в голове поднимается вихрь хаоса. – Как стало известно из проведённого инквизицией расследования, на эскорт Великого князя напали наймиты конфедерации на перевале близ села Струма. Горный камнепад, устроенный злочинцами, пришедшими с той стороны Карпат, смёл карету с Великим князем Александром и сопровождавшим его тайным поверенным графом Горчаковым в пропасть. Три долгих дня ратники аншефа Станислава разбирали завал, чтобы добраться к телам высоких российских особ. Главный инквизитор не скрывал слёз, рассказывая нам подробности их гибели. Ведь это была именно его идея, пустить слух, что наследник отбыл на дирижабле, чтобы запутать ненавистных врагов и пустить по ложному следу. Но, увы, враг коварен! Только поэтому князь был вынужден просить владыку Сигизмунда отказать прибывшим послам России в выдаче тела наследника. Ибо его обезображенный вид разорвал бы сердце Великой княгине Анне. На месте гибели аббат Симеон повелел поставить памятник из гранитного монолита, высотой в ещё одну гору. Он провёл ночь на коленях, воспевая и причащая несчастного наследника Александра и проклиная разбойников конфедерации. Аншеф Станислав с гневом поведал нам, что нет предела изворотливости и подлости этих негодяев. Как стало ему известно из тайных источников, в Дакии объявился некто, возомнивший себя наследником Александром. Пользуясь внешним сходством, он может вводить в смуту добропорядочное население Дакии и объявлять себя российским императором! Доподлинно известно, что это шпион конфедерации, главная цель которого – нанести вред нашей Родине! Князь Станислав объявил охоту на самозванца и немедля выдаст обещанную награду тому, кто первым доставит лженаследника в застенки инквизиции.
Смородин набрал полные щёки воздуха и шумно выдохнул.
– Вот так новость!
Он развернул газету к свету и ещё раз осмотрел фотографию.
– А как же мы? – спросил потрясённый Стефан.
– Ты хотел сказать – кого мы везли?
– Ну да! – Стефан протёр рукавом газетный лист и присмотрелся, прищурив глаза. – А как похож!
– То-то и интересно. На фото явно наш Сашок, и сказано, что это наследник. Но тут же написано, что настоящий Александр погиб в пропасти? Ничего не пойму.
– А что понимать? Читал же, что самозванец имеет внешнее сходство! А то чего бы ему себя выпячивать, если бы не был похож?
– Но мне же граф лично… он с меня слово взял!
– А что граф? Ты его знаешь? И что у него было на уме, тебе известно?
– Нет, не известно.
Миша удручено вздохнул, аккуратно сложил газетный лист и спрятал в карман.
– Но поговорить с Сашком нам теперь будет о чём. Пошли, Стефан, уже скоро стемнеет.
Он тяжело поднялся и, оперевшись на сухую ветку, как на посох, повторил:
– Да… будет о чём. Интересный разговор обещает получиться. Даже не терпится.
Задумавшись над статьёй, Смородин брел вверх по каменистому склону вслед за боцманом, и даже не заметил, как вскоре под ногами заскрипел снег. Не обращая внимания на поднявшийся пронизывающий ветер, он упрямо шёл вперёд, слово за словом прокручивая в голове так внезапно свалившуюся информацию. Вспомнилось взволнованное лицо графа и его слова, пронизанные тревогой за наследника. Неужели всё это было лицемерной игрой?
– Наконец-то! – выдохнул шедший первым Стефан.
Миша поднял глаза и обнаружил, что даже не заметил, как взобрался на верхнюю грань чаши, скрывающую базу. Оглянувшись, он свернул к протоптанной тропе, представляя, что сейчас скажет Александру.
Первым, выглянув в окно, их увидел Прохор. Выйдя на порог, он долго разглядывал приближающегося Стефана, затем выкрикнул:
– Где же вас столько носило?! Я уже испереживался весь!
– Небось, трясся, как бы тебя не бросили? – проворчал боцман. – Всех по себе судишь.
– А я-то что? – опешил Прохор. – Ты, боцман, не успел прийти, а сразу, как цепной пёс, на людей бросаешься? Флагман, ну хоть ты ему скажи!
– Не до тебя сейчас! – отмахнулся Смородин. – Где князь?
– Князь? Да где ж ему быть? Там, в мастерской, чего-то пилит. А что стряслось? Вы, будто и вправду словно собаки с цепи сорвались.
Смородин свернул с тропы и пошёл в мастерскую. Открыв дверь, он впустил внутрь Стефана и, не дав зайти Прохору, захлопнул её у него перед носом.
– Погуляй на свежем воздухе! – выкрикнул он сквозь щель.
Александр сидел на ворохе парусины и сосредоточенно резал ножом деревянную болванку. Миша подошёл и, взяв одну из выструганных наследником ложек, постучал по ладони.
– Хорошая работа. Но для князя странная. Ты так не думаешь, Сашок?
– Я ещё не то могу, – улыбнулся Александр, не почувствовав в вопросе подвоха. – Вам нравится?
– Нравится. Я говорю, странно, что князь умеет делать такие хорошие ложки. А может, и не князь вовсе?
– Что вы, флагман, хотите этим сказать? – Наследник отложил нож и, стряхнув стружки, встал напротив Смородина. – Я слышал, вы спускались в Дубровку?
– И, как оказывается, не зря.
Миша сделал глубокомысленную паузу, всматриваясь в лицо Александра. Но князь оставался невозмутим и терпеливо ждал объяснений. Больше не в силах сдерживаться, Смородин многозначительно достал газету, вывернул нужной страницей и подал в руки наследнику.
– Не зря, говорю, сходили! Вот прессой разжились, с очень занятной заметкой про нашего мальчика. Читай! Можно не вслух. Мы со Стефаном уже её изучили.
Александр пожал плечами и, взяв газету, подошёл ближе к окну. Смородин внимательно следил за его лицом, ожидая увидеть страх или растерянность. Но князь на всём протяжении чтения статьи оставался хладнокровен, лишь слегка побледнев да нервно двигая скулами. Дочитав до конца, он отложил газету и застыл, задумчиво глядя в окно. Миша его не торопил, ожидая внезапного раскаяния или душещипательной истории, о так уж сложившихся обстоятельствах, потребовавших неординарных действий в безвыходной ситуации. Он хитро улыбался, терпеливо ожидая развязки, но неожиданно наследник его озадачил.
– Мне его так будет не хватать, – тихо произнёс Александр. – Он всё знал наперёд. Он всё предвидел!
– Кто, Сашок?
– Андрей Гаврилович.
– Это тот граф?
– Граф Горчаков был способен распутать любую интригу! Он умнейший человек имперского двора. Вернее, был им. Мне очень жаль, что я не успел его отблагодарить.
– Так это он всё придумал?
– Да. Андрей Гаврилович мог перехитрить любого интригана. Он с лёгкостью раскрывал любые происки.
Смородин посмотрел на Стефана, затем пожал плечами и спросил:
– Что же нам с тобой теперь делать? Не менять же тебя и вправду на награду? Хотя и десять тысяч любого на грех могут подтолкнуть. Я не знаю, чего уж там придумал твой граф, но выдавать тебя за наследника – это было верхом глупости, даже если вы и внешне похожи. Сам видишь, что инквизиция быстро разобралась, что к чему, и теперь тебя ждут её подвалы. Я в одном таком был. Скажу тебе так, что пару дней посидишь тет-а-тет с мастерами-инквизиторами и сам на Берту запросишься. А я-то всё голову ломал, почему же тебя отправили на самом дохлом дирижабле?
– Что? – Александр удивлённо оглянулся и, подойдя вплотную к Смородину, заглянул ему в глаза. – Вы решили, что я самозванец?
– Ты же сам сказал, что вы с графом так всё хитро провернули?
– Я?! – Князь возмущённо хлопнул ртом, затем тяжело застонал. – Ну почему окружающие меня дураки так живучи, а умные гибнут?
Вдруг за стеной раздался отчётливый скрип продавленного снега. Миша кивнул боцману и выглянул в окно. Стефан стремительно бросился к двери и, распахнув ее, успел заметить убегающего Прохора.
– Следующий раз я тебе в уши шомпол вгоню! – выкрикнул он ему вдогонку. – Что за человек? Надо, флагман Михай, ему бока намять! Меня уже от одного его вида начинает колотить! Ей богу, подстерегу как-нибудь, да протяну поленом по хребту, чтоб следующий раз неповадно было!
– В газете всё враньё! – неожиданно произнёс Александр, будто и не заметив инцидент со шпионившим Прохором. – Не верьте ни единому слову!
– Так расскажи нам правду! – присел на стул Миша, приготовившись слушать.
– Запутанная история… – вздохнул наследник. – Запутанная и длинная.
– Так и нам спешить некуда, – улыбнулся Смородин.
– Хорошо! – вдруг решившись, Александр присел рядом. – Но прежде чем начать, я хочу, чтобы вы знали точно, что я и есть наследник российского престола. И ни на секунду не подвергали этот факт сомнению. Иначе в моём рассказе нет смысла. Я не желаю оправдываться или что-то вам доказывать. Я всего лишь расскажу вам истину. И ещё вы больше узнаете о графе Горчакове, которому я обязан жизнью. Хотя мой рассказ будет неполным, если я не соглашусь, что в этой статье всё же есть доля правды. Она в том, что инквизиторы сумели разобраться в подлоге. Но Андрей Гаврилович подарил мне время, благодаря которому я до сих пор жив. Спланировав и совершив покушение, затем подняв с ущелья тела, тайная инквизиция поняла, что меня там нет, а их самих ловко провели. Добычей оказались граф Горчаков, да переодетый беспризорник. Бедняге не повезло подольше почувствовать себя благородной особой. Но увы, там не оказалось наследника, который был их главной целью. Теперь, дабы скрыть преступление, инквизиция объявила за мной охоту, объявив самозванцем. Андрей Гаврилович сказал, что пока я жив, я знамя российской армии и флота, которые усмирят любой заговор, а заговорщиков вздёрнут на столбах и реях кораблей. Но это покуда я жив. А теперь послушайте….
Александр говорил долго. Никто его не перебивал и не задавал ненужных вопросов. Он вдавался в тонкости, известные лишь ему, как небожителю российского двора и особе, с лёгкостью оперирующей титулами и именами, которых Смородин даже не слышал. Князь не забыл разобрать по косточкам также двор владыки, дав краткую характеристику каждому из генералов и министров. Он не обошёл вниманием и взлетевшего при его собственном дворе проконсула Харца Гогенцоллера, главного вдохновителя подстроенного покушения. Перечислив поимённо каждый из броненосцев, ожидающих его в устье Дуная, наследник не позабыл вспомнить чины и фамилии всех командиров. А коснувшись неспокойной международной обстановки, он говорил о монархах вражеских империй так, будто речь шла о не поделивших наследство и потому перессорившихся родственниках.
Александр говорил долго. А когда закончил, то устало встал и, направившись к выходу, обронил напоследок потрясённому Смородину:
– Подумайте сами, флагман! Кто бы стал предлагать целое состояние за какого-то самозванца? Самозванцы появлялись во все времена, но никто за них не давал и гнутого медяка. Такие деньги предлагают только за тех, кто их стоит. Теперь вам понятно, почему я так противился помощи владыки? Отныне мы будем рассчитывать только на себя. Я даже рад, что этот разговор между нами всё же состоялся. Но прошу, пусть он между нами и останется. Правду знаете вы да боцман. Остальные к ней ещё не готовы.
Наследник тихо вышел и также тихо затворил за собой дверь. Смородин, будто сбросив наваждение, встряхнул головой и посмотрел на оставшиеся на мешке нож и ложки.
– Что же мы с тобой наделали? – тихо спросил он Стефана.
– Ты, Михай, о нашем послании командэру Юлиусу?
– О нём самом.
– Князь сам виноват! Почему раньше ничего не рассказывал? Так ты ему поверил?
– А ты нет? Брось, Стефан. Так врать невозможно. Жаль, что я раньше не знал этого графа. Но я докажу, что моё слово достойно того, кому оно дано. Ждать помощи нам больше неоткуда. Так что завтра начнём собираться в путь. Здесь оставаться, теперь опасно. Если бы этот разговор состоялся хотя бы вчера, всё было бы иначе! Но теперь уж ничего не исправить.
– У нас ещё есть четыре дня – вздохнул Стефан, услышав блеяние овец. – Как же я их здесь оставлю? Да и, может, не доберётся до генерала сынок Лазара? Ну ты вспомни его рожу! Да на него ж без слёз смотреть невозможно! Пропили они уже наши талеры, не выходя из Дубровки!
Миша промолчал и, уткнувшись подбородком в ладони, закрыл глаза, задумавшись над создавшимся положением. Но как назло ничего умного в голову не приходило. Затем, смирившись и согласившись с тем, что у них ещё есть как минимум четыре дня в запасе, он отложил тяжкие думы на завтра.
Глава восьмая
Хлыст для «августейшей династии»
Печь прогорела и проползающий сквозь щели в двери и окна холод скользкой рукой пробрался под тонкое одеяло, подбитое соломой. Стефан скрипнул зубами, скрутился в клубок, стараясь сохранить остатки тепла, но всё это уже не помогало. Сон был безнадёжно испорчен. Он оторвал голову от свёрнутого в рулон зипуна, выполнявшего роль подушки, и свесил босые ноги с лавки. Делать нечего – придётся вставать. Пол противно заскрипел, но никого это не разбудило. Стефан с завистью посмотрел на храпевшего Лариона, затем ковырнул прогоревшие угли. Угол за стенкой печки, где хранился запас дров, оказался пуст, и боцман, недовольно скривившись, набросил тулуп. Придётся выходить на мороз. Скинув засов с двери, он взглянул на горевшие над горами звёзды, затем, поёжившись, спрыгнул с крыльца в снег. Ночь подходила к концу, уступая время рассвету. Первые лучи несмело коснулись белых вершин, но внизу всё ещё царствовала тьма. По привычке обойдя стены барака, Стефан прошёл вдоль оставленных ещё вчера следов и проверил, не появились ли за ночь новые. Упокоившись, он достал из-под снега с десяток поленьев и, вернувшись в барак, подкинул в печь. Вытянувшись вдоль лавки, он закрыл глаза, ожидая, когда сон сморит его ещё раз и унесёт в родную деревню. Но услыхав возню да треск дров в печи, откликнулись через стену овцы. Их голодный зов боцман проигнорировать не мог. Он еще раз встал и пошёл в мастерскую, где в дальнем закутке хранилось сено.
«Как же вы без меня? – Стефан с грустью потрепал загривки обступивших его овец. – Отвести вас в Дубровку да поискать хороших хозяев? – задумался он над давно терзавшей его мыслью. – Или отпустить на все четыре стороны? – Затем Стефан нахмурился и заскрипел зубами. – Но Прохору под нож не дам!»
Боцман заскрипел зубами, вспомнив, как перехватил Прохора, собравшегося зарезать одну из овец и уже потащившего её в дальний угол мастерской. Прохор сказал, что всем надоело мороженое мясо и хочется свежего. Наверное, был прав. Но Стефан тогда сам едва не вогнал этот нож ему в живот. Овцы стали для него предметом особой заботы, в которую он вкладывал душу, будто в собственных детей. Хотя и сознавал всю глупость этой привязанности.
Поглядев, как его подопечные вяло жуют сено, он с пониманием кивнул и, взяв лопату, пошёл откапывать новую поляну с увядающей травой.
Звёзды почти растеряли свой лихорадочный блеск и теперь светились едва заметными искрами. Боцман огляделся в поисках ещё нетронутого снега и направился к дальней области возле швартовочного столба. Раньше он остерегался выпасать здесь овец из-за близости обрывающихся границ горной чаши. Но там, где было безопасно, уже чернела выскобленная до корней земля.
Поплевав на ладони и крепко обхватив черенок, Стефан далеко швырнул первую лопату снега.
«А, может, с собой? Хоть одну! – подумал он, взглянув на бегущий внизу Дунай. – Нет, не даст флагман Михай! – боцман тут же понял абсурдность этой идеи. – Да и Васил с Ларионом засмеют. И так прозвали овечьим папой!»
Уходить решили на рассвете следующего дня. Набрав с собой съестного в мешки, постановили на общем собрании идти вдоль берега к морю. Стефану больше понравилась мысль с плотом, но отказался Смородин. Флагман справедливо заявил, что при изменившихся обстоятельствах так будет гораздо опасней, потому что они окажутся как на ладони и для дирижаблей, и для охотников по оба берега Дуная. Следующим утром истекает третий день, как уехал сын Лазара. Хотя Стефан был уверен, что никуда он не доскачет. Стоило лишь вспомнить его глупое лицо, как тут же возникала уверенность, что деньги они выбросили в придорожную канаву. Такого даже за табаком в соседнюю деревню отправлять опасно! А уж в столицу, к генералу! Наверняка уже пропили с батькой их талеры и смеются над доверчивыми мастеровыми!
Нет, не дойдёт! – уверенно причмокнул Стефан.
И оттого ещё тоскливее стало покидать обжитую базу. Втайне он уже был готов пережидать здесь зиму. Но в дорогу рвался наследник. И тут уж приходилось слушаться.
Боцман со злостью швырнул ещё одну лопату снега и вдруг обратил внимание на необычную тёмную звезду далеко за рекой, так упорно не желающую исчезать вместе со своими уже поблёкшими сёстрами. Стефан озадаченно почесал в затылке, прищурился, всматриваясь вдаль, затем лопата выпала из его рук.
Невысоко над лесом, прячась в низинах меж холмов, летел дирижабль! Легко определив по контуру аэростата курс, боцман понял, что направляется он к ним. Наперегонки с поднимающимся над горами солнцем, дирижабль бесшумно скользил, прижимаясь к земле и едва не касаясь верхушек деревьев. Скорость у него казалась впечатляющей. Пока боцман разглядывал да гадал, кто это мог быть, дирижабль успел превратиться из тёмной точки в крупное яблоко. Солнце выглянуло из-за перевала, его лучи осветили открывшуюся низину, и тогда яблоко вспыхнуло кроваво-красным цветом.
– «Августейшая династия»! – выдохнул Стефан, попятившись к бараку. – Флагман Михай! – заорал он что было сил. – Вставайте, лежебоки, погибель наша летит!
Подбежав к двери, боцман дёрнул ручку и, ввалившись внутрь, едва устоял на ногах.
– Великий князь, флагман, Прохор, Васил, вставайте! Командэр Юлиус уже рядом!
– Где?! – первым вскочил Александр.
– На том берегу. Скоро перелетят Дунай. Что делать, ваше высочество?
– Как они нас нашли? – удивился наследник, на ходу натягивая китель.
– Да мало ли! – поспешил ответить Смородин. – Он один?
– Видел только «Августейшую династию»! Может, ещё кто отстал, не знаю.
Александр наконец справился с неподатливым ремнём и вылетел за дверь. Подбежав к обрыву, он увидел, как дирижабль уже перелетел лес и теперь скользил у противоположного берега, всего в метре над верхушками камышей. Выполнив небольшой манёвр в обход Дубровки и подправив курс на десяток градусов, он нацелился точно на каменный выступ, за которым скрывалась база. Наследник стоял на краю и молча наблюдал за полётом «Августейшей династии» пытаясь разгадать планы командэра. Перемахнув за пять минут половину реки, дирижабль перешёл в набор высоты.
– Это не разведка, – угрюмо заметил Александр. – Летят, подкрадываясь, и торопятся опередить рассвет, чтобы застать врасплох. Генерал Юлиус прилетел за мной!
– Что будем делать? – спросил Смородин, оглянувшись на сбежавшуюся команду.
– Бежать! – ответил за всех Стефан. – Через перевал, к засеке венгров! Там и переждём!
– Валите швартовочную мачту! – приказал Александр. – Время ещё есть! Успеем!
– Зачем? – удивился Миша. – Боцман прав! Отсидимся в горах, потом вернёмся.
– Если они здесь высадятся, то не улетят до тех пор, пока всех нас не переловят! Не спорьте, флагман, я знаю, что говорю!
– Стефан! – крикнул боцману Смородин. – Живо за пилой и к мачте! Прохор, Ларион, бегите за топорами!
– Ветер вдоль плато сильный – без мачты им не остановиться! – произнёс Александр. – Если успеем, то выиграем время. Во всяком случае, у нас появится шанс.
Миша взглянул на приближающийся дирижабль, на боку которого уже можно было разглядеть раскинувшего крылья ястреба, символ воздушного флота Дакии, и побежал к Стефану с Ларионом, уже вовсю работающим пилой.
– Зачем мы это делаем? – удивился Васил, помогая Стефану расчистить снег вокруг мачты. – Флагман говорил, что мы ждём помощь владыки. А теперь не даём генералу пришвартоваться?
– Потому что наследник ненастоящий, – шепнул Прохор. – А я вам говорил, но вы мне не поверили. Вот теперь и думайте, кто дурак – я или вы?
– Ты, Прохор! – ответил услыхавший его Стефан. – Дураком был, дураком и остался. А ты, Васил, его не слушай, князь у нас что ни есть самый настоящий. Просто назад к владыке ему нельзя. Дорога одна – к русским. И ему, и нам. Генерал Юлиус не спасать нас прилетел. Небось ещё и отца своего привёз. А инквизиторы, сам знаешь, они больше мастера изводить народ, а не спасать.
– Да с чего вы взяли? – недовольно нахмурился Прохор. – Командэр к нам всю ночь летел, а мы ему мачту под топор!
– Хотел бы спасти – не прятался! И хватит болтать. Флагман Михай сказал рубить – значит рубить!
– Я флагману верю, – согласился Васил, сбросив венгерскую шерстяную накидку и поплевав на ладони.
– Командэр уже рядом! – возразил Прохор. – Свалить мачту мы не успеем. Её вон как обработали, ещё сто лет простоит. А генерал нам за наши труды спасибо не скажет, это уж точно. И если уж его боитесь, то лучше разбегайтесь кто куда, пока ещё есть время.
– Быстрее! Быстрее! – прекратил их спор подбежавший Смородин.
Вырвав у Прохора топор, он замахнулся и с громким выдохом вогнал его в столб.
– Дай мне, а то ты, Проша, будто беременный таракан, еле лапками шевелишь! – Миша выдернул лезвие, надсадно крякнул и взмахнул топором ещё раз. – Посмотри на Васила! Лесорубы от зависти голосят навзрыд! – Нервно оглянувшись на обрыв, Смородин добавил: – Сашок прав, ветер сильный, без мачты им не высадиться! А ну быстрее двигайте мослами! Как говорил мой замполит: ничто так не торопит на работу по утрам, как машина начальника в зеркале заднего вида!
Стефан с Ларионом в недоумении переглянулись, пожали плечами и налегли на пилу. Три топора рубили навстречу, вырывая из дерева чёрные щепки. Пропитанное для защиты от гниения медным купоросом и просмоленное в несколько слоев бревно рубилось с трудом, отвечая на каждый удар гулким стуком, будто металл бил по металлу. Зубья пилы скользили, раскалившись докрасна, но мачта стояла, словно монолит и не думая падать. Выдолбив половину её ствола, Миша отшвырнул топор, затем бросился всем телом на ствол, в надежде услышать хотя бы негромкий, но обнадёживающий треск. Но с таким же успехом можно было бросаться на телеграфный столб. Мачта казалась несокрушимой.
Внезапно наблюдавший за их работой Великий князь побледнел и, обернувшись, Смородин увидел поднимавшийся у границы обрыва красный купол аэростата «Августейшей династии». Он рос на глазах, закрывая половину неба. Перетянутый канатами ястреб показал крылья, затем появились когтистые лапы, а под ними все увидели выпуклую командную рубку. Гондола скользнула по краю обрыва, едва не задев нагромождение камней, и завывая винтами, устремилась к швартовочной мачте.
– Бежим! – выкрикнул Стефан, отбросив пилу.
Миша ударил ещё раз, но, услышав хлопки пневморужей, бросился следом.
– Князь! – крикнул он мчавшемуся к бараку наследнику. – Давайте со Стефаном к перевалу, а мы их задержим!
Сам Смородин сдаваться или удирать не собирался. Он бежал за штуцером, чтобы дать время Александру скрыться на той стороне горного хребта. Стефан наверняка помнит тропу к венгерской засеке и сможет увести наследника подальше от глаз командэра. Но Александр его не послушал, и, свернув к мастерской, бросился сломя голову к воротам, выкрикивая на ходу:
– Машина Гауса, флагман! Машина Гауса!
Запыхавшись, Миша на мгновение остановился и хлопнул себя по лбу – о ней-то он совсем забыл! В первые дни они с Александром проводили рядом с вращательной машиной Гауса всё время напролёт. Разбирали, изучая несложный внутренний механизм, затем собирали, соревнуясь в скорости. Пару раз даже дали пробную очередь в сторону гор. Но заметив, как, отозвавшись на разносимый эхом грохот, далеко, на вершине скалы, сорвалась снежная лавина, решили, что от стрельбы лучше пока отказаться. Затем пулемёт смазали бараньим жиром и убрали в дальний угол мастерской.
Смородин влетел вслед за наследником в распахнутые двери барака и вдруг понял, что убежали от «Августейшей династии» не все. Кто-то непрерывно стучал топором, продолжая рубить мачту и не обращая внимания на закрывший небо алый аэростат. И этот кто-то был Васил. Он раз за разом взмахивал сверкающим лезвием и, выкрикивая в такт, мощно вгонял его в мачту. Но даже не оборачиваясь, он не мог не чувствовать нависающий над головой дирижабль и приближающуюся гондолу с прозрачной рубкой в носу. Сквозь отливающее синевой стекло, Миша отчётливо увидел генеральскую фигуру в красной венгерке и кивере с пучком алых перьев. Командэр Юлиус стоял неподвижно, как обычно скрестив руки на груди, и наблюдал за рубившим столб Василем. Затем короткие стволы пневморужей, ощетинившиеся по сторонам и плюющие свинцом во всё, что попадалось на глаза, разом развернулись в направлении мачты. Мише даже показалось, что он услышал переливчатую трель свистка боцмана Томаса, вслед за которым раздался слаженный и дружный залп. Васила отшвырнуло на оброненный Стефаном тулуп, а топор так и остался сиротливо торчать в стволе. Снег окрасился брызгами крови, сквозь шипение винтов донёсся громкий стон, и, перевернувшись на спину, Васил затих.
– Сука краснопёрая! – скрипнул зубами Смородин. – Сашок, что там с пулемётом?
– Флагман, подсобите! – отозвался наследник.
Приподняв небольшой, но тяжёлый мешок над машиной Гауса, он засыпал патроны в короб. Миша кинулся помогать, собирая в одно целое смазанные детали. Соединённые в единый блок шесть стволов привычно заняли своё место на станине, но никак не поддавался механизм подачи патронов. Смородин поначалу плавно надавил на пазы короба, стараясь вогнать его в предназначенный зацеп. Затем ударил кулаком по шершавой стали, но упрямая деталь никак не желала становиться на место. Дальше, вцепившись в лафет, к нему подключился Александр.
– Флагман, взгляните! – указал он в распахнутые настежь ворота. – Командэр торопится не меньше нашего!
«Августейшая династия» скользила над снежным полем, а из её брюха волочились пеньковые петли. Команда раскачивала верёвки из стороны в сторону, норовя набросить на швартовочную мачту. Неожиданно им это удалось, и дирижабль дёрнулся, натянув в струну зазвеневший канат.
– Всё! – застонал Миша. – Отбегались!
Он с силой ударил по пулемёту и едва не расплакался от собственного бессилия. Жертва Васила оказалась бессмысленной, все старания напрасными, а их непростой путь оборвался на самом интересном месте. Императорская корона, словно мираж, поманила наследника вдаль и внезапно растаяла в тени «Августейшей династии». Вероятно, всё ещё можно было изменить с помощью машины Гауса, но как по закону подлости, она напрочь отказывалась собираться в единое целое.
Они проиграли.
Долго блуждали в потёмках. Вращались щепками в круговороте чужих интриг. А когда узнали правду, то воспользоваться её плодами уже не осталось времени.
Смородин молча смотрел на застывший дирижабль и открытые боковые двери гондолы. Команда дружно тянула канат, подтягивая «Августейшую династию» к мачте. Затем они накинули вторую петлю. За ней третью. Притихший дирижабль покорно встал, натянув верёвки в ответ на свистевшие порывы ветра.
Миша посмотрел на разбросанные у ног детали пулемёта и, безнадёжно махнув рукой, пошёл за штуцером. Для себя он твёрдо решил, что в подвалы инквизиции больше никогда не вернётся. Пусть это даже будет стоить ему жизни.
Читать бесплатно другие книги:
