Аэронавт Заспа Петр

– Потому что они равны!

– Да, да. Этому тебя научил твой шурин. Никак не вспомню, как его имя? Смешное такое. Ведь додумываются люди до смешных имён, будто им делать нечего. Я вот тут на днях тоже одно смешное слышал. Обозники мои рассказали. Как же его…? Вот так напасть – забыл! – схватился за голову Стефан. – Погоди! Я же его записал. Хотел тебя посмешить.

Стефан отвернул на рукаве белую манжету и прочитал написанное карандашом слово:

– Вот! Ты только послушай – Электромеханик! Каково тебе? Это сколько его отец пил, чтобы так сына назвать?

– Где он? – напрягся Миша, резко отодвинув поднос с выпивкой.

– Кто?

– Электромеханик этот?

– А! Так с обозниками. Обоз я в Тавриду за солью посылал, так они его по дороге подобрали. Только он странный какой-то. То плачет, то смеётся. В монастырь они собирались его спровадить. Понятно ведь, что блаженный.

– А ну быстро его ко мне! – вскочил Миша, схватив Стефана за грудки. – Чтоб через час был у меня!

– Михай, а наливка?

– Чтоб через час!

Через час в его кабинете стоял, потерянно озираясь на затмившую глаза роскошь да на алюминиевые эполеты гранд-командэра, молодой паренёк, с залитым веснушками лицом и оттопыренными ушами. Миша специально выдерживал длинную паузу, наслаждаясь его растерянностью, затем лукаво улыбнувшись, спросил:

– Как зовут?

– Виктором. Виктор Зарубин.

– Вижу, Витёк, что находишься ты в полном нокауте. Ещё ничего в голове не сложилось? Ничего не понял?

– Простите, – промямлил тот сдавленно в ответ. – Что я должен понять?

– Значит, ещё в прострации, – задумчиво кивнул Миша. – Откуда будешь?

– Из Одессы.

– Ах, из Одессы! – обрадовался вдруг Смородин, изобразив на лице циничный сарказм.

– Да, а что здесь удивительного?

– Иди сюда! – чуть ли не силой Смородин подтащил Виктора к карте во всю стену. – Ну ка, поищи свою Одессу!

Зарубин склонился к нижнему углу карты и, прищурившись, начал водить пальцем вдоль побережья Чёрного моря. Затем, обернувшись, он удивлённо пожал плечами.

– На этой карте её нет?

– На этой карте! – хмыкнул Смородин. – Да в этом мире её нет! Ещё не понял? Ну давай, давай, соображай! Складывай в кучу всё, что с тобой произошло. Хочу, чтобы сам до всего додумался.

– До чего?

– А-а… – застонал Миша от непонятливости Витька. – Смотри! – он взял со стола два кругляшка лимона. – Что это?

– Лимон, – вконец стушевался Зарубин.

– Верно. А ещё вернее, что это две одинаковых лимонных дольки. Они и одинаковые, и нет. Если ты присмотришься, а ещё лучше, возьмёшь микроскоп, то увидишь гораздо больше различий. Так и здесь. Я держу их рядом друг с другом. Так близко, что одна капля может перескочить на другую сторону. Это два разных, но таких похожих мира! Теперь понял?

– Параллельные миры? – прошептал Зарубин. – Но это невозможно!

– Ну наконец-то! Далеко пойдёшь. По совести, я додумывался гораздо дольше. Прими это как неизбежное. Лимоны – это, конечно, грубо, но в общих чертах как-то так. Из одного мира в другой перескочить возможно, оказавшись в нужное время, в нужном месте и обладая нужной скоростью. Невозможно, говоришь? Не прав ты, Витя. Нет, нет, да случается. И мы с тобой тому пример.

– Я на буровой кабель прокладывал, когда взорвался газ…

– Ну или так, – согласился Миша. – Тонкости перехода я оспаривать не берусь.

Зарубин задумался, затем спросил дрогнувшим голосом:

– Что же мне теперь делать?

– Жить, – просто ответил Смородин. – Живи и ищи себя. Смотри, где можешь приложить свои руки и голову. Тебе проще – ты не один. Знал бы ты, через что пришлось пройти мне. И, кстати, здесь до сих пор не открыто электричество! Так что место здешнего Фарадея ещё вакантно.

Смородин вновь отдёрнул штору на панорамном окне и указал на пролетевший строй аэропланов.

– Моя работа! – заявил он, гордо вздёрнув голову. – Найдётся дело и тебе. Тут, Витёк, для работы непаханое поле. И мне, и тебе, и всем нам, заблудшим!