Волки Кальи Кинг Стивен

— Доставь себе удовольствие и используй их на полную, прошу тебя, — у Роланда давно уже вошло в привычку использовать обороты речи и повадки жителей тех мест, куда заносила его судьба. Теперь вот в ход шли обороты Кальи. Он полагал, что тоже начал бы показывать средний палец водителям такси, если б подольше пожил в Нью-Йорке.

«Но я всегда буду чужаком, — думал он. — Еще бы, я даже не могу правильно сказать: „Аспирин“. Всякий раз, когда пытаюсь, получается не так».

Она взяла его за правую руку, потянула вниз, заставила прикоснуться к голени.

— Ты ее чувствуешь? — просила она. — Я хочу сказать, она есть, это не плод моего воображения?

Роланд рассмеялся.

— Но ведь ты не подлетела ко мне на крыльях, а подбежала? Да, Сюзанна, она есть, — он обхватил левой рукой, здоровой, с пятью пальцами, ее левую ногу. — Одна нога, вторая нога, обе со ступнями, — нахмурился. — Мы должны достать тебе какую-нибудь обувь.

— Зачем? Это же сон. По-другому и быть не может.

Роланд пристально посмотрел на нее, и ее улыбка поблекла.

— Нет? Это действительно не сон?

— Мы вошли в Прыжок. Мы действительно здесь. Если ты порежешь ногу, Миа, завтра ты проснешься у костра с порезанной ногой.

Другое имя сорвалось с его губ почти что… ну, не совсем… естественно. И теперь он ждал, затаив дыхание: заметит или нет? Если б заметила, он бы извинился и сказал, что вошел в Прыжок из сна об одной знакомой ему женщине (хотя после Сюзан Дельгадо была только одна женщина, которая сыграла в его жизни заметную роль, но звали ее не Миа).

Но она не заметила, и Роланда это особо не удивило.

Она собиралась отправиться в одну из охотничьих экспедиций… как Миа… когда зазвучал каммен. А в отличие от Сюзанны, у Миа ноги есть. Она же лакомится всякими блюдами, разгуливая по банкетному залу, беседует с друзьями, она не пошла в «Морхауз» или куда-то еще. Значит, у нее есть ноги. И в этом теле — две женщины, хотя Сюзанна этого не знает.

И внезапно Роланду захотелось, чтобы они не встретили Эдди. Потому что Эдди мог заметить изменения в Сюзанне, пусть та их не замечала. А в этом ничего хорошего не было. Будь у Роланда три желания, как у принца из какой-нибудь детской сказки, он бы три раза загадал одно и тоже: закончить все дела в Калье Брин Стерджис до того, как беременность Сюзанны… беременность Миа… станет очевидной. Иметь дело и с тем и другим одновременно будет очень нелегко.

Если вообще возможно.

Она смотрела на него широкими, вопрошающими глазами. Не потому, что он назвал ее чужим именем. Просто ей хотелось знать, что им делать дальше.

— Это твой город, — Роланд пожал плечами. — Я бы взглянул на книжный магазин. На пустырь, — он помолчал. — И на розу. Отведешь меня?

— Н-да, — она огляделась. — Это мой город, сомневаться не приходится, но Вторая авеню выглядит совсем не так, как в те дни, когда Детта щекотала себе нервишки, воруя всякую мелочевку в «Мейси».

— То есть ты не сможешь показать магазин и пустырь? — в голосе Роланда слышалось разочарование, но не отчаяние. Он знал, что найдет способ найти и первое, и второе. Способ всегда находился…

— О, это не проблема, — ответила она. — Улицы те же самые. Нью-Йорк — это решетка, Роланд. Авеню идут в одну сторону, улицы — поперек. Все чрезвычайно просто. Пошли.

Горело табло «СТОЙТЕ», но Сюзанна посмотрела направо, убедилась, что машин нет, и они пересекли Пятьдесят четвертую улицу.[24] Сюзанна бесстрашно шагала вперед, словно и забыв про босые ноги. В коротких кварталах теснились витрины экзотических магазинов. Роланд не мог не таращиться на них, но, пусть и не смотрел, куда идет, ни с ним, ни с Сюзанной никто не сталкивался, хотя прохожих хватало. Однако, он слышал, как стучат его каблуки по плитам тротуара, видел тени, которые отбрасывали они в свете уличных фонарей.

«Мы почти что здесь, — думал он. — А если бы сила, доставившая нас сюда, была чуть мощнее, мы попали бы сюда в живую».

И, он отдавал себе в этом отчет, сила могла стать мощнее, учитывая, что ее источник, согласно Каллагэну, находился под половицами его церкви. По мере их приближения к городу и источнику силы, которая даже на таком расстоянии могла отправить их в другой мир…

Сюзанна сжала его руку. Роланд тут же остановился.

— Поранила ногу? — спросил он.

— Нет, — ответила она, и Роланд увидел, что Сюзанна напугана. — Почему здесь так темно?

— Сюзанна, сейчас ночь.

Она нетерпеливо дернула его за руку.

— Я это знаю. Не слепая. Разве ты… — она замялась. — Разве ты не чувствуешь этой темноты?

Роланд понял, что чувствует. Во-первых, ночь на Второй авеню на самом деле была совсем не темной. Стрелок до сих пор изумлялся, с какой расточительностью жители Нью-Йорка тратили то, что в Гилеаде ценилось на вес золота. Бумага, вода, очищенное масло, искусственное освещение. Последнее было везде. Светились витрины магазинов (сами магазины закрылись, но выключить свет в витринах никто не удосужился), сияла лавочка, где продавали попкорн, она называлась «У Блимпи», оранжевые электрические лампы уличных фонарей пропитывали светом воздух. И однако, Сюзанна была права. Несмотря на оранжевые лампы, в воздухе висело ощущение темноты. Темное облако, казалось, окружало людей, которые шли по этой улице. Ему вспомнились слова Эдди, произнесенные раньше: «Все дело в девятнадцати».

Но эта темнота, которую он и Сюзанна скорее чувствовали, чем видели, не имела никакого отношения к числу девятнадцать. И требовалось отнять шесть, чтобы понять, что происходит. И впервые Роланд поверил, что Каллагэн говорил правду.

— Черный Тринадцатый, — вырвалось у него.

— Что?

— Он перенес нас сюда, отправил в Прыжок, мы чувствуем, что он вокруг нас. Ощущения не совсем такие же, какие я испытывал, когда летал внутри розового шара, но схожие.

— Ощущения неприятные.

— И шар неприятный. Черный Тринадцатый, по всем признакам, самое ужасное, что сохранилось на земле со времен Эльда. Впрочем, я уверен, что Радуга Мэрлина существовала задолго до…

— Роланд! Эй, Роланд! Сюзи!

Они подняли голову и, несмотря на то, что чуть раньше он серьезно опасался встречи с Эдди, теперь испытал безмерное облегчение, увидев не только Эдди, но и Джейка с Ышем. Они стояли дальше по улице, в полутора кварталах. Эдди замахал рукой. Сюзанна ответила тем же. Роланд схватил ее за предплечье, прежде чем она сорвалась с места и побежала. Такое желание у нее точно было.

— Береги ноги, — предупредил он ее. — А то подхватишь какую-нибудь инфекцию и перетащишь на ту сторону.

Они сговорились на быстром шаге. Эдди и Джейк, оба обутые, кинулись им навстречу. Роланд видел, как пешеходы освобождали им путь, не посмотрев на них, даже не прерывая разговоров, потом заметил, что это не совсем так. Навстречу ему за руку с матерью шагал малыш, не старше трех лет. Так вот, женщина ничего не заметила, а у малыша, когда Эдди и Джейк пробегали мимо, широко раскрылись глаза… а потом он протянул руку, словно хотел погладить семенящего за Джейком Ыша.

Эдди обогнал Джейка и добежал до них первым. Остановился перед Сюзанной, в изумлении вытаращился на нее.

— Ну? Что скажешь, сладенький? — нервно спросила она, как у мужа спрашивает жена, вернувшаяся домой с совершенно новой прической.

— Если что и изменилось, то к лучшему, — ответил Эдди. — Впрочем, я и так тебя любил. Но ты счастлива, и я этому только рад. Господи, ты теперь на дюйм выше меня!

Сюзанна увидела, что так оно и есть, рассмеялась. Ыш обнюхал лодыжку, которой не было, когда он видел эту женщину в последний раз, и тоже рассмеялся. Смех этот сильно смахивал на собачий лай, но все поняли, что Ыш смеялся.

— Мне нравятся твои ноги, Сюзи, — комплимент Джейка, в свою очередь, понравился Сюзанне, отчего она вновь засмеялась. Но мальчик этого не заметил, уже повернулся к Роланду. — Ты хочешь взглянуть на книжный магазин?

— А там есть, что посмотреть?

Лицо Джейка затуманилось.

— В общем-то, нет. Он закрыт.

— Я бы лучше взглянул на пустырь, если мы успеем попасть туда до того, как придет пора возвращаться. И на розу.

— Не болят? — спросил Эдди Сюзанну. Он очень уж пристально смотрел на нее.

— Они прекрасно себя чувствуют, — смеясь, ответила Сюзанна. — Прекрасно.

— Ты выглядишь иначе.

— Еще бы! — она пустилась в пляс. Прошло много месяцев с той поры, когда она в последний раз танцевала, но переполняющий ее восторг в значительной степени компенсировал отсутствие практики. Женщина в деловом костюме, помахивающая брифкейсом, чуть не столкнулась с группой оборванных странников, потом резко взяла в сторону, обходя их. Настолько резко, что ступила с тротуара на мостовую. — Еще бы! Я же теперь с ногами!

— Совсем, как в песне, — буркнул Эдди.

— Что?

— Неважно, — ответил он и обнял за талию. Но Роланд опять заметил его изучающий взгляд. «При удаче копать глубже он не станет», — подумал стрелок.

Так и произошло. Эдди поцеловал Сюзанну в уголок рта, повернулся к Роланду.

— Так ты хочешь увидеть знаменитый пустырь с еще более знаменитой розой? Что ж, я тоже хочу. Показывай дорогу, Джейк.

Джейк повел их по Второй авеню, остановившись лишь раз, чтобы они могли взглянуть на «Манхэттенский ресторан для ума». В этом магазине никто не жег попусту электричество, так что увидели они только темные витрины. Не было и черной доски с меню, на которую хотелось взглянуть Роланду.

Прочитав его мысли, как бывает у людей, которые делят кхеф, Джейк сказал: «Должно быть, он меняет меню каждый день».

— Возможно, — не стал спорить Роланд. Вгляделся в витрину, но увидел лишь темные полки, несколько столов, стойку, упомянутую Джейком, за которой старики пили кофе и играли в «Замки», в версии этого мира. Смотреть не на что, но что-то чувствовалось, даже сквозь стекло: отчаяние и ощущение потери. Будь это запах, подумал Роланд, он был бы горьким и затхлым. Запахом неудачи.

Или радужных грез, которые так и не реализовались. Там, где стоял такой запах, Энрико «Утес» Балазар всегда мог добиться своего.

— Насмотрелся? — спросил Эдди.

— Да, — кивнул стрелок. — Пошли.

Для Роланда восьмиквартальная прогулка по Второй авеню, от пересечения с Пятьдесят четвертой до Сорок шестой улицы, стала путешествием в страну, в существование которой до сего момента ему верилось с трудом. «А сколь странным все это должно казаться Джейку?» — подумал он. Нищий, который просил у Джейка четвертак, ушел, но ресторан, перед которым он сидел, «Чав-чав», остался. На углу Второй авеню и Пятьдесят второй. Кварталом дальше им попался магазин пластинок, «Башня выдающихся записей». Он еще работал, часы над головой, высвечивающие час и минуты белыми кружками, указывали, что сейчас восемь часов и четырнадцать минут. Из открытой двери лилась громкая музыка. Гитары и барабаны. Музыка этого мира. Она напомнила ему священную музыку серых, которую он слышал в Ладе. «Почем нет? — подумал Роланд. — В каком-то смысле это тот же Лад». Насчет этого он нисколько не сомневался.

— Это «Роллинг стоунз», — пояснил Джейк, — но не та песня, которую я слышал в тот день, когда увидел розу. Та называлась: «Разрисуй все черным».

— Но эту ты тоже знаешь? — спросил Эдди.

— Да, знаю, но не могу вспомнить название.

— Мог бы и догадаться. Она называется «Девятнадцатый нервный срыв».

Сюзанна остановилась, посмотрела на мальчика.

— Джейк?

— Он прав, — кивнул тот.

Эдди тем временем поднял газету, лежащую, у железной решетки, перекрывающий дверную арку рядом с музыкальным магазином. Газету «Нью-Йорк таймс».

— Эдди, разве твоя мать не учила тебя, что поднимать что-то с земли неприлично? — спросила Сюзанна.

Эдди проигнорировал ее слова.

— Посмотрите сюда. Все.

Роланд наклонился, решив, что сейчас увидит статью об очередной чуме, но все обошлось. Во всяком случае, в этом номере о глобальных катастрофах не сообщалось.

— Прочитай мне, что здесь написано, — попросил он Джейка. — Я то вспоминаю буквы, то они уплывают из памяти. Думаю, из-за Прыжка…

— «РОДЕЗИЙСКИЕ СИЛЫ УДЕРЖИВАЮТ МОЗАМБИКСКИЕ ДЕРЕВНИ», — начал Джейк. — «ДВА СОВЕТНИКА КАРТЕРА ГОВОРЯТ ОБ ЭКОНОМИИ МИЛЛИАРДОВ ДОЛЛАРОВ БЛАГОДАРЯ НОВОМУ ПЛАНУ СОЦИАЛЬНОЙ ПОМОЩИ». А ниже: «КИТАЙЦЫ ПРИЗНАЛИ, ЧТО ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ 1976 ГОДА БЫЛО САМЫМ СИЛЬНЫМ ЗА ЧЕТЫРЕ СТОЛЕТИЯ». А дальше…

— Кто такой Картер? — спросила Сюзанна. — Он был президентом до… Рональда Рейгана? — произнося два последних слова, она подмигнула Джейку. Эдди так и не удалось убедить ее, что он не шутил, говоря о том, что Рейган стал президентом Соединенных Штатов. Не поверила она и Джейку, хотя мальчик пытался доказать ей, что такое вполне возможно, поскольку при нем Рейган уже занимал пост губернатора Калифорнии. Сюзанна лишь смеялась и кивала, как бы говоря, что отдает должное его богатому воображению. Она не сомневалась, что Эдди подговорил Джейка поддержать свою фантастическую версию, и не собиралась клюнуть на приманку. Да, она могла видеть президентом Пола Ньюмена, даже Генри Фонду, в некоторых ролях он играл по-президентски, но только не героя телесериала «Дни в долине смерти». Ни в коем разе.

— Забудь про Картера, — фыркнул Эдди. — Посмотри на дату.

Роланд попытался, но она плавала у него перед глазами. То превращалась в буквы и цифры Высокого Слога, то становилась какой-то галиматьей.

— Назови мне ее, ради своего отца.

— Второе июня, — озвучил дату Джейк, посмотрел на Эдди. — Но, если время одинаково и на той, и на этой стороне, должно быть первое?

— Оно не одинаково, — мрачно ответил Эдди. — Не одинаково. На этой стороне время идет быстрее. Бежит. Торопится.

Роланд на мгновение задумался.

— Если мы придем сюда еще раз, временной разрыв увеличится?

Эдди кивнул.

Роланд продолжил, словно размышляя вслух:

- Каждая минута, которую мы проводим на той стороне, на стороне Кальи, равна полутора минутам, которые проходят здесь. А может, и двум.

— Нет, не двум, — возразил Эдди. — Я уверен, что время здесь не в два раза быстрее, — но взгляд, брошенный на газету, говорил о том, что такой уверенности у него как раз и нет.

— Если ты прав, нам не остается ничего другого, как идти вперед, — сказал Роланд.

— К пятнадцатому июля, — поддакнула Сюзанна. — Когда Балазар и его джентльмены перестанут корчить из себя благородных.

— Может, не стоит нам связываться с Кальей, — предложил Эдди. — Мне не хочется говорить такое, Роланд, но, может, не стоит?

— Мы не можем не связываться, Эдди.

— Почему?

— Потому что у Каллагэна Черный Тринадцатый, — ответила Сюзанна. — Наша помощь — цена, назначенная им за этот хрустальный шар. И он нам нужен.

Роланд покачал головой.

— Он отдаст нам шар в любом случае… я думал, вы это поняли. Шар нагнал на него страху.

— Да, — кивнул Эдди. — Мне тоже так показалось.

— Мы должны помочь им, потому что таков Путь Эльда, — объяснил Роланд Сюзанне. — И потому что путь ка всегда путь долга и чести.

Ему показалось, что он заметил веселую искру, блеснувшую в глубине ее глаз. Подумал, что заметил, но развесил он отнюдь не Сюзанну. Его идеи нашла забавными Детта или Миа. Хотелось бы знать, кто именно. Или обе?

— Я ненавижу это ощущение, — воскликнула Сюзанна. — Ощущение тьмы.

— На пустыре тебе полегчает, — заверил ее Джейк. Он вновь зашагал по Второй авеню, остальные двинулись следом. — Роза всем поднимет настроение. Вот увидите.

Джейк прибавил шагу после того, как пересек Пятидесятую улицу. После Сорок девятой перешел на бег трусцой. У Сорок восьмой побежал. Ничего не мог с собой поделать. Сорок восьмую он пересекал, когда горела табличка: «Идите». Но она замигала красным, едва Джейк добрался до тротуара.

— Джейк, подожди! — крикнул Эдди с другой стороны улицы, но Джейк не остановился. Наверное, не мог. Конечно же, Эдди чувствовал притяжение розы. Как и Роланд, и Сюзанна. В воздухе слышался гул, слабый, но приятный. Прямая противоположность ощущению темноты.

Роланду этот гул навеял воспоминания о Меджисе и Сюзан Дельгадо. Поцелуи, разделенные на матрасе из сладкой травы.

Сюзанна вспомнила, как маленькой девочкой забиралась на колени к отцу, гладкой щечкой прижималась к грубой шерсти его свитера. Вспомнила, как закрывала глаза и глубоко вдыхала запах, принадлежащий ему и только ему: трубочного табака, лосьона «Зимняя свежесть» и «мастерола», мази, которую он втирал в запястья, где артрит начал покусывать его с двадцати пяти лет. Эти запахи означали одно: у нее все хорошо.

Эдди вспомнил поездку в Атлантик-Сити, в далеком детстве, ему тогда было лет пять или шесть. Мать взяла их с собой, а в какой-то момент она и Генри отошли, чтобы купить мороженое. Миссис Дин указала на скамейку на набережной со словами: «Усядешься вот туда своей задницей, мистер Мужчина, и не оторвешь ее, пока мы не придем». Он так и сделал. Мог бы просидеть там целый день, глядя на спускающийся к воде песчаный пляж и накатывающие на него серые океанские валы. Каждый раз, когда волна отступала, его глазам открывалась полоса мокрого коричневого песка, такая яркая, что приходилось щуриться, глядя на нее. А сам прибой гремел и успокаивал одновременно. «Я мог бы сидеть здесь вечно, — вспомнились Эдди тогдашние мысли. — Мог бы сидеть, потому что здесь все красиво, спокойно и… правильно. Все, как и должно быть».

Вот это все пятеро почувствовали особенно сильно (Ыш не составил исключения): почувствовали что-то удивительное и прекрасное.

Роланд и Эдди, не сговариваясь, подхватили Сюзанну под локти. Приподняли, оторвав босые ноги от земли, и понесли. Подойдя к Сорок седьмой улице, увидели красную табличку с надписью «СТОЙТЕ». Роланд вытянул руку навстречу приближающимся фарам и крикнул: «Хайл! Именем Гилеада приказываю: остановитесь!»

И они остановились. Завизжали тормоза, чей-то передний бампер встретился с чьим-то задним, зазвенело разбившееся стекло, но они остановились. В свете фар, под какофонию клаксонов, Сюзанну, с возвращенными ей (и уже грязными) ногами, перенесли через мостовую. Ощущение счастья, ощущение, что все будет хорошо, росло с приближением к углу Второй авеню и Сорок шестой улицы. Роланд чувствовал, как гудение розы ускоряет бег его крови.

«Да, — думал Роланд. — Клянусь всеми богами, да. Это она. Возможно, не дверь в Темную Башню, а сама Башня. Боже, какая же у нее сила! Какое притяжение! Катберт, Ален, Джейми… ну почему вас нет со мной!»

Джейк стоял на углу Второй авеню и Сорок шестой улицы, глядя на дощатый забор высотой в пять футов. Слезы катились по его щекам. Из темноты за забором доносилось гармоничное гудение. Звуки многих голосов, поющих вместе. Поющих на одной ноте. Это здесь, — говорили голоса. — Именно здесь вы найдете все. Поворот к лучшему, счастливую встречу, излечение от лихорадки, из-за которой кровь закипала в жилах. Здесь может осуществиться любое желание, здесь поймут всех и каждого. Здесь можно увидеть доброе отношение и познать, как творить добро. Здесь можно вновь обрести казалось бы потерянные здравомыслие и ясность ума. Здесь все будет хорошо.

Джейк повернулся к ним.

— Вы это чувствуете? — спросил он. — Да?

Роланд кивнул. Потом Эдди.

— Сюзи?

— Это почти самое прекрасное, что может быть на свете, — ответила она.

«Почти, — подумал Роланд. — Она сказала: „Почти“». Заметил стрелок и другое: когда она произносила эти слова, ее рука поглаживала живот.

Афиши вроде бы остались прежними, какими и помнил их Джейк: Оливия Ньютон-Джон на «Радио-Сити», рок-группа «G.Gordon Liddy» вместе с «Пещерами» выступала в клубе «Меркюри Лодж» в Ист-Виллидж, фильм-ужастик «Война зомби», остались и таблички с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН», но…

— Вот этого не было, — он указал на граффити, пепельно-розовые стихи. — Цвет тот же, буквы написаны той же рукой, но, когда я был здесь в первый раз, в стихотворении речь шла о черепахе. «Есть Черепаха, представьте себе! Она держит мир у себя на спине!» А дальше что-то про Луч.

Эдди подошел ближе и прочитал: «О, Сюзанна-Мио, раздвоенная девочка моя. Пришвартовала свой БРИГ аж в ДИКСИ-ПИГ, в году 99».

Посмотрел на Сюзанну.

— И что бы это значило? Есть идеи, Сюзи?

Она покачала головой. Глаза широко раскрылись. Испуганные глаза, подумал Роланд. Но какая женщина испугалась? Этого он сказать не мог. Он только знал, что Одетта Сюзанна Холмс была раздвоена с самого начала, но вот «мио» лишь на самую малость отличалось от Миа. Однако, гудение, доносящееся из темноты, мешало об этом думать. Ему хотелось незамедлительно подойти к источнику этого гудения. Он просто не мог не подойти, как человек, умирающий от жажды, не мог не взять протянутый стакан с водой.

— Пошли, — сказал Джейк. — Мы можем прямо здесь перелезть через забор. Это просто.

Сюзанна посмотрела на свои босые, грязные ноги и отступила на шаг.

— Только не я. Не могу. Без обуви.

Вроде бы логично, но Роланд подумал, что уловил в ее словах нечто большее. Миа не хотела туда идти. Миа понимала: если она туда пойдет, с ней может произойти что-то ужасное. С ней и ее ребенком. На мгновение он уже решил заставить ее, позволить розе разобраться и с тем существом, что росло у нее в животе, и с вызывающей законную тревогу новой личностью, настолько сильной, что Сюзанна появилась в Нью-Йорке с ногами Миа.

«Нет, Роланд, — голос Алена, у которого шестое чувство было развито сильнее, чем у других. — Не то время, не то место».

— Я останусь с ней, — в голосе Джейка слышалось безмерное сожаление, но не колебания, и Роланда захлестнула безмерная любовь к мальчику, которому он однажды позволил умереть. Мощный голос из темноты за забором пел об этой любви; он это слышал. Его просто прощали, а не говорили о том, чтобы тяжким трудом он искупил свой грех? Он думал, что да.

— Нет, — покачала головой Сюзанна, — ты иди, сладенький. Со мной ничего не случится, — она им улыбнулась. — Это и мой город, знаете ли. Я смогу постоять за себя. И потом… — тут она понизила голос, словно делилась страшным секретом. — Я думаю, мы — невидимые.

Эдди вновь изучающе посмотрел на нее, словно собираясь спросить, как такое могло случится, что она не хочет идти с ними, босиком или нет, но на этот раз Роланд не обеспокоился. Тайне Миа ничего не грозило, во всяком случае, на текущий момент. Слишком уж призывно звала роза, так что Эдди просто не мог думать ни о чем другом. Ему не терпелось перемахнуть через забор.

— Мы должны держаться вместе, — с неохотой сказал Эдди. — Чтобы не потеряться на обратном пути. Ты сам предупреждал об этом, Роланд.

— Далеко ли от забора роза, Джейк? — спросил Роланд. Слова давались ему с трудом: от гула в ушах он не мог говорить, не мог думать.

— Она в центре пустыря. Ярдах в тридцати, может, и ближе.

— Как только зазвучат колокольца, мы сразу побежим к забору и Сюзанне, — решил Роланд. — Все трое. Согласны?

— Согласен, — кивнул Эдди.

— Все трое и Ыш, — уточнил Джейк.

— Нет, Ыш останется с Сюзанной.

Джейк нахмурился, последнее ему явно не понравилось. Роланд другого и не ожидал.

— Джейк, Ыш тоже босиком… разве ты не говорил, что там полно осколков стекла?

— Д-да… — выжал из себя Джейк. С неохотой, потом опустился на колено, всмотрелся в широко раскрытые, с золотыми ободками, глаза Ыша. — Останешься с Сюзанной, Ыш.

— Ыш! А! — Ыш остается. Джейка это устроило. Он поднялся, посмотрел на Роланда. Кивнул.

— Сюзи? — спросил Эдди. — Ты не передумала?

— Нет, — ответ уверенный. Без малейшей паузы. Теперь Роланд практически не сомневался, что Миа перехватила контроль над телом, дергала за рукоятки, щелкала переключателями. Практически, но не совсем. Даже теперь стопроцентной уверенности у него не было. Гудение розы приводило в тому, что любая цепочка умозаключений заканчивалась одинаково: все, именно все, будет хорошо.

Эдди кивнул, поцеловал ее в уголок рта, потом шагнул к забору с написанным на нем странным стихотворением о Сюзанне-Мио, раздвоенной девочке. Переплел пальцы, превратив их в подножку. Джейк тут же поставил на нее ногу и в мгновение ока перескочил через забор.

— Эйк! — крикнул Ыш и замолчал, усевшись у одной из босых ног Сюзанны.

— Ты следующий, Эдди, — распорядился Роланд, переплел оставшиеся пальцы, создавая для Эдди ту же подножку, какую Эдди сделал для Джейка, но Эдди просто схватился за верхушки досок и легко перемахнул через забор. Наркоман, которого Роланд встретил в самолете, идущем на посадку в аэропорт имени Кеннеди, никогда не смог бы такое сделать.

— Оставайтесь на месте. Вы оба, — вроде бы Роланд говорил о женщине и ушастике-путанике, но смотрел только на женщину.

— С нами ничего не случится, — она наклонилась и погладила Ыша по шелковистой шерсти. — Не так ли, малыш?

— Ыш!

— Иди, взгляни на свою розу, Роланд. Пока еще можешь.

Роланд еще раз задумчиво посмотрел на нее, схватился за верхушки досок. А мгновением позже исчез за забором, оставив Сюзанну и Ыша на вибрирующем жизнью уличном углу. Другого такого не было во всей вселенной.

Странное случилось с ней, пока она ждала.

В той стороне, откуда они пришли, около магазина звукозаписи, часы на здании банка попеременно высвечивали время и температуру воздуха: 8:27–64, 8:27–64, 8:27–64. А потом, внезапно, начали высвечивать 8:34–64, 8:34–64.[25] От часов она глаз не отрывала, могла в этом поклясться. Может, какой-то сбой произошел в механизме часов?

«Наверняка, — подумала она. — Какая еще могла быть причина?» Никакой, предположила она, но почему внезапно все стало чувствоваться по-другому? Даже выглядеть по-другому? «Может, это мой механизм дал сбой?» — пришла в голову новая мысль.

Ыш повизгивал и тянулся к ней длинной шеей. И вот тут она поняла, что и вокруг все переменилось. Мало того, что пропали семь минут, так еще и мир вернулся к прежним, привычным пропорциям. Она оказалась ближе к Ышу, потому что приблизилась к земле. Ее прекрасные стопы и голени, которые она вновь обрела, открыв глаза в Нью-Йорке, исчезли.

Как такое могло случиться? Когда? В эти пропавшие семь минут?

Ыш вновь завыл. Чуть ли не залаял. Смотрел он мимо нее. Она повернула голову. Шестеро человек пересекали Сорок шестую улицу, направляясь к ним. Пятеро — нормальных, шестая — женщина с мертвенно-бледным лицом, в платье с пятнами плесени. С пустыми черными глазницами. С широко раскрытым ртом. Сюзанна увидела, как зеленый червяк выполз на нижнюю губу. Остальные люди обходили женщину по широкой дуге, как другие пешеходы на Второй авеню обходили Роланда и его друзей. Сюзанна догадалась, что в обеих случаях обычные люди чувствовали что-то аномальное и инстинктивно старались держаться от него подальше. Только эту женщину перенес в Нью-Йорк не Прыжок.

К ним шла мертвая женщина.

С каждым шагом по засыпанному битым кирпичом и мусором пустырю гудение становилось все сильнее. Как и прежде, Джейку мерещились в тенях всякие лица. Он видел Гашера и Хутса, Тик-Така и Флегга; он видел подручных Элдреда Джонаса, Дипейпа и Рейнолдса; он видел своих мать и отца и Грету Шоу, их домоправительницу, которая чуть напоминала Эдит Банкер[26] и всегда помнила, что с его сандвичей надо срезать корочку. Грета Шоу, которая иногда называла его Бама, но только, когда они оставались вдвоем, это был их секрет.

Эдди видел людей из своего прежнего района: Джимми Полио, с изуродованной болезнью ступней, и Томми Фредерикса, который всегда так волновался, наблюдая за играми по стикболу,[27] что начинал строить страшные рожи, за что его прозвали Томми-Хэллоуин. Шкипера Браннигэна, который ввязался бы в драку с самим Эль Капоне, если б Капоне не хватило ума держаться подальше от их округи, и Кзабу Драбника, спятившего гребаного венгра. Он увидел лицо своей матери в груде разбитых кирпичей, ее блестящие глаза поблескивали в осколках бутылки из-под газировки. Он увидел ее подругу, Дору Бертольо, которую ребятня в квартале прозвала Сисястой Дорой, и действительно, груди у нее были большущие, с арбуз каждая. И, само собой, он увидел Генри. Генри стоял в глубокой тени, наблюдая за ним. Только Генри улыбался, а не хмурился, и, похоже, избавился от своей дурной привычки. Поднял руку с оттопыренным большим пальцем, видать, хвалил Эдди. «Так держать, — послышался в гуле голос Генри Дина. — Так держать, Эдди, покажи им, на что ты способен. Разве я не говорил остальным, какой ты у меня молодец? Разве не говорил, когда мы сидели за магазином и курили сигареты Джимми Полио? „Мой маленький братец может уговорить дьявола броситься в огонь“, — сказал я. Не так ли? — Да, да, говорил. — Я всегда это чувствовал, — шептало гудение. — Я всегда тебя любил. Иногда подводил, но любил всегда. Ты мой маленький мужичок».

Эдди начал плакать. И то были слезы счастья.

В тенях этого пустыря Роланд увидел фантомы всей своей жизни: от своей матери до посланцев Кальи Брин Стерджис. И, пока они проходили мимо него, росло ощущение, что он все делал правильно. Что все трудные решения, вся страдания, потери, пролитая кровь не пошли прахом, не пропали зря. На все была причина. Все делалось ради поставленной цели. Ради любви и жизни. Он услышал все это в пении розы и тоже заплакал. В основном, от облегчения. Дорога к этому пустырю далась ему нелегко. Многие из тех, кто шел с ним, умерли. Однако, здесь они жили. Пели вместе с розой. И он понял, что не зря прожил свою жизнь.

Они шли вперед, взявшись за руки, помогая друг другу избежать досок с торчащими гвоздями и ям, угодив в одну из которых, нога могла переломиться в лодыжке, как сухая ветвь. Роланд не знал, можно ли сломать ногу, находясь в Прыжке, но желания выяснить это у него не было.

— Ради такого стоило жить, — прохрипел он.

Эдди кивнул.

— Теперь меня уже не остановить. Меня не остановит даже смерть.

Услышав эти слова, Джейк сложил большой и указательный палец колечком и рассмеялся. Смех этот серебристыми колокольчиками зазвучал в ушах Роланда. На пустыре было темнее, чем на улице, но оранжевые фонари на Второй авеню и на Сорок шестой улице все-таки разгоняли мрак. Джейк указал на вывеску, лежащую на груде досок.

— Видите? Это вывеска магазина деликатесов. Я вытащил ее из травы, поэтому она здесь и лежит, — он огляделся, указал в другом направлении. — Посмотрите туда!

Щит стоял на прежнем месте. Роланд и Эдди повернулись к нему. Хотя ни один не был здесь раньше оба, тем не менее, почувствовали, что уже видели его.

ТОВАРИЩЕСТВО СТРОИТЕЛЬНОЙ КОМПАНИИ МИЛЛЗА

И РИЭЛТОРСКОЙ КОНТОРЫ СОМБРА

ПРОДОЛЖАЕТ РАБОТЫ

МЫ ИЗМЕНИМ ЛИЦО МАНХЭТТЕНА!

СКОРО ЗДЕСЬ БУДЕТ РОСКОШНЫЙ КОНДОМИНИУМ

«БУХТА БОЛЬШОЙ ЧЕРЕПАХИ»

ВСЮ НЕОБХОДИМУЮ ИНФОРМАЦИЮ

ВЫ МОЖЕТЕ ПОЛУЧИТЬ ПО ТЕЛЕФОНУ: 661-6712

ЗВОНИТЕ, И НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ

Как и говорил им Джейк, щит висел здесь давно и нуждался либо в подновлении, либо в замене. Джейк помнил, что кто-то расписался на щите синей краской из баллончика-распылителя. Эдди помнил об этом из рассказа Джейка, не потому, что граффити казались ему чем-то странным, просто сама надпись запала в память. И они, конечно же, увидели ее: «БАНГО СКАНК». Чья-то визитная карточка.

— Я думаю, телефонный номер на щите другой, — сказал Джейк.

— Правда? — спросил Эдди. — А какой был раньше?

— Не помню.

— Тогда с чего ты взял, что номер изменился?

В другое время и другом месте Джейк мог бы разозлиться, услышав этот вопрос. Здесь, в умиротворении, источаемой розой, он лишь улыбнулся.

— Я не знаю. Доказать мне нечем. Но номер точно был другим. Как и меню в витрине книжного магазина…

Роланд слушал в пол-уха. Шагал вперед через груды кирпичей, досок и разбитого стекла, в старых ковбойских сапогах, со сверкающими в сумраке глазами. Он уже видел розу. Что-то лежало рядом с ней, в том месте, где Джейк нашел свою версию ключа, но Роланд не обратил на сей предмет никакого внимания. Он видел только розу, растущую среди островка травы, багряной от выплеснутой на нее краски. Роланд опустился перед розой на колени. Мгновением позже Эдди стоял на коленях слева от него, Джейк — справа.

Роза уже закрылась на ночь. Но, когда они преклонили пред ней колени, лепестки начали открываться, словно приветствуя их. Гудение розы доносилось со всех сторон, ни с чем не сравнимое по красоте, песнь ангелов.

Поначалу Сюзанна держалась. Держалась, несмотря на то, что потеряла ноги и половину себя, во всяком случае той себя, которая, которая прибыла в Нью-Йорк, и ей пришлось вновь принять эту унизительную, отвратительную позу, нечто среднее между сидением и стоянием на коленях на грязном тротуаре. Спиной она прижималась к дощатому забору, окружавшему пустырь. В голове мелькнула сардоническая мысль: «Не хватает только картонки с надписью „Подайте на пропитание“ и жестяной миски для милостыни».

Он держалась и после того, как увидела мертвую женщину, переходящую Сорок шестую улицу. Помогало пение… Сюзанна понимала, что это голос розы. Помогал Ыш, прижавшийся к ней, согревавший своим теплом. Она гладила его по шелковистому меху, он связывал ее с реальным миром. Она снова и снова говорила себе, что не сошла с ума. Ладно, она потеряла семь минут. Может, и потеряла. А может, что-то случилось с механизмом часов, он икнул и разом перескочил на семь минут. Ладно, они видела мертвую женщину, переходившую улицу. Может, и видела. А может, видела шатающуюся из стороны в сторону наркоманку, благо в Нью-Йорке их хватало…

«Наркоманку с зеленым червяком, выползающим изо рта?»

— Червяк мог мне и привидеться, — сказала она ушастику-путанику. — Так?

Ыш смотрел то на Сюзанну, то на пролетающие мимо автомобили с включенными фарами, которые он мог принимать за больших хищников с горящими глазами. И нервно повизгивал.

— А кроме того, мальчики скоро вернутся.

— Чики, — согласился Ыш, и в его голосе слышалась надежда.

«Почему только я не пошла с ними? Эдди мог нести меня на спине. Видит Бог, он делал это и раньше, как с упряжью, так и без».

— Я не могла, — прошептала она. — Просто не могла.