Герои – моя слабость Филлипс Сьюзен

Глава 22

Казалось, все женщины в гостиной разом изумленно ахнули. Луиза наклонилась вперед, будто по старости лет боялась что-нибудь пропустить из-за слабого слуха. Джуди издала глухой стон, Барбара напряженно застыла, Наоми воинственно выдвинула подбородок, а Тилди сплела руки на коленях. Мари быстрее других обрела присутствие духа. Губы ее сурово сжались, а маленькие глазки сузились.

– Мы понятия не имеем, о чем вы говорите.

– В самом деле? – Энни вошла в комнату, не заботясь о грязных следах на ковре. – Почему-то мне в это не верится.

Барбара схватила с комода мешочек с вязанием и снова опустилась в кресло.

– Думаю, вам лучше уйти. Вы, должно быть, расстроены всем, что случилось, но это еще не повод…

– Расстроена – не то слово, – перебила ее Энни.

– В самом деле, Энни, – возмущенно фыркнула Тилди.

Энни резко повернулась к Барбаре, достававшей из мешочка спицы:

– Вы член правления фонда. Но в составе правления еще шесть человек помимо вас. Им известно, что вы сделали?

– Мы ничего не сделали, – возразила Наоми своим зычным капитанским голосом.

Мари взялась за вязание.

– Вы не вправе врываться сюда и бросать такие обвинения. Вам следует уйти.

– Именно этого вы и добивались с самого начала, – проговорила Энни. – Заставить меня уехать. И вы тоже, Барбара. Вы притворялись моим другом, а сами хотели лишь избавиться от меня.

Спицы Барбары задвигались быстрее.

– Я вовсе не притворялась. Вы мне очень нравитесь.

– Ну конечно. – Энни прошла в глубину комнаты, давая всем понять, что не собирается уходить. Она неспешно оглядела женщин, ища слабое звено, и нашла его.

– Как поживают ваши внуки, Джуди? Зная, что вы сделали, как вы будете смотреть в глаза малышу, которому Тео помог появиться на свет?

– Не обращай на нее внимания, Джуди, – скомандовала Тилди с ноткой отчаяния в голосе.

Энни устремила пристальный взгляд на Джуди Кестер, рыжеволосую добродушную хохотушку.

– А другие ваши внуки? Неужели вы и вправду думаете, будто они никогда об этом не узнают? Хороший пример вы им показали. Теперь они будут знать, что, когда нужно что-то заполучить, любые средства хороши, даже если придется пройти по головам. – Мягкая, простодушная Джуди не выдержала нажима и сдалась без боя. Уронив голову на руки, она зарыдала. Серебряные крестики-сережки дрожали у нее в ушах и бились о щеки. Энни заметила краем глаза, что открылась входная дверь, но продолжала говорить: – Вы ведь верующая женщина, Джуди. Как же вы примирились со своей христианской совестью после того, что сделали со мною? – Она обвела взглядом остальных женщин: – А вы все?

– Не знаю, что мы, по-вашему, сделали, – сбивчиво пробормотала Тилди, вертя на пальце обручальное кольцо, – но… вы ошибаетесь.

– Мы все знаем, что я не ошиблась. – Энни почувствовала, что за спиной у нее стоит Тео. Она его не видела, но точно знала: это он.

– Вы ничего не сможете доказать, – с вызовом, но без убежденности выкрикнула Мари.

– Замолчи, Мари, – с непривычной горячностью оборвала ее Джуди. – Мы слишком далеко зашли. Слишком далеко.

– Джуди… – В голосе Наоми послышались предостерегающие нотки. Она обхватила себя за локти, словно мучилась от боли.

Впервые заговорила Луиза. В свои восемьдесят три года она высоко держала голову, несмотря на согнутую остеопорозом спину.

– Это была моя идея. Целиком и полностью. Все сделала я. Они просто пытаются меня защитить.

– Как благородно, – насмешливо протянула Энни.

Тео встал рядом с ней. Небритый, в измятой одежде, он каким-то непостижимым образом умудрялся выглядеть элегантным. Все взгляды немедленно устремились на него.

– Едва ли вы сами устроили погром в коттедже, миссис Нелсон, – произнес он. – И, простите меня, но вы не попали бы из ружья даже в стену сарая.

– Мы ничего не разбили и не сломали, – всхлипывая, пробормотала Джуди. – Мы были очень осторожны.

– Джуди!

– Но это правда! – защищаясь, возразила Джуди.

Женщины признали свое поражение. Энни поняла это по выражению их лиц. То ли покаяние Джуди не оставило им выбора, то ли в них заговорила совесть. Наоми спрятала лицо в ладони, Барбара уронила вязание на колени, Луиза бессильно обмякла на своем диване, а Тилди прижала руку к губам. Одна лишь Мари смотрела с вызовом, задиристо вздернув подбородок.

– Вот мы и добрались до правды, – проворчала Энни. – Кому пришло в голову линчевать мою куклу? – У нее все еще стояла перед глазами ужасная картина – Пышка, болтающаяся в петле под потолком. Может, для кого-то Пышка была всего лишь куклой, но Энни вложила в нее частицу себя.

Джуди покосилась на Тилди, та смущенно потерла щеку.

– Я видела такую сцену в кино, – промямлила она слабым голосом. – Ваша кукла не пострадала.

Энни чувствовала плечом прикосновение крепкого плеча Тео.

– Есть и более важный вопрос. Кто из вас стрелял в меня?

Никто не ответил, и Тео смерил ледяным взглядом женщину в кресле-качалке:

– Почему вы не отвечаете, Барбара?

Барбара вцепилась обеими руками в подлокотники кресла.

– Конечно, это была я. Думаете, я доверила бы такое дело кому-то другому? – Она умоляюще посмотрела на Энни: – Вам ничто не угрожало. Я исключительно метко стреляю. Я одна из лучших на всем северо-востоке. Завоевала не одну медаль.

– К сожалению, Энни это не слишком утешило, – язвительно заметил Тео.

Джуди достала из кармана бумажный носовой платок.

– Мы знали, что поступаем дурно. Знали с самого начала.

Мари презрительно фыркнула, как будто вовсе не думала, что они сделали что-то дурное, но Тилди беспокойно заерзала на краешке кресла.

– Мы не могли молча смотреть, как теряем наши семьи. Своих детей и внуков.

– Я не могу лишиться сына. – Шишковатые пальцы Луизы сжали трость. – Он все, что у меня осталось, и если Гейлинн уговорит его уехать…

– Знаю, вам этого не понять, – сказала Наоми, – но дело не только в наших семьях. Речь идет о будущем всего Перегрин-Айленда, о том, сможем ли мы выжить.

Похоже, ее слова не убедили Тео.

– Так объясните нам. Объясните, почему украсть у Энни коттедж оказалось настолько важно, что несколько уважаемых женщин пошли на преступление.

– Потому что им нужна новая школа, – отозвалась Энни.

Тео тихонько выругался.

Джуди зарыдала, уткнувшись в смятый платок, а Барбара отвела глаза. Слово взяла капитанша Наоми:

– У нас нет денег, чтобы построить школу. Но без нее нам не удержать наши семьи на острове. Молодежь уедет. Мы не можем этого допустить.

Барбара попыталась взять себя в руки.

– Молодые женщины не заговаривали об отъезде, пока не сгорела школа. Этот трейлер просто ужасный. Лиза только и думает, как перебраться на материк.

– Она заберет и ваших внучек, – сказала Энни.

Мари поникла, вся ее бравада улетучилась.

– Когда-нибудь и вы узнаете, что это такое.

Глаза Барбары молили о понимании.

– Нам нужен этот коттедж. Лучше места и придумать нельзя.

– Это не минутная прихоть, мы все обдумали, – с жаром заговорила Тилди, надеясь, по-видимому, что Энни разделит ее энтузиазм. – Из коттеджа открывается великолепный вид, тем дом и хорош. Каждое лето мы сможем легко превращать его в жилое помещение.

– Летом на острове трудно снять приличное жилье, а спрос велик, – подхватила Наоми. – Сдавая коттедж в аренду, мы выручим деньги, которые помогут содержать школу в течение года.

Луиза одобрительно кивнула:

– Вдобавок мы сможем оплатить расходы на починку дорог, чтобы легче было добираться до коттеджа.

Энни не могла сдавать домик в аренду, поскольку подписанный Марией договор исключал такую возможность. Неудивительно, что Эллиотт оказался снисходительнее к островитянам, чем к ее матери.

В командирском голосе Наоми послышались виноватые нотки:

– Нам пришлось это сделать. Мы старались ради общего блага.

– Но вас не заботило, что станет с Энни, черт побери, – прорычал Тео. Распахнув полы куртки, он уперся кулаком в бедро. – Имейте в виду, она намерена обратиться в полицию.

Джуди трубно высморкалась.

– Я предупреждала, что так будет. Я всегда говорила: дело кончится тем, что мы попадем за решетку.

– Мы будем все отрицать, – заявила Мари. – У вас нет доказательств.

– Не заявляйте на нас, Энни, – взмолилась Тилди. – Это нас погубит. Я могу потерять магазин.

– Вам надо было раньше об этом думать, – отрезал Тео.

– Если все откроется… – простонала Луиза.

– Когда все откроется, – сурово отчеканил Тео. – Вы попались. Надеюсь, вы все это понимаете.

Мари сидела прямо, как и всегда, но из-под морщинистых век ее струились слезы. Женщины горестно поникли. Прижимая к лицам носовые платки, они испуганно переглядывались, ища друг у друга поддержки. Они знали, что потерпели поражение.

Казалось, Барбара состарилась на добрый десяток лет у Энни на глазах.

– Мы все исправим. Пожалуйста, Энни, никому не говорите. Коттедж останется у вас. Обещайте, что не предадите огласке эту историю.

– Она ничего вам не собирается обещать, – ответил Тео.

Хлопнула дверь, и в гостиную ворвались две рыжеволосые девочки. Они вихрем пронеслись по комнате и повисли на шее у бабушки.

– Бабуля, мистер Миллер заболел, и его стошнило прямо в классе. Это был настоящий ужас!

– Он не смог найти учителя на замену! – выпалила младшая из сестер. – Поэтому нас отпустили домой, но мама уехала в гости к Джейси, вот мы и пришли к тебе.

Барбара обняла внучек. По ее напудренным щекам катились слезы. Энни подавленно отвела глаза. Слезы заметил и Тео. Бросив на Энни хмурый взгляд, он крепко взял ее за локоть:

– Пойдем отсюда.

Автомобиль Тео стоял возле внедорожника, перегораживая проезд.

– Как ты догадалась? – Они спустились по низкой лесенке с крыльца.

– Женская интуиция. Когда ты сказал мне, что коттедж перешел в собственность фонда, я поняла, что это их рук дело.

– Ты ведь понимаешь, что загнала их в угол? Ты можешь вернуть себе коттедж.

Энни тяжело вздохнула.

– Похоже на то, – безрадостно протянула она.

– Не делай этого, Энни.

– Чего не делать?

– Того, о чем ты думаешь.

– Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

– Я знаю тебя. Ты думаешь о том, чтобы сдаться.

– Не сдаться. – Она застегнула пальто. – Вернее будет сказать, идти дальше. Этот остров… не для меня. – «И ты не для меня. Ты не готов дать мне то, чего я хочу».

– Перегрин-Айленд прекрасно тебе подходит, – возразил Тео. – Ты не просто провела здесь зиму. Остров изменил тебя.

В каком-то смысле Тео сказал верно. Она вспомнила о своем детском альбоме, «Книге грез». Приехав на остров, слабая и надломленная, Энни увидела в книге символ своего поражения, осязаемое напоминание обо всем, чего она не достигла в жизни. Но шли дни, и ее горизонты расширились незаметно для нее самой. Пусть театральная карьера, о которой она когда-то мечтала, так и не состоялась, но благодаря ей маленькая девочка, скованная немотой, заговорила вновь, а это чего-то да стоило.

– Поехали со мной на ферму, – предложил Тео, – я хочу осмотреть новую крышу.

Энни вспомнила, что случилось, когда они в прошлый раз заезжали на ферму, но если тогда в голове у нее звучали увещевающие голоса кукол – теперь в ней заговорил инстинкт самосохранения.

– Сегодня солнечный день. Давай лучше просто прогуляемся.

Тео не возражал. Они спустились по изрезанной колеями тропе к дороге. Рыболовецкие суда вышли в море на промысел еще на рассвете, и в опустевшей гавани покачивались на воде бакены, словно детские игрушки для купания. Энни заговорила, стараясь выиграть время:

– Как здоровье женщины, к которой тебя вызвали вчера?

– Мы вовремя отвезли ее на материк. Ей предстоит пройти курс реабилитации, но она поправится. – Тео перевел Энни через дорогу, поддерживая под локоть. Гравий хрустел у них под ногами. – Прежде чем уехать, я прослежу, чтобы кое-кто из местных жителей поступил на курсы фельдшеров. Опасно оставаться на острове без медицинской помощи.

– Им давно следовало подумать об этом.

– Никто не хочет брать на себя лишнюю ответственность, но если они пойдут вместе учиться, то смогут поддерживать друг друга. – Тео взял Энни под руку, помогая обойти яму. Она выдернула руку, как только рытвина осталась позади, и притворилась, будто поправляет перчатку. Тео остановился, с тревогой глядя на нее. – Ничего не понимаю. Поверить не могу, что ты собираешься уехать, бросив коттедж.

Как ему удавалось с такой легкостью читать ее мысли? Никто другой этого не мог. Никогда. Энни уже знала, чем займется. Будет снова выгуливать чужих собак, работать в «Кофе, кофе» и разыгрывать кукольные представления. А вот ходить на прослушивания она больше не станет. Благодаря Ливии она получила новый импульс, но решение вызревало в ней исподволь, незаметно.

– У меня нет причин оставаться.

Мимо с оглушительным ревом пронесся внедорожник без дверцы.

– Конечно, это не так, – возразил Тео. – Коттедж принадлежит тебе. В эту минуту женщины в доме Барбары Роуз из кожи вон лезут, пытаясь придумать, как вернуть его законной владелице в обмен на молчание. Ничего не изменилось.

Но на самом деле изменилось все. Энни полюбила мужчину. Она не могла больше оставаться в коттедже, видясь с Тео каждый день, проводя с ним ночь за ночью. Ей хотелось разорвать эти путы и уйти. Куда? Не важно. Энни не сомневалась, что придумает какой-то выход, ведь она победила болезнь, и силы вернулись к ней.

Они повернули к пристани. Впереди высоко на шесте между навесами для лодок развевался на ветру американский флаг. Обойдя сваленные грудой ловушки для омаров, Энни зашагала вверх по пандусу.

– Нельзя вечно оттягивать неизбежное. Коттедж с самого начала был для меня всего лишь временным пристанищем. Настало время вернуться в Манхэттен, к настоящей жизни.

– Но у тебя нет ни цента. Где ты будешь жить?

Она могла бы раздобыть деньги на жилье, продав один из рисунков Гарра, это был самый простой выход. Но Энни твердо решила, что не расстанется с наследством Марии. Она задумала обзвонить собачников, на которых раньше работала. Те часто путешествовали, оставляя дома своих любимцев. Если повезет, кто-нибудь наймет ее пожить в доме и присмотреть за животными, пока хозяева в отъезде. А если из этого ничего не получится, возможно, бывший босс, владелец «Кофе, кофе», позволит ей поспать первое время на кушетке в кладовке. Энни чувствовала, что за последние полтора месяца окрепла физически и стала сильнее духом. Она знала, что справится.

– Художественный салон должен выплатить кое-какие деньги, так что голодная смерть мне не грозит, – отозвалась она. – Теперь я здорова и могу вернуться к работе.

Они миновали длинную цепь, крепившуюся к одной из гранитных швартовных тумб. Тео, нагнувшись, подобрал камешек.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала.

– Правда? – Энни постаралась придать голосу беззаботность, будто слова Тео ничего для нее не значили, но внутренне сжалась, ожидая продолжения.

Тео швырнул камень в воду.

– Если тебе придется съехать на время из коттеджа, пока местная мафия замаливает грехи, возвращая тебе твою собственность, ты могла бы пожить в Харп-Хаусе. Весь дом в твоем распоряжении. Эллиотт с Синтией не появятся раньше августа, а к тому времени ты уже вернешься к своей привычной жизни. – Тео, как всегда, пытался проявить заботу о людях, только и всего. А возвращение к привычной жизни означало переезд в Нью-Йорк. Флаг над навесами для лодок яростно бился и хлопал на ветру. Энни прищурилась, любуясь солнечными бликами на воде. Зима, проведенная на острове, стала для нее временем обновления, помогла разобраться в себе. Теперь она яснее понимала, где успела побывать, путешествуя по жизни, и куда хочет держать путь. – В городе все слишком неопределенно, – настойчиво продолжал Тео. – Тебе нужно остаться здесь.

– А ты будешь меня опекать? Нет, я не думаю, что это хорошая идея.

Тео спрятал руки в карманах парки.

– Ты говоришь так, будто речь идет о чем-то ужасном. Мы же друзья. Возможно, у меня в жизни не было лучшего друга, чем ты.

Энни постаралась сдержать дрожь. Разве могла она сердиться на Тео за то, что тот ее не любит? Иного она и не ждала. Энни хорошо понимала: если Тео и полюбит когда-нибудь снова, то уж точно не ее. Слишком уж тесно связана она с его прошлым.

Энни знала, что должна покончить с этим сейчас же, немедленно.

– Мы с тобой любовники, – произнесла она ровным голосом, в котором не было и следа горечи. – Это куда сложнее, чем просто дружба.

Тео подобрал и бросил в воду новый камень.

– Необязательно.

– Мы всегда знали, что у наших отношений ограниченный «срок годности». Думаю, он наконец истек.

Тео казался скорее раздраженным, чем убитым горем.

– Ты говоришь о нас, как о скисшем молоке.

Нужно сделать это правильно, сказала себе Энни. Освободиться, но не вызвать у Тео чувства вины, хоть он и готов взвалить на себя ответственность за ее судьбу, ведь это его уязвимое место.

– Не сгущай краски, на тухлятину ты не похож, – отозвалась она. – Ты великолепен. Богат, умен, привлекателен. Я не забыла сказать, что ты богат? – Тео не улыбнулся. – Ты меня знаешь, Тео. Я из породы романтиков. Если я задержусь на острове надолго, то могу ненароком в тебя влюбиться. – Энни картинно передернулась, будто от ужаса. – Воображаю, как мерзко это будет выглядеть.

– Это невозможно, – с убийственной серьезностью возразил Тео. – Ты слишком хорошо меня знаешь.

Как будто он рассказал ей о себе что-то отвратительное и заслуживал лишь презрения, а не любви.

Энни стиснула кулаки в карманах пальто, полная решимости пройти этот путь до конца, даже если, когда все закончится, сердце ее разобьется вдребезги. Она знала, что выдержит. Должна выдержать.

– Давай начистоту. Мне пора подумать о семье. Болтаясь на острове без всякой необходимости и развлекаясь с тобой, я, в сущности, теряю время. Мне надо упорядочить свою жизнь.

– Ты никогда мне об этом не говорила. – В голосе Тео сквозила досада, он выглядел обиженным, уязвленным, но не безутешным.

Энни притворилась удивленной.

– А зачем мне говорить?

– Мы многим делились друг с другом.

– Именно это я и делаю. Делюсь с тобою. По-моему, все предельно просто.

Тео неопределенно пожал плечами.

– Пожалуй. – Энни почувствовала стеснение в груди, будто на нее навалился свинцовый груз. Налетел ветер, Тео зябко поежился. – Наверное, я законченный эгоист, раз хочу, чтобы ты осталась.

Терпеть эту муку дальше не было сил. Многовато боли для одного дня.

– Становится холодно. А ты всю ночь провел на ногах. Тебе нужно поспать.

Тео обвел глазами гавань, потом посмотрел на Энни.

– Я благодарен тебе за все, что ты сделала для меня этой зимой.

Энни показалось, что по сердцу полоснули ножом. Она подставила ветру лицо, чтобы скрыть дрожь в голосе.

– И я тебе тоже, дружище. – Она расправила плечи. – Хочу пи-пи. Увидимся.

Оставив Тео стоять на пристани, Энни зажмурилась, изо всех сил сдерживая слезы. Он с такой легкостью отказался от нее. Впрочем, стоило ли удивляться? Никто не посмел бы упрекнуть его в лицемерии. Подобно всем истинным героям, Тео никогда не обещал того, чего не смог бы дать.

Энни перешла дорогу, направляясь к машине. Ей хотелось покинуть остров как можно скорее. Сегодня. Сию же минуту. Но она не могла уехать без своей «киа», а до прибытия грузового парома оставалось еще восемь дней. Восемь дней, в течение которых Тео мог появляться в коттедже, когда ему вздумается. Энни понимала, что не выдержит. Этому следовало положить конец.

Подъезжая к коттеджу, она сказала себе, что сердце ее будет биться, хочется ей того или нет. Время лечит, это всем известно. Рано или поздно время исцелит и ее. Нужно думать о будущем и находить утешение в том, что поступаешь правильно.

Но безмятежное будущее еще не наступило, а в безысходном настоящем ничто не могло ее утешить.

Глава 23

К огромному облегчению Энни, Ливия не замкнулась снова в молчании. Стоило Энни переступить порог, и девочка бросилась к ней показать слепленную из пластилина черепашку.

– Не знаю, что ей сказать, – шепнула Джейси, когда Ливия отвлеклась. – Я ее мать, но не представляю, как к ней подступиться.

– Я достану Плутовку, – предложила Энни.

Она вынула из рюкзака куклу, радуясь возможности избавиться на время от тягостных мыслей о своей жизни и надеясь, что Плутовка сумеет повернуть разговор в нужное русло. Заняв стул напротив Джейси с Ливией, она усадила куклу на стол.

– А, так ты прекрасная мама Ливии. Кажется, мы с тобой еще не знакомы. Я Плутовка, известная также как Женевьева Аделаида Джозефина Браун.

– Э… привет, – смущенно протянула Джейси.

– А теперь я расскажу тебе о себе. – Плутовка принялась перечислять свои способности и дарования, назвав себя выдающейся певицей, танцовщицей, актрисой, маляршей и автогонщицей. – А еще я умею ловить светлячков и необычайно широко разевать рот. – Ливия весело захихикала, когда Плутовка продемонстрировала последний из названных талантов, и Джейси немного расслабилась. Кукла продолжала оживленно болтать, потом решительно тряхнула шерстяными кудрями. – Я, Плутовка, люблю освобождать секреты. Это помогает мне говорить о гадких вещах, вроде той истории, что случилась с тобой, Ливия, и с твоей мамой. Но… твоя мама не умеет играть в секреты.

Как Энни и ожидала, Ливия начала объяснять Джейси, что значит выпустить на волю секрет.

– Это когда ты кому-нибудь что-то рассказываешь, а ему нельзя на тебя злиться.

Плутовка наклонилась к Джейси и театральным шепотом произнесла: