Ангелы смерти. Женщины-снайперы. 1941-1945 Бегунова Алла
Постоянный домашний адрес (представленного к награде или его семьи) — (не заполнено. — А.Б.)
I. Краткое, конкретное изложение личного подвига или заслуг.
Снайпер-инструктор ПОЛИВАНОВА Мария Семеновна вступила в ряды Красной Армии добровольно 15.10.1941 года, в рабочий батальон, влившийся в дивизию.
В 528-м СП ПОЛИВАНОВА пришла квалифицированным снайпером после окончания школы снайперов при Центральном Совете ОСОАВИАХИМа.
Участник всех боев полка (за исключением боев под дер. Большое и Малое Врагово), ПОЛИВАНОВА в боях за дер. Ожиеды уничтожила 3-х фашистов, значительно облегчив продвижение нашего подразделения вперед.
Тов. ПОЛИВАНОВА по праву может считаться одним из инициаторов снайперского движения в полку. Она сплотила и обучила первую группу снайперов, хорошо проявивших себя в боевых операциях, как истребители фашистов.
Работу по обучению снайперов ПОЛИВАНОВА вела с большой серьезностью и умением. Впоследствии ее ученики показали следующие результаты: снайпер Данилов — 16 фашистов, снайпер Субботин — 4 фашиста, снайпер Файзуллин — 2 фашиста и т.д.
Тов. ПОЛИВАНОВА достойна представления к правительственной награде — ордену Красной Звезды.
Командир полка майор Тарасюк
Военком полка ст. батальонный комиссар Петров-Соколовский
30 июня 1942 года.
II. Заключение вышестоящих начальников. Достойна правительственной награды ордена “Красная Звезда”.
Командир дивизии полковник Анисимов
Военком дивизии полковой комиссар Лазарев 9 июля 1942 года.
III. Заключение Военного Совета армии. Достойна награждения орденом Красной Звезды.
Командир 53-й армии Член Военного Совета генерал-майор дивизионный комиссар
Ксенофонтов (подпись неразборчива. — А.Б.)
20 июля 1942 года».
В последних числах июня комбат Еремин снайперскую винтовку Ковшовой все-таки вернул. Радости Натальи не было предела, потому что инструкторская работа — стрельба по фанерным мишеням, лекции о баллистике для начинающих — ей давно наскучила. Это спокойной и терпеливой Маше нравилось возиться с новобранцами. Энергичный характер Натальи требовал более активных действий. Теперь же вместе с Машей Поливановой она могла вновь вернуться к прежним занятиям и в составе снайперской пары ходить на охоту за фрицами.
Жили девушки тоже вместе, отрыв землянку на горке, над рекой. Они называли ее «березовой», так как выложили стены березовыми поленьями. Получилась настоящая девичья светелка. Были в ней и печка-«буржуйка», и стол, сколоченный из таких же деревянных обрезков, и две лежанки по бокам, и полочки для разных нужных солдату вещей. Из латунной гильзы от снаряда 45 мм сделали вазу. Цветы меняли через день, собирая их в лесу. Кроме цветов попадались ягоды: земляника, черника, малина. Находили также и грибы — маслята и подберезовики, из которых варили суп в котелке, подвешенном над костром.
К лету 1942 года войска Северо-Западного фронта исчерпали возможности для ведения активных действий. Не получая поддержки и резервов от Ставки, они перешли к обороне. При извилистой, прерывистой линии фронта, с нейтральной полосой, пролегавшей по густым северным лесам, болотам, берегам мелких рек и озер, открывались неплохие возможности для ведения снайперской войны.
С помощью полковых разведчиков девушки определили по карте места для нескольких снайперских засад. Они находились примерно в десяти километрах от их «березовой светелки». Как правило, туда подруги отправлялись часов в одиннадцать вечера. Выкладка при этом у них была полная, солдатская. У каждой — винтовка Мосина с оптическим прицелом «ПЕ» (вес — 4,7 кг), пятьдесят патронов, четыре гранаты «РГД-33» (вес каждой — до 750 г), боевой нож «финка» на поясе, фляга с водой, саперная лопатка, сухой паек, бинокль. Кроме того, у Ковшовой имелся еще и пистолет «ТТ» (в снаряженном виде вес — 910 г), подаренный ей политруком их роты.
За ночь девушкам следовало добраться до места, преодолевая на пути большой сосновый лес и обширное поле ржи. Однажды, безлунной темной ночью, они на нем заблудились, так как рожь уже стояла высокая, выше их роста. После долгих споров вернулись обратно, к повороту еле заметной тропинки, сверились с компасом и картой, поняли, что здесь надо уходить направо, а не налево. Отметили место прутиком, и с тех пор уж больше не теряли эту узенькую тропинку.
Охота обычно продолжалась два дня.
Здесь, к югу от Демянска, немцы в обороне применяли свой излюбленный метод, называемый «жемчужное ожерелье». Вместо сплошной линии укреплений они на хуторах, перекрестках дорог и в небольших селениях, рассыпанных по заросшей лесами Восточно-Европейской (или Русской) равнине, обустраивали укрепленные пункты с пулеметами и минометами, возводили даже артиллерийские ДЗОТы. Они находились друг от друга на расстоянии 300–500 метров, секторы обстрела у них соприкасались.
Девушки перед рассветом выходили на нейтральную полосу и вели наблюдение за этими укрепленными пунктами, за ближним и дальним тылом противника. Дистанции для стрельбы у них были промерены и не превышали тех же самых пятисот метров. Для укрытия своего огневого рубежа снайперская пара часто использовала крупные валуны округлой формы. Они, принесенные сюда доисторическими ледниками, торчали по берегам мелких речушек и озер. Стреляли сверхметкие стрелки также с лиственниц, чьи огромные кроны простирались над землей. Стреляли из окопов, устроенных в густом подлеске, в тени этих деревьев.
Результаты охоты могли быть разными.
Например, 11–12 июля 1942 года они уничтожили 11 гитлеровцев: Ковшова — 6, Поливанова — 5. Сначала расположились в трехстах метрах от хутора, где, судя по всему, был какой-то командный или наблюдательный пункт. По дороге к нему часто ездили мотоциклисты с какими-то пакетами. Вот эти ординарцы на мотоциклах были самой легкой добычей. Ухабистая и пыльная грунтовая дорога не позволяла им развивать большую скорость, и в таком случае сосчитать «упреждение» снайперам не составляло особого труда. Сделав три удачных выстрела, Маша и Наташа быстро перебрались в другое, давно отмеченное ими место — на лесную поляну, откуда отлично просматривался выход к реке. Здесь с жизнью расстались сразу шесть фрицев, поскольку они дружной веселой компанией пришли искупаться и набрать воды в какие-то канистры. Последняя цель — два связиста, тащившие катушки с проводом и ящики с полевыми телефонами. До ДЗОТа они не добрались. Девушки их сбили, стреляя с деревьев и довольно-таки издалека — с пятисот метров.
Но все-таки большую часть времени они провели в засаде, которую устроили на краю лесной поляны. Пришлось несколько часов лежать на земле, покрытой прошлогодней листвой. Ночью прошел дождь, земля была очень сырой, пропитанной влагой. Разлапистые ветви елей создавали здесь глубокую тень. Она помогла снайперам хорошо замаскироваться, но в то же время мешала почве высохнуть даже в июльскую жару.
На следующий день, когда подруги вернулись в свою «березовую светелку», Маша заболела: температура — 39,4. Наталье пришлось вызывать к ней полкового доктора. Он поставил диагноз «воспаление легких» и дал лекарство — сульфидин. Наташа тоже пострадала от лесной сырости. У нее образовался флюс на правой щеке. Но все это были сущие пустяки по сравнению с одной прекрасной новостью. Обеим девушкам присвоили воинское звание «старший сержант» и согласно ему выдали денежное довольствие — 250 рублей. Наталья немедленно отправила деньги родителям, написав, что в армии они ей не нужны, и пообещав отныне высылать им эту сумму каждый месяц.
Переписка Марии с родными была не такой постоянной и сердечной, как у Наташи. Малограмотная родня писала девушке редко, столь же редко и она отвечала им. Но тут случай был особый, потому Поливанова не могла не написать о нем матери и отцу. Это письмо сохранилось:
«15 июля 1942 года.
Здравствуйте, дорогие папа, мама, Шура, Сережа!
С красноармейским приветом к Вам Маша.
Очень огорчена Вашим активным… молчанием, но тем не менее я не теряю надежды получить от Вас дорогую весточку.
Мне очень хочется поделиться с Вами радостью, которую я имею. По приказу командования я получила звание “Снайпер-отличник”. Скоро получу значок, а на днях мне присвоено звание старшего сержанта. Я уверена, что моя радость явится нашей общей радостью — семьи. Да, сегодня послала вам 250 рублей денег — Вы их, наверное, скоро получите.
Мамусенька, как наш огород? А как ты работаешь, папуля? Пишите чаще. Жду с нетерпением ответа. Крепко-крепко целую. Маша.
Привет от Наташи. Она очень хорошая подруга и товарищ. Жду ответа, крепко-крепко целую. Ваша дочь Маша»{28}.
БОЙ У ДЕРЕВНИ СУТОКИ
Демянский плацдарм, захваченный немцами в 1941 году, продолжал существовать, несмотря на все усилия войск нашего Северо-Западного фронта. Его командование проводило операции по разгрому противника и в январе — феврале, и в мае 1942 года. Но фашисты стойко оборонялись. Более того, создав ударную группировку «Зейдлиц» в количестве пяти дивизий, они повели наступление севернее Залучья в направлении селения Рамушево. В ходе боев, сопровождавшихся массированным применением авиации, врагу удалось прорвать кольцо окружения и пробить так называемый «рамушевский коридор» шириной до четырех километров. Таким образом, группировка «Зейдлиц» соединилась с окруженными частями 16-й германской армии.
Борьба за Демянский плацдарм отличалась исключительным упорством и напряжением с обеих сторон. Советское командование, не имея тогда опыта боевых операций по окружению противника, допустило ряд просчетов. Удары наносились силами, не имевшими достаточной концентрации, одновременно на многих направлениях, без средств усиления, при слабой организации разведки.
Короткое северное лето 1942 года подходило к концу, а «рамушевский коридор», к тому времени расширенный немцами до восьми километров, действовал, мешая русским. Требовалось перерезать его, чтобы лишить захватчиков, окруженных около Демянска всякой поддержки и помощи извне. Такую задачу наше командование поставило перед Первой ударной армией Северо-Западного фронта. Ее усилили несколькими воинскими соединениями, в том числе — 130-й стрелковой дивизией.
По сравнению с февральскими и мартовскими боями за Новую Руссу, Гучево, Великуши, численный состав ее уменьшился почти в два раза, до 5985 человек. Пополнения в полки поступали крайне нерегулярно. Зато вооружение стало гораздо лучше. Кроме 4828 винтовок теперь имелось 573 автомата (то есть «ППШ-41» и «ППД-40». — А.Б.), 59 станковых пулеметов «максим», 153 ручных пулемета «ДП», 78 противотанковых ружей и 102 миномета разных калибров (50-мм — ротный, 82-мм — батальонный, 120-мм и 107-мм — полковой). Была и артиллерия — 8 гаубиц калибра 122 мм.
Вечером 5 августа 1942 года 528-й стрелковый полк получил приказ перебазироваться в район реки Робья, к селениям Козлово, Маклаково, Сутоки, расположенным в Парфинском районе Новгородской области, где находились позиции Первой ударной армии.
«Тяжелый 130-километровый путь полк прошел по плохим дорогам, под дождем и за четыре ночи, — говорится в Журнале боевых действий данной воинской части. — В светлое время суток в целях маскировки своего передвижения полк делал привалы в лесах… Несмотря на то, что идти приходилось с тяжелой материальной частью (например, с минометами и станковыми пулеметами), полк совершил марш организованно, без происшествий и без отставших солдат. Прибыв на место 10 августа утром, полк получил боевую задачу. Командир полка майор Тарасюк и военком полка старший батальонный комиссар Петров-Соколовский созвали совещание командного состава, на котором доложили о боевой обстановке и разъяснили задачу.
Полк должен был наступать во втором эшелоне дивизии, прикрывая ее правый фланг. В тот же день утром 10 августа мощной артиллерийской подготовкой началось наступление Первого гвардейского корпуса, в оперативном подчинении которого находилась наша дивизия, с целью перервать знаменитый “рамушевский коридор” на участке Омычкино — Бяково, севернее реки Робья…»
Дивизионные гаубицы вели огонь по врагу, снаряды с воем перелетали через передовую линию, но приказа наступать в тот день пехота не получила. Можно было заняться обычным солдатским делом: рыть окопы, траншеи, землянки для обустройства на новом месте. Второй батальон 528-го полка под командованием старшего лейтенанта Еремина 12 августа выдвинулся на исходные позиции, готовясь к наступлению, и днем 13 августа Наталья Ковшова успела написать матери короткое письмо, в котором сообщила последние новости своей фронтовой жизни:
«Мы совершили большой переход, примерно 115 километров, и теперь наступаем в другом месте, с другой армией. Место здесь очень болотистое, грязь везде по колено. Ну, ничего, мы и здесь повоюем. Побьем фашистских гадов, чтоб им тошно стало. Ты Машеньке напиши, чтобы она зря не надрывалась, а то с ней никакого сладу нет. Я после ранения стала много осторожней..»{29}
События 14 августа 1942 года описаны в нескольких документах.
Дополняя друг друга, они дают достаточно полную картину того, что произошло в тот злополучный день со снайперской парой Ковшова — Поливанова. Никак не должны были они оказаться впереди группы автоматчиков при следующих одна за другой лобовых атаках противника. Таких превосходных стрелков на фронте берегли, прикрывали, охраняли. Конечно, на войне бывают неожиданные стечения обстоятельств, но здесь — случай прямо-таки вопиющий.
Резкую оценку дал ему бывший командир 528-го стрелкового полка майор Довнар в письме к Н.Д. Араловец: «В безвременной смерти Наташи и Маши повинен исключительно самозванец, трус и паникер… Петров-Соколовский (политработник, с ним Довнар начинал службу в 528-м полку. — А.Б.), который быстро себя реабилитировал пасквильной брошюрой “Подруги” в 1943 году и тем прикрыл свои гнусные дела…»
Однако вот страницы из Журнала боевых действий 528-го полка:
«Командир и комиссар направились на передовую, и второй батальон, преодолевая упорное сопротивление врага, начал движение вперед. В этот момент от пули вражеского снайпера на боевом посту погиб командир полка майор Тарасюк. Командование полком перешло к начальнику штаба капитану Чистякову, который во главе спецподразделений полка, совместно со штабом направился на передовую. Второй батальон по-прежнему наступал на левом фланге полка… Противник бешено сопротивлялся и переходил в контратаки с большими, чем у нас, силами. Вскоре был тяжело ранен капитан Чистяков, контужен ПНШ-1 (помощник начальника штаба по оперативной работе, вел подсчеты боевой численности, оформлял приказы, вел рабочую карту, журнал боевых действий и т.п. — А.Б.) старший лейтенант Беломарь. Вышли из строя и другие командиры, которые показывали личный пример отваги и мужества. На поле боя оставался только контуженый военком полка тов. Петров-Соколовский, который руководил боем.
Все контратаки противника были отбиты, и люди не отступили ни на шаг. В этом бою героически погибли любимцы и героини полка снайперы Маша Поливанова и Наташа Ковшова. Во второй половине дня в полк прибыл вновь назначенный командир — майор Чернусских, который быстро вошел в курс дела и начал руководить успешным наступлением…»
Получается, что майор Довнар прав. Все началось с того, что меткая вражеская пуля вывела из строя командира полка, и полк лишился управления. Какие-то его подразделения наступали, какие-то отступали под яростными контратаками фашистов, какие-то удерживали прежние позиции. Едва ли контуженый военный комиссар был в силах правильно оценивать обстановку и отдавать адекватные приказы. Не оттого ли четвертая рота второго батальона вместе с группой снайперов, назначенных в резерв, вдруг оказывается перед линией наших окопов безо всякого прикрытия?
«В 5 часов утра 14 августа, когда наши части поднялись в атаку и ворвались в немецкие траншеи, произошло это так неожиданно, что противник дрогнул и, оставив передние траншеи и блиндажи, отошел на заранее подготовленный рубеж обороны, — рассказывает в письме к Н.Д Ара-ловец однополчанин девушек В.Ф. Обносов. — Примерно в полдень пулей немецкого снайпера был убит командир полка майор Тарасюк. В это время и ввели в бой четвертую роту. Наташа и Маша крикнули бойцам: “Отомстим за любимого командира! Вперед, за Родину, за Сталина! Вперед, москвичи!” Они вместе с наступающими бойцами ворвались в траншеи противника. Немцы отошли на вторую линию обороны, теряя по пути убитых и раненых от метких пуль девушек-снайперов. Более 15 солдат было уничтожено ими за короткий срок.
К вечеру противник, перегруппировав силы, при поддержке артиллерии пошел на узком участке фронта в контратаку. Превосходящие силы пехоты яростно атаковали наши позиции. Первая контратака была отбита. Девушки, или, как их у нас называли, «неразлучные друзья», имели задачу прицельным огнем выводить из строя офицерский состав противника. С этой задачей они справлялись отлично. При отражении первой контратаки они вместе уничтожили 4 офицера и 5 солдат. Противник повторил контратаку. Ему удалось обойти наши подразделения, и в частности — четвертую роту — с фланга. Героическая горсточка людей дралась храбро. У них кончались боеприпасы, а поднести их туда не было никакой возможности…»
Почему же тот, кто должен был управлять боем, видя все это, не отдал приказ к отходу? Ведь другие подразделения отступили, сохраняя порядок и дисциплину. Ответа на этот вопрос товарищ Обносов, видимо, не знал, но зато красочно описывал подвиг смелой снайперской пары:
«Примерно в 6 часов вечера была ранена в руку Наташа. Наспех перевязав рану, она непрерывно уничтожала немецкую мразь. Вот ранило и Машу, а вслед за Машей вторично была ранена Наташа. Немецкие цепи плотно сжимали кольцо. Девушки решили скорее умереть, чем сдаться в плен немецким тварям…»
За скобками этого повествования остается один ныне мало кому известный факт из истории Великой Отечественной войны. Ни немцы, ни русские снайперов в плен не брали. Их расстреливали на месте. Несомненно, опытные бойцы Ковшова и Поливанова об этом знали. Знали они и о том, как могут поступить озверелые солдаты с женщинами.
«У девушек кончались боеприпасы: в подсумках осталось по одной гранате и несколько патронов. Обнаглевший немецкий офицер ворвался в траншею к снайперам и крикнул: “Рус, сдавайсь!” Девушки ответили: “Русские в плен не сдаются!” — и уложили наглеца точным выстрелом. Фрицы приближались. Их отделяло от траншеи уже метров 25–30. Маша, собрав последние силы, бросила гранату, и четыре немца остались лежать на земле. Мария сказала: “Наташа, ты не бросай последнюю гранату. Оставим ее для себя”. Они обнялись и привели в действие гранату, бросив ее себе под ноги. Раздался взрыв. Вместе с ними погибли и три гитлеровца, в ту минуту ввалившиеся в траншею…»
Оказалось, что из снайперской группы Ковшовой и Поливановой, в тот день внезапно очутившейся впереди боевых порядков второго батальона, уцелел один человек — рядовой Новиков, раненый осколком мины в живот. Он притворился мертвым, и фашисты его не заметили. Зато потом он выступил свидетелем последних минут жизни двух отважных подруг. Утром 15 августа 1942 года 528-й полк вытеснил противника с занятых им позиций у деревень Сутоки и Бяково. В траншее наши бойцы нашли тела снайперов, над которыми гитлеровцы успели еще и поглумиться. Там же нашли Новикова. Именно с его слов составлено приведенное выше описание подвига доблестной снайперской пары.
Согласно списку № 28 безвозвратных потерь (убитых) младшего начальствующего состава 528-го стрелкового полка 130-й дивизии от 16 августа 1942 года снайперы-инструкторы Ковшова Наталья Венедиктовна и Поливанова Мария Семеновна были похоронены в деревне Сутоки (в то время — Правобережного района Ленинградской области. — А.Б.) на реке Робья, в ста метрах от опушки леса.
Нина Дмитриевна Араловец, получив в Бугуруслане последнее письмо дочери 18 августа 1942 года, написала ей ответ — подробный, обстоятельный рассказ о разных семейных событиях, о родственниках, знакомых, своих заботах и делах. Письмо вернулось с пометкой: «Адресату доставить невозможно». Тревожась, она отправила следующее письмо на фронт 21 августа, но и оно пришло обратно с такой же самой пометкой.
Трудно было матери поверить в случившееся.
Трудно, потому что Наталья с самого начала своей военной службы уверяла ее, будто с ней ничего страшного случиться просто не может:
«8 декабря 1941 года.
Матя! Будь здорова и спокойна: мне теперь 21 год, я человек вполне взрослый, и голова на плечах у меня крепко-крепко держится. И ни одна пуля подлой фашистской собаки не отнимет у меня жизни. А я, твой “солдатеночек”-снайпер, постараюсь им насолить так, чтобы долго помнили проклятые…»
«24 февраля 1942 года.
Милая, родная моя мамусенька!
…Я по-прежнему верю, что со мной ничего не случится, что все будет хорошо. Интересно, что попав первый раз под неприятельский огонь, я не испытала никакого страха. А сейчас уже совсем привыкла к свисту пуль (фиии-ууу) и завыванию мин, даже голову не поворачиваю… Не беспокойся обо мне, все будет хорошо…»
«28 марта 1942 года.
Здравствуй, родная моя мамусенька!
…Обо мне не беспокойся. Мне теперь ничего не страшно. Я знаю, что я — счастливая: меня ни пуля, ни мина не берет. Сняла я 11 фашистов-автоматчиков и снайперов, вытащила своего командира после его ранения с поля боя. И теперь он мне сказал, что представил меня к правительственной награде. Чуешь?»
Об этом же писала она и своей лучшей школьной подруге Лидии Гончаровой 12 декабря 1941 года:
«… Не знаю, может, тебе и покажется диким, но я думаю, что в этой войне меня не убьют. Меня призвали на фронт 15/Х.41 года, и я загадала, что если меня не убьют до 26/Х.41 года, то я останусь жива. 26/XI.41 года мне исполнилось 21 год. Сегодня уже 12/XII.41 года, а я еще жива и здорова. Отсюда ясно, что мне и дальше так будет везти. Ну а если что-нибудь, так лихом зря не поминайте. Мы сейчас поем одну песенку. Она хорошо говорит за наше настроение:
- Смерть подойдет к нам,
- Смерть погрозит нам
- Темной косою своей,
- Мы улыбнемся, мы улыбнемся,
- Мы улыбнемся ей.
- Скажем мы смерти
- Ласково очень,
- Скажем такую речь:
- “Нам еще рано, нам еще рано,
- Нам еще рано лечь!”
В какой-то степени предчувствия Наташи оправдались. Немецкие пули, мины и снаряды ее не задели. Она свою жизнь оборвала по собственной воле, совершив подвиг самопожертвования. Такой был девиз у этого поколения: лучше умереть стоя, чем жить на коленях.
Тяжелые бои в районе реки Робья продолжались 15, 16 и 17 августа 1942 года. Немцы бросались в контратаки, наши отбивали их и постепенно вытесняли противника с его позиций. В журнале боевых действий 528-го полка говорится: «…За это время полк продвинулся вперед более, чем на 600 метров, было захвачено 14 ДЗОТов, 15 стрелковых окопов, 3 радиостанции и много других трофеев. Были взяты пленные и захвачен “язык”. За это время было уничтожено до 300 солдат и офицеров противника. 17 августа весь личный состав полка за успешное выполнение боевых заданий получил благодарность от командующего Первой ударной армии. Ночью командование дивизии прислало радиограмму, в которой восхищалось боевыми делами полка и поздравило весь личный состав полка с боевыми успехами… В период с 14 по 25 августа полк отбил 28 контратак противника, не отступив ни на шаг…»
Лишь 2 сентября бойцов и командиров 528-го стрелкового полка сменила на передовой линии другая воинская часть — пулеметный батальон из той же 130-й дивизии. Отдых продолжался неделю. Командир полка майор Чернусский и военный комиссар Петров-Соколовский приступили к оформлению документов на награждение особо отличившихся. В их числе находились живые: командир второго батальона старший лейтенант Еремин, батальонный комиссар Сухобоков, лейтенанты Штрайхер, Лебедев, Оськин, Игнатов, рядовые Рогачев, Фокин-Дмитриев, Меркулов — и погибшие: старшие сержанты Ковшова и Поливанова, которых после консультаций с командованием 130-й стрелковой дивизии решили представлять к высшей правительственной награде.
Фамилия, имя, отчество — ПОЛИВАНОВА Мария Семеновна.
Воинское звание — красноармеец.
Должность и часть — стрелок-снайпер 528 стрелкового полка 130-й стрелковой дивизии 1-й Ударной Армии.
Представляется к званию ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА.
Год рождения — 1922.
Национальность — русская.
С какого времени в Красной Армии — с 15 октября
1941 года.
Партийность — кандидат в члены ВКП(б).
Участие в боях (где и когда) — Северо-Западный фронт. За деревни Новая Русса, Гутчево, Великуша, Большое и Малое Врагово, район Сутоки — Бяково, река Робья, февраль — август 1942 года.
Имеет ли ранения, контузии — убита 14 августа
1942 года.
Чем раньше награждался (за какие отличия) — орден Красная Звезда, пр. СЗФ № 0986 от 13.08.42.
Каким РВК призван — доброволец, Коминтерновским РВК гор. Москвы.
Последний домашний адрес (не заполнено. — А.Б.)
I. Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг.
Снайпер-инструктор ПОЛИВАНОВА Мария Семеновна в грозные октябрьские дни 1941 года, когда враг подходил к Москве и лучшие люди столицы вставали на ее защиту, — одной из первых добровольно пришла в формировавшийся коммунистический батальон Коминтерновского района Москвы.
С первых же дней ПОЛИВАНОВА выделялась на работе по сооружению подмосковных оборонительных рубежей, занимаемых батальоном, и работала по формированию снайперской группы.
В феврале месяце 1942 года ПОЛИВАНОВА М.С. вместе с полком прибыла на фронт, активно участвовала во всех его боевых операциях.
21–22 февраля в боях за деревню Новая Русса истребила 8 фрицев, большинство из них — “кукушки”.
В боях за деревню Гутчево Маша ПОЛИВАНОВА истребила 7 гитлеровцев.
Во время боя она, рискуя жизнью, под ураганным огнем противника вытащила с поля боя тяжело раненного командира 3-го батальона старшего лейтенанта Иванова.
В боях за деревню Великуша 1–4 марта ПОЛИВАНОВА истребила 14 фрицев. В одном из этих боев ПОЛИВАНОВА вместе с Натальей Ковшовой вывели из строя пулеметный расчет противника, что дало возможность нашему подразделению продвинуться вперед.
В бою под деревней Великуша Маша ПОЛИВАНОВА под ураганным минометным и ружейным огнем противника вынесла с поля боя тяжело раненого командира полка майора Довнара.
Тов. ПОЛИВАНОВА вместе с Ковшовой явились организаторами снайперского движения в полку. За короткое время они подготовили 26 снайперов, которые истребили около 300 гитлеровцев. Охотясь сами, ПОЛИВАНОВА и КОВШОВА уничтожили свыше сорока фрицев.
14 августа 1942 года полк вел наступательный бой севернее реки Робья. На одном из ответственных участков, где противник особенно мешал продвижению нашего подразделения, была выдвинута лучшая снайперская пара ПОЛИВАНОВА и КОВШОВА. Они метко разили фрицев, уложив их в этот день до 40 штук.
В процессе боя вышел из строя командир снайперской группы. Командование группой приняла на себя Наташа КОВШОВА. В это время немцы пошли в контратаку. Хладнокровно, не открывая себя, снайперы допустили фашистов на близкое расстояние и по команде Наташи открыли меткий губительный огонь. Десятки трупов фашистов остались в тридцати метрах от группы снайперов. Контратака немцев захлебнулась и они отступили. По месту расположения снайперов противник открыл бешеный минометный огонь. Мины ложились кучно, не оставляя живого места. Одновременно немцы, собрав силы, снова пошли в контратаку.
Снайперы, вооруженные мужеством девушек, не отступили ни на шаг. Группа их редела, но они все время вели меткий огонь по врагу. Маша и Наташа были ранены.
Вскоре из группы снайперов в живых остались только трое: Маша, Наташа и снайпер Новиков, но стрелять могли только Маша и Наташа. Немцы упорно лезли вперед, и Новиков решил притвориться мертвым.
Девушки условились бить врага до последнего. Несмотря на страшную боль еще не перевязанных ран, они продолжали вести меткий снайперский огонь. Патроны были на исходе. ПОЛИВАНОВА была вторично ранена. Немцы кричали: “Рус, сдавайс!” Наташа ответила: “Проклятущие, русские девушки не сдаются!” — и выпустила последнюю пулю в офицера, свалившегося замертво. Вторично была ранена КОВШОВА. У девушек остались 4 гранаты. Немцы были совсем близко, Маша и Наташа бросили гранаты. Еще несколько фрицев взвыло.
Ведя ураганный огонь из автоматов, фрицы подползали все ближе и ближе. У ПОЛИВАНОВОЙ и КОВШОВОЙ появились новые раны. Девушки молча обнялись и приготовили две последние фанаты. Они теряли последние силы, и немцы прекратили стрельбу, решив захватить их живыми. Когда обнаглевшие фрицы подползли совсем близко и наклонились над девушками, те неожиданно приподнялись. Раздалось два взрыва. Около десятка фрицев было уничтожено.
Погибла и Маша ПОЛИВАНОВА.
Достойна звания ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА.
Командир полка Майор Чернусских
Военком полка Ст. батальонный комиссар Петров-Соколовский.
2 сентября 1942 года.
II. Заключение вышестоящих начальников. Достойна звания ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА.
Командир дивизии
Полковник Анисимов
Военком дивизии
Полковой комиссар Лазарев
4 сентября 1942 года.
III. Заключение Военного Совета армии. Достойна звания ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА.
Командующий армией
Генерал-лейтенант Романовский
Член Военного Совета
Бригадный комиссар Колесников
7 сентября 1942 года.
IV. Заключение Военного Совета фронта (округа). Достойна звания ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА.
Командующий СЗФ
Генерал-лейтенант Курочкин
Член Военного Совета
(подпись отсутствует. — А.Б.)
24.09.1942.
Начальник штаба (подпись отсутствует. — А.Б.)
Печатка синими чернилами: «Присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали “Золотая Звезда”. Указ Верховного Совета Союза ССР от 14.02. 1943 года»{30}.
Так Наташа Ковшова и Маша Поливанова стали первой женской и вообще единственной в истории Великой Отечественной войны снайперской парой, удостоенной столь высокого звания.
О личном счете сверхметких стрелков нет точных и проверенных данных. В некоторых списках указывается, что Наталья истребила 167 вражеских солдат и офицеров, а Мария — примерно 140. Фигурирует и цифра «300», но с пояснением, что это — общий их результат, куда также могли войти фашисты, уничтоженные их учениками и подчиненными из состава той снайперской группы 528-го полка, что погибла 14 августа…
В феврале 1943 года Матрену Яковлевну Поливанову и Нину Дмитриевну Араловец вызвали в Москву. Грамоты о присвоении их дочерям звания Героя Советского Союза им вручил в Кремле председатель Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинин. «Он принял нас, как отец родной, — впоследствии вспоминала М.Я. Поливанова. — Крепко пожал руки обеим и сказал: “Спасибо вам, матери! Партия, правительство и товарищ Сталин благодарят вас за то, что вы вырастили таких славных и верных дочерей!”»
Память о Наталье Ковшовой и Марии Поливановой была увековечена.
В 1944 году выпустили почтовую марку с изображением их подвига и портретами девушек. В 1952 году увидела свет художественно-документальная книга Нины Араловец «Наташа Ковшова», в которой немало страниц было посвящено и боевой подруге ее дочери — Марии Поливановой. В 1965 году в Западном административном округе Москвы появились две улицы, названные в честь героинь. В 1966–1967 годах вступили в строй два больших плавучих добывающих рыбоконсервных завода — «Наталья Ковшова» и «Мария Поливанова» (порт приписки — Севастополь). В экспозиции Ленинско-Снегиревского военно-исторического музея (расположен в Истринском районе Московской области) находится двухфигурная скульптурная композиция «За Родину!». На ней изображены Ковшова и Поливанова, которые собираются бросать гранаты. В 2010 году Главное архивное управление города Москвы выпустило сборник «Боец-снайпер Наташа Ковшова: документы и материалы» (303 стр.).
ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ
ВЫПУСКНИЦЫ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЖЕНСКОЙ ШКОЛЫ СНАЙПЕРСКОЙ ПОДГОТОВКИ
Ничего подобного ни в одной из стран, участвовавших во Второй мировой войне, не было. Только в Советском Союзе появилось это сугубо женское военно-учебное заведение.
Приказ Наркомата обороны Союза ССР за № 0367 от 21 мая 1943 года гласил: «К 25 июня 1943 года сформировать на базе женских курсов отличных стрелков при Центральной школе инструкторов снайперского дела — Центральную женскую школу снайперской подготовки в составе двух батальонов… Отбор произвести из добровольцев-женщин в возрасте до 25 лет с образованием не ниже семи классов и прошедших обучение в снайперских комсомольско-молодежных подразделениях “Всевобуча”…»
Шел третий год Великой Отечественной войны.
Уже произошло сражение под Москвой, в ходе которого советские войска разгромили фашистских захватчиков. Победой и полным окружением большой вражеской группировки на Волге закончилась оборона Сталинграда. Но гитлеровская Германия все еще обладала внушительной военной мощью. В результате проведенной тотальной мобилизации ресурсов собственной страны и оккупированных им государств рейху удалось к лету 1943 года сосредоточить на советско-германском фронте более 5,3 млн. человек, свыше 50 тыс. орудий, около 3 тыс. самолетов. На лето 1943 года немецкое командование планировало силами 50 дивизий (до 900 тыс. чел., примерно 2700 танков, 10 тыс. орудий, свыше двух тысяч самолетов) провести операцию «Цитадель» в районе Курской дуги и разбить воинские соединения двух наших фронтов: Центрального и Воронежского, затем направить удар по Юго-Восточному фронту (операция «Пантера»), начать новое наступление на блокированный ими Ленинград.
В этих грядущих схватках Советский Союз мог рассчитывать только на собственные резервы, поэтому на счету был каждый солдат. Опыт же двух прошлых военных лет показывал, что женщины, несмотря на физиологические особенности своего организма, вполне способны усваивать армейскую науку и действовать на поле битвы не хуже мужчин. Примером тому служила боевая биография Людмилы Павличенко, знаменитого севастопольского снайпера, и славные деяния отважных москвичек — Натальи Ковшовой и Марии Поливановой.
Но были и другие, менее известные героини, взявшие в руки снайперские винтовки с первых месяцев войны. Так, начали воевать, правда, сначала в должности санинструкторов на Ленинградском фронте, Нина Петрова, Валентина Хохлова и Татьяна Константинова. Они занимались стрелковым спортом еще до 1941 года. Н.П. Петрова и Т.Л. Константинова даже окончили ленинградскую Снайперскую школу ОСОАВИАХИМа. Сержант 108-го пограничного полка В.П. Хохлова с апреля 1942 года по декабрь 1943-го уничтожила 94 фашиста. Старший сержант 169-го стрелкового полка Т.Л. Константинова (кстати говоря, участница боевых действий в Финляндии) к январю 1943 года имела на личном счету 85 убитых врагов. Старшина первого батальона 284-го стрелкового полка 86-й дивизии Н.П. Петрова в возрасте 48 лет вступившая в Красную Армию добровольцем, уничтожила более ста гитлеровских солдат и офицеров.
Елизавету Федоровну Миронову, начавшую свой боевой путь при обороне Севастополя в 1942 году, называли лучшей ученицей Людмилы Павличенко. Ефрейтор (старший краснофлотец) 255-й Краснознаменной бригады морской пехоты Миронова в бою действовала смело и дерзко. Девятнадцатилетняя Лиза получила смертельное ранение в сентябре 1943 года под Новороссийском, на Малой земле. К этому времени у нее на счету было около ста убитых гитлеровцев. Осталась одна ее прижизненная фотография, сделанная фотокором газеты «Красная звезда» Евгением Халдеем. На снимке — красивая девушка с белокурыми волосами, одетая в черную флотскую униформу. Она держит в руках винтовку Мосина с прицелом «ПЕ» и пристально смотрит в сторону врага…
Теперь от службы в разных воинских частях сверхметких стрелков женщин-одиночек решили перейти к регулярной, централизованной, планомерной подготовке целых групп женщин-снайперов (отделений численностью до 10–12 человек, взводов численностью до 25–30 человек) для последующего их распределения по фронтам действующей армии. Так, с лета 1943 года по май 1945-го при штабе 3-й ударной армии находилась даже женская рота (примерно 50–60 бойцов), которая уничтожила более трех тысяч немецких солдат и офицеров…
По своей структуре и формам обучения Центральная женская школа снайперской подготовки походила на пехотное училище.
Из существовавших с лета 1942 года Женских курсов отличных стрелков в Школу перевели около трехсот девушек, прибавили к ним новичков, приехавших из разных областей страны, и организовали два батальона по четыре роты в каждом и одну отдельную роту снайперов-инструкторов. В нее зачисляли тех, кто уже имел фронтовой опыт. Согласно армейской традиции, в первую роту батальона брали самых рослых и видных девушек. Их называли «королевами». В четвертую роту попадали те, кто ростом не вышел, и называли их иронически: «карандаши», — но они на это не обижались.
Сначала Школа базировалась в довольно-таки тесных казармах в поселке Вешняки, затем на лето переехала в палаточный лагерь у деревни Амерово Шелковского района, а в сентябре 1943 года расположилась на станции Силикатная в трех километрах от подмосковного города Подольска. Здесь удалось добиться заметного улучшения бытовых условий. Курсанток разместили согласно взводным спискам (каждому взводу, состоящему из 30 человек, — одна комната) в сером трехэтажном доме, ранее бывшим клубом местного силикатного завода. В помещениях были устроены нары в два яруса, вешалки для шинелей, пирамиды для винтовок, поставлены небольшие квадратные столы, тумбочки, но вот стульев курсанткам не полагалось. Имелись также сушилки, умывальни, гигиенические комнаты. Отдельно располагалась столовая, учебный плац, склад боеприпасов. Обширную школьную территорию обнесли высоким забором, на воротах поставили часовых. Выйти за пределы этой территории курсантки могли только по увольнительной.
В Школе существовал армейский распорядок дня.
Подъем — в 6 часов утра, но через день, когда ходили на стрелковый полигон, — в 4.30. При любой погоде — физическая зарядка на улице. Затем — умывание, уборка постелей и поход строем на завтрак в столовую, оттуда опять строем в казарму, где до обеда проходили теоретические занятия. Они длились восемь часов с перерывом на обед. После обеда давали час на сон, за которым снова следовали занятия. Ужин — это третий поход в столовую. Вечером — полтора часа на самоподготовку, чистку оружия (в течение сорока минут), вечерняя поверка, прогулка по плацу (строем и с песнями). Личное время — один час. Команду «отбой» в Школе давали в 22 часа. Получалось, что курсантки были заняты 15 часов в сутки, и привыкнуть к подобной нагрузке многие из них смогли не сразу.
Обучать снайперов сначала предполагали шесть месяцев, но потом увеличили срок пребывания курсанток в Школе до восьми месяцев. Программа обучения мало отличалась от той, что имели Снайперские школы ОСОАВИАХИМа: политическая, строевая, огневая, тактическая подготовка, военная топография, инженерно-саперное дело. Кроме того, девушки должны были знать обязанности бойцов стрелкового подразделения: стрелять из автомата, ручного и станкового пулеметов, противотанкового ружья. Их обучали приемам штыкового боя, метанию гранат и бутылок с зажигательной смесью, а также давали начальные медицинские знания, и они могли быть саниструкторами.
Начальником Центральной женской школы снайперской подготовки, естественно, назначили мужчину — подполковника Николая Николаевича Кольчака (1905–1968).
Он был не строевым офицером, а военным педагогом. Службу начинал на Красном флоте, потом в 1928 году окончил пехотную школу, служил в Средней Азии, но в 1937 году вернулся в Москву, стал преподавать на курсах усовершенствования комсостава «Выстрел». В 1942 году Кольчак занял должность заместителя начальника отдела в Главном управлении «Всевобуча», а оттуда уже перешел в ЦШЖСП и много сил приложил к тому, чтобы правильно организовать в ней учебный процесс. В частности, он составил памятку «12 заповедей снайпера», выезжал на фронт, чтобы узнать, как там служат выпускницы и что надо изменить в программе Школы, дабы приблизить ее к требованиям действующей армии. В июне 1944 года Кольчак получил в командование стрелковый полк и отбыл к месту его дислокации, отличился при штурме Берлина и удостоился высокой награды — звания Героя Советского Союза.
Правда, начальником политотдела стала женщина — майор Екатерина Николаевна Никифорова. Девушки ее любили за доброту и отзывчивость, называли «мама Катя». В сентябре 1943 года она с одной из снайперских групп уехала на фронт.
Командирами батальонов и рот являлись мужчины — офицеры-фронтовики, прибывшие в Школу по излечении от ран, из госпиталей. Командовать взводами уже доверили не только мужчинам, но и молодым женщинам. Среди них были и бывшие инструкторы Снайперских школ ОСОАВИАХИМа: О. Петухова, А. Морозова, И. Мудрецова, О. Маликова, Е. Успенская. В июне 1943 года из числа курсанток первого выпуска в Школе оставили 125 девушек, получивших воинское звание «младший сержант». Они стали командовать отделениями.
В это же время 50 выпускниц отправили на Калининский фронт и 54 выпускницы — на Северо-Западный фронт. Затем приступили ко второму набору, самому массовому. Теперь курсантские мундиры надели 887 девушек из разных городов и областей СССР, не пострадавших от вторжения немецко-фашистских войск.
Это было следующее поколение бойцов, подростками встретивших начало Великой Отечественной войны. Год рождения у них в основном колебался от 1924-го до 1926-го. Как правило, они трудились на оборонных предприятиях, без отрыва от производства закончили краткосрочные курсы «Всевобуча» (110 учебных часов), являлись членами ВЛКСМ и в армию шли добровольно, желая отомстить фашистам за разорение родной страны и гибель тысяч и тысяч ее людей. Собственно говоря, именно райкомы комсомола, проводя патриотическую и разъяснительную работу среди молодежи, давали рекомендации для поступления в Школу.
Центральный Комитет ВЛКСМ был ее шефом, и в сентябре 1943 года вручил Школе свое Памятное Красное Знамя. Также по инициативе первого секретаря ЦК ВЛКСМ Николая Михайлова группу преподавателей и командиров наградили именными часами за успехи в подготовке отличных снайперов для действующей армии. О том, что в Школе давали основательные военные знания, говорит следующий факт: 23 октября 1943 года 17 сержантов ЦЖШСП сдали экстерном экзамены в Московском пехотном училище имени Верховного Совета СССР и получили звание «младший лейтенант».
В январе 1944 года Школа удостоилась нового награждения. Начальник Главного управления «Всевобуча» генерал-майор И.И. Пронин вручил ее коллективу Красное знамя Президиума Верховного Совета. Центральный Комитет ВЛКСМ снова отметил заслуги офицерского и сержантского состава Почетными грамотами, именными часами и именными снайперскими винтовками. В распоряжение штабов Западного и Северо-Западного фронтов были откомандированы более ста двадцати выпускниц.
В марте того же года 50 офицеров, сержантов и рядовых за добросовестное исполнение своих обязанностей получили значки «Отличник РККА». Закончив восьмимесячный курс обучения и сдав экзамены (если на «отлично», то с присвоением звания «младший сержант», всем остальным — с присвоением звания «ефрейтор»), девушки из второго набора Центральной женской школы снайперской подготовки уехали:
на Карельский фронт — 150 человек;
на 2-й Прибалтийский фронт — 75 человек;
на Западный фронт — 200 человек;
на 1-й Прибалтийский фронт — 75 человек;
на 1-й Белорусский фронт — 85 человек.
Третий выпуск состоялся 1 мая 1944 года. В эти дни Школа отмечала годовщину своего существования. Для участия в торжественной церемонии и военном параде в Подольск с трех фронтов прибыли 22 ее выпускницы, уже отмеченные за подвиги в боях с немецко-фашистскими захватчиками правительственными наградами. В Школе получали и письменные отзывы о службе бывших курсанток:
16 мая 1944 года. Начальник штаба 1104-го стрелкового полка майор Безниско: «…Высокий класс подготовки и большое воинское мастерство девушек-снайперов — вот оценка, которую подсказывает общий итог, — 182 солдата и офицера противника уже не топчут землю нашей прекрасной Родины…»
22 мая 1944 года. Командир 331-й стрелковой Краснознаменной дивизии гвардии генерал-майор Берестов: «Ваши воспитанники за полуторамесячный срок пребывания в дивизии истребили 225 немецких солдат и офицеров. Наибольший счет у Рыжовой — 16, Суворовой — 15, Андриановой — 13. За образцовое выполнение заданий командования все трое награждены орденом Красной Звезды. Двоим вручен орден Славы III степени…»
Такие результаты вдохновляли на продолжение работы. Центральный Комитет ВЛКСМ 10 августа 1944 года принял постановление о мобилизации девушек-комсомолок в Центральную женскую школу снайперской подготовки и обязал 16 областных своих комитетов подобрать и направить в Школу 360 добровольцев, прошедших первоначальную подготовку в системе «Всевобуча».
В конце ноября 1944 года состоялся еще один выпуск. В действующую армию уехали 559 девушек.
К концу февраля 1945 года командировки в воинские соединения получили еще 149 снайперов-инструкторов и 262 снайпера-стрелка. Расклад получился следующим:
на 1-й Белорусский фронт — 35 инструкторов и 60 снайперов;
на 2-й Белорусский фронт — 35 инструкторов и 52 снайпера;
на 1-й Украинский фронт — 40 инструкторов и 70 снайперов;
на 2-й Украинский фронт — 39 инструкторов и 80 снайперов.
В период с 15 марта по 10 мая 1945 года Центральная женская школа снайперской подготовки, просуществовав 27 месяцев, была расформирована. Часть ее личного состава передали Курсам усовершенствования офицеров «Всевобуча» Наркомата обороны СССР. Девушки (всего — 106 человек), успешно сдавшие выпускные экзамены в Московском пехотном училище имени Верховного Совета, получили звание «младший лейтенант» и остались служить в Советской Армии.
Школа выпустила 1061 снайпера и 407 снайперов-инструкторов. Из них на фронтах Великой Отечественной войны погибли 185 человек.
ТРУДНО В УЧЕНИИ, ЛЕГКО В БОЮ
В конце января 1943 года майор Никифорова, приехав в Вешняки, застала там около трехсот девушек, ранее набранных на женские снайперские курсы. Приказ НКО СССР об организации Школы только готовился, но новые преподаватели и новые учащиеся уже прибывали. Новобранцы проходили медицинскую и мандатную комиссии прямо в Вешняках, зачислялись на довольствие и приступали к занятиям.
Знакомство майора с будущими снайперами произошло в помещении первой роты. Комнату нельзя было назвать ни комфортабельной, ни уютной. В ней пахло сыростью. Высоко под потолком тускло горела одна лампочка. Большую часть помещения занимали трехъярусные нары. У стенки размещалась вешалка для шинелей и пирамида для винтовок. Девушки сидели, тесно прижавшись друг к другу, на первом ярусе нар. Они изучали Боевой Устав пехоты РККА, первую его часть: боец, отделение, взвод, рота. Тоненькая, небольшого формата книжица находилась в руках примерно у каждой третьей. По команде преподавателя они перелистывали в ней серые, из газетной бумаги страницы. Параграф про снайпера находился во второй главе, между определением обязанностей и деятельности на поле боя наблюдателя, наводчика пулемета (ручного и станкового), подносчика боеприпасов, связного:
«…68. Снайпер — сверхметкий стрелок, имеет своей основной ЗАДАЧЕЙ уничтожение снайперов, офицеров, наблюдателей, орудийных и пулеметных расчетов, низко летящих самолетов противника и вообще всех важных, появляющихся на короткое время и быстро исчезающих целей.
Снайпер действует в составе снайперской пары, выполняя по очереди обязанности стрелка и наблюдателя»{31}.
Из пояснений преподавателя к этому параграфу следовало, что Устав допускает некоторую самостоятельность в работе сверхметких стрелков. Они могут сами выбирать позиции для стрельбы и тактику ведения наиболее результативного огня при наступательном и оборонительном бое, при схватках с противником в лесу, в горах, в населенных пунктах.
Вот, скажем, наступательный бой. Снайпер должен как можно быстрее уничтожить вражеских офицеров, связистов, наводчиков орудий, минометов и пулеметов, трассирующими пулями навести на цели однополчан. При оборонительном бою надо защищать фланги своего подразделения и стыки между взводами, ротами, батальонами, где может просочиться противник.
Изучение Уставов Красной Армии, как Боевого, так и Дисциплинарного, конечно, являлось весьма важной частью теоретической подготовки. Когда Школа переехала из Вешняков на станцию Силикатная, в более просторные помещения для таких занятий выделили целый класс с разными наглядными пособиями: схемами, чертежами, рисунками.
В классе девушки поначалу изучали и материальную часть оружия: устройство магазинной винтовки Мосина, самозарядной винтовки Токарева, пистолета-пулемета Шпагина, ручного пулемета «Дягтерев пехотный» и станкового пулемета «Максим». Требовалось разбирать и снова собирать их, уметь устранять простейшие неполадки. С теоретических занятий начинался и самый главный предмет в Школе — огневая подготовка.
Вел его майор Николай Григорьевич Крепе, участник Гражданской войны. Он окончил Стрелково-тактические курсы усовершенствования командного состава РККА «Выстрел» в 1930 году, успел повоевать с немцами в 1941-м и 1942-м. Крепе превосходно знал стрелковое дело, проводил занятия увлекательно, интересно. Он умел просто и доходчиво объяснять сложные вещи.
— Даже очень меткий стрелок, умеющий маскироваться, никогда не станет снайпером, если не изучит практическую баллистику, таблицы и расчеты для стрельбы, — так обычно начинал он свою первую лекцию. — Тот, кто все время стрелял только на стрельбище, при стандартных, отмеренных расстояниях, начинает «мазать», стреляя по целям, возникающим на произвольных дистанциях, не говоря уже о стрельбе по движущимся и внезапно появляющимся целям, которые вы обязательно встретите при боевых действиях. Например, если сильный ветер подует сбоку, могут начаться неконтролируемые промахи. При стрельбе в горах, на разных высотах, сверху вниз или снизу вверх пули ложатся совсем не туда, куда нужно стрелку… Летящая пуля — физическое тело в движении, на него действуют законы физики и математики. Законы, говорю я. Значит, люди их уже открыли, изучили. И вы должны изучить. При ведении настоящего боя сверхметкий стрелок, прошедший правильную подготовку, мгновенно, чисто автоматически учитывает разные объективные показатели, влияющие на точность стрельбы. Будем этого добиваться…
— Затем майор Крепе отходил к черной классной доске, брал в руки мел, рисовал, хотя достаточно упрощено, винтовку, и спрашивал курсанток, как, по их мнению, летит пуля, выпущенная из ружья: прямо горизонтально или по дуге?
— Девушки, не обременные законченным средним образованием, уверенно ему отвечали:
— Конечно, прямо!
— Вовсе нет, — сказал преподаватель, посмеиваясь. — Выяснилось сие очень давно, в 1537 году. Итальянец Николо Тарталья в своем сочинении «Новая наука» на основании собственных опытов и наблюдений доказал, что любой снаряд описывает в воздухе кривую линию, похожую на дугу. Он назвал ее траекторией. Эту траекторию он разделил на две ветви: восходящую и нисходящую, а высшую точку назвал вершиной траектории. Если бросить снаряд под углом в 45 градусов к горизонту, то он при прочих равных условиях пролетит дальше всего. Это открытие легло в основу науки баллистики…
Николай Григорьевич мелом изобразил на доске сначала прямую линию, над ней — дугу, исходящую из дула винтовки, и пулю, замершую на самой высокой точке этой дуги:
— Вы видите путь пули в безвоздушном пространстве. Смотрите, вот — восходящая ветвь траектории, вот — нисходящая. Вот — вершина траектории, вот — ее высота. Все это можно вычислить… Только секрет в том, что существует сила притяжения Земли. Выброшенная ударом пороховых газов, наша пуля устремится вперед и вверх со скоростью 865 метров в секунду и одновременно начнет падать вниз по направлению к центру Земли, подчиняясь закону свободного падения тел. Закон, открытый Галилеем, гласит, что любое свободно падающее тело, будь то камень, щепка, мяч или бомба, в первую секунду проходит 4,9 метра, а в каждую последующую секунду скорость его падения возрастает на 9,8 метра…
Такие теоретические рассуждения поначалу пугали девушек. Но потом они узнали, что существуют давно составленные таблицы превышения средних траекторий при стрельбе из разных винтовок — «трехлинейки» Мосина и «СВТ-40» — на разные дистанции, разными пулями. А их задача проста: выучить таблицы наизусть. Пусть не сразу, постепенно. Для того их и собрали здесь…
«Когда началась война, мне было 15 лет, — рассказывала о себе Клавдия Ефремовна Калугина (девичья фамилия — Пантелеева), бывшая курсанткой второго набора. — Я пошла работать на военный завод “Респиратор” в Орехово-Зуево. Война началась — карточки нужны рабочие. На заводе их давали и по ним — 700 грамм хлеба в день. На заводе я вступила в комсомол. По выходным комсомольцев отправляли на “Всевобуч”. Там нас подготавливали к военной службе. Потом, когда “Всевобуч” мы закончили, сказали, что открылась снайперская школа. Очень многие пошли добровольно, пошла и я в 17 лет. Это был июнь 1943 года. В школе я была самая молодая. Всем по 18 лет, а мне — 17. Думали, вернуть меня домой или не вернуть? Решили, если буду успевать за всеми, то оставить. Начали рыть полигон (то есть обучать правилам маскировки с рытьем окопов, траншей и т.д. — А.Б.). Я — из небогатой семьи. И дрова рубила, и воду носила. Я — привычная к делу, работала хорошо. Меня оставили, даже дали увольнительную домой. Когда начали стрелять, у меня не получалось. Я стреляю, и все — в “молоко”. Тогда Баранцева Зинаида Андреевна, наш командир отделения, стала заниматься со мной отдельно. Она научила меня очень хорошо стрелять…»{32}
Замечательные лекции майора Крепса по баллистике были предметом совершенно необходимым. Но обучением новобранцев практической стрельбе занимался младший командный состав, а он формировался из первого выпуска курсанток Центральной женской школы снайперской подготовки, «на отлично» закончивших это военно-учебное заведение. Потому трудности, с которыми столкнулась Клава Пантелеева, старшему сержанту Баранцевой были понятны. Она взяла ее под свою опеку и добилась успеха.
Впоследствии З.А. Баранцева, по мужу — Колобова, сдала экстерном экзамены в Московском пехотном училище, получила воинское звание «младший лейтенант» и после войны продолжала службу в рядах Советской Армии.
Между тем всей своей деятельностью Школа подтвердила простую истину: научить стрелять в цель можно любого человека, даже не наделенного отличным глазомером. Процесс обучения будет долгим, от шести до восьми месяцев, трудным, даже изнурительным. Но при горячем желании обучающегося, при умелом и терпеливом наставнике достичь результата можно. Получится обычный армейский снайпер, не ас, однако — боец, накрепко освоивший ряд определенных приемов, которые позволят ему правильно выполнять задания командования на поле боя.
Кстати говоря, согласно наградным документам, Клавдия Ефремовна Пантелеева, ефрейтор, а затем младший сержант, в период с апреля 1944 года по май 1945 года уничтожила 28 гитлеровцев и была награждена медалями «За боевые заслуги», «За отвагу» и в конце мая 1945 года — орденом «Красная Звезда». Следовательно, труды Зинаиды Баранцевой не пропали даром. Используя разработанные в Школе методики, старший сержант подготовила для фронта крепкого профессионала.
Возможно, начинала она с элементарных вещей.
Например, объяснила Клаве, что перед выстрелом нужно задерживать дыхание, сам выстрел производить на выдохе. Часто начинающие стрелки задерживают дыхание, пристально не всмотревшись в цель. Поскольку воздуха не хватает, они спешат нажить на спусковой крючок. Или наоборот — задерживают дыхание слишком поздно, перед самым выстрелом, когда оружие еще не «выровнялось» и не «устоялось». При этом пуля чаще всего уходит вверх.
Для нормального выстрела нужно не более 5–6, максимум — 8 секунд. Если стрелок не может уложиться в это время, то ему что-то мешает. Инструктор должен проверить правильность изготовки. При правильной и натренированной, наработанной изготовке, ничего не беспокоит, не болит, не тянет, не давит. Потому, что снайпер не должен испытывать никакого напряжения в момент нажатия на спусковой крючок.
Есть и другой недостаток, характерный для начинающих — «зацеливание». На самом деле долго целиться нельзя. За одну минуту непрерывного прицеливания острота зрения падает вдвое. По окончании «зацеливания» глаз устает настолько, что плохо различает положение мушки и других прицельных приспособлений. Стрелок этого не замечает, его зрительная память сохраняет в сознании «прицельную картинку» во всей яркости на 2–3 секунды. Инструктор, расположившись рядом с курсантом, должен проверять по секундомеру отсчет этих восьми секунд, нужных для выстрела, и контролировать весь процесс: задержка дыхания, прицеливание, выдох с плавным нажатием на спусковой крючок.
Нередко встречается у новичков и такое — боязнь выстрела, особенно из магазинных винтовок, которые дают сильную отдачу. Начинающий инстинктивно зажмуривает глаза, прекращает целиться и дергает за спусковой крючок, тем самым окончательно сбивая наводку оружия. Помогает простое объяснение: если винтовка дернулась и толкнула в плечо, то пуля уже находится в мишени. Грохот выстрела вообще никакой опасности для здоровья не представляет. А смотреть обоими открытыми глазами на винтовку и в сторону мишени в момент выстрела — вообще очень интересно.
Усилие, которое необходимо применить для нажатия на спусковой крючок, составляет не менее 1,5 кг. С подобным усилием и должен действовать указательный палец стрелка. Однако напрягать правую руку и правое плечо ему нельзя. Дело в том, что вышеуказанные 1,5 кг на спуске распределяются и на указательный, стреляющий палец, и на остальные пальцы, удерживающие руку на прикладе. Так создается равновесие, и оно существует до тех пор, пока курок не спущен. Как только он вводится в действие, то те самые 1,5 кг на спуске пропадают. Но на остальных пальцах, сжимающих шейку приклада, они остаются. Происходит мгновенная и резкая разбалансировка сил, отчего стреляющая кисть «вздрагивает» на прикладе. Движение передается на винтовку и сбивает ее. У профессионалов это называется «провалом» спуска с последующим «одергиванием» оружия. Пуля при этом уходит от цели в сторону{33}.
Немало времени провела сержант Зинаида Баранцева вместе с Клавой Пантелеевой на полигоне в окопе полного профиля у винтовки Мосина, уложенной на бруствер. Учила не задерживать дыхание, не напрягать все тело, не «зацеливаться», не моргать при выстреле, правильно нажимать на спусковой крючок — только сгибом на суставе между первой и второй фалангами указательного пальца правой руки, ибо направление нажима на спусковой крючок должно происходить строго по оси канала ствола.
Девушка из подмосковного городка Орехово-Зуево безгранично доверяла своей наставнице и старалась выполнять все ее указания. Клавдии совсем не хотелось возвращаться домой, как говорится, не солоно хлебавши. Да и пребывание тут в конце концов ей понравилось: одета, обута, накормлена, кроме хлеба выдают два раза в неделю сливочное масло, мясным супом регулярно потчуют. Марш-броски, работа саперной лопаткой на полигоне ничуть ее не пугали. К тяжелому труду она была приучена с детства. Также никто не торопил семнадцатилетнюю курсантку с освоением снайперской науки. За восемь месяцев все необходимые навыки они с Баранцевой довели до полного автоматизма. Пантелеева сдала экзамены на «хорошо» и перед отправлением на фронт получила от командования Центральной женской школы подарок — американские белые чулки, красивые, но совершенно непрактичные…
Примерно таким же было начало армейской биографии у Юлии Жуковой. Она родилась в семье партийных работников, до войны жила в городе Уральске, училась в школе, но в 16 лет поступила работать на военный завод № 231, эвакуированный из Ленинграда. Там рабочим за двенадцатичасовой рабочий день выдавали по 800 грамм темно-серого, сырого, комковатого хлеба, больше напоминающего глину, иногда подкармливали супом в заводской столовой. Но комсомольцы не унывали. Юля довольно быстро освоила профессию слесаря-инструментальщика третьего разряда, трудилась в цехе, где собирали торпеды и мины для кораблей военно-морского флота.
Однако у Жуковой была мечта — попасть на фронт. Поэтому она вместе с лучшей подругой Валентиной Шиловой пошла на двухнедельные курсы «Всевобуча» с отрывом от производства, успешно закончила их. Затем летом 1943 года добилась в горвоенкомате направления в Центральную женскую школу снайперской подготовки, хотя ей и не исполнилось 18 лет. Вместе Валей она поехала в Подольск. В Школу их зачислили, только, к большому огорчению девушек, они попали в разные роты. Жукова очутилась в третьей роте, а Шилова из-за своего малого роста — в четвертой. Видеться часто они теперь не могли, да и жизнь в Школе оставляла не слишком много времени для отдыха.
Шесть дней новобранцы находились в карантине и занимались тем, что набивали резаной соломой матрасы и подушки для себя.
«Первые яркие впечатления связаны с походом в баню, — писала потом в своих воспоминаниях Юлия Константиновна Жукова. — Нас вывели на плац, приказали построиться в колонну и повели в баню в Подольск. Это было зрелище! По-моему, мы больше напоминали цыганский табор, нежели военный строй. Ходить в строю, строго выдерживать равнение еще не умели, наши ряды путались. Одеты все были кое-как. Ведь мы понимали, что гражданскую одежду придется бросить, поэтому дома, собираясь в дорогу, надевали самое плохое и ненужное. Девчата громко переговаривались в строю, обменивались впечатлениями. Командиры тщетно старались навести порядок, но никто не слушал их…
В бане нас ожидал сюрприз — целая бригада парикмахеров. Ловко орудуя ножницами и бритвами, они всех подряд стригли почти под “полубокс”. Девчата не хотели расставаться со своими прическами, пытались сопротивляться, кто-то даже пустил слезу, но здесь этот номер не проходил. Всем сделали одинаковые прически, все стали похожими на мальчишек и как будто на одно лицо…
После бани нас обмундировали. В первую очередь выдали нижнее белье: белые широкие и длинные, почти до колен трусы из бязи со шнурком на поясе вместо резинки; бязевые мужские нижние рубашки с длинными рукавами и завязками у горла; байковые портянки. Затем — хлопчатобумажные брюки и гимнастерки, брезентовые ремни, кирзовые сапоги с широченными голенищами, шинели и шапки-ушанки. Все нескладное, зато новое, кроме — шинелей и шапок. При этом надо было не просто взять и надеть одежду. Каждому предстояло подобрать ее себе по росту. Пока занимались нижним бельем, все было нормально. Но когда дело дошло до верхнего обмундирования, начался настоящий спектакль. В тесном предбаннике мы примеряли один комплект за другим, менялись то брюками, то гимнастерками… Больше всего возни было с портянками, которые никак не удавалось навернуть более или менее сносно. Девчата толкались, шумели, хохотали, дурачились.
Наконец, все утряслось, мы оделись и вышли на улицу строиться. Все-таки одинаковая для всех военная форма сильно дисциплинирует. Мы представляли собой совсем иную картину, нежели несколько часов назад. Отмытые, подстриженные, одетые в солдатские мундиры, мы вдруг почувствовали себя иначе и держались уже по-другому. В строю старались соблюдать равнение, шагали в ногу, не разговаривали…»{34}
Девушки были готовы принимать казарменную жизнь такой, как она есть. Все они пришли в ЦЖШСП добровольно, с огромным желанием научиться воевать, освоить сложную военную профессию и потом безжалостно истреблять врагов своей страны. Командование Школы тоже имело определенную задачу: внушить курсанткам правила армейской службы, выработать у них аккуратность, точность, дисциплинированность, умение беспрекословно подчиняться приказам вышестоящего начальства. Однако как это будет происходить, новобранцы не догадывались.
«Казалось бы, простое дело — заправка постелей, — продолжает свой рассказ о пребывании в Школе Юлия Жукова. — Но когда начали это делать, то не сразу получилось. От нас требовали так уложить одеяла и простыни, чтобы на них не было ни морщинки, ни складочки, иногда даже приходилось шомполом выравнивать. Подушки ставились в ряд таким образом, чтобы ни одно “пузо” не выпирало, а ведь они были, как уже говорилось, набиты соломой. Вафельные полотенца выкладывались около подушек треугольниками, притом их основания должны были образовывать прямую линию. Если старшина при проверке обнаруживала недостатки в заправке постелей, то все, сделанное с таким трудом, безжалостно ломалось, и приходилось делать заново. Теперь даже представить себе не могу, как мы умудрялись создавать идеально ровное сооружение из десяти постелей, стоя на втором ярусе и согнувшись почти пополам.
Еще тяжелее было научиться буквально за считаные секунды одеваться и обуваться, правильно навертывать портянки, пришивать подворотнички.
Трудно нам давались все эти премудрости военного быта. Помню, чуть рассвет, раздается команда: “Подъем!” И все разом, еще не окончательно проснувшись, соскакивают с нар, судорожно натягивают на себя форму, тычутся в ряды сапог, стоящих в два ряда около нар, каждый ищет свои. А рядом с нами — старшина с секундомером в руках проверяет, укладываемся ли мы в нормативы. Не успели одеться в положенное время — тут же раздается команда: “Отбой!” Снова раздеваемся, укладываемся на свои места. Потом опять: “Подъем!” И все сначала. Только оденемся, незамедлительно раздается следующая команда: “Выходи строиться, на зарядку!” Бежим, но на ходу кто-то что-то еще застегивает, поправляет…»
Не менее интересна история с подворотничками для гимнастерок и чисткой кирзовых сапог. Подворотнички курсанткам не выдавали, однако требовали их иметь всегда ослепительно белыми, что было затруднительно, например, при рытье окопов на стрельбище. Поэтому их приходилось менять раз или два в течение дня. Ваксу для сапог выдавали, но — неопределенного цвета, и оттого сапоги не блестели. А неписаные правила Школы гласили: сапоги должны блестеть как зеркало! За сапожным черным кремом «Люкс» приходилось ездить в Москву, где его покупали на выдаваемые курсанткам ежемесячно в качестве денежного довольствия 7,5 руб.
Читать бесплатно другие книги:
