Комнаты страха Орлов Антон

Захмелев, Морис стал напористым. Он собирался всех достать, но добиться ответа.

Генри молча пожал плечами.

– Да какое тебе до них дело? – хмыкнула Дигна.

– Такое! Они меня преследуют. В прошлый раз погнались за мной на обратном пути, пять человек, все в масках, чуть не убили.

– Тогда это были не эсэсовцы, а какая-то уличная банда. С какой стати им за тобой гоняться?

– Не знаю, с какой! Хотелось бы выяснить!

– А раз не знаешь, не говори!

Дигна и Морис, раскрасневшиеся от газированного вина, кричали друг на друга, Генри наблюдал за ними с отстраненным любопытством, Софья – с неодобрением.

Наконец, когда участники прений выдохлись, Софья предложила:

– Дигна, я думаю, надо сказать ему, что такое СС, и пусть успокоится.

– Это же тайна! – с сомнением протянула Дигна.

– Это неофициальная тайна, в которую посвящена масса народа, и мы с тобой не давали никаких подписок о неразглашении. Ничего не случится, если Морис тоже узнает.

– Ладно… – все еще сомневаясь, уступила Дигна. – Только ты, Морис, не болтай об этом на каждом углу, обещаешь?

– Хорошо, на каждом углу не буду.

– Так вот, это совсем не то, о чем ты думаешь. СС – это значит «Спасем Саймона».

– Какого Саймона?

– Ты ведь знаешь, кто такой Саймон Клисс?

Морис не знал, кто такой Саймон Клисс, и ничуть не стыдился своей неосведомленности. Жизнь ведь сейчас далеко не та, что была когда-то на Древней Земле. Вокруг простирается безбрежный океан информации, в нем кишмя кишат мириады фактов, имен, лиц, подробностей – просто невозможно все это усвоить и запомнить, если у тебя голова не компьютер.

Его раздражали те, кто делает нарочито круглые глаза и демонстрирует осуждение, если вдруг выясняется, что ты чего-то не знаешь. Таких он называл про себя «информационными снобами», и видная правозащитница баба Ксана принадлежала к их числу. А Дигна, по счастью, нет.

– Придется тебе все с самого начала рассказать! Иначе будет непонятно.

Рассказывать она любила, теперь ее не остановишь.

– Этот Саймон Клисс – бывший папарацци самого крутого пошиба. Эксцессер из «Перископа». Была на Ниаре такая подпольная студия, они устраивали всякие скандалы и катастрофы, а потом снимали, якобы случайно – чтобы за материалом далеко не ходить. Потом их переловили и отдали под суд. Саймона тоже, он еще под конец засветился, как серийный убийца, потому что обдолбался допингом и начал в невменяемом состоянии летать над курортными пляжами и людей расстреливать. Ему дали пожизненное, но через восемь лет выпустили по амнистии, тут-то и началось…

Генри между тем взял со стола пульт, набрал какую-то команду. Софья взглянула на него, но возражать не стала: на правах давнего знакомого Лианы он, наверное, имеет право распоряжаться.

– Что такое Вьянгасианская трагедия ты, по крайней мере, знаешь? – поинтересовалась Дигна учительским тоном.

– Психотронный теракт на Вьянгасе, – Мориса немного рассердила ее интонация. – Там было много жертв, хотя непонятно почему, если он психотронный, это же не бомба…

– Те, кто находился в зоне поражения, сами себя калечили и убивали, – вмешался Генри. – Мне довелось побеседовать кое с кем из очевидцев. Воздействие было такое, что даже сильные люди не выдерживали.

– Ну и вот, а учинила все это организация, которая называлась Контора Игрек, – подхватила Дигна. – А Саймона в эту Контору завербовали. Честно говоря, я не представляю, каким задним местом думали террористы, когда брали на работу бывшего папарацци, да еще немного свихнувшегося. Это же специфический народ, их же хлебом не корми, только дай поснимать что-нибудь сенсационное. Саймон, естественно, так и сделал, тайком отснял про них целый фильм, и если они ожидали от него чего-то другого – сами напросились.

Появился робот-официант с четырьмя бокалами на подносе. Так вот что за команду набирал Генри! Это он правильно… Морис взял бокал, сделал медленный глоток и подумал, что шакаса нежнее шампанского. Сладковато-терпкие пузырьки приятно покалывали язык.

– Он большой мастер скрытых съемок, так что не попался, – тоже отхлебнув вина, продолжила повествование Дигна. – А под конец такой кавардак им устроил! Террористы эти были идейные и занимались охотой на ведьм – то есть выискивали и истребляли всяких мутантов, экстрасенсов, людей со странными способностями, но самый главный у них сам был очень крутым экстрасенсом, а другие об этом ничего не знали, представляешь? Саймон разоблачил его, заснял это финальным эпизодом и дал деру. Тогда вся их организация хрустнула и развалилась, как компьютер, который уронили на пол. Вьянгасианская трагедия произошла вскоре после этого. Иногда говорят, что психотронное излучение на Вьянгасе генерировал какой-то прибор, но это неправильно. Генератором был живой человек – сбежавший главарь Конторы Игрек, а прибор только усиливал его ментальный сигнал. А в зоне поражения находилась в это время одна женщина-киборг, и на нее излучение то ли вообще не подействовало, то ли подействовало наоборот – она от него разозлилась и стала как берсерк. Я же знала, как ее зовут… – девушка наморщила лоб.

– Тина Хэдис, – подсказала Софья.

– Ага, Тина Хэдис. Она выбила дверь и ворвалась туда, где засели террористы. Их главарь умел выводить из строя огнестрельное и лучевое оружие, но это не помогло, потому что у нее было два настоящих меча. В общем, она их всех за пять минут поубивала, и людей, и киборгов – там на полу была сплошная расчлененка, внутренности и руки-ноги плавали в крови, но главный все-таки сбежал. Знаете, что было дальше?.. – Дигна выжидательно прищурилась, интригующе понизив голос.

– Знаю, – так же негромко отозвался Генри, – но лучше сама рассказывай.

– А ты, Морис?

– Нет, – он помотал головой и испуганно откинулся на спинку кресла, потому что голова предательски закружилась.

– Против него послали военный крейсер! – сообщила Дигна с такой гордостью, словно сама этим крейсером командовала.

– Целый крейсер против одного урода-террориста?! – несмотря на легкое опьянение, Мориса шокировал такой размах.

– Так он же был выдающимся боевым экстрасенсом, телекинез и все такое. А во-вторых, для военных было делом чести с ним разобраться. На Вьянгасе есть тергаронская база, и тех солдат, которые оказались в зоне поражения, колбасило так же, как всех остальных. Типа агрессия против вооруженных сил Тергарона. Ну, и народ по всей Галактике возмущался, чтобы власти что-нибудь сделали, пока такой же психотронный удар где-нибудь еще не повторился. Баба Ксана тоже участвовала в акциях протеста. Бывший главарь Конторы Игрек укрылся на Сагатре, его там нашли и уничтожили. Сначала все обрадовались, а после столько шуму поднялось… Баба Ксана тоже стояла в круглосуточных пикетах перед воротами тергаронского посольства на Земле, с муляжом сагатрианской зеленой свинки.

– Почему? – опешил Морис. – Всем, что ли, стало так жалко террориста?

– Да нет, террориста правильно уничтожили, но на Сагатре устроили экологическую катастрофу. Они же, когда выяснили, где он находится, вмазали из бортовых дезинтеграторов на полную мощность и накрыли офигенную площадь – то ли двести, то ли триста квадратных километров. Раньше там был заболоченный лес, так его распылили на молекулы, и образовалась грязевая пустыня. Много видов животных и растений погибло, и зеленые свинки тоже, а они были миленькие. Всего несколько экземпляров сохранилось в зоопарках на других планетах.

Морис допил шакасу и теперь силился понять, какое отношение зеленые свинки имеют к нему и к вопросу, который он задал. Кстати, о чем он, вообще, спрашивал?.. Ах, да, об эсэсовцах.

– Дигна, я так и не понял, что такое СС!

– А я еще не все дорассказала. Саймон Клисс, когда смылся от террористов, добровольно сдался Космополу, а там не знали, что с ним делать – в розыске он не числился, из тюрьмы вышел по амнистии, и опять его арестовывать было не за что, он же снял разоблачительный фильм о Конторе Игрек. Но о нем узнал «Иллюзориум», и его забрали на Землю-Парк – для ЗИПа, который тогда еще только строился, чтобы Саймон изображал циничного телеведущего конца двадцатого века. У него очень здорово получается! Но с ним многие хотят расквитаться – и те, кому он навредил, пока был эксцессером, и уцелевшие террористы из Конторы Игрек, поэтому к нему приставили охрану. А для охранников это как бы игра: спасем нашего Саймона, никому не дадим до него добраться! Игроками называют тех, от кого надо его защищать. У эсэсовцев, между прочим, работа не сахар, – слегка охрипшая Дигна схватила бокал шакасы, торопливо отпила несколько глотков. – Вкусно, только она уже теплая стала… Я еще слышала о незийском вине с кусочками фруктов, которое похоже на компот с градусами. Ладно, дальше про Саймона Клисса. Я его один раз видела – мелковатый, противный такой, на мокрицу похож. Даже не верится, что он герой, который снял фильм о террористах, рискуя жизнью, и вывел на чистую воду их главаря! Охранники около него подолгу не выдерживают, часто меняются, потому что он их достает. У него две коронные байки, которые он без конца рассказывает – как он съел собственное ухо и как его укусил тихаррианский мурун. Всех этими историями замучил! Говорят, один парень из охраны такой нервный оказался, что стоит ему теперь услышать о муруне, как у него сразу истерический смех начинается, потому что Саймон при нем раз тридцать об этом рассказывал. Видишь, Морис, тебя все это не касается, и эсэсовцам незачем за тобой гоняться. СС – это сокращение от «Спасем Саймона», а эсэсовцами прозвали тех, кто его охраняет.

Он с подавленной усмешкой кивнул. Непостижимо… Для того чтобы все о тебе забеспокоились, надо быть похожим на мокрицу серийным убийцей, а если ты тихо-мирно живешь, никого не трогаешь, пусть кто хочет за тобой охотится – на заинтересованную реакцию окружающих можешь не рассчитывать!

– Что такое мурун? – вымолвил сокрушенный этим выводом Морис.

– А это пушистики такие, водятся на Тихаррои. Представь себе мохнатый шар на паучьих ножках, вроде кошки, и у него есть хоботок с ядовитым жалом. Некоторые держат их, как домашних животных.

– Ничего общего с кошками, – скептически заметила Софья.

– Все равно они пушистики! – возразила Дигна.

Разговор перешел на пушистиков. Генри молча, с задумчивым видом, допивал третий бокал шакасы. Морис вспомнил о том, что его ждет в парке Бланка, и попрощался. Только время напрасно потерял… Он покинул виллу сытый и в состоянии легкого опьянения, а в остальном – ничего хорошего.

Обсуждение мультфильмов – это совсем не то, что жутковатые истории о мафиозных разборках с участием «машин смерти», так что Бланка расслабилась и увлеклась. Оказалось, что они с Марсией смотрели довольно много одних и тех же мультиков. Даже не хотелось прерываться, когда вернулся Морис, но Марсии тоже было пора – обед и ежедневная капельница. Она пригласила Бланку в гости, протянула ей, как большая, красивую серебристую карточку с адресом и номером.

– Разве тебе можно без спросу приглашать в гости чужих людей? – Бланка постаралась произнести это с назидательной и в то же время мягкой интонацией, чтобы девочка не обиделась.

– Ей можно, – невозмутимо подтвердил Чеус. – Марсия не позвала бы к себе домой кого не надо, так что приходите.

Бланка смешалась и кивнула, хотя ее удивило, чтобы не сказать насторожило, некритичное отношение гинтийца к решениям шестилетнего ребенка. Хороший охранник должен быть бдительным и в разумных пределах подозрительным.

– Вы же меня совсем не знаете…

– Вы понравились Марсии, этого достаточно.

Попрощавшись, Бланка и Морис пошли к воротам. Морис брел, понуро опустив плечи, с озабоченным выражением на бледном, несмотря на легкий загар, лице.

– Узнал что-нибудь об эсэсовцах?

– Все пшиком оказалось, – он вяло и безнадежно махнул рукой. – Это служебный жаргон, эсэсовцами прозвали сотрудников, которые охраняют в ЗИПе одного придурка, потому что у него имя на букву «С». А кто на нас напал, неизвестно.

Бланка расстегнула кармашек на сумке, вытащила парализатор и затолкала в карман джинсов. Рукоятка чуть-чуть виднеется, но это ведь не запрещенное оружие.

Аллея вела к главным воротам через площадку с двумя постройками, оформленными в виде тростниковых хижин: в одной туалеты, в другой справочные кабины и кафетерий.

– Подожди, я заверну туда на минутку, – Морис мотнул головой в сторону туалета. – В гостях пришлось выпить…

– Конечно, я подожду.

Бланка бросила взгляд в конец аллеи: там все еще стояли Чеус и Марсия. Она помахала им, девочка помахала в ответ.

Морис направился к хижине слева, к двери с мужским силуэтом. Площадку вымостили мраморными квадратами, их разделяли полоски подстриженной ярко-зеленой травы. Он едва не запинался об эту траву – походка человека, до крайней степени измотанного фатальными неприятностями.

Почувствовав, что матерчатые лямки натирают потную кожу, Бланка перебросила сумку с зимней одеждой на другое плечо. Кажется, все началось сразу после этого.

– Стой! Сто-о-ой!..

Марсия сорвалась с места, как спринтер на забеге.

– Да здесь я, не торопись! – крикнула Бланка.

Она решила, что девочка бежит к ней, и шагнула навстречу, улыбаясь, но Марсия рыжей кометой промчалась мимо.

Обогнала Мориса, который находился уже в двух метрах от хижины, забежала вперед и загородила дорогу, раскинув руки.

– Не ходи туда! – дыхание сбилось от быстрого бега, тонкий голосок прерывался. – Не открывай эту дверь!

– Марсия, что такое?

Бланка подошла к ним, не понимая, в чем дело, но продолжая на всякий случай улыбаться. Краем глаза она заметила, что Чеус уже здесь. Хотя бы в этом он оказался на высоте.

– Эту дверь нельзя открывать, – тяжело дыша, сообщила Марсия.

Мало ли что придумает ребенок… Она не сказала ничего особенного, но Морис отшатнулся.

– Почему? – его голос прозвучал хрипло, испуганно.

– Там что-то неправильное, – наморщив лобик, ответила девочка и повернулась к двери. – За тобой что-то охотится, и оно сейчас там. Оно тебя ждет.

Морис до того побледнел, что Бланка испугалась: вдруг он упадет в обморок? Если Марсия так играет, то игра эта довольно-таки жестокая, нехорошая. Но почему на Мориса ее странные фантазии так подействовали?

Шагнув к девочке, Бланка увидела, что глаза у нее закрыты.

– Марсия, посмотри на меня!

– Я умею смотреть с закрытыми глазами, как папа. Так лучше видно.

Марсия свела рыжие брови – словно, не поднимая век, щурилась, во что-то вглядываясь.

– Что мне делать, если оно ко мне привязалось и не отстает?! – с истерическими нотками пробормотал Морис.

Бланке показалось, что он вот-вот расплачется.

– Если бы здесь был мой папа или Стив, они бы знали, что делать. Подожди немножко, я пока не поняла…

Чеус одной рукой взял девочку за плечо, в другой держал пистолет – не какой-нибудь там разрешенный законом парализатор с «легкими» зарядами, а настоящее боевое оружие. Он тоже глядел на дверь туалета, недобро прищурив глубоко посаженные черные глаза.

– Оно опасное? – осведомился он негромко и деловито.

– Не знаю… Там развилка, эта самая, четырех… Чеус, ты не помнишь, как папа и Стив называют такие штуки? Которые еще могут плавать с места на место…

– Плавающая четырехмерная пространственная развилка? – подсказал гинтиец.

– Да, то самое, что ты сказал! – обрадовалась Марсия. – Папа мне такие показывал… Уже все, – она открыла глаза. – Эта вредная развилка ушла.

– Пожалуйста, расскажи мне, что это такое? – умоляюще глядя на нее, попросил Морис.

Дверь со скрипом отворилась, из туалета вышел мужчина в плетеной широкополой шляпе. Озадаченно поглядел на собравшуюся за порогом разнополую толпу, задержал взгляд на ребристом черном пистолете в руке у Чеуса, бочком отступил в сторону и торопливо свернул в ближайшую аллею.

Скупо усмехнувшись, гинтиец убрал оружие – таким отработанно быстрым движением, что Бланка не успела понять, где именно он его прячет. Вовремя, потому что Марсия пошатнулась, и Чеусу пришлось подхватить ее на руки.

– Что с тобой? – спросил он встревоженно. – Эта штука вытягивала у тебя силы?

– Нет, просто я смотрела-смотрела, и закружилась голова, я же хотела побольше увидеть… А оно длинное, в темноту уходит.

– Надо поосторожней!

– Я хотела, как папа…

– Папа взрослый, а ты еще маленькая.

Чеус отнес ее на скамью под навесом возле другой хижины, что-то набрал у себя на браслете, и через полминуты на площадку опустился небольшой аэрокар. Действие из списка «На территории курортного парка воспрещается», за это полагается штраф, но гинтийца такие мелочи не волновали. Он поднял Марсию, уложил в кресло.

– Что это было? – повторил Морис с отчаянием. – Пожалуйста, хотя бы в двух словах! Оно же за мной гоняется и всегда угадывает, где я нахожусь…

– Не до тебя сейчас, видишь, – бросил охранник, усаживаясь в пилотское кресло.

– Чеус, пусть он придет к нам завтра, – голосок Марсии прозвучал слабо. – Я ему скажу.

– Слышал? Приходи завтра. Мы тут недалеко живем, улица Орхидей, вилла номер пять – Хрустальная вилла, ты там уже был. Кстати, насчет меток не проверялся?

– Нет.

– Плохо, когда башка не варит, – проворчал Чеус, после чего скользящая дверца закрылась, машина взмыла в воздух и исчезла за кронами деревьев.

– Так я же эту виллу знаю, – произнес Морис все еще дрожащим голосом.

На обратном пути ничего не случилось, но эти сутки он прожил, как на иголках. Заглянул в техотдел, где с него сняли метку – электронного шпиона величиной с пылинку. Охранник рыжей девочки оказался прав, но Морис все равно вспоминал о нем с неприятным осадком. Мрачный, грубый, черствый тип. Цепной мордоворот. Мог бы и повежливее разговаривать.

Макаронина и Шоколадка маячили на периферии его внимания, кривляясь и отпуская колкие замечания. Морис не реагировал – как будто они и в самом деле были всего лишь гротескными мультяшными персонажами, а не его непосредственным начальством. Макаронину такое отношение довело до истерического бешенства, и она ушла, хлопнув дверью, после чего Шоколадная Анджела, обидевшись за обожаемую руководительницу, назначила Морису десять штрафных отжиманий. Он и эту экзекуцию стерпел безучастно – словно на полу корчилась одна только материальная оболочка, а сам он находился далеко-далеко, всецело погруженный в свои страхи и надежды.

Ночью он почти не спал, а после утренних занятий (пение новогодних куплетов хором и поодиночке, скандирование с выражением «Елка-елочка, зажгись!») полетел вместе с Бланкой в Макаду.

Аэробус неспешно плыл над сверкающей молочной массой кучевых облаков. Внизу расстилались туманные равнины, вздыбленные снежные волны чередовались с подернутыми белесой дымкой впадинами. Застывшая белая иллюзия.

Профиль Бланки, сидевшей возле иллюминатора, казался на фоне этого ложного пейзажа мягким и нечетким.

– Хрустальная вилла – та самая, где живет моя знакомая.

– Ты не знаешь, что это за люди? А то Марсия рассказывала такие странные вещи о своем отце… – тон у Бланки был встревоженный.

– Насколько я понял, он работает в Космополе, – припомнив прошлый разговор и кое-что сопоставив, объяснил Морис.

– А, если Космопол – тогда понятно, тогда всякое бывает, – с явственным облегчением отозвалась Бланка. – Хорошо, что не мафия… Интересно, почему Анджела не пошла в Космопол, или в полицию, или куда-нибудь в охрану, там она была бы на своем месте.

– Может, она там уже была, да ее выгнали, – мстительно предположил Морис. – Вот теперь и самовыражается в Новогодней Службе, вымещает на нас…

Сойдя на землю, они ежеминутно озирались, но опасности вроде бы не было. Все как обычно. Упаковать теплую одежду в сумки, переобуться. Мимо увязших в песке белых домиков и нарядных коттеджей, окруженных розами и алоэ, мимо увитой сухими змеящимися лианами ограды курортного парка – на улицу Орхидей.

При виде виллы у Бланки вырвалось восхищенное восклицание: полное впечатление, что эта двухэтажная постройка изваяна из цельной глыбы хрусталя – изысканное украшение, увеличенное до размеров жилого дома.

– На тебе метка, – флегматично заметил Чеус, оглядев Мориса с головы до ног, словно такие вещи он определял на взгляд.

– Я вчера ее снял.

– Значит, новой разжился.

Этого хватило, чтобы Морис почувствовал иррациональный, непонятно откуда подкравшийся холодок. Кто?.. И зачем?..

Охранник вытащил из кармана небольшой приборчик, молча провел возле его шеи и после обратился к Бланке:

– Марсия под капельницей, просила позвать вас, как появитесь. Идемте.

Морис двинулся было следом, но его гинтиец остановил:

– Ты пока подожди.

«Дискриминация!» – уныло отметил Морис.

Софья и Дигна были здесь, Генри отсутствовал.

– Занимается какими-то своими киллерскими делами, – доверительно сообщила Дигна подруге таким громким шепотом, что Морис тоже услышал.

– С чего ты взяла?

– Чувствую, – Дигна многозначительно прищурилась. – Женская интуиция плюс дедуктивный метод. Ему у нас на Парке кого-то заказали.

– Сочиняешь, – скептически хмыкнула Софья, не поворачиваясь от терминала.

Морис видел, что она просматривает списки фильмов с аннотациями и рекламными кадрами.

– Тогда ничего больше не скажу… – задумчиво протянула Дигна.

– Ладно, не говори, – видно было, что Софье все равно.

– А что ты ищешь?

– Фильмы о морских пиратах, для мамы. Хорошо бы что-нибудь новенькое и хорошее, из-за плохого кино она сердится.

– Да, проблемная у тебя мама, – заметила Дигна.

Морис вышел в затененный коридор, потом через сияющий проем на террасу, устланную хрустящими белыми циновками. Облокотился о балюстраду, как будто вырубленную из нетающего льда, которому нипочем тропическая жара.

Алоэ и розы – все это выглядит диковатым, запущенным. Над деревьями с полосатой листвой и глянцевыми темно-коричневыми стручками вздымается прозрачный голубоватый купол бассейна. Из дома доносятся звуки кухонной возни – повар-незиец опять готовит что-то вкусное.

Морис сам не знал, чего ждет от разговора с Марсией. Ну, хоть сколько-нибудь ясности! Как таких называют? Экстрасенсы, индиго, люди-сканеры, люди с магическими способностями… Наименований много, и все они вроде бы различаются между собой по смыслу, но это не важно. Главное то, что Марсия увидела Комнаты сквозь закрытую дверь! И не только увидела, а успела вовремя его остановить, вот это уже самое главное… А то где бы он сейчас был? Морису становилось то жарко, то холодно, несмотря на всепобеждающий полуденный зной, а минуты еле ползли.

Легкие шаги за спиной. Он не обернулся, даже не вздрогнул. Он боялся не шагов, а дверей.

Рядом с ним уселась на теплую балюстраду Дигна. Золотистый топик, золотой лак на ногтях, ярко-красная мини-юбка покроя солнце-клеш и такого же агрессивного цвета босоножки. В толще стекла вспыхнули алые и золотые блики.

«Ноги слишком тонкие, – подумал, покосившись на нее, Морис. – И загар чересчур темный. Похожа на насекомое-палочника».

Не будь Дигна такой ловкой и подвижной, как пляшущий язычок пламени, она выглядела бы нескладной.

Морис мысленно сравнил ее с Вероникой Ло. Это у него было обычное упражнение, когда он рассматривал какую-нибудь девушку – сравнить и лишний раз убедиться, что идеал вне конкуренции. Вероника тоже хрупкая, но ее формы недосягаемо изящны и совершенны – ничего общего с голенастыми подростками вроде этой непризнанной звездочки Мегареала.

– Надеюсь, подходящих фильмов хватит, чтобы нейтрализовать старую графиню, – заметила девушка вполголоса, будто разговаривала сама с собой. – А то Софью жалко.

– Графиня – это, что ли, прозвище?

– Ну, ты скажешь! – Дигна качнулась назад – словно реплика Мориса так ее шокировала, что она чуть не свалилась спиной в алоэ. – Это титул! Разве ты не знаешь, кто такая Софья?

– Софья Мангер, статистка в ЗИПе. Я в курсе, что она всяких там графинь и герцогинь изображает…

– Мангер – это псевдоним, усеченный вариант ее фамилии, а на самом деле она Софья Мангериани! Неужели никогда не слышал?

– Вроде что-то слышал…

Он напряг память, но подробности не хотели вспоминаться. Что-то, не имеющее к нему отношения и, следовательно, незначительное.

– Это аристократы из системы Гелиона, почти в родстве с королевской фамилией, но в позапрошлом веке там вышел какой-то дворцовый казус с их участием, типа неудавшийся заговор, и графы Мангериани эмигрировали на Нез. Они совсем обнищали, поэтому Софье приходится зарабатывать на жизнь в ЗИПе.

– Какое там обнищали, – недоверчиво усмехнулся Морис. – Я же видел снимки у нее в альбоме – апартаменты, шмотки, роботы…

– Это потому, что Софьин брат женился на мафиозной принцессе с большими деньгами. А их мама этим жутко недовольна, типа мезальянс, и Софья смылась на Парк, чтобы сохранить нейтралитет. Так-то работать она и могла бы на Незе, у нее даже есть образование, которое здесь не востребовано, только ей охота общаться с братом и племянниками, а мама против, вот она и отправилась в изгнание, чтобы снять вопросы. Графиня Мангериани считает, что наследница рубиконских мафиози, пусть даже красивая и офигенно богатая, недостаточно хороша для ее сыночка с тысячелетней родословной. А Рауль, Софьин брат, между прочим, такой тюфяк, что его где положишь, там потом и найдешь. У Софьи характер есть, а его графиня воспитала, как робота. Ее несколько раз судили и сажали в тюрьму за применение телесных наказаний, они же на Незе под запретом. Потом предупредили, что в следующий раз упекут надолго, тогда она перестала Рауля смертным боем лупить, и с Софьей уже не так обращалась.

– Дигна, хватит! – раздался позади рассерженный голос Софьи. – Кто тебя просил все это выбалтывать?

– Так это же правда! – Дигна беспечно пожала плечами. – Чего такого, все друг о друге что-нибудь говорят…

Софья подошла, недовольно хмурясь. Ее гладко зачесанные короткие волосы выглядели влажными, как после душа, лицо раскраснелось.

– Будем считать, что я ничего не слышал, – покладисто предложил Морис.

Хоть его и разморило, а тревога по-прежнему пульсировала в висках, в солнечном сплетении, по всему телу под липкой от пота кожей. Где там Марсия? Сколько еще ждать? Господи, да ведь любая дверь может оказаться для него той самой дверью…

В то же время его поразило, насколько ошибочными были прежние догадки: Софья – не богатая нонконформистка, бросившая вызов своему кругу, а такая же, как он, труженица, живущая на зарплату, несмотря на умопомрачительное аристократическое происхождение, зато печальная Золушка из фотоальбома оказалась владычицей рубиконской мафии.

– У мамы жесткий характер, но это никого не касается, – сухо сказала Софья. – А Белинда не имеет ничего общего с мафией, это одни домыслы. Она очень терпеливая, воспитанная, ласковая, для нее главное – дети. И знакомства у нее очень приличные. К ней в гости иногда заглядывает Тина Хэдис, та самая женщина-киборг, о которой говорила вчера Дигна. Тина Хэдис – это открытие Лярна, разгром «Перископа», Вьянгас. В общем, известная и уважаемая личность. Белинда еще знакома с Ольгой Лагайм, это благодаря ее протекции я так хорошо устроилась на Парке. «Дизайн Лагайм» – постоянный подрядчик «Иллюзориума», и госпожа Лагайм договорилась насчет меня с дирекцией ЗИПа. Только, пожалуйста, не говорите при маме, что к этому приложила руку Белинда. Мама не знает.

– Да не скажем, что ты… – виновато протянула Дигна. – Честное слово!

– А брат у нее – сволочь и мерзавец! – выпалил Морис.

Фраза прозвучала хоть и твердо, как ему хотелось, но в то же время излишне торжественно – словно сакраментальное «Елочка, зажгись!».

– Морис, ты чего? – чуть отодвинувшись, поинтересовалась Дигна. – Перегрелся?

В дверном проеме появилась Бланка и Марсия, позади маячил охранник.

– Я не знала, что у Белинды есть брат, – светски-холодным тоном произнесла Софья, в первый момент ошарашенная выкриком Мориса. – Что ты против него имеешь?

– Я говорю о брате Ольги Лагайм, он подлец, потому что предал Веронику Ло! Он должен был на ней жениться, а вместо этого разыграл какое-то похищение и потом свалил все на террористов! – Мориса понесло, давно уже перебродившее нервное напряжение, мучившее его с тех пор, как началась морока с Комнатами, наконец-то нашло выход. – И не оказалось рядом ни одного нормального парня, чтобы с ним за это разобраться! Такую девушку перед всеми опозорил, а потом женился на какой-то неизвестной девчонке с косичкой-огрызком и перед Вероникой даже не извинился!

– Замолчи! – крикнула Марсия, выскочив вперед и сжав кулачки.

– Морис… – выдохнула сквозь зубы Софья, глядя на него такими страшными глазами, точно он публично снял штаны, или матерно обругал правительство в присутствии блюстителей порядка, или совершил что-нибудь еще такое же эпатажное.

– Я говорю, как есть! – Он слегка растерялся от их реакции, но его все еще несло. – Если какой-то подлец так поступает с такой девушкой, как Вероника Ло, и все молчат – это даже не знаю, как называется!

– Неправда! – снова крикнула Марсия, на ее маленьком личике выступили красные пятна. – Мой папа всегда любил маму, и у моей мамы косичка – не огрызок, у нее красивые волосы!

– При чем тут твои родители? – опешил Морис. – Я же…

Но девочку уже заслонил Чеус, неожиданно оказавшийся перед ним на расстоянии шага. Сгреб за грудки.

– Вы чего?..

– Хотел разбираться, так пошли.

Смуглое лицо гинтийца оставалось непроницаемым, и голос звучал невыразительно, глуховато.

Мориса потащили к двери. Марсия с решительным видом пошла следом, девушки выглядели перепуганными.

– Не беспокойтесь, – бросил Чеус. – Леди Марсия, пожалуйста, оставайтесь здесь. Это моя работа.

Девочка остановилась. Официальное обращение охранника сбило ее с толку.

После залитой солнцем террасы коридор показался задыхающемуся Морису совсем темным.

«Этот тип свернет мне шею, как цыпленку!»

Когда они ушли, Марсия разревелась.

– Успокойся… – растерянно попросила Бланка, подозревая, что это, конечно же, она во всем виновата.

Определенно виновата, хотя бы потому, что пришла сюда в компании Мориса.

– Он не знает, а говорит! – девочка сердито всхлипнула. – Бланка, пойдем, я тебе расскажу…

Потянула ее за руку. Песчаная дорожка, обсаженная розовыми и чайными розами, привела к хрустальному куполу, под которым прятался бассейн с мозаичными рыбами на дне. На неподвижной зеленоватой воде светилась россыпь бликов, и это сонное водно-хрустальное царство, пронизанное приглушенным солнцем, ненавязчиво убаюкивало, затягивало в полуденную дрему.

«Как будто я в какую-то Страну Чудес попала, – подумала Бланка, усаживаясь рядом с Марсией на низкую скамеечку у стены. – Начиная с того дня, как связалась с этим бестолковым Морисом».

– Вероника все наврала, – шмыгнув носом, заговорила девочка. – Мой папа никогда не собирался на ней жениться. Она глупая и злая, а моя мама – самая красивая, и папа сразу в нее влюбился. Когда они в первый раз встретились, мама была еще маленькая, а папа был совсем молодой, но уже не маленький, и работал в полиции. У мамы тогда родители умерли, и ее отдали в приют, а папа ее оттуда забрал с собой. Это был плохой приют, маму там били.

– На Незе ведь запрещено бить детей!

– Так это было на Манокаре, а папа отвез маму на Нез к тете Оле. Он еще тогда решил, что женится на ней, когда она вырастет, и никакая Вероника была ему не нужна. Мамину бабушку, мою прабабушку Марчену, они потом тоже забрали к себе. Она уже очень старенькая, вместе с нами живет. Она вначале боялась, что папа плохой, раз маму неизвестно куда увез, на другую планету, а потом увидела, что он хороший. И папа ждал, когда мама станет большая, чтобы пожениться, и никогда не был Вероникиным женихом. Мы один раз на Празднике Цветов ее встретили, папы с нами не было, она подошла к нам и стала кричать, а Чеус ее от мамы оттолкнул, и она упала в кресло. На Чеуса тогда напали Вероникины охранники, трое на одного, хотя это нечестно, и потом их увезли в больницу, а мы с мамой и Чеусом пошли домой.

Марсия уже почти успокоилась. Она сидела, прижавшись к Бланке теплым комочком, и было немного щекотно от ее пушистых рыжих волос. Когда она умолкла, Бланка ощутила особенную тишину этого места – водяную, обволакивающую.

За прозрачной стеной по другую сторону бассейна громоздились заросли алоэ – угрожающе напирая мясистыми листьями, они пытались проломить стекло, но это противостояние протекало беззвучно, и все застыло в осязаемо густом солнечном мареве.

– У Мориса от жары ум за разум зашел, – сказала Бланка.

– А ты придешь еще? – Отбросив с лица локоны, девочка требовательно посмотрела на нее снизу вверх. – Если он обидится, хотя сам виноват, ты не должна из-за него тоже не приходить!

– Приду.

Стены обшиты лакированными досками. На полу расползлись по мелкой белой плитке солнечные пятна. Густой золотой свет льется сверху, сквозь полукруглые окошки под потолком. Пустующая кладовка для роботов.

Морис подумал, что с кафеля и лака недолго будет смыть кровь, и от этой мысли ему стало муторно.

– Ты не стоишь ногтя того человека, о котором сейчас говорил, – негромко произнес Чеус, притиснув его к стене.