Комнаты страха Орлов Антон
Анджела с шумом выдохнула воздух, сдув упавшую на лицо каштановую прядь. Вот оно как… Уж если «сканер», которого никаким психологическим камуфляжем не проведешь, взял в охранники бывшего ликвидатора из Конторы Игрек – это означает, что Зойг ему прямо-таки по-собачьи предан. Видимо, он и есть тот самый злобный телохранитель, на которого однажды пожаловался Морис. Эх, сразу бы спросить, не о гинтийце ли идет речь… Анджела выругала себя за разгильдяйство.
– Зойг, почему? Ты был на хорошем счету в Организации, сам Маршал тебя ставил в пример… Чем тебя купил этот «сканер»?
– Не поймешь.
– Это верно, я не пойму, как можно убивать своих товарищей ради какого-то урода, которого поймали и привезли для опытов!
Не получилось у нее сохранить суровое спокойствие. Перешла на крик. Наболевшее прорвалось.
– Во-первых, у меня в Конторе товарищей не было, одни коллеги, а это другой разговор, – Зойг, в отличие от нее, нисколько не волновался. – Во-вторых, Поль не урод. В-третьих, твой Маршал тоже, случалось, убивал конторских и даже не морщился.
– Он казнил дезертиров и предателей! Зойг, он бы и тебя казнил, если бы вовремя раскусил! Ты же был одним из лучших, когда у тебя мозги набекрень съехали?
– Домберг помнишь? Вот тогда и съехали.
Еще бы она домберг не помнила! Чертова плавучая деревня, надумавшая пойти ко дну в самый неподходящий момент… Эти многоэтажные ковчеги, сделанные из панцирей ихлетаков и оснащенные кое-как присобаченными двигателями, тонули регулярно, и никого данный факт не беспокоил – ни рубиконскую общественность, ни королевский дом Рубикона, ни тамошние СМИ. Однако этот домберг, вместо того чтобы тихо-мирно кануть в воды Стылого океана, унося с собой несколько сотен никчемных жизней, для кого-то стал костью в горле.
Прежде всего – для Риммы, чью группу туда послали на захват Поля Лагайма, вместе с группами Зойга и Намме. Чертов «сканер» оказался там, потому что решил обреченный домберг спасти; его разговоры в эфире были перехвачены, и Организация получила наводку. Случилась вся эта хренотень незадолго до финальной подлянки Саймона Клисса и развала Конторы.
Взять «сканера» в тот раз так и не удалось. Обитавшие в домберге бомжи, ради которых он стал добровольным заложником, быстро уразумели, что этот сумасшедший парень – гарантия их спасения, и устроили самую настоящую партизанскую войну. В бойцов Организации швыряли гарпуны и стреляли из самодельных охотничьих арбалетов, щитки шлемов залепили вонючим клеем из рыбьей чешуи. И все это в потемках, в полостях с низкими потолками, разделенных гнилыми костяными перегородками – хозяева плавучей деревни знали там каждый закоулок и шныряли, как крысы в давно обжитом лабиринте, а боевикам Конторы сражаться на такой территории еще не доводилось.
В придачу над океаном в это время бушевала аномальная буря, походя угробившая высокотехнологичное оружие группы захвата.
И – что хуже всего – с ними был Саймон Клисс! Как же этот засранец всех достал во время боевой операции… По злой иронии судьбы, его потайная видеокамера хоть и с перерывами, но работала, и он заснял позорную развязку: осмелевшие бомжи, навалившись всем скопом, отдубасили и до нитки обобрали элитных бойцов Конторы Игрек (один из коронных эпизодов его долбаного фильма). Закончилось это ясно чем – разносом от Маршала и гауптвахтой.
– Почему? – лихорадочно просчитывая в уме свои шансы уйти от Зойга, повторила Римма-Анджела. – Неужели потому, что какие-то босяки тебе по башке настучали?
– Потому что в Конторе было до хрена болтологии, а когда понадобилось спасти конкретную деревню, никто не захотел пошевелиться. «Мы занимаемся спасением человечества, а не утопающих» – эти торжественные слова Маршала на мраморе бы да золотыми буквами!
– Да эти морские оборванцы никому не нужны!
– Отбуксировать домберг к берегу – работы на полтора часа. Вместо нас это сделал Поль.
– Не Поль, а двое отморозков, Лиргисо и Хинар. И плевать они хотели на бомжей – им так же, как и нам, нужен был живой «сканер».
– Это он их заставил.
– Чтобы дотащить домберг до берега, им пришлось выбросить в океан наворованное сырье! Не знаю, как они потом с Полем за это расквитались, но надеюсь, что ему не поздоровилось. Он же тогда всем напакостил – и своим подельникам, и Конторе, и рубиконскому правительству. Одни бомжи остались довольны!
– Давай, сажай машину, – безразличным, даже малость скучающим тоном потребовал гинтиец.
– Какой же ты слякотью оказался! – Ей хотелось его разозлить – это была бы и моральная победа, и маленький тактический выигрыш. – Для тебя высшее счастье – служить Полю Лагайму, быть его охранником, его цепным псом или хотя бы ковриком для ног у него в прихожей! Молодец, нашел себе хозяина!
– Если я буду хорошим псом, в следующей жизни стану человеком. А тебе – минута на размышления, потом собью.
– И мы еще когда-то на тебя равнялись… Пресмыкайся перед своим Полем, молись на него, выслуживайся перед ним, трахайся с ним! Слякоть ты и предатель!
– Кирч, не ори так, – спокойно попросил Зойг. – У меня на борту раненые.
– Какие раненые? – пробормотала Анджела, следя за стрелкой секундомера.
Полминуты осталось.
– Да я тут подобрал ребят, которых ты чуть не замучила.
В первый момент она опешила, а потом, ни о чем уже не думая, повинуясь импульсу, нажала на клавишу – так, сорвавшись с места, кидаются наутек. Это ее и спасло. Зойг, наверное, ожидал нового оскорбления, а не бегства оппонента. Впрочем, он тут же наверстал упущенное: «торнадо» Анджелы тряхнуло так, что ее зубы, лязгнув, чуть не разлетелись по всей кабине. Два-три точно сломались, придется удалять и новые выращивать, до чего она ненавидела эту мороку… Разозлившись, заложила вираж, но тратить боезапас на силовой щит Зойга не стала, толку-то!
Они оба умели управлять летающей техникой, но пилотами-профи не были, у ликвидаторов не та специализация. Воздушный бой над окутанными ночной мглой горами получился сумбурный, как потасовка в парламенте.
– Зойг, я сдаюсь! – крикнула Анджела, оказавшись над нужным местом (ориентир – маячок на верхушке одной из заснеженных скал). – Сейчас сажусь, ты меня подбил. Не стреляй, а то нагоняй от капитана Лагайма получишь, он же известный гуманист!
– Садись. Выходи из машины без оружия, броню тоже сними.
– А может, еще и трусы для тебя снять? – огрызнулась Римма-Анджела.
– Спасибо, не надо.
Они общались, используя голосовую связь, без видео, но, уловив презрительную интонацию Зойга, она как наяву увидела выражение его мрачноватого смуглого лица – неприязненное, брезгливое. Это ее взбесило. За одно это можно убить. Ну, и за предательство, само собой, тоже.
Раскачиваясь, как разболтанные качели, аэрокар опустился в неглубокое ущелье. Маленький, два на два метра, модульный домик сверху не разглядишь, он спрятан под далеко выдающимся каменным выступом. Анджеле удалось то ли сесть, то ли плюхнуться в сугроб почти вплотную к выступу, задев его боком, но это уже не имело значения.
Сдвинув скользящую дверцу, она выпрыгнула из кабины в снег. Всего-то несколько шагов, но в этой снежной зыбучке можно утонуть… Зато сверху нависает монолитный козырек, прикрывая ее от бластеров Зойга.
– Стой!
Задыхаясь, Анджела рванула засов, распахнула дверь и ввалилась в домик – на самом деле в Комнаты, открывшиеся на ее призыв.
Ушла… Пинком захлопнув дверь, она обессиленно опустилась на пол.
Комната была без мебели, за окнами – что-то условно-солнечное, и на душе у Анджелы было так же пусто.
Желание отомстить, страх, ощущение, что ее загнали в угол – все это появилось позже, после того как она с полчаса просидела, ссутулившись, на некрашеном дощатом полу, среди лужиц талой воды с остатками снега.
Глава 5
Какое же это счастье – вернуться в лоно цивилизации! Морис чувствовал себя так, словно провел в насквозь промороженных полостях Моржового хребта не полдня, а полжизни. Если бы время обладало массой, этот его отрезок наверняка оказался бы сверхплотным, как вещество черной дыры, и с такой же сокрушительной силой гравитации. Последнее, кстати, не то чтобы совсем бред… Есть риск снова туда угодить: Анджела сбежала, и никто не знает, чего ждать от нее дальше.
Лоно цивилизации выглядело, как роскошные апартаменты, сплошь выстланные шелковистым белым мехом. Не комната, целый зал. На инкрустированном деревянном потолке сияют хрустальные плафоны в виде многогранных кристаллов. В углу сверкает и переливается многоярусный комнатный фонтан из прозрачного, как слеза, стекла. Морис ошеломленно разглядывал все это великолепие, между делом отхлебывая горячий кофе и хрустя кукурузными хлопьями с шоколадной стружкой. Кажется, кто-то спрашивал, чего он хочет, и после появилась его любимая еда.
Как сюда попал, он помнил смутно, потому что задремал еще в машине, а очнулся уже здесь, в большом мягком кресле, и увидел рядом, в таких же креслах, Генри и Дигну.
Осунувшееся лицо разукрашено ссадинами, лоснится от застывшего геля, под глазами синяки, но Генри, несмотря на это, развалился в непринужденной элегантной позе великосветского тусовщика. Пижон. Лейла все равно ему больше не принадлежит – интересно, помнит он об этом или нет?
Время от времени он брал с подноса у робота-официанта глазурованную кружку изысканно-антикварного вида и делал несколько медленных глотков, блаженно прикрывая глаза. Судя по аромату, глинтвейн. Вдвойне пижон.
Дигна свернулась калачиком – размеры кресла позволяли ей уместиться там целиком.
В помещении тепло, и кто-то уже позаботился избавить их от верхней одежды, только у Генри горло замотано пушистым шарфом, черным с темно-розовым орнаментом. Женская вещица. Мелькнула догадка, что это шарф Лейлы, и Мориса кольнула ревность.
Сама Лейла, завоеванная им награда, тоже была здесь, но находилась в другом конце зала. Она сидела перед терминалом с целой гроздью мониторов, на коленях у нее устроилась Марсия. Морис завистливо вздыхал, поглядывая в ту сторону. Хотелось бы ему оказаться на месте Марсии! То есть, конечно, не взгромоздиться на колени к Лейле, а наоборот, чтобы она к нему села – вот было бы чудесно… Около нее маячило двое мужчин, мрачноватый, как всегда, Чеус и поджарый желтокожий шиайтианин. Не сказать, чтобы Мориса это зрелище сильно порадовало.
Лейла что-то обсуждала то с присутствующими, то с собеседником, который обращался к ней с экрана терминала. Говорили негромко, не разобрать, о чем речь. Потом она задала вопрос Марсии. Девочка соскочила на пол и принялась тараторить тонким голоском, размахивая руками. Взрослые слушали ее внимательно и серьезно, словно перед ними не шестилетняя малявка, а какой-нибудь важный профессор.
Генри встал и направился к ним, прихватив кружку с глинтвейном. Когда Марсия замолчала, Лейла начала что-то ему объяснять. Морис ревниво наблюдал за этой сценкой, потом, покосившись на уснувшую Дигну, отставил тарелку с остатками хлопьев и тоже поднялся с кресла.
Он не успел сделать и пары шагов. Робот-санитар, до этого безучастно торчавший позади, сгреб его своими манипуляторами и бережно усадил обратно. Ага, вот, значит, как: Генри пользуется свободой передвижения, а ему нельзя!
Генри вскоре вернулся. Сил не было смотреть на его оживившуюся физиономию с веселыми искорками в прищуренных темно-зеленых глазах. Видимо, то, что он услышал от Лейлы, на порядок подняло ему настроение. Отвернувшись, Морис яростно захрустел кукурузными хлопьями.
Этот звук разбудил Дигну. Та издала стон, скорее сонный, чем болезненный, перевернулась на другой бок, подняла голову, подперла щеку смуглым кулачком. Хрипло спросила:
– Это мы где?
– В отеле «Императрица», в номере у моей знакомой.
Генри после своего словесного марафона тоже охрип и говорил почти шепотом, чтобы сберечь остатки голоса.
– Ничего себе номерок! – уважительно заметила Дигна.
– Она снимает весь этаж, – подтвердил Генри, снова отхлебнув глинтвейна.
– А где Бланка?
– Лежит в «коконе». Позвоночник в порядке, и ничего не раздроблено, ее сначала накрыло снегом, а потом уже камни посыпались, но она в коме.
– Жалко… Ты скажи, как тебе удалось Анджелу так классно заморочить? Ты с ходу разобрался в ее прибабахнутой психологии или владеешь какими-то штучками типа гипноза?
– Просто я был готов к этому разговору. Меня к нему подготовили давным-давно. Один человек предвидел, что рано или поздно я встречу Римму Кирч, которая попытается меня убить, и выдал мне все, что знал о ней, хотя я тогда отбивался от этой информации, как только мог.
– Супер, – Дигна была так заинтригована, что дремать дальше ей расхотелось. Она села, поджав под себя ноги; робот-официант, сверкнув золоченым манипулятором, протянул ей поднос с чашкой шоколада и конфетами. – А откуда он узнал об этом заранее? И почему ты отбивался?
– Недальновидный был потому что.
– Ну, расскажи! – заныла Дигна. – Интересно же!
– Это связано с тем, о чем я уже говорил. Собирая материал для книги, я вышел на информанта, который много общался с моим персонажем в заключительный период его жизни. Он последний видел его живым, примерно за полчаса до гибели. Я даже не исключаю того, что это он так или иначе подтолкнул его к самоубийству – скорее всего, бессознательно, поскольку хотел от него избавиться.
Дигна скроила возмущенную гримасу, и Генри добавил:
– Там очень сложная вышла история, я не могу никого судить. Я исследователь и рассказчик, а не моралист. Как я уже сказал, мой персонаж был личностью выдающейся, но крайне одиозной. Собственно, их отношения больше всего напоминали растянувшийся на несколько лет поединок, а поединки, бывает, заканчиваются смертью одного из дуэлянтов. Тот, о ком я пишу книгу, не ушел вовремя из зоны дезинтеграции. Не успел или не захотел – этого теперь никто не узнает.
– Мгновенная зато смерть. Раз – и вместо тебя горстка молекул. Оно где случилось, на войне?
– Не скажу. Вдруг ты угадаешь, с кем я хочу встретиться на Парке.
– А я все равно угадаю, будешь тогда знать. Ты так и не сказал про Анджелу.
– Мне пришлось долго упрашивать этого человека, сначала он наотрез отказывался от разговора и посылал меня подальше, но я все равно не отставал. Однажды меня чуть не придушил его охранник – решил проучить, чтобы отвадить раз и навсегда. Он выскочил на шум и увидел эту картинку. Плохо помню, что я бормотал, когда сидел, полузадушенный, на полу, а они вдвоем надо мной стояли, только после этого он неожиданно согласился поговорить. Охраннику я искренне благодарен: несколько секунд агонии и синяки на шее – смехотворная плата за то, что я получил взамен. Информант выдвинул условие, чтобы его имя в книге было изменено, и после того как я вручил ему гарантийное письмо, заверенное у нотариуса, много чего рассказал, – Генри покачал головой, то ли грустно, то ли задумчиво. – Да, это история из тех, которые неизбежно заканчиваются смертью одной из сторон. Имели место буквально чудовищные эпизоды… Ему было нелегко об этом говорить, и рассказывал он с перебивками – то об интересующем меня персонаже, то о Римме Кирч. Ему посчастливилось – в кавычках, разумеется – довольно много времени провести в ее обществе. Наше собеседование растянулось на четыре вечера, и я об этой Римме наслушался столько, что готов был взвыть в голос. Мне казалось, что он просто-напросто испытывает мое терпение, но я только вежливо улыбался, куда денешься… Ведь если я разозлюсь и уйду, он потом может и не согласиться на новую беседу, тогда охранник меня на выстрел не подпустит. У него не охранник, а мечта – метнет нож через всю комнату и попадет точно в нарисованный на стене крохотный крестик. Так или иначе, а я получил достаточно информации, чтобы общаться с Риммой Кирч, как со старой знакомой. Я говорил то, что ей хотелось услышать, вот и весь секрет.
– Но он же не мог знать заранее, что ты с ней когда-нибудь встретишься!
– Ага, – поддержал Морис, решив, что пора бы и ему принять участие в разговоре.
– Мог. У него интуиция, какая нам и не снилась.
– Что делаем дальше? – Заговорив, он понял, что охрип не меньше остальных. – Как думаете, эта самая Римма или Анджела не захочет до нас добраться?
Дверей как таковых в зале не было, но, повертев головой, он обнаружил три арки: за одной виднелся древесно-золотистый коридор, за другой – соседняя комната, за третьей – пышная зелень зимнего сада. Это успокаивало: если нет дверей, которые можно открывать и закрывать, Анджела, наверное, не сумеет сюда проникнуть.
– Может, и захочет, но в отель за нами не полезет, – подтвердил его мысль Генри.
– Почему? – оживилась Дигна. – Потому что здесь все двери с петель поснимали?
– Потому что она хоть и безбашенная, но не настолько, чтобы связываться с хозяйкой этих апартаментов.
– А я угадала, какой охранник тебя чуть не придушил. Вон тот! – доверительно подмигнув, девушка показала пальцем на компанию в другом конце зала.
Генри отнесся к разоблачению философски.
– Угадала, и ладно.
– И с кем ты на Парке хочешь поговорить, тоже поняла. Жалко, что не могу помочь, но это безнадега, никаких перспектив, к нему даже убийцы со стажем не могут прорваться, – она сочувственно улыбнулась, одновременно пытаясь наморщить лоб – гримаса вышла забавная, немного обезьянья.
– Перспектива теперь появилась, благодаря нашему приключению. «Иллюзориум» в шоке: у них на планете резвится террористка-маньячка, прибравшая к рукам аномальный объект. Угроза для туристического бизнеса и все тому подобное. Наверняка она не в первый раз таким образом развлекается, только предыдущие жертвы не смогли никому ни о чем рассказать. Пресловутые «сектанты» – это, скорее всего, мистификация, часть ее игры. Так считает и Чеус, который раньше… – Генри запнулся, – …вместе с ней работал, и консультант, которого попросили просканировать ситуацию на сверхчувственном уровне. Комнаты подчиняются одному человеку, это консультант засек сразу. «Иллюзориум» очень заинтересован в быстром решении проблемы, без огласки и паники. Им повезло, на Земле-Парк сейчас находится специалист, способный означенную проблему решить. Я буду сотрудничать и оказывать посильную помощь, за это мне тоже кое-что перепадет, а именно – согласие «Иллюзориума» на мою встречу с последним неопрошенным информантом.
– Хм, а как насчет нас?
– Мы все пока остаемся здесь, в тепле, в сытости, в безопасности. Есть предположение, что Комнаты запоминают тех, кто хоть раз там побывал. Если так, Анджела нас переловит – опомниться не успеешь, поэтому не протестуем и не удираем, согласна?
Наконец до кого-то дошло, что все это не ерунда и не розыгрыш! Морис удовлетворенно усмехнулся, чувствуя себя битым жизнью парнем, натерпевшимся от разгильдяйства властей. Чувство было горьковато-приятное: он оказался прав. Потом подумалось, что специалист – это, видимо, шиайтианин, беседующий с Чеусом и Лейлой.
Дигна обеими руками пригладила и спрятала за ворот свитера свою спутанную черную гриву, уселась, подтянув к подбородку острые коленки, и осведомилась сиплым шепотом:
– Ты знал о том, что Чеус – бывший террорист?
– До этой ночи не знал. Оно, по-твоему, имеет значение?
– Ну да, он ведь спас нас от Анджелы! – Девушка умиротворенно вздохнула и потянулась за шоколадной конфетой.
– Надеюсь, этот мужик действительно крутой специалист, – шепнул Морис. – А то нам финиш!
– Какой мужик?
Генри вопросительно выгнул бровь, и Морис снова ему позавидовал – вот ведь умеет быть стильным, даже когда такой потрепанный, как сейчас, с сорванным голосом и разбитой физиономией.
– Этот шиайтианин. Ты же о нем говорил?
– Это Хинар, друг и телохранитель Лейлы. Классный космопилот и навигатор-гиперпространственник, но заморочки вроде Комнат – не по его части.
– А кто тогда специалист?
– Сама Лейла.
– Разве можно… Ну, чтобы такая девушка рисковала?
– Рискует тот, кто с ней свяжется.
– Она ведьма! – таинственно блеснув глазищами, сообщила Дигна.
– Тише, что ты… – испугался Морис.
Группа из другого конца зала неспешно направилась в их сторону.
– На «ведьму» она не обидится.
Последних слов Генри он почти не расслышал, потому что во все глаза смотрел на Лейлу.
На ней было длинное кружевное платье цвета ночных небес. За ажурным переплетением черных роз, отливающих шелковистым блеском, белела кожа, и когда Морис это увидел, его захлестнул восторг, близкий к ощущению, словно бросаешься с разбегу в прохладную морскую воду. На шее колье – усыпанная сапфирами звезда. Радужка обведенных угольно-черным контуром глаз тоже сапфировая.
Лейла заговорила, и он слушал ее голос, как музыку. Она обращается к нему, назвала по имени! Ради этого стоило рисковать жизнью. Когда дивное существо умолкло, Морис собрался с духом и, преданно глядя на нее, пробормотал:
– Да, да, я сам не знаю… Так рад, в общем… Если вам что-то нужно, вы можете на меня рассчитывать! Я это самое, хоть когда… Хоть что угодно…
– Гм, – выразительно хмыкнула Лейла.
Остальные клубились вокруг нее смазанным облаком, где лица, где одежда, кто есть кто – не важно. Значение имела только она, холмики ее грудей под черным кружевом, завораживающее сверкание драгоценной синей звезды в ложбинке между изящными ключицами. Если бы можно было не только смотреть, а еще и дотронуться!..
Другие, находившиеся рядом, были всего лишь невыразительной массовкой, но вдруг из этой зыбкой человеческой субстанции протянулась рука и встряхнула Мориса за плечо – так, что все ушибы хором заныли.
Вследствие болезненной встряски взгляд сфокусировался на обладателе руки – тот оказался Чеусом и произнес внятно и раздельно, словно настраивал робота на голосовую команду:
– Парень, тебе только что задали вопрос. Ты собираешься на него отвечать?
О чем он, вообще?.. Значит, музыка ее голоса, все еще звучавшая в ушах у Мориса, содержала в себе осмысленную информацию, какой-то вопрос?.. Отведя взгляд от хмурого лица гинтийца, он смотрел на переливающуюся сапфировую звезду у основания нежной шеи и смущенно моргал.
– Ты видел эти Комнаты и заходил туда только через обыкновенные двери или еще каким-то способом?
На этот раз Морис понял, что она сказала, и не было ровным счетом никакой необходимости в том, чтобы Чеус тут же повторил вопрос вслед за ней, слово в слово – как будто пытался добиться адекватной реакции от клинического идиота.
С чего он взял, что имеет право вмешиваться в отношения Мориса и Лейлы? Никто ему такого права не давал. Ага, он всех спас от Анджелы, за это спасибо… Действовал гинтиец круто, Морис еще не успел опомниться после «прыжка», еще до конца не согрелся, а уже сидел в машине, летевшей обратно к Моржовому хребту – курс переписали с компьютера гравиплатформы. Полет занял немного времени, на предельной скорости, а на месте Чеус выпустил робота, который за несколько минут разгреб завал. Так и не очнувшуюся Бланку уложили в мобильный «кокон спасения», Генри и Дигна устроились в удобных пассажирских креслах, и бортовой медавтомат, до этого успевший позаботиться о Морисе, сразу начал оказывать им помощь. К тому времени, как вернулась Анджела, спасательные работы были завершены, и «торнадо» Чеуса подстерегал ее в засаде. Мигом управиться с такой кучей нешуточных задач – это надо суметь!
Мориса, как наладчика, понимающего толк в подобных вещах, восхитил и четкий алгоритм, и стремительный темп его действий: один такой человек стоит целой команды быстрого реагирования. Но осадок, оставшийся после стычки на Хрустальной вилле, все равно до конца не исчез, как послевкусие от горькой пилюли, которую скормили тебе насильно. И вдобавок ему не нравилась бесцеремонность Чеуса – или, если быть до конца точным, ее избирательность: тот, видимо, считал, что с одними следует разводить церемонии, а с другими без надобности, и Мориса с ходу причислил ко второй категории. Оно справедливо?
Этот комок мыслей и ощущений ныл, все равно что еще один ушиб, но сейчас перед ним стояла Лейла, ждала ответа! Игнорируя невежливого гинтийца, он обратился к двум волшебным холмикам, белеющим сквозь хитросплетение кружевных роз:
– Да, было еще! Дверца шкафа в моем номере в Новогодней Службе и один раз рисунок на стенке в холле…
Он мямлил и путался, как обычно, зато никто не спешил его оборвать – это уже не как обычно. Осмелившись поднять взгляд выше, он обнаружил, что Лейла слушает очень внимательно, без тени улыбки. Ослепительно прекрасное лицо того же типа, что у Вероники Ло, но черты более твердые, и в этом лице, пожалуй, больше тайны.
Когда он выложил все, что сумел, Лейла сказала:
– Спасибо, это нам пригодится.
Она его поблагодарила!!! Морис задохнулся от счастья.
– Это у вас такие духи с феромонами, что у парней сразу все мозги вышибает? – выпалила Дигна, давно уже проявлявшая признаки нетерпения. – Супер! Как они называются, чтобы мне тоже хоть разок попробовать?
– Это не духи, это я сама. Но – могу дать тебе несколько уроков, при условии, что будешь меня слушаться и не сбежишь до завершения операции.
– Не сбегу! – восхищенно сияя глазами, заверила Дигна. – Ради такого точно не сбегу, честное слово!
Первый шок от близкого присутствия Лейлы постепенно проходил, и невнятный живой фон снова распался на отдельные фигуры.
– Что собираетесь делать? – поинтересовался гинтиец.
– Я сейчас на яхту за материалами, Марсию возьму с собой. Хинар останется здесь охранять эту теплую компанию, а вы, Чеус, найдите Ли, она вроде бы на каком-то фуршете. Генри, вы трое пока лечитесь и отдыхайте, но тебя я разбужу, когда вернусь, поможешь с переводом. Все всё поняли?
– А Ли – это кто? – спросила Дигна.
– Лиана Лагайм, ты ее видела, – вполголоса пояснил Генри.
– Моя кузина, – добавила с гордостью Марсия. – Она архитектор и проектирует для ЗИПа древние дворцы!
– Пока я не вернулась, все двери здесь должны быть открыты настежь. Судя по тому, что рассказал Морис, для того чтобы за дверью оказались Комнаты, перед этим ее нужно закрыть. Хинар, присмотришь, ладно? Присматривать надо вот за ними, – Лейла кивнула на Мориса и Дигну. – Генри – разумный человек.
– А с Бланкой что будет? – ничуть не обидевшись, спросила Дигна.
– Бланкой займемся позже, сначала надо побольше узнать о Комнатах.
– И поймать Анджелу, – рассудительно дополнил Морис.
Слова Лейлы его задели, хотелось доказать, что он тоже разумный. В конце-то концов, кто сбежал из-под носа у Анджелы и привел помощь для остальных? Не Генри ведь. Генри только языком трепал.
– Само собой. А ловить ее будем на тебя, – усмехнулась Лейла.
Морис растерялся, потом нахмурился. В последнее время все кому не лень пытаются сделать из него приманку! Даже Лейла… Конечно, ради нее он готов на самопожертвование, но от этой насмешливой улыбки его покоробило.
– Имейте в виду, что Кирч профессиональная убийца, – суховатым тоном напомнил Чеус. – Боевики Конторы получали хорошую подготовку. Слабое место – она не пилот. Я имею в виду, не боевой пилот.
– Тогда выманите ее в воздух, а еще лучше – в космос, и я вам ее собью, – предложил шиайтианин.
Он был уже не молод – под пятьдесят, наверное, если не старше. Худощавый, но жилистый, с выступающими мослами. Невыразительное костистое лицо, крупные кисти рук, блекло-желтая кожа, прилизанные желтоватые волосы с проседью, залысины по углам изрезанного морщинами лба. Морис решил, что этот Хинар ему не соперник.
– Может быть, еще и в подарочной упаковке? – ухмыльнулся Чеус. – Она осторожная. Если Комнаты – надежная нора, где ее не взять, от такой норы она далеко не отойдет. Там фуршет скоро закончится, я полетел за Лианой.
Лейла с Марсией ушли вслед за ним.
После этого началась сладкая жизнь, как ее показывают в кино и в дорогих иллюстрированных журналах. Медавтомат еще на раз каждого продиагностировал и сделал какие-то инъекции. Переломов ни у кого не было, только ушибы и ссадины, и у Мориса растяжение лодыжки. Он даже расстроился: ему-то мечталось, что вдруг обнаружится серьезная травма, чтобы положили в «кокон», и Лейла приходила бы его навещать, переживала бы за него, сидела бы рядом.
Потом Дигна заявила, что хочет принять душ, Генри сказал, что он бы тоже не против, и все вместе пошли в ванную – просторную, с мозаичными рыбами на полу и объемными картинами, изображающими загадочную разноцветную жизнь кораллового рифа. Сколько же стоит снимать такой номер?.. Наверное, Лейла с детства привыкла к роскоши и тратит деньги, не считая. Морис не мог ей завидовать – он мог только смотреть на нее снизу вверх и восхищаться.
Дигна разделась первая, нисколько не стесняясь мужчин. Без одежды она оказалась именно такой, как Морис ее себе представлял: тощая и гибкая, словно ветка дерева, под гладкой смугловатой кожей рельефно выступают хрупкие ребрышки. Маленькие острые грудки с коричневыми сосками, вертлявые узкие бедра. Обе коленки разбиты, на правом бедре лиловеет громадный кровоподтек – это в пещере, когда ее швырнуло на пол. Пышное облако черных волос придавало ей диковато-царственный вид, но после того как волосы намокли, она превратилась в обыкновенного угловатого подростка. И все это не мешало Дигне считать себя красавицей, хотя куда ей до Лейлы!
У Генри живот плоский, мышцы в меру накачаны. Видно, что регулярно посещает спортзал, но не ради того, чтобы потом на улице всех отлупить, а из пижонских соображений. Впрочем, Морис даже этим похвастать не мог: он все время собирался сходить позаниматься на тренажерах и каждый раз откладывал – никуда эти тренажеры не убегут. Главное, у Генри еще и осанка безупречная… Сравнив с ним свое собственное отражение в зеркале, Морис понял, что с большим отрывом проигрывает, и совсем захандрил.
От расстройства, не подумавши, захлопнул дверцу выкрашенного в лазурный цвет шкафчика, где стояли банки с шипучей солью, за что чуть не получил по рукам от Хинара. То есть шиайтианин сказал, что в следующий раз даст по рукам, потому что велено ничего тут не закрывать – «ради сохранности твоей же шкуры».
Снова открыть чертову дверцу Хинар не разрешил и даже залепил ее по всему периметру влагостойким скотчем в два слоя.
«Это чтобы труднее было открыть изнутри!» – холодея, сообразил Морис.
После купания вернулись в зал, выстланный материалом, похожим на чудесный белый мех. Спать. Он провалился в сон, как в мягкое облако, и снова поплыл на разбитой платформе по волнам небесного океана, спасаясь от Анджелы, которая пыталась его обмануть и для этого разговаривала голосом Лейлы.
Разлепив веки, Морис обнаружил, что слышит голос Лейлы наяву – та сидела перед мониторами, рядом пристроился Генри, почти в обнимку! – и они увлеченно обсуждали перевод какого-то текста, написанного иероглифами.
– Смотри, – говорил Генри, – эти завитки загнуты налево, а не направо, и к тому же они вдвое длиннее, чем обычно – значит, это верхний нийонг. На нижнем такие тексты вообще не писались, он предназначался для деловых документов, домашних бытовых записей и литературы сатирического характера. А если допустить, что это верхний нийонг, фразу можно перевести так: «Бутоны, созревшие за пределами пространства, нигде и везде, и они наделены чувством, и наделены жаждой, и наделены способностью слышать зов…» О, вот это уже не ахинея!
«Ахинея», – мысленно возразил Морис и снова отрубился.
Когда он проснулся во второй раз, Лейла, Генри и присоединившаяся к ним Лиана с живым интересом наблюдали за роботом, который вырезал из шуршащей прозрачной пленки трафареты с узорами. Лейла держала один уже готовый и придирчиво рассматривала.
– Это что у вас такое? – приподняв голову, поинтересовался Морис.
– Это будет хессиокае, запечатывающий черный цветок, – отозвался Генри. – Мы решили его растиражировать, хуже не станет.
– Не могу понять, удалось ли соблюсти все пропорции, – озабоченно произнесла Лейла, глядя на трафарет. – Размеры можно менять, однако пропорции – чтобы до миллиметра… Черт, у меня все-таки глазомер не тот!
– Пусть компьютер проверит, – тряхнув копной рыжих волос, подсказала Лиана.
Лейла положила лист на стол с аппаратурой. Морис с тихим восторгом наблюдал за ее движениями сквозь слипающиеся ресницы.
– Чуть-чуть ошиблись! – процедила Лейла. – Может не сработать, я не хочу рисковать. Пересчитываем по новой, а этот хлам выбросить.
Подполз похожий на бронтозавра робот-уборщик с логотипом отеля «Императрица» на бронзовом с чернью корпусе. Захрустел безжалостно сминаемой пленкой.
Лиана села за компьютер, Лейла и Генри встали у нее за спиной, как будто их жгло нетерпение. Смысл их деятельности от Мориса ускользал: валяют дурака и занимаются каким-то оформительством, вместо того чтобы ловить террористку Анджелу! Ладно, когда он проснется окончательно, постарается аргументированно объяснить, что сначала надо решить проблему, а потом уже тиражировать цветочки.
– Готово, – сообщила Лиана. – Кажется, теперь получилось то.
Она уселась на пол, на пышный мех, сцепила на колене длинные тонкие пальцы. На ней были джинсы и клетчатая рубашка – такие называют «ковбойками», припомнил Морис. Еще он заметил, когда Лиана проходила мимо его дивана, что глаза у нее не переливчато-фиолетовые, как в прошлый раз, а обыкновенные карие. Видимо, сейчас она без линз, и успела переодеться после фуршета.
Вот бывает же, и хочется спать, и в то же время внимание приковано к чему-то, происходящему поблизости, из-за этого никак не уснешь.
– Достал меня ваш цветочек, – вздохнула Лиана. – Только раса этих сумасшедших рисовальщиков могла до такого додуматься! Помню, когда так называемый Крис втерся в доверие к моей маме и они начали крутить любовь, мама сильно расстраивалась, что не может рисовать, как он. Чуть не закомплексовала, потому что на одно и то же у нее уходил час, а у этого интригана – несколько минут. Наверное, он нарочно дразнил ее своими возможностями, это было в его характере. Потом, когда всплыла правда, мама бросила из-за этого переживать – наоборот, стала гордиться, что представитель расы энбоно считает ее хорошим дизайнером. Но тогда у нас дома кипели такие страсти! Я возвращаюсь после учебы, а там или грохот стоит, на улице слышно – это Поль, придя со службы, застал у мамы в гостях Криса и полез его бить, или она опять завелась и пытается нарисовать одним росчерком какой-нибудь головокружительный узор, как это делает Крис, а у самой глаза красные от слез. Веселое было времечко! Мы тогда, по молодости, были совсем шальные – Поль, конечно, больше всех, но мы с мамой тоже.
– Вы, Лагаймы, вообще шальная семейка, – заметила Лейла, разглядывая только что изготовленный трафарет. – За исключением Марсии. Она среди вас самая рассудительная.
– Это у нее по материнской линии, – усмехнулась Лиана. – Рассудительность от Ивены, а внешность – наша.
– Тоже хорошо. Вы зато красивые, чего не отнимешь, того не отнимешь.
Вначале Морис почувствовал умиление: Лейла, сама умопомрачительно красивая, восхищается чужой красотой – какие у этой девушки замечательные душевные качества! Потом пришло беспокойство: вот бы выяснить, как она оценивает его – но вдруг о нем у Лейлы сложилось такое мнение, что лучше не выяснять?.. С этой тревожной мыслью он уснул, а некоторое время спустя проснулся по причине весьма прозаической – ему понадобилось в туалет.
Рядом никого, все куда-то ушли. Освещение выключено, вертикальные жалюзи на окнах слегка приоткрыты, и оттуда сочится жемчужный дневной свет.
Ступая босиком по шелковистому меху – вероятно, искусственному, – Морис побрел через зал к арке, за которой виднелся отделанный деревом коридор. С той стороны доносились приглушенные голоса, это его успокоило и обрадовало.
По дороге пришлось обогнуть диван, на котором кто-то спал, с головой укрывшись розовым стеганым одеялом. Снаружи остались только волосы – длинные и волнистые темные пряди. Похоже, Дигна. А Генри не видно.
Мысль о том, что последний ошивается около Лейлы, подействовала, как противное верещание будильника, и Морис еще на четверть проснулся.
Паркет в коридоре теплый, ощущение приятное, но шлепанье босых ног – оно как-то слишком по-мальчишески… Идти, не шлепая, не получалось: организм все еще не восстановил силы в полной мере, и Мориса едва ли не заносило.
Мелькнула догадка: «Отходняк после допинга, которым угостил меня Генри. Но тогда у него сейчас тоже должен быть хороший отходняк…»
За одним из арочных проемов стоял «кокон» с Бланкой. Перед монитором развалился в кресле шиайтианин; бросив на Мориса беглый взгляд, он снова отвернулся к экрану.
«Если кома, ее в больницу надо отправить. Чего они тянут?»
На двери туалета сверкал свежей черной краской фантастический цветок – причудливое переплетение линий, настолько изысканное и прихотливое, что Морис оторопело уставился на это художество и моргал несколько секунд, прежде чем войти внутрь.
Посетив туалет, он направился обратно в зал, но, внезапно передумав, повернул в ту сторону, где звучали голоса. Лейлу, Лиану и Генри он обнаружил за изгибом коридора. Трое взрослых людей увлеченно украшали дверцы стенного шкафа, в котором гнездилась всевозможная бытовая автоматика, от роботов-уборщиков в нижних секциях до мобильных комнатных светильников в верхних. Рисунок наносили черной краской через трафареты, занимались этим Лиана и Лейла, а Генри сидел на полу, прислонившись к стене, бледный, усталый, удовлетворенный. Трафареты были разного размера, но сам узор повторялся – тот же, что на двери туалета.
– Какие люди пришли… – пробормотала Лейла, не отрываясь от дела. – Еще немного, и мы закончим.
– Это зачем? – спросил Морис.
Хоть он и робел перед ней, но чувствовал, что должен всех образумить.
– Для красоты, – Лейла на секунду оглянулась, мелькнула фарфоровая скула, резкий черный контур вокруг глаза, с заходом на висок. – Предполагается, что Римма Кирч, увидев плоды наших усилий, сразу испытает эстетический шок… А если кто-нибудь хоть одну черточку размажет – башку откручу и задницу надеру, понятно?
– Понятно, – вконец растерявшись, подтвердил Морис.
Ему и польстило то, что Лейла с ним так запросто, и в то же время он почувствовал себя не в своей тарелке.
Потоптавшись, уселся на пол рядом с Генри. Голова кружилась.
– Иди лучше спи, – посоветовал Генри. – Ты все, что мог, сделал, дальше будут работать Лейла и Чеус.
– Так Лейла же вон чем занимается… А Чеус где?
– Около Марсии. Девочка болеет, сейчас у нее время лечебных процедур.
Морис кивнул, наблюдая сквозь накатившую полудрему, как две стройные женщины, рыжая и черноволосая – не двадцатилетние, но принадлежащие, должно быть, к племени вечно юных небожительниц, – возятся с трафаретами около шкафа. Бессмысленное занятие, зато красиво.
– Думаешь, администрация отеля это одобрит? – спросил он шепотом.
– А куда ж она денется? Шел бы ты спать. Или уснешь прямо здесь.
Читать бесплатно другие книги:
