Комнаты страха Орлов Антон

Вот они сейчас и вертелись у него в голове – наверное, потому, что «волосы тьмы» из его стихотворения похожи на растительный орнамент, оплетающий стены и потолок в запертой каюте.

Лейла убеждена, что все, что она ни делает – к лучшему. Это у нее неистребимое.

Ни Бланка, ни Морис не имеют представления о том, насколько опасен рейд в Комнаты. Вряд ли они даже вдвоем будут равноценной заменой Чеусу, и если Римма-Анджела окажется сильнее Лейлы…

Генри не хотел, чтобы Комнаты сожрали Бланку. Он бы ее туда не пустил, увез бы куда-нибудь и спрятал, но Лейла и здесь его опередила, предугадала, как он поступит, и все, что он мог теперь сделать, – это мысленно пожелать всем троим удачи.

В прошлый раз, когда они спасались от Анджелы, Морис и не разглядел толком это место – перед глазами все прыгало, зрение фокусировалось только на том, что имело значение для бегства. А теперь он стоял на утрамбованном снегу в обществе закованных в броню космополовцев, сам тоже в бронекостюме, и никуда не спешил. Было время рассмотреть пейзаж как следует.

Утонувшая в сугробах бревенчатая избушка с облезлой вывеской над дверью. Хвойные перелески темнеют в морозной дымке. Вдалеке – молочная гладь озера с подслеповатым оком полыньи, подернутым белесой поволокой, с краю обосновалась мобильная криминалистическая лаборатория: там до сих пор идут поиски. Еще дальше, на границе яви и морозных северных снов, вздымается Моржовый хребет.

Лейла и Бланка стояли рядом с Морисом, в бронекостюмах они выглядели почти незнакомыми, словно крутые девчонки из какого-нибудь телесериала с приключениями. Напрасно Лейла не снимается в кино, ее бы взяли… Она улыбалась и перебрасывалась непонятными насмешливыми репликами с космополовцами, которые вокруг нее так и роились, хотя Мориса это очень даже раздражало. Вспоминали какие-то прежние дела.

Бланка, наоборот, была бледнее обыкновенного, сосредоточенная, серьезная. Космополовцы и с ней пытались заигрывать, но она отвечала рассеянно, с отсутствующим видом. Только не сказать, что испуганная – глаза так и горят. Она же хотела отомстить за родителей, вспомнил Морис, вот и приготовилась.

Все дожидались, когда закончит свою работу дизайнер, который через громадный трафарет разрисовывал узорами дверь домика, специально ради этого ошкуренную и отполированную. Немного осталось, извилистые черные цветы оккупировали уже три четверти поверхности. Они казались Морису зловещими, хотя он знал, что это уловка против Анджелы – приманка для Комнат, по словам Лейлы. Та объяснила, что проще всего будет попасть туда через дверь, которую часто использовали в этих целях, тогда Комнаты сразу появятся, лишь бы рисунок был выполнен правильно.

У Мориса мурашки по спине бегали. И не терпится, чтобы все поскорее закончилось, и хочется оттянуть последний, страшный момент. Он то следил за кропотливой работой художника, то пытался любоваться суровыми северными далями, то ловил обрывки разговоров.

– На связи только что был сам Райбас, – сообщил выбравшийся из машины офицер. – Интересовался, когда мы решим проблему.

– Скажите ему, пусть еще чуток потерпит, – отозвалась Лейла, глядя с прищуром на разрисованную дверь. – Часа два-три.

– Он там рвет и мечет, ругается, как пьяный ассенизатор. Отмычка зарезала его секретаря, прямо в учреждении.

– Не завидую ей, – невозмутимо заметила Лейла.

Кто-то хлопнул Мориса по плечу – не сильно, дружески, но от неожиданности он вздрогнул.

– Давай выше нос, все будет нормально!

Он в ответ слабо улыбнулся. Хорошо быть космополовцем… Эти космические кочевники могут позволить себе все что угодно – хоть шутить с Лейлой, хоть говорить о всемогущем Райбасе, как о простом смертном, хоть пренебрегать топ-моделями, и девушки, завидев их, сразу тают, как шоколад на солнце. Если носишь космополовскую форму, тебя все будут считать крутым парнем.

Эти мысли почти отвлекли его от переживаний по поводу вторжения в Комнаты.

– Я закончил! – сообщил дизайнер, выпрямляясь и оглядывая свое творение. – Проверять будете?

Уже все?.. Он-то думал, что времени еще сколько угодно…

Лейла подошла, остановилась перед дверью избушки. Двое роботов с веерными манипуляторами с обеих сторон держали, прижимая к плоскости, изрезанный узорами прозрачный трафарет.

– Вроде бы все точно… Если не сработает – закрасим, и будешь рисовать заново.

Ободрив таким образом художника, она повернулась к остальным.

– Бланка, Морис! Сейчас попробуем прорваться в Комнаты. Повторяю инструкции: не дергаться, ничего не трогать, сохранять самообладание, с Анджелой не разговаривать, беречь силы. Держимся за руки и не расцепляемся. Группе захвата ждать здесь. Если вы войдете туда следом за нами, я не смогу обеспечить защиту для всей оравы. В Комнатах Отмычке подчиняется и материя, и само пространство, так что она легко вас прихлопнет. Лучше отойдите подальше, чтобы не было искушения. Дверь заклинить, для этого используйте робота. Теперь все назад!

Космополовцы отступили.

Лейла взяла Мориса за руку. Они были хоть и в броне, но без перчаток, и рука у нее оказалась теплее, чем у него. Еще и ноготки покрыты переливающимся фиалково-розово-серебряным лаком, бегло взглянув, отметил Морис, а пальчики хоть и тонкие, но сильные. Бланка стояла с другой стороны от Лейлы. Наверное, тоже взялись за руки.

Обе оказались вовсе не замечательными девушками, но если он Лейле еще мог это простить, потому что она похожа на Веронику Ло, то для Бланки никаких оправданий не было.

Расписная дверь заскрипела, сама собой начала открываться. Он едва не попятился. Лейла сжала его руку чуть посильнее.

Наверное, в глубине души он надеялся, что из этой затеи ничего не выйдет, а когда увидел длинную комнату с выкрашенными в оранжевый цвет оштукатуренными стенами (вчетверо длиннее прихожей, которая находится за этой дверью на самом деле!) – сердце упало в пятки.

– Пошли, – негромко сказала Лейла.

Держась за руки, они все вместе переступили через низкий деревянный порожек.

За спиной – легкий скрип, потом что-то лязгнуло. Успели зафиксировать, с облегчением отметил Морис.

Резкий запах краски. Стены сверкают, как кожура апельсина, а пол невзрачный, затоптанный, кое-где на нем виднеются свежие оранжевые кляксы.

Два окна. За одним панорама заснеженного города с большой высоты – этаж двадцатый, не меньше, с тусклого облачного неба струится дневной свет и сыплется снег. За другим непроглядная ночь, различить можно только иссиня-белое пятно луны в небе – если, конечно, это луна, а не что-нибудь другое.

Никакой мебели нет, и Анджелы тоже нет. Напротив еще одна дверь, заляпанная краской.

– Лейла, потолок! – закричали снаружи сразу несколько голосов.

Потолок опускался. Точнее, содрогался, словно от беззвучных ударов, и как будто пытался поехать вниз, но что-то ему мешало.

Морис охнул и рванулся к выходу, увлекая за собой Лейлу, но та с неожиданной силой стиснула руку и удержала его на месте.

– Стой!

– Потолок… – пробормотал Морис.

– Вижу! – процедила Лейла. – Не мешай!

У него закружилась голова.

Потолок дергался в конвульсиях, новенькая оранжевая штукатурка на стенах пошла трещинами.

Заляпанная дверь начала открываться – с трудом, как будто ее с одной стороны толкали, а с другой, наоборот, держали.

Голова кружилась все сильнее.

Она-то собиралась на спокойствии зализать раны, телесные и душевные, и тут грохот, тарарам. Аквамариновый вечерний пейзаж с кучей поломанных роботов и выглядывающим из-за островерхой оцинкованной крыши рогатым месяцем – и тот заходил ходуном.

Такого на ее памяти еще не было. Вначале она решила, что это какой-то новый глюк и надо отсюда оперативно эвакуироваться, в смысле драпать, пока не стало хуже. И драпанула бы, как салага при учебной пожарной тревоге, но взгляд упал на большое овальное зеркало, висевшее на стене напротив окна.

Вместо облезлого оконного переплета, кладбища роботов на аквамариновом фоне и прозрачного месяца зеркало показывало внештатную ситуацию: проникновение в Комнаты посторонних. Вот и началось…

Анджела села на заскрипевшей кровати. Примечательная была кровать, с красным балдахином и стыдной резьбой на столбиках – из одного незийского борделя, где Римма Кирч когда-то осуществила двойную ликвидацию повышенной сложности. Увидев здесь этот экспонат, она сперва плюнула с досады, потом решила – без разницы, на какой единице мебели отлеживаться после боевых ранений.

Ага, так и дали ей отлежаться! Враг не дремлет, и нам нельзя.

Бегом надеть броню. Рядом валяется, возле кровати.

Одновременно Анджела отдала Комнатам приказ «упаковать» незваных гостей. Очень эффективный прием, с кого угодно сбивает гонор. Когда потолок опускается, как пресс, да еще и стены сдвигаются, и в конце концов посетители оказываются все равно что в тесной коробке, нервишки мигом сдают. Некоторые не сходя с места лишались рассудка, другие слезно просили выпустить их наружу. Римма-Анджела от души презирала всех этих слабаков.

Что-то идет не так… Комнаты сотрясала дрожь, пол под ногами вибрировал, кровать скрипела и шаталась, овальное зеркало дребезжало на своем гвозде, но отражение – без перемен: некая чуждая сила мешала оранжевой комнате сжаться до размеров коробки.

Потом одна из дверей начала подрагивать, словно ее дергали с обратной стороны.

Лейла рвется сюда. Если космополовцы, которые столпились с оружием наготове на некотором расстоянии от проема, на фоне мутноватой снежной белизны, ломанутся следом за ней, Анджеле это будет на руку. Она же им такую мясорубку устроит… Зарекутся лезть к ней домой!

Но те не спешили бросаться на штурм. Видимо, Лейла велела им дожидаться за порогом. Жаль… Познакомившись с сюрпризами Комнат, они бы начали метаться, как охваченный паникой скот, и ее бы в этой давке сбили с ног. В Комнатах с толпой справиться проще, чем с одним человеком, обладающим выдержкой и волей. Была здесь пара таких экспериментиков.

Только зачем она притащила с собой этих двух слабаков, Мориса и Бланку? На Морисе лица нет, того и гляди хлопнется в обморок.

Лейла добилась своего: чертова дверь открылась. Но Анджела уже успела и запаковаться в бронекостюм, и прикинуть, чем ее можно пронять.

Когда Лейла, Бланка и почти сомлевший Морис ввалились в ее убежище, она крикнула:

– Дина Вански!

Противоположная дверь тоже распахнулась – уже не в наглую, а по воле хозяйки. «Заказывала» она больницу с запахом лекарств, инвалидной техникой, пробирками с кровью для анализов и всем тому подобным антуражем. Еще умник Груша – недоброй памяти психолог, подбивший Маршала на вьянгасианский эксперимент, – когда-то учил: чтобы вывести врага из равновесия, используй уязвимые места, которые у каждого свои.

Комнаты не проштрафились, помещение в точности такое, как требуется.

Больничные предметы, мешая друг другу, хлынули в проем – и блестящие медицинские инструменты, и струящиеся ленты использованных бинтов в засохших желтоватых пятнах, и похожие на долговязых насекомых экзоскелеты, и эмалированное судно с вонючим полужидким содержимым.

– Знай свое место! – Побольше экспрессии, чтобы наверняка подавить неприятеля. – Дина Вански, вот ты кто на самом деле!

Никакой реакции. Большие синие глаза Лейлы, окруженные размытыми серебряными тенями – из-за этого они казались огромными, – смотрели с ироническим удивлением.

Морису было нехорошо, и вряд ли он отражал, что происходит вокруг. Бланка возмущенно хмурилась. Эти две пешки не в счет, настоящий противник только один – Лейла. Свистопляска медикаментов не произвела на нее впечатления.

– Дина Вански – ну и что?

Вопрос был задан спокойным тоном. На Анджелу это подействовало, словно в лицо плеснули холодной воды.

– Ты Дина Вански, а не Лейла! – Не ослаблять напора, тем более что эмоциональная буря хорошо маскирует недовольство и растерянность. – Видишь, это все твое!

– О, я в этом давно уже не нуждаюсь. Возьми себе!

Уф, успела увернуться от больничного эмалированного сосуда, и все равно брызги попали на броню… Лейла думает, что деморализовала ее этим грязным приемчиком? А вот и нет, если бывшего бойца Организации окатить дерьмом – ему это будет нипочем, у нас на тренировках еще не то бывало.

Все предметы попадали и приросли к полу, то же самое и кровать, и тронутая ржавчиной металлическая тумба под окном – напоминание о шималийском рыбзаводе. Лейла владеет телекинезом, но Комнаты все равно принадлежат Анджеле, и по ее приказу любой здешний хлам может пустить корни, после чего никакой силой его с места не сдвинешь. Попробуй теперь, пошвыряйся больничными горшками! Анджела ухмыльнулась: после этого ее хода Лейле не удалось сохранить безмятежную мину, между бровями появилась складочка. Поняла, что слабо!

Но зачем она привела сюда Мориса и Бланку?..

Этот момент Анджелу тревожил. Определенно, какой-то подвох в этом кроется.

– Интересно, знаешь ли ты, что представляют собой Комнаты?

– Я знаю все, что мне нужно знать, – глядя на нее с жестким прищуром, отрезала Анджела.

– Вижу, что врешь. Бывает, что даже хорошо выдрессированная собака кусает своего хозяина. Не боишься, что Комнаты сделают то же самое?

– С чего бы?

Она внутренне напряглась, и Лейла, заметив это, усмехнулась.

– Ты связалась с бродячим животным неизученной природы и думаешь, что находишься в безопасности? Потрясающая беспечность! Разве этому вас учили в Конторе? А если учесть, что эту неведомую зверушку ты натаскивала на людей, приучала играть в кошки-мышки с теми, кто сюда попадал, ты вдвойне сумасшедшая. Представь, вдруг в один прекрасный день Комнаты отобьются от рук и устроят такую же трепку тебе?

– Комнаты не животное.

– Думаешь, они что-то вроде компьютера? Ошибаешься, они живые. Неразумные, но со своим набором инстинктов и условных рефлексов, со своим характером. Ты на них дурно влияешь. Ты заставляла их мучить людей, рано или поздно это повернется против тебя.

Почему не закрывается дверь, за которой топчется на снегу дожидающаяся своего часа группа захвата? Если бы она закрылась, все было бы намного проще… Понятно, что какой-то пакостливый робот ее удерживает, но это не причина, чтобы дверь в Комнаты не закрывалась! Уже проверено.

Ведь на самом деле та дверь, к которой подсоединяются Комнаты, словно бы раздваивается, и одна из пары, настоящая, остается на месте, а другая, ирреальная копия, открывается и закрывается независимо от первой, сама по себе.

На этот странный фокус Анджела с Сафиной обратили внимание еще в первый период своего знакомства с Комнатами. Для Сафины на все вопросы был один ответ: чудо, тут и размышлять не о чем, надо радоваться и с благодарностью пользоваться, пока оно есть. Анджела поначалу добросовестно ломала голову и пыталась понять, почему оно так, а не иначе, но потом махнула рукой на загадку – главное, что работает.

Сейчас оно почему-то не работало. Видимо, стараниями Лейлы.

Обезвредить ее, вытянуть, в чем загвоздка, и заставить снять блокировку. И не забивать себе голову тем, что она тут наговорила насчет животного. Это она специально, с целью напугать. Комнаты – компьютер. Комнаты – компьютер. Комнаты – компьютер! Они просто не могут быть ничем другим…

«Зыбучка» – эту возможность Анджела обнаружила случайно, когда организовала испытания очередным посетителям.

Пол под ногами у Лейлы и ее спутников стал зыбким и податливым, словно был сделан из размягченного пластилина. Сейчас они утонут в этой массе по колено, и после поверхность снова затвердеет, поймав их. Ага, Бланка вскрикнула… Анджела чуть не упала, потому что пол неожиданно начал содрогаться, как гелевый батут.

Лейла, Морис и Бланка даже по щиколотку не увязли, только переступали с ноги на ногу, чтобы сохранить равновесие. Им все нипочем! Разве что Морис слегка покачивается, будто пьяный.

Как же Лейле удается противодействовать Комнатам?!

Анджела все-таки догадалась, в чем дело. Недаром Маршал хвалил ее за сообразительность.

Лейла – энергетический вампир! Почему же она не пытается использовать это против Анджелы? Интересный вопрос… Наверное, потому, что в Комнатах этот номер не пройдет, те защищают свою хозяйку.

Что ж, спасибо за информацию, усмехнулась про себя Анджела, раньше не знала, теперь учтем.

Следовательно, Лейла захватила с собой пару живых аккумуляторов – запас для подзарядки, на случай, если собственных сил не хватит. Умно. То-то она сумела сохранить такое великолепное спокойствие, встретившись лицом к лицу со своим прошлым!

Ей уже пришлось воспользоваться энергией Мориса, потом наступит черед Бланки, потом она окажется один на один с Комнатами, без всякого резерва, и в конце концов сломается. Надо постепенно измотать их, взять измором, а для этого снова и снова посылать Комнаты в атаку, больше ничего не требуется.

Вот теперь Римма-Анджела воспрянула духом: преимущество на ее стороне.

Пол, стены, потолок – все это содрогалось и дребезжало. За окном сменяли друг друга день и ночь, да и вид то и дело менялся. Кровать из незийского борделя, наполовину погрузившаяся в то вещество, которое находилось под ногами и до поры, до времени казалось твердым, поплыла к Лейле, гоня перед собой волну – изношенный серый линолеум в синих и бежевых ромбиках, – но на полпути забуксовала. То ли увязла окончательно, то ли села на мель. Вздыбившаяся волна тоже так и не добралась до цели – застыла в метре от неприятеля. Зато Морис на этом иссяк – упал на колени и даже не делал попыток подняться на ноги. Один выбит!

Лейла не выпускала его вялую руку – то ли выкачивала последние крохи жизненной силы, чтобы добро понапрасну не пропадало, то ли опасалась, что он утонет в обманчивой тверди, которая притворяется линолеумом. В Космополе действуют такие же правила, как везде: пострадавших не бросать, если имеется возможность организовать их спасение не в ущерб боевой операции.

Мелькнула горькая мысль: эх, пошла бы в Космопол, предварительно поменяв взгляды и признав ошибки, так ведь не возьмут! У них другое на уме: устроить показательный процесс над выжившей участницей вьянгасианского теракта – в этом они нуждаются больше, чем в еще одной человекоединице. Так что надо драться, другого выхода нет.

И не задумываться об этой ерунде, будто бы Комнаты – животное. Такого просто не может быть. Комнаты – это компьютер с персональной привязкой, признающий одного-единственного пользователя, и пользователь этот – Анджела. Что бы там Лейла ни болтала… У компьютера нет ни инстинктов, ни характера, одни программы.

Надо поскорее вывести из игры Бланку. Оставшись без дополнительной энергетической подпитки, Лейла не сможет влиять на работу компа и мешать ему выполнять команды законного пользователя. Тогда она раскается, что явилась сюда.

Приказ: сделать прожектор под потолком, мощный, как бортовые прожектора боевых машин. Пусть теперь пеняют на себя!

Прожектор полез из стены, пробив штукатурку, словно громадный металлический бутон.

Лейла поняла, что это такое.

– Закройте глаза, живо!

Бланка подчинилась, а у отключившегося Мориса глаза и без того закатились – наружу одни белки.

Ладно, сейчас они зажмурятся, и тогда бери их голыми руками…

Прожектор вспыхнул, как солнце, но тут же разлетелся вдребезги. Анджела, предусмотрительно повернувшаяся спиной к источнику света, выругалась, когда ей на голову посыпались осколки.

– Никакого воображения! – открыв глаза, усмехнулась Лейла.

Хорошо, попробуем что-нибудь другое… Стальные шипы из пола!

Как выяснилось, враг и это предусмотрел: на маленьком пятачке под ногами у Лейлы с Бланкой и под коленями у обмякшего Мориса шипы не проросли.

Анджела не очень-то и расстроилась. Главное – истощить их силы, и через некоторое время, на двадцатый или на сороковой раз, какой-нибудь из приемов сработает.

Прожектор. Шипы. Зыбучка. Снова прожектор. Снова шипы. Снова прожектор. Лейла отражает одну атаку за другой, а Бланка стоит рядом с ней и даже не шатается, хотя, если судить по Морису, давно уже должна была потерять сознание. Сколько еще это может продолжаться?

Прожектор. Шипы. Зыбучка. Прожектор. Зыбучка. Шипы…

Внезапно Анджела сообразила, что происходит, и вслух выматерилась от тоски и злости.

Бланка же привыкла без возражений делать все, что от нее ни потребуют! В Новогодней Службе этим постоянно кто-нибудь пользовался, сваливая на нее обязанности, которые полагалось выполнять всем по очереди, или безвозвратно одалживая мелкие суммы денег. Надо – значит надо.

Анджела, тогда еще ничего не знавшая о причинах этой патологической уступчивости, считала Бланку образцовой пешкой – уважать не за что, но как исполнитель представляет определенную ценность, будем иметь в виду – и тоже, бывало, загружала ее сверхурочными поручениями. Ни слова протеста, и постоянное виноватое выражение в больших прозрачно-серых глазах.

Сейчас происходит то же самое. Перед операцией девчонке объяснили, что она должна во что бы то ни стало обеспечить Лейлу достаточным количеством энергии – она и обеспечивает. Да эта безответная тихоня накормит хоть целую армию энергетических вампиров, и все равно от нее не убудет! Нет смысла дожидаться, когда ее силы иссякнут. Бланка, вероятно, сама того не сознавая, работает, как генератор. Ее же об этом попросили! Надо – значит надо.

Это Вьянгас ее такой сделал. Проклятая ошибка Маршала. Наверное, самый бессмысленный из массовых терактов за всю историю этой Галактики. А если Римма-Анджела заявит на суде, что она с самого начала была против, все равно никто не поверит.

Почувствовав, что хозяйку Комнат начинают одолевать пораженческие настроения, Лейла перешла в контратаку.

– Что за бомжатник ты здесь устроила?! Думаешь, Комнатам это нравится? Ошибаешься, они, как и я, любят простор! Смотри, на что они способны!

Потолок рванулся вверх, стены расступились, по обе стороны вырос целый лес нефритовых колонн с резными капителями. Вздыбленный волнами тусклый линолеум с застрявшими обрывками бинтов и медицинскими склянками бесследно исчез, вместо него засверкали чистейшей облачной белизной мраморные плиты. Такого здесь не бывало даже во времена царствования Сафины!

От прежней обстановки осталась только кровать из борделя – наверное, для контраста. Покосившаяся, жалкая, с болтающимися на верхней раме лохмотьями красной ткани. На кровати валялся обломок экзоскелета.

– Комнаты больше тебе не принадлежат! – Голос Лейлы отдавался эхом под мозаичными сводами необъятного зала. – Ты же всегда их боялась, ты же на самом деле понимала, что они живые, но пыталась себя обмануть! Я понравилась им больше, чем ты, я в два счета их приручила!

Она выпустила руку Мориса, и тот распростерся на полу. Над ним склонилась Бланка, а Лейла подошла к Анджеле вплотную. Щуря синие глаза, бросила негромко и сухо:

– Получи за Зойга!

Если бы осталось в запасе хоть немного сил – или врезала бы ей, или блокировала удар, но к этому моменту она уже была как ватная кукла, не чувствовала ни рук, ни ног. Боли тоже почти не почувствовала, когда хлесткая пощечина швырнула ее на пол.

Лейла расстегнула ворот ее бронекостюма. Еще один удар, в горло, вроде бы несильный, но Римму-Анджелу подхватил и куда-то поволок темный водоворот.

Сквозь нарастающий грохот в ушах она услышала выкрик Лейлы:

– Группа захвата – сюда!

И успела подумать:

«Ну зачем тебе группа захвата, если все уже сделано?.. Все равно… еще стану… ферзем…»

Бланку подняли сразу трое или четверо космополовцев. Она пыталась сказать им, что может идти сама, однако те, не слушая протестов, бегом потащили ее наружу. Мориса постигла та же участь, но он был без сознания, а Бланка в этом совсем не нуждалась! Потом она догадалась, что космополовцам, наверное, очень хотелось внести свою лепту в завершение этого дела.

В машине «Скорой помощи» ее ждал пожилой врач с медавтоматом наготове, он тоже вначале не верил, что с ней все в порядке.

– Девочка, ты сама не понимаешь, сколько сил потеряла! После Лейлы… Молодой человек чуть живой, а у тебя почему пульс в норме?

Недоверчиво качая головой, он сделал ей инъекцию какого-то лекарства, усиливающего иммунитет, и угостил витаминным коктейлем, а Мориса, так и не очнувшегося, уложили в мобильный «кокон».

После этого Бланка сидела около иллюминатора и пыталась рассмотреть, что творится около избушки. Непонятная суета в сумерках. Театр теней в морозном воздухе, пронизанном лучами прожекторов и затуманенном облаками пара.

Заглянула Лейла.

– Как себя чувствуешь?

– Хорошо. А что будет с Комнатами?

– Их больше нет. Скоро полетим отсюда.

– В каком смысле – нет?

– Во всех смыслах. Они схлопнулись, исчезли, уничтожены. Спасибо тебе.

– За что? – удивилась Бланка.

– За нашу победу.

Лейла опять ушла, а ей хотелось спать. Откинувшись в мягком кресле, в полудреме, Бланка пыталась решить, изменилось что-нибудь или нет в ее жизни, в том, что касается последствий Вьянгаса. Она чувствовала: как она решит, так и будет, и решать надо поскорее, не упуская момента. Это словно поворот, когда можно или свернуть на другую дорогу, или проскочить мимо.

Морис постепенно оживал. Солнечный свет за окном палаты, звуки и краски – все это понемногу возвращалось к нему; запахов пока не было, но их и не должно быть – ведь он лежит в «коконе» и дышит стерильным воздухом, лишенным посторонних примесей.

С Комнатами покончено. Теперь любую дверь можно открывать без опаски.

Лейла навестила его, как обещала. Принесла несколько больших и маленьких коробок дорогих шоколадных конфет – вот они, на стеклянном столике у стены.

Приятно, когда тебя навещает такая потрясающая, ослепительно красивая девушка, но… Он понял, что больше ее не любит.

Во время рейда в Комнаты его любовь сгорела без остатка. Причем сам рейд он помнил смутно – впечатления остались, как от кошмарного сна с невообразимыми на ясную голову подробностями, однако ощущение, что его чувство к Лейле именно тогда и сошло на нет, было отчетливым.

Сама говорила, что она мираж. И раз Морис остался жив – а мог и не остаться, если бы наступило прекращение жизнедеятельности организма, это ему задним числом объяснили, – то теперь он будет расходовать свое время, свои силы и свои чувства только на те вещи, которые по-настоящему имеют значение.

Вокруг столько интересного и важного: новые ролики с участием Вероники Ло, новые постеры с ее портретами, компьютерные игры, где можно в качестве персонажей загрузить ее и свое собственное изображение. Ну, и кроме этого еще много всякого стоящего – конкурсы для покупателей, телесериалы, аттракционы, реклама… В общем, он постарается сделать свою дальнейшую жизнь яркой и насыщенной, а гоняться за красивыми выдумками вроде Лейлы больше не будет.

Хватит уже с него этих миражей!

– Я же вернула тебе живую Бланку, все как обещала. Сколько еще можно на меня злиться?

Генри не злился. Просто был немного задумчив. Текущий отрезок его жизни скоро завершится, потому что свою книгу он вот-вот допишет, дело за малым – взять интервью у Саймона Клисса. Последний недостающий фрагмент мозаики. А потом начнется другой отрезок, неизвестно какой… Генри надеялся, что в нем будет присутствовать Бланка.

– Никаких претензий, – улыбнулся он Лейле. – Уже все простил. Разве с тобой можно иначе?

Они сидели втроем в салоне ее машины, неторопливо плывущей посреди снегопада над крышами зимнего Екатеринбурга. Вообще-то, полеты над ЗИПом запрещены, а то какой же исторический колорит, но для Лейлы «Иллюзориум» сделал исключение, ввиду особых заслуг. Вот она теперь и отрывалась, любуясь сверху панорамами древних поселений, и Генри с Бланкой на экскурсию пригласила.

– Меня просто беспокоит, не сорвется ли завтрашняя встреча, – признался Генри. – Вдруг Саймона кондрашка хватит, или «Иллюзориум» передумает, или уж не знаю что… Если так долго чего-то добиваешься и ждешь, становишься мнительным.

– Не сорвется. Еще бы они попробовали передумать – после того, как я добросовестно выполнила их заказ! С Клиссом встречаемся завтра утром. Мы с ним не виделись со времен того мордобоя, который я ему устроила в одной забегаловке в Облаке Тешорва. Обрадуется, наверное…

– Он тебе так обрадуется, что тут-то все и закончится! – Генри не на шутку испугался.

– Не бойся, я загримируюсь, буду сидеть в уголке и помалкивать, он меня не узнает.

Бланка взяла из коробки на столике шоколадную конфету с «пьяной вишней». Он наконец-то рассмотрел, что за кольцо у нее на пальце: перстень из почти черного, отливающего серебристым блеском металла, с овальным темно-красным рубином.

– Можно взглянуть? Я его раньше у тебя не видел… У Чеуса был почти такой же.

– Не почти, а тот же самый, – сказала Лейла. – Его только пришлось по размеру подогнать. Марсия… да, наверное, Марсия и Чеус вместе… решили, что он достанется Бланке.

– А шип там есть? – поинтересовался Генри. – Когда мы с Чеусом попали в Комнаты, он сказал Анджеле, что в перстне ядовитый шип.

– Никаких шипов, вообще никаких секретов – обыкновенное кольцо старинной гинтийской работы. Может, фамильная драгоценность, может, он был дорог Чеусу, как память о чем-то прошлом… Или просто красивая вещь, которая ему нравилась. А я вам сейчас тоже кое-что особенное покажу… Сначала решила никому не показывать, но вам можно, как сказала бы Марсия. Угадайте с трех раз, что это такое. Хинар уже видел, – Лейла бросила взгляд в сторону пилотской кабины, – и догадался со второго раза.

Она достала из расшитой жемчугом косметички миниатюрный кубик перламутрово-серой окраски, вроде тех, что используют в некоторых настольных играх, только вместо точек на каждую грань был нанесен тонко прорисованный черный узор.

– Сувенир с Лярна? – узнав стиль рисунка, предположил Генри.

– Нет.

– Что-то для какой-то игры? – спросила Бланка.

– Можно и так сказать, но все-таки нет.

– Погоди… – Генри сощурился, рассматривая узор. – Это же хессиокае! Какое-то оружие против Комнат?

– Тоже мимо. Это сами Комнаты.

– Что?.. – одновременно произнесли Генри и Бланка.

– Комнаты в свернутом виде, схлопнувшиеся до трехмерного объекта. Когда они по моему приказу свернулись, я посреди всеобщего столпотворения запихнула их носком ботинка в щель под порогом, а потом украдкой забрала. Хессиокае нарисовала через мини-трафарет, чтобы не вздумали раскрыться. Помнишь, мы ведь читали о такой возможности?

– Помню, – кивнул Генри, разглядывая кубик теперь уже с долей опаски. – И что ты будешь с этим делать?

– Отдам кому надо. Я написала об этой истории своему учителю, Хинар отправил письмо с Неза космической почтой. Ответ пришел сегодня утром. Стив сообщил, что создание, о котором я рассказываю, – судя по всему, животное из их многомерной Вселенной. Как эта зверушка очутилась у нас, непонятно, и уничтожить ее нашими средствами невозможно, поэтому учитель заберет ее и выпустит в своем мире. Там они считаются безобидными, и даже если из-за общения с Анджелой у несчастной твари испортился характер, никому от этого хуже не станет. Стив будет здесь послезавтра, а пока – никому ни слова, понятно?

– Боишься, что отнимут? – понимающе усмехнулся Генри.

– А ты как думаешь? Римма-Анджела вон какую изобретательность проявила, можно ожидать, что галактические службы от нее по этой части не отстанут. Конечно, в Космополе очень милые мальчики, после нашей операции они завалили меня шоколадом – каждый притащил по две-три коробки, мне же за год столько не съесть! Часть я оставила Морису – пусть угощается, мечтая о топ-моделях, да и вы поможете… Но я сейчас не об этом. Какими бы они ни были симпатичными, когда каждый сам по себе, но переоценивать разумность силовых структур, или какого угодно правительства, или даже Галактической Ассамблеи – это все равно, что наступать на швабру. Вы же в курсе, как родилась террористическая организация, в которой подвизалась наша Анджела? Тоже ведь была вначале галактическая спецслужба по части так называемой безопасности, а потом их как повело не туда… Нет уж, такие игрушки, – Лейла подбросила и поймала разрисованный кубик, – не для них. Моему учителю эту штуку можно отдать, а им – ни в коем разе. Пусть до послезавтра полежит у меня в косметичке, от греха подальше.

Генри согласно кивнул, взял еще одну конфету с коньяком из космополовских приношений и рассеянно поглядел в иллюминатор, где уплывал из поля зрения заваленный снегом Екатеринбург.

(В романе использован фрагмент поэмы Овидия «Фасты», перевод Ф. Петровского.)