Если свекровь – ведьма Касмасова Лилия

– Почему он всюду хочет добавить бри?

– Это его любимый сорт сыра, – ответил Миша, – он поэтому и псевдоним себе такой взял.

А! Значит, Дюбри – это псевдоним?

– Так он не настоящий француз? – спросила я.

– Почему? Настоящий, – удивился Миша и понизил голос: – Ну, по крайней мере, так мама говорит. А уж она-то все о нем разузнала, прежде чем взять на работу, поверь мне.

– А разговаривает почти без акцента, – сказала я. Единственное, что выдавало в поваре иностранца – легкое ударение на последнем слоге. Поэтому во многих словах он делал как бы два ударения – русское и иностранное.

– Ну, наверное, давно живет в России, – сказал Миша.

Я осторожно отхлебнула чай. Ух ты, какая вкуснотища. Мягкий вкус зеленого чая расцвечивали ароматы апельсина, шоколада, меда и даже чуточку мяты! Мои любимые ароматы. Совпадение, может быть?

Что за пассы руками повар производил над чайником?

Миша был занят поеданием бутерброда. Я взяла его чашку и попробовала чай. Никаких дополнительных вкусов. Чистый зеленый!

И ведь француз при мне налил чай из одного чайника! Как же у них тут чудесно! Но получается, что мужчины тоже могут колдовать? А Миша говорил…

– Миша, а ты говорил, – шепчу я тихо, – что колдуют у вас только женщины.

– Тебе не много две чашки? – засмеялся Миша. Я отодвинула его чашку обратно к нему. – Ну, иногда, очень редко, мужчины тоже рождаются одаренными. Все же ведьминская кровь. Мы их называем шаманами.

– Значит, ваш повар – шаман? – прошептала я.

– Нет, конечно! Шаманы не будут заниматься… – Он договорил совсем тихо: – … таким скучным делом, как готовка!

Ну надо же.

– А как же два чая из одного чайника? – не сдавалась я.

– Я думаю, у него просто посуда с фокусами, и все дела.

Может быть, может быть. Повар-фокусник. И Далия, похоже, фокусы не одобряет – видимо, как все, что доставляет радость людям. Типа цветов. Или улыбок.

Мы доели бутерброды. Повар-фокусник стоял у плиты и что-то жарил в огромной сковороде. Миша сказал ему:

– Спасибо за чай, месье Дюбри!

Повар только кивнул.

А Миша сказал:

– Пойдем прогуляемся, я тебя кое с кем познакомлю.

– У меня кофта на диване в гостиной осталась…

– Сейчас принесу. – Миша вышел из кухни, я тоже вышла, подошла к арке и следила за ним.

Мне было несложно сходить за кофтой самой, но вдруг там все еще смычок бесится?

Но инструменты не подскакивали и вроде бы даже не шевелились. Миша взял кофту и вернулся.

Мы обошли угол кухни и оказались в небольшом стеклянном холле. На лужайке позади дома, среди аккуратных круглых деревьев, я увидела белый с золотом прямоугольный шатер.

Через стеклянную дверь мы вышли на улицу.

У дома была ровная площадка, а дальше газон полого спускался к небольшому озеру. Ух ты, у них и собственное озеро есть!

Шатер был открытым со всех сторон – шторы-стены были подвязаны к столбам. Внутри стоял длиннющий, накрытый бежевой скатертью стол. Возле него шныряло полтора десятка мужчин и женщин в черно-белой униформе. Они расставляли стулья, тащили пышные букеты, фигурно выкладывали салфетки. Так вот где все слуги!

– Столько слуг! – удивилась я. – Почему же никто из них не помогает готовить вашему повару?

– Потому что Дюбри прекрасно справляется сам, как ты могла заметить. И не терпит посторонних на кухне. Думаешь, стал бы он самолично наливать нам чай? Он просто хотел поскорее от нас избавиться!

Рядом со столом возвышался огромный старинный буфет, женщина брала из него тарелки.

Посреди всей этой суматохи стояла Далия и, скрестив руки на груди, наблюдала.

Этот обед, похоже, по масштабам близок к празднику в честь дня рождения какой-нибудь английской королевы, никак не меньше.

– Миша, – сказала я, – у вас семейные обеды всегда такие э-э… роскошные?

Миша пожал плечами:

– Когда как.

Краем глаза я заметила, что буфет будто подвинули. Я повернула голову. Не подвинули! Буфет сам двигался – он послушно, как пес за хозяйкой, семенил на своих коротеньких изогнутых ножках за женщиной, расставлявшей посуду. Ничего себе! Да я словно в сказку попала.

Буфет остановился, женщина снова стала доставать из него стопки тарелок.

Значит, и служанки у них ведьмы! Ну разумеется! Если бы они были простыми людьми, давно разболтали бы всему свету, у кого работают. К тому же служанка-ведьма наверняка успевает делать больше работы, чем обычный человек! Ей же не надо бегать к шкафам, например. Она только свистнет – или что там нужно сделать, – и шкафы сами за ней бегут.

По вымощенной бетонными квадратами дорожке, вдоль которой стояли стальные с круглыми плафонами фонари, мы спустились к озеру. На берегу, в некотором отдалении от воды, стояли плетеные кресла и диваны, на них сидели дамы и болтали, нас они и не заметили. Миша сказал:

– О, Стрелиция и Акация.

– Что?

– Жены братьев.

– Кто из них?

– Да ладно, потом познакомишься. Те две блондинки в зеленых платьях.

Я чуть шею не свернула, высматривая их. Блондинки были обе длинные, тощие, с очень смуглой, как после солярия, кожей, и обе в узких зеленых платьях почти по щиколотку – правда, разного оттенка. Но лиц отсюда было не разглядеть.

Дорожка привела нас почти к самой воде и побежала вдоль нее. На середине озера плавали утки, они крякали и ныряли, смешно выставив хвостик вверх и становясь похожими на большие поплавки.

– А куда мы идем?

– В гости, – сказал Миша и указал рукой вперед.

Там над деревьями виднелась черепичная крыша. Дорожка отклонялась от озера вправо и шла около белого забора. Мы проследовали вдоль него, поднялись по двум ступеням к калитке и вошли в сад.

Крыша принадлежала небольшому кирпичному домику. Возле него вовсю цвели кусты белых и красных роз. Дорожка, что вела к домику от калитки, была выложена камнем. По обеим сторонам ее, среди деревьев и кустов, красовались самые разные цветы: огоньками полыхал шафран, томно покачивались гофрированные шары георгинов, россыпью желтых, белых и бордовых звезд сияли хризантемы. На открытых солнечных местах виднелись небольшие грядки, будто составленные из лоскутов зелени разных оттенков – похоже, здесь выращивали разные травы, я узнала укроп, петрушку, фиолетовые листья базилика, бархатную мяту…

– А кто здесь живет? – спросила я Мишу, хотя уже догадывалась об ответе.

– Я здесь живу! – внезапно раздался голос, и откуда-то из густых зарослей вышла старушка в соломенной, с потрепанными полями, шляпе, зеленой кофте, клетчатых брюках, пузырившихся на коленях, и в рабочих перчатках. В руках у старушки был секатор.

– Бабуля, привет! – расцвел в улыбке Миша.

– Мишаня! – радостно воскликнула старушка, целуя Мишу в обе щеки. – Сколько ж ты не приезжал!

– Неделю, – сказал Миша.

Старушка кивнула.

Неделю! Миша ездил к своим родственникам тайком от меня! Только бы не рассказывать их секрет. Выходит, он мне не очень доверяет?

А старушка глянула на мою левую руку и сказала Мише:

– Что же ты молчишь?

Миша улыбнулся робко:

– Мы помолвились.

– Поздравляю. – Старушка меня тоже расцеловала в обе щеки и сказала: – Меня зовут Маргарита Петровна.

– А я Вика.

– Знаю, – кивнула она.

Значит, Миша обо мне рассказывал?

– Бабуля – глава нашего клана, – сказал мне Миша.

– Да ладно, – отмахнулась старушка, – не пугай ее так сразу.

– Глава клана? – переспросила я.

– Ага, – сказала старушка. – Командую всеми этими недотепами, – она ласково потрепала Мишу по голове.

Миша неловко засмеялся, сказал:

– Бабуля – самая сильная ведьма в семье.

– Это пока, – сказала бабуля. – Но, похоже, пора власть передавать. Просят.

– А вам не хочется? – спросила я.

– Да не в этом дело. Быть главной утомительно. Да только передавать вот некому. Ладно, это старая история, тебе ни к чему. – Потом она спросила: – А дочурка моя уже всех собак на тебя спустила?

– Н-нет, – смутилась я.

– Еще спустит, – сказала старушка, а потом объявила: – Будем пить чай в беседке.

Ажурная деревянная беседка белела среди деревьев неподалеку.

– Да мы только что поели, – сказал Миша.

Бабуля сказала:

– Да? Чудесно!.. Викуня, ты, я смотрю, ногу ушибла…

– Да, – сказала я. – Вчера спрыгнула со стула неудачно.

– Если хочешь, можешь вон там, на скамейке, посидеть отдохнуть. А ты, Миша, поможешь мне подстричь малину. – И старушка уронила секатор на землю. В тот момент, когда он стукнулся о камни дорожки, то будто рассыпался – и секаторов было уже два.

Миша поднял их и один отдал своей бабушке. Я сказала ей:

– Но вы же… – Я замялась. Как назвать человека ведьмой ни с того ни с сего?

– … ведьма, – решительно кивнула она.

– Да, – сказала я. – И могли бы, наверное, раз и… – я щелкнула пальцами, – все уже выстрижено.

После того как я увидела шагающий шкаф, ничто мне не казалось невероятным.

– Могла бы, – сказала старушка и посмотрела на меня: – А ты, например, могла бы запросто купить готовую трикотажную кофту в магазине, правда? Вместо того чтобы тратить кучу времени на это м-м… бесполезное занятие. Ты ведь не из экономии ее связала?

Какая там экономия! Я начала вязать ее, потому что в шкафу валялись остатки ниток, да. Но ведь не все из них сочетались! Да и цветов было маловато. И чтобы кофта получилась суперской, мне понадобилось докупить еще с десятка два мотков. Сейчас, конечно, в моем шкафу остатков ниток еще больше, и я подумываю связать плед.

– Не из экономии, – ответила я.

– А почему же? – Ее прозрачно-голубые глаза проницательно глядели на меня.

– Хотелось создать что-то особенное, – сказала я.

Старушка довольно кивнула:

– Ну а я создаю этот сад. Да. – Она хлопнула в ладоши, и в руках ее возникла пара рабочих перчаток. – Лови.

Миша поймал перчатки. А если бы ей понадобились не перчатки, а, скажем, новое вечернее платье, оно бы тоже – раз и появилось?

Я присела на деревянную скамейку недалеко от кустов малины, под старой яблоней. А Миша и его бабушка взялись каждый за свой ряд.

– А прадед уже там? – спросила старушка.

– Не знаю, – ответил Миша.

– Я не видела, – сказала я.

– Естественно, не видела, – улыбнулась старушка. – Но, может, слышала?

– Что слышала? – не поняла я.

– Контрабас, – сказала старушка.

– Я на нем… попробовала играть, – призналась я, – но меня смычок побил.

– О, дорогая, он никому не позволяет притрагиваться к контрабасу! – Старушка выпрямилась и посмотрела на меня сквозь ветки кустов. – Я однажды вытерла с него пыль, так что было! Вредный старикан!

– Старикан? – Я ничего не понимала. Но вспомнила, как Далия пообещала воздуху купить новый смычок.

– Миша, – сказала старушка укоризненно, – ты что, ничего девочке не объяснил?

Мишина темная голова возникла из-за веток.

– Я не хотел пугать заранее.

Нет, Миша, похоже, считает меня самым пугливым созданием на свете! Ну ладно, визжу я при виде пауков. И даже паучков. Их, кстати, в малине должно водиться предостаточно. Хорошо, что мне не приходится соваться в эти дебри.

– Тебя побил не смычок, – сказал мне Миша. – А прадедушка. Он привидение.

– Да? И он… оно… живет тут… то есть где?

– Будет он здесь жить, как же! Он и при жизни-то все время норовил сбежать от семьи, – с сожалением сказала старушка. – Он прилетает на семейные праздники поиграть в оркестре. А где его носит остальное время – никому не известно. Думаю, он наслаждается своими возможностями.

– Так в вашей семье все… потом становятся привидениями? – спросила я.

– Разумеется, нет! Только такие неугомонные люди, как мой папа!

Тут я вспомнила, как Далия разговаривала с привидением, и спросила:

– А привидения… они когда разговаривают, это как такое ву-у, ву-у, – изобразила я подвывания.

Миша засмеялся:

– Для людей – да.

– А для ведьм? Они же их как-то понимают?

– Ну да, – сказал Миша. – И понимают, и видят. С помощью ока.

– С помощью чего?

– Перстень такой, – отозвалась старушка. – Гляделка.

– Как интересно, – сказала я. – И я могу увидеть?

– Ты не ведьма, – сказал Миша.

Эх. Жаль. Видеть и слышать всякие волшебные вещи! Невероятно!

– А что можно увидеть, например? – полюбопытствовала я. – Ну, кроме привидений?

– Кроме привидений, – усмехнулась старушка и ответила непонятно: – Мир.

Мир. Хм. Как это понять? Мир все видят. Наверное, гляделка вроде лупы помогает увидеть мелочи, которые люди не замечают.

Издалека, со стороны озера, донеслись веселые крики, визг и смех.

– О, – бабуля обернулась на шум, – уже играют в плюшки! Значит, все дамы уже прибыли.

– В плюшки? – повторила я.

– Ну да, – кивнула старушка, – кто дальше забросит в озеро плюшку. Но! Без рук! Магией взгляда!

– Как интересно! – воскликнула я и сказала Мише: – Пойдем посмотрим!

– Идите-идите, – отозвалась бабуля. – Ох, я в молодости тоже любила играть в плюшки. Всегда выигрывала, между прочим.

– А сейчас – не любите?

– Сейчас, детка, – сказала она, – я взглядом могу заслать плюшку на Луну. А это уже неинтересно.

Нет, она же образно про Луну, да?

Мы с Мишей поспешили к озеру. Издалека виднелись группки цветных платьев, на берегу, у самой воды.

Мы подошли ближе. Играли дамы самого разного возраста: и старушки вроде Мишиной бабули, и женщины средних лет, и мои ровесницы, были даже две девочки дошкольного возраста.

– Нечестно, Лаванда! – крикнула шатенка чуть старше меня. – Мы же видим футбольный мяч!

– И ногу! – сказала другая девушка.

Все захохотали. Мяч? Где? Сколько ни всматривалась, мяча я не увидела.

У Миши зазвонил мобильный. Он взял трубку, подакал туда и сказал мне:

– Папа просит проследить за парковкой машин. Ты развлекайся. Игра и правда веселая.

– Хорошо.

Миша поспешил к дому, а я приблизилась к играющим.

Недалеко от диванов и пуфов, в паре метров от воды, теперь стоял столик, а на нем – большое блюдо с горой плюшек.

Дамы одна за другой подходили к столику, пристально глядели на верхнюю плюшку, и она вдруг – бац! – взмывала в воздух и летела над озером. Хотя иногда шлепалась в траву, даже не достигнув воды.

У одной дамы плюшка долго выписывала узоры в воздухе, пока очень плавно не приземлилась на шляпку другой дамы. Та завопила:

– Ты нарочно, Стрелиция!

Стрелиция! Одна из жен Мишиных братьев. Высокая блондинка в темно-зеленом трикотажном платье.

– Вовсе не нарочно, – ответила Стрелиция. – Это плюшка бракованная! Не идеально круглая!

– Все плюшки одинаковые, – безапелляционно заявила Далия, сидевшая в одном из кресел. – Жан-Натаниэль измерял их циркулем.

К столику подошла толстая дама в черном платье, черных кружевных перчатках и ярко-розовом газовом шарфе. Может, это тетя Орхидея, которая любит одеваться в черное? И точно, несколько голосов ей крикнули:

– Орхидея, нет, не бросай!

– Но я хочу тоже, – обиженно сказала дама и уставилась на плюшку.

Все остальные отпрянули в разные стороны. Я тоже отступила на несколько шагов, хотя стояла достаточно далеко. Хотя для чего достаточно?

Несколько плюшек поднялись вверх и вдруг – взорвались! Но крошки не разлетелись в стороны, а остались висеть в воздухе странным облаком, похожим на рой крупных снежных хлопьев.

– А вы боялись! – торжественно сказала Орхидея.

И тут крошки рухнули вниз.

Орхидея отплевывалась, отряхивала волосы, платье. То же самое делали две дамы, не успевшие отойти подальше. Одна из них сказала:

– Хорошо, что в этот раз они не с повидлом!

– А с чем? – удивилась Орхидея и облизнула губы, к которым прилипла хлебная крошка: – О, с творогом! – и она снова принялась отряхивать волосы: – А к волосам липнут, будто с повидлом!

– Вот всегда ты так, Орхидея! – сказала блондинка в светло-зеленом платье. (А, это вторая невестка, Акация, кажется. Как же они со Стрелицией похожи – как две спички, выпавшие из коробка!)

Акация подошла к неудачливой метательнице и стала водить рукой над ее волосами, будто красила их невидимой малярной кистью. Крошки поднимались и улетали прочь, словно их уносила струя воздуха.

– Что там, что? – запрыгали девчушки около Орхидеи.

– Пылесос, – сказала Далия.

– Ух ты! – они захлопали в ладоши и засмеялись.

Пылесос? Это магическое заклинание так называется?

– Разве я виновата, – говорила между тем Орхидея, – если в детстве мне запрещали играть в плюшки!

– Потому что играть с едой нехорошо, – наставительно произнесла сидевшая на диване старушка в лиловом платье и лиловой шляпе.

Орхидея отозвалась недовольно:

– Да, мама. – Потом сказала даме, махавшей рукой над ее головой: – Спасибо, Акация.

А старушка в лиловом продолжила:

– Зато я обучила тебя управлять ступой! Сейчас редко кто учит этому детей!

– Потому что редко кто на ступах летает, – заметила Далия.

– А мы вот на ступе к тебе прилетели, – сказала старушка.

– Ну, вам тут рядом совсем, – повела плечом Далия.

– Только крадут их частенько, – сказала старушка.

– Разве? – без всякого интереса проговорила Далия.

– Ну мою-то еще ни разу, – заявила старушка. – На ней замок. С места не сдвинется, пока ей пару слов особых не скажешь.

– Так же как некоторые мужчины, – тихо бросила Далия.

Тут старушка заметила меня и поинтересовалась:

– А это чья деточка?

И все обернулись, чтобы на меня посмотреть. Я подошла ближе и сказала, неловко улыбнувшись:

– Здравствуйте.

– Да она хромая! – восхищенно воскликнула Орхидея.

– И зеленоглазая! – всплеснула руками одна из жен братьев (в светлом, значит – Акация).

– Брюнетка! – сказала другая жена восторженно.

– Кудрявая! – показала пальцем на мою лохматую шевелюру старшая девчушка, у которой и у самой были кудряшки, но светлые.

– Завивка, наверное, – произнес кто-то.

– Свои, – с гордостью сказала я. Похоже, в мире ведьм я была первой красавицей!

– Это подружка Миши, – сказала Далия.

Подружка? Вообще-то невеста. И Далия это знает!

– И она из простых, – будто припечатала меня к стенке Далия.