Россия в Первой мировой войне Головин Николай
Ответы генералов Брусилова и Рузского показывают, что они забыли заветы Петра Великого, требовавшего от своих генералов, чтобы они одерживали победы «малой кровью». Но, с другой стороны, они также подтверждают то, что бедность нашей армии в «технике» вынуждала ее проливать лишние потоки крови.
Изложенное указывает нам, что даже предположенные нами итоги кровавых потерь, превосходящие почти в два раза таковые же советского ЦСУ, все-таки должны считаться несколько меньшими, чем действительные.
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ БОЕВЫХ ПОТЕРЬ ПО РАЗЛИЧНЫМ ПЕРИОДАМ ВОЙНЫ
Попытаемся теперь установить распределение боевых потерь по различным периодам войны, а также по другим признакам. Мы считаем долгом предупредить, что недостаточность точного материала придает предпринимаемому исследованию условный характер. Тем не менее некоторые общие статистические контуры крупных явлений могут быть прощупаны.
Начнем с изучения потерь Русской армии пленными. В основу наших исчислений мы берем данные Вильгельма Дегена, майора Г. Франца и полковника Вальдштеттена. В данные последнего мы вводим соответствующие поправки на число умерших в плену, бежавших и обменянных инвалидов. Затем мы прибавим чинов нашей армии, попавших в болгарский и турецкий плен.
В течение первых 9 месяцев войны, с 1 августа по 1 мая, Русская армия теряет пленными около 764 000. Это составляет в среднем около 85 000 в месяц.
Из указанных 764 000 Северо-западный фронт, действовавший против германских войск и состоявший из 1-й, 2-й, 10-й, а с конца 1914 г. еще из 4-й и 5-й армий, теряет пленными более 450 000. В частности, во время катастрофы 2-й армии (генерала Самсонова) между 26 и 31 августа немцами, согласно их счету{94}, было захвачено 92 000 пленных. На том же Северо-западном фронте 1-я русская армия (генерала Ренненкампфа) во время первой операции (14 августа — 17 сентября) в Восточной Пруссии, победоносно начавшейся у Гумбинена и закончившейся неудачным для нас сражением у Мазурских озер, потеряла пленными, по немецкому счету, 45 000.{95}
На Юго-западном фронте во время победоносной для нас Великой Галицийской битвы (с 17 августа по 25 сентября), закончившейся для нас занятием большей части Галиции, мы потеряли пленными всего 443 офицеров и 44 573 нижних чинов{96}. Это число дается в исследовании полковника Вальдштеттена на 25 сентября. Этот же исследователь утверждает, что к 13 сентября, т.е. к тому дню, когда закончены были главнейшие сражения, составляющие Великую Галицийскую битву 1914 г. (по австро-венгерской терминологии: сражение у Красника, сражение у Комарова, сражение у Рава-Русской, сражение у Львова), общее число захваченных у русских пленных измерялось всего 33 000{97}. Только что приведенные цифры чрезвычайно интересны, так как разрушают легенду, которая была пущена командовавшим 4-й австро-венгерской армией генералом Ауфенбергом, о том, что он будто бы совершенно разгромил 5-ю русскую армию генерала Плеве, захватив у него 160 (?) орудий и десятки тысяч пленных. Сражение у Комарова составляет только отдельный эпизод Великой Галицийской битвы 1914 г. — эпизод, разыгравшийся в районе Юмашева и продолжавшийся между 25 августа и 2 сентября. При общем итоге русских пленных к 13 сентября в 33 000 на долю генерала Ауфенберга никаких не могло выпасть десятков тысяч при 160 орудиях. Этот пример лишний раз показывает, насколько осторожно нужно относиться к односторонним описаниям сражений.
В летнюю кампанию 1915 г., с 1 мая по 1 ноября, Русская армия теряет пленными 976 000.
Во время прорыва германских и австро-венгерских войск в Галиции с 1 по 25 мая (сражения у Тарнова, Санока, Перемышля, Жидачева, Львова) мы теряем пленными 653 офицерских и 211 533 нижних чинов{98}.
Между 26 мая и 31 мая в Галиции и в Карпатах наши враги берут еще 205 офицеров и 57 326 нижних чинов, а в Польше 35 офицеров и 8593 нижних чина{99}.
При дальнейшем наступлении германских и австро-венгерских сил на Юго-западном фронте (сражения у Букачевце, Бобико, Нове, Красника, Сокаля и др.) вплоть до занятия Брест-Литовска наши враги захватывают 1200 офицерских и 220 000 нижних чинов в плен{100}.
Кроме того, в течение этой же летней кампании германские войска в боях против нашего Северо-западного фронта захватывают около 400 000 пленных.
Если разделить общую потерю Русской армии пленными в летнюю кампанию на 6 месяцев, мы получим как среднее для месяца этой кампании около 160 000; если при расчете этого среднего в месяц числа мы ограничимся периодом с 1 мая по 1 сентября, то оно повысится до 200 000. Эта громадная цифра потерь пленными, теряемыми Русской армией в летнюю кампанию 1915 г., показывает, как велика была катастрофа, переживаемая нами в это время.
В зимнюю кампанию, с 1 ноября 1915 г. по 1 мая 1916 г., война на русском театре окончательно приобретает позиционный характер, и Русская армия оседает за проволокой на всем протяжении своих фронтов. Итог потерь пленными сразу же падает до 156 000, что дает среднее на месяц в 26 000.
В летнюю кампанию 1916 г. (с 1 мая по 1 ноября) русские армии Юго-западного фронта прорывают австро-венгерский фронт и ведут победоносную Вторую Великую Галицийскую битву; в это же время наши попытки прорвать немцев к северу от Полесья безуспешны. Общие потери пленными немного повышаются, доходя до 212 000 при средней в месяц в 35 000.
В зимнюю кампанию 1916–1917 гг. (с 1 ноября 1916г. по 1 мая 1917 г.) крупных операций на русском западном театре военных действий нет; война опять носит всецело позиционный характер. Общее число пленных опять падает, доходя до 96 000 при средней в месяц в 16 000.
В начале марта вспыхнула революция. Развал, вызванный в армии, отражается на повышении численности пленных. По сравнению с предыдущей кампанией общий итог более чем удваивается, доходя до 213 000 при среднем в месяц в 35 000.
Приводимая ниже таблица представляет собой сводку перечисленных только что цифровых данных:
Летняя кампания 1914 г. и зимняя 1914–1915 гг. (с 1 августа 1914 г. по 1 мая 1915 г.) … 764 000 … 85 000
Летняя кампания 1915 г. (с 1 мая по 1 ноября) … 976 000 … 160 000
Зимняя кампания 1915–1916 гг. (с 1 ноября 1915 г. по 1 мая 1916 г.) … 156000 … 26000
Летняя кампания 1916 г. (с 1 мая по 1 ноября) … 212 000 … 35 000
Зимняя кампания 1916–1917 гг. (с 1 ноября 1916 г. по 1 мая 1917 г.) … 96000 … 16000
Летняя кампания 1917 г. (с 1 мая по 1 ноября) … 213 000 … 35 000
_____________________
Всего за время всей войны … 2 417 000 … 62 000
Приведенные в этой таблице числа представляют собой абсолютные величины. Для того чтобы составить правильное представление об их значении, необходимо сопоставить их с соответствующими величинами кровавых потерь. При таком сопоставлении нам вырисуется боевое напряжение каждого из боевых периодов, к которым относятся приведенные в таблице цифры. Стойкие войска могут потерять большое число пленных, но только при большой жертве кровью; этим они и отличаются от плохих войск, в которых сдача в плен происходит уже в боевых действиях малого напряжения.
Получить цифры кровавых потерь для взятых нами выше периодов войны, исходя при этом из той общей суммы, которую мы установили, т.е. 5 500 000, можно следующим путем.
В таблице № 22 («Боевые потери»){101} Отдела военной статистики Центрального статистического управления приведены эти данные для различных периодов войны. Но, как мы видели выше, числа, приведенные в этой таблице, заключают в себе только «зарегистрированных» убитых и только раненых, эвакуированных во внутренние округа, что и дает общий итог этой категории кровавых потерь, равный всего 3 371826. Нет никаких причин предполагать, чтобы взаимоотношение между той категорией кровавых потерь, которая учтена Отделом военной статистики ЦСУ, и общей численностью кровавых потерь существенно изменялось в различные периоды войны. Выражая нашу мысль другими словами, мы можем сказать так: распределение кровавых потерь, учтенных ЦСУ в различные периоды войны, и такое же распределение всех кровавых потерь прямо пропорциональны между собою.
Этот постулат позволяет нам составить следующую таблицу.
Летняя кампания 1914 г. и зимняя 1914–1915 гг. (с начала войны по 1 мая 1915 г.) … 1210 000 … 135 000
Летняя кампания 1915 г. (с 1 мая по 1 ноября) … 1410 000 … 235000
Зимняя кампания 1915–1916 гг. (с 1 ноября 1915 г. по 1 мая 1916 г.) … 850 000 … 140 000
Летняя кампания 1916 г. (с 1 мая по 1 ноября) … 1 200 000 … 200 000
Зимняя кампания 1916–1917 гг. (с 1 ноября 1916 г. по 1 мая 1917 г.) … 660 000 … 110 000
Летняя кампания 1917 г. (с 1 мая по 1 ноября) … 170 000 … 21000
В течение всей войны … 5 500 000 … 140 000
Выведем теперь на основании сопоставления данных обеих вышеприведенных таблиц взаимоотношение между потерями кровавыми и потерями пленными в различные кампании минувшей войны; эти взаимоотношения выведены в процентах, т.е. принимая общий итог боевых потерь (кровавые потери плюс пленные) равным для каждого периода 100.
| Абсолютные величины | Процентное взаимоотношение | |||||
| Кровавые потери | Пленные | Итог боевых потерь | Кровавые потери | Пленные | Итог боевых потерь | |
| Летняя кампания 1914 г. и зимняя 1914–1915 гг. | 1 210 000 | 764 000 | 1 974 000 | 61 | 39 | 100 |
| Летняя кампания 1915 г. | 1410 000 | 976 000 | 2 386000 | 59 | 41 | 100 |
| Зимняя кампания 1915–1916 гг. | 350 000 | 156 000 | 1006000 | 84 | 16 | 100 |
| Летняя кампания 1916 г. | 1200 000 | 212 000 | 1412 000 | 85 | 15 | 100 |
| Зимняя кампания 1916–1917 гг. | 560 000 | 96 000 | 756 000 | 87 | 13 | 100 |
| Летняя кампания 1917 г. | 170 000 | 213 000 | 383 000 | 45 | 55 | 100 |
| Вся война | 5 500 000 | 2 417 000 | 7 917 000 | 69 | 31 | 100 |
Из этой таблицы и приложенной в конце книги схемы № 9 обнаруживаются два резких перелома во взаимоотношении между кровавыми потерями и пленными.
В летнюю кампанию 1914 г. и в зимнюю кампанию 1914–1915 гг. на десять убитых и раненых приходится от шести до семи попавших в плен. В летнюю кампанию 1915 г. сохраняется то же взаимоотношение, но в зимнюю кампанию 1915–1916 гг. это взаимоотношение резко улучшается: на 10 убитых или раненых приходится только от одного до двух сдавшихся в плен. В летнюю кампанию 1916 г. и в зимнюю кампанию 1916–1917 гг. рассматриваемое нами взаимоотношение остается на том же высоком уровне. Постоянство уровня в первые три кампании и в последующие три показывает, что причину, вызвавшую происшедшее изменение, нужно искать на рубеже между 3-й и 4-й кампаниями, т.е. в половине 1915 г. Этой причиной нельзя предположить качественное повышение армии, так как не подлежит сомнению, что с потерей в первые три кампании большей части своего кадрового состава Русская армия ухудшилась, а не улучшилась. Мы думаем, что причину этого явления нужно искать в изменении характера войны: до осени 1915 г. на русском фронте преобладает маневренная война; при этом виде борьбы сражения всегда имеют более решительный характер, нежели в позиционной войне, а следовательно, победивший имеет большую возможность брать пленных. С осени 1915 г. борьба на русском театре получает по преимуществу позиционный характер, это уменьшает возможность пленения (например — окружение, глубокое преследование). Этой переменой в характере борьбы и объясняется обнаруженный нами перелом во взаимоотношении между кровавыми потерями и пленными.
На рубеже зимней кампании 1916–1917 гг. и летней кампании 1917 г. происходит новый резкий перелом во взаимоотношении между кровавыми потерями и пленными, но на этот раз в худшую сторону. Не может быть никакого сомнения в том, что здесь мы имеем дело исключительно с разлагающим влиянием революции. Русская солдатская масса драться не желает, и на каждых десять героев, проливших за Родину кровь, приходится двенадцать-тринадцать бросивших свое оружие.
ВЗАИМООТНОШЕНИЕ ОФИЦЕРСКИХ И СОЛДАТСКИХ ПОТЕРЬ
Мы можем продолжить наш анализ взаимоотношения между кровавыми потерями и пленными. На странице 32 «Россия в мировой войне 1914–1918 гг. (в цифрах)», в таблице № 24 Отдел военной статистики ЦСУ приводит потери в офицерском и солдатском составе.
Эта таблица грешит теми же недочетами, как и таблица № 22 («Боевые потери») той же книги. Поэтому, применяя методы, аналогичные тем, которые мы применяли для распределения кровавых потерь по периодам войны, а также основываясь на имеющихся в нашем распоряжении данных о русских пленных (работы полковника Вальдштеттена и майора Франца), мы можем использовать вышеупомянутую таблицу № 24 для определения взаимоотношения между кровавыми потерями и потерями пленными в офицерском составе и в солдатском составе. Эти выведенные нами взаимоотношения указаны в нижеследующей таблице:
| Предполагаемые нами абсолютные величины | Процентное взаимоотношение | |||||
| Кровавые потери | Пленные | Всего | Кровавые потери | Пленные | ||
| 1914 и 1915 гг. | Офицеры | 53 000 | 13000 | 66 000 | 80% | 20% |
| Солдаты | 2 975 000 | 1779000 | 4 754 000 | 64% | 37% | |
| Общее число | 3 028 000 | 1 792 000 | 4 820 000 | 63% | 37% | |
| 1916 г. | Офицеры | 24 500 | 2000 | 26500 | 92% | 8% |
| Солдаты | 2 035 000 | 342 000 | 2 377 500 | 86% | 14% | |
| Общее число | 2 060 000 | 344 000 | 2 404 000 | 86% | 14% | |
| 1917 г. | Офицеры | 12 500 | 2000 | 14 500 | 87% | 13% |
| Солдаты | 399 000 | 279 000 | 678 500 | 41% | 59% | |
| Общее число | 412 000 | 281 000 | 693000 | 41% | 59% | |
| Для всей войны | Офицеры | 90 000 | 17 000 | 107 000 | 16% | 84% |
| Солдаты | 5410 000 | 2 400 000 | 7 810 000 | 31% | 69% | |
| Общее число | 5 500 000 | 2 417 000 | 7 917 000 | 31% | 69% | |
Сравним проценты, приведенные в только что напечатанной таблице, относящиеся ко всему составу армии (в строчках, озаглавленных «общее число»), с процентами, приведенными в предыдущей таблице. Мы увидим, что рассмотренные нами выше два перелома «сдаваемости» в плен хотя и ясно заметны в ближайшей таблице, но тем не менее они не так ярки, как в предыдущей таблице. Это является результатом того, что в ближайшей таблице мы вынуждены были делать подсчеты по годам, а не по кампаниям.
Мы должны учесть это обстоятельство и ожидать, что явления, которые мы обнаружим при изучении войны по годам, будут, как правило, менее резко выражены, чем если бы мы изучали войну по кампаниям.
Рассмотрение ближайшей таблицы показывает, что офицерский состав сражается доблестнее, нежели солдатская масса. Если сравнить подсчет, сделанный для всей войны, то мы увидим, что в то время, как в офицерском составе при десяти убитых и раненых попадает в плен немного более двух, в солдатском составе сдается в плен от четырех до пяти.
Анализируя эти взаимоотношения для различных годов войны, мы можем представить следующую картину «сдаваемости» в плен нашего офицерского и солдатского состава так:
| На 10 раненых и убитых сдавалось в плен | Во сколько раз «сдаваемость» в плен в офицерском составе ниже, нежели в солдатском | ||
| среди офицеров | среди солдат | ||
| 1914 и 1915 гг. | 2,5 | 5,9 | 2,2 |
| 1916 г. | 0,9 | 1,6 | 1,8 |
| 1917 г. | 1,5 | 6,9 | 4,6 |
| Для всей войны | 1,9 | 4,4 | 2,3 |
Из этой таблицы мы видим, что первый перелом в «сдаваемости» в плен, имевший место на рубеже 3-й и 4-й кампаний, отражается в том, что различие между «сдаваемостью» в плен офицеров и солдат несколько уменьшается.
Мы объяснили этот «перелом» изменением в характере ведения войны, а именно — переходом от маневренной борьбы к позиционной, более «посильной» для нас стратегии генерала М.В. Алексеева. Менее решительный характер операций требует меньшей жертвенности.
Но к наиболее интересным выводам приводит нас изучение второго перелома в «сдаваемости» в плен, который произошел вследствие вспыхнувшей революции. Мы видим, что ухудшение происходит в офицерском и в солдатском составе. Но в то время, когда у солдат «сдаваемость» в плен увеличивается в 1917 г. по сравнению с 1916 г. почти в семь раз, у офицеров она увеличивается меньше чем в два раза.
Казалось бы, разлагающее влияние революции должно было сильнее сказаться на офицерской среде. В кампании 1914и 1915гг. большая часть нашего кадрового офицерства была перебита. К весне 1915 г. кадрового офицерского состава осталось в пехоте от 1/3 до 2/5; батальонные командиры и большая часть ротных командиров — кадровые офицеры, но все младшие офицеры — офицеры военного времени. К осени того же года (1915) в пехотных полках остается всего от 10 до 20% кадрового офицерского состава. Уже не все батальонные командиры из кадровых; значительное же большинство ротных командиров — офицеры «военного времени»{102}. Профессиональная подготовка офицеров «военного времени» много ниже той, которой обладали замененные ими кадровые офицеры. Но последствия этого профессионального ухудшения офицерского состава ослабляются одним важным привходящим обстоятельством. Офицер «военного времени» 1916 и 1917 гг. — это «патриот-интеллигент». Выше мы уже отмечали, что русскому интеллигенту было очень легко уклониться от боевой офицерской работы, поэтому в офицеры «военного времени» попадают только те, кто не только на словах, но и на деле проникся идеей долга защиты Родины. Происходит своего рода социальный подбор, благодаря которому «прохладные патриоты» осаживаются в тылу, а истинные, «горячие» патриоты вливаются в офицерские ряды. Революция, развалившая солдатский состав армии, закаливает офицерский состав и создает резкий моральный разрыв между малосознательной солдатской массой, пошедшей за лозунгом большевиков «похабный мир, но только бы по домам», и офицерством, очистившимся от слабых духом и втянувшим в себя всю квинтэссенцию русского патриотизма. Линия, разделившая впоследствии, в Гражданскую войну, борющиеся стороны на «белую» — по преимуществу офицерскую, и «красную» — по преимуществу солдатскую, ярко здесь намечается.
ХАРАКТЕРИСТИКА БОЕВЫХ ПОТЕРЬ В РАЗЛИЧНЫХ РОДАХ ВОЙСК
В труде Отдела военной статистики советского ЦСУ имеется еще одна интересная таблица, которой мы можем воспользоваться для того, чтобы наметить сдаваемость в плен различных категорий войск. Эта таблица составлена, как указано в подзаголовке, по данным бывшего Главного штаба, а следовательно, нуждается в таких же поправках, какие мы вносили в предыдущие таблицы этой книги. После внесенных нами исправлений взаимоотношение кровавых потерь и пленных может быть представлено в следующей таблице:
| Кровавые потери | Пленные | Итого | |
| Гвардия | 91 | 9 | 100 |
| Гренадерские части | 78 | 22 | 100 |
| Пехота (армейская) | 65 | 35 | 100 |
| Стрелковые части | 82 | 18 | 100 |
| Кавалерия | 79 | 21 | 100 |
| Казачьи войска | 94 | 6 | 100 |
| Пограничная стража | 86 | 14 | 100 |
| Артиллерия | 56 | 44 | 100 |
| Инженерные войска | 77 | 23 | 100 |
| Ополчение | 42 | 58 | 100 |
| Санитарные части | 83 | 17 | 100 |
| Прочие | 38 | 62 | 100 |
| Общее число для всей армии | 69 | 31 | 100 |
Правильное понимание данных только что приведенной таблицы требует некоторых пояснений. В категорию «армейской пехоты» советские исследователи отнесли как первоочередные (полевые), так и второочередные (резервные) пехотные дивизии. Различие в боевых качествах первых и вторых было очень велико. Наши второочередные дивизии формировались с объявлением общей мобилизации из скрытых кадров, выделенных из полевых дивизий. Этот метод был заимствован Сухомлиновым из немецкой армии, которая подобным способом дублировала свои полевые войска мало уступающими им по качеству резервами. Но в то время как у немцев это развертывание было тщательно продумано и резервные дивизии были обеспечены сильными, скрытыми в мирное время кадрами, у нас оно представляло собою очень слабое подражание только по форме, но с совершенно непродуманной сущностью. Вот почему второочередные пехотные дивизии по своим боевым качествам сильно уступали полевым. Смешение в одну категорию полевых и второочередных пехотных частей и привело к тому, что процент пленных в армейской пехоте более чем в три раза выше, чем в гвардейской. Для того чтобы составить себе представление о стойкости нашей полевой пехоты, нужно взять цифры, приведенные для стрелковых и для гренадерских частей. И первые и вторые находились в одинаковых с прочими частями полевой пехоты условиях. Это позволяет нам утверждать, что на сто человек потерь в армейской пехоте попадают в плен от 18 до 22 человек. Процент пленных в пехоте второочередных дивизий должен быть близок в начале войны к проценту пленных в ополчении (58 на 100); только к концу войны устойчивость второочередных пехотных дивизий подходит к средней для армейской пехоты.
Процент пленных в кавалерии очень близок к проценту стрелковых частей. Это только подтверждает приведенное выше наше мнение, что рассматриваемый нами процент для пехоты первоочередных дивизий должен также быть близок к этому уровню.
Обращает на себя внимание громадный процент пленных в артиллерии. Объяснение этому явлению заключается в том, что абсолютный размер кровавых потерь в артиллерии был во много раз меньше такового же в пехоте; сдача же крепостей Ново-Георгиевска и Ковно с многочисленным личным составом крепостной артиллерии и дает высокую относительную цифру (%) пленных.
Наименьший процент пленных дали казаки и гвардия. Первые, как мы уже говорили выше, представляют в своих массах людской материал, наиболее воспринявший идею долга каждого гражданина защищать свою Родину. Гвардия же была всегда балованным детищем среди прочих частей Русской армии: она лучше комплектовалась, лучше снабжалась не только во время мира, но и во время войны.
ХАРАКТЕРИСТИКА БОЕВЫХ ПОТЕРЬ КОМАНДНОГО СОСТАВА
В приложениях к выпуску 1-му «Трудов Комиссии по обследованию санитарных последствий войны 1914–1920 гг.»{103} приведена таблица с подробным указанием потерь в командном составе в войну 1914–1917 гг. Эта таблица представляет собой большой интерес, так как данные о потерях в командном составе собирались несравненно более аккуратно. Поэтому можно считать их точными. Выведем на основании этой таблицы интересующее нас взаимоотношение кровавых потерь и пленных. Чтобы получить абсолютные величины кровавых потерь, мы складываем цифры, находящиеся в графах убитых, умерших от ран, раненых, контуженых, отравленных, оставленных на полях сражений. Кроме того, мы присчитываем сюда же «без вести пропавших». Проверка офицеров, попавших в плен, производилась точно, поэтому можно с полной уверенностью предполагать, что попавшие в рассматриваемую нами таблицу «без вести пропавшие» офицеры представляют собой убитых и тяжелораненых, оставленных на полях сражений, или тяжелораненых, попавших в плен, но скончавшихся до прибытия в концентрационные лагеря.
Полученные нами выводы сведены в нижеследующей таблице.
| Кровавые потери, % | Пленные, % | Всего, % | |
| Пехота | 85 | 15 | 100 |
| Кавалерия | 95 | 5 | 100 |
| Артиллерия | 81 | 19 | 100 |
| Крепостные войска | 25 | 75 | 100 |
| Инженерные войска | 86 | 14 | 100 |
| Авиац. и воздухоплав. части | 82 | 18 | 100 |
| Автом. и самокат, части | 98 | 2 | 100 |
| Железнодорожные войска | 93 | 7 | 100 |
| Казачьи войска | 96 | 4 | 100 |
| Отд. корп. погр. стражи | 96 | 4 | 100 |
| Корп. военн. топогр. | 65 | 35 | 100 |
| Штабы действ, армии и тыла | 77 | 23 | 100 |
| Общее для всей армии | 85 | 15 | 100 |
Сравним данные этой таблицы с данными таблицы, приведенной на странице 189. Во-первых, мы увидим почти полное совпадение общего для всей армии интересующего нас взаимоотношения[65]. Это совпадение чрезвычайно для нас важно, ибо обе таблицы составлены на основании различных источников.
Сравнивая далее обе таблицы, мы можем убедиться, насколько наш командный состав воевал доблестнее солдатского. Это будет рельефно видно, если мы составим таблицу, сравнивающую, какое число составляют пленные из каждых 100 единиц боевых потерь. При этом оговорим, что ввиду несовпадения подразделений нам придется взять из непосредственно предшествующей, изучаемой нами теперь таблицы проценты, озаглавленные «Пехота (арм.)». Остальные части пехоты (гвардия, гренадеры, стрелки, ополчение) представляют собой несравненно меньшую часть Русской армии, нежели армейская пехота, вследствие чего общий для пехоты процент должен быть близок к указанному для «Пехоты (арм.)».
Пехота … 15 … 35
Кавалерия … 5 … 21
Казачьи войска … 4 … 6
Артиллерия … 19 … 44
Инженерные войска … 14 … 23
Пограничная стража … 4 … 14
ХАРАКТЕРИСТИКА БОЕВЫХ ПОТЕРЬ ПО ГУБЕРНИЯМ ЕВРОПЕЙСКОЙ РОССИИ
В одном из приложений к первому выпуску «Трудов комиссии по обследованию санитарных последствий войны 1914–1920 гг.» приведена таблица (№ 7), представляющая собой сводку работы И.И. Волоцкого. Эта таблица озаглавлена: «Распределение потерь солдатами Русской армии в начале войны (приблизительно до начала весны 1915 г.) по различным категориям потерь». Она составлена на основании изучения 779 767 случаев по «именным спискам убитым, раненым и без вести пропавшим нижним чинам» (изд. Главного штаба 1–1140).
Если мы исключим из таблицы И.И. Волоцкого умерших от болезни, заболевших, отставших и помеченных в графе «другие причины», общий итог уменьшится на 942 случая, он представит тогда величину в 778 825, которой будут измеряться боевые потери.
Боевые потери, согласно доктору И.И. Волоцкому, распределяются так:
Кровавые потери составляют — 59%
Пленные и без вести пропавшие — 41%
_______
100%
В данном случае в противоположность тому, что мы сделали выше при рассмотрении потерь в командном составе, мы относим «без вести пропавших» к пленным. Дело в том, что выяснение во время войны фамилий попавших в плен возможно было в полной мере лишь по отношению к лицам командного состава. До весны же 1915 г. такая проверка вообще была еще трудно осуществима. Поэтому очень большое число солдат, попавших в плен, отмечено в «именных списках» Главного штаба (№ 1–1140) как «без вести пропавшие».
Если мы посмотрим приведенную выше таблицу{104} «Взаимоотношение между кровавыми потерями и попавшими в плен в различные кампании войны 1914–1917 гг.», то увидим, что для того периода, к которому относятся данные доктора И.И. Волоцкого, нами выведена следующая пропорция:
Кровавые потери: 61
Пленные: 39
Это взаимоотношение настолько близко к приведенному выше взаимоотношению И.И. Волоцкого, что мы можем смело пренебречь различием и пользоваться таблицей доктора Волоцкого без поправок, отнеся числящихся у него в рубрике «без вести пропавшие» в категорию «пленные». Это и сделано нами в таблице, приведенной в приложении к настоящей главе.
Исследования доктора И.И. Волоцкого обнимают всего две пятых боевых потерь, понесенных Русской армией до 1 мая 1915 г. Таким образом, его работа не позволяет сделать исчерпывающие статистические выводы. Тем не менее составленная нами на основании данных доктора И.И. Волоцкого таблица позволяет наметить чрезвычайно интересные выводы относительно боевой устойчивости контингентов, призванных в ряды войск из различных частей России.
Для того чтобы по возможности избегнуть случайных выводов, мы исследуем только те губернии, для которых таблица И.И. Волоцкого дает более 1000 случаев. В нашей таблице интересующее нас взаимоотношение между кровавыми потерями и пленными указано в графах IV, V и VI.
На схеме № 10, приложенной в конце книги, указано изменение процента пленных (от общего числа боевых потерь) по различным губерниям и областям Европейской России. Средний процент (нормальный), по данным И.И. Волоцкого, равен 41%.
Из этой схемы мы видим, что Черниговская, Калужская, Рязанская, Нижегородская и Вятская губернии дали нормальный процент. По мере движения на юго-восток от линии, соединяющей вышеперечисленные губернии, стойкость контингентов увеличивается; призванные из малороссийских губерний, а в особенности из казачьих областей дают наименьший процент пленных. К северо-западу от выше намеченной средней линии мы не видим той же цельности картины. Прямо на север мы видим, что процент пленных остается близким к нормальному, за исключением двух губерний: Ярославской, которая очень хорошо дерется, и Московской, которая плохо дерется. Плохая стойкость контингентов Московской губернии объясняется тем, что Московский фабричный район давал плохо настроенные контингенты. Высокий уровень Ярославской губернии может быть объяснен тем, что население этой губернии являлось очень развитым и давало наибольший процент грамотных среди призванных.
С приближением к западу мы видим резко выраженное ухудшение. Особенно яркое «отрицательное» пятно представляет собой Польша, контингент которой дает наибольший для всей России процент пленных. Неважно дерутся и контингенты Северо-западного края. Резкое исключение из этого ухудшения составляют Эстляндская и Петроградская губернии, контингент которых дерется так же хорошо, как и южнорусский.
Как общее правило, южная половина России дерется лучше северной.
Некоторое объяснение этому явлению можно найти в том, что северная часть укомплектовывала, главным образом, части, дравшиеся против германцев; южная — против австро-венгров. Как известно, борьба с германцами протекала труднее, и в ней Русская армия теряла больше пленных, чем на австро-венгерском фронте. Но это не дает исчерпывающего объяснения. Чтобы убедиться в этом, нужно только взглянуть на Польшу; последняя укомплектовывала войска обоих фронтов и, несмотря на это, представляла резко выраженную однородную картину плохо дравшихся контингентов. Несомненно, что в этом случае основной причиной является национальный мотив. Став на эту точку зрения, можно объяснить многие колебания рассматриваемого нами процента. Присутствие еврейства к западу от так называемой черты оседлости (р. Западная Двина и Днепр) вносит ухудшение. Подобное же влияние, но не в такой же мере оказывают для Бессарабской губернии молдаване. Некоторое ухудшение вносят инородческие массы в губерниях Таврической, Астраханской, Симбирской, Самарской, Казанской и Уфимской. Лучше всех дерутся русские народности. Но среди этих народностей тоже замечается градация: на первом месте по стойкости стоят казаки, затем малороссы; на третьем месте великороссы, на четвертом белорусы. Относительно последних нужно ввести существенную поправку: наличие в губерниях, ими населяемых, еврейского и польского элемента, несомненно, увеличило процент пленных для белорусских губерний. Различие в боевой стойкости между великороссами и малороссами является интересным социальным вопросом. Не оказывало ли влияния на ухудшение боевой стойкости великороссов наличие общинного землевладения, которое убивало инициативу? Может быть также, Великороссия, проявившая большое напряжение для того, чтобы собрать вокруг себя Россию, израсходовала энергию своего коренного населения в большей мере, чем Малороссия? Мы не беремся ответить на эти вопросы и ограничиваемся лишь тем, что ставим их.
ЗАБОЛЕВШИЕ
Общее число заболеваний, согласно работе доктора Аврамова, исчисляется в 5 069 020 (88 836 офицеров и 4 981 084 солдат).
| Офицерские чины | Нижние чины | Всего | |
| С начала войны по 1 января 1917 г. | 61551 | 2 946 728 | 3 008 279 |
| С 1 января 1917 г. но 1 октября 1917 г. | 27 285 | 2 034 356 | 3 061641 |
| Всего: с начала войны до 1 октября 1917 г. | 88 836 | 4 981 084 | 6 069 920 |
Доктор Аврамов считает, что по отношению к среднему наличному составу заболеваемость должна исчисляться для офицеров в 10,5%, для солдат — 13,1%.
Если мы сравним среднюю месячную заболеваемость с начала войны до 1 января 1917 г. с такою же среднею величиною для революционного 1917 года, мы получим:
| Офицерских чинов | Нижних чинов | Общая | |
| С начала войны по 1 января 1917 г. | 2 122 | 101612 | 103 734 |
| С 1 января 1917 г. по 1 октября 1917 г. | 3 032 | 226 039 | 229 071 |
Из сопоставления этих данных мы видим, что «заболеваемость» увеличилась в 1917 г. по сравнению с предыдущими годами в 21/5 раза. А между тем никаких эпидемий в 1917 г. в Русской армии не было. Более подробное изучение заболеваемости в 1917 г. показывает нам, что рост ее начинается после начала революции. Таким образом, причина этого роста лежит всецело в области психико-социальных, а не санитарных факторов. С начала революции солдатская масса потянулась домой, но так как нижние чины в начале революции не решались просто дезертировать, то они пользовались всякой небольшой болезнью или даже симулировали ее, чтобы на законном основании уйти в тыл. Санитарный персонал не мог этому противиться, так как был терроризирован массой. Пишущий эти строки знает несколько случаев в июле 1917 г., когда эвакуационные свидетельства выдавались под угрозой штыков солдатской толпы. Эта «тяга» домой сказалась на офицерском составе с его более развитым чувством долга слабее, чем у солдат. В самом деле, «заболеваемость» офицеров увеличилась на 43%, в то время как «заболеваемость» солдат на 121%.
Усилившаяся с началом революции «заболеваемость» сопровождалась «насильственной» эвакуацией больных в тыл. Поэтому нужно иметь в виду, что с началом революции наряду с закономерной эвакуацией во внутренние военные округа действительно тяжелобольных происходила еще и «самоэвакуация» мнимых больных. В учет Ставки попали только первые, что и будет принято нами во внимание, когда в следующей главе мы будем рассматривать «возвращаемость» в армию выздоровевших эвакуированных больных.
Процент смертности среди заболевших в войны, предшествующие нами изучаемой, исчисляется для Русской армии:
В войну 1854–1856 гг. — 22,9%
В войну 1877–1878 гг. — 6,6%
В войну 1904–1905 гг. — 2,5%
Наша война с Японией считалась особенно благополучной в санитарном отношении. Таковой же является и минувшая мировая война. Несмотря на продолжительность войны, все острые инфекционные болезни получили слабое развитие[66].
Поэтому мы согласны с доктором Бинштоком, который в своей работе «Военные потери России в войну 1914–1918 гг.»{105}принимает для Русской армии процент смертности от болезней в течение минувшей войны — 2,5%.
Всех больных, как было уже указано, зарегистрировано 5 069 920, что при 2,5% умерших должно дать общую цифру умерших в 126 778, а за округлением — 130 000. Эта цифра, утверждает доктор Биншток, не противоречит общему числу умерших от инфекционных болезней (42 670), составляющему, как это обычно наблюдается у нас, треть общего числа умерших от болезней.
К указанному выше числу умерших от болезней нужно еще прибавить умерших скоропостижно и умерших в плену.
Согласно данным доктора Аврамова, численность скоропостижно умерших равняется 7196.
Таким образом, общее число смертей от болезней может считаться близким к 140 000.
Приведенная выше цифра умерших от болезней требует ряда оговорок. С одной стороны, надо помнить, что цифры доктора Аврамова не включают в себя данных с Кавказского фронта и о русских войсках, дравшихся за границей, и по этой причине численность умерших от болезней является преуменьшенной. С другой стороны, число смертей выведено не из числа болезней, а из числа бывших заболеваний. Очевидно, что последних было больше, чем первых, так как одно и то же лицо могло хворать несколько раз. Невозможность учесть сейчас это обстоятельство может возбудить подозрение, что приведенная выше цифра является преувеличенной. Но сомнение в этом рассеется, если обратиться к статистике о потерях французской армии. Доктор J. Toubert в неоднократно цитированном нами труде{106} исчисляет число умерших от болезней во французской армии равным 175 000.
Следовательно, во французской армии в среднем ежемесячно умирало от болезней 3400 человек.
Если мы выведем такое же среднее число для нашей армии при 140 000 смертей, мы получим около 3600 смертей в месяц. Но Русская армия была гораздо более многочисленна людьми, а следовательно, выведенная цифра в 140 000 ни в коем случае не может считаться преувеличенной.
Число чинов Русской армии, умерших в плену, определяется для пленных, находившихся в Германии:
— 210 офицерских и 47 934 нижних чинов{107}.
Для пленных, находившихся в Австро-Венгрии:
— 241 офицерских и 27 497 нижних чинов{108}.
Число умерших чинов Русской армии в турецком и болгарском плену нам не известно. Но ввиду ничтожного количества этих пленных число умерших среди них не может оказать влияния на общий итог, закругленный в десятках тысяч.
Таким образом, общее число наших чинов, умерших в плену (за исключением тяжелораненых, скончавшихся до прибытия во внутрь вражеской страны), должно измеряться в округленных числах — в 70 000.
Интересно отметить здесь, что по отношению к установленному нами итогу наших пленных (2 400 000) это составит 2,9%, т.е. процент, немного превышающий процент смертности, принятый нами согласно с доктором Бинштоком для смертности от болезней в Русской армии; такое превышение совершенно естественно.
Подведем теперь итог числу убитых, умерших от ран и болезней в Русской армии в войну 1914–1917 гг. (до большевистского переворота). Этот итог должен выражаться примерно так:
Зарегистрированные убитые … 626 000[67]
Неизвестные убитые … 674 000
Умершие от ран … 350 000
Умершие от болезней … 140 000
Умершие в плену … 70 000
________
1 860 000
ИНВАЛИДЫ
Дабы закончить рассмотрение вопроса о потерях Русской армии, необходимо еще попытаться определить, каково число инвалидов, которое должно было остаться в Русской армии после большой войны. Под словом «инвалид» мы будем понимать раненых и больных, которые после выздоровления признавались, согласно существовавшим у нас правилам, совершенно не годными к военной службе, а посему подлежащими увольнению от нее.
Изучение регистрационных карточек на 103 194 раненых и 70 755 больных, пользованных в санитарных учреждениях Петроградского городского комитета Всероссийского союза городов, показывает, что уволено было вовсе от службы: раненых — 25,2%, а больных — 14,9%. Если применить этот масштаб ко всему числу эвакуированных раненых (2 425 000) и больных (1 875 000), мы получим, что общее число уволенных вовсе от службы во время войны достигает:
Для раненых — 611 000
Для больных — 279 375
________
890 375
Несомненно, что это число является несколько преувеличенным. Действительно, мы имели уже случай указывать на то, что в Петроград эвакуировались раненые и больные, требовавшие сложного лечения; естественно, что среди таких раненых и больных процент инвалидности должен быть очень повышенным.
Как мы приводили выше, Ставка в своем ответе начальнику Французской военной миссии насчитывала, что к октябрю 1917 г. было вовсе уволено от службы тяжелораненых 348 508. В том же ответе указывается, что, кроме того, было еще уволено до выслуги обязательного срока службы 170 210. Несомненно, что причиною этих увольнений могли являться только последствия тяжелой болезни. Следовательно, число инвалидов к октябрю 1917 г., по счету Ставки, равнялось 518 718. К этому числу нужно еще прибавить 37 295 русских инвалидов из числа чинов Русской армии, попавших в плен и возвращенных в течение войны в порядке обмена. Это доведет общий итог до 556 013.
Но и это число не может выразить собой общий итог инвалидов, оставшихся после войны 1914–1917 гг. В сентябре 1917 г., т.е. к тому времени, к которому относятся цифры, приведенные в ответе Ставки, большое число инвалидов не могло быть еще учтено Ставкой: они находились еще на излечении в санитарных учреждениях или были уволены в долгосрочный отпуск, и вопрос об их окончательном увольнении со службы должен был решиться только впоследствии. Вот почему мы думаем, что Л.И. Сазонов прав, когда в своей статье «Потери России в войну 1914–1918 гг.»{109} утверждает, на основании данных Главного военно-санитарного инспектора, что число уволенных от службы за ранами, контузиями и болезнями должно измеряться в круглых цифрах в 700 000.
Такова и должна быть общая численность наших инвалидов.
| Губернии и области России | Абсолютные числа | Процентное отношение | ||||
| Кровавые потери | Пленные | Всего | Кровавые потери | Пленные | Всего | |
| Акмолинская | 1735 | 1420 | 3155 | 55 | 45 | 100 |
| Архангельская | 1685 | 1239 | 2914 | 58 | 42 | 100 |
| Астраханская | 1825 | 1071 | 2896 | 64 | 36 | 100 |
| Бессарабская | 12165 | 8094 | 20 259 | 60 | 40 | 100 |
| Варшавская | 3411 | 4778 | 8189 | 42 | 58 | 100 |
| Виленская | 3805 | 6302 | 10107 | 38 | 62 | 100 |
| Витебская | 6325 | 6140 | 12 468 | 51 | 49 | 100 |
| Владимирская | 7280 | 4299 | 11579 | 63 | 37 | 100 |
| Вологодская | 5997 | 4035 | 10 032 | 60 | 40 | 100 |
| Волынская | 19 464 | 11194 | 30 658 | 63 | 37 | 100 |
| Воронежская | 9805 | 6197 | 16 002 | 61 | 39 | 100 |
| Вятская | 11109 | 7830 | 18 939 | 59 | 41 | 100 |
| Гродненская | 4456 | 4684 | 9140 | 49 | 51 | 100 |
| Донская | 5181 | 2176 | 7357 | 70 | 30 | 100 |
| Екатеринославская | 10 777 | 5872 | 16 649 | 65 | 35 | 100 |
| Елизаветпольская | 1312 | 509 | 1821 | 72 | 28 | 100 |
| Енисейская | 2104 | 1366 | 3470 | 61 | 39 | 100 |
| Иркутская | 1047 | 774 | 1821 | 57 | 43 | 100 |
| Казанская | 9331 | 6942 | 16 273 | 57 | 43 | 100 |
| Калишская | 1647 | 1817 | 3464 | 48 | 52 | 100 |
| Калужская | 4614 | 3187 | 7801 | 59 | 41 | 100 |
| Келецкая | 1083 | 1704 | 2787 | 39 | 61 | 100 |
| Киевская | 18 674 | 10 505 | 29179 | 64 | 36 | 100 |
| Ковенская | 3201 | 6414 | 9615 | 33 | 67 | 100 |
| Костромская | 7020 | 5058 | 12 078 | 58 | 42 | 100 |
| Кубанская | 3217 | 557 | 3774 | 85 | 15 | 100 |
| Курляндская | 2013 | 2500 | 4513 | 45 | 55 | 100 |
| Курская | 12 225 | 7029 | 19 254 | 63 | 37 | 100 |
| Кутаисская | 2664 | 1252 | 3196 | 68 | 32 | 100 |
| Лифляндская | 3291 | 3297 | 6588 | 50 | 50 | 100 |
| Ломжинская | 861 | 985 | 1846 | 47 | 53 | 100 |
| Люблинская | 3973 | 5577 | 9550 | 42 | 58 | 100 |
| Минская | 5840 | 5372 | 11212 | 52 | 48 | 100 |
| Могилевская | 6497 | 4840 | 11337 | 57 | 43 | 100 |
| Московская | 5883 | 5591 | 11474 | 51 | 49 | 100 |
| Нижегородская | 7380 | 5068 | 12 448 | 59 | 41 | 100 |
| Новгородская | 7891 | 4472 | 12 633 | 62 | 38 | 100 |
| Олонецкая | 2378 | 1412 | 3790 | 63 | 37 | 100 |
| Оренбургская | 6373 | 3399 | 9772 | 65 | 35 | 100 |
| Орловская | 6603 | 4724 | 11327 | 58 | 42 | 100 |
| Пензенская | 7965 | 4779 | 12 744 | 63 | 37 | 100 |
| Пермская | 10 218 | 6858 | 17 076 | 60 | 40 | 100 |
| Петроградская | 4414 | 2271 | 6685 | 66 | 34 | 100 |
| Петроковская | 2744 | 3408 | 6152 | 45 | 55 | 100 |
| Подольская | 18 662 | 9365 | 28 027 | 67 | 33 | 100 |
| Полоцкая | 534 | 468 | 1002 | 53 | 47 | 100 |
| Полтавская | 17 421 | 8267 | 25 688 | 68 | 32 | 100 |
| Приморская | 635 | 607 | 1242 | 51 | 49 | 100 |
| Псковская | 5634 | 4772 | 10 406 | 54 | 46 | 100 |
| Радомская | 1678 | 2766 | 4444 | 38 | 62 | 100 |
| Рязанская | 7070 | 4865 | 11935 | 59 | 41 | 100 |
| Самарская | 9506 | 6981 | 16 485 | 58 | 42 | 100 |
| Саратовская | 9380 | 5607 | 14 987 | 63 | 37 | 100 |
| Симбирская | 6677 | 5367 | 12 044 | 55 | 45 | 100 |
| Смоленская | 6205 | 4716 | 10 921 | 57 | 43 | 100 |
| Ставропольская | 1284 | 632 | 1916 | 67 | 43 | 100 |
| Сувалкская | 1297 | 1726 | 3023 | 43 | 57 | 100 |
| Таврическая | 8036 | 4942 | 12 978 | 62 | 38 | 100 |
| Тамбовская | 12 335 | 7443 | 19 778 | 62 | 38 | 100 |
| Тверская | 9205 | 6684 | 15 889 | 58 | 42 | 100 |
| Тифлисская | 2907 | 1769 | 4676 | 62 | 38 | 100 |
| Тобольская | 5219 | 3721 | 8940 | 58 | 42 | 100 |
| Томская | 8123 | 6456 | 14 579 | 56 | 44 | 100 |
| Тульская | 4733 | 3613 | 8346 | 57 | 43 | 100 |
| Тургайская | 800 | 280 | 1080 | 74 | 26 | 100 |
| Уфимская | 9954 | 7833 | 17 787 | 56 | 44 | 100 |
| Харьковская | 14 394 | 7111 | 21505 | 67 | 33 | 100 |
| Херсонская | 19 507 | Э466 | 28 973 | 67 | 33 | 100 |
| Холмская | 2706 | 3175 | 5881 | 46 | 54 | 100 |
| Черниговская | 8459 | 5866 | 14 325 | 59 | 41 | 100 |
| Эриванская | 1174 | 957 | 2131 | 55 | 45 | 100 |
| Эстляндская | 1413 | 641 | 2054 | 69 | 31 | 100 |
| Ярославская | 5688 | 2597 | 8285 | 68 | 31 | 100 |
| Всего | 458 122 | 315 961 | 774 083 | 59 | 41 | 100 |
Глава шестая.
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ПРИЗВАННЫХ НА ВОЕННУЮ СЛУЖБУ ЛЮДЕЙ МЕЖДУ ВОЙСКАМИ И ТЫЛОМ
Численность Действующей армии. — Численность боевого и обслуживающего элемента в Действующей армии. — Численность людей в общественных и тыловых организациях. — Окончательный расчет соотношения между боевым и обслуживающим элементами. — Численность людей в глубоком военном тылу (в подчиненных Военному министерству запасных войсках, заведениях и учреждениях). — Численность военнообязанных, работавших в оборонной промышленности. — Возвращаемость личного состава Действующей армии. — Дезертирство.
ЧИСЛЕННОСТЬ ДЕЙСТВУЮЩЕЙ АРМИИ
Словами «Действующая армия» у нас назывались сухопутные и морские вооруженные силы, военные управления и учреждения, подчиненные Верховному главнокомандующему. Территория же, предназначенная для развертывания и размещения Действующей армии, называлась «театром военных действий»[68].
Кроме элементов нашей вооруженной силы, составлявших Действующую армию, внутри страны оставались многочисленные учреждения, обслуживавшие Действующую армию, а также «запасные войска», т.е. те войсковые части, в которых происходило обучение призываемых новобранцев и ратников; внутри страны для охранной службы оставалась также часть дружин ополчения. Все части и учреждения, оставшиеся внутри страны, подчинялись военному министру. Действующая армия разделялась на фронты и отдельные армии; при этом нужно иметь в виду, что, согласно нашему «Положению о Полевом управлении войск в военное время», под словом «фронт» (армий) называлось то, что у наших союзников понималось под словами, «группа армий»[69].
В начале войны у нас имелись два фронта и две отдельные армии:
Северо-западный фронт — включавший в себя армии, действовавшие против Германии;
Юго-западный фронт — состоящий из армий, действовавших против Австро-Венгрии;
Отдельная армия № 6 (Петроградская), охранявшая побережье Балтийского моря;
Отдельная армия № 7 (Одесская), охранявшая побережье Черного моря.
С объявлением нам войны Турцией была сформирована Отдельная Кавказская армия, развернувшаяся с дальнейшим течением войны в Кавказский фронт.
Осенью 1915 г., после отхода наших вооруженных сил из Польши и Литвы, Северо-западный фронт был разделен на два:
Северный — составлявшийся из армий, действовавших на путях к Петрограду, с присоединением к ним 6-й отдельной армии;
Западный — составлявшийся из армий, действовавших на путях к Москве.
Наконец, после поражений, понесенных румынскими армиями, ввиду необходимости для спасения этого неудачного союзника двинуть на помощь наши многочисленные войска создался Румынский фронт.
Таким образом, к 1917 г. у нас имелось уже пять фронтов: Северный, Западный, Юго-западный, Румынский[70] и Кавказский.
Выяснить численность Действующей армии в минувшую войну очень трудно. Трудность эта проистекает не столько от утери многочисленных документов, а главным образом от того, что надлежаще поставленного учета численности армий не было. Подобно тому, как и в деле отчетности о потерях, войсковые части были завалены перепиской об их численном составе, но вся эта отчетность, хотя и чрезвычайно объемистая, была настолько кустарно поставлена, что привела к полному расхождению данных о численности армии по сведениям строевых штабов и по сведениям Интендантства. Различие между этими двумя родами сведений оказалось столь велико, что вызвало даже особую переписку между Ставкой и Военным министерством. В октябре 1916 г. начальник Генерального штаба пишет по этому поводу Дежурному генералу Ставки: «Во время последнего посещения Ставки военный министр получил от Полевого интендантства сведения о числе состоящих на довольствии людей в Действующей армии и на театре войны, а именно:
Северный фронт — 2 127 000
Западный фронт — 1 651 000
Юго-западный фронт — 3 640 000
Кавказская армия — 851 000
Итого — 8269000
Согласно же полученным от фронтов сведениям, в Действующей армии насчитывалось к 1-му сентября 1916 года:
Ввиду сего военный министр просит разъяснения получающейся разницы между этими сведениями, достигающей 2 078 000 нижних чинов, с установлением, из каких именно категорий нижних чинов складывалась эта разница»{110}.
Вскоре после Февральской революции на совещании 30 марта 1917 г. в Ставке вновь возник вопрос о разнице между сведениями Интендантства и сведениями строевых штабов о численности войск. На этом совещании было признано, что сведения Интендантства о числе состоявших на довольствии «в значительной степени оказывались основанными на теоретических расчетах».
С целью проверить правильность интендантского учета по распоряжению генерала Алексеева была произведена 20 апреля/3 мая 1917 г. однодневная перепись. Эта перепись выяснила, что наличное количество довольствовавшихся в Действующей армии в этот день от Интендантства исчислялось в 9 050 924. Это число на 2 200 000 превосходило численность Действующей армии, согласно исчислениям войсковых штабов[71]. Таким образом, выяснилось, что причиной расхождения являлось то, что войсковые штабы исключали из своего счета целую категорию обслуживающих Действующую армию учреждений, а именно — так называемые Организации. Мы вернемся к этому вопросу далее, теперь же попробуем установить численность Действующей армии по исчислениям войсковых штабов; для этого в нашем распоряжении имеется два документа:
а) сводка сведений, доставленных фронтами Дежурному генералу Штаба Верховного главнокомандующего,
б) данные о численности войск, управлений и учреждений Действующей армии, составленные по материалам Ставки.
Первый документ напечатан в виде таблицы № 2 на странице 209 «Трудов комиссии по обследованию санитарных последствий войны 1914–1920 гг.».
Второй документ напечатан в виде таблицы № 9 на странице 23 «России в мировой войне 1914–1918 годов (в цифрах)».
Между данными вышепоименованных таблиц существуют различия, причем цифры второй из таблиц всегда несколько больше соответствующих чисел первой. Объясняется это, по-видимому, тем, что в первой из таблиц не приняты во внимание: Ставка, части и учреждения, непосредственно подчиненные Верховному главнокомандующему, а также отдельные армии № 6 и № 7 (Петроградская и Одесская). Вот почему мы считаем, что цифры второй из таблиц ближе к общему итогу численности Действующей армии, нежели цифры первой из таблиц; мы и придерживаемся их в наших исчислениях. К сожалению, указания второй из таблиц относятся к меньшему числу периодов, чем указания первой из таблиц. Поэтому для определения общей численности Действующей армии в те периоды, для которых нет указаний во второй таблице, мы придерживаемся следующего метода: в основу берем соответствующие числа первой из таблиц, считая, что они указывают численность фронтов и Кавказской армии; для того же, чтобы определить численность элементов Действующей армии, не подчиненных фронтам, мы берем разницу между ближайшими предыдущими соответствующими числами обеих таблиц, предполагая, что за истекший срок численность Ставки, войск и учреждений, непосредственно подчиненных Верховному главнокомандующему, не изменилась. Такое допущение не может привести к большой ошибке, поэтому, прибавив полученные нами разницы к соответствующим цифрам первой таблицы и округлив полученные числа до сотен тысяч, мы найдем довольно верное выражение численности Действующей армии в различные периоды войны.
До мобилизации мирный состав русской вооруженной силы, как мы видели выше, исчислялся в 1423 000. По укомплектовании ее призывами запасных она была доведена до 4 700 000 человек{111}. Из этих 4 700 000 в Действующую армию сразу было предназначено не более 3 500 000. Ввиду того, что сосредоточение сил, предназначенных в Действующую армию, закончилось лишь через 21/2 месяца, установить численность войск и учреждений, бывших на театре военных действий ранее 1/14 октября, не представляется возможным. Но к этому времени уже разыгрался целый ряд кровавых сражений, в которых Русская армия понесла огромные потери. Поэтому к 1/14 октября 1914 г., т.е. ко времени окончания своего сосредоточения, численность Действующей армии измеряется всего:
К 1/14 декабря эта численность падает до:
Это новое уменьшение Действующей армии объясняется теми громадными потерями, которые продолжали нести наши войска в начальный период войны, когда им приходилось спасать от разгрома Францию; укомплектования же вследствие непродуманности устройства наших запасных войск не успевали своевременно прибывать в Действующую армию. В дивизиях вместо 15 000 бойцов в среднем было около 7000–8000.
К 1/14 января 1915 г. нужные пополнения прибыли в Действующую армию, и численность ее возросла до:
Кровопролитные январские бои вновь понижают численность Действующей армии к 1/14 февраля до:
К 1/14 апреля 1915 г. благодаря укомплектованию и новым формированиям численность Действующей армии возрастает до:
Германский прорыв в Галиции вызывает в русских войсках, терпящих в это время острый недостаток в огнестрельных припасах, большие потери; численность Действующей армии опять падает, и к 15/28 мая 1915 г. она равняется 3 900 000.
Один из офицеров Британской военной миссии, капитан Нейльсон, бывший свидетелем тяжелой борьбы 3-й русской армии (Юго-западного фронта), на которую прежде всего обрушился удар Макензена, пишет в своем донесении от 11 июня:
«Все последние наступления были просто убийства, так как мы атаковали без артиллерийской подготовки неприятеля, обладающего многочисленной легкой и тяжелой артиллерией»{112}.
Чтобы охарактеризовать «таяние» числа бойцов в этот трагический период для Русской армии, мы приведем указания о численности бойцов в вышеупомянутой 3-й Русской армии:
а) 19 мая капитан Нейльсон, донося о потерях этой армии{113}, пишет: «Потери колоссальны. Мне сказали, что к 16-му они были более 100 000, но я думаю, что они больше… В X корпусе в одной дивизии осталось 1000 человек, в другой 900; в 12-й Сибирской стрелковой дивизии осталось только 2000 человек».
б) 6 июня тот же капитан Нейльсон пишет про 3-ю армию: «…Вот некоторые данные о численности после влития укомплектований, прибывавших начиная с 14 мая (по 2000–4000 в день); 12-я сиб. стрелковая дивизия — 18 офицеров и 3000 солдат; X корпус, во всех трех дивизиях, взятых вместе, — 14 000 человек; в XXIX корпусе, являющемся в армии самым сильным, — 20 000 человек. XXIII корпус потерял половину своего состава в одну атаку. IX корпус потерял 3500 человек в три дня… У нас очень мало снарядов и ружей. Все показывает на бесплодность посылать людей в атаку при таком колоссальном различии в артиллерийском вооружении»{114}.
в) 9 июля, несмотря на продолжающие прибывать подкрепления, состав пехоты 3-й армии хотя и увеличивается в числе батальонов, но число штыков достигает лишь следующих цифр{115}:
IX корпус (5-я и 42-я пех. дивизии) — 6000 штыков
X корпус (9-я и 66-я пех. дивизии) — 2000 штыков
III Кавказский корп. (25-я и 52-я пех. дивизии) — 2000 штыков
XIV корпус (18-я и 70-я пех. дивизии) — 8000 штыков
XXIV корпус (48-я и 49-я пех. дивизии) — 7000 штыков
Только что прибывшие на подкрепление армии:
II Сибирск. корп. (4-я и 5-я Сиб. стр. див.) — 32 000 штыков
Гвард. корпус (1-я и 2-я гвард. дивиз. и гвард. стрелк. бригады) — 40 000 штыков
Итого — 97 000 штыков
Вместо — 232 000 штыков
Один из командиров корпусов, генерал Зуев, пишет военному министру в августе 1915 г., что есть полки по 200 человек, дивизии — по 3–4 тысячи. Командуемый генералом Зуевым XXIX корпус, состоявший одно время из 20-й, 45-й и 81-й пехотных дивизий, насчитывал в это время только 11 000 штыков{116}.
Английский генерал Нокс наблюдает такое же быстрое «таяние» войск на большей части русского театра:
«Русские имели на фронте от Ломжи до Влодавы (ок. 200 миль) двадцать три корпуса, но каждый из таковых не имел в своих рядах более 12 000 ружей, при 150–200 выстрелах на орудие, считая все парки и запасы.
…В 1-й армии XXVII корпус имел численность в 27 000 человек, но начальник Штаба армии сказал мне, что в прочих корпусах в среднем только по 5000 в каждом»{117}.
Вследствие вышеуказанного «таяния» к 15/28 августа 1915 г., несмотря на прибытие многочисленных укомплектований, численность Действующей армии еще уменьшается, измеряясь в:
К 15/28 сентября эта численность начинает немного восстанавливаться, доходя до:
В октябре месяце 1915 г. интенсивность боевых действий значительно понижается и численность Действующей армии быстро возрастает, доходя к 1/14 ноября 1915 г. до:
Вступление генерала М.В. Алексеева в должность начальника Штаба Верховного главнокомандующего знаменует начало применения в деле высшего управления войсками современных научных методов. Происходит энергичная и в то же время продуманная работа по восстановлению нашей вооруженной силы после потрясений, пережитых в летнюю кампанию 1915 г. Существующие части укомплектовываются, производятся новые формирования, улучшается организация запасных войск. В результате численность нашей Действующей армии быстро растет. 1/14 февраля 1916 г. она достигает:
1/14 апреля 1916 г. она еще возрастает, доходя до:
А к 1/14 июня 1916 г. до:
Читать бесплатно другие книги:
