Война с саламандрами (сборник) Чапек Карел

– «Кандон-Бандунг», порт Сурабая. Цель поездки: vacances – черт возьми, как это сказать?

– Отпуск.

– Ja, к свиньям, отпуск. Ну вот так и напечатайте в сообщениях о том, кто прибыл. А теперь, братишки, убирайте эти свои notes. Your health.

– Пан Вантох, мы как раз к вам приехали, чтобы вы рассказали нам какие-нибудь истории из своей жизни.

– А зачем это?

– Мы об этом напишем в газете. Люди очень любят читать о далеких островах и о том, что там повидал и пережил их соотечественник, чех родом из Йевичка…

Капитан покивал:

– Ну да, конечно. Я ведь, братишка, один-единственный Captain на весь Йевичек. Это точно. Говорят, правда, отсюда родом еще один капитан… Капитан… в общем, он на карусели лодочками управляет, но я считаю, – понизив голос, добавил ван Тох, – что это ненастоящий капитан. Тоннажу ему недостает, понимаешь?

– А какой тоннаж у вашего судна?

– Двенадцать тысяч тонн, братишка.

– Так что вы были большим капитаном? С большой буквы К?

– Ja, с большой, – с достоинством ответил капитан. – Братишки, у вас деньги есть?

Журналисты поглядели друг на друга с некоторой неуверенностью.

– Вообще-то есть, но мало. Вам, пан капитан, нужны деньги?

– Ja. Точно. Нужны.

– Ну вот. Если вы нам что-нибудь расскажете, – только побольше, поподробнее, – то мы напишем об этом в газету и вам за это заплатят.

– Сколько?

– Ну, пожалуй… Да, может быть, и тысячу, – решился на щедрость пан Голомбек.

– Это в чем же? Pounds of sterling?

– Нет, только в кронах.

Капитан ван Тох покачал головой:

– Так дело не пойдет. Такого добра, братишка, у меня самого навалом. – Капитан вытащил из кармана брюк толстую пачку банкнот. – See? – После этого он оперся локтями о стол и наклонился к обоим собеседникам: – Господа, я хочу вам предложить big business. Как это сказать?

– Крупную сделку.

– Ja. Вот. Крупную сделку. Вам нужно дать мне пятнадцать… нет, погодите, – не пятнадцать, шестнадцать millions крон. Как вам это?

Журналисты опять обменялись неуверенными взглядами. У кого у кого, а у них-то было достаточно опыта общения с самыми удивительными типами сумасшедших, мошенников и изобретателей.

– Стоп, – сказал капитан. – Я вам кое-что могу показать.

Он порылся толстыми пальцами в кармашке своей жилетки, достал оттуда что-то и положил на стол. Это были пять розовых жемчужин, величиною с косточку черешни.

– Вы вообще в жемчуге разбираетесь?

– Сколько это может стоить? – в волнении выдохнул пан Валента.

– О, lots of money, братишка. Но я это ношу с собой только… как образец, чтобы было что показывать. Ну так что, по рукам? – спросил он, протягивая широкую ладонь через стол.

Пан Голомбек вздохнул:

– Пан Вантох, столько денег…

– Halt! – перебил его капитан. – Я понимаю, ты меня не знаешь; но спроси о Captain van Toch любого в Сурабае, в Батавии, в Паданге или где хочешь. Поезжай туда и спроси, и каждый тебе ответит: ja, Captain van Toch, he is as good as his word.

– Пан Вантох, мы вам верим! – энергично замахал руками пан Голомбек. – Но…

– Постой, постой! – не унимался капитан. – Я понимаю, ты свои денежки не хочешь отдать просто так, за здорово живешь; ну и правильно делаешь, братишка. Но ты их отдашь не просто так, а за судно, see? Ты купишь пароход и сможешь сам на нем ходить в море – будешь ship-owner. Да, ты сможешь пойти в плавание со мной, чтобы самому видеть, как я веду дело. А все, что мы заработаем, мы разделим fifty-fifty. Честный business, правда же?

– Но послушайте, пан Вантох, – сумел наконец выдавить из себя пан Голомбек с некоторым смущением, – ведь у нас нет таких денег!

– Нет? Ну, что поделаешь, – сказал капитан. – Sorry. Но тогда мне непонятно, господа, какое у вас ко мне дело.

– Чтобы вы рассказали нам что-нибудь, капитан. У вас ведь должно быть столько опыта…

– Опыта? Это у меня есть, братишка. Опыт, черт подери, у меня есть.

– Вы когда-нибудь терпели кораблекрушение?

– What? Это что – ship-wrecking? Нет, нет. Как тебе в голову пришло! Если у меня хорошее судно, с ним ничего не может случиться. Можешь спросить в Амстердаме по поводу моих references. Ну, давай, поезжай и спроси.

– А вот туземцы – с туземцами вам приходилось встречаться?

Капитан ван Тох покачал головой:

– Образованным людям тут не о чем говорить. Об этом я рассказывать не буду.

– Тогда расскажите нам о чем-нибудь другом.

– Ja, расскажите, – недоверчиво проворчал капитан. – А вы потом все это продадите какой-нибудь Company, и она туда свои корабли пришлет. Вот что я тебе скажу, my lad, люди – это свиньи. А самые грязные свиньи – это, конечно, bankers в Коломбо.

– А вы часто бываете в Коломбо?

– Ja, часто. И в Бангкоке, и в Маниле… Братишки! – вдруг воскликнул он. – Я знаю об одном судне. Отличное и задешево продается. Стоит сейчас в Роттердаме. Поезжайте, посмотрите на него. Роттердам – это ведь рукой подать. – Капитан указал пальцем через плечо. – Сейчас, братишки, суда вообще дешевые. Как металлолом. А этому судну всего только шесть лет, у него Diesel motor. Хотите посмотреть?

– Мы не можем, пан Вантох.

– Странные вы люди, – вздохнул капитан и с шумом высморкался в небесно-голубой платок. – А может, вы знаете кого-нибудь, кто хотел бы купить судно?

– Здесь, в Йевичке?

– Здесь или где-нибудь в окрестностях. Я бы хотел, чтобы эта крупная сделка состоялась здесь, в my country.

– Это очень любезно с вашей стороны, капитан.

– Ja. Все остальные-то – слишком большие свиньи. И денег у них нет. Раз вы из newspapers, вы должны знать тут разных больших людей, всяких там bankers и ship-owners, как их называют, владосудовцы, да?

– Судовладельцы. Нет, не знаем никого, пан Вантох.

– Жаль, – опечалился капитан.

Пан Голомбек вдруг вспомнил что-то.

– А пана Бонди вы случайно не знаете?

– Бонди? Бонди? – задумался капитан ван Тох. – Погоди-ка, это имя как будто мне знакомо. Бонди. Ja. В Лондоне есть такая Bond Street, там живут сплошь богачи. У него там офис, что ли, на Bond Street, у этого пана Бонди?

– Нет. Он живет в Праге, но родился, кажется, как раз здесь, в Йевичке.

– А, дьявол! – радостно потирая руки, вскричал капитан. – А ведь точно, братишка. У него еще на рынке была галантерейная лавка. Ja. Бонди. Дьявол, как же его звали? Макс. Макс Бонди. Так что, он теперь большой человек в Праге?

– Нет, Вы, наверное, говорите о его отце. А нынешнего Бонди зовут Г. Х. Президент Г. Х. Бонди, капитан.

– Г. Х.? – покрутил головой капитан. – Что за Г. Х., не было тут никакого Г. Х. Разве что Густль Бонди – он никаким президентом не был. Густль был таким веснушчатым еврейчиком. Нет, это не он.

– Это как раз он, пан Вантох. Ведь сколько лет прошло с тех пор, как вы его видели!

– Ja, тут ты прав. Лет много прошло, – согласился капитан. – Сорок лет, братишка. Так что, наверное, этот Густль уже вырос. А что он делает?

– Он президент правления МЕАС – знаете, наверное, такой большой завод по производству котлов и всего такого. Ну и еще президент около двадцати компаний и трестов – действительно большой человек, пан Вантох. Его даже называют капитаном нашей промышленности.

– Капитан? – удивился Captain van Toch. – Это что же, я – не единственный капитан из Йевичка? Ах, дьявол, это что же – Густль тоже капитан? Надо мне с ним встретиться. А деньги у него есть?

– Ну конечно! У него денег куча, пан Вантох. У него точно сотни миллионов. Самый богатый человек у нас.

Капитан ван Тох стал торжественно-серьезным.

– И он – тоже Captain! Ну, спасибо тебе, братишка. Поплыву-ка я к нему, к этому Бонди. Ja, Gustl Bondy, I know. Был такой еврейчик – а теперь Captain G. H. Bondy. Ой-ой-ой, как время-то бежит! – меланхолично вздохнул он.

– Пан капитан, нам уже пора идти, чтобы не опоздать на вечерний поезд…

– Давайте я вас провожу до пристани, – ответил капитан и начал поднимать якорь. – Я рад, что вы приехали, господа. У меня есть один знакомый журналист в Сурабае, славный парень, ja, a good friend of mine. Пьет, братишки, по-черному. Если хотите, найду для вас место в газете в Сурабае. Нет? Ну, как хотите.

Когда поезд тронулся, капитан ван Тох медленно и торжественно махал огромным голубым платком. При этом у него выпала на песок большая жемчужина неправильной формы. Жемчужина, которую никто и никогда не нашел.

Глава 3

Г. Х. Бонди и его земляк

Известно, что чем более высокое положение человек занимает в обществе, тем меньше написано на дощечке у его двери. Например, старику Максу Бонди в Йевичке приходилось большими буквами писать над входом в свою лавку, по обе стороны от дверей и даже на окнах о том, что здесь расположен магазин Макса Бонди, торговля всевозможными галантерейными товарами, аксессуары для невест, ткани, полотенца, салфетки, скатерти, постельное белье, ситец и батист, первосортное сукно, шелк, занавески, ламбрекены, бахрома и все для шитья, основано в 1885 году. На доме же его сына Г. Х. Бонди, капитана промышленности, президента компании МЕАС, коммерции советника, биржевого советника, заместителя председателя Союза промышленников, Consulado de la Repblica Ecuador, члена множества советов директоров и т. д. и т. п., висит только маленькая черная стеклянная табличка с золотистой надписью

БОНДИ

– и более ничего. Просто «Бонди». Пусть все остальные пишут на своих дверях «Юлиус Бонди, представитель компании General Motors», или там «доктор медицины Эрвин Бонди», или «С. Бонди и Ко»; все равно – есть только один Бонди, который – просто Бонди, без всяких лишних подробностей. (Я думаю, что у римского папы на дверях тоже написано просто «Пий», без всякого титула и даже без номера. А у Бога вообще нет никакой таблички – ни на небе, ни на земле. Человеку приходится самому догадываться, что Он тут живет. Впрочем, речь сейчас не об этом; мы этого вопроса коснулись только мимоходом.)

И вот перед этой-то стеклянной табличкой в один знойный день остановился господин в белой морской фуражке, вытирая могучую шею голубым платком. «К дьяволу, ну и роскошный же дом», – подумал он и несколько нерешительно нажал на латунную кнопку звонка.

В дверях появился привратник Повондра, оглядел толстого господина – от ботинок до золотого позумента на фуражке – и холодно спросил:

– Что вам угодно?

– А что, братишка, – громко заговорил господин, – здесь проживает некий пан Бонди?

– Вы по какому делу? – ледяным голосом осведомился пан Повондра.

– Скажите ему, что с ним хотел бы переговорить Captain van Toch из Сурабаи. Ja, – вспомнил он, – вот визитная карточка. – И он вручил пану Повондре визитку, на которой был изображен якорь и напечатано имя:

Рис.0 Война с саламандрами (сборник)

1 Капитан Я. ван Тох, О[ст-]И[ндская] и Т[ихоокеанская] п[араходная] ко[мпания], судно «Кандон-Бандунг», Сурабая, Морской клуб (англ.).

Пан Повондра наклонил голову и размышлял. Сказать ему, что пана Бонди нет дома? Или – мне очень жаль, но у пана Бонди как раз сейчас важная встреча? Есть такие посетители, о приходе которых необходимо сообщать, а есть другие, с которыми хороший привратник справляется сам. Пан Повондра мучился оттого, что на сей раз инстинкт, которым он в подобных случаях руководствовался, подвел его; этот толстый господин почему-то не подходил ни под одну из разновидностей тех посетителей, о приходе которых сообщать не требуется: он не был похож ни на рекламного агента, ни на деятеля благотворительного общества. В то время как капитан ван Тох шумно дышал и вытирал своим платком плешь, наивно моргая при этом своими светло-голубыми глазами, пан Повондра внезапно решил взять ответственность на себя.

– Извольте, – сказал он, – проходите, пожалуйста, я сообщу о вас господину советнику.

Captain J. van Toch, вытирая лоб голубым платком, рассматривал вестибюль. К дьяволу, ну и обстановочка у этого Густля, прямо-таки как в салоне пароходов линии Роттердам – Батавия. А денег-то сколько на это ухлопано! А ведь был когда-то всего-навсего веснушчатым еврейчиком, не переставал удивляться капитан.

А Г. Х. Бонди в это время задумчиво рассматривал в своем кабинете визитную карточку капитана.

– Что ему надо? – недоверчиво спросил он.

– Не имею чести знать, – почтительно промямлил пан Повондра.

Пан Бонди все вертел и вертел визитку в руках. Выгравированный корабельный якорь. Captain J. van Toch, Surabaya – что еще за Сурабая? Это где-то на Яве? Пан Бонди вдруг почувствовал ветер дальних странствий. «Кандон-Бандунг» – это звучит как удары гонга. Сурабая. И ведь как нарочно – сегодня такой жаркий день, как в тропиках… Сурабая.

– Ну что же, проводите его сюда, – распорядился пан Бонди.

В дверях остановился высокий и мощный человек в капитанской фуражке и отдал честь. Г. Х. Бонди поднялся ему навстречу.

– Very glad to meet you, Captain. Please, come in.

– Приветствую вас, пан Бонди, салют! – радостно воскликнул капитан.

– Вы что же – чех? – удивился пан Бонди.

– Ja, чех. Да ведь мы знакомы, пан Бонди. По Йевичку. Торговец Вантох, лавка на рынке – do you remember?

– Точно, точно, – шумно возрадовался Г. Х. Бонди, чувствуя в душе некоторое разочарование (так он никакой не голландец!). – Торговец Вантох, да? А вы ничуть не изменились, пан Вантох! Такой же, как тогда! Ну, как идет торговля?

– Thanks, – вежливо ответил капитан. – Папаша мой, как это говорится, давно уже приказал долго жить…

– Умер? Ай-ай-ай. Ага, вы ведь, должно быть, его сын… – В глазах пана Бонди вдруг мелькнула тень живого воспоминания. – Дружище, да неужели вы – это тот самый Вантох, который в Йевичке со мной частенько дрался, когда мы были еще ребятами?

– Ja, тот самый, пан Бонди, – торжественно согласился капитан. – Меня в конце концов за эти драки отправили из дому в Остраву-Моравскую.

– Да, дрались мы часто. Но вы были сильнее, – по-спортивному признал пан Бонди.

– Это точно. Вы-то, пан Бонди, были таким хилым еврейчиком. Вот и получали от меня на орехи. Доставалось вам тогда.

– Доставалось, это точно, – растроганно вспоминал Г. Х. Бонди. – Да садитесь же наконец, дорогой земляк! Какой вы молодец, что вспомнили обо мне! И как же вы тут оказались?

Капитан ван Тох с достоинством опустился в кожаное кресло, а фуражку положил на пол.

– Я тут провожу отпуск, пан Бонди. Вот так. That’s so.

– А помните, – опять погрузился в воспоминания пан Бонди, – как вы мне в спину кричали: «Жид, жид, за тобою черт бежит»?

– Ja, – ответил капитан и растроганно затрубил в голубой носовой платок. – Ах, ja. Хорошее время было, братишка. Ну а что толку, – как быстро оно бежит! И вот – мы оба уже старики, и оба Captains.

– Да, точно, вы ведь капитан, – спохватился пан Бонди. – Кто бы мог подумать! Captain of Long Distances – так это называется, да?

– Yah, sir. A highseaer. East India and Pacific Lines, sir.

– Прекрасная работа! – вздохнул пан Бонди. – С удовольствием поменялся бы с вами местами, капитан. Расскажите же мне что-нибудь о себе.

– Ага, точно, – оживился капитан. – Я как раз хотел вам что-то рассказать, пан Бонди. Это, братишка, страсть как интересно, – сказал ван Тох и начал в беспокойстве озираться.

– Вы что-то ищете, капитан?

– Ja. А пиво ты не пьешь, пан Бонди? Я по пути с Сурабаи так настрадался от жажды… – Капитан порылся в огромном кармане своих брюк и вытащил оттуда голубой носовой платок, холщовый мешочек с чем-то, кисет с табаком, нож, компас и пачку банкнот. – Может быть, отправить кого-нибудь за пивом? Хотя бы того стюарда, что проводил меня в эту каюту.

Пан Бонди позвонил.

– Не беспокойтесь, капитан. Закурите пока сигару.

Капитан взял сигару с красным и желтым бумажным колечком и принюхался.

– Это табак из Ломбока. Все они там свиньи, тут ничего не поделаешь. – После чего, к ужасу пана Бонди, раздавил дорогую сигару своими могучими пальцами и высыпал искрошенный табак в трубку. – Ну да, Ломбок. А может, и Сумба.

Между тем в дверях возникла безмолвная фигура пана Повондры.

– Принесите нам пива, – распорядился пан Бонди.

Пан Повондра поднял брови:

– Пиво? Сколько?

– A gallon, – проворчал капитан и бросил обгоревшую спичку на ковер. – В Адене, братишка, такая жара стояла… Вот какие у меня для вас новости, пан Бонди. Sunda Islands, see? Вот там можно было бы сделать большие деньги. A big business. Но для этого мне нужно рассказать всю – как это сказать – story, да?

– Рассказ?

– Ja. Такая, в общем, история. Погодите. – Капитан поднял свои небесно-голубые глаза к потолку. – Я не знаю, как начать…

(«Опять какая-то коммерция, – подумал Г. Х. Бонди. – О господи, какая тоска! Сейчас он мне начнет втирать, что я мог бы возить швейные машинки в Тасманию или паровые котлы и булавки на Фиджи. Ага, прекрасный бизнес! И вам для него, конечно, нужен именно я. Идите к дьяволу, я не какой-нибудь лавочник. Я визионер. Я своего рода поэт. Расскажи мне лучше, о Синдбад-мореход, о Сурабае или островах Феникса. Не притягивала ли тебя к себе Магнитная гора, не уносила ли тебя в гнездо птица Ног?[8] Не возвращаешься ли ты из дальних странствий, набив трюм жемчугом, корицей и безоаром? Ну, давай, дружище, начинай свои выдумки!»)

– Я начну, пожалуй, с ящура, – прервал его мысли капитан.

– Какого еще ящура? – изумился пан Бонди, коммерции советник.

– Ну, ящуры, ящуры, дьявол, как это сказать? – Lizards.

– Ящерицы?

– Ja, ja, ящерицы. Вот, там есть такие ящерицы, пан Бонди.

– Где?

– Да на одном острове. Я, братишка, назвать его не могу. Это слишком большой secret, worth of millions. – Капитан ван Тох вытер платком лоб. – Дьявол, да где же это пиво?

– Сейчас будет, капитан.

– Ja. Ну, хорошо. Чтобы вы знали, пан Бонди, эти самые ящерицы очень милые и добрые животные. Я с ними, братишка, знаком! – Капитан громко стукнул ладонью по столу. – Некоторые тут говорят, что они черти. Это все ерунда! A damned lie, sir. Скорее это вы черт, ну, или я, Captain van Toch, черт, чем они. Это уж точно.

Г. Х. Бонди почувствовал страх. «Белая горячка, – подумал он. – Да где же этот проклятый Повондра?»

– Их там несколько тысяч, этих ящериц. Но их начали пожирать эти… как их… к дьяволу, как тут их называют? Sharks.

– Акулы?

– Ja, акулы. Вот почему эти ящерицы такие редкие, сэр, и живут только в одном месте – в том самом заливе, который я назвать не могу.

– И что же, эти ящерицы живут в море?

– Ja, в море. Только по ночам они вылезают на берег, но потом опять должны лезть в воду.

– Как же они выглядят? – Пан Бонди этими расспросами пытался выиграть время до прихода проклятого Повондры.

– Ну, они величиной примерно с тюленей, но когда они идут на задних лапах, то примерно такого роста, – показал капитан. – Красивыми их, конечно, не назовешь. У них на теле нет никакой шелухи.

– Чешуи.

– Ja. Вот именно. Скорлупы. Они совсем голые, пан Бонди, как лягушки какие-нибудь или какие-нибудь salamanders. А передние лапы у них – все равно что детские ручонки, вот только пальцев у них всего по четыре. Бедняжечки! – расчувствовался от жалости капитан. – Но они очень милые и умные зверьки, пан Бонди.

Капитан слез с кресла, опустился на корточки и начал в этой позе раскачиваться из стороны в сторону.

– Вот так они переваливаются, когда ходят, эти ящерки.

Капитан, сидя на корточках, попытался придать своему мощному телу волнообразные движения, держа при этом руки перед собой, словно собачка, выпрашивающая что-то у своего хозяина, и глядя на пана Бонди светло-голубыми глазами, которые, казалось, умоляли о сочувствии. Г. Х. Бонди был этим весьма растроган и как-то по-человечески пристыжен. Вдобавок ко всему прочему, в дверях – опять очень тихо – появился пан Повондра с кувшином пива и вновь поднял брови в знак оскорбленности его чувств неприличным поведением капитана.

– Давайте пиво сюда и ступайте! – попытался поскорее спровадить его пан Бонди.

Капитан поднялся и начал отдуваться.

– Ну вот, такие вот это зверьки, пан Бонди. Your health, – сказал капитан и выпил. – А пиво у тебя, братишка, хорошее. Что правда, то правда, и дом у тебя… – Капитан вытер усы.

– Как же вы, капитан, нашли этих ящерок?

– Так вот об этом-то и рассказ, пан Бонди. Случилось это, когда я добывал жемчуг на Тана-Масе… – Капитан вздрогнул. – Ну, или где-то поблизости. Ja, на каком-то другом острове, но это пока что мой secret, братишка. Люди, пан Бонди, это большие свиньи, так что надо следить за языком… Ну вот, и когда два поганых singhales срезали под водой эти самые shells с жемчугом…

– Раковины?

– Ja. Такие раковины, которые держатся на камнях так прочно, как закон Моисеев, так что их только ножом можно срезать. В общем, сингалезы их срезали, а эти ящерицы смотрели на сингалезов, и эти сингалезы подумали, что это морские черти. Необразованные они люди, все эти сингалезы и батаки. Говорят, что там черти. Ja. – Капитан опять мощно затрубил в свой платок. – Ну вот, братишка, как тут оставаться спокойным. Не знаю, только ли мы – чехи – такие любопытные, но где бы я ни встречал земляка, он всюду совал свой нос, для того чтобы разузнать, как на самом деле все устроено. Это потому, наверное, что мы, чехи, ни во что не хотим верить. Вот и я вдолбил себе в мою старую глупую голову, что мне нужно с этими чертями познакомиться поближе. Я, конечно, нажрался в зюзю тогда, но только потому, что у меня из головы не выходили эти дьявольские черти. Там, на экваторе, братишка, все возможно. Ну вот, вечером я отправился в этот самый залив Дьявола…

Пан Бонди попытался представить себе тропическую бухту, окруженную скалами, поросшими девственным лесом.

– И что же?

– Ну вот, сижу я там и говорю: тс-тс-тс, чтобы эти черти, значит, появились. И вот, братишка, смотрю и вижу: вылезает из моря одна такая ящерица, встает на задние лапы и начинает вертеть всем телом. И сама мне говорит: тс-тс-тс. Если б я пьяным не был, я бы, наверное, пальнул в нее, но я, братишка, набрался тогда как англичанин и говорю ей: цып-цып-цып, tapa-boy, я тебя не обижу…

– Вы по-чешски с ней говорили?

– Нет, по-малайски. Они там все больше на malayan говорят, братишка. А она молчит, только переминается с ноги на ногу и вертится, точно ребенок, когда он стесняется. А вокруг в воде этих ящерок сидело несколько сот – все они высовывали свои мордочки из воды и на меня смотрели. А я – ну, говорю же, был выпимши, – сел, значит, на корточки и сам стал вертеться, как ящерка, чтобы, значит, они меня не боялись. Тогда из воды вылезла вторая ящерка, ростом с десятилетнего мальчишку, и тоже начала так плясать. А в передней лапке у нее была вот эта самая жемчужная раковина. – Капитан глотнул пива. – Ваше здоровье, пан Бонди. Я, конечно, в зюзю был, ну и говорю ей: ты, говорю, такая умная, да, хочешь, чтобы я тебе открыл эту раковину, ja? Ну, иди сюда, я ее открою ножом. Но она – стоит на месте, все не решается. Тогда я опять начал крутиться, как будто маленькая девочка, которая кого-то стесняется. Тогда она приковыляла поближе, и я потихоньку протянул к ней руку и взял из ее лапки эту самую раковину. По правде говоря, оба мы трусили, можешь себе представить, пан Бонди; но я-то был в драбадан. Так что я взял свой нож, открыл эту раковину и щупаю пальцем – есть ли там жемчужина, а ее там и нет, только такая гадкая слизь, этот самый моллюск, скользкий такой, который живет в этих раковинах. На, – говорю, – тс-тс-тс, жри, если хочешь. Это, братишка, нужно было видеть, как она ее вылизала! Для этих ящериц этот моллюск, должно быть, самый настоящий titbit, или как это сказать?

– Деликатес.

– Вот-вот. Только они, бедняжки, своими маленькими пальчиками не могут открыть эти твердые скорлупки… Тяжко им живется, ja. – Капитан сделал еще глоток. – А потом, братишка, я все у себя в голове разложил по полочкам. Когда эти ящерки увидели, как сингалезы срезают раковины, они, наверное, решили: ага, они их, наверное, едят, – и собрались посмотреть, как сингалезы будут их открывать. Сингалез ведь в воде – вылитая ящерица, но ящерица-то поумнее будет, чем сингалез или батак, потому что она, ящерица, хочет чему-то научиться. А батак никогда ничему не научится – только гадить, – с горечью добавил капитан Я. ван Тох. – Так вот, а когда я на берегу начал делать «тс-тс-тс» и вертеться, как ящерка, они, должно быть, подумали, что я, наверное, какой-нибудь вождь-саламандр. Потому они даже не больно сильно боялись и подошли ко мне, чтобы я открыл им эту ракушку. Вот такие зверьки – умные и доверчивые.

Капитан ван Тох покраснел.

– Когда я с ними познакомился поближе, пан Бонди, то я начал даже раздеваться догола, чтобы быть на них больше похожим, таким же голеньким. Они, впрочем, все равно удивлялись, что у меня волосы на груди… и все такое. Ja.

Капитан провел носовым платком по своей красной шее.

– Не знаю уж, не слишком ли я вас утомил, пан Бонди?

Г. Х. Бонди был очарован.

– Нет-нет. Продолжайте, прошу вас, капитан.

– А, это я могу. Когда ящерка вылизала раковину, то другие, глядя на нее, тоже полезли на берег. У некоторых в лапах тоже были раковины – удивительно, братишка, как им удалось их оторвать от этих cliffs своими детскими ручонками без больших пальцев. Сначала они стеснялись, а потом позволили мне забрать у них эти раковины. Ну, конечно, не все они были жемчужницы; там всякого хлама доставало, всяких устриц и тому подобного, – такие я сразу выбрасывал в воду и говорил: нет, ребята, так дело не пойдет, это все ничего не стоит, на это мне моего ножа жалко. Но если мне попадалась жемчужная раковина, я ее открывал ножом и сначала щупал, нет ли там жемчужины. Ну, и отдавал ее им, чтобы они вылизывали. Вокруг меня сидели уже, наверное, пара сотен этих самых «Lizards», и смотрели, как я открываю раковины. Некоторые даже пытались сами их открывать – какой-то скорлупкой, которая там валялась. Вот этому я, братишка, был, признаться, удивлен. Животные не умеют ведь обращаться с instruments, тут ничего не попишешь – животное, какое ни есть, это все же часть природы. Правда, в Бюйтензорге я видал обезьяну, которая умела открывать ножом этот самый tin, ну, банку с консервами; – но обезьяна, сэр, это разве животное! В общем, удивился я этому. – Капитан выпил пива. – Короче говоря, за одну ночь, пан Бонди, я нашел в этих shells восемнадцать жемчужин – или около того. Были там и крохотные, были и побольше, но три – три были размером с вишневую косточку, пан Бонди. С косточку. – Капитан ван Тох задумчиво покачал головой. – Когда утром я возвращался на свое судно, то сказал себе: Captain van Toch, тебе это все просто померещилось, сэр, ты был пьян и тому подобное. Но что толку, когда в этом самом кармане у меня лежало восемнадцать жемчужин. Ja.

– Это самый лучший рассказ, – прошептал пан Бонди, – который я когда-либо в жизни слышал.

– Ну вот видишь, братишка! – обрадовался капитан. – Днем я это все разложил по полочкам. Я этих ящерок приручу – так, что ли, это называется? – вот, приручу, обучу их, и они будут мне вылавливать из моря pearl-shells. Там их до дьявола, этих самых раковин, в этом самом заливе. Короче, вечером я туда опять отправился, – правда чуть пораньше. Как только солнце начинает заходить, так эти ящерки сразу высовывают свои мордочки из воды – то здесь, то там, – наконец вся бухта ими кишит. А я сижу на берегу и знай себе говорю: тс-тс-тс. И вдруг смотрю – акула, плавник из воды торчит. И тут же в воде что-то плеснуло, плюх – и одной ящерки нет как нет. Я там насчитал целых двенадцать акул, и все они с закатом солнца устремились в этот самый залив Дьявола. Пан Бонди, эти твари за один только вечер сожрали больше двадцати моих ящерок! – жалобно воскликнул капитан и яростно высморкался. – Ja, больше двадцати! Ну, понятно, ящерка голая, беззащитная, с такими ручками-спичечками, – как она может защититься? Прямо рыдать хотелось, на это глядя. Видел бы ты это сам, братишка…

Капитан задумался.

– Я ведь, братишка, очень люблю зверушек, – сказал он после долгого молчания и поднял свои небесно-голубые глаза на Г. Х. Бонди. – Не знаю, как уж вы на это смотрите, Captain Bondy…

Пан Бонди кивнул в знак согласия.

– Вот и здорово, – обрадовался капитан ван Тох. – Они такие смирные, такие умные, эти самые tapa-boys: если им что-то говоришь, то они слушают, прямо как собака хозяина. А уж эти их детские ручонки… Понимаешь, братишка, я уже старик, а семьей так и не обзавелся… Старость не радость… – пробурчал капитан, с трудом пытаясь скрыть волнение. – Да, эти ящерки такие милые, да что толку. Акулы-то их жрут без зазрения совести! Когда я в них, ну, в этих sharks, начал кидать камни, то они, эти tapa-boys, тоже начали кидать вслед за мною. Ты просто не поверишь, пан Бонди. Ну, конечно, далеко они докинуть не могли – ручонки у них больно короткие. Но это, братишка, просто поразительно. Я им говорю: если вы, ребята, такие сообразительные, попробуйте-ка моим ножом открыть какую-нибудь раковину. И кладу нож на землю. Они, конечно, какое-то время стесняются, но потом одна из них начинает пробовать – сует острие ножа между створок. Я ей говорю: нужно ломать, ломать, вот так вот – see? – повернуть ножик вот так, и готово. А она, бедняжечка, все пробует, старается… Наконец – хрусть! – и раковина открылась. Ну вот, говорю. Вовсе не трудно. Если уж это умеют делать всякие нехристи – батаки, там, или сингалезы, – так tapa-boys тем более справятся, верно? Не буду же я, пан Бонди, объяснять ящеркам, что это вообще-то сказочное marvel и чудо, что животные умеют делать такие вещи. Но теперь-то я могу сказать, что был тогда… я был… ну совершенно thunderstruck.

– Как громом поражен – подсказал пан Бонди.

– Ja, richtik. Как громом. Все это так у меня в голове засело, что я даже решился там задержаться с моим судном на лишний день. И вечером опять отправился в залив Дьявола – и опять увидел, как эти самые sharks жрут моих ящерок. И вот в эту ночь я, братишка, поклялся, что так этого не оставлю. Я им, пан Бонди, дал честное слово. Я сказал: Tapa-boys, Captain J. van Toch вот под этими огромными звездами клянется вам, что он вам поможет.

Глава 4

Коммерческое предприятиекапитана ван Тоха

Капитан ван Тох рассказывал все это с таким пылом и возбуждением, что даже волосы у него на затылке встали дыбом.

– Вот такую я дал клятву. И с этого момента, братишка, я не знал ни минуты покоя. В Паданге я взял эти самые каникулы и отправил в Амстердам, евреям этим, сто пятьдесят семь жемчужин. Все то, что мне тогда принесли эти мои зверьки. Потом я нашел одного парня, даяка, он был shark-killer, который убивал акул ножом прямо в воде. Страшный головорез и убийца. И с ним мы на такой маленькой tramp опять отправились на Тана-Масу, и я говорю: теперь, fella, будешь убивать этих самых акул своим ножом. Я хотел, чтобы он уничтожил там всех этих sharks, чтобы они оставили моих ящерок в покое. А он, этот даяк, был такой разбойник и нехристь, что до моих tapa-boys ему никакого дела не было. Черти, не черти – ему это все было до лампочки. Ну а я тем временем проводил за этими lizards всякие observations, ставил experiments, – да, кстати, у меня есть об этом такой судовой журнал, я в него каждый день что-нибудь записывал.

Капитан вынул из нагрудного кармана большой блокнот и начал его листать.

– Так, какое у нас число сегодня? Ага, двадцать пятое июня. Вот, например, что было двадцать пятого июня. В прошлом году. Вот здесь. Даяк убил акулу. Lizards страшно интересуются этой дохлятиной. Тоби – это был такой маленький ящерка, но жутко умный, – объяснил капитан, – мне пришлось дать им разные имена, понимаешь? Чтобы писать о них в этой книжке. Так вот, Тоби совал пальцы в рану от ножа. Вечером они приносили сухие ветки к моему костру. В общем, ничего особенного, – проворчал капитан. – Я лучше найду какой-нибудь другой день. Вот, пожалуйста, – двадцатое июня. Lizards продолжали строить эту… как это сказать – jetty?

– Плотина?

– Ja, плотина. В общем, такая dam. И они строили эту новую плотину на северо-западной оконечности залива Дьявола. Братишка, – горячо объяснял он, – это было просто чудесное сооружение! Настоящий breakwater.

– Волнорез?

– Ja. На другой стороне они откладывали яйца и хотели, чтобы там не было волн, понятно? Они сами придумали, что для этого нужно построить там этот самый dam, но скажу тебе, что никакой чиновник или даже инженер, служащий в Waterstaat в самом Амстердаме, не придумал бы лучшего чертежа для такой подводной плотины. Работа просто мастерская; вот только вода им все разрушала. Они под водой себе вырывают такие глубокие ямы под берегом и в них днем сидят. Очень, очень умные животные, прямо как beavers.

– Бобры.

– Ja, такие большие мыши, которые умеют строить плотины на реках. У этих ящерок много было в заливе Дьявола всяких плотин – побольше и поменьше. Такие красивые, ровные плотины – все вместе они выглядели как будто целый город. И наконец они захотели построить этот dam через весь залив. Вот так. «Они уже умеют убирать большие камни при помощи рычагов, – читал капитан дальше. – Альберту – это был один из tapa-boys – камнем отдавило два пальца». «Двадцать первого». Даяк сожрал Альберта! Но потом у него стало плохо с желудком. Пятнадцать капель опиума. Даяк пообещал, что больше этого никогда не сделает. Весь день шел дождь. Тридцатое июня: Lizards строили dam. Тоби не хочет работать». Он, сэр, был очень умный, – с восхищением объяснил капитан, – а умные никогда не хотят работать. Он все время выкидывал разные фокусы, Тоби этот. Вот ведь, и ящерки все разные, не похожи друг на друга. «Третьего июля. Сержант раздобыл нож». А этот Сержант был такая большая, сильная ящерка. И, кстати, очень ловкая. «Седьмого июля. Сержант убил ножом cuttie-fish» – это такая рыба, которая гадит таким темно-коричневым, понял?

– Каракатица?

– Ja, именно. «Десятого июля. Сержант убил ножом одну большую jelly-fish»: а это такая тварь, похожая на студень, и при этом жжется, как крапива. Гадкое животное. А вот теперь слушайте, пан Бонди. «Тринадцатого июля. (Я тут это подчеркнул.) Сержант тем же ножом убил небольшую акулу. Весом в семьдесят фунтов». Вот так, пан Бонди! – торжественно провозгласил капитан Я. ван Тох. – Тут это записано, черным по белому. Это был великий день, братишка. Да, как раз тринадцатого июля прошлого года. – Капитан закрыл блокнот. – Мне стыдиться нечего, пан Бонди: я тогда на берегу этого самого залива Дьявола встал на колени и разрыдался от чистой и искренней радости. Отныне я знал, что мои tapa-boys умеют дать сдачи. Сержант за это получил отличный новый гарпун – а лучше гарпуна ведь для охоты на акул ничего не придумано, братишка, – и я ему сказал: be a man, Sergeant, и покажи всем остальным tapa-boys, что и они могут защищаться. Братишка! – вскрикнул капитан, вскочил с кресла и несколько раз в восторге ударил кулаком по столу. – Да знаешь ли ты, что всего через три дня там плавала огромная дохлая акула, full of gashes, как это сказать?

– Вся израненная?

– Ja, вся в дырах от этого самого гарпуна. – Капитан выпил с таким шумом, что у него заклокотало в горле. – Такие дела, пан Бонди. И вот тогда-то я заключил с этими tapa-boys… Ну, нечто вроде контракта. То есть я им как бы дал свое слово, что если они будут приносить мне эти раковины с жемчужинами, то я им за это буду давать разные harpoons, knives, ну, в общем, ножи, чтобы они могли защищаться, see? Это честный business, сэр. Тут уж как заведено: и с животными нужно быть честными. Я им еще и досок разных дал. И две железные wheelbarrows…

– Тачки. Тележки.

– Ja, тачки. Чтобы они могли камни возить на плотину. А то им, беднягам, приходилось все таскать в этих своих ручонках, понимаешь? В общем, кучу вещей я им дал. Я их вовсе не хотел надуть, это точно. Слушай, братишка, а теперь я тебе кое-что покажу.

Капитан ван Тох одной рукой потянул кверху свой живот, а другой вытащил из кармана брюк холщовый мешочек.

– Вот что у меня тут имеется, – сказал он и высыпал его содержимое на стол.

Там была едва ли не тысяча жемчужин самого разного размера: маленькие, как семена конопли, большие, как горошины, и даже несколько величиной с вишню; жемчужины безупречной каплеобразной формы, жемчужины изогнутые в стиле барокко, жемчужины серебристые, голубоватые, золотистые, с черным и розовым отливом. Г. Х. Бонди, будто лунатик, не в силах сдержать себя, начал пересыпать их, ощупывать кончиками пальцев, сгребать обеими руками.

– Какая красота! – в восторге прошептал он. – Капитан, неужели мне это не снится!

Страницы: «« 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

Старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Кряжин почти всегда расследует дей...
Это только кажется, будто маньяки похожи друг на друга: дескать, изувер – он и есть изувер, все они ...
Лето 1941-го. Передовая. Шанс выжить – 1 к 9, но и этого призрачного шанса он лишен: НКВД продолжает...
В своей машине убит известный в городе корейский бизнесмен. Оперативник Горский, расследуя это громк...
 Кто-то теряет, кто-то находит. И еще неизвестно, кому повезло меньше: вору в законе Пастору, не сум...
Седой – бандит. Струге – судья. Судья хочет помочь следствию задержать бандита. Но ситуация – неверо...